С момента ссоры прошло три дня. Хесус правда старался думать о чем-то другом, но выходило с трудом. На уроках парень тупо пялился в одну точку, запинался в ответах, отчего терял очки для всего барсучьего факультета, в Большом Зале на завтраках и обедах он ковырялся вилкой в еде, так и не решаясь приступить к приему пищи, а на ужин вообще не ходил. Эшли пыталась как-то растормошить друга, но напрасно — он полностью погряз в своих мыслях и внутренних переживаниях.

      У Хесуса было так тяжело и тоскливо на душе, и всё из-за той глупой сцены ревности Вовы. Поначалу он винил только слизеринца, ведь именно тот всё не так понял, а объяснения даже слушать не стал, переходя на крик, но сейчас… Сейчас парень немного остыл и успокоился, и у него появилось много времени на раздумья.

      Пуффендуец понимал, что он сам не сделал ничего такого, за что на него можно было злиться. Да, можно было оттолкнуть Уокера, когда тот нагло полез нарушать его личное пространство, но он просто не успел среагировать, так как был поглощен чужим рассказом.

      Хесус не соврал, когда говорил, что Мэтт лишь рассказывал о мурлокомлях, редких лесных созданиях, которых позже пообещал показать. Он был слишком заинтригован и заинтересован в возможности увидеть их своими глазами, вживую, поэтому тот легкий чмок был для него ошеломляющей неожиданностью.

      Но с другой стороны, Хесус понимал и Братишкина. Увидеть, как объект твоей симпатии трогают, а затем еще и целуют, было очень неприятно. Лёша был удивлён лишь тому, насколько важным он оказался для Вовы, настолько, что слизеринец буквально взорвался от переполняющих его эмоций. Парню это, конечно, было приятно, но в то же время запутывало ещё сильнее.

***

      Слушая довольно монотонную речь Помоны Стебль о Китайской жующей капусте, Губанов старался выделять из неё самое важное и переносить информацию на пергамент. Он решил, что сейчас только учёба и надвигающаяся промежуточная аттестация могли отвлечь его от тех давящих мыслей, что заполняли голову в последнее время.

      — А теперь попрошу всех надеть перчатки и подойти к растениям, — попросила преподаватель.

      Все студенты стали постепенно перемещаться ближе к центру четвёртой теплицы, в которой находились саженцы той самой капусты. Хесус глубоко вздохнул и, натянув защиту из драконьей кожи на руки, присоединился к остальным.

      Удобрение и полив Китайской жующей капусты затрачивали немало усилий и времени. Растения все время извивались и так и норовили укусить за палец. Несмотря на это, Хесусу почти раньше всех удалось справиться с заданием и получить баллы для своего факультета.

      По окончании урока он закинул все свои вещи в сумку и поспешил покинуть территорию теплицы. Но почти сразу же снаружи возле дверей его догнала Эшли.

      — Хэй, Лёш, все нормально? — она слегка коснулась его предплечья, чтобы обратить на себя внимание парня.

      — Ты уже спрашивала сегодня, — равнодушно отозвался Хесус.

      Пуффендуйка смутилась и нервно забегала взглядом по сторонам, пытаясь подобрать нужные слова.

      — Извини, я просто беспокоюсь о тебе, — произнесла она наконец.

      Ответом девушке были прикрытые глаза, глубокий вздох и голос, полный едва сдерживаемого раздражения.

      — Эш, я понимаю, что ты хочешь помочь, но ты не сможешь. Никак. Пойми, мне самому нужно разобраться в этом, окей?

      — Оу, х-хорошо, — промямлила девушка в ответ.

      Хесус выдернул руку из хватки подруги и направился в сторону подземелий. В глубине души он понимал, что, возможно, слишком грубо ответил единственному человеку в Хогвартсе, которому не плевать на него, но так было нужно. Её слова поддержки лишь больше ворошили чувства и воспоминания о слизеринце, чьё имя он старался не произносить даже у себя в голове, будто это было что-то запретное, будто его имени стоило остерегаться, как ранее остерегались имени Волдеморта. А может он просто хотел верить в то, что поступил правильно.

      Через несколько минут должен был начаться урок Зельеварения, поэтому Губанову стоило ускорить шаг. Но было одно «но», из-за которого парень не изменил скорости ходьбы. Зельеварение было одним из уроков, который студенты барсучьего и змеиного факультетов были вынуждены посещать вместе, и этот факт обычно не напрягал Лёшу. Но, учитывая текущие обстоятельства, нервничал он сильнее, чем когда-либо. Лёша боялся, что само по себе нахождение в одном помещении с объектом своих сердечных страданий принесёт ему дискомфорт, а то и хуже. Он очень надеялся, что они будут сидеть максимально далеко и не обращать никакого внимания на присутствие друг друга.

      Но вы знаете, судьба та ещё зараза.

      Как только Пуффендуец зашёл в класс, понял, что что-то не то. Минуту спустя до него дошло — все студенты сидели по парам «пуффендуец-слизеринец». Такая странная посадка удивила его. Не сложно было догадаться, что инициатором данного порядка был преподаватель, иначе Хесус не мог представить, что бы еще на этом свете могло заставить слизеринцев сесть за одну парту с барсуками.

      Парень стал осматриваться в поисках свободного места, но куда бы он ни повернулся, везде было занято. Внезапно он заметил единственное свободное место в самом углу класса. Хесус выдохнул с облегчением, но тут же замер, сталкиваясь взглядом с соседом по парте. Конечно же, это был Вова. Слизеринец молча пялился на Губанова в ответ. Но его удивленное выражение лица быстро сменилось на злобное, а затем и вовсе на отстранённое. Лёша едва сдержал приступ истерического смеха, припоминая случай в библиотеке, который почти один в один копировал этот.

      Может, пуффендуйцу удалось бы решить проблему, уговорить кого-нибудь поменяться с ним местами, но внезапно за спиной всё ещё стоящего в проходе Лёши нарисовалась фигура Снэйпа, что значило одно — времени предпринять что-либо у него совсем не было. Парню оставалось только смириться и сесть рядом с Братишкиным.

      Хесус как можно быстрее разложил вещи на парте и приземлился на стул, устремляя взгляд вперёд. Краем глаза он заметил, что слизеринец демонстративно отвернулся и чуть слышно фыркнул, а затем так же перевёл взгляд на профессора, собирающегося начать урок. Губанов слишком хорошо знал Вову, поэтому был уверен, что всё это равнодушие напускное, и парню, возможно, так же погано на душе, как и ему самому.

      — Сегодня мы будем варить необычное зелье — Жидкий Legilimens. Кто скажет, чем же оно необычно? Мисс Браун? — Снейп вопросительно взглянул на студентку своего факультета.

      Та встала с места, аккуратно поправив свои каштановые кудри рукой, и с уверенностью в голосе начала отвечать.

      — Официально его рецепт был признан и одобрен Министерством магии сравнительно недавно, около двадцати лет назад. Зелье соединяет несколько умов для обмена мыслями и образами, но в отличие от заклинания Legilimens, на основе которого придумано зелье, его действие нельзя прервать с помощью окклюменции или отразить Protego.

      Девушка отчеканила каждое слово, выдала всё без единой запинки, что было неудивительно, ведь каждый слизеринец знал, что на урок к Снейпу ни в коем случае нельзя приходить неподготовленным, так как тот относился к ученикам своего факультета даже строже, чем к остальным.

      — Верно. Десять очков Слизерину, — удовлетворённо произнёс профессор.

      После слов Снейпа студентка довольно улыбнулась и села обратно на место, продолжая записывать что-то на пергаменте. Пуффендуйка рядом с ней недовольно закатила глаза и сложила руки на груди. Возможно, Змеи и Барсуки были похожи больше, чем казалось.

      — Вам предстоит приготовить зелье и опробовать его вместе с соседом по парте. Задание для пятого курса было решено усложнить. Учитывая тот факт, что уровень доверия между учениками с разных факультетов меньше, чем между студентами одного факультета, было решено рассадить вас именно таким образом. Учитесь работать… вместе.

      Было заметно, как после последней фразы губы профессора скривились в пренебрежительной ухмылке. Ему самому эта затея была не по душе, но, видимо, его заставил сам Дамблдор. Только он имел такую власть над Снейпом.

      После огласки задания в головах Хесуса и Вовы снова, как тогда в библиотеке, пронеслось синхронное и обреченное «блять». Парни взглянули друг на друга, надеясь увидеть ответную реакцию своего соседа по парте на такую весьма неожиданную новость, но, столкнувшись растерянными взглядами, поспешили отвернуться друг от друга. Похожая реакция была почти у каждого в классе, визуально выражающаяся недовольными фырканьями и бормотанием.

      — Приступайте, — профессор Зельеварения махнул рукой и направился к своему столу.

      Хесус открыл учебник и начал переписывать рецепт зелья. Нахождение Братишкина в такой опасной близости заставляло сердце тягостно ныть, а перо подрагивать в пальцах. Пуффендуец старался заставить себя игнорировать Вову и сосредоточиться на рецепте, но каждый раз он ловил себя на том, что снова думает о симпатичном напарнике. Чёрт.

      Когда алгоритм варки зелья был переписан, настало время сходить за необходимыми ингредиентами. Вопрос был только в том, кто их принесёт. Чуть повернув голову влево, Губанов заметил, что слизеринец тоже переписал необходимое на пергамент и теперь бездумно крутил перо в руке.

      — Ты же понимаешь, что нам придётся разговаривать, пока мы будем делать это зелье? — нарушил тишину Хесус.

      Вопрос был скорее риторическим. В ответ на него Вова нехотя обернулся и пренебрежительно окинул взглядом собеседника.

      — Не думаю. Я могу сварить это зелье и без твоей помощи, — произнёс он, сразу же отворачиваясь и приступая к расстановке пробирок в держатели.

      — Но задание на двоих, и оценку мы будем получать тоже вместе, — попытался образумить его пуффендуец.

      — Значит, постоишь в сторонке, пока я сварю идеальное зелье, получишь свой максимальный балл и разойдёмся, — Вова начинал раздражаться.

      — Ты хотел сказать, стану свидетелем твоего провала? — Алексей приподнял одну бровь, — Нет уж. Тем более, мне потом придется пить это варево, а мне моя жизнь дорога.

      — Тогда вместо того, чтобы стоять и ныть, лучше принёс бы ингредиенты, — фыркнул Володя.

      — А почему это я должен за ними идти?

      — Потому что я уже начал делать основу для зелья, — с нажимом ответил Братишкин, помешивая жидкость в нагревающемся котле.

      — А может, потому, что ты не знаешь, какие ингредиенты нам нужны? — Хесус скрестил руки на груди и с вызовом взглянул на Братишкина.

      На лице слизеринца всего на мгновение промелькнула растерянность, но Лёша успел её заметить.

      — Вообще-то знаю, — голос Вовы чуть дрогнул, выдавая неуверенность.

      — И какие же? — парень продолжал брать собеседника на «слабо».

      — Вот принесёшь, и скажу, правильные ты выбрал или нет, — произнёс уже более чётко Братишкин.

      Хесус беззлобно усмехнулся. Вот хитрый змей, ничуть не изменился. Они не общались всего несколько дней, а Лёша только сейчас понял, как сильно соскучился по нему. По их перепалкам, по живому взгляду и звонкому голосу. От одного взгляда даже на такого рассерженного Вову в груди стало так тепло и уютно. На мгновение он даже забыл об их дурацкой ссоре. Но этот момент быстро прошел. Тепло сменилось острой болью где-то в районе сердца.

      "Проклятый Уокер".

      Пуффендуец поджал губы и нахмурился. Сейчас было совсем не время давать волю чувствам и посторонним мыслям. Чуть погодя, парень направился к полкам в конце класса. На них он смог быстро обнаружить перья болтрушайки, лаванду и корень валерианы. С ягодами омелы пришлось повозиться, их не было ни в одной из баночек. Пуффендуец облазил каждый угол, но так и не смог их найти. Кто-то определенно взял себе больше, чем нужно.

      Вернувшись за стол, он расставил на деревянной поверхности все ёмкости с ингредиентами. Братишкин был занят приготовлением основы, поэтому не обратил внимания на подошедшего. Хесус придвинулся к парте и склонился чуть ближе к котлу, чтобы оценить получившуюся базу для будущего зелья.

      — Неплохо, но нужно помешивать немного медленнее, иначе цвет будет темнее, чем нужно, — сделал замечание пуффендуец.

      Вова дернулся от неожиданности, едва удержав при этом деревянную ложку в руках и не уронив её целиком в котёл.

      — Блять! Ты зачем так пугаешь?! — он ошеломлённо уставился на Хесуса.

      — Прости, я не хотел, — тот поднял руки в капитуляционном жесте.

      — Не хотел он… Ты всё принёс?

      — Это ты мне скажи.

      — Э-э нууу… — Братишкин отвлекся от варева в котле и протянул задумчиво, оглядывая ингредиенты.

      — Ладно, можешь не напрягаться, — махнул рукой Губанов.

      «Всё равно знаю, что он понятия не имеет о нужных ингредиентах», — пронеслось в его мыслях.

      — Нам не хватает ягод омелы, — пуффендуец решил озвучить лишь эту часть, — Либо у школы закончились запасы, что маловероятно, либо кто-то заграбастал себе лишнего.

      — А чего ты еще ожидал от слизеринцев? Мы всегда в первую очередь будем думать о себе и своей шкуре, а на остальных плевать.

      Вова грустно усмехнулся.

      — Хотя знаешь, в последнее время я думаю, что шляпа перепутала наши факультеты. Тогда, на первом курсе…

      Он поднял полный боли взгляд и встретился с непроницаемым напротив. Хесус всегда был для Вовы загадкой. С одной стороны, это был добрый, отзывчивый и великодушный парень, а с другой… Братишкин видел, что тот был не так прост, как могло показаться поначалу. Пуффендуец был красив, даже чересчур. Они уже столько раз видели друг друга, но Володя всё никак не мог налюбоваться. Тот всегда выручал в трудную минуту и окутывал заботой. Казалось бы, парень мечты. Но у Вовы было всегда такое чувство, будто он не знал Губанова до конца. В нем будто бы было что-то такое из ряда вон выходящее, что-то необычайно интересное, скрытое даже от своего хозяина. Это по-настоящему завораживало слизеринца, притягивало, и он даже не мог объяснить почему.

      И даже сейчас, находясь в ссоре с пуффендуйцем, Братишкин понял, что завис, разглядывая разноцветные глаза напротив. Он снова тонул в них, ныряя с головой и почти задыхаясь.

      Хесус так же не отрывал взгляда от Братишкина. Голова на мгновение отключилась и передала все мыслительные функции сердцу. И очень зря. Алексею моментально стало плевать на то, что они в классе среди других студентов, на это тупое зелье, на их с Вовой глупую ссору. Хотелось оставить всё это где-то за пределами момента, который они делили на двоих прямо сейчас.

      Пуффендуец только открыл рот, чтобы что-то сказать, но Вова встрепенулся, будто очнулся ото сна, и поспешил прервать его.

      — Я… я за омелой, — сказал он первое, что пришло в голову, чтобы наконец убежать, спастись из плена обворожительного взгляда цветных кристаллов.

      Лёша проводил его затуманенным взглядом, а затем и сам очнулся. Что это было? Он и сам не знал.

***

      Вова, действуя своими, скажем так, специальными методами, смог вытрясти из одногруппников ягод омелы даже больше, чем им было нужно, за что Хесус был ему безумно благодарен. Он не собирался заваливать работу лишь из-за отсутствия одного из ингредиентов, и слизеринец, видимо, тоже.

      Основа для зелья, на удивление Лёши, получилась очень даже неплохой. Светло-фиолетовая и тягучая, она бурлила в чугунном котле, облизываемом языками пламени в самом центре прочного дна.

      Пуффендуец уже добавил нарезанные ягоды омелы и измельчённую лаванду, и теперь начал обрабатывать перья болтрушайки. Он бережно перебирал их пальцами и старался аккуратно обрезать их кончики, пока Вова пыхтел над корнем валерианы. Слизеринец старательно очищал его от корочки, а затем натирал на тёрке… Стоп, что? Тёрка?

      — Ты что творишь?! — возмутился Губанов и резким движением руки отобрал дырявый предмет.

      — Это я у тебя хотел спросить. Какого чёрта ты выхватываешь предметы у меня из рук?! — Братишкин с выражением полного ахуя уставился на него в ответ.

      — В это зелье корень валерианы нужно нарезать, а не тереть.

      — И кто тебе сказал такую глупость? — усмехнулся Вова.

      — Ну не знаю, может быть рецепт? — Хесус иронично изогнул бровь.

      — Это бред, его стопроцентно нужно тереть, — казалось, ничто не может переубедить упрямого слизеринца.

      — Нет, — Лёша не сдавался.

      — Да.

      — Нет.

      — Ты ничего не понимаешь, просто дай мне доделать начатое, — прикрикнул Братишкин.

      — Да ты даже ингредиентов для зелья бы не знал, если бы я тебе не подсказал! — пуффендуец уже перестал сдерживать эмоции, что рвались наружу всё это время.

      — А вот и знал! Вот вечно ты лезешь со своими нравоучениями, — буквально прорычал Братишкин, вцепляясь взглядом в юношеское лицо напротив.

      — Мог бы и спасибо сказать, я вообще-то для нас стараюсь, — Хесус уже не мог остановиться, его несло и несло.

      — Повторю ещё раз, я спокойно могу справиться и без тебя! — слизеринец придвинулся к Лёше и буквально выплюнул каждое слово прямо на него.

      — Тогда вари себе отдельное зелье!

      — Ты ничего не попутал? Базу готовил я, так что зелье моё! — ударив себя кулаком в грудь, заявил Вова.

      — Без нужных ингредиентов это просто фиолетовая каша. Оно моё! — возразил Хесус, вытягиваясь вверх над оппонентом.

      Оба парня не собирались отвлекаться от спора, поэтому не заметили, как со стороны котла послышалось постепенно нарастающее гудение. Оно становилось всё громче, а содержимое чугунной посуды надувалось в непрочный пузырь. Почти все студенты за соседними партами обернулись на эти странные звуки. Светловолосая девушка с Пуффендуя решила предупредить ребят о надвигающейся беде.

      — Ребята! Зелье!

      Когда Вова и Хесус наконец отвлеклись друг от друга и увидели, что зелью, походу, кранты, было уже слишком поздно. Хоть они и кинулись к котлу с молниеносной скоростью, огонь был уже слишком большим, и предотвратить катастрофу было просто невозможно. Послышался громкий хлопок.

      Голову Алексея внезапно будто пронзило стрелой. Он схватился за неё обеими руками, пытаясь избавиться от боли и дикого звона в ушах. Смотря будто сквозь полупрозрачную пелену, он заметил, что вокруг него столпились любопытные одногруппники, через которых к месту происшествия стремительно протискивался профессор Снейп. Перед глазами плыло, но парень смог разглядеть образ Вовы, нетвёрдо стоящего на ногах, а через секунду падающего на пол. Это последнее, что помнил Хесус, прежде чем присоединиться к слизеринцу и провалиться во тьму.