СССР шёл быстрым шагом, тем не менее стараясь не трясти. Он чувствовал, как она постепенно обмякает, долго держаться после стресса и резких движений, должно быть, было для неё слишком. Скоро ЯИ безвольно повисла в его руках, её глаза закрылись, конечности покачивались в такт его шагов. «Раздражает. Это то, чего я добивался, но всё равно она раздражает меня, не хотел бы возиться с ней лично», — он тяжело вздохнул, немного ускорил шаг. — «Да и как бы я мог не раздражаться от той, кто питает нежные чувства к фрицу. Надо поторопиться, если кто-то увидит, что я её несу, слухи могут пойти раньше, чем я спланирую, как всё преподнести, и эффект будет уже не тот».

***

Японская Империя пришла в сознание с некоторым трудом, несколько раз она то просыпалась, то проваливалась обратно в черноту. Большим облегчением стало отсутствие раздирающей боли, которую приходилось терпеть всё время до этого, каждый вдох давался с трудом, был настоящим испытанием. В груди стало непривычно легко, девушка медленно глубоко вдохнула, но не почувствовала подступающего кашля и острой рези, возникающей раньше. «Меня вылечили», — подумала расслабившись, с некоторым усилием продрала глаза. Комната была полностью белой, слишком яркой, так что некоторое время ушло на привыкание к освещению. — «Довериться было тяжело, но мне очень повезло, что не выбросили куда-нибудь в яму по пути, а действительно помогли».

Первым, что она заметила, стал горький отдушек лекарств. До этого у неё не получалось разбирать запахи, только тяжёлый запах крови стоял в носу, но сейчас больше совсем не ощущался. Осознание этого стало большим облегчением. Она осторожно пошевелилась, глубже вдохнула, почувствовав только лёгкую ноющую боль. Сочтя, что может двигаться без опасения, медленно села, потянулась, разминая затёкшие мышцы. В дверном проёме возник СССР с книгой в руках, похоже, его отвлекли от чтения, когда сообщили, что больная очнулась.

— Сколько я была без сознания?.. — первым делом спросила девушка, чувствуя себя немного странно.

— Около недели? Не знаю, не считал, — коммунист посмотрел на неё не поднимая головы, почти сразу снова опустил взгляд к тексту. Его отстранённость немного бесила, но ЯИ чувствовала себя внезапно комфортно, от осознания, что он не цепляется к словам, как это делал США, и не придирается к её манере сухо переходить сразу к делу, проигнорировав отсутствие приветствия. — Выглядишь лучше, чем я ожидал. Что скажешь, сможешь уйти самостоятельно?

— Пока не знаю, — она раздражённо цыкнула, сгибая и разгибая руки. Все конечности слушались без проблем, так что она рискнула встать, медленно свесила ноги, поднялась. Координация движений подвела, она покачнулась, почти упала, осторожно села обратно. — Я ещё не совсем отошла после операции и неподвижности.

— Угу, тогда, может, посидишь тут ещё день, — без особого энтузиазма заключил мужчина, развернулся, собравшись уходить. — Если что, то выход в конце коридора направо, я пошёл.

— Стой, а что насчёт нашей договорённости? Что произошло, пока я была без сознания? США не предпринял никаких действий?

— А, ты об этом. Что ж, можешь считать, что достаточно поучаствовала. Я использовал твоё тело для демонстрации последствий, так что наблюдать за операцией пришли посторонние. На всякий случай скажу, что мне плевать, даже если ты на самом деле была против.

— Нет, мне всё равно, — девушка пожала плечами. Это могло кончиться плохо, только если бы её состояние должно было оставаться секретом, но сейчас казаться сильнее, чем есть на самом деле, уже не было смысла. — Мне больше интересно, какой это оказало эффект.

— Ужас. Отвращение. Операция шла очень долго, твоя грудная клетка была сильно повреждена ближе центру. Кого-то из зрителей даже тошнило, я добился того эффекта, что хотел. По крайней мере США больше не сможет использовать ядерное оружие, все слишком взволнованы этим, уже подняли шум.

— Да, кстати, есть ещё кое-что. США знает, что Рейх жив. Он видел его, когда напал на меня, — коммунист изменился в лице, вскинув брови и в удивлении шире раскрыв глаза.

— Это важная информация, с неё и надо было начинать! Почему ты только раньше не сказала?

— Потому, что была без сознания, например, — по привычке огрызнулась ЯИ, подняв глаза, заметила, что его взгляд снова стал холодным и враждебным. СССР почти сразу сощурился, сделав непроницаемое для анализа эмоций выражение лица, но она уже уловила недоброжелательность, поняв, что мужчина настроен не менее настороженно, чем она сама. Стоило быть аккуратнее, сказанная без раздумий фраза могла разрушить сложившийся между ними хрупкий мир. Девушка тихо вздохнула, уже спокойнее спросила: — И как теперь поступить?

— Честно говоря, не в моих интересах защищать твоего нациста, единственное, что меня беспокоит, это возможная попытка Америки использовать эту информацию против меня. Я не стану защищать фрица, договор был только с тобой.

— Справедливо, — нехотя согласилась девушка, медленно легла. Прежде чем пытаться встать ещё раз, ей нужно было немного отдохнуть. — Я в любом случае благодарна. Думаю, я умерла бы в течение пары недель, если бы не твоё вмешательство.

— Я получил из этого выгоду. Сейчас ты ещё слабее, чем была, так что даже не надейся попытаться вернуть территории, передумывать поздно, а в случае конфликта я не буду тебя жалеть.

— Я не настолько безрассудна, чтобы на тебя нападать. Давай просто мирно разойдёмся и ты больше не станешь выкручивать мне пальцы.

Он насмешливо фыркнул, вышел, так и не попрощавшись. Японка тяжело вздохнула, посмотрела пустым взглядом в потолок. Было до скрежета зубов обидно, что пришлось подстроиться под чужие требования, но она была рада, что осталась жива. Она сильно ослабла, это ощущалось даже несмотря на временную слабость от последствий перенесённой операции. «Получится ли теперь постоять за себя?.. Надо скорее возвращаться домой, как только я смогу ходить, ноги моей тут не будет», — она вздрогнула, резко поднялась. — «Рейх… Целая неделя прошла, только для меня это было парой мгновений. Мне нельзя больше ждать, вдруг с ним что-то случилось, пока меня не было. Даже если тяжело идти, стоит поторопиться». В этот раз попытка встать увенчалась успехом. Она понимала, что чтобы увереннее стоять на ногах нужно ещё несколько часов, надо было прийти в себя и привыкнуть, но страх за немца только усиливался, слишком много неопределённости было в нынешнем положении. Покачиваясь, азиатка медленно вышла в коридор, цепляясь за стены и запинаясь на каждом шагу. Стоило ей оказаться на улице, в лицо ударил прохладный ветер, девушка зябко поёжилась. Тонкий больничный халат почти не согревал, стоило попросить какую-нибудь накидку, но она не хотела показаться ещё более жалкой, так что только стиснула зубы, пошла дальше, стараясь делать небольшие шажки и следить за своим состоянием. Подхватываемые потоками воздуха, волосы разметались по лицу, лезли в глаза, мешая смотреть.

ЯИ добралась до ворот, придерживаясь за прутья забора вышла, чувствуя себя уже немного бодрее. За спиной раздались громкие голоса, она оглянулась, заметила США, который раздражённо огрызнулся кому-то в ответ, развернувшись вдруг поймал её взгляд. «Что он тут делает?», — пронеслось у неё в голове. Судя по выражению лица, он подумал о том же, в его глазах мелькнуло недоверие, затем настороженность и растерянность. Явно занервничав, он поспешил удалиться, чем-то встревоженный. — «Вот так просто?.. Теперь он начал меня игнорировать, даже интересно, что сказал ему коммунист. Надо отдать ему должное, хотя я заплатила большую цену, он сдержал своё обещание… Добраться бы теперь до дома…». Силы быстро заканчивались. С каждым шагом продолжать идти в том же темпе становилось всё труднее, ступни кололи мелкие камушки, постепенно нарастала боль. Несколько раз она останавливалась, долго неподвижно сидела, стараясь отдохнуть. Послеоперационный шрам на груди начинал болеть, стоило ей слишком глубоко вдохнуть, девушка мучительно преодолевала слабость, продолжала двигаться вперёд.

Последние десять метров оказались самыми тяжёлыми, она совсем выдохлась, хотя дверь уже была прямо перед глазами, не могла до неё добраться, передвигаясь на один-два шажка за раз, опасаясь свалиться. Дрожащими руками надавив на ручку, японка наконец смогла открыть, собрав последние силы, сделала шаг внутрь. Немец сидел у порога, поджав колени к груди, так что она не сразу его заметила, почти споткнулась. Он вздрогнул, поднял глаза. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, ЯИ испытала внезапную неуверенность, настолько потерянным он выглядел, было похоже, что Рейх просидел тут несколько дней, он осунулся, казался потрёпанным и уставшим. Моргнув несколько раз, парень вздрогнул, его взгляд неожиданно загорелся, он рывком поднялся, от чего она рефлекторно отпрянула назад.

Ноги подкосились, движение оказалось слишком резким, Японская Империя потеряла равновесие, завалилась набок, зажмурилась, но почувствовала только что-то мягкое. Она медленно открыла глаза, расслабилась, оказавшись в его объятиях, Нацистская Германия вцепился изо всех сил, прижал к себе, будто умрёт, если выпустит. Его дыхание сбилось, объятия из крепких стали судорожными, с минуту ушло на то, чтобы он пришёл в себя. Азиатка обмякла в его хватке, ноги больше не держали, даже приобнять в ответ совсем не было сил, она испытывала внезапно приятные ощущения от того, как чувствует себя в его руках, повисла мёртвым грузом. Тем не менее парня это не смутило, продолжая прижимать её к себе, он перехватил её поудобнее, медленно понёс вглубь дома. На секунду союзница собралась протестовать, такая нагрузка всё ещё была небезопасна, ему явно было тяжеловато, но быстро отказалась от этой идеи, поняв, что самостоятельно сможет разве что упасть на пол. В этой ситуации оставалось только принять помощь.

Рейх осторожно устроил её на кровати, присел рядом, чуть затруднённо дыша. Пару минут оба с тревогой рассматривали друг друга. Немец и без того начинал терять вес на нервной почве, пока ухаживал за ней после ядерного удара, сейчас же он выглядел даже хуже, чем в их последнюю встречу. Империя без труда поверила бы в то, что всю эту неделю он так и просидел перед дверью в той позе.

— Ты похудел, — тихо заметила девушка. Голос прозвучал измученно, как она ни старалась сделать его бодрее. — Я скучала. Какое облегчение, что ничего не случилось…

— Тише, не переживай… Сейчас лучше отдохни, нельзя, чтобы тебе стало плохо, — что-то в его поведении поменялось, ариец наклонился, нежно поцеловал её в лоб. Союзница рефлекторно подняла руку, дотронулась до того места. Она привыкла, что в плане прикосновений он почти не проявлял инициативу, немного удивилась этому жесту. Он нервно поджал губы, спросил: — Можно я посмотрю, что стало с раной?

— Хорошо.

ЯИ самостоятельно расстегнула пару верхних пуговиц, осторожно чуть раздвинула ткань. Она сама ещё не успела себя осмотреть, так что повернула голову, с не меньшим интересом, чем парень. Пониже ключиц красноватым пятном выступал большой неровный шрам, он выглядел совсем свежим, будто с раны только сошла кровавая корочка, так что на секунду она удивилась, что не чувствовала боли от движений. Рейх склонился над ней, с серьёзным видом рассматривал след, осторожно провёл кончиками пальцев.

— Не болит?

— Нет, я ничего не чувствую. Меня хорошо заштопали, проблем быть не должно. Ты сам как? Всё произошло так быстро, что я не успела даже попрощаться, бросила тут совсем одного…

Он не ответил, отстранился. Азиатка потянулась было следом, но не смогла подняться, обессиленно откинулась назад, прикрыв глаза. Ариец заботливо провёл по её лбу, убрав упавшие на лицо пряди, потянувшись коснулся стопы. Девушка вздрогнула, невольно отдёрнула ногу, зажмурившись.

— Все ноги расцарапала, пока шла, как же ты так, — с лёгким укором покачал головой парень, осторожно взяв её за щиколотку, принялся обрабатывать ранки. Из-за боли в мышцах она даже не заметила, что поранилась, немного сбитая с толку расслабилась, позволив ему действовать. — Мне уже лучше, ЯИ, меня больше не мутит от взгляда на мелкие травмы, видишь? Я даже могу вылечить тебя.

Она улыбнулась, протянула руку, пытаясь достать до его спины, но не смогла дотянуться, безвольно приняла прежнее положение. Он заметил этот жест, осторожно закрепив бинт, потянулся ей навстречу, позволил обхватить свои плечи, прикрыл глаза, когда она погладила по лопаткам. Японка почувствовала, как он вдруг приобнял, немец опустился на кровать рядом, прижался к ней, всё ещё такой нервный, с рвением жаждущий тактильности. Вся его сдержанность оказалась напускной, не выдерживая больше, он прижался лицом к её плечу, сдавленно захныкал, пока она гладила спину и волосы.

— Всё уже хорошо, я в порядке, — успокаивающе прошептала Империя, уткнулась носом в его взъерошенные волосы, он только неразборчиво хмыкнул что-то в ответ, сильнее стиснул её талию. — Всё закончилось.