А твоего солнца хватит на десять Африк…

Мегуми тихо лежал, уже почти проснувшись, и сквозь сон поглаживал мягкую шерсть. Он уткнулся носом в мохнатую макушку и легонько повёл. Переведя руку со спины за ухо, почесал, и Гончая довольно заскулила. Мегуми тихонько шикнул на неё и продолжил гладить. В комнате было темно, ничего почти не видно, но вот из дверного проёма выступила полоска света. Цумики довольно на него посмотрела и направилась к окну. Мегуми заскулил в унисон с Гончей и накрылся одеялом. Одним ловким движением портьеры были распахнуты, и сквозь замёрзшие окна забили лучи яркого морозного солнца. Цумики развернулась и, видя, как её игнорируют, желая доспать свои часы, улыбнулась и довольно запрыгнула на кровать. Схватив руками край одеяла, потянула вниз, но Мегуми крепко схватился и не давал стянуть его с себя.

— Вставай, лежебока!

Началась борьба.

Цумики крепко держала одеяло, и каждая попытка хоть немного его спустить, проваливалась. Тихо вздохнув, она ослабила хватку и попыталась скинуть Мегуми с кровати, но это не возымело успеха. Резко повернувшись, она легла на спину и попыталась теперь ногами подтянуть его к краю. Через секунду под одеялом началось движение. Цумики уже радостно улыбнулась, но из кокона ловко выскочила Гончая и спрыгнула вниз. Мегуми жалобно заскулил и резко скинул с себя одеяло. Он зажмурился и, немного погодя, привыкнув к яркому свету, разлепил сонные веки и посмотрел на сестру, что так нагло сидела на кровати и довольно мотала головой. Мегуми хмыкнул, сжал концы одеяла сильнее и резко прыгнул на Цумики, накрывая ее одеялом.

— Ага, попалась!

— Сатору! — её громкий голос эхом прошёлся по комнате.

От такого Гончая резко вскочила с лежанки и, оглядываясь по сторонам, в шоке поджала уши. Она быстро замотала головой и в страхе схватила подушку, поспешно выбегая. На этом её эмоциональные всплески не закончились. В коридоре она столкнулась с Сатору, который чуть не врезался в неё, когда на вопль выбегал с кухни. Гончая прижала хвост, стиснула сильнее пасть и стремительно скрылась в соседней комнате, снося за собой всё и шоркая по ламинату. Годжо вбежал в комнату и тяжко вздохнул. Он был готов к чему угодно, но глядя, как его очаровательный ребенок заматывает другого в одеяло, прижимая коленями, лишь помотал головой. Он улыбнулся. Мегуми сидел на ней, прижимая руками за плечи. Цумики явно пыталась выбраться из кокона и мотала ногами в попытке его с себя скинуть.

— Это нечестно! Ты сильнее меня! — вопила она.

— Ты призвала Сатору, это тоже нечестно! — звонко вещала милашка.

— Если вам интересно, я не собираюсь вмешиваться, — улыбаясь, проговорил тот и, поймав взгляд полного сожаления своего доброго ребёнка, добавил. — Он и меня замотает в плед.

— Ты что, правда проиграешь ребёнку? — с некоторой досадой проговорила Цумики.

— Где-то я такое уже слышал, — он вскинул глаза к потолку, пытаясь вспомнить, но резко себя оборвал, переводя разговор. — На прошлой неделе он так меня обнял, что моим рёбрам чуть не пришёл конец.

— Ты что сделал? — громко прикрикнула она, приставая, но Мегуми, легонько ткнул её в плечо, и она вновь легла.

— Вот-вот! — Сатору сел на мягкий ковер возле кровати. — Я сам был в шоке.

Мегуми слез с сестры, оставляя ее и давая теперь возможность выпутаться, и невпечатлённо посмотрел на него.

— Ничего, я знаю ты это от большой любви ко мне, — Годжо легко рассмеялся и довольно зажмурился, напоминая персидского кота.

Цумики вылезла из кокона и, схватив теперь Мегуми, повалила его на спину. Он недовольно заскулил. Она легла рядом, выпрямляясь, и, облокотившись на руку, смотрела на него.

— Да-да, от большой любви.

Сатору поднял голову, улыбнулся сильнее, последовал её примеру и лёг рядом. Он так же на него посмотрел и проговорил:

— Именно, от того, что ты счастлив, что мы в твоей жизни.

Мегуми покраснел и был готов выпалить что-нибудь резкое, чтобы скрыть так смущение, но все мысли моментально исчезли, когда он почувствовал, как плечо придавили ладонью, а на колено приземлилась нога, блокируя.

— Тебе конец! — со смешком вскрикнула Цумики, и потянула руки к бокам.

Всё как в детстве. Она вновь с ним дурачится, шутит и пытается защекотать. Мегуми оставалось всегда лишь пытаться убежать или запищать. Правда сейчас к ней присоединился Сатору и лучше бежать, только вот… Придавили они его сильно. Еле сдерживаясь от хохота и нарастающей тревоги, что он не может контролировать ситуацию, он запищал. В комнату ворвалась Гончая на знакомый и родной голос, готовая защищать своего очаровательного хозяина. Она не собиралась ни на кого нападать, но видя, что её эффектное появление никого не удивило, собака зубами стащила тапок с ноги Сатору. Он, почувствовав что-то тёплое и влажное у ступни, резко дёрнулся, поджимая ноги и слегка привставая, зыркнул на эту мохнатую хулиганку. Широко раскрыв глаза, он озадачено смотрел на неё и спустя мгновение громко завопил:

— Ты что, съела моё кресло?

Гончая, словно понимая его речь, мотнула головой, раскидывая пух с макушки по полу. Мегуми и Цумики тут же подорвались, садясь на кровать. Они глядели на собаку, что держала в пасти тапок и недоуменно на них таращилась. Мегуми сглотнул и чуть поддался вперёд, чтобы через щель посмотреть в коридор.

— Нет, только не это.

Резко спрыгнув с кровати, он выбежал в коридор, а следом в гостиную. Сатору и его добрый ребёнок последовали этому примеру. Они вышли из комнаты, и Цумики издала натянутый смешок, глядя, как по всему полу были раскиданы пуховые внутренности. В комнате послышалось копошение и на этот звук резко выбежала из спальни Гончая, врываясь в гостиную. Скулёж, вопль и различные сомнительные звуки доносились до них. Не теряя времени, они последовали по этому снежному следу и лицезрели нечто. Мегуми и Гончая схватились за почти истерзанную подушку и тянули каждый в свою сторону. Через секунду собака сжала пасть сильнее, и ткань пошла по шву. Разорвавшись пополам, всё содержимое оказалось на Мегуми. Он стоял в чёрной атласной пижаме весь обсыпанный белыми перьями. Гончая лежала на спине и довольно крутилась по паркету, раскидывая по комнате и закидывая под диван все внутренности некогда существующей подушки.

— Матерь собачья! — Сатору прижал руки к лицу и ошарашено на это смотрел.

— Зато он с кровати встал, — Цумики издала смешок и, приобняв за руку, ткнулась в плечо.

Мегуми посмотрел на довольную собаку, что бегала по гостиной, раскидывая и превращая всё в пуховый хаос, и вздыхал. Почему его окружают двинутые придурки.

— Я в ванную, а с вас кофе за то, что вы натворили.

— На основании действующего семейного законодательства и устава этой квартиры, утверждённого мной, — он говорил на одном дыхании не запинаясь, не меняя интонации, — мы отказываем вам в выполнении этого требования и имеем полное право в дальнейшем привести в действие наказание из семейного соглашения, а именно параграф пять «проживание с животными» пункта один «собаки» подпункт три «Гончая», — договорив, он выдохнул.

Цумики заворожено на него смотрела, словно увидела одно из чудес света. Мегуми устало перевёл взгляд и дополнил его пламенную речь:

— А ещё там сказано, что право последнего куска торта всегда за тобой.

— И в чём, собственно говоря, вопрос?

— Ни в чём, — он замешкался, — наверное.

— Плохая у вас защита, — Сатору вышел с гостиной и победно махнул рукой. — Передайте вашему адвокату, что он полный профан в этом деле и никакого кофе ему не видать.

Цумики издала смешок и встряхнула с волос подошедшего к ней Мегуми перья. Он смотрел на скрывающуюся фигуру за кухонной аркой и лишь вздохнул. Глянул на сестру, после чего ловко запрыгнул в ванную комнату. Цумики последовала за Сатору.

Утренний дебош его явно повеселил и поднял настроение. Он довольно пританцовывал, пока накрывал на стол, ставя стеклянные тарелки на бамбуковые салфетки. Цумики посмотрела на этот сомнительный концерт одного танцора, издала смешок и украдкой подобралась к нему со спины. Она довольно его обняла, и тот дёрнулся от неожиданности.

— Это всего лишь я, — она улыбнулась и забрала большое блюдо из его рук.

Цумики подошла к столу и поставила его в центр, отодвигая вазу с лилиями чуть в сторону. Цветы легонько качнулись и их сладковатый аромат ещё сильнее окутал столовую. Цумики коснулась их, расправляя и поправляя, чтобы букет казался больше. После чего подошла к грилю и перевернула несколько тостов, что ещё не дожарились с одной стороны. Сатору пока раскладывал приборы по разным сторонам тарелок и поправлял накидки на стульях, чтобы придать им больше элегантности. Он поднял голову и перед ним оказалась стеклянная менажница, на которой с одной стороны лежали ломтики нарезанного сливочного сыра, с другой — кусочки слабосолёной красной рыбы, а завершала эту композицию пармская ветчина. Он довольно улыбнулся в ожидании сытного завтрака, но предаваться соблазну не дал легкий стук крышки кастрюли, вода в которой почти вот-вот закипит. Он подошёл к плите, но Цумики его опередила, ловко подпрыгнув к ней и убавляя огонь почти до минимума. Она сотворила длинной деревянной ложкой воронку и влила туда разбитое яйцо, не отходя, следя за процессом, чтобы ничего не испортилось. Сатору оставалось лишь мотать головой в поисках чем ещё занять себя. Видя это, Цумики повернулась и, одарив его лёгкой улыбкой, указала пальцем на стул и тихим, но достаточно командным голосом, указала сесть. Даже не ослушавшись, он сразу сел и упёрся скрещёнными руками об спинку стула, наблюдая за ней. Так через десять минут в столовую вошёл Мегуми. Его волосы были влажными и пока не создавали такой лохматый беспорядок, соблазняя птиц свить там гнездо. Сатору сразу наиграно скривился, и Мегуми, зная причину, лишь так же наиграно цокнул. Он запустил пальцы в волосы и провел назад, собирая их и приглаживая. Подошел к столу и, видя тот же самый жест, что Цумики сделала для Сатору, послушно сел.

— Ты не думал их отрастить? — Невзначай спросил Годжо, откидываясь на стуле.

Мегуми на это предложение приоткрыл рот, задумываясь и размышляя. К столу подошла Цумики и поставила блюдце с несколькими горячими яйцами пашот.

— Думаю, что тебе очень пойдёт, да и они возможно станут менее непослушными, — она отодвинула стул и села напротив, — тем более ты ничего не теряешь с этого. Если что, всегда сможешь вернуться к изначальному виду.

Мегуми потёр шею, вскидывая взгляд на потолок, задумываясь и, через пару секунд пожав плечами, проговорил:

— Ты права. Почему бы и нет.

Они посмотрели на стол, на количество вкусной и свежей еды и улыбнувшись друг-другу начали завтрак. На свежеиспеченный хрустящий тост с золотистой корочкой от которого ещё чувствовался тёплый след гриля положили кусочек мягкой сёмги и вспомнив про яйца потянулись к блюдцу. Мегуми переложил к себе на ломтик и легонько сделал надрез. Желток аппетитно разлился по тосту стекая на тарелку и попадая под сам хлеб, как бы смачивая его, делая ещё более сочным. Мегуми довольно вздохнул и попытался положить в рот. Пока он возился с этим, Годжо уже успел утащить с менажницы почти всё и мотал головой, дожидаясь десерта. Он кинул взгляд и вспомнил, что кофе он так и не приготовил. Посмотрев на детей, что были заняты едой, он встал и подошёл к кофеварке.

— Вам как обычно?

В ответ послышалось лишь утвердительное мычание забитых ртов. Несколько минут и у каждого с их стороны стояла чашка с ароматным и горячим кофе.

— Думаю, можно достать десерт, — доедая проговорила Цумики.

Сатору победоносно хлопнул в ладоши и резво подпрыгнул к холодильнику, открывая. Крепко держа своё сокровище, он подошёл к столу и Цумики, отодвигая блюдо с сочными овощами, предоставила место. Сатору поставил высокую стеклянную резную тарелку на которой красовался белоснежный творожный чизкейк сверху украшенный спелыми персиками в сиропе и посыпанный тёмным бельгийским шоколадом с орехами. Он жадно сглотнул и довольно сел обратно, смотря и дожидаясь пока они возьмут по кусочку. Мегуми в принципе был уже сыт, но не попробовать такое творение было слишком неправильно. Он отрезал небольшой ломтик и положил к себе в десертную тарелку. Цумики последовала его примеру, от чего Мегуми легонько засмеялся и, встретив её вопросительный взгляд, проговорил:

— Возьми больше, — она улыбнулась и покачала головой. — Что же, ну тогда, — Мегуми махнул рукой показывая, что теперь очередь Сатору.

Тот отодвинул от себя тарелки и чашку кофе, потянулся за блюдом и, крепко взяв за ножку, поставил возле себя. Бесцеремонно и нагло он отломил большой кусок прям с общей и положил в рот. Послышался довольный полустон-полувздох. Он закрыл глаза словно сейчас находился на седьмом небе от счастья. Волна удовольствия от такого нежного и сладкого кусочка прошлась по всему телу. Он улыбнулся и, пододвинув тарелку еще ближе, откинулся на стуле.

Цумики покачала головой. Мегуми невпечатлённо на это посмотрел и лишь хмыкнул. Она перевела на него вопросительный взгляд.

— Что? — он отломил кусочек. — Ты ещё не видела, как он запивает торт тортом. У него для этого специальный блендер есть.

— Сатору, это ужасно! — она продолжала качать головой и смотреть, как он поедает уже вторую половину чизкейка.

— Отвернитесь и не смотрите тогда!

— Отлично так и сделаю, — Мегуми встал, собирая грязные тарелки, чтобы поставить в раковину.

— Ну уж нет, — он пододвинулась ближе и грозно на него посмотрела. — Можно закрыть глаза на вещи, которые мы не хотим видеть, но нельзя закрыть сердце на вещи, которые мы не хотим чувствовать, — она свела брови сильнее. — Ты заработаешь себе диабет!

***

Разделочная доска с грохотом приземлилась на столешницу. Нож тут же был воткнут рядом. Ловким движением в центр сей инсталляции положили виновника торжества. Подсушенный в сахаре и корице сухарь. Двое палачей смотрели на него, по разные стороны оперившись руками в столешницу.

— Я его нашёл, — Юджи грозно свёл брови, кидая свирепый взгляд напротив.

— В моей квартире! — басом хрипел Сукуна, не отступая.

Юджи на это лишь тяжко вздохнул и, не придумав ничего лучше, резко схватил сухарь, выбегая из кухни. Стул с грохотом упал. Сукуна последовал за ним. Юджи не вписался в поворот и чуть не снёс дверной косяк в гостиной. Он проигнорировал жгучую боль в плече и вбежал в зал. Не зная куда деться, замотал головой, но, услышав недовольное дыхание, что вот-вот его настигнет, просто перепрыгнул через кофейный столик и, неуклюже упав на бок, поднял его, переворачивая и прикрываясь, словно всё так и надо. Только выглядело это глупо. Он был совсем небольшим и его совсем не спасал. Даже, если перевернуть вертикально. Сукуна довольно ухмыльнулся и, подходя ближе к загнанному зверьку, был готов уже начать борьбу. Правда недовольный жилец, что так нагло поселился здесь, наконец под весь шум проснулся. Он привстал с дивана. Его растрёпанные сонные волосы выглядели так, словно его шандарахнуло трёхфазным током, пока он стоял в железном тазике с водой. Под недовольное мычание Юджи резко запрыгнул на диван и, садясь на подлокотник, свесил ноги. Одну бесцеремонно разместил на плече у Чосо. Тот в принципе был не то, чтобы не против… Он скорее вообще не понимал, что он и что, блять, происходит. Он даже не открыл глаза и встретившись с чем-то тёплым просто положил голову на колено и продолжил погружаться в сон. Не известно, что ему там снилось, но свободной рукой он обхватил ногу, а другой начал её поглаживать.

— Я тебе не Юки! — Юджи недовольно завопил, пытаясь вырваться.

Видя, что тот в ловушке, Сукуна подошёл ближе. Юджи вновь завопил.

— Чосо, ты должен мне помогать, а не делать хуже.

— Чё? — тот сонно поморщился от такого громкого баса и отодвинулся.

— Со.

— Чё вам надо? — разлепив глаза, он встретился с засахаренным сухарём и потянулся к нему, желая откусить.

— Это моё!

— Ну уж нет, шкет.

— Придурки, киньте монетку, — он зевнул, снова погружаясь в сон.

Эта идея им понравилась, и они, приняв мир, вернулись на кухню. Сукуна достал с полки потемневшую монетку и, проговорив «орёл» кинул в воздух. Хлопок. Приземлившаяся на руку монетка гордо показывала «решку». Юджи довольно и победоносно улыбнулся. Сукуна хмуро сверил его взглядом и включил чайник.

— Давай напополам?

Юджи положил на разделочную доску это доисторическое подаяние местных домовых и взял нож. Послышался скрежет. Всё было тщетно.

— Давай другим, — чёрт протянул тесак.

Ничего.

— Погоди, — Сукуна вышел в зал.

Через мгновение раздался грохот. Юджи обернулся в сторону звука. Чосо запрыгнул на спину Сукуне, и от неожиданности тот пошатнулся, больно впечатываясь в дверь ванной.

— Беги, у него топор! — кричал палач.

Юджи вздохнул и невпечатлённо на это посмотрел. Он подошёл к Сукуне, что пытался скинуть Чосо с себя, и забрал из его рук оружие.

— Руби-руби его! — командовал чёрт.

Он поднял его лезвием вверх и, устав только за сегодняшнее утро, громким раздражённым басом проговорил:

— Я знаю, — он потряс топором, — я знаю!

Юджи вернулся на кухню, а Сукуна, придумав нечто коварное, схватил крепче за руки Чосо и ловким движением открыл выходную дверь, вынося того в подъезд. Палач ничего не успел сделать, как дверь перед ним закрылась. На замок.

— Эй, ты! — послышалось приглушенное, — Чёртов ублюдок, я ведь без тапочек! Тут так-то грязно, холодно и очень вредно.

Сукуна не обратил на него внимания. Громкий хлопок прошёлся по квартире. Он глянул и часть сухаря лежала по другую сторону от разделочной доски.

— Отлично, завтрак готов, — он открыл дверь в ванную, — я в душ.

Юджи подождал минуту, пока послышится шум воды и подошёл к входной, открывая и впуская назад брата. Тот лишь хмыкнул и вернулся назад в зал. Юджи прошёл назад на кухню и поставил перед собой ароматный травяной чай с чабрецом. Он опустил сухарь в горячую воду, дожидаясь, когда тот станет мягче. Через пару минут Юджи довольно сидел и допивал горячий сладкий чай, что приятно грел. Он подошёл к окну с чашкой и выглянул в окошко, где светило бледное морозное солнце. За спиной послышалось копошение. Юджи обернулся и посмотрел на брата, что наливал себе и Сукуне чай. Он собрал волосы и теперь более-менее выглядел похожим на психически здорового человека, а не на живую африканскую пальму. Он отвернулся и продолжил глядеть в окно. Через некоторое время на кухню зашёл и чёрт. Сукуна посмотрел на Чосо и недовольно фыркнул.

— Ну вот сейчас ты на кой хуй его пустил?

— Он заболеет, — Юджи сел за стол, — и помрёт.

Сукуна на это заявление лишь вскинул брови и развёл руками, словно так и говоря «а что в этом плохого?», на что Чосо лишь наигранно и обиженно фыркнул.

— А я тебе так-то чай приготовил.

— Как мило, — Сукуна открыл дверцу морозилки.

Юджи непринуждённо мешал ложкой в чае и повернулся. Увидел это. Отвернулся. Чосо лишь вздохнул и покачал головой.

— Люблю, когда мои мальчики в холоде, — проговорил чёрт, натягивая трусы.

— Главное, чтоб всё сухо было, — палач щёлкнул пальцами. — Иначе примёрзнет.

— Господи, какая интеллектуальная беседа, — Юджи вскинул брови.

Сукуна положил полотенце на столешницу и сел за стол. Он притянул к себе горячую чашку чая, что так одурманивала травами и оглянул стол.

— Шкет, — хрипло прогремело возле уха, — где моя доля?

— Вот, — Юджи потянулся к конфетнице, но там было пусто.

— Вы про половинку засахаренного чёрствого сухаря?

Юджи и Сукуна подняли хмурый взгляд, и от этого у Чосо внутри что-то сжалось.

— Я его съел, чтоб вы не отравились…

Сукуна чувствовал, как волна жара охватывает его тело и заставляет вспыхивать нейроны, создавая достаточно энергии для массового убийства на почве ненависти.

— Я обещаю, что больше его не впущу, — Юджи поднял чашку и сделал глоток.

— Вот это жестоко!

— А больше и не надо, — хрипло проговорил чёрт, вставая за сахарницей.

— Почему у вас вообще так плохо идёт всё?

— Не плохо, — Сукуна положил сахар в чашку и, отобрав ложку у Юджи, начал помешивать, — просто кто-то сжёг мою тачку, а после нахально поселился в моём доме объедая.

— Ты вернулся на ринг и по идее должен неплохо так получать.

— Для особо одарённых я повторяю в сотый, сука, раз, — он утомлённо вздохнул и грубым голосом продолжил, — я не вернулся, а просто раз в неделю туда хожу.

— Всё как раньше, — Чосо мотнул ложкой.

— Да нет же, блять, — Сукуна вздохнул, — Мне откидывают с них меньше, за такую вольность. Противники у меня гораздо проще, да и на мне это никак не сказывается. Я могу спокойно без подготовки туда прийти и всё. Раньше совсем иначе было.

— Да, — палач протянул, — раньше я места себе не находил, пока ты был там. Всегда за тебя волновался.

— Как мило, — Сукуна встал и, взяв грязные чашки, положил их в раковину, — Да и дело не совсем в этом. Я предполагаю почему сейчас чая стало как раньше, а не так много, как до нового года.

— Удиви, — Чосо улыбнулся и вопрошающе посмотрел.

— Пока нет, надо вначале проверить.

— Вообще, есть идея сделать барное меню, — Юджи повернулся и глядел на чертяку.

— С картинкой всегда ведь лучше. Многие и половины не знают от всех коктейлей. Заказывают классику, хотя ты можешь сделать гораздо более интересное.

— Для этого всего нужны деньги. Я на их разработку потрачу больше, чем поимею в итоге.

— Ну, можно заплатить только за материалы.

Сукуна вопросительно вскинул бровь и снисходительно на него посмотрел, словно сейчас тот сказал неимоверную глупость. Чувствуя это на себе, Юджи лишь помотал головой и проговорил:

— Мегуми.

Словно могло быть что-то иначе. Всё снова свелось к нему. Как это доставало. Словно вселенная так и хочет, чтобы он оставался в этом зловонном проклятом месте как можно дольше. Сукуна на это заявление лишь досадно фыркнул. Юджи знал, что тому просто надо обдумать всё, поэтому хлопнул его по спине и скрылся в ванной. Чертяка остался смотреть в стену напротив, но думая скорее не о предложении Юджи, а о чём-то своём. Заметив эту резкую перемену настроения, Чосо с насмешкой проговорил:

— Ты что… скучаешь по нему?

На это он получил ответ, который ожидал. Свирепый взгляд и поджатые губы. Словно могло быть что-то иначе.

— Не волнуйся, — палач мило улыбнулся, — Юджи сказал, что он завтра должен вернуться.

— Меня это совсем не интересует.

— Конечно, — он продолжал улыбаться, но Сукуну злило совсем не это. Его тон, которым он всегда говорил, когда считал себя правым и словно понимающим что-то глубинное и сакральное, хотя на деле придумал свои какие-то мысли и пытался их в такой снисходительной-саркастичной манере озвучить.

— Пошел нахуй из моего бара, — он цыкнул и поправил себя, — дома.

***

После завтрака Цумики и Сатору отправились в офис. Сатору не обязательно сегодня было приходить. Ему вообще не обязательно там появляться. Он может спокойно работать из дома или с любой точки земли… Ну или галактики. В общем, чем дальше он от этого здания, тем лучше. Только вот сегодня он так счастлив, как никогда раньше. Его милые дети рядом, они здоровы и сыты, а их отношения невероятно крепки. Ему для счастья больше и не надо. Поэтому сейчас движимый чистой энергией серотонина он был готов поделиться им. В своей саторовской манере, конечно. Довести всех не просто до белого каления, а до точки кипения их нейронов, чтобы все связи начали растворяться, расщепляться, приведя к ортостатической гипотензии с последующим обмороком. Зная и предвкушая всё это, Мегуми шепнул на ухо сестре, чтобы та за ним приглядывала. Цумики всегда любила ходить с Сатору к нему на работу. Особенно в детстве. Её угощали конфетами и приятно относились, но самое главное — она могла залезать на его высокое кожаное кресло и садиться за рабочий стол, делая вид, что она правитель мира, который готовит план по искоренению зла. Порой Сатору брал их двоих в офис, когда не хотел оставлять одних, хотя на деле они всегда понимали, что это он не хочет оставаться один. Поэтому коротая время в этом филиале правосудия, где было полно снобов и заучек, они любили брать неудачные листы распечаток и делать из них журавликов. Так однажды они заполонили ими весь офис. Расставили по всему полу, стеллажам, подоконнику. Сатору ещё долго туда не заходил, не зная, как поступить. Правда Хигурума легко решил эту проблему… В общем, они если и создавали хаос, то скорее случайно и не специально, чем вызвали больше умиление, чем злость. Когда Сатору делал всё, чтобы скорее вызвать у оппонентов желание самоликвидации не только в этом мире, но и в последующих тоже, чтобы ненароком не встретиться с ним в следующей жизни.

Так они оделись и были готовы выйти. Цумики легонько потрепала брата по макушке и вышла вместе с Сатору.

Мегуми остался один в квартире и зайдя в свою комнату глянул на одиноко стоящий холст. Радовало, что он не был пустым, но и законченным его не назвать. Мегуми всё возвращался к нему и хоть в голове уже крутилась новая идея, которую он придумал до нового года, но он не мог приступить к новой картине пока не закончит старую. Это его раздражало. Он фыркнул и подошёл к холсту. Тяжко вздохнув он передвинул мольберт напротив кровати и снова лег. Вниз головой думалось лучше. Хотя как оказалось… не особо лучше. Спустя пол часа он ни к чему не продвинулся и лишь психанул. Убрал холст с подставки и поставил новый свежезагрунтованный. У него не было конечной идеи. Лишь фрагменты, обрывки, кусочки. Он не знал в каком цвете хочет работать, не знал какая у него будет идея и что вообще изображать наброском. Чем дольше он смотрел на белоснежный холст, тем сильнее он начинал злиться. Неужели это так сложно? Просто взять и нарисовать. Он отрисовал столько пейзажей, столько картин, но только сейчас чувствовал, как мысли и навыки вновь расходятся. Его идеи слишком сложные для его уровня. Это злило еще больше. Он резко свёл брови. После чего взял длинную кисть и посмотрев на палитру рвано выдохнул. Доверившись просто мгновению, он махнул ею, собирая глубокие и насыщенные тона алого. Мгновение и след остался на холсте. Яркие малиновые цвета резко выделялись на белоснежном поле. Движение за движением. Не думая. Не погружаясь. Лишь чувствуя неизведанное. Неизвестное. Так несколько штрихов начали наполнять пространство холста малиновыми оттенками, которые яростно сияли, превращая простое полотно в нечто кровавое. Мегуми сделал шаг назад. Он удивленно смотрел на очертания своих мыслей и не понимал почему. Он перевел взгляд на заснеженную картину и свел брови напрягаясь. Он хотел сделать серию картин. Связать их вместе, но они выбивались. Цветом, идеей, эмоциями. Его затея — сделать что-то холодное, кровавое, снежное, что будет передавать эмоцию страха, но при этом даровать некоторое спокойствие и защищенность — провалилась. Его желание просто разделили. Если бы он мог соединить этот светлый и чистый холст с этой кровавой ошибкой… Он вновь сделал шаг назад. Его взгляд метался от картины к картине. Он сглотнул. Убрал полотно и поставил назад заснеженный холст. Он оглядел его. Мегуми знал, что на нём чего-то не хватает. Словно глазу не за что зацепиться. Словно этот один большой ком кроме ощущения ледяного одиночества ничего не передает. Он рассматривал его. Заснеженные вершины гор, которые величественно стояли в своем великолепии и красоте. Полуденное солнце заливало местность золотистым светом, освещая пейзаж и отбрасывая теплое сияние на окрестности. Он отражался от деревьев, их листья переливались в солнечном свете, создавая блики на снегу. Это всё было ярким, светлым и передавало скорее чувство надежды и оптимизма. Мегуми вздохнул. Ему было бы проще делать, если бы он изначально понимал мотив своих действий. Двигаться интуитивно и подаваться моменту… Он так не умел. Лишь последовательно, логично, организовано. Он постарался собраться с мыслями и в голове был лишь вопрос «как?» даже не «почему» или «зачем»… Теперь это стало делом принципа доделать и изобразить так, как он видит это в мыслях. Мегуми понимал, что это всё новое. Мысли, действия, поведения, цвета и если он хочет иметь то, что никогда не имел, ему придётся делать то, что никогда не делал. Он вновь взмахнул кистью, набирая багровый акрил и нанёс его на белоснежный заснеженный холм. Его рука двигалась плавно. Мазки кисти были легкими, но такими… Словно он не был уверен в себе и боялся совершить ошибку. Мегуми боялся испортить картину. Он всегда изо всех сил старался делать всё идеально. Только его страх сделать неидеально — был барьером, мешавшим ему полностью выразить себя. Он прерывисто дышал и его линии немного обрывались. Спустя полчаса он отодвинул руку от холста и вздохнул. Давно у него не было такого сильного тремора. Он сделал шаг назад и был готов уже разочароваться в себе, но… Этот алый закат, что бросал тёплый отблеск на пейзаж, окрашивая всё в яркие тона. Эти несколько белых северных волков, что некогда были почти невидимы на картине зачёт слияния со снегом… Он превратил золотой рассвет в кровавый закат. Красивое и безмятежное в нечто опасное и хаотичное. Золотое сияние восхода солнца было знаком возрождения и новых начинаний, но он превратил его в кровавый закат разрушения и резни. Теперь эмоции были другими. Красота сменилась насилием, а надежда сменилась страхом. Мегуми поджал губы и сделал шаг назад. Он не хотел этого. Он ненавидел страх, ведь всегда рядом с ним стояла тревога. Они были неразлучны и это компанию друзей он хотел бы избежать. Так простоя еще десять минут он вспомнил, что ни разу не рисовал людей вместе с пейзажем. Всегда было раздельно. Сейчас же, если он начал делать что-то новое и неизведанное, то стоит идти до конца. Он сглотнул и наметив общие черты на холсте, принялся делать легкий набросок человеческой фигуры. Через двадцать минут высокий мужчина стоял в середине окружённый волками. Мегуми сжал губы и через пару минут в руках нарисованного человека было копье. Он лишь вздохнул. Выглядело это всё ещё не так. Теперь словно этот человек пытается напасть на волков. Мегуми любил животных и не хотел, чтобы его не так поняли. Покрутив кисточкой в руках и подумав ещё, он сделал тоже самое что час назад. Захватил ею алые оттенки и нанёс на холст. Спустя полчаса багряный свет отбрасывал жуткие тени на человека и окружающую обстановку. Часть тела мужчины была покрыта меховой накидкой на которой лежал толстый слой снега, а лучи отражались от его копья. Мегуми прислонился лбом к мольберту и прикрыл глаза. Он давно не испытывал такой интерес. Ему за долго время было поистине интересно этим заниматься. Мегуми взял холст и поставил его сохнуть подальше от Гончей, чтобы она не попыталась съесть краску. Он подошёл и поставил назад тёмную начатую картину. Она была такой же снежной, но уже изначально кровавой. Он визуально очертил на заднем плане пространство и быстрыми уверенными движениями возвел горный массив. На переднем плане он так и оставил примитивную форму, показывая только силуэт будущего храма. Линии были грубыми и широкими, детали простыми и примитивными. Формы были немного искажены, но их выражения и язык был понятен. Мегуми вновь сделал шаг назад и посмотрел на это стихийное бедствие. Нарисовать горы вдали недостаточно, чтобы соединить историей две картины. Он перевёл взгляд на холст рядом и сглотнув вернулся к картине. Мегуми быстрыми и простыми мазками кисти, изображал силуэт фигуры человека. Он нанёс всего пару линий, но уже чувствовалась аура страха и мощи, но пару точных мазков и Мегуми создал некоторое чувство безопасности. Линии были прямыми и обтекаемыми, но при этом они эффектно передавали внушительный вид. Простота его линий создавала ощущение таинственности вокруг. Он положил кисть. Отошёл на пару шагов назад и встретившись с кроватью не удержался и упал на спину. Гончая, что лежала всё это время рядом и следила за своим хозяином поднялась и влажным носом ткнулась ему в щеку. Он чуть отодвинулся, погладил её по морде и сел на край, чтобы рассмотреть его странное и сомнительное творение.

***

Было ещё слишком рано для посетителей, а натирать бокалы Сукуна уже честно говоря задолбался. Он лишь зевнул и облокотился на стеллаж смотря как его два раздражающих человека сидят за столиком напротив и о чем-то говорят. Вникать в диалог не хотелось. Сукуна потёр глаза и собирался снова зевнуть, но дверь бара открылась и вошла особа, что шугала здешних посетителей и превращала любую вещь в своих руках в оружие.

— Ты опоздала, — чёрт хмуро свел брови.

— Для человека, что вообще не хотел приходить, это ещё вовремя, — Маки развязала шарф и прыгнула в подсобку.

Всего одна фраза, а он уже устал. Почему эти двое так любят язвить. Нет бы вести себя как Юджи и лишь создавать благоприятную атмосферу для унижений. Сукуна утомлённо прикрыл глаза и, поставив руку на столешницу бара, облокотился на неё. Через пару минут вышла Маки, что подошла к Юджи и Чосо за столиком и села к ним, вклиниваясь в диалог. Она чувствовала, как свирепо на неё смотрит Сукуна, поэтому повернулась и встретившись с ним взглядом проговорила:

— Кто знает, может мой арендодатель поджидает меня за углом с лопатой, чтобы сделать сомнительный жест некрофилии.

Юджи ободряюще её приобнял, и она положила голову ему на плечо.

— Ты так его и не нашла?

— Нет, я обошла всё и где только не была, но его нигде нет.

Юджи лишь вздохнул и сжал её плечо сильнее.

Они продолжили болтать, а Сукуна пытался не заснуть от скуки. Он уже сделал всё что мог и это при условии, что только утро. Он пробежался вновь взглядом по бару и тяжко вздохнул. Может, правда стоит внести коррективы в воображаемое меню.

Он взял блокнот, что Мегуми использовал, когда готовил напитки и пролистал пару страниц. Некоторые рецепты он наглухо позабыл. Он закрыл блокнот, потер переносицу и кинул взгляд на открытую дверь подсобки. Время кошмарить людей.

— Эй, вы две ошибки общественности и одна медицинская, — Сукуна довольно хмыкнул, — берём коробку с подсобки и начинаем делать заготовки.

Цирковая труппа на него хмуро и недовольно посмотрела, но делать нечего. Юджи пошёл в кладовку за ящиками, а Чосо и Маки сдвинули два стола между собой, чтобы было удобней. Ведь по сути всем, кто сюда заходит, абсолютно всё равно что тут происходит. Даже если убийство на почве украденного арахиса. Гость даже бровью не поведёт, да и скорее он сам тот ещё маньяк и своего не сдаст. Юджи вынес две коробки с фруктами и по приказу Чосо поставил их на бар.

— Они пока их будут мыть, — Юджи плюхнулся на стул и посмотрел на Маки, — а мы пока можем повалять дурака.

— Мы этим всегда занимаемся, — бедокурша ехидно улыбнулась. — Может телек включим? У меня с собой пара дисков с фильмами.

— Не получится, — Сукуна встрял в диалог, — он не работает и давно.

— Вот тут ты не прав, — проговорил Юджи, — Мегуми сказал, что его починили какие-то челы, которые как-то сюда заходили.

Пока тот копошился в поисках провода питания от телевизора, долбозвончики вытащили фрукты и сложили их в раковину. Чосо надел фартук, завязал косынку, чтобы волосы не мешали и закатил рукава.

— Вот она истинная домохозяйка! — хмыкнул чёрт.

— Не хочу просто запачкать одежду! — припечатал палач.

Пока Чосо мыл руки проходясь по каждому пальцу Сукуна уже набрал небольшую миску чистых фруктов. Он знал, что Чосо с приветом, поэтому уже давно не обращал внимания на его заскоки, но когда тот намылил предплечье, то удивлённо на это уставился и продолжал глядеть, как тот смывает остатки, встряхивает руки и локтем закрывает кран. Чосо повернулся к Сукуне и держа руки вертикально в согнутых локтях быстро проговорил:

— Перчатки.

Черт на это лишь вздохнул, закатил глаза и покрутил у виска.

— Ты этому лимону сейчас лоботомию делать будешь?

Чосо хмыкнул.

— Я скучаю по своей работе, — палач опустил руки и вернулся к фруктам.

— А нечего пациентов убивать.

— Вот не надо тут! Меня там… — его грубо перебили.

— Да, ты уже сотню раз проговорил. Еще одно упоминание, и я пущу тебя на заготовку, — Сукуна в угрожающем жесте навел на него банан.

— Я тебя не боюсь, — Чосо тоже достал банан и, махнув вверх, издал звук выстрела.

— Вот он самый быстрый стрелок.

Лицо Маки перекосило странной гримасой сомнения, что стоит ли ей тут оставаться, и, возможно, желания развидеть это. Она подняла брови и, быстро захлопав ресницами, перевела взгляд на Юджи.

— Сколько им лет?

— Ну, я вчера видел, как они вечером устроили бой пластиковыми лопаточками на кухне, — он утомлённо вздохнул и внимательно посмотрел на потолок, — так что, скорее всего, пять.

— Вот не надо тут! — Чосо обиженно заскулил. — Сукуна первый начал, — палач замотал фруктами в воздухе. — Он стукнул меня по лбу лопаткой, а она была в масле!

— Жаль не в раскалённом, — Чёрт отобрал яблоки, что повидали ужас космонавтов в центрифуге, — Красивые две полосы бы отпечатались.

Юджи скомандовал Маки забрать миски с фруктами, и она резко встала и одним шагом подошла к стойке, забрав потенциально опасное оружие из их досягаемости.

— Иначе сейчас ими начнёте кидаться, — утомлённо припечатала она.

Маки приземлилась на стул и облокотившись на руку посмотрела на Юджи, который в ту же секунду упёрся спиной об балку.

— Уважаемые личности и Сукуна, — он демонстративно взмахнул рукой, — я нашёл наш провод.

— Почему он в трёх метрах от самого телека? — Маки нахмурилась в попытке понять это странное техническое решение.

— Мы никогда этого уже не узнаем, — Чосо развёл руками.

— Возьми с кабинета, но ничего не отключай, — Сукуна кинул несколько полотенец на стол, — я там ещё работать буду.

Юджи по указанию забежал в кабинет и через пару мгновений странная конструкция из проводов и полувисящего удлинителя уродливо украшала это сомнительное питейное заведение. Ничего не сказав и лишь пожав плечами Чосо взял четыре ножа и подошёл к шайке. Сукуне, как инициатору резни, оставалось присоединиться к ним.

***

Через полчаса Сукуне наскучило и это. Фильм был неинтересный. Резать фрукты, а не людей тоже не прельщало. Зевнув, он отложил нож и подошёл к стойке. Взял ключи от подвала, открыл дверь и спустился вниз.

— Чосо, нет, — Юджи хмуро на него посмотрел.

— Я ещё ничего не сказал! — палач положил нож на стол и мило улыбнулся.

— Я знаю, что ты хочешь его там закрыть.

Чосо многозначительно покачал головой, словно показывая свою наигранную обиду за такую жестокую и несправедливую клевету. Юджи не обратил на это никакого внимания и лишь продолжил тонко нарезать лимон. Мгновение и палач резво оказался у железной двери с запасными ключами. Проведя столько времени под одной крышей он уже привык ко всему этому и ни на секунду не давал себе полетать в облаках, чтобы контролировать и не давать создавать хаос. Теперь Юджи ещё лучше начал понимать Мегуми, который постоянно всё анализирует, держит в своих руках и берёт слишком много на себя. Поэтому и попросил совета несколько дней назад как с этим справляться. Юджи был готов к длинному рассуждению, которое заставит его вообще пожалеть, что они его семья, но на деле совет Мегуми был очень прост и краток и словно тот специально подобрал слова именно для него.

«Если не можешь победить хаос, возглавь его»

Рваным прыжком цепляясь за край столешницы бара, Юджи встал перед братом. Он сложил руки на груди, выпрямил голову и громко вздохнул. Только вот пока набирал воздуха грудная клетка увеличилась, мышцы на руках и плечах натянулись и только сейчас до Чосо дошло насколько за это время изменился его младший брат. Тот смотрел на него сверху вниз и в его тёмных карих глазах он видел совсем другое. Словно перед ним был другой человек.

— Нет, я не позволю тебе его там закрыть, — басом говорил Юджи, направляя дольку лимона на Чосо.

Конечно, угроза была мнимой, но внезапно за спиной послушался знакомый грубый и немного хриплый голос. Эта секунда длилась словно вечность, за которую Чосо смог чутка напрячься нутром, увидев две пары тёмных глаз, что смотрят на него с высока. Мурашки прошлись по телу, но думать, что сделать дальше не пришлось. За него решил Сукуна. Ловким движением обхватывая пальцы Юджи и прыская соком лимона в Чосо. Тот вовремя успел увернуться и лишь в злобном прищуре глядел на Сукуну.

— Ну вот ты испортил его, — Юджи посмотрел на выжатую дольку.

Сукуна лишь хмыкнул и легонько хлопнул того по плечу. Редкий жест от Сукуны. Как бы то ни было они стали гораздо ближе в последнее время и это отчасти радовало Юджи. Порой чертяка даже завтрак готовил и признаться было не сложно, что делал он это великолепно. Он был мастером не только за барной стойкой, но и на кухне. В принципе неудивительно… Сукуна любил есть, любил готовить, конечно, больше всего ему нравилось, когда ему готовили то, что он обожает и делали это вкусно, не сжигая кухню. Это было единственное условие, на котором держался их мирный договор, но сейчас список расширился и вообще всё стало и правда гораздо лучше и приятней. Никто из них не желал придушить другого. Только Чосо.

Сукуна зашёл за бар и поставил несколько стеклянных то ли бокалов, то ли глубоких мисок. Чосо внимательно на них посмотрел и, вскинув брови, широко улыбнулся.

— Ты хочешь сделать тот самый коктейль!

— Да, но я совсем не помню рецепт.

Чосо скрестил пальцы и облокотился на угол столешницы.

— Конечно, ты говорил, что заберешь рецепт собой в ад, — палач довольно хмыкнул.

— Ты небось его и не записал…

Сукуна утвердительно покачал головой и принялся намыливать пыльные стеклянные чашки, а вот Чосо схватили за плечо и потащили назад к месту линчевания фруктов.

— Осталось немного, — Юджи утешающе погладил брата по плечу. — Почти доделали.

Через пару тихих минут зазвенели ключи. Палач сразу отвлёкся и обернулся в сторону звука. Сукуна зашел в подсобку и буквально тут же вышел, накидывая куртку на себя.

— В подсобке дыня. Вы её тоже разделайте, — хрипло командовал черт.

— А ты куда собрался, дилетант? — Чосо угрожающе на него посмотрел, но эффекта это совсем не возымело.

— Ингредиентов тут нет, — Сукуна достал из пачки сигарету, — они все дома.

Черт вышел, а Юджи уже успел сходить за небольшой дыней, что ждала своего часа. Он поставил её на стол и легонько покрутил. Оглядев стол и поняв, что ножи слишком узкие для такого маневра, Юджи вновь сбегал в подсобку в поисках чего-то покрупнее. Пока он рылся в кладовке послышался шум из зала и не желая ничего пропустить, он ускорился в поиске и буквально через пару мгновений вышел с крупным ножом.

— О чём болтаете?

— Маки спрашивала можно ли шокером убить человека.

— Это совсем неинтересно и опасно, — Юджи легонько постучал по дыне, — а вот что будет с ней, если её пальнуть шокером — вот это интересно.

Троица замолкла. Было совсем тихо. Они посмотрели друг на друга и одновременно заговорчески улыбнулись.

— Время экспериментов! — прикрикнула Маки.

Положив замученное полотенце на сидушку барного стула, палач взял в руки невинную жертву и был готов исполнить смертный приговор, но здравый голос Маки его остановил.

— Надо не напротив двери, — она мотнула головой в сторону, — а то вдруг заденем кого.

— Здравая мысль!

Перенеся весь эшафот, троица выстроилась в линию и глядела на одиноко лежащую дыню. Не хватало только зачитки обвинений и радостного гогота обычных простолюдинов. Маки достала из кармана шокер и предупредив, что он достаточно мощный вручила его Юджи. Тот сделал пару шагов назад и находясь в полуметре от места казни нажал на кнопку. Раздался оглушительный треск и яркие голубые вспышки. Троица рефлекторно зажмурилась, и кто бы мог подумать, что всё это место одна большая площадка для публичной казни, а палач просто вышел покурить и скоро вернётся для свершения бессердечной кары.

Юджи промазал и несколько длинных проводков попали по удлинителю вызвав яркие жёлтые вспышки у телевизора, что всё это время работал, развлекая бедокуров, но теперь он пал. С жалобным треском потухла картинка и черное полотно застелило экран. Троица захлопала глазами и не придумав ничего лучше начала сразу же заметать следы преступления. Юджи сразу же отключил провода и вернул удлинитель на место в кабинет. Он внимательно всё осмотрел и ничего страшного не произошло. Спокойно выдохнув, он вернулся за стол и отдав нож Чосо, попросил его провести вскрытие. Юджи напряженно сел и хоть было отчасти весело, но последствия, которые могли быть… Это напугало. Теперь понятно почему Мегуми такой хмурый и редко веселится. Ответственность слишком тяжелая штука.

Через десять минут вернулся Сукуна. Он занёс ингредиенты в подсобку и вышел, осматривая троицу, что невинно, непринуждённо и совсем ненапряжённо праздно болтала между собой о чем-то. Сукуна оглядел масштаб их работы и довольно ухмыльнулся. Скомандовав отнести это всё в подсобку, он зашёл за барную стойку и решил себя немного побаловать за то, что он такой хороший правитель, что отлично справляется с этой непоседливой силой.

Несколько крепких шотов для себя и три безалкогольных напитка для его слуг, что заслужили подачку от него. Надо ведь хоть иногда их баловать. Они сидели за барной стойкой и все так же тихо себя вели. Даже Чосо. Это напрягало. Особенно…

— Вы тоже запах гари чувствуете? — сполоснув стопку напряженно проговорил чёрт.

— Может, это от тебя? — щёлкнув пальцами вещал палач. — Меньше курить надо.

— Да, ты прав, — схватив пачку со стеллажной полки ехидно ответил тот. — Пойду избавлюсь от этого.

Накинув куртку Сукуна скрылся в курилке, а троица осталась в пустом баре. Они всё так же молча смотрели на почти пустые бокалы от напитков. Шум создавал лишь Чосо стуча пальцами по деревянной столешнице.

— Если мы будем напряженно молчать и дальше перед этим чертиллой, — непринуждённо начала Маки, — то он начнёт нас в чём-то подозревать.

— Согласен, запах гари ещё сильней чувствоваться начал, — лёжа на столешнице лениво шептал Юджи. — Вообще мне кажется, что бар словно в дыму.

Троица медленно выпрямилась. Повернула голову в сторону кабинета и судорожно сглотнула. Юджи промолившись всем кого знал и не знал тоже, привстал с барного стула опираясь на руки и посмотрел на дверь кабинета.

— Нам конец.

Небольшие серые клубы дыма стелились сквозь щель между полом и этой старой тёмной дверью. Глядя на это сердце забилось быстрее, а дыхание перехватило. Этого ему ещё не хватало. Отношения с Сукуной только вот лучше стали. Вместе смотрят спортивные программы и болтают не просто, чтобы делать вид, что семья, а прям по-настоящему. Съехав от Чосо и поселившись у этого злобного демона, что не против покутить, да девушку совратить, он по нему очень скучал. По их посиделкам вечером и настольным играм. Сукуна в братскую любовь совсем не мог. Вообще в любовь не способен, но сейчас стал гораздо веселее и чуть мягче. А тут снова какая-то сомнительная муть, которая выбесит его и заставит ненавидеть всё и вся троекратно.

Юджи и Маки сорвались с места и подошли к двери. Он схватился за ручку и тут же её отпустил с шипением. Железо больно обожгло и это значило только одно… Подоспевший палач тут же отодвинул детей подальше и локтем открыл дверь. Техника пережившая четвёртую информационную революцию догорала и совсем ненавязчиво скорее игриво капала расплавленным пластиком на серое мерзкое покрытие. Вряд ли штукатурка способна гореть, но это место всё было проспиртовано и отвалившийся болотно-зелёный кусочек стены тому доказательство. Троица ошарашенно стояла, раскрыв рты и совсем растерявшись в мыслях теряла важные секунды спасения сукуновского добра.

Это их личный котёл, который они сами себе создали иначе почему смерть хрипло дышит им в затылок.

— Какого, блять, хуя здесь творится, — этот громкий рычащий бас будет преследовать их в кошмарах.

Через пару минут вылив несколько вёдер воды и залив тем самым прожённый кабинет. Палач, гремлин и побитый кошак сидели напротив кровожадного черта, что попивал виски с пивной кружки. Он смотрел на них не отводя взгляда. Словно пытался прожечь такую же дыру, как в его кожаном кресле. Спустя пару минут Сукуна сделал глубокий вдох и не знал кого ему убить первым. Будь проклят тот день, когда мелкий ебонтяй пустил в квартиру эту ошибку генетической мутации, что ставит крест на теории Дарвина.

— Чосо, тварь ты дрожащая, — Сукуна опёрся руками об столешницу и смотрел в упор не моргая. — Ты же сегодня адвоката искать собирался. Ищи такого, чтоб от меня мог тебя защитить.

Палач лишь издал нервный смешок.

— Пошёл нахуй из моего дома, — он цыкнул и поправил себя, — бара.

Злить Сукуну ещё больше ему не хотелось и ловко в одно мгновенье скрылся в подсобке. На всю эту ситуацию у черта было дежавю. Словно такое уже было, но мотнув головой он принялся к отчитыванию остальных. Только он собрался угрожающе гавкать, как его прервал Чосо, что стоял у двери и в прощальном жесте махал.

— Сукуныч, до вечера! — в ту же секунду он скрылся.

Нашкодил и свалил. Вечный ребёнок. И как у такого придурка может быть семья.

Громко вздохнув и потеряв весь запал на ругань Сукуна посмотрел на этих сжавшихся провинившихся придурков. Он закатил глаза и фыркнул.

— Идите уберитесь там, — басом скомандовал чёрт.

— А может лучше, — хищный и грозный взгляд, что поймала на себе Маки должен был её заткнуть, но она право имеющая и совсем не имеющая чувство самосохранения, поэтому с большим упором продолжила говорить, — оставим это Мегуми на завтра? Он там отличную уборку наведёт.

В её словах была доля правды. Смотря на упорядоченную подсобку Сукуна всерьёз обдумывал заставить милашку тут генералить с тряпкой, шваброй, ведром и соблазняющей формой горничной в короткой юбке, что обнажает больше, чем следовало бы и которая задирается кверху, когда он наклоняется и его поясница изящно прогибается, оголяя округлые мягкие формы ягодиц, но это всё сны и сладкие приторные мечты. Реальность гораздо суровее.

— Нет, вы идёте драить мой кабинет, — рвано прорычал чёрт.

Ему теперь негде скрываться, когда эти похабные мысли его застилают. Дрочить в туалете удел слабых. Схватив ключи от подвала, он резко открыл дверь и кинув пару колких фраз спустился вниз. Дрочить в подвале, где было совершенно нераскрытое убийство с незаконным проведением азартных игр? Вот это задает огоньку.

***

Не то чтобы Мегуми не любил всё это показное богатство, дорогие костюмы и чарующая еда в ужасающе маленьком количестве, но да — не любил. Поэтому вместе того места, где собирались важнейшие шишки города, а может даже и страны, у Мегуми получилось уговорить Сатору на что—то менее пафосное и более дешманское. Ценник всё равно кусался для большей части среднестатистических жителей, но даже они могли бы раз в три месяца выбраться сюда да хорошо провести вечер.

Администраторша с дежурной улыбкой проводила их к столику, где уже ждали салаты и напитки. Три бокала, три тарелки. Мегуми на это оставалось лишь вздохнуть — Сатору не менялся. Мало того, что он, конечно же, не предупредил о том, что их будет не трое, а двое, заставляя выполнить поварам лишнюю работу, так ещё успел сделать нелестный комментарий, к счастью, уже ушедшей администраторше.

Мегуми был готов терпеть это с Цумики, но не один. Но её посетило благословение — хотя тут с какой стороны посмотреть, конечно, — и рейс перенесли на два часа раньше, из—за чего она уже сидела в самолете, ожидая, когда он приземлится в Лондоне, и она вернётся к своей простой студенческой жизни.

— Хватит, — закатил глаза Мегуми, когда Сатору начал осматривать помещение и всё так же нелестно комментировать.

Нет, он не сможет вытерпеть этот вечер с ним вдвоём. Годжо Сатору — ребёнок в теле взрослого с золотой ложкой в жопе с самого рождения. Он привык к роскоши и богатству, поэтому всегда стоило выйти «на люди», всё должно было быть в высшей точки идеальности, да в наилучшем свете.

Удивительно, как только этот же человек, носящий брендовые вещи, обвешанный со всех сторон люксами, мог сидеть в растянутой футболке, пальцами загребая мороженное из банки, заливаясь слезами из-за очередного ромкома.

Но да, точно — это же всё дома. А на людях он Годжо Сатору.

Интересно, как только Гето Сугуру мог его терпеть?

Впрочем, Мегуми же как-то терпит.

— У Маки, кстати, скоро же день рождения, — какой мозговой процесс его привёл к этому, но Мегуми всё равно про это вспомнил.

Ах, точно. Гето Сугуру. Блять.

Сатору оторвал взгляд от тарелки, в которой последние полчаса, пока говорил о пустом, катал из стороны в сторону черри. Промелькнуло в его глазах многое.

— Не думаю, что она будет его праздновать, — заметил он со скорбной улыбкой. — Я бы не смог в такой день веселиться.

— А ты будто пытаешься, — заметил Мегуми.

И только потом понял, что ляпнул.

— Никто из нас, — пустой взгляд Сатору пропал из взора Мегуми, тот отвернулся, впиваясь в какую-то точку. — Но подарить ей что-то всё равно надо.

— Диван, — хмыкнул Мегуми. — Ей спать негде.

— Да хоть… — улыбка появилась на лице, а глаза расширились от удивления. Сатору так и не договорил.

Мегуми на свой страх и риск решил повернуть голову в ту же сторону, что у Сатору. И лучше бы он этого не делал. Какого вообще хуя? Вернув взгляд на свою тарелку, Мегуми лишь надеялся, что Сатору сделает то же самое.

О боги, этот вечер хотелось провести в спокойствии, в семейном кругу, где они бы травили тупые локальные шутки, Цумики бы пыталась его достать всеми возможными способами, а Сатору бы плевался с каждого шага официантов, из-за чего его бы подкалывали вплоть до дома, вместе с этим как маленького ребёнка отчитывая.

Но Цумики уехала. А Сатору не поймал семейно-бытового настроения. Зато гадко-уёбское видно поймал.

Мегуми оставалось лишь заскулить про себя, когда Сатору окликнул официантку с просьбой перенести их заказы за дальний столик, указывая на него рукой. И, не ответив ничего на непонимающе-растерянный взгляд девушки, поднялся со своего места, чтобы направиться к тому самому дальнему столику.

В голове Мегуми было целых две мысли:

Первая — сбежать.

Вторая — спрятаться.

Получилась, конечно же, третье — Сатору просто схватил его за рукав, потянув за собой.

Ладно, это стоило того. Единственный минус — Мегуми не успел достать телефон, чтобы сфоткать всеобщий ахуй.

Удивлённо-радостное лицо Юджи.

Заёбанно-ахуевшее лицо Сукуны.

И просто два ахуевших лица Чосо и девушки рядом с ним.

— Вот так встреча! — хохочет Сатору, бесцеремонно забирая стул у другого, благо пустующего столика.

Он упал на него рядом с чертякой, за что получил ворчание со стороны. Юджи же подвинулся на небольшом диванчике, давая место и Мегуми. Он, конечно же, сел рядом, а глазами извинялся перед официантами за всё это. Но у Сатору разыгралось настроение, заставляя разъебать бедные разумы всех вокруг, пританцовывая на их остатках как ведьма на костях.

— Лучше бы не виделись, — всё же не выдержал Сукуна, складывая руки на груди. — Съеби.

— Но это не твой бар, — заметил Чосо, — и даже не твой дом.

— Это мой столик, — рыкнул чертяка.

— Вообще-то, — вклинилась девушка рядом с Чосо, — столик забронирован на моё имя. Поэтому он мой, — и повернувшись к Сатору, чуть поклонилась, представляясь, — Цукумо Юки, жена этого придурка, — и чмокнула Чосо в щёчку. — А вы великий Годжо Сатору, я наслышана.

И кинула на милашку игривый взгляд.

В голове Мегуми было лишь одно — вот бы пережить этот вечер.

— Что нового в мире юриспруденции? — игриво начал диалог палач.

— Ну, вчера мы закрыли дело при помощи голубой сойки, — поправляя салфетку на ногах, проговорил Сатору, — а так ничего интересного.

— Даже не знаю, что на это сказать, — с лёгкой улыбкой произнёс Чосо.

— Восхищения будет достаточно, — невпечатлённо добавил Мегуми, закатывая глаза на сияющую мордашку Сатору.

— Вот это я точно могу предоставить, — звонко засмеявшись выпалила Юки.

Шёл второй круг блюд для стола. Праздная речь с лестью лилась рекой, как и едкие вставки Сукуны и закатывания глаз Мегуми на очередную глупость Сатору, которая заставляла краснеть и желать ретироваться с этого места как можно дальше. Стройная официантка подошла к столику и ловко держа баланс с подносом расставила напитки, а после принялась за блюда. Плавным движением взяла тарелку и, словно случайно чуть прогнулась, демонстрируя свое глубокое декольте, которое сразу зацепило взгляд Сукуны. Он довольно поднял бровь и устроился поудобнее, наблюдая за этой вульгарной картиной.

— Фуа-гра с медовой грушей под соусом кальвадос, — выпрямившись, на одном дыхании проговорила официантка, устраивая кулинарное шоу с поджиганием.

Она смотрела, не отводя взгляда. Следила, чтобы всё шло безукоризненно. В общем-то Сукуна тоже взгляда с неё не сводил. Он уже сверил взглядом её фигуру и не против оставить на чай. Дождавшись, когда пламя погаснет, она легонько поклонилась и пожелала всем приятной трапезы. Девушка сделала шаг назад, аккуратно отходя от стола и повернувшись поймала жадный взгляд Сукуны. Лёгкий стыдливый румянец окрасил её миловидное личико. Официантка поспешно скрылась из вида. Сукуне оставалось лишь вальяжно откинуться на кресле отпивая виски. Видя эти осуждающие лица, на которых так и читалось «животное», он лишь ехидно оскалился.

— Этот аромат такой знакомый, — Сукуна делает глубокий вдох, — Ах, точно это запах твоей горящей лицензии от зажигалки.

— Тебе сожгли лицензию врача? — отламывая небольшой сочный ломтик от фуа-гра, заинтересовано спросил Сатору.

— Метафорично, если только, — отпивая шампанское натяжно произнесла Юки.

— Не волнуйся, — Чосо положил ладонь на руку супруги, — пока я тут ходил и искал того, кто осмелится дать отпор, я много что узнал об их адвокате, — истеричный смешок сорвался с губ. — Так что, думаю, это будет буквально. Он выиграет дело и разорвёт мою лицензию на конфетти после чего раскидает их по зале суда.

— Да не может быть все так плохо, зефирчик, — она повернулась и посмотрела в глаза Чосо, стараясь так поддержать его.

— Я заходил в кабинет, рассказывал о своей ситуации, все адвокаты утвердительно кивали и говорили, что все будет прекрасно и стоило мне только упомянуть кто против них будет, — палач обречённо вздохнул и отвернулся от неё, беря и сразу осушая бокал с шампанским, — так мне желали удачи, кричали пошёл вон или был тот, кто зажег передо мной свечку.

— Что же это за чудовище такое? — сведя брови поинтересовался Сатору.

Он вёл множество дел и не только в этой стране. Где его наглая адвокатская задница только не побывала. В каких судах и переговорных. Он видел столько запутанных и глухих дел. А сколько высокомерных адвокатов, что вешали лапшу на уши своим клиентам срывая с них последнюю рубаху, а после чего позорно проигрывали дела, вообще не счесть. Его было уже не напугать. Может, он и был высокомерным и эгоцентричным, но на то была веская причина. Он — Годжо Сатору — был лучшим в этом деле и имел полное право вести себя как наглец и нахал. Ведь, давая слово, он точно его сдержит.

— Наоя, — Чосо сделал паузу, вспоминая фамилию.

— Зенин, — безынтересно добавил Мегуми глядя на своего попечителя.

— Да, верно, — палач утвердительно закивал головой. — Наоя Зенин.

Сатору сложил руки в замке возле груди и задрал голову жмурясь не забывая растянуть довольную улыбку до ушей. Одна лишь мысль об уничтожении самооценки его заклятого врага наполнила ликованием. Он наслаждался, представляя выражение сверженного лица, позор и унижение, которое тот испытает. Сатору знал, что момент мести, которого он так долго ждал, вот-вот наступит, и сама мысль об этом заставляла его содрогаться от предвкушения. Он хотел насладиться этим моментом, насладиться моментом будущей расплаты.

Сатору встал, выпрямляясь. Он поправил свой галстук и вытянул руку в строну Чосо и Юки.

— Я буду вашим адвокатом, — твёрдо, непоколебимо.

— Не получится, у нас нет таких средств, — стушевавшись замялся палач, скрывая неловкость за натянутой улыбкой.

— За бесплатно, — всё так же не унимаясь, — Просто дай мне морально уничтожить этого ублюдка, — Его голос звучал твердо и непоколебимо, когда он говорил, несмотря на то, что внутри бушевал гнев. Он был полон решимости отомстить и не собирался позволять никому или чему—либо остановить его. — Я хочу сделать себе придверный коврик из его пиджака и сотворить конфетти из его самооценки.

— Кто я такой, чтобы отказываться от столь щедрого предложения, — Чосо резко сорвался со своего места почти роняя бокал, который Юки успела поймать. Вытянул руку, пожимая и подтверждая сделку.

Сатору знал, что поступил правильно, и он не отступит в своей миссии отомстить. С приходом Мегуми и Цумики в его жизнь в нём больше не было места сомнениям или слабостям. Момент мести, которого он ждал. Его сердце бешено билось. Он чувствовал, как по телу разливается адреналин триумфа. Он чувствовал себя непобедимым.

Мегуми встретился взглядом с озадаченным Юджи и лишь покачал головой, вздыхая.

— Надеюсь вы быстро с этим разберетесь. Еще несколько дней тебя в моем баре я не выдержу. — едко выкинул Сукуна, подзывая официантку.

— Кстати об этом. Сатору, ты можешь заверить такой документ? — Чосо достал из сумки бумажную когда-то белую бумажную тарелку на которой красным написаны неразборчивые слова.

— А что это вообще такое? — отламывая последний кусочек от фуа-гра, заинтересовано спросил адвокат.

— Права на владения баром! — издав смешок протянул сомнительный документ, — Нам было лень идти тогда за бумагой… Да и ручки закончились.

— Поэтому вы написали весь текст кетчупом? — Взяв нечто в руки, Сатору постарался разобрать текст.

— Нет, это кровь, — отпив свеженалитый виски от привлекательной официантки, проговорил чёрт. — Не волнуйся она наша.

— На вашем месте я бы сжег это и никому не показывал бы, — изобразив гримасу отвращения, Сатору вернул псевдодокумент назад душевнобольному владельцу.

— Можете поджечь тарелку и кинуть ее в бар. Это место тоже стоит избавить от взора общественности. — отломив кусочек от шоколадного мороженого, отметил Мегуми.

За такую язвительную реплику в сторону сукуновской собственности, милашка тут же почувствовала колкий и хищный взгляд владельца. Мегуми неосознанно задержал дыхание и просто широко распахнув глаза смотрел на вальяжно откинувшегося Сукуну. Очаровашка всё это время старалась на него не смотреть, но сейчас так позорно не может отвести взгляд. Тому очень шла чёрная рубашка. Даже несмотря на то, что она закрывала всё тело, было видно какие крепкие у него мышцы. Особенно, когда он тянулся за бокалом, напрягая плечи и руки. Как хотелось почувствовать это несуразно сложенное тело…

— Вот смотри даже такое можно заверить нотариально! — Сатору театрально взмахнул руками.

— И в чем собственно говоря вопрос? — резко отрываясь от мыслей и взгляда на Сукуну, пробормотал Мегуми.

— Да ни в чем, — утомлённо ответил Годжо. — Просто, если ты не уважаешь право владения последним куском торта и не ставишь ни в что мой закон, тогда твою часть соглашения я тоже буду игнорировать, — он щёлкнул пальцами, указывая на своего ребёнка.

— Например?

— Ну, — он протянул, вспоминая, — то что замочек у одеяла должен быть в ногах. Или то что покрывало с бахромой должно лежать так, чтоб рюши висели по бокам, — резко вскинув брови, словно нашёл неопровержимое доказательство своей правоты. — Или то что полотенца должны сочетаться с интерьером ванны!

— Она голубая, — милашка резко свела брови. — С синим ковриком, — он хмуро глядел на своего попечителя, который, по его мнению, уже выжил из ума. — Как можно было повесить персиковое полотенце! Персиковое с голубым, — он продолжал громко тараторить, — Сатору!

В который раз Сукуна отмечает для себя, что очаровашка не такая уж и тихая и если найти нужную тему для разговора, то его вполне можно вывести на тональность ещё громче. Хотя… Сукуна довольно улыбнулся, уходя в свои мысли. Он точно знал достоверный способ как заставить симпатяжку кричать во весь голос.

— Вообще тебе, конечно, сняли лицензию, но я поговорила и тебя могут пристроить в морг помощником. — Юки мило улыбнулась.

— Какая ирония. — ехидно отметил Юджи, что всё это время шептался с Мегуми.

— Ну а что! медбратом в отделении акушерства его нельзя. — она отломила кусочек десерта и положила себе в рот.

— Неправда! — завопил палач. — Я люблю детей!

— Чосо, последний раз, когда тебе доверили ребенка, ты его потерял, — констатировал Юджи с лёгким смешком.

— Я думал это ребенок Сукуны и мы все были не против чтобы он исчез — Чосо взмахнул руками доказывая свою невиновность и непричастность к такому вопиющему поступку.

— Я так уж точно. — закинув скрещенные руки за голову, ухмыльнулся чёрт.

— Самое ужасное, что вы потеряли краденного ребенка. — Юджи всё не унимался.

— А вот это правило «не воровство — украсть то, что уже украли» нельзя сюда как-то применить? — со всей заинтересованностью спрашивал Чосо у этой небольшой сомнительной группки. На что получил такой знакомый осуждающий взгляд.

— В этой истории есть и положительная сторона.

— Это какая же? — с неподдельной удивлённостью спросил Сатору.

— Я сделал вазиктомию. — сделав глоток виски, ответил Сукуна.

— Просто говорю, что это не является железной защитой. — доедая свой десерт вещала Юки.

— Но всяко понижает шансы встретиться с летающим и всепожирающи отребьем, которое будет искалечено психические еще в момент зачатия, — со всей сладкой улыбкой на которую был способен в данный момент процедил палач. — И все же не думал, что это скажу, но почему не в скорую…

— Кстати об этом, — пытаясь отомстить за такую приторность, — Сколько дают за кражу с проникновением, угон и поджог машины. Возможно даже с захватом заложников и создание группировки с предварительным сговором для дальнейшего поджигания имущества? — Сукуна довольно оскалился.

— Так, группировка это сколько? — начал разбор адвокат.

— Четыре человека, но потом их стало двое.

— Поджигал тот же человек, что и украл?

— Ну оружие было точно его, — продолжал припечатывать чёрт.

— Если быть точнее тогда это не угон, а хищение и вообще что? — Сатору вскинул брови. — Он был вооружен?!

— Огнемётом, — подчеркнул Мегуми.

— Ну я точно не буду брать огнемет в карету скорой помощи. — вздохнув от такой глупости окружающих, пробубнил Чосо.

— Факта, что тебе нельзя доверить машину, это не отменяет. — вмешалась Юки.

— Почему тогда не в диагностическую лабораторию, — палач перевёл взгляд полного обожания на супругу. — Больше бы времени проводили вместе.

— Вот по этой причине раз, а во-вторых, — она так и не смогла подавить тёплое чувство в груди и лишь улыбнулась, показывая милые ямочки на щеках. — У тебя однажды украли из лаборатории вирус сибирской язвы.

— Да, но это ведь была ты! — Чосо прикрикнул и был готов устроить театральное представление за такую беспочвенную клевету, но его тут же оборвали, перебивая.

— Не важно! Украли ведь! — Юки улыбнулась ещё сильнее, а после захохотала вместе с Чосо.

— Если он такое бедствие, как ты уговорила глав врача? — Сатору с искренне поинтересовался.

— Ну, я заперла комитет в кабинете и сказала, что они не выйдут пока не примут решение, которое меня устроит, — она довольно улыбнулась, — В аргумент привела, что самое страшное, что он может сделать в морге, это кого-нибудь воскресить.

— Значит вы удерживали несколько лиц в качестве заложников в целях понуждения совершить нужное вам действие как условие освобождения заложников? — быстро протараторил Годжо.

— Э-э-э, ну, с твоих уст это и правда как-то не так звучит, — Юки стушевалась и получила лёгкий чмок в щёку.

— Наша прекрасная криминальная семья! — Юджи вздохнул и смотря на Сукуну улыбнулся в своей тёплой весенней манере.

— Мне не привыкать, — Сатору невзначай и как бы случайно показал пальцем на Мегуми.

— Да, но только вот мы не трапезничаем, — тихо и непринуждённо вещала милашка, — а сразу переходим к бою на ножах. Если все сложится удачно, десерт будут есть на чьем-нибудь хладном теле.

— А если неудачно? — Сукуна перевёл взгляд на очаровашку и ожидал ответа.

— Тогда званный ужин отменяется и все расходятся.

— Кто не убивает, тот не ест пирожные. — ехидно отметил чёрт.

— Вообще, пока мы не отошли от темы, то лучше Чосо не приходить в клинику, — Сатору сделал голос более ровным, чтобы придать статности. — Понимаете, это частично не законно. Как бы будь это кто-то другой из адвокатов, то можно было как-то это обойти, но с ним надо быть не просто начеку, — он вздохнул. — Поэтому не усложняйте мне задачу. Пусть Чосо дальше страдает от безделья.

— Теперь понято, — Сукуна кинул недовольный взгляд на милашку, — в кого ты такой двинутый. Твой отец настоящий садист.

— А ну извинись! — Годжо свёл брови и посмотрел в упор на этого нахала, что смеет обижать его очаровательного ребёнка.

Новых блюд заказывать никто не стал. Обновляли только напитки. Сукуна всё так же продолжал сверлить пышногрудую официантку и время от времени сталкиваясь с ней взглядом, который она сразу же смущённо прятала. Разговоры шли ни о чём серьёзном несколько интересных адвокатских дел, история об одном интересном пациенте, что удалось повидать Юки и куча глупых шуток от которых Юджи и Мегуми хотелось превратиться в жижу и сползти с диванчика на пол и перекатываться мерзкой субстанцией до ближайшей вентиляции или двери. Внезапно разговор зашёл об истории в лаборатории и взяв на себя момент социального взаимодействия Чосо попытался перевести тему.

— Кстати о тех, кто крадет детей, — палач протянул письмо и без каких-либо попыток скрыть эмоции добавил. — Это тебе от жены.

Группа удивлённо раскрыла рты и перевела всё внимание на Сукуну, что сам не ожидал такого развития. Он тут подкатывает и кидает искры в сторону официантки, а он о какой-то там жене.

— Надеюсь, это свидетельство о смерти, — совсем холодом прошипел он.

— Ты серьёзно на ней женился? — Юки была крайне ошарашена таким известием и почему Чосо раньше ей не рассказал о таком. Она сразу привела на него вопросительный взгляд, но он лишь натянуто улыбнулся.

— Я был молод и хотел скидку на страховку, — Сукуна отпил с бокала. — Её дают только семьям.

— И всё же, — протянула Юки, — почему-то Чосо делал операцию тебе без лицензии, без нормальной анестезии и в подвале, — её голос стал более твёрдым, и она точно желала получить ответы.

— Ну, теорию я учил, — лёгкий истеричный смешок слетел с губ палача, — но смысл без практики…

Пока Чосо объяснялся перед своей супругой, Сукуна раскрыл конверт и читал содержимое. Он был готов к чему угодно, но увидеть это… Сердце замерло.

— Стоп, почему она…

— Как видишь она жива, поэтому тебе пригодится и это, — палач протянул небольшой бархатный мешочек.

Резким движением он выхватил его из рук и сразу же открыл, доставая содержимое. Небольшое потемневшее с годами серебристое колечко. Сукуна покрутил его меж пальцев и вернул обратно в мешочек.

— Откуда оно у тебя? — чёрт хмурился и совсем не понимал происходящего.

— В квартире Маки нашли, — встрял Юджи, встречаясь с грозным взглядом. — Диван, кстати, оттуда же притащили.

— Она живет в квартире этого барыги?

Сукуна был полностью озадачен и не знал, каким образом его старая жизнь, которую он оставил позади лезет в новую. Он свёл брови ещё сильнее и недоумевающе глядел на Чосо, который его похоже ради этого момента и пригласил в это пафосное место.

— Нет, ханурика, — безынтересно припечатал Юджи.

— Надеюсь вы его вскрыли, когда притащили на мою нейтральную и законопослушную территорию? — теперь Сукуна был зол и совсем не желал тут находиться. Мало того, что его бар превращают в помойку сорока кошек, так ещё и, возможно, втягивают в местные разборки нарколыг.

— Нет, зачем, — тихо и как-то виновато проговорил Юджи.

Сукуна на это лишь вздохнул и покачал головой. Он понимал, что вряд ли этот дурак делал это всё с настолько злым умыслом. Юджи простак, который забывает, что везде в любой момент и от кого угодно можно получить дубиной по башке. Может, оно и к лучшему, что ему не приходится всё это переживать. Ведь тогда у него и Чосо не было совсем никого, кто мог прикрыть спину, а у этой малявки теперь предостаточно тех, кто готов его защитить кроме семьи.

— После заедем в бар надо проверить, — уже с менее раздражённым тоном вещал чёрт.

— Чува-а-а-к, мы не сможем вдвоём.

— Ах, я забываю, что ты слабак, — Сукуна злорадно ухмыльнулся. — Ну, ничё я подниму, а ты разрежешь обивку, — он торжествующе скрестил руки на груди. — На это у тебя хватит сил, девчонка?

— Во-первых, — рассерженно вмешался Чосо, поддаваясь вперёд, — что за оскорбления моего брата, — палач щёлкнул пальцами и в угрожающем жесте указал на Сукуну, — а во-вторых не смей трогать диван! Он достояние нашей молодости!

— Он достояние страшнейшей эпидемии бубонной чумы, — вмешалась очаровашка.

— Вот-вот, — поддакнула Юки и кинула уважительный взгляд на милашку, — сожгите его ради всего святого, — она сделала паузу, а после чуть поразмыслив добавила. — Хотя… лучше, если вы порубите на куски, вывезете за город и закопаете.

— Не забудьте поставить метку о радиации, — дав волю своим колкостям, вещал Мегуми.

— Вы не понимаете! — Чосо легонько стукнул кулаком об стол. — Он столько историй пережил, — в его голосе так и читалась эта привязанность к столь странному объекту. — Это как родитель, который видел все первые достижения своего дитя!

— Сомневаюсь, что в нормальных семьях родители присутствуют при первом сексе своего ребёнка. — не скрывая смеха произнёс Сукуна.

— Я так и знал, что ты к этому сведёшь, — палач недовольно вздохнул, — но не только это! А первый поцелуй… Стоп нет, — он нахмурился обдумывая, что сказать и глянув на Юки сразу же придумал, что ответить. — Точно! Первый результат важного экзамена или тебе вот пришло сообщение о начислении первой зарплаты.

Сукуна ухмыльнулся и сразу вспомнил тот день. Это была его не просто первая победа, а настоящая возможность обеспечить себе хорошую жизнь. Это не были лёгкие деньги. Он буквально зарабатывал их кровью и сломанными костями, но это блаженное ощущение непобедимости, чувства, что именно он здесь король и понимание, что именно он решает судьбу человека, который корчась стоит на коленях перед ним. Именно он решает просто победить или втоптать это тело в бетон под ногами. Сукуна отпил с бокала и неосознанно кинул взгляд на Мегуми, который в общем-то тоже на него смотрел. Чёрт улыбнулся и довольно откинулся на кресле.

— Ух-ты теперь множество означает два! — саркастично прокомментировала Юки. — Пока вы не начали новую порцию ругани, остановлю вас и просто спрошу, как так, что он всё ещё с вами, — она вопросительно подняла бровь. — Его вроде как выбросили, когда вы нашли в нём жирную крысу.

Долбозвончики сразу же залились хохотом, а Юджи лишь вздохнул и покачал головой, желая, чтобы ни у кого не возникло желание рассказать эту мерзкую историю. Сатору и Мегуми он знает давно, но вот эту часть его жизни они увидели лишь недавно. Стоит порционно предоставлять такие факты о своей двинутой семье.

— Просто потому, что кто-то не будем говорить кто, Сукуна, — сквозь звонкий смех говорил палач, прерываясь, чтобы отдышаться. — Оставил под диваном кусок пиццы и забыл, — Чосо встретился взглядом с Сатору и стушевавшись добавил, — Но вообще ради сохранения остатков психики, мы промолчим об этом.

— Раз увлекательной истории не будет, — Сукуна встал с кресла, — я пойду покурю.

Вместе с уходом чертяки пропало и желание язвить. Разговор вернулся обратно в адекватную среду. Прошлые знакомые лица официантов сменились на более хмурые и недовольные тем, что работают в ночную смену. Юки всё ждала, когда увидит их официантку, но её так и не было. Подловив одного из вечерних новоприбывших бедолаг, Юки и Сатору сделали заказ десертов для столика. Через десять минут два баскских чизкейка политых карамелью и украшенных кусочками белого бельгийского шоколада стояли перед ними.

Чосо смотря, как его дорогая супруга ест уже третий за этот вечер десерт, немного нахмурился и с некоторым напряжением в голосе проговорил:

— Диабет?

Она лишь на это покачала головой и протянула ему кусочек, который сразу же съели. Мегуми тоже кинул уставше-настороженный взгляд на своего попечителя, который так и ждал этой реакции. Сатору издал смешок и улыбнулся.

— К твоему сведению, у нас ещё дома недоеденный торт.

Мегуми лишь вздохнул и продолжил шептаться с Юджи.

Время уже было позднее и группка уже и не знала о чём можно ещё поговорить. Они немного устали, да и не против бы уже переодеться в более удобную домашнюю одежду. Они бы ещё ушли десять минут назад, когда доели десерт, но где-то шлялась эта едкая королевская особа, которую нужно было подождать. Правда, Мегуми и Сатору, что уже оплатили счёт и накидывали на себя верхнюю одежду так не думали. Уже собравшись попрощаться, подошёл довольный и слегка взъерошенный Сукуна и увидев почти уходящую милашку проговорил:

— Меня настолько долго не было?

— Не бахвалься, всего двадцать минут, — палач закатил глаза.

— Всяко дольше, чем ты, — ехидно оскалился чёрт.

— Ну и скотина же ты, — вмешалась Юки.

— Надо быть вежливым, — Сукуна кинул игривый провожающий взгляд на очаровашку, — Я просто оставил ей чай.

***

Ладно, вечер был не так уж и плох. Сколько бы раз Мегуми не хотел разбить своё лицо о руку. Впрочем, посидели нормально, Сатору повеселился и даже сам он сумел поймать всеобщее настроение игривого пиздеца.

— Я так понимаю, с завтрашнего дня ты с утра до ночи на работе? — усмехнулся Мегуми, всматриваясь в размытую картину за окном.

— Ха-ха, — у Сатору слишком хорошее настроение, — я закатаю Наою в асфальт.

— О да, кто ты такой, чтоб не уничтожить все нервные клетки Зенинов, — Мегуми закатывает глаза, но всё равно улыбается. — Впрочем, кто я такой, чтоб тебе помешать.

— Так-то один из возможных наследников, — хмыкает Сатору, сворачивая в сторону. — Просто представь: на тебе будет держаться всё, начиная от делишек, заканчивая всеми бабками, которые у них есть.

— Я лучше поддамся в прошмандовки Токио, чем это, — Мегуми демонстративно вытягивает язык, будто ему мерзко просто думать об этом. — Или пересплю с Сукуной.

Но последнее он не говорит вслух.

Сатору смеётся — открыто искренне, как казалось не смеялся уже вечность. Раньше такие моменты проскакивали как раз на семейных ужинах с Цумики, ещё до того, как она уехала — ещё до того, как в их жизнь вернулся Тоджи.

— Ты прям доволен этим вечером, — улыбнулся и Мегуми.

— Ага, — смешок слетает с губ Сатору, — знаешь, мне вспомнились деньки прошлого… Примерно так же я сидел с Сугуру и его друзьями. Болтали о чепухе, шутили по дебильному… Хорошее было время, — он резко замолкает, а потом начинает громко смеяться.

На секунду Мегуми пугается — и готов уже схватить руль, чтобы остановить внезапное столкновение со столбом. Но Сатору, слава чертям, не теряет концентрацию, и продолжает прямо вести машину, продолжая смеяться. Милашка смотрит на него, как на душевнобольного, коим он, впрочем, и является.

— Расскажешь твой внезапный прилив смеха или мне пора начинаться волноваться за твою психику?

— Да просто вспомнил одну историю, которую мне Сугуру рассказывал, — качает головой Сатору. — Про крысу, инспекцию и героин.

— О боже, — милашка закатывает глаза и стонет. — Я должен знать всё полностью и желательно в самых что ни на есть подробностях.

— Ну, — Сатору отворачивается от лобового стекла, вскидывая руку, — однажды к ним в участок должна была прийти инспекция проверять состояние и в общем-то, кто не подходит — закрывают, сокращают и вообще всем будет плохо…

— Сатору, на дорогу смотри!

— А!

Благо успевает вырулить и не столкнуться с машиной. Ему вслед грозно сигналят, но на это Сатору лишь открывает окно и, высунув руку, показывает красноречивый средний палец водителю сзади.

— Понакупают себе прав по объявлению, а потом из-за них аварии, — бурчит себе он под нос.

— Из-за тебя и аварии, — хмыкает Мегуми, закрывая окно. Холодный ветер пробирает до мурашек. — Понакупил себе прав.

— Ой-ой-ой, я честно вообще-то сдавал!

— Не верю.

— Бука, — ворчит Сатору. — Так… э-э-э, о чём я говорил?

— О том, что участок закроют, если найдут проблемы.

— А, да! Короче, один участок уже сократили, потому что нашли тараканов. А у Сугуру были проблемы не с тараканами… Их как раз-таки и не было. Но лишь потому, что этих тараканов сожрали крысы.

Мегуми оставалось лишь похлопать глазами.

— Погоди… А где был его участок, что они так его запустили?

— А где бар этого чёрта невоспитанного? — хмыкнул Сатору. — Вот там и участок. Так что ничего удивительного, что вместо тараканов бегали под столами крысы. Делать что-то надо было. Ну и в общем весь день до прихода инспекции они этих крыс отлавливали. И всё, что у них получилось — загнать их в архив и надеяться, что они попадут в наставленные ловушки.

— Погоди, — Мегуми нахмурился, — а зачем? Не легче их было потравить?

— Не знаю, — пожал плечами тот. — Может не успевали, а может эти крысы были в качестве домашних питомцев… В общем, это история умалчивает.

Мегуми оставалось только хуеть.

— Ну, спрятали они крыс, пришла инспекция. Крыс они не спалили, но случилось кое-что поинтересней… — Сатору понизил голос до зловещего, начиная шептать. — Все коробки оказались погрызаны… Крысы разбежались и никто не придавал этому значения — ведь шумят они в вентиляции и никого не трогают, но…

— Сатору, ну не томи! — вскрикнул Мегуми, закатывая глаза.

Тот легко рассмеялся, возвращая нормальный тон голосу.

— Эти крысы обожрались героина, а после увлекательного движа в вентиляции откинули лапы, разлагаясь в вентиляции. Вонь стояла жуткая, долго они ещё их вытаскивали. Зато и инспекция ничего не закрыла, и крыс «потравили».

— Звучит как очень плохой анекдот.

— Вся наша жизнь, — заметил Сатору, — как очень плохой анекдот.

***

Единственное, что сейчас радует Сукуну — Чосо, наконец-то, сваливший к своей жене. А значит, что завтра утром никто не будет ебать ему мозги, выводя на желание кого-то убить. И даже не себя. Сукуна вместе с Юджи заваливаются в квартиру, громко шурша пакетами, звеня ключами и топая ногами, пока в небольшой прихожей пытаются с разуться, и раздеться, и не потерять равновесие. В итоге не выдерживая этого копошения, Сукуна просто скидывает с себя куртку на пол, откидывает далеко ботинки, злобно кряхтя, и держит путь на кухню, чтобы скинуть этот надоедливый своим шебуршением пакет. Юджи же на это лишь закатывает глаза, но вешает сначала свою куртку, поднимает и куртку чертяки, аккуратно расставляя обувь на полочке.

И не удосужившись даже снять с себя рубашку и брюки, просто заваливается на диван, кладя ноги на кофейный столик. Пульт быстро оказывается в руке и включается телевизор. Лениво листает каналы, пока не останавливается на спортивном. Показывают соревнования по плаванию, повтор скорее всего, учитывая время, но всё равно — то что нужно.

Сукуна выходит из кухни, видит эту картину. Но ничего не говорит, а просто заворачивает в сторону ванной, громко ударяя по выключателю, заходит внутрь. Через пару минут до Юджи доносится звук воды.

***

Мегуми с Сатору спокойно заходят в квартиру. Лениво, медленно раздеваются, вешают куртки, и, улыбнувшись друг другу, расходятся по своим комнатам. Сатору по пути достаёт телефон, ловко игнорирует все рабочие чаты, кричит Мегуми, что он уже ложиться и просит, если что, быть по тише. Мегуми угукает — не думает, что его услышали, но точно знает, что всё равно поняли.

Ещё пару минут свет в комнате Сатору горит, но вскоре тухнет.

Сама милашка, подхватывая домашние вещи, скрывается в ванной. Настраивает температуру воды, и удовлетворившись, оставляет ванну набираться, а сам садится на бортик. В голове была странная пустота. Сегодняшний день выжал из него все соки — сегодняшний вечер, если быть точнее. Только переступив порог дома, усталость обрушилась на плечи. Мегуми сонно поморгал глазами — и похоже заснул всё же на пару минут, ведь когда открыл глаза, ванна была наполнена. Он выключил воду, скинул с себя костюм, погружаясь в приятную теплую негу.

Этот день был… очаровательным.

Других слов он не мог подобрать.

***

День и правда вышел насыщенным. Сукуна ловил лицом падающие на него капли. Особенно вечер. Стоило всё же оказаться в этом месте и времени вновь. И не только потому, что получилось выдать свой запас токсичности, но и потому что удалось и хорошо провести время вдали от других глаз. Вспоминая об официантке, так красиво, изящно даже, прижатой к стене, Сукуна ухмыльнулся, прогоняя мысли в голове.

Вот только удовольствие всё равно было не долгим.

Так странно… Этого всегда хватало, чтобы успокоить его бушующую душу, только вот сейчас, хотелось чего-то другого, чего-то большего.

Хотелось кого-то другого.

***

Мегуми, прогружённый воду почти полностью, лишь глаза и нос торчали над водой, сверлил глазами стену. Сегодняшний вечер… Как назло, перед глазами предстала картина вернувшегося спустя около получаса Сукуны. Его лёгкий румянец на щеках, чуть сбившееся дыхание и этот едва заметный алый след на воротнике…

Сердце ёкнуло.

Болезненно забилось.

Мегуми положил руку на грудь, чувствуя, как же быстро. И почему же настроение так испортилось, стоило понять, чем он там занимался. Почему же всё в принципе так сильно в его разуме меняется, стоит Сукуне пред ним предстать?

В голове как назло всплыло воспоминание о том глупом поцелуе на пьяную голову… Щёки покраснели. И пусть Сукуна сказал, что всё нормально, что он всё понимает, но он… Он ведь ничего не понимал. Мегуми прикусил губы, другой рукой цепляясь за бортик, будто его начинало штормить и нужно было за что-то ухватиться.

В голове появлялось всё больше и больше мыслей.

Многочисленные «а что если?»…

А что если бы Сукуна его не «простил»?

А что если бы Сукуна его тогда оттолкнул?

А что если бы Сукуна его бы прогнал?

А что если бы Сукуна притянул его ближе?..

Он бы усадил на бёдра, стальной хваткой сжимая талию, поцелуй бы перерос из невинного касания в более глубокий, грубый укус? Или Сукуна бы был нежен, поглаживал спину, медленно, лениво целуя?

Ноги Мегуми дрогнули. Он резко прижал ко рту ладонь, заглушая всхлип, сорвавшийся с губ.

***

Мегуми был бы прижат к этой стене. Он бы ноги обвил вокруг его талии, пальцами сжимал болезненно плечи, оставляя под тканью выемки-полумесяцы. И он бы в него быстро вбивался, целовал, заглушая громкие стоны — он уже знает, что Мегуми может быть очень громким, когда неудаётся сдержать эмоции. И всё нужно было бы делать быстро, потому что там, в зале, сидят остальные — сидит папаша Мегуми, сидит его лучший друг. Они бы все понимали, чем они занимаются, но продолжали бы делать вид, что нет.

И Мегуми бы знал, что им всё известно. От этого бы смущался сильнее, покрываясь стыдливым румянцем. А он бы целовал его шею, вдыхая этот сладкий аромат сандала, и шептал ему пошлости на ухо, опаляя горячем дыханием. Очаровашка бы дрожала сильнее, пыталась голову отодвинуть, избегая чужих слов, но он бы держал крепко, оставляя алые следы на коже, заставляя подчиниться и слушаться, вести себя покорно. И вбивался бы сильнее. Так, чтобы Мегуми не мог сдержать стоны и всхлипы. Ему пришлось бы оторвать руку от чужого плеча, зажимая себе рот. Милашка бы закрыла глаза и лишь наслаждалась бы, в пояснице прогибаясь. Он бы прижал его к стенке сильнее, чтоб лопатки болезненно заныли болью приятной по теле проходясь. И вбивался, вбивался, пока Мегуми рвано стонал.

***

Мегуми ведь всё понимал. Признаваться только не хотел. Себе же. Не хотел, не мог, потому что… это было так больно. Осознавать свои чувства, понимать их… И не мочь ничего сделать. Ещё один всхлип сорвался с губ. Пришлось оторвать руку, потому что Мегуми чувствовал, как дрожит мир вокруг. Он двумя руками вцепился в бортик ванной.

Он влюбился в Сукуну. Влюбился, блять, в того, у кого нет моральных принципов. Сукуна ведь живёт, потакая своим прихотям и удовольствиям. И если бы он что-то от Мегуми хотел — давно бы сделал. Блять, да тогда бы сделал — притянулся бы, углубил поцелуй и сделал с ним всё то, чего бы хотел.

Но Сукуна не хотел ничего.

Не от Мегуми.

И тогда, когда вернулся, Мегуми понимал, что чувствует — глупую, бесконечную ревность и обиду. Потому что впервые встретившаяся с Сукуной официантка получила сразу его, хоть и на недолгий срок, но всё же.

Ещё один всхлип.

И ещё.

И… Мегуми не смог больше самого себя сдерживать. Слёзы хлынули из глаз. Это больно. Это обидно. Это до невозможности…

Когда он представлял, что влюбится, перед глазами всегда всплывали банально-глупые сценки, как в ромкомах, с слащавыми свиданиями и долгими объятиями под полной луной. Мегуми ждал, когда влюбится, ждал, когда получит всю эту бурю чувств и эмоций, ждал, что его затопит с головой, одурманивая.

Он резко отпускает хватку, полностью погружаясь в воду. Задерживает дыхание. Слёзы смешиваются, будто так никто не сможет видеть его позор. Выплывает почти сразу, жадно глотая воздух.

Когда Мегуми представлял любовь, он не думал, что и она у него будет такой болезненной.

***

Сукуна рвано вздыхает, когда кончает. Сразу же смывает с руки сперму. Выключает воду, вылезая из ванной.

Смотрит на своё отражение в зеркале. С волос капает вода, впитываясь в коврик под ногами.

Он снова это сделал. Сукуна может на это лишь вздохнуть — тяжело, устало. С этим нужно уже что-то сделать. Милашка всё чаще и чаще всплывает в голове. Трахнуть и успокоиться? Звучит, как ахуительный — надёжный, сука, как швейцарские часы — план.

Замотавшись в полотенце, он выходит из ванной, вытирая по пути волосы найденной на полу футболкой. Из гостиной всё ещё доносится звук работающего телевизора, но сам Юджи, как оказывается спит. Так и развалившись на диване в жуткой позе, от которой на утро у него будет болеть всё. Сукуна на это закатывает глаза, дёргая конечности брата, укладывая его поудобнее. Со спинки сдирает плед, накидывая сверху. Пульт находится быстро, а экран телевизора гаснет. Как и свет.

Подхватывая пачку сигарет, Сукуна уходит на кухню.

Надо перекурить.

***

В комнате темно. Мегуми не видит смысла включать свет. Он подходит к панорамному окну, расправляя шторы. В заплаканных глазах отражаются огни центра, а в голове каша из чувств и лишь одна мысль вертится в голове, что, если бы он мог решать, в кого влюбиться, все было бы гораздо проще.

***

Сигаретный дым. Тьма. Как на кухне, так и в голове. Туман из обрывков желаний. Сукуна смотрит на темноту района. Последние фонари поразбивали, всякие твари. Но сейчас на это было так похуй. Выпуская едкий дым, Сукуна прикусывает губу и продолжает глядеть в никуда, оттягивая наступление нового дня. Ведь всё же, невозможность определить, что ты чувствуешь, не означает отсутствие чувств.

...А твоего холода — на несколько Антарктид.