Найти дом ЯИ не составило большого труда. СССР по какой-то причине не встретил на пути никакого сопротивления, кроме пары человек, всё-таки пытавшихся его остановить, что вполне ожидаемо ничем не закончилось. Прогулочным шагом он шёл по дороге, неторопливо осматриваясь. Спешить было некуда, слишком многие обстоятельства сложились против Империи, так что она была заранее проигравшей в любом случае. Союз открыл почему-то незапертую входную дверь, без стука вошёл в дом, пригнувшись, чтобы не удариться головой о проём. Внутри было пусто, только из дальней комнаты доносились звуки, свидетельствующие о том, что тут всё-таки кто-то есть. Мужчина без колебаний направился в ту сторону, из спальни вдруг метнулась неясная фигура, налетела на него, упав на пол.

— Рейх? Ну как, удобно тут устроился? — услышав знакомый голос над собой, немец сжался, в страхе прикрыл голову руками. Коммунист не казался удивлённым, будто ожидал, что встретит его тут. — Смешно, неужели ты думал, что я понятия не имею, куда ты пропал? Ближе к делу, где твоя подруга? Мне есть, что ей сказать.

— Она… — парень замялся, всё ещё не зная, пугаться ему или бросаться защищать. Проигнорировав невнятные попытки преградить путь, СССР оттолкнул его, вошёл в спальню. — Нет, стой!

Мужчина сжал кулак, приготовившись бить, он ожидал, что девушка не в самом лучшем состоянии, так что рассчитывал закончить с ней за пару ударов, но реальное положение вещей заставило его замереть, переоценивая ситуацию. ЯИ лежала на кровати, с трудом дыша. Её грудная клетка представляла собой печальное зрелище, вся обмотанная бинтами, пропитавшимися бордовым, казалось, насквозь. В комнате стоял густой запах крови и абсолютная тишина, прерываемая только тяжёлым дыханием раненой. Союз нахмурился, расслабил напружиненные для броска мышцы, вернувшись в прежнюю открытую позу, где-то позади протяжно всхлипнул ариец, жалобно и отчаянно, будто это он сейчас лежит при смерти. Девушка дрогнула, приоткрыла глаза.

— Что ты?.. Мх… — она болезненно сморщилась, несколько секунд размеренно дышала, приходя в себя. — Какого?..

— Ты не в том состоянии, чтобы со мной ругаться, раз даже неаккуратный вдох причиняет столько неудобства, — перебил её коммунист. — Изначально я пришёл сюда, чтобы наконец разобраться с тобой и отбить у тебя интересующие меня территории, но, похоже, ради этого мне даже не придётся прилагать усилия.

Её больные блестящие глаза сверкнули враждебностью, даже в таком состоянии азиатка готова была сопротивляться.

— Напади на меня, если так хочешь, — прошипела она, зажмурилась, справляясь с новой волной боли. Немец вдруг протолкнуться мимо, присел на пол рядом с кроватью, в страхе цепляясь за её ладони.

— Тебе нельзя так много говорить, ЯИ… Пожалуйста, тише… — он снова всхлипнул, уткнулся лбом в матрас, спрятав лицо. — ЯИ…

Её выражение лица смягчилось, из злобного стало скорее страдающим. «Фриц, очевидно, имеет на неё большое влияние», — заметил мужчина, задумался. — «Раз Штаты уже пользовался этим, может, и мне попробовать? Это было бы куда менее энергозатратно». Он нашёл взглядом стул, присел, закинув ногу на ногу и задумчиво смотря на больную.

— У меня есть к тебе предложение.

— Ты хочешь договориться? — она скривила губы в горькой усмешке. — Не слишком ли… Кх… великодушно для того, кто… одной рукой может убить прямо сейчас?

— О, не пойми неправильно, это не потому, что я избегаю борьбы и вовсе не из уважения. Просто мне мерзко, что другие пользуются твоей слабостью, в частности пиндос, который сначала загнал тебя в безвыходное положение, потом обманул, подставил и в итоге захотел убить. Если сейчас я только получу то, что мне нужно, и оставлю тебя в покое, он придёт сюда уже завтра или послезавтра и прекрасно воспользуется тобой в своих интересах, устроив мне больше проблем. Мне не выгодно, если ты будешь использована и принесёшь пользу моим противникам.

Она яростно сжала зубы, вдруг закашлялась. Рейх встрепенулся, засуетился, придержав её, приподнял корпус, второй рукой судорожно копаясь в аптечке. Изо рта и носа девушки брызнула кровь, потекла по подбородку, впиталась в одеяло и простыни мелкими рубиновыми капельками. Нацистская Германия быстро вколол ей какой-то препарат, давясь с трудом сдерживаемыми слезами. Союз молча наблюдал со скрытым отвращением, про себя отметив, что немцу всё так же тяжело от вида травм и он не может справиться с этим даже в критической ситуации, когда должен быть сконцентрирован. ЯИ подняла дрожащую руку, провела по его волосам, погладила лицо, перейдя на короткие, мучительные покашливания. На её губах выступила кровавая пена, похоже, состояние внутренних органов было даже более критическим, чем могло показаться на первый взгляд. Вместо неё в разговор вступил Рейх:

— Что тебе нужно? Если ты спасёшь её, то получишь всё, о чём бы ни попросил…

— Что ты можешь мне предложить? Мерзость.

Парень поник, но упрямо продолжил:

— Я не могу обещать за неё и не знаю, что могу дать, но если ты спасёшь её, я сделаю что угодно. Что-то сколь угодно унизительное или опасное, всё, о чём бы ты ни попросил…

— Насколько же легко твоя ненависть ко мне становится раболепием, как только появляются проблемы, который ты не можешь сам решить. Думаешь, стоит жалобно попросить и я соглашусь на бредовую сделку, не сулящую мне никакой реальной выгоды? Как инфантильно.

— Не проси его, — с хрипом выдохнула ЯИ, несмотря на усталость и прилагаемые для разговора усилия, твёрдым, суровым тоном. Рука японки осторожно нащупала его лицо, провела, поглаживая, по влажным щекам. — Не унижайся. Мы враги. Он не поможет… Кх… Даже ценой самого дорогого, что у тебя есть.

— Самое дорогое, что у меня есть — ты, я готов даже умереть, если это спасёт тебя, — он снова плакал, прижав её ладонь к лицу. — Если, как бы мы ни боролись, суждено выжить только одному из нас, то это должна быть ты. Ты справишься с тем, с чем у меня не выйдет, ты сможешь не потерять этот драгоценный шанс, любой ценой ты должна жить.

— Хватит нести этот слащавый вздор, уже тошнит, — Советский Союз сменил позу, больше не откидываясь на спинку, а наклонившись вперёд. — Суждено выжить? Ты веришь в бредни о предначертанной судьбе? Как с таким подходом ты вообще чего-то добился, мольбы несуществующим богам и упование на предрешённый рок не решат никаких проблем. Твоя ЯИ умирает тут только потому, что была ранена, не более того. Как и ты теперь жалкий и разбитый только потому, что сам привёл себя к краху.

— Говори, чего хотел и проваливай, — огрызнулась Японская Империя, притянула немца ближе к себе, прикрыв его ухо в неловкой попытке не дать ему услышать ранящие слова. — Если пришёл довести его до срыва, поздравляю… Кх-кх… У тебя это почти вышло. Но не думай, что я это оставлю. Даже если не могу подняться, я готова дать отпор.

— Вот как? Хотелось бы мне на это посмотреть, — коммунист невольно улыбнулся. — Что, может, попробуешь меня ударить? Твоя упёртость меня поражает, это было бы почти смешно, если бы не было так жалко. Огрызаешься даже когда не в силах просто встать.

— Нет, ЯИ! Не двигайся, не говори так много! — ариец попытался её остановить, но боясь навредить, не смог помешать приподняться. У неё от движений и разговоров уже сбилось дыхание, не прекращаясь шла кровь из носа и рта, но это нисколько её не останавливало. Девушка вдруг вытащила из-под подушки пистолет, навела его на мужчину, дрожащей от слабости рукой. Рейх замер, не зная, как теперь должен поступить, залепетал встревоженно: — Пожалуйста, ложись обратно, тебе станет хуже. Что я буду делать, если у тебя снова откроются раны и сильно поднимется температура? Он провоцирует тебя, не рискуй.

— Верно, послушай его. В твоём состоянии без хирургического вмешательства даже с устойчивостью и регенерацией каждое лишнее движение может быть фатальным, — сказал Союз, игнорируя угрожающую темноту направленного в его сторону дула. — Я не видел точно, но даже посмотрев только на бинты, могу с уверенностью сказать, что рана не шуточная. Осколки рёбер, наверное, по всему телу придётся собирать.

Она не послушала, вдруг выстрелила. В ушах зазвенело от громкого звука, посыпалась крошка со стены в месте, куда попала пуля. Руки девушки сильно дрожали, она почти не могла контролировать направление выстрела, несмотря на относительно близкое расстояние, вероятность попадания была небольшой. Её сильно клонило в бок, пальцы не слушались.

— Уходи… — угрожающе прошипела азиатка, изо рта вдруг потекла новая кровавая струйка, подхваченная кашлем, выступила пеной на губах, брызнула на одежду и одеяло. Она была немного оглушена грохотом выстрела, но её состояние было настолько печальным, что это мало повлияло на ситуацию. И с каждой секундой напряжения ей становилось всё хуже. Азиатка готова была продолжать угрозы даже такой ценой.

— Тише, тише, лучше тебе правда лечь. Я не собираюсь нападать, — примирительно пообещал мужчина, подняв ладони на уровень плеч. — К тому же, от одной пули сильно хуже мне не станет, в твоих угрозах нет никакого смысла. Убьёшься, но не захочешь меня слушать, да? Хотя изначально в моих планах было напасть, пожалуй, теперь я передумал. Будешь жалеть, если не выслушаешь меня сейчас, — она медленно опустила пистолет, поддалась заплаканному арийцу, позволив себя уложить. — И хорошо. Я не стану отнимать у тебя немца, к тому же, помогу защититься от США. Второй такой же удар ты уже не переживёшь, а я уверен, он попытается напасть на тебя снова в ближайшие пару дней.

— Зачем?.. — она снова дышала с трудом, с усилием выдохнула только это слово.

— Всё просто, я хочу использовать эту ситуацию против него. Такая атака это большая опасность, если оружие подобное тому, что применили на тебе, будет использовано в будущем, станет возможно уничтожить целую страну за пару часов. Если обвиню его в чрезмерной жестокости, могу подмочить репутацию, к тому же, как только все осознают, насколько опасное оружие в его руках, страх сделает своё дело. Боязнь порождает ненависть, знаешь об этом? Мне просто выгодно использовать тебя как «жертву».

— А взамен? — вместо девушки спросил Рейх, осторожно вытирающий кровь с её губ.

— Сдайся мне. К тому же, сдай без боя нужные мне территории. Если выполнишь эти условия, будет легче всем.

— Тогда я стану зависима, — возразила Империя, но уже не так твёрдо. — Если обманешь… в невыгодном положении… Кха…

— Мне в любом случае нужно захватить эти территории. Даже если ты не сдашься мне, я их получу. К тому же, тебе после этого придётся подчиниться Штатам и умереть от его рук. Что будет с твоим любимым немцем?

Она задумалась. Нацистская Германия притих, с волнением наблюдая за её дыханием, Союз тоже молча ждал. Наконец девушка хрипло выдохнула, чуть задрав подбородок, совсем слабым голосом сказала:

— Хорошо. Это лучше смерти. Чёрт… — она поморщилась, будто вот-вот заплачет. — А я так надеялась больше не попадать в такое положение…

Мужчина хмыкнул. Он понимал, откуда такая реакция. Однажды уже использованная США, азиатка очень чётко понимала, каким рискам подвергается. Никто не мог дать ей никакой гарантии, что в этот раз не будет так же, может, даже ещё хуже. Однако у неё и правда не было выбора. Союз наклонился, осторожно поднял её на руки, стараясь не потревожить рану, сейчас каждое лишнее движение могло сильно усугубить её состояние. Нужно было провести операцию как можно скорее, Японская Империя выглядела так, будто уже при смерти, несколько дней с такой тяжёлой травмой её совсем измучили. Рейх вдруг зацепился за полу его пальто, заставив остановиться.

— Ты собрался мне мешать в такой ситуации? — ядовито поинтересовался коммунист, уже хотел грубо оттолкнуть его ногой, но остановился в последний момент, заметив, что японка с силой стиснула его воротник. Она едва могла дышать, поэтому ничего не сказала, но поймав её взгляд, он и без того догадался о значении жеста. — А ты упрямая, да? Даже сейчас заботишься об этом гадёныше, — она стиснула сильнее, так что ткань начала давить на горло, чуть нахмурилась. — Хорошо, я понял. Не двигайся лишний раз, запачкаешь меня кровью.

— Я тоже должен пойти… Я могу?.. — спросил немец, надломленным голосом, его руки едва заметно дрожали. Он уже понял, что Союз не нуждается в его помощи, но перспектива отпустить союзницу одну, так же как и остаться тут в одиночестве, ему однозначно не нравилась. СССР сощурился, вдруг посмотрел на него тем же холодным, недоброжелательным взглядом, как смотрел пару минут назад на ЯИ. До этого мужчина его по большей части игнорировал, так что направленное внимание пугало. Парня пробил озноб, но он не отпустил, вдруг начав вспоминать моменты пыток. Чувствуя подступающую паническую атаку, он зажмурился, пошатнулся, почти упал.

— Пойти? Со мной? — коммунист резким движением вырвал ткань одежды из его рук, посмотрел сверху вниз. — Ты, должно быть, совсем забылся? Я не твой товарищ и даже не товарищ твоей ЯИ. Мне и её не очень хочется нести, но если взять с собой ещё такой мусор, это будет слишком хлопотно. Ты, отброс, попортивший мне столько крови, ещё хочешь что-то просить? Радуйся, что я не придушил тебя, когда увидел.

— Хватит… — задыхаясь попросила Империя, когда её попытки дёргать ворот были проигнорированы. Рейх тихо плакал, уткнувшись в пол, его с головой накрыл новый приступ. Понимая, что не сможет его утешить, девушка попросила: — Если… меня… хоть немного жаль… Пожалуйста…

Она вздрогнула, захрипела, снова брызнула кровь. Коммунист послушал её, оставив арийца, направился к выходу.

— Чёрт, запачкала мою одежду… — прошипел недовольно, вздохнул. — Давай проясним недопонимание. Мне жаль тебя, но не настолько, чтобы как-то сочувствовать. Я помогаю только пока у нас общий враг. Если будешь представлять опасность, я убью тебя без малейших сожалений.

— Кха… Спасибо… что не убил его, — она почти подавилась кровью, притихла, стараясь выровнять дыхание.

— У меня тоже есть эмоции и чувство справедливости, в конце концов я не булыжник, — недовольно проворчал коммунист, раздражённый тем, что должен обращаться с ней осторожно. Ему не сильно хотелось объяснять свою позицию, но возможное недопонимание раздражало ещё сильнее. — А теперь хватит кашлять, лучше тебе вообще притвориться трупом. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь увидел, что я вожусь с тобой, тем более, мне мерзко от запаха твоей крови.