За месяц, прошедший с момента их с Кайто визита в Киригакуре, Митсу поняла, что Орочимару — пожалуй, лучший босс, который у неё был. Мало того, что он пока не давал никаких указаний по поводу дальнейших действий, не направлял им других своих шиноби, не появлялся сам и вообще практически никак о себе не напоминал, так он ещё и дал им чуть ли не полную свободу действий, позволив изучать окрестности и соседние острова. Единственным, на что он указал в одном из немногочисленных посланий, было предупреждение о том, чтобы они держали себя в форме и периодически оттачивали навыки, чтобы не растерять сноровку. Митсу искренне надеялась, что он не готовит их к какой-нибудь смертельной схватке неизвестно с кем, но в целом и сама понимала, что тренировки не помешают.

Поэтому каждое утро они с Кайто начинали с пробежки вокруг острова, который оказался таким маленьким, что они умудрялись оббежать его всего за час с небольшим. В спаррингах с Кайто Митсу внезапно поняла, что его тайдзюцу если не одном уровне с Какаши, то хотя бы где-то очень близко, потому что за всё время ей так и не удалось одолеть его. Она недовольно фыркала каждый раз, когда поднималась после очередного сильного удара, но была благодарна Кайто за то, что он не поддавался, хотя пару раз, правда, пытался. Но когда она раскусила, что он дерётся вполсилы, то тут же вышла из себя, заявив, чтобы не жалел её. Кайто, пожав плечами, просьбу исполнил с полной ответственностью. Поэтому спустя месяц Митсу вся была в синяках и ссадинах, но чувствовала себя лучше и увереннее.

В один из дней она собралась с мыслями и решила, что пора изучить привезённые с собой документы, которые она выкрала из архива Ивагакуре. Кайто, услышав предложение присоединиться к ней, ответил согласием. Поначалу Митсу казалось, будто он не особо заинтересован в этом, но стоило им углубиться в изучение документов плотнее, и она заметила в его глазах тот же странный, необъяснимый огонёк, который часто видела в зеркале.

Она коротко пересказала ему то, что ей уже было известно из переписок Хокаге и Тсучикаге и документов Корня Анбу, а также озвучила свои предположения. Но её стройная картина произошедших с кланом Узумаки событий, которую она уже успела сложить в голове, начала разрушаться, стоило ей глубже окунуться в чтение документов Ивагакуре.

В первом же приказе Тсучикаге, который она прочла, было указание на то, что «согласно сведениям, переданным доверенным лицом Конохагакуре, клан Узумаки представляет большую угрозу для всего мира шиноби, в связи с чем необходимо как можно скорее подтвердить или опровергнуть эту информацию». Имени «доверенного лица» в приказе Митсу не нашла, но первой же мыслью было, что это Данзо или, как минимум, один из старейшин: вряд ли Тсучикаге стал бы прислушиваться к каким-то рядовым шиноби.

Судя по всему, «информация» оказалась достоверной: в следующем же приказе Тсучикаге указывал, что «Хокаге подтвердил все опасения». Продолжая изучать следующие приказы, чуть ли не в каждом Митсу натыкалась на постоянное упоминание какой-то неизвестной угрозы, исходившей от клана Узумаки, и где-то на двадцатом листе уже начала закатывать глаза, вновь видя это словосочетание. Но при этом не было ни единого конкретного указания, что за настолько серьёзная угроза, что пришлось вырезать весь клан и превратить в руины целую страну.

— Ты нашёл, что это за угроза была? — не выдержав, спросила Митсу, когда перерыла бумаги несколько раз.

— Не-а, — ответил Кайто.

— Думаешь, она была на самом деле?

— Не знаю. — Он выдохнул и сложил пальцы на переносице, задумавшись. Спустя пару минут продолжил: — Мне не трудно поверить, что старик Тсучикаге мог раздуть из мухи слона. Но он не из тех, кто бьёт, когда причин вовсе нет. Может, угроза была незначительной… или значительной… Не знаю. Но, скорее всего, что-то и вправду было.

Митсу вздохнула и потёрла уставшие глаза.

— Знать бы, что такого передало это «доверенное лицо» Конохи. — Кайто прикусил губу. — По всей видимости, это и стало отправной точкой во всей этой истории.

На этом они сошлись — Митсу тоже так считала, но и понятия не имела, где искать эти сведения. Единственное, что у неё было на руках — это документы из Корня и Ивы, но ни там, ни там этого не было.

— Киригакуре всё же причастна, — коротко сказал Кайто, нахмурившись и уставившись в один из многочисленных приказов.

Митсу кивнула. Она уже успела его прочитать. Но и там не писалось ничего существенного: лишь упоминание, что Хокаге удалось договориться с Мизукаге, и последний направит часть своей армии на помощь Конохе и Иве. На каких условиях Кири согласилась в этом участвовать, ясно не было, но то, что она тоже замешана в уничтожении клана Узумаки, стало очевидно.

Следом за всеми этими договоренностями шли приказы, направляющие шиноби Камня в Узушиогакуре, которые своей риторикой слишком уж сильно напоминали приказ Данзо: уничтожить Деревню Водоворотов и убить всех Узумаки.

Голова уже кипела, мысли путались, а глаза болезненно покалывало, но Митсу не готова была останавливаться. Просидев несколько часов и изучив бóльшую часть до ужаса похожих друг на друга отчётов, в которых детально описывались разные способы допроса, пыток и уничтожения неугодных Узумаки, Кайто предложил сделать перерыв и отправился в свою комнату. Вернулся через пару минут и с молчаливого согласия Митсу закурил. Она, понимая, что и вправду нужно немного отдохнуть, решила сварить обоим кофе.

— Кайто, — обратилась она к парню спустя какое-то время после того, как они снова приступили к изучению документов. — Гляди.

Она протянула ему листок с отчётом, который только что прочла, и посмотрела с печалью. Кайто взглянул на неё вопросительно, но бумагу принял и начал читать. Митсу не отрывала глаз от него всё это время и вскоре заметила, как задрожали его руки. Видимо, он дочитал до конца.

Глубоко вздохнув, Кайто нарыл в куче бумаг другой листок и посмотрел на него, а затем снова на тот, который отдала Митсу, сравнивая их.

— Видимо, это произошло уже после того, как Тсучикаге стало известно, что Коноха предала его, — мрачно произнёс он, протягивая девушке бумагу, которую достал.

Она начала внимательно вчитываться. В документе Тсучикаге писал, что Коноха нарушила договорённость, забрав все печати и убив нескольких шиноби Ивагакуре, в связи с чем было приказано уничтожать на месте всех Анбу Конохи, которые им встретятся, а документы и свитки, обнаруженные при них, забирать и доставлять лично Тсучикаге.

— Скорее всего, именно так папка с приказами Данзо и попала в Ивагакуре, — высказала предположение Митсу.

Кайто подтвердил это, протягивая ей очередной отчёт, в котором была опись найденных при Анбу документов.

— Да, — кивнул он. Вздохнув, Кайто снова уставился на бумагу, которую минуту назад передала ему Митсу. Смотрел на неё, не моргая, и вчитывался в каждую строчку. — Видимо, Тсучикаге, поняв, что его обманули, решил взять от ситуации всё, что ещё был в силах.

— Кайто…

Ей хотелось что-то сказать, как-то поддержать, но слова не вязались и застревали в горле. В отчёте, который она отдала парню, докладывалось о том, что на окраине Узушиогакуре шиноби Ивы нашли спрятавшихся Узумаки — целую семью. Молодые мужчина и женщина и двое сыновей, одному из которых было всего шесть, а второй был ещё младенцем. После допроса с пристрастием, в ходе которого ничего существенного выяснить не удалось, семью было решено убить, а младенца под кодовым именем «Кайто» доставить лично Тсучикаге для дальнейшего использования.

— Ну, теперь я хотя бы знаю, что я не безродный. И что у меня была семья. — Кайто уставился на отчёт, но смотрел словно сквозь него. На мгновение Митсу показалось, будто она заметила на его лице боль и печаль, но уже в следующее парень, вздохнув, снова излучал спокойствие и сосредоточенность. — А можно я этот листок себе оставлю? Тебе ведь он не нужен?

— Забирай, — полушёпотом ответила Митсу, чувствуя, как дрогнул голос.

Кайто кивнул, и уголки его губ чуть приподнялись на долю секунды, а затем он встал и, подойдя к окну, вновь закурил. Смотрел на горизонт безотрывно, выдыхая полупрозрачный дым в приоткрытое окно. Митсу было тяжело понять, что у него на душе: на его лице не отражалось ни единой эмоции. Но каким-то неведомым для себя образом она понимала, что эта новость не прошла для него бесследно.

— Если честно, — вдруг сказал Кайто, докуривая, — никогда не думал, что когда-нибудь в жизни мне доведётся увидеть море своими глазами. И знаешь, я даже не представлял, что оно окажется настолько красивым.

Митсу с грустью посмотрела на него, а затем встала и тоже подошла к окну. Тяжёлые волны шумно перекатывались на берег, пенясь. Солнце мягко, медленно подползало к горизонту, окрашивая небосвод в алые и оранжевые оттенки. И даже тучи, которые ещё пару дней назад заслоняли собою всё небо, сейчас расступились, позволяя последним золотистым лучам нежно касаться воды и каменистого берега.

Оставшиеся документы они изучали до позднего вечера. Деревня Скрытого Тумана больше нигде не упоминалась, и Митсу поняла, что Тсучикаге был не в курсе причин её участия в резне. Да и, скорее всего, его это вообще вряд ли интересовало. Но шиноби Ивагакуре ещё несколько лет выслеживали сбежавших с острова Узумаки — это можно было отследить по датам, указанным в отчётах. Истреблением же тех, кто Страну Водоворотов в ночь резни покинуть не успел, занимались в первые несколько дней Анбу Конохи.

Митсу никак не могла понять, откуда у Тсучикаге поимённый список сбежавших. Мысль, конечно, была, но настолько отвратная, что она никак не хотела с ней мириться. Кайто, по всей видимости, пришёл к тому же выводу, потому что после нескольких сотен отчётов, которые он сверял со списком имён, сказал:

— Получается, кто-то из клана Узумаки предал своих.

Митсу тяжело вздохнула, уставившись в бумажки, лежащие перед ней. Это было первое, о чём она подумала, но ей по-прежнему тяжело было в это поверить.

— Никаких прямых указаний на это нет, — едва слышно сказала она сдавленным голосом.

— Ну, а каким ещё образом объединённая армия трёх скрытых деревень обошла защиту Узушио? Вот… — Он закопошился в листках и вскоре выудил один. — Тут указывается, что Деревня Водоворотов была защищена барьерами фуиндзюцу. Но как прошли через эти барьеры, нигде не написано. Да и откуда у Тсучикаге появился список имён сбежавших? Кто, кроме самих Узумаки, мог знать всех жителей поимённо? Тут ведь не только Узумаки есть. — Кайто вновь зашелестел листками с именами. — Вот. Целая семья Хинагэси сбежала. Даже если, как ты говоришь, Коноха тесно сотрудничала с Узушио в прошлом, и, допустим, Хокаге лично знал кого-то из Узумаки, вряд ли ему были известны имена всех жителей деревни, тем более тех, кто не принадлежал к клану Узумаки.

Митсу уныло выдохнула, признавая, наконец, поражение и смиряясь с удручающим выводом. Она выпрямилась, потягиваясь, и посмотрела на Кайто.

— Скорее всего, так и есть, — нехотя согласилась она. — Только тут ничего нет. И почему я решила, что найду здесь ответы на всё?

Кайто легонько улыбнулся.

— Ну, слушай, в целом, из этих документов можно многое понять. — Кайто приложил ладонь к подбородку и начал подытоживать результаты их небольшого исследования: — Кто-то из Конохи, но не Хокаге, передаёт Тсучикаге информацию, что от клана Узумаки исходит какая-то таинственная угроза, и Ивагакуре решает присоединиться к благородной миссии по уничтожению Деревни Скрытых Водоворотов. Каким-то образом Хокаге убеждает участвовать в этом театре абсурда ещё и Кири. Кто-то из Узумаки сливает захватчикам, каким способом можно проникнуть в Узушиогакуре. Происходит то, что происходит, но Коноха оставляет Ивагакуре ни с чем, забирая все печати. Тсучикаге негодует и объявляет вторую мировую войну.

— Кто передал эту информацию Тсучикаге и зачем? Что это за угроза такая исходила, и неужели не было другого решения, кроме как полное истребление клана и уничтожение Узушиогакуре? Тем более, какая во всём этом выгода у Кири? Да и… почему кто-то из Узумаки предал свой клан? — никак не унималась девушка.

Кайто лишь пожимал плечами. Он так же, как и Митсу, прекрасно понимал, что вместе с ответами пришли и новые вопросы.

— Пока что всё это выглядит так, будто Хокаге или Данзо вместе с Тсучикаге просто решили вырезать весь клан Узумаки для того, чтобы забрать себе все техники фуиндзюцу, — серьёзным тоном проговорила Митсу. — Только во всём этом никак не вяжется участие Киригакуре и это странное предательство кем-то из Узумаки своих же. Если целью было только захватить печати, то Туман, получается, ушёл ни с чем? Они никогда не пользовались фуиндзюцу. У них техники совершенно другого вида, и печати они используют крайне редко и только самые примитивные.

— Ну, Киригакуре под боком — можем пробраться в архивы и узнать, что Коноха пообещала им за помощь в уничтожении Страны Водоворотов, — сказал Кайто как ни в чём не бывало.

Митсу посмотрела на него с недоумением, а затем нервно улыбнулась и покачала головой.

— Точно, — с сарказмом ответила она. — Хватит с меня пока что вылазок в тайные архивы. Ивагакуре скрывает целый подземный город — боюсь даже представить, какие секреты у Деревни Кровавого Тумана.

Она нервно хохотнула, и по спине прошёлся холодок. Кайто лишь пожал плечами. Они сложили все документы и, попрощавшись, отправились спать. Митсу проворочалась полночи, по-прежнему задаваясь многочисленными вопросами, которые, как она думала, найдут все ответы после того, как она прочтёт украденные из Камня документы. Уснуть ей удалось только тогда, когда она, окончательно устав от безрадостных предположений, вновь мысленно вернулась в тихую гавань воображаемой жизни с Какаши.

***

— Э-э?

Митсу с недоверием смотрела в монитор, на котором светилось письмо Орочимару, которое она только что прочла. Выдохнула и перевела вопросительный и возмущённый взгляд на Кайто. Тот лишь пожал плечами.

— Какой из меня учитель? — взвыла она.

Она снова принялась прожигать глазами экран. Они с Кайто должны были выступить в роли сенсеев для команды генинов из Деревни Скрытого Звука на предстоящем экзамене в Киригакуре.

До него оставался почти год, и Орочимару ясно давал понять, что подготовка и обучение детей полностью ляжет на плечи Митсу и Кайто. Но девушка с трудом понимала, как это вообще делается. Ей никогда не доводилось кого-то учить, и единственный раз, когда она пыталась объяснить кому-то, как работает та или иная техника, — когда Минато попросил рассказать ему, каким образом она придаёт своей чакре видимую, чёткую форму. Но и тогда у неё это выходило настолько криво, что Намиказе спустя пару часов её попыток лишь невесело улыбнулся и покачал головой.

— Тебе нужно научить их техникам печати и контролю чакры, — сказал Кайто, вчитываясь в письмо. — Кстати! — Он вдруг перевёл горящий взгляд на девушку. — Я тоже хотел попросить тебя научить меня каким-нибудь печатям.

Митсу сокрушённо посмотрела на него, понимая, что он не шутит, и мысленно выругалась раз сто.

— Ну вот, а я как раз собиралась сбегать на соседние острова, — с отчаянием проговорила она. — Хочу поспрашивать местных о Деревне Водоворотов. Может, кто-то знает способ добраться туда.

— Ну, пошли сейчас, — сказал Кайто, вновь пожимая плечами.

Митсу демонстративно громко вздохнула. Орочимару не писал, когда конкретно планирует направить к ним учеников, но она подозревала, что это произойдёт в ближайшее время.

— Ладно! — воскликнула Митсу, сдаваясь. Кто знает, выпадет ли возможность сделать это, если теперь она будет вынуждена круглые сутки тренировать маленьких шиноби Орочимару. — Дай мне пять минут, и отправляемся.

На соседнем острове располагалась небольшая рыбацкая деревушка, и они с Кайто уже успели побывать там на днях, но до активных действий не доходило, потому что Митсу боялась вызвать подозрения: шиноби новой скрытой деревни, ещё и Узумаки, пытаются выведать что-то о родине.

Но сейчас она со всей уверенностью была настроена найти хотя бы малую крупицу информации. Ничего для маскировки в этом убежище не было, да и тратить время на составление очередного образа не хотелось. Поэтому тратить пришлось чакру. К счастью, Кайто тоже умел использовать технику подмены, поэтому, перевоплотившись в неприметных гражданских и на ходу состряпав легенду о том, что они геологи, которые исследуют разные местности и ландшафты, направились на соседний остров.

Но, как назло, даже бывалые рыбаки разводили руками, когда они с Кайто интересовались, как можно добраться до Страны Водоворотов. Большинство лишь ухмылялись, отвечая, что туда на лодках уже давно никто не ходит. Некоторые всё же добавляли подробностей, описывая, что в той части моря бушуют водовороты такой силы, что даже самый опытный моряк может не справиться.

С горем пополам им удалось найти единственного человека, который согласился их отвезти. Но и этот дед, и его лодка были настолько старыми и хрупкими, что Кайто уверенно отказался и потащил Митсу, которая уже была готова отправляться, подальше от не внушающего доверия судна. На все её недовольства парень лишь качал головой и высказывал предположение, что старик, вероятно, просто решил закончить свой мирской путь таким необычным способом.

Провозившись с местными весь день, они вернулись в убежище только после заката, чувствуя усталость из-за длительного расхода чакры. Накрывшись одеялом, девушка прикидывала, где им искать дальше. На соседних островах ловить нечего — большая часть из них была такая же необитаемая, как и тот, на котором находилось их пристанище. А те, где всё же можно было наткнуться на человека, являлись тренировочными базами Киригакуре, на которых им появляться уж точно нельзя.

Митсу уныло думала, что единственный оставшийся вариант — поспрашивать рыбаков в главном порту Страны Воды: там и кораблей больше, и людей, а значит, и шансов на то, что хотя бы кому-то будет известно, как добраться до Страны Водоворотов.

На следующий день они отправились в Киригакуре, чтобы утвердить с Мизукаге участие шиноби Звука в предстоящем экзамене, и на обратном пути задержались в порту. Расспрашивать кого-то без прикрытия было рискованно, но Митсу и Кайто намеренно долго прогуливались по гавани, внимательно прислушиваясь к перешёптываниям за спиной. Ничего по существу выяснить не удалось, тем не менее одна мысль прочно укрепилась: жители Киригакуре и окрестностей точно знали, что они Узумаки, и кто-то наверняка был осведомлён о прошлом их клана и родной деревни.

Тем не менее, на следующий день решили не рисковать и остаться в убежище, побоявшись, что появление двух геологов, разыскивающих путь в Узушиогакуре, сразу же после прогулки в порту двух Узумаки может выглядеть подозрительно.

***

Когда через пару недель у берегов небольшого острова причалила лодка, Митсу ожидала увидеть там кого угодно, но только не самого Орочимару. Он скрывал лицо под объёмным капюшоном, но его мощная аура чувствовалась даже издалека. Митсу стояла у входа в убежище, скрестив руки на груди, Кайто — рядом, точно в такой же позе. Орочимару, подойдя, окинул их взглядом и лишь ухмыльнулся. За ним послушно шли трое детей.

— Надеюсь, ты привёз не только своих подопытных, — вместо приветствия кинула Митсуне, когда Кайто проводил детей внутрь.

Орочимару улыбался, чуть наклонив голову. Они смотрели друг на друга не больше минуты, и с каждой секундой девушка всё яснее ощущала, как нарастает пламя ненависти в груди. Саннин закопошился во внутренних карманах плаща и спустя несколько секунд протянул Митсу четыре свитка. Она быстро выхватила их из рук Орочимару, выдыхая с облегчением.

— Ты же умеешь составлять сдерживающие печати? — серьёзно спросил мужчина.

Митсу подозрительно взглянула на него. Вопрос ей совершенно не понравился. Сдерживающие печати были одними из самых простых, и, конечно, она могла их поставить, но Орочимару явно спрашивал это не из интереса к её достижениям. Отвечать она не стала, но по её взгляду всё стало ясно, поэтому саннин, хитро улыбнувшись, с прищуром сказал:

— Составь пару десятков на всякий случай и на каждую тренировку бери с собой. Кто знает, что могут вытворить мои испытуемые.

— Что ты с ними сделал? — с презрением спросила она.

— Нашёл в одном из свитков, что ты раздобыла в Ивагакуре, прелюбопытнейшую печать. — Орочимару вдруг посмотрел на неё исподлобья, и на его лицо легла мрачная тень. Он жутко улыбнулся и продолжил: — Тем не менее, мне показалось, что она несовершенна. Нужно понять, как лучше её использовать. А для этого, как ты понимаешь, не обойтись без экспериментов.

Митсу смерила саннина недовольным взглядом с примесью отвращения, но комментировать его слова не решилась.

— Внимательно наблюдай за их развитием и за тем, как на них действует печать, и обо всём докладывай мне, — серьёзно сказал Орочимару.

Она шумно вдохнула носом и отвернулась, чтобы не сорваться. Орочимару приблизился к ней и почти у самого её уха прошептал:

— И постарайтесь, чтобы хоть один выжил.

— Тогда надо было искать им няньку получше, — сквозь зубы процедила Митсу.

Орочимару отстранился, изогнул брови, наигранно удивляясь, и произнёс:

— Ой, в самом деле? А мне казалось, что уж ты-то точно смыслишь в выживании.

Митсу фыркнула. Намёк был понят прекрасно: пока у Орочимару козырь в виде её тайны, ей никуда не деться.

Настроение было испорчено настолько, насколько это вообще было возможно, и не улучшилось даже тогда, когда Митсу мысленно провожала удаляющуюся лодку с Орочимару самыми отборными ругательствами и оскорблениями. Вдохнув поглубже, она зашла в убежище.

Кайто сидел с детьми в общей комнате, когда она гневно распахнула дверь. До этого о чём-то разговаривающие, сейчас все присутствующие перевели взгляды на неё. Не говоря ни слова, Митсу взяла один из стульев и повернула его так, чтобы опереться локтями о спинку.

«Ну и о чём мне с ними нужно говорить?» — она мысленно застонала от безысходности.

Кайто ещё несколько секунд выжидательно смотрел на неё, затем покачал головой и решил взять инициативу в свои руки.

— Теперь, когда все в сборе, давайте познакомимся поближе. Меня зовут Сатоши, это моя сестра — Сачико. Как минимум на ближайший год мы станем вашими учителями, чтобы подготовить к экзамену на чунина. Представьтесь ещё раз.

Первой слово взяла единственная девочка.

— Меня зовут Акияма Маки, и мне десять лет.

Митсу перевела свой взгляд на неё. Девочка сидела ровно, сложив руки на коленях, а её длинные рыжие волосы, собранные в два невысоких хвостика, раскинулись по плечам. Она несмело улыбалась и смотрела то на Митсу, то на Кайто, быстро моргая.

— Куросава Сури, — подхватил мальчик, сидящий справа от неё. — Мне тринадцать, и я уже успел овладеть двумя стихиями.

Митсу захотелось закатить глаза, но она сдержалась, хотя это было непросто — даже ребёнок превзошел её. Она оглядела его. Высокий и стройный, он сидел, скрестив руки на груди, и смотрел из-под нахмуренных бровей. Чёрные, как смоль, волосы были зализаны назад, а фиолетовые глаза отдавали каким-то холодом и даже надменностью.

Она задержалась взглядом на протекторе Отогакуре у него на лбу ещё на секунду, а затем взглянула на последнего мальчишку, который смотрел куда-то в сторону и, казалось, совершенно не был заинтересован в беседе. Каштановые волосы падали на лоб, но не закрывали глаза. Молчание продлилось дольше, чем было необходимо, поэтому Митсу спросила, обращаясь к последнему:

— А ты?

— Менма, — кинул мальчишка, даже не поворачиваясь в её сторону.

«Да уж, — подумала девушка, — их родители явно состояли в какой-то группировке любителей рамена. Хотя, в таком случае, Кушина и Минато тоже успели с ними пообщаться»¹.

— Менме одиннадцать, и он умеет использовать техники огненного стиля, — с невообразимым терпением добавил Кайто, глядя на Митсу. — Мы уже успели немного познакомиться, пока ты болтала с Орочимару. О чём вы, кстати, разговаривали?

— Я спросила, привёз ли он мои свитки, а он попросил, чтобы хотя бы один из его… — Митсу бросила быстрый взгляд на детей, останавливая себя. — В общем, чтобы хоть кто-то сдал экзамен.

Кайто, казалось, всё понял: это было видно по тому, как он нахмурился и задумался.

— Орочимару-сама сказал, что мы должны продемонстрировать всё, на что способны, — решительно произнёс самый старший из учеников.

Митсу исподлобья посмотрела на него, изучая. Парнишка буквально излучал непоколебимую уверенность в собственных силах. Его голос был твёрдым, но при этом спокойным. Она прищурилась, задумавшись о словах Орочимару. Нужно было узнать, что за печати он на них наложил и насколько это может быть опасно.

— А он говорил что-нибудь, ну, допустим, о печатях, которые на вас поставил? — выпалила Митсу как ни в чём не бывало.

Она внимательно следила за реакцией каждого из детей. Менма тут же нахмурился и опустил взгляд, Сури, казалось, ни капли не поменялся в лице, и только Маки широко улыбнулась и довольно произнесла:

— Да. Орочимару-сама сказал, что это поможет нам приобрести большую силу и раскроет скрытый потенциал.

Митсу закатила глаза, поджав губы. Если Орочимару и вправду такое сказал, значит, печать наверняка была опасная.

— Покажите, — коротко бросила Митсу, поднимаясь.

Маки с готовностью отогнула высокий воротник своего розового свитера, и Митсу подошла к ней. Чуть ниже шеи с левой стороны она заметила три маленьких томоэ. Девушка нахмурилась: она видела такое впервые и не имела ни малейшего представления, что это за печать.

— Хорошо, — выдохнула она. — Тогда через полчаса встречаемся у входа в убежище. Будем тренироваться на берегу. Идите. Сато-кун, найди им какую-нибудь комнату, а я пока… кое-что сделаю.

Кайто требовательно посмотрел на неё, но понял без слов, что вопросы сейчас будут неуместными. Когда все ушли, Митсу достала из ящичка чернильницу, кисточку и несколько десятков маленьких бумажек, которым совсем скоро было суждено стать печатями сдерживания.

***

Признаться, Митсу сомневалась в своих способностях. Она никогда не считала себя достаточно сильным шиноби, потому что всегда рядом с ней был кто-то, по силе превосходящий её многократно. Она не была гением, способным применять техники нескольких стихий одновременно, не была достаточно умелой в тайдзюцу, проигрывая всем своим товарищам по команде в тренировочных поединках. Не было у неё и уникального кеккей генкая, дающего преимущество в сражениях. По сути единственное, что отличало её, как шиноби, от всех прочих и благодаря чему её и ценили — это способность к фуиндзюцу.

Но сейчас, проводя тренировочный спарринг против троих учеников, она не прибегала ни к каким серьёзным действиям, понимая, что в них нет нужды. Сперва, стоило ей только встать перед детьми, она слегка заволновалась и даже вдруг подумала, как позорно будет проиграть им, но уже через секунду почему-то ощущала стальное спокойствие и сосредоточенность.

Договорившись с Кайто, они сперва решили посмотреть, на что ученики вообще способны, а поединок — лучший способ сделать это. Парень остался наблюдателем, так как по части анализа у него явно было лучше, чем у Митсу.

И она с лёгкостью уходила от всех атак, которые ей казались слишком нелепыми, невольно ловя себя на мысли, что подготовка Анбу своё дело всё же сделала. Митсу была настроена решительно: она не жалела учеников, без зазрения совести отправляя каждого из них подальше сильным ударом ноги после очередного неудачного выпада в её сторону. Она лишь защищалась, не пытаясь атаковать, но делала это слишком твёрдо и категорично, вспоминая, как Какаши тренировал команду Ро. Капитан никогда не давал спуску и не жалел на тренировках ни её, ни остальных подчинённых, поэтому Митсу решила делать так же.

Поймав Сури за запястье, она, крутанувшись, отпустила его, отправляя юношу в полёт. Тот успел сгруппироваться и приземлился на ноги, но в нескольких метрах от неё. Маки тоже шла в атаку и даже создала водного клона, но Митсу заметила это ещё две секунды назад, и теперь отскочила в сторону. Девочка пролетела мимо неё, а клон получил удар такой силы, что тут же разлетелся на множество капель. Чуть подпрыгнув, Митсу развернулась в воздухе и ногой отшвырнула Маки, да так решительно, что у девочки, казалось, весь воздух вышел из лёгких.

Менма атаковал осторожно, даже нехотя, будто для вида, прикладывая лишь долю серьёзности, с которой к тренировке относились его товарищи по команде. Но при этом не подставлялся так часто, как они, успевая среагировать на большинство контратак и увернуться.

Спустя пару часов, видя измотанное состояние детей, Митсу жестом закончила тренировку. Всё, что она хотела, она увидела; всё, что не заметила, заметил Кайто.

Отправив учеников в убежище, Митсу осталась с Кайто на берегу. Солнце уже садилось, и снаружи было по-зимнему холодно, но она практически не чувствовала этого. Кайто же стоял в куртке и, когда они остались вдвоём, прикурил сигарету.

— Что думаешь? — спросил он на выдохе.

— Не знаю. В голове до сих пор с трудом укладывается мысль, что мне надо кого-то обучать. А ещё бесит, что мы так и не узнали ничего про Узушиогакуре. Нужно поспрашивать в порту, но когда теперь?

Кайто пожал плечами, затягиваясь. Выдохнул и, посмотрев вверх, спросил:

— Ну, мы можем как-нибудь выбрать день и оставить учеников в убежище, а сами сбегаем в порт. Или ты боишься, что кто-то из них доложит Орочимару, если мы отлучимся?

Митсу неоднозначно хмыкнула.

— И да, и нет, — ответила она. — Я предупреждала Орочимару, что хочу найти выживших Узумаки, и он даже обещал поспособствовать. Вполне вероятно, что он допускает мысль, что я, будучи так близко к Стране Водоворотов, попытаюсь что-то выяснить. И скорее всего, ему на это будет плевать — по крайней мере, я надеюсь. Но глупо думать, что, если мне всё же удастся попасть в Узушио, и Орочимару об этом станет известно, то он этим не воспользуется. А мне… ну… мне бы не хотелось его туда пускать, что ли.

Кайто слушал молча, так и смотря в небо.

— Согласен, — спустя несколько секунд прервал тишину он. — Мне бы вообще не хотелось на него работать.

Митсу виновато посмотрела на него, хотя его слова не звучали укоризненно.

— Но пока что это самое безопасное место, — тихо произнёс парень. — Так что продолжаем делать вид, что мы его верные шпионы. Как думаешь, как скоро он догадается, что мы не до конца преданны ему?

— Боюсь, он уже об этом догадался. — Митсу нервно улыбнулась. — Но пока ему выгодно держать меня при себе. Я знаю печать, которая поможет ему проникнуть в любой архив, в любое тайное место незамеченным. А мне выгодно оставаться с ним. И не только потому, что он даёт мне крышу над головой и средства к существованию.

— Ты думаешь, что если предашь его, он донесёт до Хокаге, что ты жива?

— Да. У него есть шпионы в каждой из скрытых деревень, наверняка и в Конохе тоже. Не сомневаюсь, что если я не оправдаю его ожиданий, слухи о том, что я вполне себе жива, расползутся очень быстро. А мне бы этого не хотелось… И дело не только в моей личной безопасности.

Она замолчала, Кайто тоже. Они стояли ещё несколько минут в тишине, а затем вместе поднялись в убежище и, попрощавшись, отправились каждый в свою комнату.

«Представляешь, сегодня я официально стала сенсеем».

Уже перед сном, лёжа на кровати практически в полной темноте, Митсу уставилась на фотографию, вглядываясь в недовольное лицо Какаши.

«Ты когда-нибудь мог вообще подумать, что мне дадут кого-то в ученики? — обращалась она к воображаемому Какаши, хихикнув. — Вот и я не могла. У тебя наверняка это вышло бы лучше. Ты смог даже меня чему-то научить, хотя я вообще необучаема».

Митсу вдруг ощутила, как на неё снова начала наваливаться тоска. Перевела взгляд на небольшое окно и тучи, которые словно застыли на тёмном небе. Вздохнув, убрала фото в рюкзак и снова улеглась, накрываясь одеялом. Впереди её ждали месяцы усиленных тренировок, поэтому ни в коем случае нельзя было вновь поддаваться апатии.

***

— А тут есть что-то кроме лапши быстрого приготовления?

Голос Маки прозвучал ужасно неуверенно, и девочка смущённо отвела взгляд. На неё тут же уставились четыре пары глаз. Митсу, не жуя, проглотила еду и недовольно сказала:

— Есть. Но я к вам в повара не нанималась. Если хочешь есть что-то другое, готовь сама.

Девочка, казалось, поникла сильнее и принялась за еду, не поднимая глаз.

«Наверное, стоило с ней помягче, — подумала Митсу, но тут же одёрнула себя: — Пускай привыкает. Это мир шиноби — тут с ней никто сюсюкаться не будет, тем более Орочимару. Мои учителя со мной примерно так же разговаривали».

Она невольно вспомнила, что единственным человеком в её жизни, который хотя бы частично пытался приучить её к здоровому питанию, был Минато, но и тот после немногочисленных попыток бросил эту затею. Доев и убрав за собой, Митсу обратилась к ученикам:

— Через полчаса на берегу.

— Там же ливень, — недовольно сдвинул брови Куросава. После вчерашнего ознакомительного спарринга он всем заявил, что обращаться к нему можно только по фамилии, так как своё имя он на дух не переносил.

Митсу посмотрела в окно. Капли яростно били по стеклу.

— Не ливень, а мелкий дождичек, — сказала она, снова переведя взгляд на детей. — Или ты думаешь, что на экзамене в Киригакуре тебе дадут возможность выбирать погоду? Или, может, что условные противники попрячут оружие и убегут в укрытие, если пойдёт снег? Не ты ли хотел показать всё, на что способен? Нужно уметь сражаться в любых условиях.

Кайто присвистнул, явно пытаясь поддеть её, и Митсу вдруг поняла, что её монолог до ужаса напоминал ей слова Какаши, когда кто-то из команды Ро пытался возмутиться, что капитан снова отправляет их на тренировку в погоду, в которую хозяин даже пса из дома не выпустит.

Куросава тут же изменился в лице: слова Митсу, вероятно, задели его. Но хоть он и выглядел по-прежнему недовольным, в ответ всё равно уверенно кивнул. Маки подняла голову и тоже легонько кивнула, а Менма даже не смотрел на неё, так и уставившись в пустой стаканчик из-под лапши.

Одарив всех красноречивым, многозначительным взглядом, недвойственно намекающим, что с учителем детям не повезло, Митсу вышла из комнаты.

Когда все собрались через полчаса у входа в убежище, что-то внутри неё запротестовало: погода и вправду была отвратная.

Было решено начать с общей подготовки выносливости. Тренировать контроль чакры и ниндзюцу это, конечно, хорошо, но если тело будет слабым, от всего этого будет мало толку. Тем более Митсу пока так и не увидела никаких проявлений печати Орочимару.

Несколько часов подряд Митсу и Кайто бегали, отжимались на мокрых и скользких камнях, тренировали перебежки, манёвренность и скорость вместе с учениками, и под конец и один, и вторая чувствовали себя выжатыми как лимон. Митсу невольно поймала себя на мысли, что тренирует детей по программе Анбу, по которой её тренировал Какаши. Другого достойного примера у неё не было, и она была без понятия, как ещё готовить их к экзамену.

Когда все вместе поднялись в убежище, никто не проронил ни слова, отправившись по своим комнатам. Лишь помывшись и переодевшись в сухую одежду, Митсу подумала, что было бы неплохо обсудить с Кайто план подготовки к экзамену — быть может, у него были идеи получше, чем тренировать детей, как элитных ниндзя Конохи.

— Предлагаю разделить их между собой, — уверенно предложил Кайто, когда она спросила его об этом.

Митсу с недоумением посмотрела на него. Она облокотилась на спинку стула, чувствуя, как болят все до единой мышцы. Выставила вперёд ноги и окинула быстрым взглядом комнату Кайто. Она была до ужаса похожей на её собственную, вот только вещей было гораздо меньше, а на кровати не было ничего, кроме матраса — спальное место парень обустроил рядом, на полу возле стены.

Заметив, на что она уставилась, Кайто покачал головой и тихо произнёс:

— Не думай об этом. Мне там комфортно спать. Тем более ты обещала мне жёсткий матрас. А я умею ждать, как никто.

Митсу перевела взгляд на него и изогнула бровь, улыбаясь.

— Мне понравилась твоя сегодняшняя тренировка, — продолжал Кайто. — Тебя раньше так же тренировали?

— Угу, — подтвердила она. — Не знаю, насколько сильно подходит детям… — Но вспомнив, что Итачи тоже служил в Анбу, фактически будучи ребёнком, отмела эти мысли. — Хотя вполне себе подходит. Что ты имел в виду, когда говорил, что надо разделить их?

— Куросава использует ниндзюцу земляного и воздушного стиля, Маки — водного, а Менма — огненного. Я не смогу тренировать с ним техники, а ты не сможешь делать этого с двумя другими. Предлагаю сделать так: ты тренируешь Менму, а я — Куросаву и Маки.

Митсу задумалась. Звучало логично, поэтому она кивнула.

— Кайто, тебе нужно кое-что знать, — тихо начала Митсу. Парень насторожился. — Печати, которые Орочимару поставил на детей… мне они не знакомы. Завтра с утра я покопаюсь в свитках, которые он вернул, и выясню, но… Раз мы собираемся тренировать из раздельно, ты должен внимательно наблюдать за ними. Орочимару сказал, что печать может быть непредсказуема, и в случае чего её силу необходимо будет сдерживать. Я составила несколько формул на бумажках, завтра отдам тебе. Пожалуйста, будь начеку.

Кайто слушал молча и с каждым словом хмурился всё сильнее, но после лишь коротко кивнул. Они принялись обсуждать примерный план подготовки детей к экзамену, просидев почти до самой ночи. Митсу так увлеклась, вспоминая свои деньки в Анбу, что Кайто пришлось прервать её, напоминая, что было бы неплохо выделить хотя бы пару дней отдыха в месяц.

Было решено, что тренировки, подобные сегодняшней будут проводить пять дней в неделю по утрам, а техники стихий оттачивать уже после обеда. Всю субботу решили отвести под изучение и практику фуиндзюцу, которому Кайто тоже хотел обучиться, а воскресенье будет выходным.

Митсу запрокинула голову, потирая виски. Она всё ещё немного сомневалась, что из неё может выйти толковый учитель, но теперь, когда они выстроили примерный план, это уже не страшило её так сильно, как прежде.

Наутро ей пришлось подняться раньше всех, чтобы изучить информацию о печати Орочимару. Она чувствовала себя премерзко: никогда не любила вставать рано. Но чашка горячего кофе немного помогла ей почувствовать себя человеком, и она принялась за дело.

Когда наконец в одном из свитков нашла описание нужной печати и всё как следует изучила, то невольно поймала себя на мысли, что Орочимару всё же не лучший босс и определённо один из самых двинутых людей, с которыми ей не посчастливилось быть знакомой.

Это был джуин — один из видов опасного фуиндзюцу, оттого и запрещённого, как писалось в свитке. Орочимару не обманул: носитель печати приобретал гораздо больший запас чакры, ускоренную регенерацию и нечеловеческую физическую силу. Только вот Митсу сомневалась в том, что он рассказал своим подопытным, что происходит это за счёт чакры самого Орочимару, которую дарует им эта печать. И была на все сто уверена, что саннин не предупредил их о том, что её использование в подавляющем большинстве случае смертельно.

Вздохнув, Митсу потёрла глаза и запрокинула голову, обдумывая, что ей делать с этой информацией. Единственное, к чему она пришла — не проводить слишком серьёзных, изнуряющих тренировок и всегда пристально следить за детьми, чтобы не допустить их случайной гибели от проклятой печати.

***

Хватило пары недель, чтобы Митсу поняла, что Менме совершенно точно плевать и на тренировки, и на предстоящий экзамен на чунина. Он занимался вместе со всеми, послушно исполняя все указания, никогда не пререкался и не спорил, в отличие от Куросавы, да и вообще очень редко говорил. Но спустя всего несколько тренировок с ним наедине стало ясно как день, что он не испытывает и доли того, что его товарищи.

Если Куросава по несколько раз на дню упоминал, что его цель — достичь небывалой силы, а Маки постоянно твердила, как сильно хочет впечатлить Орочимару, то Менма же отмалчивался, даже ни на кого не глядя. Митсу не пыталась его разговорить, даже когда спустя время явно заметила в его взгляде отрешённость и обречённость.

Однако при этом она отмечала, что мальчишка довольно-таки талантлив, и невольно ловила себя на мысли, что в Конохе к этому возрасту он уже наверняка стал бы чунином. Он неплохо управлялся со стихией огня, был хорош в тайдзюцу настолько, что бился с Кайто практически на равных, а его товарищи проигрывали ему почти в каждом спарринге. И даже фуиндзюцу, которое не давалось больше никому, даже Кайто, мальчик научился применять всего через несколько попыток. Конечно, это были простые печати, но это всё равно впечатляло.

Кайто, конечно, это немного подкосило. Митсу замечала, как нахмуренно он смотрел каждый раз, когда Менме удавалось обездвижить с помощью печати Куросаву или Маки, и постоянно улавливала в его взгляде тень отчаяния.

— Не расстраивайся, — говорила она Кайто в один из вечеров, когда они сидели перед убежищем, глядя на заходящее солнце. — Фуиндзюцу и мне далось непросто. К тому же я изучала его долгие годы и постоянно практиковалась.

Кайто посмотрел на неё таким взглядом, что Митсу захотелось тут же замолчать. Она нервно хихикнула и почесала затылок. Парень вздохнул и вновь уставился на горизонт.

— Да-да, зато мальчонка, который никогда в жизни его не применял, смог научиться двум печатям за неполный месяц, — с какой-то безнадёжностью в голосе сказал Кайто. — Я не понимаю, как ты это делаешь. Все эти формулы, символы… Ладно, если на бумаге нарисовать — это одно дело. Но как ты так быстро составляешь всё это в голове и тут же накладываешь печать, ума не приложу. Я путаюсь уже в десяти символах, а ведь в той печати их были сотни.

Кайто говорил о печати, которую Митсу снимала с него на крыше Резиденции Тсучикаге. После первого же теоретического урока по фуиндзюцу Кайто тут же задался вопросом, как Митсу составила формулу, чтобы снять с него печать Тсучикаге — ведь она ничего не писала. Ему было сложно вообразить, что кто-то может с такой лёгкостью запомнить все эти символы, которые тогда окутывали его тело.

— На самом деле, это не так сложно, как кажется, — неловко улыбнувшись, ответила девушка. — Я просто запоминаю их. Многие печати очень похожи по принципу составления, поэтому с течением времени начинаешь автоматически понимать, что и как работает.

— Как можно запомнить столько символов? — недоумевал Кайто.

— Ну, не знаю. — Митсу задумалась, переводя взгляд на море. — Символов и кандзи ведь не так много, просто в каждой печати их расположение и сочетание разное. И они просто откладываются в голове. А когда ставлю или снимаю печать, мысленно представляю формулу и, используя чакру, материлизую её.

— Ладно, — кивнул Кайто. — Я сдаюсь.

— Просто из меня плохой учитель, — уныло произнесла Митсу, поджимая колени.

Парень повернул к ней голову и легонько, практически незаметно, улыбнулся и покачал головой.

— Вполне нормальный, — сказал он. — Только очень строгий.

Митсу едва приподняла кончики губ.

— Кайто, — обратилась она через пару минут молчания, — как ты думаешь, почему Менма такой… отстранённый?

— Хм, я не думал об этом. А что?

— Не знаю, просто… Он постоянно молчит, ни на что не реагирует, смотрит как-то слишком безжизненно, что ли. Куросава уже всю историю своей жизни рассказал, Маки по десять раз за день говорит, как она благодарна Орочимару, а Менма даже фамилию свою не называл.

Кайто нахмурился и серьёзным тоном сказал:

— Зря ты это.

— Что? — Она перевела на него полный недоумения взгляд.

— Лучше не привязывайся к этим детям.

Митсу опешила и уставилась на него, не моргая. Затем поджала губы и недовольно произнесла:

— Я ни к кому не привязываюсь. Мне просто интересно.

— Я серьёзно, Митсуне.

Кайто смотрел на неё так пронзительно, будто в самую душу, будто видел куда больше, чем она показывала. Она внезапно замерла, вглядываясь в его глаза в попытке понять, о чём он думает, но всё было тщетно. Митсу сделала глубокий вдох и отвернулась, совершенно не желая продолжать этот бессмысленный разговор.

***

«Чёрт… Лапша быстрого приготовления и вправду уже достала. Никогда бы не подумала, что буду считать дурацкий омлет с ветчиной лучшим завтраком».

Митсу уныло повозила палочками в стаканчике с лапшой. Кайто сидел напротив и спокойно ел, даже не глядя на неё. Куросава уже доел и теперь стоял возле окна, скрестив руки на груди, а Маки и Менма молча жевали свои порции.

— Так, ладно, — тихо начала Митсу, отставляя недоеденную лапшу в сторону. — Маки права.

Девочка тут же рывком подняла на неё голову и уставилась с полнейшим непониманием.

— О чём вы, Сачико-сенсей?

— На одной лапше далеко не уедешь. Собирайтесь, — выпалила Митсу и поднялась из-за стола. — Пора знакомить вас с Киригакуре.

Сказать, что все были в шоке, — значит очень сильно преуменьшить. Кайто округлил глаза от удивления, Куросава же нахмурился, гадая, не послышалось ли ему, и даже Менма поднял вопросительный взгляд на девушку. Но Маки единственная отреагировала радостно: она широко улыбнулась и тут же подскочила со стула.

— Ура! — воскликнула девочка. — Выходной в Киригакуре!

Кончики губ Митсу едва дрогнули, стоило лишь девочке хихикнуть и весело всплеснуть руками. Но она резко вернула лицу серьёзное выражение и, коротко кивнув, вышла из обеденной комнаты.

— И что это на тебя нашло, дорогая Сачи? — с лёгкой улыбкой спросил Кайто, когда все вместе поднимались по крутой дороге к Деревне Скрытого Тумана.

— Лапша надоела, — кинула Митсу. — Да и не ты ли каждый день напоминаешь мне про жареное мясо?

Кайто улыбнулся чуть шире, но затем быстро стёр улыбку с лица и посмотрел вперёд. Маки бежала вприпрыжку, а Куросава то и дело кидал грозные замечания о её поведении.

— Ведёшь себя, как дурочка, — фыркал он.

Девочка показала ему язык и широко улыбнулась, никак не комментируя его выпады. Митсу перевела взгляд на Менму. Он шёл рядом с ней и с Кайто, оглядываясь по сторонам, и девушка впервые заметила в его глазах лёгкую заинтересованность. Мальчишка убрал руки в карманы, по-прежнему казался зажатым, но взгляд всё равно выдавал его любопытство.

Добравшись до Киригакуре и пройдя пропускной пункт, они смело пошли по главной улице. Маки радостно восклицала на всё, что казалось ей интересным, а Куросава то и дело пытался осадить её и просил, чтобы она вела себя потише и не позорила их. На улице было достаточно многолюдно, но это было и не удивительно: ранняя весна уже начинала радовать местных жителей теплом, и даже солнышко выглядывало из-за пышных облаков, заботливо укутывая мрачную некогда деревню в свои тёплые лучи.

Они пообедали в небольшом кафе, и Митсу с удовольствием подумала, что отправиться в Кири на выходной было лучшим решением. Все пребывали в приподнятом настроении, и даже Менма, улыбку которого до этого видеть не приходилось, выглядел довольным. Митсу в который раз за жизнь поймала себя на мысли, что вкусная еда — отличное средство против уныния.

Ближе к вечеру они зашли в магазин, чтобы девушка купила кофе, который уже заканчивался.

— Вы каждый день его пьёте, а нам не разрешаете, — недовольно буркнула Маки.

— Вот вырастете и будете делать, что хотите, — тут же возразила Митсу.

— Нечестно! — протестовала Маки.

— Я и так взрослый, — уверенно отвечал Куросава.

— Ты не взрослый, ты — дурак! — отвечала ему девочка, высовывая язык.

— Сама ты дура!

— Так, а ну прекратили! — повысила голос Митсу. — Нет, ну детский сад какой-то, честное слово.

— Сачико-сенсей, это всё Маки начала, — фыркнул Куросава, скрещивая руки на груди. — Скажите ей, чтобы не вопила на всю улицу и не обзывалась.

— Ты же уже взрослый, вот сам и скажи! — выпалила Маки.

— А вот и скажу!

— Вот и скажи!

— И скажу!

— Сейчас я скажу! — рявкнула Митсу, хватая обоих за уши. — Будете так препираться, я усилю тренировки.

— Ай-ай-ай, Сачико-сенсей, пощадите! — завопила Маки.

Митсу, хмыкнув, отпустила детей, и те принялись растирать покрасневшие уши. Она выдохнула, наслаждаясь долгожданной тишиной и покоем, и вдруг услышала короткий, тихий смешок. Обернулась, и тут же взгляд её упал на Менму, который улыбался, наблюдая за перепалкой товарищей и учителя. Заметив, что на него смотрят, мальчик поспешил вернуть себе незаинтересованное выражение лица и быстро отвернулся, вновь засунув руки в карманы. Но на щеках его заиграл лёгкий румянец, а во взгляде читалась такая очевидная неловкость, что на сердце у Митсу неожиданно немного потеплело.