Кензи
— Пошли, зайчик. Навестим твоего братишку, — услышал я отдаленный знакомый голос, попытался въехать в сказанное и усилием воли вытянул себя из виртуального гипноза.
Братишку? Точно, у меня же есть брат.
Щелкнув на геймбое паузу, я хрустнул затекшей шеей, подвигав головой туда-сюда, и заметил, как какой-то дистрофичного вида блондин поставил на барный стол размером с тостер черную коробку. Кажется, это мой парень. А он ничего…
— В кафе? — вспомнил я, где зависает Ичи, а заодно и как его зовут. Голова наконец-то заработала.
— Агась.
Буквально отодрав свою несчастную задницу от дивана, я встал на затекшие ноги, проковылял к стойке и заинтригованно проголосил:
— Итак, внимание! Вопрос: что в черном ящике? — взял коробку и наподобие рождественского подарка встряхнул ею возле уха, за что сразу же получил по башке. — Ауч!
— Осторожно, дурачок! Сломаешь же! — нервно выхватил Сеито секретный объект у меня из рук и погремел своими костями в направлении выхода.
— Психушка, — тихо прошипел я ему вслед. Потянулся за этим стручком в лифт, не став его пытать, и ткнул кнопку «первого», напомнившего мне удручающий факт — до дня адских мук осталась неделя, одна. А мне даже половину от рекорда не удалось пока набрать.
Понимая, что судьба моей упругой, кажется, уже предрешена, я решил сделать последнюю попытку спасти ее неприкосновенность: сунул игрушку в карман кенгурухи и нажал на панели управления «Стоп». Лифт завис где-то в районе тринадцатого. Сеито оторвал взгляд от мигающих под потолком красных цифр и вопросительно изогнул на меня темную, как его убогий пробор, бровь.
— Ты чего?
Я подступил к нему впритык, положил ладони на талию. Скользнул одной рукой за спину и, переместив ее на задницу, тесно прижался бедрами к его. Легко коснулся аппетитных губ своими.
— Ха! Что, процесс не идет? — Искривился «утиный» рот в издевательской улыбочке.
— Это ни при чем. Просто я по тебе соскучился. Хочу сделать тебе приятно. Здесь… Сейчас… — Вновь нежно поцеловал.
— М-м-м, звучит соблазнительно. — Игриво сверкнули его глаза. — Ну, тогда действуй, детка.
Подарив мягкое прикосновение сладким губам, я опустился коленями на пол и потянул металлический бегунок молнии на его неизменно в облипку джинсах вниз; спустил соблазнительно выглядывающую из-под денима широкую резинку модных боксеров и высвободил из слоев ткани любимый «чупа-чупс». Облизнув губы и промычав чисто для атмосферы, скользнул кончиком языка по наливающемуся кровью члену вдоль и обратно и нежно заработал рукой. Милый выдал протяжный стон. Замечательно!
Забрав в рот напряженное достоинство, я со смаком обсосал сочную головку и сделал плавное движение головой вперед. Почувствовал сладкий привкус на языке, наверняка воображаемый, слегка ускорил темп и щедро взял любимого глубже, дав своей руке немного отдохнуть. Где-то над моей головой снова послышался выразительный стон. Наверняка милый смотрит. Обожает наблюдать. Это безумно его заводит. И это безумно заводит меня…
Все же осознавая тот факт, что нахожусь не дома, и стоило бы приблизить неминуемый оргазм, я заработал головой чуть энергичнее, но резко затормозил, когда почувствовал неприятный бойкий в меня толчок.
— М-м-м?! — возвел на потерявшего страх и совесть грозный взгляд. Встретился с нахальной ухмылкой и взял профилактическую паузу, как бы намекая, полегче бро. После чего снова, но уже не так уверенно, продолжил сосать.
Пощекотав мою макушку рукой, милый скользнул к моему затылку шаловливыми пальчиками и сжал волосы в кулаке. Я насторожился. Как оказалось, не зря. От его очередного грубого толчка, мои глаза полезли на лоб. До горла, сука! Выебать решил, мудак! Придушу!
— Работай, красавец! Не тормози…
— М-М-М-М?! — Бесит!
Вцепившись ладонями в костлявые бедра, я сделал жалкую попытку его отстранить, очень стараясь не сомкнуть челюсти и не прибегать к физическому насилию хотя бы с моей стороны. Не добился ровным счетом ничего и просто протестующе замычал, ухватив его за адски напряженное за моим затылком запястье. Ебет до рвотных рефлексов, сука! Ну просто полный распиздос!
— Зай, не мычи, а то как-то… щекотно…
Щекотно? Щекотно, блять?! Охренеть! Ну все! Отгрызу, мудак!
— И только попробуй воспользоваться зубками, я на тебе тогда так оторвусь… Угадай с трех раз, чем я воспользуюсь?
В голове страшной и пугающей мыслью пролетела розовая ракета. Я представил, как лихо мчу на ней на Марс, и беспомощно опустил руки. Ну вот на хера я связался с этим дебилом? А ведь брат меня сразу предупреждал…
Сделав последний грубый рывок, изувер обильно кончил. Убрал ладонь с моей тупой башки и, задыхаясь от наслаждения, откинулся спиной на зеркало позади. Я собрал с губ все до последней капли с намерением выхаркнуть его добро ему же в рожу, но передумал, как только поймал ненормальный взгляд.
— Глотай, — приказал извращенец надменно, и я подчинился, как жалкий идиот. Поднялся молча, обиженно отвернулся к дверям и отжал проклятую кнопку лифта. Козел! Неделю с ним разговаривать не буду! Пусть со своим вторым ублюдским «я» общий язык сначала найдет!
«На хуй!» — послал его мысленно и категорично, но, почувствовав его ладонь в районе моего паха, ошарашено вылупил глаза. Чужая рука нащупала мой напряженный член, над ухом раздалось противное хихиканье.
Вот же мудло!
Меня тут же развернули за локоть, повисли на шее и присосались к губам, будто ничего такого не было. И снова я повиновался. Люблю садюгу и ничего не могу с этим поделать.
— Ну ладно, детка. Не обижайся. Я позволю тебе мне отомстить, — Сеито потянулся к панели управления и нажал притягательное «Стоп». Малыш покорно опустился передо мной на колени, красные цифры под потолком показали семерку.
Ичиро
— Татсуми, — произнес шеф всего лишь его имя, и мою руку, держащую нож, одолела трясучка. Я решил превратить минус в плюс и, сменив инструмент венчиком, занялся приготовлением меренги.
— Да, шеф.
— Как новенькая?
— Справляется.
— Завтра паренек подойдет. Его тоже простажируй.
— Хорошо.
— Ты когда решил рассчитаться? — заставил шеф меня одеревенеть. Теперь венчик застыл в воздухе.
— В среду.
— А улетаешь?
Почувствовал я резкий упадок сил и отставил миску с белком в сторону.
— В четверг.
— Жаль. Если передумаешь, говори. Заказов становится больше. Я точно повышу оклад.
— Мм.
Дверь кухни мягко затворилась. Я, храня молчание с вечера субботы, впервые за два дня с кем-то заговорил:
— Татсуми улетает?
Шеф кратко кивнул.
— Куда?
На меня кинули строгий взгляд — я снова непозволительно болтаю на кухне. Тут же сделав виноватый вид, пододвинул к себе посудину с яйцами и принялся ножом взбивать белок…
— Домой, — неожиданно проявил босс снисходительность. — На Окинаву, кажется.
— На Окинаву? — добило меня кажущееся таким непреодолимым расстояние. — А как же… его девушка?
— Разве у него есть девушка?
— Ну да. Она, — указал на дверь лезвием, вспоминая стоящую сегодня на кассе соперницу.
— Новенькая? Кто тебе сказал?
— Ваша…
— Нана? — подался шеф ухом ко мне, после чего закатил к потолку глаза выразительно. Как-то укоризненно причмокнул краем губ и, чуть обождав, произнес: — Вряд ли.
— Как? — обессиленно уронил я руки по швам.
— Эмоции? — напрягся шеф.
Я тут же послушно вернулся к работе, понял, что творю какую-то дичь и, пододвинув разделочную доску с недорезанным на ней лимоном, взял венчик…
Черт!
— Я в норме, босс
— Никаких эмоций. Мне не нужны на кухне полеты в облаках. Не можешь…
— Да могу я все!
— Одна оплошность, и смело принимайся искать другую работу.
— Понял.
— Кафе всегда будет стоять в твоей жизни на первом месте. Если ты к этому не готов, тогда ищи альтернативный вид деятельности.
— Хорошо.
— Клиенты, заказы, рецепты — двадцать четыре на семь.
— Сколько, говорите, вы уже тут пашете? — не выдержал я этого бесконечного нравоучения.
— Двадцать лет.
— То-то я гляжу, с вашим расписанием вы Нану умудрились состряпать.
— Это был отпуск, — просквозило в чужом голосе напряжение.
— Ну-ну, действительно ни о чем не думали, когда к ее матери клинья подбивали. Прямо по наследству передалось.
Шеф грозно отложил лопатку для крема. Поняв, что мне и так конец, я разошелся:
— Эмоции на кухне? А не пробовали деятельность сменить? Ой! Вы же уже это сделали! Точно, это вы в «Онигокко» по полной отрываетесь. Сложно же целыми днями держать все в себе.
— Вон. В зал. Немедленно.
Дурацкий лимон полетели в большую металлическую с невзбитыми белками миску, я же — обиженно в направлении двери.
Проигнорировав с утра очередную попытку Татсуми все мне объяснить, я поспешно скрылся на кухне, дав себе обещание сосредоточиться на работе. Постарался выкинуть из головы бессмысленные переживания, детские обиды, подростковые страхи, воспоминания о прошлом, но снова поддавшись эмоциям, все благополучно просрал. Задержался в раздевалке не без причины, глупо понадеявшись, что сейчас меня проведают, поинтересуются моим состоянием и мы с Татсуми все спокойно обсудим, просидел минут десять в полном одиночестве и никакущий вывалился в зал. Попытался пересечься с Татсуми взглядом, получил вполне себе заслуженный игнор и обессиленно упал башкой на мраморную у кассы стойку. Устав гадать, кто кого когда обманул, я измученно взглянул на мисс Радужный Единорог и тихо вопросил:
— Вы встречаетесь?
— Э… С кем? — растерянно захлопала она своими наращенными до голубых бровей ресницами.
— С Татсуми.
— Что? Нет.
— А хотела бы?
— Э-э… Да у меня вроде бы есть парень, — скривила губы в усмешке и отошла готовить раф.
— Черт, — осознал я свою никчемность в полной красе, проклял мелкую и, забрав меню, пополз к двери. Склонился на автопилоте при звоне колокольчика, убито протянув: — Добро пожаловать. Вам столик на… — выпрямился и получил новую порцию боли. На входе стояли две… нет, три причины моих очередных адских мук — брат, извращенец и его ухмылка.
— Ай-й-й! Какой же ты миленький в этом фартучке! — заверещал блондин в приступе восторга на весь зал и запрыгал на месте, как кенгуру-анорексик. — Да еще и без линзиков. И без краски. Ла-а-апочка! — затрясся в умилении, заставив меня всполыхнуть.
Поднявшись с постели с утра, первым делом я схватился за новенькую, купленную еще вчера, пару цветных линз. Сунул их в глаза, взглянул в зеркало, понял, что спрятать за красками жалкого обманутого мудака не выйдет и, вынув, просто напялил первое, что попалось под руку. Забил на марафет и, больше не желая себя видеть, вышел из дома.
Сейчас из-за своего неприглядного вида мне было жутко не по себе. Я отвернулся и заметил улыбку Татсуми, с интересом осматривающего моих гостей. Ну хоть что-то…
Брат, до этого пялившийся в какую-то электронную хрень, наконец-то поднял голову и, узрев меня, нескромно захохотал на весь не зал, а район:
— ПХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!
Во дебил.
— Ясно. Столик на одного. Потому что тебя я сейчас прикончу.
Кензи тут же успокоился и вытер рукавом толстовки проступившую в уголке глаза слезу:
— Сорян. Просто себя увидел в таком наряде. Фух, — выдохнул и снова опустил голову, будто ничего такого не произошло.
Я проводил придурков к свободному столику у туалета и, шлепнув перед ними меню, сел на стул.
— Так-с, во-первых, Кензи! Ты охренел меня динамить?!
— Ниче я не динамил. Тебе ж отвечали, — продолжал судорожно тыкать на кнопки… о боже, геймбоя.
— Ага, посылали куда подальше, когда я с голоду подыхал.
— Ну, ты не выглядишь истощенным.
— Слегка измученным, — вклинился Сеитоши.
— Вот да, — кинул Кензи на меня беглый взгляд. — Ты че, ревел?
— Что? Нет! Дурак, что ли?!
— Он стопудово ревел.
— Так! — бухнул я рукой по столу протестующе и попытался перевести тему: — Это еще что за старье?! — неприязненно поддел край приставки пальцами.
Брат поднял голову, и, вытирая влажные ладони об свои широченные портки, гордо произнес:
— Это не старье, чувак, это ретро! — кинул мне распальцовку, снова уставился в игрушку и принялся активно ею скрепеть.
— Ты бы еще себе тамагочи завел, кретин.
— Да он сам как тамагочи, — скорчил физиономию Сеитоши, осуждающе уставившись на этого «торчка». — Только и делает, что ест и спит. Ну, я еще за ним его «дерьмо» подгребаю.
— И на какой он у тебя жизненной стадии? «Глубокое детство»?
— Не. «Глубокая задница». Заебись, короче. Гы, — решил, видимо, напомнить братишке о его нелегкой участи. — Ащщ! — получил под столом удар по ноге от все-таки еще воспринимающего реальность Кензи.
— Значит, из-за вот этой вот фигни братцу все это время до меня дела не было?
Сеито лукаво приподнял бровь и разъехался в своей мерзопакостной ухмылке.
— Кензи, ты вообще понимаешь, что тебя в очередной раз нае…
Блондин стрельнул в меня строгим взглядом и предупредительно сухо кашлянул в кулак. Я умолк.
— Ладно, — махнул на брата рукой. Сами разберутся. Посмотрел на черный куб на столе. — Что в коробке?
— Неважно, — отрезал Сеитоши и подался ко мне впритык. — Серьезно, ревел? И кто тебя обидел?
— Ты!
— Но я же… его люблю. Смирись уже. Сколько можно жалеть об упущенных возможностях? — разыграл блондин представление.
— Ты идиот, — заключил я.
— Захочешь поговорить, я к твоим услугам.
— Да я быстрее землю буду есть.
— Кстати, о птичках! Что посоветуешь взять? — открыл Сеито меню.
— Банановый штрудель из рисового теста. Бери, не пожалеешь. После еще двое суток будешь вспоминать.
— Шутник.
— Не понял юмора, — подал голос Кензи.
— Скоро поймешь, — пояснил лукаво блондин.
— Чувствую, это как-то связано с моей задницей.
— Соображает… — наградил бойфренда сомнительной похвалой, а после замер взглядом на чем-то интересном за моими плечами. — Уау!
— Что? — испуганно обернулся я и не увидел ничего сверхъестественного.
— Дай-ка угадаю, причина твоих страданий? — указал пальцем на… Татсуми.
Меня кинуло в жар. Я сбавил тон, перейдя на шипение:
— Чего?!
— Где? — заинтригованно вскинулся Кензи. — Уау!
— Да хорош! — двинул я в его направлении ногой под столом. Не дотянулся. Проныра вовремя отреагировал.
— Ты знал, что ему нравятся волосатики? — обернулся на брата блондин.
— Я даже не знал, что МНЕ нравятся волосатики.
Парочка дружно захихикала, я показал свой фирменный оскал:
— Бр-р-рат!
— Вы мутите? — не унимался Сеитоши.
— Да с чего ты вообще взял, что он гей?
— Он не гей. Он би. Сто процентов.
— Чего? Но откуда ты… — шокировано вылупил я на блондина глаза.
— Это у него суперспособность. Никогда не ошибается, — пробубнил брат, снова посвятив себя игрушке.
— Мда, уж… И что, реально считаешь его симпатичным? — поинтересовался я как бы между прочим, забив на идиотские суперсилы белобрысого суперпридурка.
— Да он красавчик! — разулыбался Сеитоши, уничтожив мое настроение окончательно, чего я скрыть, естественно, не смог.
— Понятно…
— Что? Я ответил неправильно? — явно растерялся блондин и сдвинул озадаченно брови.
Пока я осознавал, что неравнодушен к человеку вообще не моей категории, и рисовал в голове страшные картины расправы над Сеитоши, в стороне послышался неожиданный звон бьющегося стекла и следом гнусавым мужским голосом возмущение:
— Блять, ну класс, похавали, называется! Ты в курсе, сколько это стоит, рукожоп? Да тебе здесь лет пять пахать придется, чтобы столько заработать! — провопил обиженный посетитель с явно лишним элементом на его идеально выглаженных штанах, одним из лучших творений шефа, «Притяжением».
— Прошу прощения, — согнулся Татсуми пополам, уверен, мысленно сочувствуя именно пирожному.
— Да похуй мне на твои извинения! Ущерб давай возмещай!
Буря негодования поднималась в моей груди вспененным в закупоренной бутылке игристым, я сделал медленный вдох и очень постарался не отправить в голову крикливого мудака стоящую рядом сахарницу. Словно прочитав мои мысли, Сеитоши отодвинул солонку на противоположный край столешницы.
— Я оплачу вам химчистку, — пошел Татсуми на компромисс.
— Какая химчистка? Тут свидетелей ползала. Не выплатишь ущерб, заявлю на всех сотрудников кафе.
Короче, все, он меня достал.
Выйдя из-за стола весь на нервах, я уверенно подступил к неадеквату и влез между им и Татсуми. Скрестил руки на груди надменно и угрожающе прошипел:
— Слышь, ты, жопа с ручкой, заткнулся и уебал отсюда, пока не получил моего фирменного блюда под названием «Пиздюли».
— Чего?! — схватил меня за грудки быдло-сан и рывком подтянул к своей противной физиономии.
Кензи
— Слушай, детка. Там судьба твоего братишки решается, помочь не желаешь?
— Не могу, мазафака! У меня тут своя судьба решается, — лихорадочно продолжал я набирать недостающие для победы очки.
— Не, я, конечно, могу вмешаться и сказать, что брючки у обдиралы — откровенная паль, но мне так интересно посмотреть, чем все закончится.
— Вот и не лезь тогда.
— Думаешь? Ну окей.
— Погодь. Че-че ты сказал?..
— Говорю, интересно, у них тут есть сладкий попкорн?..
Ичиро
— И что? Врежешь мне? Ну давай, свидетелей ползала, — захихикал я издевательски.
Псих раздраженно скрипнул зубами, а в следующую секунду жалко застонал.
— Так делать нехорошо, — помахал Татсуми у чужого носа вытянутым пальцем одной руки, второй больно сжимая достоинство неудовлетворенного и, кажется, уже навечно, посетителя.
— Пус-с-сти, с-с-сука… — засипел грубиян.
Убрав руку от чужих причиндалов или от того, что от них осталось, Татсу взволнованно на меня обернулся:
— Ичи, ты в порядке?
— Сзади! — донеслось со стороны туалета, и в следующее мгновение я шокированно прикрывал рот рукой.
Сжав кулак горе-драчунишки, Татсуми отвел его в сторону и мощным ударом головы припечатал мужика в нос. Я вытаращился на моего супергероя во все глаза и с трудом сдержался, чтобы фанатично не повиснуть у него на шее.
Пока неадекват скулил и угрожал нам вызовом полиции, пытаясь остановить бегущую по подбородку кровь, клиенты хором ахали, а на заднем фоне раздавались жидкие аплодисменты, с кухни вылетел разъяренный шеф:
— Немедленно прекратите! Татсуми! — подбежал управляющий к парочке жертва-нападающий. — Все! Отработал свое! Свободен! — указал на выход трясущейся из-за негодования рукой.
Татсу пристыжено потупил взгляд, послушно снял фартук, аккуратно положив его на стол, а после молча вышел наружу.
Я окончательно вскипел:
— Шеф, вы прикалываетесь?! Этот мудак первый начал!
— Лучше заткнись и займись делом. С сегодняшнего дня привыкай пахать за двоих.
— Знаете, че, шеф? — сжал я в бешенстве кулаки, хотел было перейти на шантаж, угрожая боссу заявлением в полицию за попытку изнасилования. Кое-как сдержал порыв поступить по-скотски и, подумав о Татсуми, мирно произнес: — Да идите вы.
Положил свой фартук рядом с другим и покинул кафе, кажется, уже безвозвратно. Осмотревшись по сторонам, увидел удаляющуюся высокую широкоплечую фигуру и уверенно ее нагнал:
— Эй, Татсуми! Стой!
На мой зов не отреагировали.
— Подожди, — старался я не отставать. — Да стой же! — необдуманно коснулся напряженного запястья.
От моей руки рывком отмахнулись и в развороте вперили в меня яростный взгляд. Я машинально сделал испуганный шаг назад, отдернув ладонь, словно обжегшись, понял, что сам виноват в таком к себе обращении и несчастно промямлил, смотря на асфальт:
— Извини меня. Ладно? Это все мелкая… Сказала, что ты и мисс Единорог встречаетесь, и поэтому я вчера психанул.
Пауза показалась мне вечностью. От затянувшегося молчания захотелось повернуть время вспять. А после мне наконец-то ответили. Правда вопросом:
— Почему «Единорог»?..
— Ну… Потому что «Радуга» звучало бы слишком нежно.
Татсуми беззвучно усмехнулся — просто резко выдохнул через нос, подступил ко мне чуть ближе и, не касаясь, произнес:
— Ты точно в порядке?
— Сейчас да. А ты? — поднял я на него глаза.
На меня смотрели с привычной нежностью. На нешироком лбу сияло красное размером с мячик для пинг-понга пятно.
— Все хорошо, Ичи. Не надо было тебе встревать. Давай вернемся, и я все объясню боссу.
— Зачем? Он же специально тебя выпроводил, чтобы тебя в полицию не загребли. Сто процентов! — На самом деле — одна десятая. — Позже вернемся. Не переживай, — уже заговорил как он. — Как твой лоб?
— Ерунда.
— Больно, наверное, было?
— Вообще ничего не почувствовал.
— Ему…
Смешок.
— Это было очень круто.
— Ничего крутого.
— Потому что так делать нехорошо?
Кивок.
— Чем займемся?
— Займемся?
— Ну да. Ты же выбил нам выходной!
— Хмм… — Смятение. — Рюкзак в кафе. Вещи тоже. И… тысяча йен при себе. Боюсь, я даже предложить тебе ничего не смогу.
— А у меня с собой, — вытянул я из брюк телефон с наличкой под чехлом и брелок с ключами из другого кармана. — Идем?
— Куда?
— На чай. Так уж и быть, своим сегодня угощу.
***
Кензи
С трудом различая бледные, почти сливающиеся с фоном фигурки, и упорно стараясь не моргать вообще, я перепрыгивал взглядом с исчезающих с экрана линий на количество набранных очков и судорожно дрыгал коленом. О черт! Осталась пара тысяч! Ну давай же! Мы сделаем это, малыш! Вперед!
От пронизывающих меня волнения и азарта, ладони страшно взмокли, сердце в груди запрыгало так, будто меня настигает потрясающий оргазм. Еще пятьсот очков!
Линия исчезла…
Четыреста…
Нужная фигурка! Йес!
Триста!
Следующая — палочка! Палочка! Ура-а-а!
В преддверии освобождения, я растянул губы в победоносной улыбке и запереживал вслух:
— Еще немного! Давай! Ну же! Да здравствуют активы! Выкуси, извращ… Э?..
Моя параша в одно мгновение сползла с лица, и все позитивные мысли исчезли вместе с изображением на экране.
— НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ! — проорал я на все кафе так истошно, что, кажется, задрожали витрины.
Батарейка, сука, села.
— Ты знал, — поднял я голову и встретился с коварной ухмылкой напротив.
— Я догадывался, — мурлыкнул мой мучитель и послал воздушный поцелуй моей заднице.
— Ай, мазафака. Ну, все, хватит с меня. Хуй с ней. Забери, на фиг, — пихнул я геймбой ему в грудь.
— Это будет незабываемая ночь, детка, — подмигнул Сеито мне кокетливо и по-хозяйски сжал тощими пальцами мое до сих пор трясущееся колено. Ну не садюга, не?
Обижаться я не стал, сам дурак, к тому же шанс мне предоставили безвозмездно. А мгновение спустя вообще забыл о своем проигрыше: обернувшись через плечо на приближающегося к нам владельца забегаловки, Сеито засветился так, словно перед ним стоял голый я, и, оторвав зад от стула, поспешил мужика… приобнять?
Дав в качестве утешения уделанному клиенту какую-то красную карту и сказав, что это билет на персональное фееричное незабываемое шоу, мужик извинился за концерт перед каждым зрителем в отдельности, презентовав посетителям халявный шоколадный мусс. После чего закрыл кафе, скрылся из виду и вернулся к нам уже переодетый в повседневное: верх — голубая с повернутыми рукавами идеально выглаженная рубашка, низ — строгие серые брюки и ботинки с узким длинным мыском.
— Рад видеть. Давно не заходил, — произнес мужик располагающим к себе тоном приятного голоса.
— Сидел на диете, — смешливо пропищал мой.
— Кажется, ты пересидел, — обвели Сеито хмурым взглядом с головы до пят. — Может, десерт за счет заведения?
— Да! Только можно что-то легко… выводящееся, если ты понимаешь, о чем я…
— А-а-а! — неожиданно дошло до меня, в чем соль бананово-рисового штруделя. — Я понял! — победоносно щелкнул пальцами у себя над виском.
— Я заверну тебе с собой пудинг.
— Класс!
— А твоему спутнику? — посмотрел мужик на меня.
— Ой, точно. Прости. Знакомься, мой самый сладкий десерт — Токояма Кензи.
— Серьезно?.. Поздравляю, — как-то неоднозначно поднял мужчина темную бровь. А после протянул ладонь приветственно мне: — Нагаи Кента.
Я встав и поклонившись, ответно пожал:
— Рад.
— Черт, будто и не уходил, — усмехнулся, судя по всему вспомнив Ичиро.
— Они вообще не похожи, — решил уточнить мой.
— Ну да, тот что-то с чем-то, — округлил Кента-сан строгие глаза, и мы дружно уселись за столик.
Идиллию прервала непрошеная гостья: под потолком мелодично звякнул металлический колокольчик, в кафе вошла девчушка лет десяти. Увидев нас, она неожиданно озарилась очаровательной улыбкой и совсем неожиданно завизжала:
— Дайски! Ты здесь! Ура-а-а! — кинулась в раскрытые для нее объятия.
— Обезьянка моя, привет! — легко подхватил ее на руки Сеито и, радостно вскочив, закружил в воздухе.
Прелесть. Уверен, милый был бы просто отличным отцом. Эх…
— А у меня для тебя подарочек, — обрадовал мой мелкую.
— Ты правда достал?
— А ты во мне сомневалась?
— Никогда! — чмокнула его в щеку и, опустившись на пол, попыталась сцапать со стола черный бокс. Не успела. Кента-сан оказался проворнее.
— Пожалуй, пока побудет у меня, — пододвинул коробку к себе. — Получишь, когда перед Токоямой объяснишься.
— Ну пап! Я ничего не сделала!
— Уверена? А что это за фантастическая история о Татсуми и новенькой?
— Вот же ябеда! — обиженно сложила руки на груди и обвела вдруг меня неприязненным взглядом, напоследок показав длинный язык. Че за херня?
— Он не ябеда. Он задал мне невинный вопрос, а выводы я уже сам сделал. Извинись, а после заберешь.
— Хорошо, — буркнула в пол пристыжено и водрузилась на колено моей любви.
— То-то же. Мне надо заглядывать внутрь? — перевел Кента-сан взор на Сеитоши.
— Ничего противозаконного. Девять с плюсом. Все окей, — показал он пальцами ноль.
— Хорошо. Тогда вопрос про билет остается актуальным: почему она, и где второй?
— Второй? — растерялся Сеито. — У меня только один был, — покосился на покрасневшую девчонку.
Та вынужденно призналась:
— Татсуми забрал. Я попросила его тебе не говорить. Пожалуйста, не наказывай его. Это я виновата.
— Ути, — заумилялся мой благоверный, прижавшись щекой к девичьей макушке.
— Ясно, — помотал головой на дочку Кента-сан. — Эх, хороший парень все-таки. Жаль, что один на миллион.
— Волосатик-драчунишка? — озарился и уточнил Сеито.
— Он не драчунишка, — запротестовала мелкая. — Он даже мухи не обидит.
— Да сьто ты говорись, — стиснул девчонку крепче. Она ответно его обняла и снова показала мне язык. Бесит. — Ладно, Кента. Извини, что втянул в это малышку. Как-то жаба душила покупать билет за свой счет. К тому же, в качестве извинений и благодарности я прислал тебе голубоглазую куколку.
— Н-да уж. Та еще благодарность, — снова помотал головой Кента-сан.
— Но ты же искал помощника на кухню. А мальчонка охрененно готовит. Не думал, что ты возьмешь его на должность официанта.
— Пришлось. Я не готов был перевоспитывать еще одно дитя. Мне и этой достаточно.
— Пфф! — нескрываемо фыркнула малолетка, явно подтверждая папочкино утверждение.
— К тому же парень был в клубе. Я хорошенько поразмыслил и решил, что кое-кому кое с кем не помешает наладить контакт…
— Так. Кажется, я чего-то не улавливаю. Давай, Кента, рассказывай. Я хочу знать все…