Ичиро

— Так… «Тарт фруктовый»? — заметался я взглядом между пышкой и ее худосочным дружком, как бы спрашивая «че куда?», увидел в их глазах немой вопрос, ясно поняв, помогать они мне не собираются, и прикинул чисто теоретически, что мощнее. В общем, поставил перед парнем тарт. — И «Три шоколада», — опустил воздушную калорийную бомбу перед любительницей сладенького. — Приятного.

— Я это не заказывала, — брезгливо отодвинула дамочка тарелку кончиком пальца, будто на ней не пирожное, а кусок дерьма.

— Я-я-ясно, — раздраженно закатил я глаза и поменял местами десерты. Не угадал.

Теперь шоколад отодвинул пацан:

— Я тоже.

— В смысле?

— Это наше, — послышался девчачий голос у меня за спиной.

Я обернулся. Юная «яжемать» подняла руку вверх, будто клянется говорить правду и ничего кроме нее. Ее маленький спиногрыз вытаращился на меня жалобным взглядом.

— Чего? Вы зачем местами поменялись? — не понял я прикола.

— Прошу прощения, — подскакал к нам дылда и принялся перед каждым глубоко раскланиваться. — У Ичиро сегодня первый день.

Я не удержал мучительного вздоха:

— Ох… — забрал тарелки и перенес их на другой стол, сняв манжетой своей дурацкой рубашки с трех слоев шоколада верхний этаж. — Вот же черт! — посмотрел на заляпанный рукав и выдрал пару бумажек из салфетницы. Задел приборы и смахнул вилку на пол. — Блин! — поднял и вернул пацану.

— Извините, — припал волосатый к хихикающей (?) надо мной дамочке и забрал у нее десерт. Вилку тоже. Правильно сделал! — Я поменяю. Один «Брауни» за наш счет.

— В смысле «за наш»? — запаниковал я.

— За счет заведения, — уточнил волосатый и направил меня к стойке, положив ладонь на мой горбыль. Я машинально ее смахнул, дернув плечом.

— А-а-а… Я сейчас чокнусь, — не удержал я приступа раздражения, простонав в потолок.

— Выдохни.

— Еще эта рубашка дурацкая! — жалобно скорчился, пытаясь оттереть несимпатичный «черкаш».

— Сделай перерыв, — забрал парень у меня салфетки и, одернув мою испачканную манжету, принялся закручивать ее до локтя. Но вдруг затормозил, сосредоточив взгляд на запястье. Обхватил его пальцами и повернул прикрывшим ссадины пластырем на себя.

Прикинув, что подумал этот навязчивый кретин, я выдернул руку из его ладони и разобрался со вторым рукавом сам. На стойке не без вмешательства девчонки нарисовалась новая порция десерта. Дылда вежливо поблагодарил мелкую и потопал к «яжемать». Я обессиленно рухнул щекой на белый мрамор и последовал чужому совету — выдохнул. В этом тяжелом вздохе были только боль и тоска. Устало взглянув на мелкую, я несчастно простонал:

— Когда обед?

Та выдержала многозначительную паузу. После непонимающе произнесла:

— Какой?..

— Не знаю, какой. Первый? У вас их, что, несколько?

— О май гад… — крутанула своими огромными в орбитах глазами. — Прошло двадцать минут, а ты уже помираешь с голоду.

— Сколько?! Двадцать?! Боже, я здесь точно сдохну.

— Разве ты не к этому стремишься? — стрельнула осуждающим взглядом в район моих рук.

— Дура, что ли? Это не оно!

— Н-да? Жаль…

— Эй!

— Столик «два», — сунула мне под нос очередную сладость. — Попробуй не промахнуться.

Вот же коза…

После пары часов подобной волокиты есть захотел не только я. Лягушки в моем животе запели а капелла. Еще чуть-чуть, и это будет похоронный марш.

— Эй, ты, э-э… Как там тебя? Тот… Том… Тор…

— Татсуми, — буркнул парень себе под нос, вытирая салфеткой стол.

— Короче, где тут можно чего-нибудь перехватить? Только не сладкое! Если я увижу еще хоть одно пирожное — меня стошнит. Пустотой, ибо я даже толком не завтракал.

— Сейчас?

— А есть варианты?

— Боюсь, их вообще нет, Ичиро. Рабочее место покидать запрещено.

— И как же обедать?

— Здесь.

— Чем? Я же не с кастрюлей супа сюда приперся. Я же вообще не думал, что сегодня придется пахать! И ты что, прослушал ту печальную историю о моем отсутствующем в желудке завтраке?

— По-моему, в твоей голове так же пусто, как и в твоем желудке, — выглянула из-под стойки мисс Метр в прыжке. — Сказали тебе, рабочее место покидать запрещено во время несения своих служебных обязанностей, тупица!

Я, мягко говоря, прихуел, и глаз за челкой невольно задергался. Но, решив не демонстрировать свое потрясение, пустил в ход игнор.

— Не понял. Мне показалось, или я слышал чей-то писк? Катсуми, ты ничего не слышал?

— Сначала бы имя его запомнил, а после подлизывался.

— Ну вот, снова…

— Если отец узнает, он тебя убьет, — показала мелочь мне язык.

— Отец? — повернулся я к волосатику и, тыча в сторону кухонной двери, вопросительно вздернул бровь.

Он просто ухмыльнулся, кивнул и продолжил усердно тереть другой стол.

Значит, дочка шефа. Ну зашибись…

— Отлично! — не стал я впадать по этому поводу в депресняк и решил превратить минус в плюс. — Тогда воспользуйся своим семейным статусом и отмажь нас как следует, дочурка, — схватил я за рукав «мой кошелек» и потянул к выходу.

Парень не шелохнулся:

— Извини.

Вот же баран!

— Ладно, — сделал я максимально трагичное выражение. — Не хотел говорить, но я… часто в обмороках лежу. Могу даже с голоду грохнуться. Честно. И это не лечится. А инвалидностью не признают, — почти прослезился, поверив сам себе на слово. — Если и отсюда из-за этой херни пнут, тогда я просто… я просто не знаю, как дальше жить, — поджал губы.

Глаза напротив наполнились тоской. Волосатик сдался:

— За углом есть пара торговых палаток. Там якитори готовят. Давай бегом.

Я на радостях сдернул ненавистный мне фартук и беспардонно швырнул его на идеально чистый стол. Рванул на выход, но затормозил. В голове вдруг прокрутились мои денежные счетчики и, как автомат в казино, выдали ряд нулей. Блин… В итоге сделал разворот и снова соврал:

— А еще у меня кретинизм.

— Заметно, — снова пискнула мелкота.

— Топографический! Я в пространстве не ориентируюсь вообще никак. Проводи, а? Пож-жалуйста… — дважды дернул я за рукав его рубашки, после сложил молитвенно руки и стрельнул в него блеском увлажненных глаз.

Волосатик помялся еще чуть-чуть, глянул в сторону кухни и, тяжело вздохнув, снял фартук.

— Та-атсуми… — укоризненно протянула девчонка.

— Мы быстро, Нана, — пошел он послушно за мной.

Я подарил ему нежную улыбочку, скорее в честь своего триумфа, чем в знак признательности, и показал мелкой язык.

Обогнув кафе и пройдя метров сто, мой «навигатор» кивнул в сторону небольших уличных лавок:

— Вон там, — тут же направил стопы назад.

«Стоять, лаве!» — прокричал мой голодный желудок, и я, как преграда, возник на пути «дезертира».

— Компанию не составишь?

Татсуми выдал короткий смешок.

— Знаешь, если ты взял меня с собой в качестве кошелька, то извини. Я не при деньгах.

«А он сообразительный», — сменил я свое выосхищение на упрекающий взор. Дылда достойно его принял и, обойдя меня по дуге, поплелся в кафешку. Вот, блин, и пообедали. Ладно, по хер. Я махнул на предателя рукой и потянулся на ароматы. От вида цыпленка на гриле по-щенячьи заскулил и чуть не заплакал. Витрина? Серьезно? Еще бы… Шашлыки были недосягаемы. Зато фрукты лежали на самом виду — бери не надо.

— Покупаем мандарины, апельсины, яблочки! Вкусные, сочные, высший сорт! Девушка, берите, не пожалеете!

О! Проблемы со зрением у продавца как нельзя кстати. Я заученно заулыбался и, пока шарил одной рукой где-то в корзине с мохнатыми персиками, второй незаметно спрятал за спину наливное, размером с мою голову яблоко. Ну, допустим... Слегка отстранился. И в развороте на сто восемьдесят градусов, перевел руку с добычей из-за спины по телу к животу. Но, сделав спешный шаг вперед, впечатался лбом в неожиданно возникшее на пути препятствие. Поднял взгляд и встретился с грустными знакомыми глазами, сейчас такими осуждающими.

Татсуми обхватил мой обед и осторожно потянул на себя:

— Верни на место.

— Нет. Это м-м-мое, — начал я сопротивление.

— Ты не заплатил, — дернул бойко.

— Представь себе, мне п-п-пофиг! Мой организм требует пищи! — вцепился я во фрукт второй рукой.

— Это незаконно, — легко притянул меня к себе вместе с яблоком, и я снова на мгновение приложился к его дурацкой горбинке лбом.

— Обмороки! — попытался я надавить на жалость.

— Закон, — не повелся волосатый.

— Не пустишь, я съем… твою руку. И даже забью на то, что обычно всякую гадость в свой рот не беру!

Дылда сощурил глаза, и от блеснувших в них искорок ярости я слегка ослабил хватку. Райский плод из моих рук вырвали и вернули на свое законное место.

— Жмот! — обиженно кинул ему в лицо и, обойдя, рванул прямо. Но пошатнулся, с трудом удержавшись на ногах. Меня поймали за шкирман: — Пусти, блин! — дернул я плечом, попытавшись высвободиться.

Татсуми негрубо, но уверенно подтянул меня к себе, и, как марионетку, поставил лицом к мясному прилавку. Взгляд мой упал на блондинку в зеленом чепчике. Узрев моего коллегу, она радостно запрыгала на месте и захлопала в ладоши, словно тюлень.

— Та-а-атсуми! Ура!

— Привет, Минако. Как дела… — лениво и не вопросительно протянул «страж закона».

— Теперь супер! Ты совсем не заходишь, — наигранно надула губы. Фу, какой ужас…

— Извини, дел невпроворот. Минако, можешь дать штучку? — указал пальцем на аппетитные якитори.

Я тут же внес поправочку:

— Две!

— Две. Я вечером забегу — оплачу.

— Без проблем.

Через минуту девица протянула нам мой обед. Взяв шашлык, Татсуми сунул мне под нос первую шпажку.

— Спасибо, Минако.

Я вцепился в угощение чуть ли не зубами и, впечатленный стремным флиртом, не удержался от глума:

— Да вы мачо, сэр, — громко прыснул и заметил поднявшийся уголок бледных губ. Волосатый покачал на меня головой как-то по-родительски и предпочел это не комментировать. — Класс! — оценил я вкус куриного шашлычка. Вместе с едой во мне появились даже какое-то чувство благодарности и желание поговорить: — За «жмота», кстати, прости. Это был не я.

— А кто же? — подал голос просветлевший волосатик.

— Голод.

— Мм.

— Обещаю, с первой зарплаты все отдам. Честно.

Если вспомню вообще. Всеми силами постараюсь забыть.

— Хорошо, Ичи.

— Ичи? — Пробежали по моей спине мурашки, и я невольно затормозил, сам не очень понимая свою на обращение реакцию. Кензи называет меня так постоянно. Может, дело в том, что это делает только он?..

— Что-то не так?

От пристального на себе взгляда я почувствовал легкое смущение и жар в щеках. Но придираться не стал:

— Да нет. Порядок.

До пункта нашего назначения я умудрился слопать один шашлык и готов был приступить к переработке следующей партии. Но резко передумал, оказавшись в кафе.

— Почему не на рабочем месте?! — погорланил на весь зал взбешенный босс.

Я удачно сжался в плечах за широкой спиной, надеясь, что грозное начальство меня не заметит, а может, еще лучше, вообще не вспомнит, кто я такой. Мой напарник посмотрел на шпажку в руках, после вбок на меня, а вернее на мое отсутствие рядом, и выдал очередной тяжелый вздох.

— Обедал.

— Я что, давал разрешение на перерыв?!

— Простите, шеф, — сложился парень пополам, и я вынужденно встретился с боссом взглядом.

— Новенький! Твоя очередь оправдываться.

— Я… я… он меня не предупредил, — не постеснялся я ткнуть пальцем в спину своего кормителя.

Крупная перебинтованная ладонь легла на бордовую физиономию шефа, сняла маску гнева, и он по-прежнему грозно, но как-то устало договорил:

— Еще раз подобное повторится — вылетите отсюда, как пробки от шампанского. Оба. А сейчас работать, теперь до 9:30, — развернулся и ушел.

— Уф-ф, кажется, пронесло, — выдохнул я с облегчением.

Татсуми медленно выпрямился, будто вырастая надо мной горой зла и ненависти, обернулся и, одарив меня тяжелым взглядом, сунул под нос второй шашлык, не решившись на выговор. Я, само собой разумеется, взял. Подошел к мелкой, протирающей полотенцем бокал, облокотился на стойку и словно указку направил на нее аппетитную шпажку.

— Эх ты, тоже мне «папина дочка». Даже отмазать, как следует, не смогла.

— Убери от меня свой розовый пятак, поганка вонючая, и не подпускай его ко мне на расстояние меньшее, чем пара метров!

От услышанного я обалдел, тут же скользнул рукой по переносице и увидел на кончиках пальцев краску. Блин, снова!

— И ввинти свой шампур, знаешь куда, гей-неудачник?! — получил очередной словесный тумак от глупой Кофеварки и попытался что-то сказать. Получилось довольно жалко.

— Сначала подрасти, мелкота, а после кидайся такими громкими словечками. — С гордым видом двинул в раздевалку, кое-как пряча чувство унижения, закрыв, но не до хлопка дверь. Стал неохотно запихивать второй шашлык не туда, куда посоветовала гомофобка, а в рот, слушая чужой разговор.

— Нана, это что сейчас было? Я тебя не узнаю.

— А, по-твоему, я должна молчать? Я не такая терпеливая как ты, Татсуми. Парень ведет себя по-хамски.

— Что, по-моему — то, так грубо он не выражался. И причин твоей личной агрессии я не улавливаю. А у него… стресс. Новая работа, новые люди, и он… не завтракал толком. Попробуй поставить себя на его место.

Это вот сейчас было довольно мило с его стороны и… глупо. Что за дурачок?

— А, по-моему, он просто свинья! И его розовый пятак это доказывает.

— Может, объяснишь, в чем дело?

— Просто мне не нравятся… такие, как он.

— Привыкай. Скоро меня здесь не будет, придется вам как-то уживаться.

Так. В смысле «не будет»? А я?.. Если уйдет этот, то поваром здесь… мне не быть никогда? И, значит, меня готовят на должность официанта, как свинью на убой? Потрясающе…

— Да этот слабак здесь и пары дней не протянет. Его бриллиантовые пальчики только и созданы, для того, чтобы разукрашивать свое противное рыльце.

— Нана.

— Да что?!

— Впредь выбирай выражения. Не стоит принижать людей, только потому, что их интересы не совпадают с интересами большинства.

— Я вовсе не это имела в виду… — пристыдилась девчонка.

— А прозвучало именно так.

— Прости…

До конца дня я упорно и старательно делал вид, что Кофеварки не существует, и стал как-то даже усерднее выполнять свои обязанности, одновременно борясь между бодрствованием и наплывающим сном. Но каждые пять минут обязательно забегал в туалет, проверяя цвет своего носа. К 9:20 я был готов рвать когти и, сидя за свободным столиком, не отрываясь, смотрел на часы. Вспомнил, что жрать дома нечего и окончательно пал духом. Но чуть взбодрился, заметив в руке Татсуми коробку с тортом. С кухни выглянул шеф.

Я жалобно протянул:

— Можно домой?

— Иди, — выдавил он без энтузиазма, не оборачиваясь. — Этот тогда сюда, остальные сам доставлю, — протянул волосатику исписанную бумажку.

— А аванс? — не сдавался я.

Полностью игнорируя мое существование, босс скрылся в кухне.

Непринужденно подойдя к стойке, я заглянул коллеге в глаза:

— Эй, у тебя, похоже, еще куча дел. Хочешь… я занесу деньги Минако?

Чужие бледные губы дрогнули в легкой улыбке.

— Не переживай, Ичи. Я сам.

— Ну, смотри. Просто хотел помочь и… отблагодарить…

— Отблагодарить?

— Ага.

Пауза.

— Хорошо. Возьми. И передай «спасибо», — протянул парень мне пару свеженьких, вытащенных из кармана форменных брюк, купюр.

— Окей. Не благодари, — попрощался я с ним взмахом бумажек в воздухе и с чувством частичного удовлетворения быстренько ретировался, радуясь, что на сегодня ужин я себе, считай, «приготовил».