Всё существо Японской Империи охватило оцепенение, она судорожно вдохнула и выдохнула. Как ни странно, больше всего сейчас должен волноваться немец, ведь это он устроил довольно неловкую ситуацию, а ещё стоял так, что при желании девушка могла прибольно стукнуть его под рёбра локтем, но волновалась из них двоих только она одна. Рейх наоборот даже довольно щурился, хорошо, что союзница этого не видела, а то точно решилась бы ударить. Немного придя в себя после изумления, девушка начала подавать признаки сопротивления.

— Nazi-сан… Помяни мои слова, когда ты завтра об этом вспомнишь то… Мне даже придумать сложно, что ты сделаешь. — растерянно тонким голосом пропищала Империя, так, будто едва могла дышать и ей не хватало воздуха. И в самом деле, от ощущения рук на своём теле она совсем замерла, будто превратившись в статую, вдохи стали тихими и едва заметными.

— Вот и посмотрим, — с лёгкой насмешкой ответил Нацистская Германия, которого забавляли её попытки «образумить» его, — дай мне хотя бы сейчас быть искренним с самим собой. Не часто, знаешь ли, мне хочется кого-то обнять, если быть точным, то это вообще первый раз, так что можешь гордиться выпавшей честью.

— Опять ты со своей насмешливостью, — обиженно перебила его союзница, предприняв ещё одну попытку вырваться, напряжение усилилось, — вот поэтому я и не хочу тебе доверять, ты поиграешься с моим доверием, а как надоест, сделаешь очень больно. Не ценишь ты окружающих, успела уже насмотреться на твоё к ним отношение…

На минуту повисла тишина, видимо такое заявление стало для парня неожиданностью. Хватка ослабла и при желании Японская Империя одним рывком могла выскользнуть, но она так и не двинулась, испугавшись своей прямоты. А что если он сейчас разозлится или обидится? С нормальным Рейхом никаких проблем на этой почве возникнуть не могло, но сейчас он явно был не в себе. С опаской повернув голову, чтобы посмотреть на его лицо, девушка невольно сильнее прижалась спиной к его груди, и снова замерла, внезапно почувствовав его тепло, на которое до этого не обращала внимания. Агрессии в облике немца не читалось, он о чём-то задумался, похоже, подбирая слова для ответной реплики. К тому моменту, как он собрался, азиатка уже перестала так сильно цепенеть из-за охватившего её напряжения и теперь, разложив по полочкам смешавшиеся мысли, с неким внутренним замиранием следила за своей реакцией на сложившийся между ними тесный контакт, на время позабыв про перепалку.

— Ты в чём-то права, — наконец прервал тишину парень, тем не менее, и не думая разжимать руки, чтобы отдалиться, да и вообще вёл себя так, будто прошлая её реплика никак его не касалась — я и правда совершенно не забочусь о состоянии окружающих и ни во что их не ставлю. Но ты упустила кое-что важное, я совершенно иначе веду себя с равными по силе. Почти все они — мои враги, поэтому до сих пор у меня не появлялось друзей, но есть одна страна, которую я признаю сильной и при этом она мой союзник. Это ты. И ты такая одна.

Повисла тишина. Японская Империя несколько раз удивлённо моргнула и только потом до неё начал доходить смысл его слов. Дрожащим от волнения голосом, она осторожно спросила, будто боясь, что сейчас это всё развеется как видение:

— Ты хочешь сказать, что… Что относишься ко мне… Как-то иначе?..

— Да, — дыхание снова пощекотало ухо, заставив её вздрогнуть, — и меньше всего, великая Японская Империя, мне хотелось бы с тобой ссориться. Тем более из-за такой глупости. Ты, наверное, единственное существо, к которому я испытываю что-то вроде привязанности и готов довериться, так как знаю, что ты меня не ранишь.

От таких слов, да ещё и считая то, что её всё ещё сжимали в объятиях, девушка окончательно смутилась и прикрыла глаза, уже совсем запутавшись в том, что происходит и как себя вести. Внутри всё будто поделилось на две части, что происходило с ней впервые, так как до этого модель поведения с другой страной принималась сразу и без сомнений. С одной стороны гордость требовала отпихнуть прилипчивого союзника, так как тот неадекватен и не понимает, что несёт, внутреннее чутьё же настоятельно просило остановиться, прислушаться к его словам и понаблюдать за своим состоянием, ведь что-то явно было не так, голос подрагивал, ноги немного подкашивались, да ещё это прикосновение, от которого бросало в жар. Ну, разумеется, всё это от смущения вперемешку с невероятной злостью, но всё равно Японская Империя чувствовала помимо этого что-то странное, заставляющее замереть и проигнорировать призывы гордости. Именно из этого чувства она пришла проверить, что с ним, именно из этого чувства сейчас взялась проводить, но в этот момент оно было значительно сильнее, чем в прошлые разы. Немец затих, будто дожидаясь ответа. Не выдержав повисшей паузы, она робко спросила:

— С чего ты взял?.. Может я такая же, как все остальные? Так или иначе, я забочусь только о… — нацист внезапно двинулся, сильнее сжав руки и уткнувшись носом в её плечо, совсем рядом с чувствительной кожей на шее, из-за чего Империя запнулась и на несколько секунд потеряв дар речи, продолжила, спотыкаясь на каждом слове, — только о себе… И я… Я к тому же… Плевала на окружающих и убивала всех к… Кто стоял на моём пути, даже невинных жертв обстоятельств… Откуда ты знаешь, что мне не всё равно, что я не… Такая же, как все остальные?..

На последнем слове она снова запнулась и замолчала, уже не в силах продолжать говорить, так как Рейх неожиданно отпустил, развернул её к себе и заглянул в лицо. Повисла тишина, девушка с немым удивлением как завороженная смотрела в его непривычно блестящие, будто оттаявшие от толстой корки ледяного безразличия, глаза, в которых, казалось, можно было разглядеть саму душу и впервые за всё время их знакомства действительно можно было прочитать эмоции Рейха. Он заговорил снова, очень тихо, но от этого не менее уверенно.

— Ты не такая. Иначе, ты за мной не пришла бы. И сразу ударила, когда я сейчас к тебе приблизился. Я же видел, что ты могла, но не стала. Кажется, я наконец понял, почему никак не получалось сблизиться до этого, ты боялась, — едва союзница набрала в грудь воздуха, чтобы отстоять своё бесстрашие, как снова притихла, немец, похоже, не собирался её сейчас выслушивать и продолжал говорить, — боялась поверить мне. Как и я боялся поверить тебе.

Глаза парня сверкнули каким-то странным огоньком, он снова приблизился, гораздо медленнее, чем тогда и во второй раз сжал её в объятиях, на этот раз положив ладони на лопатки и устроив голову на её плече. Японская Империя уже не вздрагивала, а просто жутко смутилась. Стало быть, это его действие значит, что теперь он ей доверяет? Упаси боже он после сегодняшнего ещё раз напьётся… Второго такого «спектакля» она не выдержит. Тем не менее, способность злиться улетучилась, оставив девушку в полной растерянности. Слова немца заставили её задуматься. Да, пожалуй хоть он и пьян, несёт всё-таки не полную чушь. Но всё равно никак в голове не укладывается, что такое вытворяет действительно Рейх, пожалуй его образ хладнокровного тирана в её глазах, после случившегося сильно пошатнулся.