Жертва − один из тактических приемов в шахматах. Некорректной считается жертва, которая при правильной игре противника не дает никакого ожидаемого материального преимущества.

Со сменой сезонов температура на улице постепенно изменялась, что было не так заметно в стенах Нурменгарда. Пожалуй, тут всегда стояла прохлада, что весьма необычно при том, что хозяин замка так любил огонь. Однако магический огонь был совсем другим делом, в отличие от обычного. Он мог как испепелить в секунды, так и заморозить. Не было ли это восхитительно? Превосходить чужие ожидания, разбивать надежды, быть лучшим другом и самым страшным врагом?

Примерно так же восхитительно, как и разворачивать столь ожидаемые письма. Бумага хранила тайны, она же их была готова рассказать каждому, кому удастся получить документ. А внутри конвертов скрывались только тщательно отобранные мысли и идеи…

Казалось, что никогда нельзя предсказать содержание писем, ведь настроение собеседника может меняться, как текучая вода, готовая подстраиваться и в то же время исправно точащая камень, будь на то ее желание. И от этого момент прочтения становился только более захватывающим. Особенно если ответ все же удавалось предсказать. О, они так хорошо друг друга знали, что он любил и ненавидел угадывать.

И вновь верный ворон следил за своим хозяином заинтересованным взглядом, когда тот при свете свечи вскрывал очередное послание. С каждой новой прочитанной строчкой ухмылка Темного Лорда росла, превращаясь в полноценную улыбку.

«И снова твое письмо удивляет меня. Не знаю, что именно ты придумал на этот раз, Геллерт,» — сообщало письмо. — «Но помни: хоть ты и можешь играть в эту игру, но не тебе менять правила. Невозможно провернуть этот ход с твоими фигурами.»

Фигуры? Фигур было предостаточно, все были ими, пока эта ситуация — их поле для затянувшейся партии. Конечно, для этого хода нужна была особенная… Но это и не первый раз, когда он проделывал подобное в сложных условиях. Выбраться из тюрьмы было даже несколько сложнее, если так подумать.

Улыбка превратилась в оскал, и в пустоту своей комнаты Гриндевальд ответил:

— Невозможно, говоришь. Нет подходящих фигур на моем поле… Но что же помешает мне развернуть доску?

На этот раз он не стал сжигать письмо, прижав его чернильницей к столу, чтобы оставить как напоминание. Продолжая улыбаться, Геллерт отправился вглубь замка, где сейчас находилась часть его сторонников в ожидании приказаний.

Основанный на новой информации план складывался сам собой. Ничего кардинально нового не требовалось, но это могло быть по-своему… Элегантно, если разведчики принесли верные сведенья. Оставалось только отдать приказ. И что сказать… Он никогда не гнушался драматичных эффектов.

Резко распахнув двойные двери в зал собраний, Темный Лорд объявил:

— Сообщите Розье, мы выдвигаемся! Пришло время отсечь гидре несколько голов.

Волшебники встрепенулись, отправляясь исполнить приказание и оповестить вернейшую сторонницу Гриндевальда.

Он собирался показать, кто из них действительно разбирается в правилах.

***

Погода стремительно портилась. Нет, в обычные дни Гарри сказал бы, что это похолодание в целом настраивает на праздничный лад, но сейчас он мог обращать внимание только на сырость, слякоть и прочие неприятные вещи. С другой стороны, все было лучше напоминания о жаре и гари…

Даже просто погожие теплые дни иногда имели в себе что-то такое, не особо приятное, давящее. Никто не пережил бы все то, что случилось тогда, неповрежденным, но у него просто не было времени тратить силы на исцеление своего пошатнувшегося ментального здоровья.

Минимум, необходимый, чтобы функционировать достаточно для выполнения миссии, был сделан. Успокоительные зелья принимались по расписанию, а последствия для здоровья… Какая разница, что с ним вообще будет?

Очередной завтрак в Хогвартсе проходил неспокойно. Преподаватели настороженно переглядывались, но ничего не говорили. Инспектор уж было начал подозревать во всем свою разыгравшуюся паранойю или какую-нибудь сомнительную эскападу со стороны преподавателя ухода за магическими существами, как Диппет хлопнул в ладоши, призывая зал к тишине. Директор выглядел больным и уставшим. И раз он даже в таком состоянии решил сделать объявление лично… Это определенно не могло быть хорошим знаком.

«И все же, мне кажется, или объявление плохих вестей за завтраком становится традицией?» — отстраненно подумал Пауэлл, но кубок с соком на всякий случай поставил обратно на стол.

— Дорогие ученики и гости, у меня есть для вас удручающая новость, — тяжко начал директор, медленно проговаривая каждое слово, будто слова эти могли ранить. — Вчера ночью мы установили факт пропажи одного из учеников нашей школы. Недавно Вильям Берг покинул гостиную своего факультета, оставив записку старосте, что отправляется повидать своих родителей по их требованию. Однако, как мы выяснили недавно, его родители таких требований не предъявляли, и мальчик их не посещал. Расследование начнется немедленно, я искренне прошу всякого, кто знает хоть что-нибудь о судьбе Берга, не бояться рассказать об этом учителям или попросить передать старост. Любая информация будет невероятно ценна.

Он окинул зал взглядом и добавил:

— А также будьте осторожны. До появления дальнейших новостей мы планируем усилить защиту Хогвартса и ввести отслеживание переписки. На этом все, спасибо за внимание.

С этими словами Армандо сел обратно на свое место с тяжким вздохом.

Зал зашумел, обсуждая полученные новости: некоторые переживали из-за истории с Бергом, но большинство беспокоило скорее вторжение в право на частную переписку.

Пауэлл покосился на сидящую рядом с ним Меррисот.

— Я не слышал об этом, — тихо сказал он.

Старая волшебница виновато покачала головой.

— Это обсуждалось на педагогическом совете вчера вечером. Но мы не смогли связаться с родителями Берга до сегодняшнего утра. Директор не стал вызывать вас до завтрака…

— Вероятно, кое-кто убедил его, что я могу помчаться вызывать дипломатический инцидент, — раздраженно пробормотал Гарольд, на что ведьма лишь усмехнулась.

— Не будьте столь критичны. Полагаю, Армандо просто не подумал об этом, настолько его шокировала мысль, что один из учеников решит сбежать в такое время.

«Сбежать? Ой ли?» — невесело подумал Пауэлл. — «Боюсь, если это и был побег, то закончился он весьма фатально. Полагаю, вот и нашлась жертва Реддла».

Он отыскал взглядом кровожадного старосту, который, как и обычно, имел наглость выглядеть самым безобидным образом.

— Берг? Умно, — протянул кое-кто еще более наглый в его голове самодовольно.

«Отчего же убийство студента умно? Или это из серии «сам себя не похвалишь, весь день как оплеванный ходишь»?» — мысленно фыркнул Поттер в ответ.

Волдеморт лишь холодно усмехнулся на эту попытку задеть.

— Очень смешно. Их семейка и до летних каникул не заметила бы пропажи, если бы не настойчивость преподавателей. И Берги мне всегда не нравились. Простодушные идиоты, пытающиеся прикинуться хитрецами. Жадные, склочные. По большей части бесполезные. Кроме вот таких вот ситуаций.

«И чем я заслужил такой приступ честности?»

Голос Темного Лорда в его голове стал злорадным:

— Ну что же ты, Гарри? Мы же теперь в одной лодке. Фигурально выражаясь. Да и не только…

Инспектор заскрипел зубами и с силой провел рукой по лицу, вызывая обеспокоенный взгляд Меррисот и даже почти сочувствующий от Дамблдора. Последний, правда, полагал, что причина для его поведения — мысли о том, сколько теперь придется разгребать новой корреспонденции от обеспокоенных родителей и уворачиваться от скандалов. Он был не так уж и не прав, но вот об этом Гарри отказывался думать абсолютно.

— Не волнуйтесь, Гарольд, — вдруг вновь заговорила преподавательница по защите от темных сил. — Мы обязательно найдем мальчика, он вряд ли покинул пределы Хогвартса, иначе бы мы уже узнали.

«Именно этого-то я и опасаюсь…» — уныло подумал Поттер.

Труп на территории замка был проблемой куда более масштабной, чем драка с применением иностранцем темных заклинаний. И такое простыми разговорами не решить. Закрытие Хогвартса даже на время нельзя было допустить в сложившейся ситуации. Детей, бежавших от войны, больше особенно некуда было прятать. Он не желал, чтобы те скитались по лесам, как он сам когда-то…

Пауэлл резко повернул голову, глядя прямо на директора:

— Директор Диппет, я бы хотел участвовать в расследовании пропажи мальчика.

Армандо, услышав обращение, отвлекся от понурого созерцания суматохи в зале и удивленно кивнул:

— Конечно, Инспектор, конечно.

— Мы с самого начала планировали пригласить вас участвовать. Любая дополнительная информация пригодится в этом деле, — добавил Альбус, тонко улыбаясь.

— Замечательно, спасибо, — сухо ответил Гарольд, чувствуя в этой улыбке заместителя директора скрытый подтекст.

Недоверие между ними никуда не делось, хотя временами и проскальзывало странное понимание, которое, принимая во внимание все нынешние события, сложно было объяснить. Наверно, этого стоило ожидать, зная, что Гарри был сейчас в роли, схожей с той, что в будущем исполнил Дамблдор. Однако, даже так он отрицал идею пойти полностью по стопам своего бывшего наставника. Только не так. Только не…

И в то же время, вот он, Гарри Поттер, спускающий с рук одному мерзавцу смерть школьника. Был ли Берг просто сопутствующим ущербом на пути к великой цели или непоправимой ошибкой, заставляющей свернуть с пути?

***

У Тома Реддла было чудесное утро. После того урока с контролем рунического круга силы наконец-то полноценно вернулись к нему. Да, присутствовала еще некоторая дурнота, которая, вопреки всем стараниям, отказывалась уходить, но магия восстановилась в полном объеме.

В воцарившейся после объявления суматохе он чувствовал себя прекрасно и старательно подавлял желание улыбнуться. За столом уже пошли шепотки о том, что Берг просто сбежал из школы, не выдержав напряжения. Мальчишка с барсучьего факультета был слабым звеном, и для слизеринцев, натасканных всегда оценивать потенциальных соперников и союзников, это не было тайной.

Тихий, неприметный, презираемый собственной семьей за факультет и легко поддающийся внушению, Вильям был отличной мишенью. Самый слабый в стае. Это все было до смешного просто провернуть, даже когда Том еле контролировал свои действия от страха и гнева.

Что и говорить? Ему даже не нужно было применять магию, чтобы доверчивый мальчишка поверил и отправился, куда сказано. Это была слишком простая игра. Даже если они найдут его, это будет еще одна «трагическая случайность»… Трагедия, о которой забудут через неделю. Ужасно.

Совсем другое дело было бы, если бы это был кто-то из знатных семей, дорожащих своими наследниками, как Малфои, или же кто-то из влиятельных иностранцев. Тогда шум поднялся бы совсем другой, и все бросились бы рыть землю носом, лишь бы найти пропажу. Но вот Берг… Кому он вообще сдался? Был, и не стало. И никто не вспомнит. Это та цена, которую он заплатил за бытие скучным, бесполезным и бесталанным. Бессмысленным.

Злорадство поднималось внутри теплой волной. Обеспокоенные лица вокруг только больше развлекали его. Даже рыцари отлично играли свои роли в постановке, о которой не знали. Разве это было не прекрасно?

Их лица и поведение были предсказуемы… Скрытое опасение Малфоя, видное только тем, кто хорошо его знает, бравада Нотта, прячущая безразличие к чужой драме и скрытый страх, нахмуренные брови Лестрейнджа, потерявшегося в своих мыслях, и несмелые шутки Эйвери, отчаянно пытающегося стать «своим» в компании любыми средствами.

Блэк тоже играл свою роль, пусть и с поправкой на предыдущие события: теперь он сидел на удалении от центра компании, бледный и будто утративший свою обычно веселую натуру. Это было ожидаемо. Хотя его и выпустили из больничного крыла, остаточный эффект проклятья должен был мучить его еще долго, а в худшем случае — нанести травму на долгие годы.

Реддла это нисколько не волновало. Рыцари должны были понимать цену своей ошибки. Он даже любил думать, что был по-своему снисходителен в этом случае: в конце концов, он всегда мог объявить это предательством интересов круга…

Они были опутаны его сетью куда более надежно, чем сами осознавали. Глупых овец иногда стоило подгонять палкой, чтобы не забывали своего места.

Разговор за столом тем временем набирал обороты.

— Да сбежал он из школы просто, я вам точно говорю! — уверенно заявил Ричард, стукнув кулаком по столу. — Испугался и удрал.

— Возможно. Хотя сейчас точно не лучшее время для таких выходок… — задумчиво протянул Абраксас.

— А может, как раз воевать пошел? — хмыкнул один из Кэрроу.

— Он? Воевать? — Нотт почти расхохотался. — Я скорее поверю, что кентавры в Хогвартсе будут преподавать, или вот что Блэк остепенится…

Услышав это, Альфард бросил в его сторону недовольный взгляд, но промолчал. Ричард на секунду замер, будто только поняв, про кого говорил, а Малфой отвел взгляд в сторону, пряча чувство вины. Лишь один Эйвери угодливо захихикал, но быстро прекратил, заметив перемену общего настроения.

— Но ладно, это все не так важно, — быстро сменил тему Нотт. — А вот отслеживание переписки…

— Это вмешательство в частную жизнь, — мрачно пробормотал Лестрейндж.

Он не так много переписывался с родственниками последнее время, но это определенно должно было принести дополнительные сложности.

— Да, — вздохнул Абраксас, — И, к слову, это очень странная мера из-за одной только пропажи студента. Сейчас, конечно, военное положение, но все же… Странное время для такого решения. Почему сейчас?

Он покосился на Тома, ожидая комментариев, но тот только неопределенно махнул рукой, предлагая таким образом продолжить рассуждения самостоятельно.

— Наверняка подлые иностранцы что-то замышляют, — раздалось рядом шипение.

Повернув головы, рыцари поняли, кто именно это сказал, — Вальбурга Блэк, презрев собственную традицию сидеть вдалеке от них, сегодня села недалеко от Альфарда.

— А вот это было обидно, госпожа! — встрял Долохов, на что девушка одарила его холодным взглядом, переведя затем все свое внимание на дальнюю часть стола, где был сейчас обидчик ее брата.

Рудольфус хмыкнул, проследив за ее взглядом, и осадил Антонина:

— Оставь это. Не беси Вальбургу, она опасная ведьма, и после той драки с ее братом она в своем праве.

Долохов всплеснул руками и закатил глаза, но дальше конфликт развивать не стал, к всеобщей радости.

А леди Блэк все смотрела и смотрела в сторону Драгомира. И было в этом взгляде что-то очень нехорошее: как зверь в засаде, она ждала чего-то, притаившись, но не в силах скрыть свою злобу. Никто не ожидал от нее дружелюбия после нападения на одного из семьи, так что какая-нибудь ответная гадость была более чем одобряема. Но почему-то Вальбурга не спешила…

Реддл заметил это, но не стал ничего говорить. Это были проблемы самой Блэк, его они не касались, пока они не порочили честь факультета. Мало ли что задумала эта ведьма, это не испортит прекрасное настроение лучшего старосты. Хотя он мог бы дать ей пару советов…

От этой мысли его отвлекло приближение знакомой француженки. Летиция Атталь улыбалась, галантно убрав руки за спину.

— Доброго утра, месье Реддл. Уже позавтракали? Могу украсть вас на пару слов?

Кто-то с дальнего конца стола одобрительно засвистел, но под взглядом старосты быстро смолк. Очевидно, никто и подумать не мог, что симпатичная леди могла позвать его на разговор с какими-то намереньями, отличными от романтических. Дураки. Реддл понимал ситуацию куда лучше. Она определенно хотела поговорить о чем угодно, кроме романтической чуши.

Девчонка была одной из последовательниц Пауэлла, и хотя бы из-за этого стоило изучить ее лучше. К тому же, Том сегодня был в достаточно хорошем настроении, чтобы подавить глухое раздражение от самой мысли о ком-то, кто находился часто рядом с Инспектором.

«Она не так уж и важна для него и его планов, — напомнил себе он. — И все же…»

Реддл мягко улыбнулся и ответил:

— Конечно. Для вас — всегда.

— Я польщена, — просияла девушка не менее приторно.

Вставая из-за стола, Том краем уха уже слышал зарождающиеся шепотки. Их обмен любезностями только подтвердил предположение некоторых сплетников. Отлично. Ее репутация будет растоптана, если Атталь хотя бы подумает о том, чтобы теперь завести с кем-то роман якобы за спиной старосты Слизерина, а особенно, если этим кем-то будет учитель.

Она ни за что не получит влияния больше, чем сам Реддл.

Вдвоем они отошли вглубь коридоров. Убедившись, что зал остался на достаточном расстоянии, Летиция заговорила:

— У меня есть несколько вестей, которые могут вас заинтересовать. Во-первых, Инспектор просил передать, что желает вас видеть сегодня вечером. Вероятно, это неудивительно, с вашим статусом его личного ученика…

О, он прекрасно знал, что Атталь пристально следит за его реакцией на эти слова, пытаясь выведать дополнительную информацию.

«О, так значит, он тебе ничего не рассказал?..» — самодовольная мысль пришла и ушла, а сам Реддл только кивнул с нейтральным выражением лица.

Не получив никакой интересной реакции, она продолжила:

— А также он передает мне часть ведения факультативов.

«Тебе?!» — самодовольство во внутреннем монологе сменилось бешенством, а затем удивлением.

Почему вообще Пауэллу могло потребоваться отдавать факультативы кому-то, учитывая, что Инспектор всегда ревностно относился к исполнению своих обязанностей? Зачем это делать? Кто это решил?

— Почему? — пораженно задал Том самый важный из своих вопросов.

— Такое решение принял мистер Пауэлл. О причинах мне неизвестно, — Летиция отвела взгляд, пожав плечами. — Но я бы хотела попросить вас о помощи в этом деле. Мне слабо знаком стиль преподавания Хогвартса, так что…

О, это было странно. Что-то во всем этом было очень не так, что-то, за что он пока не мог ухватиться, некая мысль…

— Я думаю, — начал он, быстро перебирая варианты ответа, — что мы могли бы помочь друг другу.

— Да?

— Я кое-что знаю об управлении элементами, особенно огнем. Но воздух не поддается мне, — Реддл вздохнул, изображая легкое разочарование. — Это прекрасное, должно быть, чувство — летать без метлы? — добавил он с улыбкой.

— Ах, вот оно что, — Атталь заулыбалась снова и кивнула. — С этим я, конечно же, помогу. Мы действительно можем многому друг у друга поучиться.

— Да, — ответил он со всей важностью и серьезностью.

Внезапно она хихикнула, на что Реддл недоуменно нахмурился.

— Не смотрите на меня так сурово, — продолжила посмеиваться она. — Мне в голову просто пришла мысль, что теперь, когда мы будем помогать друг другу, все вокруг точно сочтут нас парой. Разве не забавно?

Том натянуто улыбнулся:

— Очень.

— Но не обольщайтесь, месье, — все еще улыбаясь, протянула она. — Поручения Инспектора всегда будут для меня на первом месте.

Он думал, в курсе ли она о том, что он знает об их организации, или же нет? Как далеко простирается готовность Летиции выполнить любой приказ Пауэлла? Смешно. Со всеми ее качествами и харизмой, Летиция Атталь была всего лишь красивой дурочкой, вдохновленной историями бабушки о разведке. Следовать за идеей или кем-то до самого конца, даже если это значит смерть… Как глупо.

— Ревнуете? — усмехнулась она.

— Нет, — резко ответил он, вырванный из своих мыслей неожиданным вопросом.

— А выглядите так, будто да.

Том нахмурился, понимая, что, похоже, на какой-то момент он таки утратил контроль над своим лицом. Ревность… Мысль об этом была неприятной, но что-то в ней было от истины. Ревновать вещи и людей было для него не в новинку. Если что-то Реддлу приглядывалось, оно должно было стать его. Так было всегда: с вещами в приюте и с теми же рыцарями…

Но волновало бы его, если бы кто-то из круга нашел себе спутницу, завел семью?.. Первым приходящим на ум ответом было «да», но реальным было «нет». Конечно, часть внимания рыцарей бы тогда была направлена не только на дела круга, но по сути они никуда бы не делись. Даже наоборот, у них добавилась бы слабость, через которую можно контролировать не только физически, но и эмоционально.

Так что нет, ему было бы все равно. А вот Инспектор…

Он почувствовал приступ дурноты.

— Надо будет обсудить дни и время встречи позже. К сожалению, мне пока не удалось получить расписание факультативов, перешедших под мое управление, — призналась Атталь, прерывая неприятную тишину. — Как жаль, что мне не выделят маховик времени, как Инспектору.

— Действительно, жаль, — подтвердил Том из вежливости.

Маховик времени многое объяснял относительно того, как Пауэлл успевал все с такой загруженностью. И все же часть обязанностей он решил теперь с себя снять… Это все продолжало как-то не вязаться с представлением Тома о ситуации.

И заставляло вспомнить о проблеме с дневником, которую пора было уже решить.

— Тогда договоримся о встрече позже? — предложил Том, потерявший всякий интерес к этому разговору.

— Конечно, — девушка кивнула. — До встречи, месье Реддл.

Она отправилась обратно в сторону Большого зала, в то время как сам староста направился в совершенно другом направлении.

***

Гул, царивший в Большом зале, мало беспокоил Рудольфуса Лестрейнджа. Учитывая то, сколько раз родители просили его в этом году быть осторожным, объявление о проверке корреспонденции тревожило. И особенно в свете того, что этим утром ему как раз пришло письмо от семейства.

В письме, правда, не было никакой опасной информации, отец всего лишь предупредил о прибытии дальней родственницы, но сейчас даже это нервировало. Семья и так не часто выходила на контакт, но теперь, вполне возможно, он останется один на один со своими сомнениями, решениями и их последствиями.

Краем уха он слышал, как за столом некоторые слизеринцы пытались обсуждать отношения между Реддлом и Атталь. Сама идея была смехотворна для всякого, кто был достаточно внимателен и хоть раз видел, как их староста взаимодействует с людьми с других факультетов, чье существование вынужден вежливо терпеть. Нет, девушка определенно скорее раздражала Тома, чем что-либо еще.

Вообще, на самом деле многое в нынешней ситуации с рыцарями нервировало Лестрейнджа. Теперь в немилости был Альфард, а не сам Рудольфус, но от этого лучше не становилось. Блэк был бледным и необычно замкнутым, хотя раньше он сохранял свою энергию, даже когда умудрялся в чем-то провиниться. Да, он чуть не подставил весь факультет, и его наказание было вполне обоснованным… Вот только что-то даже при всем этом грызло изнутри.

Тихий гнев Вальбурги тоже был необычен. Он знал ее чуть лучше многих и отлично понимал, что откладывать месть было никак не в характере этой ведьмы. Она была импульсивна, а потому, даже со всей хитростью и способностями к планированию, весьма скора на расправу. И Блэковское безумие… Что-то здесь было очень не так. Приглушенная более насущными проблемами интуиция глубоко внутри вопила о необходимости приготовиться к чему-то.

***

Остаток завтрака Гарри провел, погруженный в свои мысли. Вся еда была безвкусной массой, которую он механически поглощал без всякого интереса. В какой-то момент гомон зала слился в единый фоновый шум для собственных мыслей.

Стоит ли все это того? Стоят ли жертвы сейчас тех, других? Несмотря на все свои речи об отсутствующем сочувствии и логичности выбора меньшего количества жертв относительно большего… Червь сомнения точил его все сильнее, чем дальше все это продолжалось. На одной чаше весов были его друзья и будущее магической Британии… Но даже с такими ставками, имеет ли один человек право решать, кому жить, а кому умереть? Имеет ли право переписывать историю?

Хотелось бы все это прекратить. Но сейчас было слишком поздно. Слишком поздно с того самого момента, как тогда, в будущем, они приняли это решение. Но было ли это действительно решением? Были ли тогда хотя бы в теории другие варианты? Или все однозначно вело к этому моменту с самого начала?

С затянутого светло-серыми тучами потолка на его руку упала одинокая снежинка и, пролежав пару секунд, растаяла. Взгляд сам собой зацепился за оставленный ей мокрый след. Сколько времени понадобится, чтобы снег перестал таять на коже?.. Когда она станет трупно-холодной?

— Гарри…

Нож для масла на столе начал казаться странно притягательным. Что будет, если воткнуть его в себя прямо здесь и сейчас? Когда-то он слышал, что такие мысли — просто проверка от собственного сознания, попытка узнать, все ли в порядке. Смешно. Было ли все в порядке? Он и так знал ответ.

— Гарри… — чей-то голос, почти неотделимый от общего шума, продолжал звать, но он не мог узнать обладателя. Была ли это Джинни, Рон или, может быть, даже его мать, Лили?

Все закончится. Никаких больше выборов. От него не будет ничего зависеть. Пустота… Возможно, это не так и плохо?

— Поттер!

Услышав свою фамилию, Гарри вздрогнул и заозирался, опасаясь, что кто-то из преподавателей заметил его состояние. Но нет, они продолжали чинно завтракать, переговариваясь между собой. Слава Мерлину, еще и их внимание к собственным проблемам было бы абсолютно излишним.

«Диссоциация прямо посреди завтрака в Большом зале, на виду у всех… Бью свои собственные рекорды, восхитительно», — устало подумал Инспектор. Ситуация определенно усугублялась. И, видит магия, это было настолько предсказуемо, что становилось разочаровывающим. Именно из-за подобного он тогда и…

— Все равно далеко не убежал.

Голос Волдеморта был каким-то лишенным обычного ехидства. Если бы Гарри потрудился поискать подходящее описание, он бы даже мог сказать, что Темный Лорд звучал рассеянным… Или задумчивым. Что водилось за ним не часто, но у Пауэлла были проблемы посерьезнее, чем угадывать настроение всяких Темных Лордов.

Продолжать завтрак смысла не было, но он все же дождался, пока преподавательский состав не начал расходиться, чтобы не вызывать лишних вопросов. Сейчас совсем не стоило привлекать к себе внимание. Справедливо было предположить, что не один Гарри считал исчезновение не простым совпадением.

Можно было поспорить на сотню галлеонов и здоровый сон, что в ближайшее время Дамблдор и его коллеги будут пристально наблюдать за любым действием Инспектора на случай, если тот как-то причастен к исчезновению школьника.

Настоящий виновник в такой ситуации мог бы действительно забеспокоиться и совершить ошибку, выдав себя, но Пауэлл подозревал, что даже в подростковом возрасте Том Реддл был лишен всяческого сострадания и чувства вины. А значит, шанс паники из-за этих эмоций был практически исключен. Заставить Темного Лорда совершить ошибку мог только гнев или тщеславие, а не что-то другое.

Ощущение чужих взглядов было неприятным, но он решительно настроился вести себя максимально посредственно и не дать понять, что наблюдение людей и портретов было замечено. Похоже, в ближайшее время относительное спокойствие ждало Поттера только в тишине его кабинета и особо темных заброшенных коридорах. Досадно.

А еще пришло время начать расследование вместе со всеми.

***

— Проклятье, — выдохнул Реддл, вынужденный опереться о колонну одного из коридоров из-за внезапно подступившего головокружения.

После разговора с француженкой его дурное самочувствие только усилилось, даже обычно приветливые стены замка стали казаться куда более отстраненными и серыми от шума в ушах. Неужели последствия излишнего усердия на тренировке были настолько серьезными? Необычно, учитывая, что проблем с магией не было.

Переждав волну неприятных ощущений, он упрямо сжал челюсти, заставил себя выпрямиться и шагнуть прочь от опоры. Тела так хрупки… Неудачное стечение обстоятельств, дуновение ветра — и все, ты не более чем груда мяса с костями. Бесполезного, беспомощного, уродливого. В смерти не было ничего прекрасного, и те, кто воспевали ее, были просто слепыми безумцами.

Собственная смертность раздражала и ужасала его до глубины души, лишний раз утверждая в мысли о необходимости крестражей. Никто и ничто не отнимет у него его жизнь, его амбиции, достижения. Перед живыми лежит мир бесконечных возможностей, и лишь только смерть поистине может забрать их.

Ногти, до боли впившиеся в кожу ладоней, отвлекли Тома от пугающих мыслей. Он вдохнул полной грудью, отвоевывая себе контроль над телом у самых мрачных уголков своего разума. Сейчас было не время поддаваться им, у него имелась задача. Цель, делающая все четким и ясным.

Решительным шагом он отправился ко все еще заброшенному туалету, ставшему последним, что при жизни видела Миртл. Посещение Тайной комнаты сейчас влекло за собой риск разбудить василиска вновь. Если это случится, убедить его вернуться в спячку будет не просто, но староста был готов рискнуть. То, что он собирался сделать, напрямую касалось Инспектора, а тот слишком хорошо сейчас знал убежище Вальпургиевых рыцарей.

Стоит признать, сам он не обнаружил каких-то новых чар на комнате для собраний помимо тех, о которых Пауэлл предупредил перед установкой, но даже остаточная магия могла после дать достаточно опытному магу наводку. А недооценивать лидера международной тайной организации явно не стоило.

Логово Салазара встретило Реддла привычным зеленоватым сумраком. Он шел медленно и максимально тихо, чтобы не создать колебания достаточные, чтобы разбудить «ужасное чудовище», как называли змея перепуганные школьники еще недавно. И никто так даже и не понял, что это василиск…

Том подавил желание усмехнуться чужой глупости и нашел наиболее теплое и сухое место у ближайшей колонны, чтобы расположиться с удобством. Он никогда раньше не пробовал копаться в воспоминаниях дневника, но по логике вещей это должно было быть похоже на просмотр собственных воспоминаний. С поправкой на то, что это были его воспоминания в отрыве от его же тела.

Это делало ситуацию несколько более сложной, но оттого более интересной. Почти не было сомнений, что все получится, но какая возможность протестировать свои умения… Реддл улыбнулся сам себе и достал из сумки дневник. Тот был привычно холодным и ничем не выдавал на первый взгляд свое истинное содержимое. А ведь как-то же Инспектор смог узнать…

Пожалуй, с этого и стоило начать распутывать этот клубок. Дневник не заподозрит двойной мотив, если он попросит узнать о первой встрече крестража с Гарольдом. Конечно, если у самой частицы души уже не было своего двойного мотива. Том поморщился, подозревать самого себя было непривычно, хотя, хорошо зная свой характер, он вынужден был признать — игра в личных интересах была вполне возможной. Но это было не так важно, пока конечная цель всех частичек совпадала.

Староста провел пальцами по стремительно теплеющей обложке и открыл дневник на первой странице, которая уже сбросила маскировку повседневных записей, так как крестраж опознал создателя. Между ними никогда не было излишнего пиетета и — до недавнего времени — секретов. Ровной строчкой текста Реддл сразу обозначил тему разговора:

«Я хотел бы увидеть твое воспоминание о первой встрече с Пауэллом».

Дневник на секунду задумался, но быстро ответил:

«Есть подтверждение, что это возможно? Мы никогда не пробовали сделать подобное — заглянуть в воспоминания души в предмете».

Реддл хмыкнул и вывел заранее продуманный ответ:

«Будет несколько сложнее, чем обычно. Но нет оснований полагать, что у нас не получится».

Крестраж в этот раз ответил незамедлительно:

«Согласен. Приступим».

Староста ликующе ухмыльнулся. Тщеславие было их общей чертой, и даже при том, что все они знали об этом, воспользоваться ей в таких вот разговорах с собой было весьма просто.

Страницы дневника зашелестели под пальцами, пока не остановились на одной из них. Это было явное вежливое приглашение, осколок слишком хорошо знал, что попытка спроецировать воспоминание против воли будет воспринята в штыки. Как же много времени экономилось, когда собеседник не был глуп. Жаль, что нельзя было окружить себя исключительно осколками.

Том прикоснулся к странице, и его сознание плавно провалилось внутрь воспоминания. По первым ощущениям, оно было абсолютно таким же, как и его собственные, а значит, поддавалось остановке и перемотке по его воле. Это, конечно, обнадеживало.

Слизеринец очутился в знакомом кабинете Защиты от темных сил рядом с пустой партой, на которой лежал его крестраж. Занятие только-только закончилось, ученики торопливо покидали помещения, а сама Меррисот все еще стояла у кафедры.

Рядом с ней находился Инспектор, бледный, но улыбающийся краем губ, он перебирал какие-то бумаги. Судя по довольному лицу ведьмы, очередная проверка прошла успешно, и после короткого разговора с магом она отправилась в свой кабинет. Профессор зазывала и Пауэлла пойти с ней выпить чая, но тот вежливо отказался.

Уже собираясь уходить, Гарольд во внезапном порыве бросил последний взгляд на столы студентов и остановился. Причина была сразу ясна: ему бросилась в глаза забытая на столе черная тетрадь.

— Интересно, — сам себе сказал Реддл, цепко всматриваясь в каждый жест Инспектора, который медленно приближался к безобидно лежащему дневнику.

Это было действительно интересно — узнать, что именно сделал крестраж, чтобы получить такую реакцию. Достаточно ли было обычной забытой тетради, или этот волшебник действительно почувствовал темную магию, которая осталась незамеченной даже для одной из лучших преподавательниц по защите?

Со стороны крестража это точно была запланированная акция, иначе он не очутился бы забытым кем-то в аудитории. Возможность одушевленного предмета путешествовать без помощи своего создателя ничуть не удивляла. Летом в приюте они уже проделывали подобное ради эксперимента.

Маглы легко поддавались внушению и делали все, что хотел дневник, становясь пустой оболочкой его воли. С магами было чуть сложнее. Их требовалось «убедить» сделать то или иное действие, и тут уже были как и те, с кем было проще, так и те, кто поддавался с усилием. Но реальная одержимость волшебника крестражем была совсем новой территорией...

Пауэлл наконец подошел к дневнику и, после секунд колебания, взял его в руки и открыл на первой странице. Том окинул быстрым взглядом появившиеся строчки.

«Если вы нашли мой дневник, пожалуйста, напишите что-нибудь на этой странице, чтобы помочь с его возвращением».

Решение довольно простое: заставить жертву взаимодействовать с предметом больше, чтобы вовлечь и получить влияние. Что же, ничего революционного, но действенно. Пока ничего необычного, кроме…

Переведя взгляд на Гарольда, Реддл неосознанно вздрогнул и остановил ход воспоминания. «Ничего необычного», да как же! Теперь, присмотревшись вблизи, он это видел. Старший волшебник будто двоился при ближайшем рассмотрении. Он смотрел на тетрадь в руках с удивлением и интересом, и в то же время с безразличием и холодом, граничащим с неприятием. Две абсолютно разные эмоции, наложенные как два близких, но разных отражения одного человека, две перспективы виденья. Как если бы впечатления извне повлияли на воспоминание.

Они были продолжением друг друга, нельзя было отличить, где заканчивается одна и начинается другая. Такие разные и похожие. Как если бы отражающийся от объекта свет вдруг преломился бы без видимой причины.

«Ерунда какая-то», — раздраженно подумал Реддл и нервно прошелся по комнате, выискивая следы повреждения воспоминания. Но все было именно таким, каким по идее и должно было быть в памяти дневника. Не было ни единого иного следа вмешательства, ничего, что бы объясняло этот странный эффект. Это был тот редкий случай, когда наследник Салазара не отказался бы от совета, но спросить было не у кого.

Он заставил себя замереть на месте, осознавая бесполезность метаний, и сжал зубы, хмурясь. Было несколько разумных объяснений этому. Либо память души-осколка из-за его природы была не такой чистой, как у ее изначального владельца. Либо в игру вступала малоизученная магия души, и из-за того, что на воспоминание смотрели две разные части, бывшие ранее одним, эмоции и восприятие одного накладывались на другое, давая вот такой двоякий эффект.

Или же… Кто-то смог проникнуть в воспоминания дневника и изменить их. Кто-то, кто должен был мало того, что по силе быть равным или превосходить крестраж, но и знать его настолько хорошо, чтобы не оставить следов манипуляции и своей магии. И если первые пункты были со скрипом, но выполнимы, то представить кого-то, кто сумел бы скрыть свою магию при манипуляции с душами, Том просто не мог. По всему выходило, что проделать такое с дневником мог только он сам, ведь его магия смешалась бы с силой крестража, не оставив следов.

И это было абсолютно невозможно. Дневник не мог проделать такое: ни ему, ни самому Тому и кинжалу не хватило бы умений в этом малоизученном аспекте. Вариант с изначальной мутностью воспоминаний тоже был мало жизнеспособен — будь это правдой, другие части воспоминания тоже потерпели бы изменения и были бы не четкими.

А значит, скорее всего, часть его восприятия повлияла таким образом. Странный, странный эффект. Это следовало изучить тщательней позже. Его ждало еще так много работы.

Реддл фыркнул и быстрым движением откинул прядь, упавшую на лоб. И только теперь краем глаза он заметил, как тряслись собственные руки. Кожа стала бледнее, чем раньше, и отдавала синевой, а тело потихоньку немело.

— Мордред… — прошептал он. За всем этим от его внимания ускользнуло, что детальное восстановление собственных воспоминаний при помощи темной магии отнимает так много сил, а самочувствие и так сегодня было не на высшем уровне.

Том бросил взгляд на замершего в остановленном воспоминании Инспектора. О, как хотелось бы досмотреть этот отрывок и узнать все, но сейчас нужно было срочно прервать процесс, не доводя дело до обморока.

Он резко схлопнул воспоминание и очнулся на полу с резким вдохом. Без ведома сознания тело из сидячего положения сползло на плиты, как если бы на него давила гравитация или тяжелая толща воды. Холодный пот тек по вискам, и не было сил даже приподнять руку. Воздух поступал в легкие через раз, в ушах вновь шумело, а зрение было размытым.

Вместо проклятий он смог издать только раздраженное шипение. Неужели можно было настолько переоценить свои силы? Видели бы его сейчас рыцари… Они бы точно воспользовались возможностью предать, не будь они связаны обетами. Были те, кто называли его лжецом и предателем, но разве эти обычные люди сами не были именно ими? И маглы, и волшебники, беспокоящиеся только о своем хрупком благополучии, выгоде. Они не были ничем лучше его. Лишь глупее.

Эти мысли слегка отрезвляли, позволяли собраться. Зрение постепенно прояснялось, и стихал шум в ушах. Теперь он мог сосредоточиться не только на своем самочувствии, но и на происходящем вокруг. Откуда-то справа из-за колонны слышалось тихое шипение, похожее на бормотание:

— Человек… В подземелье… Что он тут делает? Зачем?

Раздраженно глядя в потолок, слизеринец прошипел в ответ:

— Я наследник Салазара и имею полное право тут находиться.

Змея замолчала, а потом высунула голову из-за колонны. Скосив глаза, староста увидел явно не мелкого ужа или гадюку, которые водились в Запретном лесу. Нет, эта змея была явно крупнее.

— Человек… Понимает? — вновь заговорила змея.

— Да, — просто ответил Реддл и снова отвел взгляд. Он не видел смысла вдаваться в подробности и объяснять, что является змееустом, так как змеи, как правило, были не особо заинтересованы в сложных беседах. Они слушались его, но сами интересовались в основном тем, будет ли жертва вкусной, а нора безопасной.

— Что с человеком? — она чуть выползла из своего убежища.

Обычный человек бы испугался при приближении такой змеи, тело которой было мощным и вполне могло задушить, но даже в ослабленном состоянии слизеринец не чувствовал ничего подобного.

Он просто знал, что ни одна змея не сможет пойти против него, как минимум, пока он находится в сознании.

— А сама не видишь? Лежу. Плохо мне.

Чешуйчатая собеседница подползла ближе и окинула старосту практически критическим взглядом.

— Люди… Сильные. Сможет встать?

Том честно призадумался над этим вопросом и с усилием поднял правую руку. Она все еще тряслась, но уже поддавалась всем командам. Совершив титанические усилия, он оперся на локти и потихоньку, при помощи колонны, сел. Дыхание вновь участилось, но в этот раз взять его под контроль было проще.

Змея успела полностью выползти из-за своего укрытия и теперь сидела на небольшом отдалении, свернувшись в кольца, с интересом наблюдая за человеческим существом перед ней. Выглядела она при этом как исследователь с любопытным экспериментом.

— Встану. Не то чтобы у меня был выбор, — Реддл криво улыбнулся.

— Сильный. Наследник… Салазара? — последняя часть шипения змеи прозвучала неуверенно, будто она пыталась понять, как к нему обращаться.

— Реддл. Меня зовут Том Реддл. Но однажды все будут называть меня лордом Волдемортом.

— Полет… Смерти?

Том удивленно приподнял бровь. Рептилия знает французский? Неожиданно.

— Откуда знаешь?

Собеседница махнула кончиком хвоста:

— Была там. Долго.

Староста хмыкнул. Похоже, змея действительно была на диво сообразительной. Он никогда раньше не имел дело с кем-то еще из магических рептилий, кроме василиска. Видимо, не только этот змей один был способен к обучению. Любопытно. Стоило пообщаться еще, чтобы узнать больше о свойствах ее вида. Кроме того, в разговоре с подобными ей он всегда чувствовал себя куда свободнее, чем с людьми. Перед змеями не нужно было носить никаких масок.

— Расскажешь? — впервые за долгое время он искренне заинтересованно улыбнулся.

***

Собрание по поводу исчезновения Вильяма Берга решено было проводить в кабинете директора. Все преподаватели, не занятые в данный момент другими делами, находились сейчас здесь, в ожидании речи директора, который, нахмурившись, сидел за своим столом, тихо переговариваясь о чем-то с Альбусом.

Многое было иначе в этом помещении при правлении Диппета, но не картины: Инспектор почти что кожей чувствовал их изучающие взгляды. Но это побудило его только выпрямить спину и согнать лишние эмоции с лица. Когда-то давно такое пристальное внимание вызывало желание скрыться, но эти привычки и сомнения молодого Поттера давно канули в Лету. Слишком долго было не до них. Слишком долго все мысли были о другом. Выживание… Какое чудесное слово.

— Армандо, — наконец прервал общее ожидание Гораций, — каков ответ аврората?

«Они уже обратились к мракоборцам?» — подумал про себя Гарольд и бросил короткий взгляд в сторону остальных учителей, отмечая их реакции.

Это было еще одной внезапной новостью. Которую, однако, забыли сообщить не только ему, если судить по лицам части преподавателей. Но обращение к уполномоченным органам в такой ситуации было только логично. И Гарри даже допускал, что Альбус и компания просто не успели оповестить всех, обсудив детали только между собой. Но все же…

Диппет заговорил со своего места со вздохом:

— Наше обращение, конечно же, приняли к рассмотрению. Но ты и сам прекрасно знаешь, какова сейчас ситуация: у них недостаточно людей, каждый подготовленный аврор на счету. Особенно учитывая, что это дело о простом побеге студента. Они рано или поздно пришлют кого-то, но это может занять недели, если не больше.

Инспектор мысленно кивнул сам себе: с учетом все еще идущих боев и слухов о заинтересованности Гриндевальда в Лондоне, надеяться на штатную работу отдела расследований не приходилось.

— И что же мы будем делать? — воинственно спросил Сильванус Кеттлберн, профессор ухода за магическими существами, уперев в бок свою деревянную руку.

Дамблдор успокаивающе улыбнулся ему, отходя от стола директора к остальным преподавателям:

— Само собой, мы так этого не оставим. Придется начинать поиски самим. Безопасность учеников — наш приоритет.

— О, неужели… Какие специфические представления о безопасности у твоего наставника… — весьма скептически протянул голос в голове, и Гарри, к своему недовольству, вынужден был с ним согласиться.

Все его детство Хогвартс был, бесспорно, домом, но безопасным местом? Это уж вряд ли. И дело было не только в нем и какой-то «избранности», меры безопасности для всех детей были весьма условными. Даже на самом первом курсе.

Запретный этаж, на который никто не наложил даже заклятья отвода глаз, казался Дамблдору действительно беспроигрышной идеей при куче любопытных школьников?

А чего стоит ничем не огороженный не менее запретный лес, который вообще, похоже, во все года считался местной безобидной достопримечательностью?

— Да, — продолжил начатую Альбусом тему Диппет. — Я прошу всех вас заняться этим делом. Нужно хорошо это все обдумать и решить, что позволяют сделать наши полномочия для скорейшего нахождения мальчика.

О, Гарри лучше всех в комнате знал все процедуры и методы поиска в этой ситуации. Мог бы даже навскидку назвать не менее трех темных ритуалов, дававших гарантированный результат. Но, само собой, он не собирался афишировать свои знания в законной и не очень сыскной работе при собравшемся коллективе.

По-хорошему, на такие случаи в отделе расследований всегда водились заготовки зелий и простеньких ритуалов, но для обычных школьных преподавателей — с боевым опытом или нет — подобная задача была в новинку.

Волшебники погрузились в раздумья. Меррисот прикусила губу, Гораций сдерживал порыв пройтись по кабинету, Бири трагично заламывал руки, а Кеттлберн неосознанно выстукивал деревянной конечностью какой-то ритм. Даже сам Дамблдор не блестел очками так загадочно как обычно.

Первым заговорил все же Герберт Бири, который был по традиции не только преподавателем травологии, но и деканом Пуффендуя. Голос его звучал нервно и с явно подавляемой истеричной ноткой:

— Гораций, а может ты просто сваришь поисковое зелье?

Слагхорн попытался улыбнуться, и вышло у него это слабовато:

— Сварить его я могу, конечно. Но это займет недели, учитывая, что заготовки сейчас взять неоткуда. И потребуется хотя бы волос мальчика. Скорее всего, мы сможем найти что-то подобное в его вещах, но…

— Нет никакой гарантии, и время, возможно, будет упущено, — хмурясь, прервала его Галатея.

— Да, — с сожалением кивнул профессор зельеварения. — В таких условиях мы максимум найдем его последнее местоположение, но не более того.

— Я бы мог попробовать натаскать на его след нюхлей, — невесело протянул Сильванус, все еще стуча своими деревянными заменителями пальцев. — Но ребенок — не золотой галлеон, убедить их будет задачей непростой.

— А что насчет ритуалов? — подал голос Гарри, поправляя очки, чисто ради того, чтобы его молчание не сочли подозрительным.

— Не выйдет, — сказал Армандо и печально покачал головой. — Берги отказались сотрудничать без прямого указания от Министерства, так что в подобных маневрах у нас связаны руки.

Никто из присутствующих не выразил возражений, и Инспектор убедился в мысли, что преподаватели действительно не представляли себе порядок проведения подобных процедур в аврорате.

Что же, похоже, сегодня удача была на стороне одного юного убийцы школьников.

— Инспектор, — теперь Герберт обратил свое внимание на него, будто впервые заметив, — может, вы могли бы повлиять на ситуацию?

— Да, — тут же подхватил Дамблдор, вновь миролюбиво улыбаясь, будто только этого и ждал. — С вашим влиянием на Конфедерацию магов, думаю, вам не составит труда сподвигнуть Министерство поторопиться с поисками и выделить людей.

— Конечно. Я приложу все усилия, — ответил Гарри, с улыбкой не менее дружелюбной. Сейчас он снова чувствовал себя немного Амбридж, которая могла врать, сладко улыбаясь. Жаль, в детстве он не замечал, что не только она владела этим навыком. Прочие просто были не столь демонстративны в его проявлении…

— Будем очень надеяться на ваш успех, — важно покивал директор. — Мы, конечно, подумаем еще об альтернативных методах поиска и выделим Горацию средства на приготовление зелья, но этот способ был бы самым лучшим выходом для всех.

В кабинете послышался одобрительный ропот, и преподаватели закивали, с ожиданием глядя на Пауэлла. Будучи абсолютно честным с собой, Инспектор не мог их винить в желании спихнуть эту задачу на него. Если бы Гарри реально хотел решить эту проблему и приложил бы силы, то идея, весьма вероятно, сработала бы. Под давлением и так испуганной общественности, Министерству бы буквально пришлось выделить авроров, пусть даже и с большим скрипом и недовольством.

Но сейчас, кивая и соглашаясь со всеми под множеством пристальных взглядов, он был всего лишь лжецом. Конечно, ему придется написать хотя бы одно письмо в Министерство, чтобы избежать подозрений. Но настаивать и навязывать свою позицию чиновникам? Этого Инспектор делать не собирался.

— Это все отлично, — снова заговорил Герберт, всплеснув руками. — Но я еще подумаю, что можно будет вырастить в наших теплицах для поисков в ближайшее время.

— Конечно, конечно. А я займусь нюхлями, — довольно ухмыльнулся преподаватель ухода за магическими существами, вспомнив свою идею.

На том и разошлись. Сейчас, вдали от лишнего внимания, Поттер позволил себе чуть-чуть расслабиться и заметил, как онемели пальцы. Он остановился в одном из дальних коридоров и прислушался к своему самочувствию.

Головная боль напоминала о себе с самого утра, но Гарри до этого не обращал на нее внимания, списав на смену погоды. Теперь же стало ясно, что виновник был совсем иным.

— Ну что опять?.. — пробормотал он сам себе и поморщился.

Вроде же убийственный староста не рядом, и ментальные щиты на месте, от чего же так плохо? Куда еще он успел вляпаться за это время? Неужели убийства и угрозы закрытия Хогвартса было мало, чтобы хоть ненадолго успокоиться и вести себя тихо?

Поттер закрыл глаза и мысленно досчитал до десяти. Не сейчас. Не имело никакого смысла срываться и злиться или как-то выяснять отношения. Реддл, сколь гениальным студентом он ни был бы, никогда бы не понял точку зрения Инспектора, даже спорь бы они до хрипоты или сразись на дуэли насмерть.

Да даже если… Мысль применить пыточные промелькнула и поблекла, уже не такая чужая, как когда-то. Сейчас он знал много способов заставить волшебника или магла пожалеть не только о своих словах, но хотел бы загнать эти знания так далеко в подсознание, чтобы никто и не догадался об их существовании.

Гарольд сжал кулаки и выдохнул, загоняя волну гнева под железный контроль. Сейчас лучше бы ему сосредоточиться на решении насущных проблем, вместо личной идеологической неприязни. Проблема поиска тела Берга имела наивысший приоритет теперь, когда Гриндевальд по какой-то причине решил затаиться и изменить своей привычке переводить бумагу.

В идею натаскать нюхлеров на поиск ученика верилось очень слабо, а вот обещание Бири заняться растениями и будущее зелье Горация вынудили Гарри призадуматься. Похоже, ему придется-таки заставить Реддла рассказать, где именно осталось тело: от этого сейчас слишком многое зависело.

Не было никаких сомнений, что Вильям Берг абсолютно точно мертв.

***

Время до запланированной встречи с Реддлом пролетело незаметно. В какой-то момент самочувствие даже улучшилось, что было приятным и одновременно не очень подтверждением, что с его учеником не случилось ничего фатального. С одной стороны было исполнение плана, а с другой…

Все же Гарри ожесточился куда больше, чем ему хотелось. Он видел много вещей, которые предпочел бы стереть из памяти. Знал темные секреты, которые желал бы не узнать для сохранения своей некогда устоявшейся картины мира.

Построенный на развалинах мир был миром не твердых устоев, а тонкой паутины, где одна нить резонировала с тысячей. Сложная, тонкая система, где даже самый подкованный кукловод оказывался пойман. Удалось ли ему самому заглянуть достаточно далеко в будущее, или и сам он уже в ловушке?

Инспектор сжал рукой сквозь одежду маховик времени, висевший на шее. Секунды то утекали в вечность, то стояли замершие на месте. Бывали и моменты, когда они мчались галопом, несмотря на отчаянное желание их остановить. И чем отчаяннее было это желание — тем быстротечней мгновение, роковое, необъятное и запечатляющееся в самой сути человека.

Как то, когда Гарри увидел их всех в последний раз, прежде чем сам уничтожил любое напоминание о том дне. Одно лишь стереть он не мог, не имел никакого права — воспоминание. Он один должен был помнить до самого конца. Иначе все это теряло бы смысл: все лишения, отчаянная храбрость, его собственные слезы в комнате с удушающим запахом гари и горелой плоти.

Это была очень горькая мысль.

Раздавшийся стук в дверь не заставил ее исчезнуть, но дал Инспектору отвлечься достаточно, чтобы до боли закусить губу, сделать резкий вдох и собраться. Какое бы все это ни оказывало на него давление, нельзя было терять лицо. Ни перед учителями, ни перед соратниками, и уж точно не перед Томом Реддлом.

— А что я там не видел, по-твоему? — холодно спросил голос в голове, но Поттер предпочел его проигнорировать.

— Войдите, — ровно произнес он, призвав самое равнодушное выражение лица из своего арсенала.

За дверью оказался его ученик, староста-убийца, Том Реддл. Он был бледнее обычного, и бледнота эта отдавала синим оттенком. Синяки под глазами студента напоминали его собственные в один из самых плохих дней. Пару секунд они смотрели друг на друга в молчании, очевидно подмечая детали.

— Господин Инспектор, — наконец произнес Реддл, вспомнив о манерах.

— Мистер Реддл, — последовала лаконичная встречная вежливость.

Староста обвел кабинет быстрым взглядом и продолжил:

— Вы… Хотели о чем-то со мной поговорить, я полагаю.

— Так и есть. Присаживайтесь, — Пауэлл кивнул на стоящий в кабинете диван.

«Пока не упали. Даже смотреть больно», — хотелось добавить это вслух, а не только в своих мыслях, но он промолчал, понимая, что это говорит его раздраженность ситуацией.

Дождавшись, пока слизеринец сядет, Инспектор поправил очки и сказал, поджав губы:

— У меня есть к вам вопрос… Нет, как минимум, два.

Услышав эти слова, произнесенные холодным и нетерпящим возражения тоном, Том выпрямился и бросил в сторону собеседника упрямый и сосредоточенный взгляд. В своей голове Инспектор услышал чей-то смешок.

«Прекрасно. Даже пытаясь скрыть свои чувства, я настроил его против себя», — подумал Гарри и сделал еще один глубокий вдох, чтобы теперь точно абстрагироваться от своих эмоций, насколько возможно.

— Мне нужно знать, — заговорил он максимально спокойно, параллельно взмахивая палочкой для наложения невербальных заклятий защиты от прослушивания. — Где сейчас находится тело.

— Вы сомневаетесь в моих способностях, Инспектор? — отвечал Реддл так же спокойно, как и его учитель, но взгляд стал изучающим, опасным. Видимо, не один Гарри сегодня имел проблемы с контролем эмоций.

— Хотел бы я сказать, что вся эта история — совершенно не моя проблема, но мы оба знаем, что это не так. В данной ситуации я вам не враг, и в общих интересах… — он помедлил, подбирая слово. — Разобраться с этим.

Том все еще сверлил его взглядом, но видимо не найдя одному ему известных следов лжи, наклонил голову. Чужая сила, как стая змей, расползлась в разные стороны, пытаясь найти и проверить по мере сил наложенную магическую защиту на прочность. Да, ожидать слепого доверия от этого ученика было глупо.

Пауэлл поставил локти на стол и устроил подбородок на сплетенных пальцах, ожидая вердикта с вопросительно поднятой бровью. Минуту спустя неестественная прямота слегка покинула спину Реддла, он оперся на спинку дивана и, краем глаза наблюдая за реакцией Инспектора, ровно произнес:

— В лесу. Я планировал вернуться позже и уничтожить все, что осталось, но вы сами должны понимать, что сейчас это невозможно.

— И оно просто лежит?.. — в неверии спросил Гарольд.

— Конечно нет, — резко ответил Том, как будто сам факт такого предположения был оскорблением его интеллекта. — Его получил акромантул, убивший девочку в прошлом году.

— Мы оба знаем, что это не он убил ее, — не удержался Гарри.

В этот раз Реддл даже не вздрогнул.

— Да, — просто ответил он.

И не было в этом признании ни угрызений совести, ни сожалений, ни отчаянья и сомнений преступника. Просто безразличная констатация факта. И возможно лишь небольшой интерес оттого, как собеседник на это заявление отреагирует.

Гарри крепче сцепил пальцы и угомонил желание дотронуться до маховика или нервно поправить очки. Он не ожидал, что староста так легко признает содеянное. Это было уродливое и в то же время прямое проявление доверия, которое делало их еще больше соучастниками. Наверно, в глазах Тома все так и было: даже это признание правды было методом затянуть петлю потуже.

— И все же он сказал правду.

Он проигнорировал Волдеморта и задал вопрос, терзавший его ранее долгое время:

— И ты не чувствуешь сожаления на этот счет, не так ли?

Губы Реддла чуть дрогнули, как если бы он хотел улыбнуться, но остановил себя:

— Нет. Они были… Скучными, пресными. Простодушные идиоты, пытающиеся сделать вид, что они — главные герои. Самые несчастные, самые недооцененные…

— Они просто были обычными людьми. Нет ничего плохого в том, чтобы прожить обычную жизнь. Не у всех есть зашкаливающие амбиции, — ответил Инспектор, осуждающе качая головой.

— Возможно. Но не сделало ли это их более полезными?.. — протянул Том, облокачиваясь на подлокотник кресла и подпирая ладонью подбородок.

— Ты хотел бы, чтобы все были такими, Гарри? Обычными? — в голосе Темного Лорда не было обычного напыщенного высокомерия. Можно даже было бы предположить, что его реально интересовал ответ.

Но ответа у Гарри не было. В раздражении он лишь подумал:

«Ты серьезно пытаешься убедить меня, что тебя волнует что-то кроме собственного эго? Что ты вообще замечаешь других людей?»

Волдеморт снова усмехнулся так, как будто владел каким-то тайным знанием, недоступным самому Поттеру:

— Определенно… Если попадется достойный внимания…

Решив, что развивать эту тему не имеет смысла, он ответил его младшей версии, снова беря себя под контроль и переходя на «вы»:

— Что вы имеете в виду?

— Например, Миртл Уоррен. Никто не замечал ее, и она не могла это изменить, пока не умерла. И теперь она действительно «героиня своей истории», которую никто не забудет, потому что она не даст забыть о себе в виде призрака. Все ценят, все жалеют бедную Миртл. Теперь она может безнаказанно преследовать свою обидчицу до самой ее смерти. И таким образом, самая полезная вещь, которую сделала Миртл Уоррен в своей жизни — она умерла.

Гарри опустил руки на стол. Все его существо противилось смыслу этих слов, но он еще помнил Миртл и истории, которые ходили про это школьное привидение. Конечно, она могла бы вырасти и измениться, если была бы жива…

Том тем временем продолжал:

— А что до Берга… Бедный-несчастный подросток из семьи, которая о самом его существовании вспомнила лишь сейчас, когда он умер. Попал не на тот факультет, который его родственники ожидали от него, в приступе бунтарства, а потом пожалел о своем выборе. В итоге не прижился среди барсуков и не стал искать пути поднять свой статус в глазах семьи. Ведь куда проще было просто отчаяться и обвинить весь мир вокруг. Но теперь они вспомнят… Оценят.

Слизеринец сейчас криво ухмылялся, и по этой ухмылке Гарольд безошибочно понял, что и его самого зацепило рассказанное. Он… Вероятно, презирал своих жертв и их смирение со смертью. И было в этом что-то честное, что просматривалось под масками холодности и идеальности.

Кое-что, что находило отзыв в самом Инспекторе. В нем, однако, это чувство отдавало не презрением, а бесконечным одиночеством. Что-то искажалось в нем со временем, что-то одновременно большее и меньшее, чем фундаментальное представление о справедливости.

Возможно, это был хороший момент, чтобы окончательно признать себе крах старых идеалов, который он отрицал так долго. Но его друзья и близкие…

Воспоминания о них и тех днях…

— Ты до сих пор так скучаешь по своим друзьям? — встрял в его мысли Волдеморт.

«Конечно. Но скучать по кому-то так — это та цена, которую платят за сильную любовь. Тебе не понять», — отрывисто подумал Гарри в ответ.

Темный Лорд почти что фыркнул, но когда он снова заговорил, в голосе сквозило надменное веселье:

— Действительно. Жизни смертных быстротечны. Момент — и их уже нет. Разве твои «друзья» тому не подтверждение?

«От этого они лишь ценнее».

— Зачем же ограничивать себя, если можно стать чем-то большим, стать смыслом, а не существованием?

«Для меня они и есть весь смысл, который только может быть».

— Да?.. — протянул Волдеморт с заметной долей сомнения.

«Да», — подумал Гарри, чуть не дав ответ вслух.

Пора было прекращать эту тему. Главное он уже узнал: раз тело в лесу, придется ему в ближайшее время пройтись ночью и бесследно уничтожить кое-какие грибы на окраине леса. У грибов этих было одно безобидное, но неприятное в их случае свойство: они накапливали магию и могли светиться от ее избытка, если в пределах их грибниц умирал волшебник.

Пока остальным в голову не приходило искать труп, но рано или поздно эта мысль их посетит, и тогда эти грибы приведут их к телу без всяких дополнительных усилий.

— Ладно, — сказал он, вставая из-за стола, чтобы подойти к своему шкафчику с зельями и кое-что найти. — Второй вопрос: что с вами случилось?

— Что вы имеете в виду, Инспектор?

Когда Пауэлл вытащил необходимое зелье и развернулся обратно к своему ученику, тот все так же сидел на диване, но вежливо улыбался.

— Я про вашу неестественную бледность и круги под глазами, — ответил Гарри и почувствовал, как защипало в носу.

— Я много учусь, вероятно, переутомился, — Реддл подался вперед и склонил голову набок. — Вы беспокоитесь обо мне?

— Все же вы мой ученик, — протянул Инспектор и вручил Тому склянку. — Это улучшенный укрепляющий бальзам, советую воспользоваться.

— Всего лишь как об ученике… А он, кажется, так не считает, — усмехнулся староста, и спина Гарри похолодела. Что там Волдеморт наплел дневнику про их отношения? Неужели..?

Том тем временем продолжал, рассматривая склянку в руках:

— Такой же действенный, как и предыдущий? И даже без яда?

— Даже без яда, — отрывисто кивнул Инспектор.

Услышав это, Том тихо засмеялся. Гарри замер, так пораженный этим звуком, что даже не сразу заметил, что из носа его ученика медленно потекла кровь. Кровь, черная, как темнейшие из чернил и беззвездная ночь.

Первая капля упала на флакон в руках слизеринца, и смех оборвался.

***

В полном онемении Том смотрел, как что-то черное капает на его пальцы и фиал с зельем, который он все еще держал в руках. Внутри тела стало пусто и легко, будто кто-то вынул все внутренности. А воздух, наоборот, стал слишком плотным и вязким, чтобы поступать в легкие. Дышать было тяжело, как если бы Реддл тонул без видимой на то причины.

Он поднял взгляд на Инспектора, стоявшего неподалеку, секунды текли, как заторможенные.

Гарольд выглядел не менее шокированным, чем он сам, но затем в его глазах резким озарением мелькнуло понимание, испуг, и учитель резко отвернулся, поднося руку к своему носу.

Но даже это было слишком медленно: Реддл успел заметить черные капли на его пальцах, смазанные от прикосновения к носу.

— Так. Похоже, это темномагическое проклятье, — практически скороговоркой произнес Инспектор, взмахом руки бросая на себя очищающее заклинание.

— Проклятье… — попытался повторить Том, но язык не слушался, а зрение проваливалось в темноту, окружая черной пеленой по бокам.

Проклятье проклятьем, но почему у Инспектора тоже пошла кровь? Это было явно не что-то действубщее по площади, нет. Больше похоже на персональное проклятье, наложенное лично на Тома. Каким образом оно задело и учителя? Даже одержимость не должна была так связать их, чтобы одержимый попадал под действие одновременном с жертвой проклятья…

Теряя сознание, даже через дурноту, он успел поймать за хвост интересную мысль: очевидно, он сам и Пауэлл связаны чем-то явно большим, нежели одержимостью.

Иначе проклятье ни за что не срезонировало бы таким образом. Это было очень подозрительно и одновременно интересно.

Что же могло их настолько объединить?