Выпал снег. Улицы мегаполиса нарядились в рождественские украшения. На главной площади установили огромную ель. Около торговых центров стояли «Санта-Клаусы». Всюду, куда бы ты ни шёл, играла музыка с бубенчиками, напоминая всякий раз, о приближающихся праздниках. Вперемешку с выхлопами и тонкими ароматами свалок можно было уловить запах выпечки и карамели.

      Тор шёл по улице в куртке, прижимая к уху телефон. Мимо толпа прохожих, никому нет дела до того, что творится в городе: все заняты покупками подарков. Да и он сам сегодня решил вдруг заскочить в сувенирный и подыскать что-нибудь для своих друзей. На том конце провода раздавался задорный голос брата:

      — «Ты уверен? Сиф мне показалась уж слишком суровой».

      — А, ты просто не знаешь её так как я. Она в душе очень даже мягкая и ранимая.

      — «Ах, так она — Цундере! Что ж, твой выбор. А я бы подарил ей гантели, или эспандер».

      С тех пор как Локи присоединился к ФБР, ему не разрешали покидать базу за исключением операций. Время от времени они с братом созванивались. Преимущественно звонил Локи, так как, опять же, время у него было на вес золото. Тор зашёл в магазинчик, прозвенел колокольчик на входе, и в ноздри тут же ударился едкий дым ароматных палочек. Прилавки пестрели разными товарами, начиная от амулетов и карт Таро, и заканчивая фигурками эльфов. Тор медленно проходился вдоль них, не решаясь закончить затянувшееся молчание. За него это сделал брат:

      — «Как там папа?»

      — Жив-здоров. Небольшие проблемы с сердцем, но это в его возрасте нормально. Вчера звонил мне и хвастался тем, как он обыграл соперника в скрэбл.

      — «Хах, скрэбл? Да он отрывается на полную!»

      — А ты как там? Держишься?

      Локи в данный момент стоял у кона с открытыми жалюзи и докуривал уже третью сигарету. Эта работа оказалась не такой, как он себе представлял. ФБРовцы сделали из него подсадную утку, и теперь Лафейсону приходилось каждый день рисковать жизнью в банде Барона. Тору он об этом решил не говорить, да и агенты настрого запретили делиться информацией с кем-либо.

      — У меня всё чудесно, — соврал он.

      — «Хорошо питаешься?»

      — Хожу по ресторанам, как обычно. Это тебя я должен спросить о питании. В прошлый раз, когда я заглядывал к тебе в холодильник, там был ужас.

      — «Ничего не ужас!»

      — Ты забил целый отсек протеиновыми батончиками и белковыми коктейлями, Тор.

      — «Стараюсь держать себя форме».

      И вновь настало неловкое молчание. Братья не знали, что сказать друг другу. И ни одному из них не хотелось заканчивать разговор. Локи потушил бычок, покосился на остывшую еду на кофейном столике, а затем сказал:

      — Мне пора.

      — «Да… мне тоже пора. Пока, увидимся».

      — Увидимся… — будто заклиная этим словом, он сбросил звонок, а в следующим миг прижался сухими губами к экрану и прикрыл глаза. Сердце ныло в груди. Таким незамысловатым жестом, он старался хоть на чуточку приблизиться к брату. Коснуться его. Всего на чуть-чуть.

      Затем Локи, облачённый в свой домашний махровый халат и в тапочки, сел на диван, взял коробку китайской лапши с палочками, и включив телевизор, приступил к ужину. Диктор на голубом экране вещал:

      — «В Лурве совершена кража века! Пропало полотно Монэ: «Дорога перед фермой Сен-Симеон». Подробности пока неизвестны, но директор музея в скором времени обещал собрать конференцию».

      Кислая холодная лапша согревала одной только своей остротой. Весь рот горел, а губы словно кто-то прижёг раскалённым клеймом. Локи переключил канал на HBO, где как раз началась серия его любимого сериала: «Мир Дикого Запада».

      — Эх, проебались вы с четвёртым сезоном. Такой был сериал…

      А через неделю свершилось рождественское чудо. ФБР удалось задержать крупную партию кокаина, да ещё и вишенкой на торте — чёрная документация, компрометирующая Барона и его приспешников. Облаву провели в три этапа, и всё за сутки. Гельмунт Земо — настоящее имя Барона, был заключён под стражу и отправлен в федеральный суд Вашингтона. А пока проводились прочие разбирательства, вопрос о том, что делать с Локи, был отодвинут куда-то в сторонку. Мобиус пророчил, что за оказанные услуги, с него снимут все обвинения, однако поставят на учёт и не разрешат покидать штат. Лафейсон вернулся в свой особняк, где первым делом решил долго отмокать в ванне и хорошо выспаться.

***

      Накануне Нового Года Квилл собрал всех штатных сотрудников на срочный брифинг. Мантис, как типичная отличница всё время тянула руку, и пыталась выслужиться перед капитаном. Гамора игралась с ножом, Дракс показывал Тору фото своей семьи в телефоне.

      — Смотри. Вот это мои младшенькие.

      — Круто. Они очень… миленькие…

      — Так народ, внимание! — громко хлопнув в ладоши, привлёк к себе внимание Квилл.

      — Оу-оу-оу, — тянула руку Мантис. — Сегодня будет вечеринка, да?

      — Нет, Мантис. Я не поэтому вас собрал.

      — Так вечеринки не будет? — разочаровался Дракс.

      — Вечеринка будет… но позже.

      — Насколько позже? Меня кот дома ждёт, — напомнила Сиф.

      — Всё по порядку. Сейчас всё расскажу, — позади включилась доска для презентаций. Все увидели изображение Лувра, и ниже фото пропавшей картины Монэ. — Как вам возможно известно, недавно в Париже была совершена крупная кража. По данным разведки, в этом замешаны эти двое: Пьетро и Ванда Максимофф.

      — Оу-оу-оу! — опять Мантис тянула руку и выкрикнула изумлённо: — «Несносная парочка»? Они самые?

      — Да, Мантис. Они самые, — на экране высветились фото брата и сестры с табличками на руках. — Недавно они были замечены в Асгарде, и посему дело передали нам. ФБР прислали своего… консультанта, чтобы помочь нам в… расследовании.

      В этот самый миг дверь в конференц-зал отворилась с ноги, внутрь вальяжно прошествовал Локи, раскрывая руки и пафосно представляясь:

      — Локи Лафейсон — ваш спаситель!

      Тор резко вдарил себя по лицу ладонью от обуявшего его кринжа. Всё его поведение кричало: «Пожалуйста, убейте меня!». Квилл деликатно прокашлялся, и продолжил:

      — Наш помощник уже имел дело с этими двумя. Нам крайне важно изловить «Несносную парочку» до того, как они украдут что-либо из нашего города. Локи — твой выход.

      Тот довольно потирая ладошками, встал на место капитана за кафедрой и продолжил листать презентацию. В конце брифинга все переместились в кафетерий, где первым же делом к нему подошёл Тор, и мотнул головой в сторону туалета.

      — Нам надо поговорить.

      — Отлично, я как раз собирался…

      — Сейчас! — торопил старший брат.

      Едва они оказались за дверью туалета, Тор на него наехал, (впрочем, как всегда):

      — Что ты здесь делаешь? Какого хуя ты теперь работаешь на федералов?

      — Ну а куда мне ещё идти? Правительство забрало у меня всё имущество. Счета заморожены, машины нет, даже мелочи на комнату не хватает. Я — банкрот! Мне нужна работа!

      — Тебе негде жить? — вдруг обеспокоился он.

      — Н-да, не так я себе это представлял. Думал… думал попросить у тебя… — робко говорил Локи, глядя в пол.

      — Что, пожить у меня?

      — Я тебя не стесню! Буду спать на диване, о еде не беспокойся, и…

      — Ты можешь захлопнуть варежку хоть на долю секунды и, поразмыслить о том, как это звучит?

— Жалко, да? Я — посмешище!

— Нет, Локи. Это я буду посмешищем, если позволю тебе переехать ко мне. Ты ж, блять, снова просто используешь меня и съебёшь! Это твоя натура!

— У меня больше никого нет, кроме тебя... — сухим шёпотом признался Локи, опустив до одури печальный взгляд.

— Ладно! — скрипя сердцем, соглашался Тор. — Переезжай. Но! Чтоб без выкрутасов!

      — Спасибо!

      Вдруг за дверью они услышали музыку. Началась вечеринка. Все взяли по палочке бенгальских огней и по бокалу шампанского. Дракс выкатил на тележке торт, который разрезали на слишком тонкие кусочки для каждого. Все смеялись и поздравляли друг друга.

***

      Когда Локи въехал, брат выделил ему ящик в шкафу. В стаканчике теперь стояли две щётки. По вечерам пришлось мыть в два раза больше посуды, зато еда стала вкуснее. Локи умел привнести в дом уют, и… бардак. На кофейном столике вечно копилась какая-то макулатура: журналы, газеты, почта. На кухонных тумбочках оставались кофейные кольца от кружек. Одежда валялась тут и там. Тор к этому не привык. Он предпочитал порядок «творческому хаосу». Начались бытовые ссоры:

      — Сука, разве так сложно в кои-то-веки ставить кружки на подставки? — возмущался Тор.

      — А ты разложи клеёнки, делов-то.

      — Угрх! Я в душ! И не дай Бог я там снова увижу, что ты не закрыл пасту.

      Локи отпил кофе, сидя на диване, на котором же и спал. В руках газета, где он подыскивал себе новое жильё. Жить с братом — это хорошо, но… Быть рядом с ним сутки напролёт? Просыпаться по его раннему будильнику, видеть, как он переодевается, видеть, как он выходит из душа в одном полотенце — невыносимо. Быть рядом, и не иметь возможности быть с ним!

      Пару дней назад произошло то, из-за чего Локи задумался о поиске квартиры. Ночью он услышал стоны. Жалобные такие, тревожные. Он встал, чтобы проверить Тора, зашёл в его спальню, и увидел, как тот ворочается во сне. Весь покрытый потом, с учащённым сердцебиением. Ему снились кошмары. Локи тут же прильнул к брату, затряс его по плечу, а когда разбудил, то сел на корточки и спросил:

      — Давно они у тебя?

      — С тех пор как вернулся, — прохрипел тот сухими губами. Сонные глаза щурились из-за включённого светильника. Светлые волосы налипли ему на лоб.

      — Это всё война? Она тебе снится, не так ли?

      — Не так часто, как ты думаешь.

      — Ты кричал во сне. Я слышал это и раньше, но… мне было неловко подойти. Это больно?

      — Умх, не бери в голову. Иди спать. Всё уже закончилось, — уверял Тор. Однако, когда его брат поднялся и собрался уйти, он вдруг схватил Локи за руку и попросил: — Нет, постой. Можешь остаться со мной сегодня?

      — Только сегодня?

      — Да. На кровати хватит места. Просто… побудь недолго рядом, хорошо?

      — Хорошо.

      Локи прилёг на второй половине, и прижался к широкой спине лбом. Его запах, тепло тела, близость… разрывали сердце. Было так больно, что ком в горле встал и слёзы подступали! Но Локи держался. Кусал губы до крови. Держался! Отчаянно за последнюю соломинку своего разума. Ему безумно хотелось большего: дотронуться до родного лица Тора, ласково прошептать что-нибудь ободряющее, погрузиться в его медвежьи объятья… поцеловать. Быть с ним не только в эту ночь, но и во все последующие! Быть с ним… как же Локи хотелось просто… быть с ним…

***

      Наступил очередной брифинг. Локи делился с командой результатами разведки:

      — Итак, мы теперь знаем их следующую цель — Казино «Целестиал». Это, конечно, не Казино «Рояль» в Лас-Вегасе, но всё же. Ванду и Пьетро распознали внутри, предположительно они занимались разведкой. В казино есть несколько объектов, на которые они могут нацелиться: хранилище, личная коллекция господина Эго, и енот «Ракета».

      — Енот? — недоумевал Квилл. — Кому взбредёт в голову похищать енота?

      — О, это непросто енот, капитан. Это любимый питомиц одного из постояльцев — Герберта Эдгара Виндхэма. Учёного в высшем свете. По слухам, его питомец стоит от двух, до пяти миллионов на чёрном рынке. А это не хухры-мухры.

      Заинтригованный Тор задал ожидаемый вопрос:

      — И как мы поймём, какую именно цель преследует «Несносная парочка»? У нас не хватит ресурсов защитить все три.

      — Это, мой дорогой братец, отличный вопрос. Отличный! И я… я пока не могу найти ответ, прости.

      — Может стоит просто запереть все ценности в хранилище и охранять только его? — предложила Сиф.

      — Конечно! Класть все яйца в одну корзину — заебись план! Надёжный, как швейцарские часы! — съязвил Локи. — Нет, здесь необходим тонкий подход. Перестараемся — спугнём жерт… эм, преступников. Если они заметят, что мы палим, то сразу свалят куда-нибудь ещё. Я предлагаю — устроить засаду. Вот только сначала надо понять, какова их цель. Идеи есть?

      Мантис тут же потянула руку, прыгая на сидении:

      — Может разузнаем всё у брокеров? Не могут же они работать только вдвоём? Наведём справки!

      — Это хорошая мысль. При условии, что торговцы информацией пойдут на встречу и не разболтают всё своим клиентам.

      Брифинг закончился. Локи пошёл в кафетерий налить себе чашечку кофе. Некоторые из полицейских тихо шептались, стоя у кулера. Как пить дать о нём. Косые взгляды уже надоели, а безмолвное порицание так и подавно. Недопив свой отвратительный кофе, тот вышел наружу, где застал курящего брата. Подошёл, вытянул из пачки сигарету, и тоже закурил. Тор поднёс ему зажигалку с гравировкой пламени по бокам.

      — Ты хорошо справляешься, — похвалил Одинсон.

      — Ага. Только это нихуя не меняет. Эти люди ненавидят меня.

      — Ненависть — слишком сильное чувство. Они просто не привыкли, что ты теперь на хорошей стороне. Дай им время.

      — Хах! «На хорошей стороне»? Ты правда так считаешь? — рассмеялся Локи, что чуть аж не подавился едким дымом.

      — Если только ты опять что-то не задумал.

      — О я постоянно что-то планирую, ты же знаешь. Другой вопрос: намерен ли я что-то предпринимать? Сложно сказать. Поживём — увидим.

      — С тебя сняли все обвинения, Локи! Не играй с судьбой, прошу! — строго говорил ему Тор.

      — Я постараюсь. Раньше я был профессиональным вором, мечтал оставить след в истории. Теперь? Теперь я никто — дырка от бублика. Прогресс, как по мне.

      — Лучшее наследие, которое человек может оставить, — это люди, чьи жизни он изменил.

      — Серьёзно, Тор? Цитируешь Дэнни Уильямса из «Полиции Гавайев»?

      — Эй, это отличный сериал, что тебе не нравится?

      Они посмотрели друг на друга так, словно и не было тех бесконечных лет разлуки. В открытые глаза вернулся детский блеск и беззаботность. Мягкая улыбка Локи наполнила Тора нежностью. Он вдруг осознал, что счастлив. Здесь и сейчас, стоя на этом крыльце. Ему больше не надо было арестовывать этого засранца, они могли просто говорить. Как раньше.

      Отправляясь домой, братья ехали в одной машине, сидели рядом. Серебристая шевроле остановилась у прачечной, однако Тор не спешил выходить, хотя и отключил зажигание. Он робко положил свою ладонь на руку брата, тот обернулся резко, и в его выразительных зелёных глазах отразилось удивление. Но Одинсон лишь мягко улыбнулся, похлопал по руке, превращая всё в дружеский жест, и вышел из машины. Удивление сменилось разочарованием.

      Тёмная комната прихожей озарилась жёлтым светом люстры. Локи отправился на кухню готовить ужин, а Тор решил разгрести бумаги на столе. Тут он наткнулся на кипу газет, и приметил что в них красным маркером были обведены некоторые объявления.

      — Ты ищешь новую квартиру? — спросил он.

      — Да. Не вечно же мне сидеть на твоей шее?

      — Зачем?

      Когда старший брат подошёл к барной стойке, Локи ошарашенно на него уставился. Он уже успел прибрать волосы в хвост и спрятать галстук в нагрудном кармане. На доске для разделки лежала куриная грудка, готовая к нарезке для рагу.

      — Что значит «зачем»? Не думал же ты, что я останусь здесь навсегда?

      — Я этого не говорил, просто… Почему ты мне не сказал?

      — Мне казалось очевидно, что это мои проблемы, а не твои.

      — Локи, мы братья! Мы должны говорить о таком. Я бы мог помочь тебе! — продолжал негодовать Тор. Локи взял в руки нож и выглядел устрашающе. Нарезая грудинку, тот едко ответил:

      — О моём переезде мы, значит говорим, а твоих кошмарах — нет! Ахуительные у тебя стандарты!

      — Эй, это здесь ни причём!

      — Ни причём?! — повысив тон, он обернулся. Взгляд пылал яростью, и Тор будто кожей ощутил, сколь сильно злится сейчас его брат. — Ты, блять, издеваешься надо мной! Ходишь тут полуголый, а к себе не подпускаешь! Я, между прочим, не железный человек!

      — Так в этом всё дело? Хочешь знать почему я такой отстранённый? — раскричался он в ответ. — Я расскажу тебе! Представь, что ты теряешь самого близкого человека, и каждую ночь гадаешь, жив ли он вообще? Представь, что однажды тебя запихивают в фургон, битком набитым такими же желторотыми пацанами и отправляют на ёбаную резню! Представь себе, что ты каким-то чудом вернулся, и в первый же год после твоего возвращения является тот, кого ты думал уже и не увидишь никогда? А он ещё и преступником оказывается! Может и вправду умереть от чьей-то шальной пули! И ты снова сбежал! Снова вернулся, и тебя отняли у меня! — присев на краешек барного стула, Тор шмыгнул носом. Эмоции били через край. Его руки тряслись. — Ебал я эти сраные качели, Локи! Я знаю, что такое смерть! Я видел её! И от одной только мысли, что ты снова можешь исчезнуть из моего поля зрения, я…

      Голос дрогнул, трепыхались губы как осенние листья на ветру. Локи осторожно подошёл к Тору, положил ему руки на плечи, и прижался лицом к широкой спине.

      — Если попросишь меня, то я никуда не уйду, — тихо прошептал он.

      — Пожалуйста… — выдавил из себя Одинсон. По голосу слышно, давалось ему это тяжело.

      И всё вдруг стихло. На сердце наступил мир. В душе — покой. Родные руки обнимали Тора, гладили по волосам. Воцарилась идиллия безмятежности, по которой они оба так сильно скучали. Больше никаких недомолвок, никаких побегов, никаких барьеров между ними не осталось.

      Локи коснулся небритого подбородка, перевёл лицо на себя, а затем — прижался губами в долгожданном поцелуе. Щетина колола, вкус был солёный от его трогательных слёз. Никогда ещё он не видел своего старшего брата таким уязвимым. Даже когда защищал его от кошмаров. Тор льнул ответно, тянулся к нему как к спасительному канату. Массивные руки заключили в объятья, прижали к себе так тесно. Дыхание застыло, и голова закружилась. Драгоценное тепло вернулось! Локи и не понимал до сих пор, что всё это время — мёрз! Мёрз без его рук, его объятий. И от осознания этого хотелось разрыдаться! В голос! Ибо восторг внутри взрывался миллионами искр счастья! Он наконец-то дома. Дома!

      Тор подхватив Локи за бёдра, понёс его в спальню. Там, уложив его на кровать, задрал руки над головой, и покрывал шею поцелуями. Это было так чувственно, невообразимо. Словами не передать как долго Локи ждал этих прикосновений. Сбывались всего мечты и фантазии: Тор одним мощным рывком содрал с него рубашку, полетели пуговицы на постель. Облюбовал выпирающие ключицы, ласкал розовые соски, тёрся возбуждённым пахом, заводя его ещё больше. Тот выгибался в спине словно кот, запрокидывал голову углубляясь в подушку.

      Куда-то подевалась вся их одежда, была раскидана за кроватью. Они лобзались с такой страстью, будто боялись оторваться друг от друга. Разгорячённые тела слились, и эротичные стоны Локи полились музыкой в этой комнате. Тор цепко держал его за ягодицы, насаживался, ускоряя темп, мелькали позади задранные пятки. Такой могучий и порывистый, словно тигр, а Локи был его ланью — гибким и хрупким. Лицо скривил от наслаждения, вцепился в золотистые волосы, и прижавшись губами к его уху, куснул несильно. Всё тело покрылось потом в безудержной скачке. Во рту пересохло. В голове клубок мыслей оскудел в одну нить: «Мой. Мой. Мой. Только мой!». Локи готов был лишиться рассудка от столь ярких ощущений, да и страх того, что всё это могло оказаться лишь сном, придавал свою перчинку. Нежность, которой одарил его Тор резко контрастировала с грубыми глубокими толчками. В его голубых глазах, сокрытых тенью зашторенной спальни, мужчина разглядел упоённую жажду, коя до этой ночи грызла его и истязала. Теперь же пустой сосуд наполнился до краёв, и это сносило обоим крышу. Остервенело Тор схватил Локи за талию, и прижав к себе крепко-крепко, прошептал запыхаясь:

      — Никуда… никуда не отпущу! Больше не отпущу! — и губы его, обрамлённые колючей щетиной, присосались к выпирающей жилке на шее брата.

      Слова пронеслись ураганом в голове, сметая последние остатки разума. Глаза намокли, веки набухли и заблестели. Локи весь задрожал, не в силах удержать чувства в узде. Ему казалось, что каждая его клеточка — как обнажённые нервы, пылали в агонии невыразимого удовольствия. Боль смешалась с эйфорией. Улыбка со слезами. И вот он уже откровенно рыдает, обнимает Тора. Весь красный, вспотевший, перемазанный в слезах и в соплях. Торопливо целовал его в макушку, в виски, в уши, в глаза. Сошёл с ума окончательно и бесповоротно.

      — Не отпускай!

      Вдруг темп ускорился, и если раньше казалось безумной скачкой, то теперь это уже галоп вниз со склона! Тор сильнее сжимал упругие формы, вдавливаясь пальцами. Липкие волосы попали на язык, ну и всё равно! Они приближались к финишу. Внизу всё огнём пылало, а с каждым вторжением в широкой амплитуде, у Локи над головой взрывались фейерверки. Наслаждение достигло своего апогея, и вместе с долгим протяжным стоном наружу изверглось семя.

      Обессиленный Тор рухнул рядышком. Не мог надышаться воздухом, сердце билось так часто. Локи был столь же вымотан, плюс ноги продолжали биться в судорогах. Пятки приятно покалывало. А спустя пару мгновений, их окутала изнеженная нега, и захотелось спать.

      — Бля, грудинка! — вспомнил Локи, ударяя себя по лбу.

      — Кто же ест ужин после десерта? — недоумевал Тор, закуривая сигарету.

      — Мы, — отрезал он сурово. — Вот сейчас я соберу себя по кусочкам и вернусь на кухню. И не вздумай заснуть, Тор!

      — Я люблю тебя, — ответил он нежностью на колкость брата. Локи замер на полпути. Дыхание спёрло.

      — Столько лет прошло… Будучи в бегах, я часто фантазировал о том, что однажды вернусь домой, но чувство вины, стыд… заковывали меня в цепи, не давали двигаться дальше. Я боялся взглянуть в твои глаза и увидеть в них безразличие. Презрение, ненависть, гнев — да хоть целый набор, не важно. Главное, чтобы ты хоть что-то ко мне ещё чувствовал, Тор. Я и не смел надеяться на то, что однажды снова услышу эти слова.

      Одинсон встал с кровати, подошёл к нему и прижался к спине Локи. Уткнулся подбородком ему в плечо.

      — У тебя всегда был талант влюблять меня в себя. Гордись.