Генри услышал, как хлопнула входная дверь. Он тяжело вздохнул и брезгливо отбросил в угол гниющую тряпку для мытья посуды. Тараканы с писком расползлись от прилетевшей вещи. Эмили не мог терпеть этих мерзких усатых тварей. Тараканы шевелили своими усиками и странно кряхтели, выползая из-под обоев. В руках, ногах и животе Генри мерзко защекотало от этого зрелища. Он секунду колебался перед тем, как оставить свет включенным, и пошел в спальню. Увидев остатки краски и пыль в углу комнаты, Генри невольно поморщился.

Он ненавидел грязь. Конечно, любая пылинка на гладкой поверхности не выводила его из себя и от вида немытой посуды он не превращался в истеричку. Генри чувствовал отвращение от грязи на собственных руках. Каждый раз, стоило ему коснуться дверной ручки, человека или прочих животных, ему хотелось немедленно помыть руки и ни под каким предлогом больше не дотрагиваться до мерзости. Сейчас он, как в трансе, пятый раз намыливал ладони в ванне, пытаясь оттереть невидимые пятна. От частого мытья руки трескались, а иногда на них появлялись маленькие язвочки. Генри ненавидел себя за это, но сделать ничего не мог. Казалось, что если он не намылит руки ровно семь раз, то произойдет нечто ужасное.

Наконец Эмили прошел в комнату. Он пододвинул стул поближе к столу, попутно перекидывая вещи с него на кровать, и достал черную сумку. Порылся в ней с минуту, вытаскивая бесполезный хлам, и замер, прислушиваясь к звукам дома. Парень не любил тишину, ненавидел чувствовать себя одиноким. В такие моменты его паранойя обострялась, и от накатывающего чувства страха хотелось кричать. Генри боялся. До безумия боялся. Он так вцепился в сумку пальцами, что побелели костяшки. Нервно бегающий взгляд улавливал, как из открытого настежь окна заползают тени, и комната, освещенная тусклым зеленоватым светом, заполняется мрачным эфиром.

Но Эмили беспокоило другое — до помутнения рассудка он не хотел вновь встретиться с взглядом черных жестоких глаз. Он определено видел его когда-то. Этот пустой взгляд, после которого он умирал. Генри наконец нашел в себе силы встать и подойти к окну. Стараясь не смотреть, он на ощупь закрыл его и крадущейся походкой вернулся на стул. В такие моменты, казалось, главное не бежать, иначе незримый преследователь накинется в тот же момент и разорвет на куски. Сердце все еще бешено колотилось, но чувство облегчения накатило на Эмили, когда он убедился в отсутствии опасности.

Страшно встретиться со смертью лицом к лицу, ведь она всегда страшна вне зависимости от того, кто и как умирает. Смерть всегда ужасна, ведь она неминуема для всех: молодых и старых, добрых и злых, божественно красивых и безнадежно уродливых. Сколько бы ни было дорог у людей, все они ведут в один конец. Перед смертью все будут равны. Вот почему она такая страшная. Красота, богатство, любовь, семья, любимое дело — все это важно лишь при жизни. Поэтому любая смерть ужасна.

Генри надел очки в черной оправе и, наконец, достал то, что искал — рукописная черная книга в самодельном переплете с выцарапанным на корке названием «Иллюзия жизни». Это была работа всей его жизни, и он всегда носил её с собой из-за собственной паранойи. Он достал чернильницу с ручкой и бережно открыл книгу на нужной странице. Смахнув невидимую пыль с тонких желтых страниц из дешевой бумаги, он начал дописывать то, что не успел в прошлый раз. Эмили верил, что все в этой жизни уже давно предрешено за нас и идет, как по сценарию. Словно их жизнь просто рассказ, написанный каким-то неумелым автором.

В судьбу парень поверил еще с тех времен, когда был подростком. Он всегда хотел найти собственного Создателя. В тринадцать Генри наивно мечтал, как сможет встретиться с Ним. У него было так много вопросов к Создателю и так мало ответов. Тогда он ударился в религию, но тщетно. Что бы ни пробовал — никто так и не ответил Эмили. Это было несправедливо. Тогда он начал искать информацию о древних религиях, предполагая, что это может хоть как-то приблизить его к ответу. Но все также было напрасно. И однажды Эмили подумал, а существует ли судьба? Может, ему никогда не суждено найти Творца потому, что так было предначертано? От подобных воспоминаний он сжал зубы, пытаясь не разрыдаться. Молился и днем, и ночью, искренне старался быть таким, как написано в писаниях; он так переживал из-за каждого своего даже незначительного грешка, потратил столько сил на пустую веру, и все разбилось о силу судьбы.

Казалось, что ему невозможно избежать тех испепеляющих чужих черных глаз. Создатель не будет спасать его, ведь так предначертано судьбой. Эмили с силой сжал ручку и тихо засмеялся. Скорее всего, он бы наложил на себя руки, чтобы больше не мучаться так сильно и не волочить свое жалкое существование, прервав тем самым смертный род, если бы ему в руки не попалась книга «Портрет Дориана Грея». В истрёпанной обложке, замусоленная, она была выброшена кем-то. Она буквально спасла ему жизнь.

— Да благословит Создатель того, кто оставил её на скамейке в тот вечер, — тихо прошептал Генри, улыбаясь от счастья сквозь слезы.

В тот момент он понял, что судьбу можно обмануть. Схватить её за конец и разорвать прямую, тем самым навсегда изменив её ход. Конечно, описанное в книге казалось невыполнимым, но лишь на первый взгляд. Эмили собирался стать бессмертным. Для этого у него было все: знания, талант, наработки и лучший друг, который сделает всю черновую работу за него. Уильям не сможет уйти или изменить себя, и Генри это прекрасно осознавал. С помощью симфонии двух разумов они добьются своей цели, солнце будет светить им обоим. Эмили было все равно, шагать ему по полю из ромашек или по окровавленным трупам. Он добьётся своей цели, во что бы ему это ни встало.

Генри, морщась от недостатка света и растягивая уголки глаз, вновь принялся делать записи в книге. «Контролировать жизнь и смерть творений — вот, что можно назвать истинной ценностью», — написал Эмили, чувствуя прилив сил. Когда он разочаровался в религии, то решил создать свою собственную. Генри вывел собственную теорию существования высших сил, как бы вы их ни называли — Бог, судьба, природа, космос — не имеет значения.

Он выбирал интересующие его абзацы из религиозных текстов и трактатов чернокнижников, записывал и дополнял своими заметками. Таким образом на одной странице могли быть занимательные моменты по освобождению душ из «Молота ведьм»Трактат по демонологии и о надлежащих методах преследования ведьм (увлекательнейшее чтиво, особенно если знаешь латынь), а на другой строки Ветхого Завета. Люди забыли, что такое настоящие книги, предпочитая больше глупые газетенки и вокзальный ширпотреб, а ведь в них можно почерпнуть так много знаний! Эмили, довольный собой, щелкнул пальцами и откинулся на спинку стула, смотря на потолок и улыбаясь.

Было еще много нерешенных вопросов, например, какой сосуд лучше подойдет, чтобы собирать и удерживать души? Остается ли от них после хоть что-нибудь? Но нет ничего нерешаемого. Конечно, на практике он пробовал далеко не всё описываемое (но в теории должно работать), за одним исключением. Эмили положил книгу в сумку, предварительно обернув её в мягкую ткань, и решил наконец заняться своим другим проектом.

Чернила мерцали и светились в полутьме, точно рампы Осветительное устройство в театре на сцене театра, отливая золотыми отблесками. На данный момент это был лучший проект Эмили. Он совместил полученные знания и свойства, описанные в книге «Откровение» Последняя книга Нового Завета в Библии. Эти чернила тоже кровь, только другая — более совершенная, хотя она и не лишена человеческого. Для этих целей прекрасно сошёл ликворЖидкость, постоянно циркулирующая в желудочках головного мозга, пространстве головного и спинного мозга., полученный от одного человека. С помощью этих чернил Генри собирался делать надписи, видимые только для духов. Это так похоже на секретные послания, написанные молоком, только в отличие от них, золотые чернила живому нельзя увидеть никаким способом, кроме одного.

Из выдвижного ящика стола Эмили достал пустую деревянную рамку от зеркала с красными лампочками внутри и кучей намотанных проводов. На первый взгляд, как и на второй, это был странный хлам. Однако, если навести зеркало на надпись, сделанную золотыми чернилами, то оно начнет гудеть, и написанное можно будет увидеть внутри рамки. Удобно, но главное не потерять единственное в своем роде зеркало.

Единственное, что сейчас беспокоило Эмили, золотые чернила работали не совсем так, как он рассчитывал. Они имели некое побочное свойство, которое он уже давно пытался понять. Похоже, чернила каким-то образом искажали реалии для всех, кроме человека, который сделал надпись. Даже сама баночка была гораздо тяжелее относительно её размеров. Эмили поставил чернильницу на стол и достал из того же ящика самодельную круглую кисточку. Проведя указательным пальцем по темному мягкому волосу, Генри открыл крышку баночки и опустил кисть внутрь. Человеческие локоны отлично впитывают и краску, и чернила, а также замечательно рисуют. Пока таких кистей у него немного, но в будущем он обязательно расширит свою коллекцию.

Эмили, держа в одной руке зеркальце, а в другой — кисть с чернилами, подошел к пустой стене. Он уже делал несколько пробных записей, но сейчас проверит одну вещь. Парень выставил руку с зеркалом вперед, чтобы сразу видеть написанное, и сделал аккуратный взмах кистью, продолжая вести её по спирали вниз. Проведя еще несколько штрихов, он закончил рисовать таинственный символ. Сквозь зеркало было видно, как он светился и мерцал. Минуты шли, но ничего не происходило.

Эмили со вздохом убрал зеркало, полагая, что ничего не получится — реальность не изменилась, как и в прошлый раз. Значит, символы, все же влияют на полученный результат. Сейчас следовало это записать, но Генри продолжал стоять около стены в полутемной комнате, не шевелясь. Расфокусированным взглядом он сверлил место, где была запись. Мысли звучали так, будто они не его вовсе, и внутренний голос в голове стал менее отчётлив. Это было похоже на минутный ступор. Наконец, Генри вновь обрел возможность двигаться. Он вздохнул и закатил глаза, возвращаясь к рабочему месту. Бесполезно будет писать что-либо сейчас: все равно ничего толкового не получится. На Эмили вдруг накатила страшная усталость, словно он не спал сутки или даже больше. Он присел на край кровати, комкая в руках промокашку. Наконец, он нашел в себе силы встать и выйти в коридор.

Когда Эмили шел на кухню за водой, его взгляд упал на часы, стоящие на деревянной тумбе, где он с Афтоном хранили всякое барахло. В тот момент душа Генри едва не разорвалась, а сердце от накатившего страха ухнуло вниз, словно в глубокий колодец. Стрелки часов шли как обычно, не отставая и не ускоряясь, секунда за секундой, но в обратную сторону. Эмили медленно отступал к выходу из квартиры, не отрывая взгляд от мирно тикающих часов, словно это был хищный зверь, но потом он схватил ручку и со всей силы рванул к входной двери, однако за ней ничего не было. В смысле, вообще ничего — только черная пустота без конца и края.

Эмили медленно прикрыл дверь. Только сейчас он понял, на сколько стало тихо в доме. Не было ни стука веток деревьев в окно, ни шуршания тараканов, ни надсадного гудения и треска ламп, и даже ветхая дверь не издала ни единого скрипа. В абсолютной тишине было отчетливо слышно, как сначала щелкнул выключатель — и вся комната погрузилась во тьму. А затем со скрипом выехала верхняя полка тумбочки, а когда она полностью открылась, Эмили увидел, что там что-то двигается. Потом оттуда высунулась истекающая черной жидкостью кисть руки с длинными пальцами, которые пытались нащупать что-то. В панике Генри бросил туда первое, что попалось под руку, а затем включил свет. Никакой руки не было и в помине. Похоже, это воображение подстроило такую злую шутку. Усталость как рукой сняло, и Генри быстрым шагом поспешил вернутся в спальню. Конечно, подобное случается с ним впервые, но он точно сейчас разберется с этими чудесами. Чертовы чернила, будь они неладны!

Листая свою книгу, Генри пытался найти разумное объяснение происходящему. Он проводил слишком мало опытов, чтобы понимать суть золотых чернил. Еще Эмили постоянно казалось, что что-то возится в шкафу, но это он списывал на шутки воспаленного разума. Потерев переносицу и бросив взгляд на сияющую изнутри чернильницу, парень вновь углубился в чтение. Сначала он даже не обратил внимания на то, что дверца шкафа открылась сама по себе настежь, а когда заметил, то пошел проверять. А в глубине шкафа Эмили увидел растянутое истекающее чернотой улыбающееся лицо, которое смотрело на него из-за висящего вороха одежды. Генри прикрыл створку шкафа, по привычке слегка приподнимая её вверх, и лишь спустя секунду до него дошло. Все произошло настолько быстро, что он не успел даже испугаться. То, что сидело внутри, начало скрябать стенку, и это точно уже было не фантазией. Эмили замер на месте, наблюдая, как нечто вылезает из шкафа, утягивая за собой одежду.

Стук в входную дверь заставил парня прийти в себя. В комнате, кроме него самого, была только вываленная на пол одежда, залитая солнцем. Генри уже не помнил, как пришел в прихожую. На пороге стоял Уильям, который что-то обеспокоенно спрашивал. Эмили перевел взгляд за спину друга — за дверью был обычный подъезд. Время вернулось, и часы теперь шли так, как положено. Сейчас было ровно шесть утра. Генри посмотрел на Уильяма, который, запинаясь, вновь спросил:

— Что с тобой, Генри?

— Ничего… — медленно ответил Эмили, растягивая слова. — Совсем ничего. Ты что, пил?

— Чуть-чуть совсем, — Уильям слабо улыбнулся.

— Ясно, — сказал Генри, уходя обратно в комнату.

Настроения, как и сил разговаривать, у Эмили не было, так что он быстро убрал все вещи в сумку и обессиленно лег на постель. Через минуту в комнату зашел и Афтон. Он присел на угол кровати и тихо спросил:

— Генри, ты бледный. Скажи, что произошло?

— Я не в настроении для этого сейчас, — грубо отрезал парень.

Уильям кивнул и прилег рядом. Он понимал, что в такие моменты Эмили лучше не тревожить, чтобы не пробудить в нем… агрессию. Он скажет, если только посчитает это нужным. Неожиданно для самого себя Генри спросил:

— Так, ты когда соберёшь вещи, чтобы уехать и бросить меня?

— Я не собирался уезжать и бросать тебя, — Уильям приподнял голову, — это пока и мой дом тоже.

— Вот как? Хочешь использовать меня?

— Нет, что ты?! — голос Афтона чуть не сорвался на крик. — То, что мы не будем спать вместе ведь совсем не означает, что мы не будем друзьями!

На это Генри ничего не ответил. Он лишь развернулся лицом к стене, накрываясь одеялом.

— Ты, кстати, не забыл, что сегодня выпускной? — Уильям решил перевести тему.

— Он должен быть послезавтра, — машинально ответил Генри, думая совсем о другом.

— Ты что-то путаешь, — Афтон накрыл Эмили со спины пледом.

— Пожалуй, — Генри не сильно удивился этому. Скорее всего, это очередное последствие из-за использования золотых чернил. Оставалось лишь понять, насколько широк радиус действия этой глобальной ретропричинностиЯвление или процесс, при котором следствие предшествует своей причине во времени..

***

Выпускной вечер — волнующее событие. Кому-то грустно, кому-то весело, а кому-то, как Генри, все равно. Смысл ему переживать, если судьба уже предрешена? Кроме того, Эмили четко понимает, чего он хочет от жизни и как этого добиться. Слишком уж она ценная, чтобы растрачивать её на побег за призрачными мечтами, не имея при этом четкого плана. Когда маршрут определен, жить вообще становится легче. Вскоре откровенно скучающему Генри надоело находится в душном помещении среди танцующих тел и, несмотря на уговоры поддатого друга, смотался на крышу здания.

Там парень вытащил из пиджака пачку сигарет и закурил, опираясь на ограждения. Возможно, когда-нибудь он сможет привыкнуть к мерзкому табачному дыму, но пока лишь задыхается им. Смеркалось. Брезгливо смахнув пепел с рук, Эмили поднял голову вверх, провожая взглядом запоздалую стаю серых птиц. Дневная жара спала еще пару часов назад, так что парень спрятал свободную руку в карман: по вечерам здесь бывает довольно прохладно. Последний луч сверкнул над крышами домов — и мрак начал сгущаться над городом. Генри обожал тишину этих мест, но она угнетала, и ему постоянно казалось, что на него смотрит тьма…

Неожиданно внизу раздались громкие крики и женские визги. Эмили лениво взглянул вниз и заметил, как четверо парней, напоминающих спившихся скаутов на пенсии, тащят в сторону бараков двух отбивающихся девушек. «Не повезло им…», — подумал Генри, отводя взгляд в сторону. На секунду ему показалось, что кто-то шепнул за спиной, словно на выдохе: «Предатель…». Эмили быстро развернулся: с безумным взглядом сжимая перила, он мечущимся взглядом оглядел пустую крышу. Показалось. Генри отбросил в сторону недокуренную сигарету и быстрым шагом пошел в сторону лестницы.

Спустившись вниз, он уже собрался уходить, но его внимание привлекли знакомые голоса. Выглянув из-за угла, парень увидел, как его сокурсник Джек и Уильям ввязались в драку с насильниками, сопровождаемой отборной руганью. Растрепанные хныкающие девушки бежали прочь, вытирая руками красные заплаканные глаза. Эмили с интересом следил за ходом разборок, забыв ненадолго об инциденте на верху: если повезет, то это будет настоящее побоище.

Дерущиеся кричали и били друг друга, не жалея сил, как голодные псы, стараясь перегрызть глотки, топча и роя землю ногами. В руке одного из нападавших блеснул нож. С горящими от бешенства глазами, он, как кошка, подбирался, выжидая удобной минуты для атаки. Уильям врезал другому противнику в нос, тем самым откинув его навзничь. В ту же минуту человек с ножом бросился на Афтона и попытался загнать перо в бок по самую рукоятку, но тот заметил хитрый маневр. Уильям ударом выбил лезвие, схватив противника за запястье и вывернув руку под жутким углом. Человек заорал от боли и упал на колени.

Эмили с удовольствием досмотрел бы зрелище, если бы его внимание не привлек шум. Справа в десяти метрах от него заморгала и лопнула лампочка фонаря. Развернувшись, Генри, как завороженный, уставился во тьму: на него полным ненависти взглядом смотрели темные бездонные глаза, и, словно из глубин ада, в них светился огонь. Подул ветер и смахнул тучи с белого ока луны, а вместе с тем стали видны очертания человека. Казалось, что из облика обычной земной девушки вылупилось, как из скорлупы, совершенно иное существо — жуткое и озлобленное. В руке незнакомки сверкнул большой нож, но она стояла и не двигалась, прожигая ненавидящим взглядом Эмили. Неожиданно на незнакомку налетела тень и сшибла её с ног. Это вывело Генри из ступора. Он сорвался с места и помчался назад к месту драки. Потасовка только-только закончилась к тому времени. Джек вытирал кровь из разбитого носа, а Уильям, утирая разбитые губы, кричал в темноту бараков ругательства. Эмили, словно не замечая их, быстро шел им наперерез, но его окликнул Джек:

— Генри, ты что, все это время был здесь? Почему ты нам не помог?

— Я только пришел и, если бы знал, что вы хотите подраться сегодня, то пошел бы с вами, — быстро ответил Эмили, с опаской поглядывая назад.

— Да вот кто же знал то, что белое отрепье решит оприходовать девушек, — криво улыбнулся Уильям. — Грех было не помочь дамочкам.

— Вот, значит, как! — прошипел Эмили, нервно оглядываясь. Он, как можно скорее, хотел закончить разговор, от страха теряя контроль над собой. — Ты, значит, теперь окончательно решил разорвать со мной все связи, да?! Конечно! Давай, давай, помогай всем подряд! Может, ты и награды у девушек попросишь за спасение?!

— Ты о чем, Генри? — Афтон отступил назад.

— Не прикидывайся. Я знаю, что ты просто сам хотел трахнуть баб. Пошел ты к черту! Хочешь найти себе приключений?! Пожалуйста! — с этими словами Генри, то и дело переходя на бег, ушел в сторону парковки.

На самом деле он вовсе не злился ни на Уильяма, ни на Джека. Просто сейчас его нервы были на пределе и он уже не думал, что говорит. Эмили хотел лишь как можно скорее добраться до дома.

— Что это было? — тихо спросил Джек.

— Ничего особенного, — тихо ответил Афтон, стыдливо отводя взгляд в сторону. — Он, наверное, перебрал сегодня. Ты же знаешь, что он редко пьет…

Джек не стал говорить, что за весь вечер, который он просидел за барной стойкой, контролируя своего друга, Эмили ни разу не подошел к ней. Скорее всего, Уильям и сам не знал, почему его друг так себя повел.

— Пойдем, я помогу тебе отвезти Феликса до дома, — сказал Афтон, уходя в сторону здания. Джек последовал за ним.

***

Генри вбежал домой и запер дверь на все замки, занавесил шторы и прижался к стене, чуть не плача от страха. За дверью послышались тихие шаги. Они звучали как бы не наяву, а в сознании — такое описывают некоторые экстрасенсы. Эмили медленно осел на пол, сжимая нож в ослабевших руках, шепча слова собственной молитвы:

— Создатель, помоги! Спаси меня от страха ночного и от вещи во тьме приходящей! — как мантру шептал Генри, но ничего страшного так и не произошло.

Вымотанный, он сам не заметил, как заснул прямо на полу. Ему снился сон, который не совсем является таковым. Именно тот сон, от которого ты просыпаешься, понимая, что сейчас жизненно необходимо включить свет. Задыхаясь, Эмили быстро метнулся к выключателю и пощелкал — не работает. В конце коридора зашевелилась тень, а, значит, тот ужас проник в квартиру.

Воспаленное сознание вмиг нарисовало ужасную незнакомку с горящими черными глазами. Она не выглядела, как типичная тварь из дешевого ужастика с растянутым перекошенным агонией ртом, выколотыми глазами и гнойниками по телу. Это было нечто, не поддающееся пониманию человеческого сознания. Было в этом что-то куда страшнее, словно само возмездие воплоти пришло по его душу. Не помня себя, Эмили захлопнул дверь в комнату и прижался к ней спиной, но в этот же момент пришло осознание, что это было большой ошибкой. То, что он увидел, было вовсе не в коридоре, а здесь, рядом, связанно с ним. Он не отгородил себя от ужаса, а собственноручно запер себя вместе. Страх взял вверх, и реальность пала.

Очнулся он уже тогда, когда солнечный свет заливал комнату мягким теплым светом. За окном пели птицы, весело кричали дети. В дверь уже не стучали, а ломились. Генри встал и нетвердой походкой направился к двери.

— Генри! — кричал Уильям. — Открой, пожалуйста! Генри!

Эмили слабыми руками открыл дверь и впустил друга. Тот был бледным, как лист бумаги, и ужасно напуганным.

— С тобой все хорошо?! Ты не открывал полчаса! Я уже пытался выломать дверь, но она, черт её дери, оказалась крепкой! — на одном дыхании выпалил Афтон, пряча за спину окровавленные кулаки.

— Да, — только смог прохрипеть Генри, не возражая, когда Уильям крепко обнял его дрожащими руками.

Стараясь не показывать своей слабости, он отстранился от растерянного друга и ушел на кухню, проверил чайник рукой и молча включил конфорку. Яркий свет солнца окрасил всю комнату в позолоту, отражаясь в стёклышках люстры, так что не оставалось ни одного темного угла, но тьма безумных грез не желала отступать. Цветок на окне, наконец, распустился, разливая по душной комнате тонкий аромат. Эмили лениво мешал ложкой сахар в заварке, дожидаясь кипятка. На кухню зашел Уильям и присел напротив него, не решаясь завести диалог. У Генри же просто не было ни сил, ни желания что-либо говорить. Так они и сидели молча, под шум нагревающегося чайника, пока Афтон не начал разговор первым:

— Я обидел тебя чем-то?

— Нет, — спокойно ответил Эмили, оставляя красную кружку в белый горошек в сторону.

— У тебя что-то случилось?

— Нет. Я не обижен. Ничего не произошло. Ты ведь мне веришь?

— Конечно, — произнес Уильям, методично постукивая безымянным пальцем по столу.

Вода вскипела, и Генри налил им обоим чай. Пока он томным взглядом провожал плавающие чаинки, Афтон давился кипятком, силясь перебить подступающие слезы. Наконец, он не выдержал:

— Прости, — тихо произнес Уильям и вышел из комнаты.

Генри вздохнул и пошел вслед за ним. Тот сидел на кровати, обхватив себя руками. Эмили присел рядом и прижал его к себе, поглаживая по спине.

— Знаешь, я все же должен тебе кое о чем сказать, — начал Генри, немного подумав. — Мы должны уехать из этого города.

— Зачем? У тебя здесь какие-то нехорошие воспоминания?

— Можно и так сказать.

— Знаешь, неплохим вариантом тогда будет, ну, скажем… городок Харрикейн. — немного воодушевленный Уильям развернулся к другу.

— Это еще почему? — усмехнулся Генри, настроение которого постепенно улучшалось. Признаться честно, он думал, что Афтона надо будет уговаривать.

— Это не так далеко от нас, да и Джек точно переезжает в близлежащий город. Будет здорово поддерживать с ним связь.

— Хорошо, — чуть помедлив, кивнул головой Генри. — Стало быть, поедем через неделю. За это время уладим все вопросы, соберём пожитки и в новую жизнь!

— Прекрасно, — улыбнулся Афтон, откидываясь на кровать. — Ой, знаешь… помнишь, ты говорил на счет того, что хочешь открыть свой бизнес? Как на счет пиццерии, но необычной? С настоящими роботами-аниматрониками? Такого там точно нет! У меня уже даже примерные чертежи эндоскелетов есть, я давно их придумал.

— Хорошая идея! — воодушевленно воскликнул Генри. — Ты ведь только что открыл мне глаза!

Как же ему раньше в голову не пришла такая прекрасная идея? Вот он — идеальный сосуд для удержания души и сбора того, что от них осталось — металлический робот. Эмили столько писал о необычных свойствах металла скапливать энергию, да что уж там — он на механика выучился, но не додумался до очевидной вещи. До этого он рассчитывал, что бизнес просто будет покрывать расходы на его эксперименты, но дело приняло интересный оборот. Теперь получается, что бизнес и будет большим экспериментом.

— Я рад, что тебе понравилось, — смущенно ответил Уильям, — ты как-то никогда особо не реагировал настолько вдохновлено на мои предложения.

— Ты даже не представляешь, что нас ждет! — сказал Эмили с блестящими от радости глазам.

— Я только боюсь, что у нас может не все получится… Вдруг никому не понравятся роботы? Или у нас банально не получится вести дела? Я ведь никогда раньше не занимался подобным, — Уильям приподнялся на локтях, приглаживая длинные волосы.

— Глупости, — ответил Эмили, полностью поглощенный своей мечтой. — Просто поверь, я сделаю всё, чтобы эта мечта стала реальностью. Ничто не сможет мне помешать!