Ичиро

Домой я вернулся, мягко говоря, никакой. Засел за просмотр кабельного, чтобы хоть как-то отвлечься происшествия в клубе. Включил любимый кулинарный канал и вырубился, когда на небе наконец-то появилось долгожданное светило. Последнее, что услышал перед отключкой: «…гурманы же придают муссу аромат, добавляя в смесь немного рома либо кофейного ликера». Взял на заметку, скрутился на диване в калач и улетел в мир сновидений. В девять же сна не было уже ни в одном глазу... Вчерашние воспоминания завязывали мозги в бантик, а бантик затягивал узел моей невидимой на шее петли. С мягкого дивана брата я сполз кое-как. Почувствовал неприятное после вчерашнего приключения напряжение в мышцах и впервые в жизни сделал тренировку. Спустя четыре с половиной отжимания ощутил, как буквально на глазах обрастаю излишне выразительной мускулатурой. На этом закончил силовую и принял освежающий душ. Слегка помогло. Сделал мейк, добавил красок глазам и челке и взял в руки ее, чертову, а вернее Сеитову, визитку кафешки. Собеседование… Идти или не идти? Наеб или не наеб? С одной стороны Сеито, с другой — я на нуле. А еще мне крайне необходимо отвлечься. В итоге решил предоставить право выбора монете, ибо себе уже не доверял. Выпавшая решка заставила выгрести себя из дома, сесть в любимый седан и отправиться-таки на собеседование.

Небольшое нежно-персикового цвета здание встретило меня симпатичной вывеской, игравшей в свете ярких солнечных лучей озорными переливами. Ослепительно белые бутоны цветущих с боков от входа хризантем походили на кокосовые «рафаэллки». На фоне голубого небесного покрывала, местами затянутого прозрачными паутинками облаков, все в целом выглядело до жути мило и как-то совсем не по-японски. В сладко-яркое заведение со всеми своими красками, особенно черной, я вписывался «идеально». Открыв входную дверь, услышал мелодичный перезвон висящего под потолком колокольчика и с интересом осмотрел зал. Внутри как и снаружи царили свежесть и уют. Цвета нежные, ароматы потрясающие, довольные клиенты за маленькими столиками вокруг, мурлыкающая из серебристых настенных динамиков музыка, в общем атмосфера — рафинад.

Сахар в голове растворил официант. На подходе к новому посетителю, то бишь ко мне, он споткнулся на ровном месте и, все же удержавшись на своих, видимо, кривеньких, ногах, сделал передо мной низкий поклон.

— Добро пожаловать. Вам столик на одного? — произнес неожиданно красивым баритоном и вытянулся во весь рост.

Устремив взгляд куда-то вверх, я почему-то сразу вспомнил прыщавый пубертат в макдаке, заставивший видеть меня в последние ночи только дурные сны. Но, присмотревшись к этому чуду, понял, что те были очень даже ничего. И официант, видимо, и есть первый наеб Сеитоши. Извращенец решил проверить на прочность мои нервы. Весьма жестокий способ, я скажу. С такой физиономией посетителей надо отпугивать, а не встречать: кожа на обсыпанных редкими, но выразительными прыщами щеках, отдавала серостью; красные усталые, (стопудово) перебарщившие на ночь с порно, темные глаза смотрели на меня взглядом, полным уныния; ряд крупных нестройных зубов выглядывал из-под еле шевелящихся бледных губ; и самое отвратительное — горбинка на приличных размеров шнобеле. Весь пугающий образ завершал немалый рост (а я думал, это я высокий).

— Не, у меня собеседование.

Я, сам того не желая, машинально сморщился, будто от дылды чем-то несет. Хотя запах в помещении стоял божественный. В воздухе кружились ароматы сладкого какао и ванили.

— Тогда присядьте, я сообщу шефу, — заправил парень за ухо длинную пушистую спадающую на лицо прядь черных волос и указал рукой на свободный столик. После развернулся, и мое сердце больно стукнуло в груди. Средней длины волосы были неаккуратно забраны на затылке в небольшую петлю. Ну вот как? У него?! Ужас…

Через пару минут волосатый вернулся, принес мне чашку горячего шоколада, невероятно нежный бисквит и попросил подождать. Но насладиться потрясающим обедом не дал. За время моего ожидания, парень успел перепутать заказы, уронить пару приборов со стола и замарать свою беленькую рубашку, удачно вляпавшись манжетой в еще не донесенное до клиента шоколадное лакомство. Сначала это было даже весело, а после стало дико раздражать. «Господи, ну что за неудачник?» — подумал я, громко причмокнув на весь зал и закатил к потолку глаза, тут же поймав на себе осуждающий взгляд «кофеварки» — мелкой и по росту и явно по возрасту девчонки, стоящей за стойкой у касс. Как-то это ненормально… Сколько ей? Десять? Отвратительно…

— Готов? — мягко мотнул волосатый подбородком в сторону предполагаемой кухни, и я снова невольно закатил глаза на этот жест. Кажется, меня бесит в нем тупо все. Девчонка снова кинула в меня презрительный взгляд. Вдобавок, сморщив нос, она неприязненно фыркнула. Чувствую, мы «сработаемся».

Входя следом за широкими плечами туда, где происходит волшебство, я закусил губу в приятном воодушевлении и… получил фартуком в нос.

— Принят.

Тряпка удачно приземлилась в ладонь, передо мной возникла довольно привлекательная физиономия. Держа в руке кондитерский пинцет, босс декорировал свое очередное произведение искусства сахарными жемчужинами. Очень симпатичный босс. По крайней мере, в профиль. Нос ровный, изысканный, брови темные густые, линия челюсти остра, как лезвие ножа. На лбу поварская бандана, и короткие волосы под ней. Как жаль… В росте шеф официанту явно не уступал, но по сравнению с ним выглядел просто красавцем. И тем не менее…

— Не понял, — выдавил я малость сконфуженно.

— Токояма Ичиро?

— Ну, да…

— Ты принят. Первая неделя — испытательный срок. Работаешь с двенадцати до девяти. Тысяча в час. Пять — два. Оплата в конце рабочей недели, не раньше. Отсчет пошел. Иди в зал и приступай к обязанностям. Татсуми тебе все расскажет, — спокойным тоном произнес шеф.

— Эй-эй-эй, притормозите. Я на несколько другую должность.

— И?

— Конди… тер.

— Место учебы? Диплом? Стаж? — отложил босс пинцет и взял рукой, перебинтованной марлевой повязкой, нож, как-то угрожающе сверкнувший в свете ламп тонким острым лезвием.

— Понятно, началось, — крутанул я в орбитах глазами, не услышав ничего нового.

— Тогда только в зал, — снова занялся мужик украшением десерта теперь дольками фруктов, так на меня и не взглянув.

— Блять… Слушайте, я классно готовлю! Давайте просто покажу! — накатило на меня дикое разочарование и обида. Мой гребаный неоконченный вуз снова дал о себе знать.

— Сейчас мне нужен официант.

— Пожжжжалуйста… — снизошел практически до мольбы, словно другого шанса у меня не будет.

Шеф повернул на меня свое красивое мужественное лицо и, продолжая демонстрировать непоколебимое равнодушие, твердо произнес:

— Свободен.

— Бред! — тут же пожалел я о сказанном чуть ранее.

Разворот, оскал, «отвали!» неказистому официанту, и идиотский фартук ему же в живот. Пара уверенных шагов к выходу, и издевательское «слаба-а-ак» от мерзкой девчонки мне вслед. «Легкий» приступ бешенства, пара минут передышки, и все-таки звонок ему…

— Сеитоши, че за развод с собеседованием?! Официант?!

— Зайчик, а ты что хотел с твоим нулевым опытом работы? Ты не в страну чудес попал. Тебе стоит немного снизить свои требования. Для начала можно и официантом поработать. Наладил бы контакт с управляющим. Ты-то уж это умеешь… А там, глядишь, и до кухни недалеко. А ты, небось, как всегда, показал свое «высокопревосходительство». Так, куколка, дела не делаются. Привыкай лизать попы. Поверь, не ты один от этого ловишь кайф.

— И мне это говоришь ты?! Человек, который даже пальцем не пошевелил, чтобы купаться в роскоши?! Один раз глазками моргнул перед папиком — и весь мир у твоих ног!

— За меня не переживай, малыш. Папик мой давно все рассчитал. И прекрасно знает, что в недалеком будущем мне столько задниц придется перецеловать — за все расходы рассчитаюсь.

— Надеюсь, у тебя их будет еще больше, чем раньше, жополиз чертов!

— Спасибо за пожелание. А теперь иди и работай.

— А ты иди, знаешь куда?!

— По твоему несколько грубоватому тону, вполне могу догадаться. И, кстати, ты мне больше ничего не хочешь рассказать?..

— Ти мне больсе нитево не хотесь ряссказять, — передразнил я кретина своим самым мерзким голосом и рявкнул напоследок: — Нет! — бросил трубку, дабы не развивать разговор, ясно понимая, мне хотят предъявить за билет.

Блять… С-с-сеито — с-с-сука, чтоб тебя…

Подышав и немного остыв, взвесив все «за» и «против», запихав всю свою гордость куда подальше, я вернулся в кафе и пристыженно уставился на официанта. Глянув на меня с нескрываемым чувством жалости, под громкое прысканье Кофеварки он протянул мне сложенную стопку шмотья, увенчанную злосчастным фартуком. Я обиженно взял. Пять минут позора — и в итоге, пока с неопределенными временными рамками, тупое унижение: я официант.

***

Кензи

Бездумно тыкая в кнопки гейпада, я периодически посматривал вбок и нервно кусал губы. Сеито сидел на стуле, подложив под уже совсем не мягкое, из-за невольных диет, место, мягкую подушку, и беззаботно листал глянцевый журнал. Я же мысленно искал способ к нему подмазаться и избежать потери… конечно же веры в людей.

В общем, рискнул. Откинул геймпад, подошел к стойке и, встав позади него, обвил руками тонкую талию. Занырнул лицом в мягкие, жидкие волосы, закрыл глаза и вдохнул запах, кажется, ягодного шампуня… Да, определенно ягоды.

— М-м-м, зая… Как же я тебя люблю, — поцеловал его в затылок.

— Даже не пытайся. Через неделю все равно трахну.

Вот же, блин, гондон! Не прокатило. Жутко захотелось матюкнуться, но стоически сдержал порыв. Просто туго сжал челюсть и сделал глубокий вдох. Спокойно…

В итоге решил попробовать надавить на жалость.

— Блин, заяц, не будь козлом! — расплел я руки и направился к пригретому ранее месту. — Я, конечно, понимаю, что лажанулся, но с твоей стороны это тоже жесть. Ты мне вообще выбора не предоставляешь. Знаешь же, что я полный актив. И подставить тебе свою задницу — все равно что… блин, перестать себя уважать, — плюхнулся я на диван и обиженно сцапал джойстик.

Ну, может, эта чушь прокатит, а?

Я увидел боковым зрением, как моя чудила спрыгнула со стула и двинула к шкафам. Через пару минут Сеито подступил ко мне, вырвал геймпад из рук и протянул…

— Э-э… Тетрис?

— Агась.

— На фигась?

— Твой последний шанс, детка. Так уж и быть. Уломал.

— В смысле?..

— Побьешь мой рекорд на девятой скорости — сможешь расслабиться.

— Ты че, совсем того? — покрутил я у виска пальцем. — Хочешь сказать, что судьба моей задницы зависит вот от этого вот старья?

— Это не старье, детка. Это ретро, — ткнул Сеито игрушкой мне в грудь и потопал листать журнал дальше. — И да… — кинул невзначай, со скрипом усаживаясь за стойку.

— Че, блин? — нажал я «старт».

— Я тебя тоже…

***

Ичиро

Следующий удар по самолюбию — форма. Я так привык, когда мое достоинство сжимают тесные джинсы, что в свободных строгих брюках чувствовал себя каким-то мудлом. Лучше бы я был голый. В белой рубашке я в принципе утонул. Голубой фартук… пожалуй, пропустим.

Очередное разочарование в жизни — моим «сенсеем» по введению в курс дел, естественно, стал он…

— И старайся ничего не бить, — произнес официант тоном, будто бы мне пять, а не восемнадцать.

— Ты прикалываешься? — вздернул я бровь, переминая во рту безвкусную жвачку.

— М..

— А, ну я понял. Это, типа, твоя прерогатива, — надул и лопнул пузырь.

— Когда встречаешь гостей, улыбайся.

— Не, ты точно шутишь. Ты же сам ни один из этих пунктов не выполняешь.

— Вот ты и постарайся, — сказал, как подъебнул. — И еще…

— Чего?

— Жвачку выплюни.

Не знаю, почему — может, из-за неудачной ночи, а теперь еще и дня, может, из-за разговора с Сеито и отвратительных шмоток, а может, из-за всей этой щедрой кучи дерьма в целом, свалившейся на меня откуда-то сверху, — но в этот момент мое терпение лопнуло, и мне жутко захотелось сделать пакость. Естественно, пакость захотелось сделать тому, кто в данный момент находился рядом.

— Как пожелаешь.

Сложив губы в притворной улыбочке, я чувственно коснулся чужого запястья и под озадаченным взглядом карих с бронзовым оттенком глаз без сопротивлений поднес руку волосатика к своему лицу. Слегка склонился над расправленной ладонью и, открыв рот, пошел на контакт… А после завернул розовый слюнявый комок унижения в его кулак.

Ну, давай — врежь мне. Плевать!

Тормоз терпеливо выдохнул, спрятав руки за спину и, понурив голову, уныло двинул прочь.

Просто жалок.

Я обернулся на девчонку, пребывающую, судя по выражению ее лица, в легком шоке, и вернул ей ее недавний смешок.

Над дверью раздался звон колокольчика, и я на лицемерном позитиве поскакал встречать своих первых гостей.