— Ну что, куколка, напудрил носик? — хмыкнул Хаск, когда летящей походкой, стуча тонкими каблуками по мраморному полу, к нему подпорхнула местная дива, сегодня разодетая в какую-то сверкающую дрянь с грудой меха на плечах. Изящно разворачиваясь, Энджел приземлился на подлокотник кресла, очень целенаправленно выставляя бедро так, чтобы его видели все. Особенно Хаск. Ему вся эта красота разве что в нос не упиралась.

Не растерявшись, он тут же провел по пушистой ноге когтями, добрался до края сапога, подразнив, скользнул под лакированную кожу. На это действо голодным взглядом уставилось, как минимум, три пары глаз его ВИП-гостей, которых он уже час развлекал игрой в покер. Возможно, еще пара официантов и бедняга Джо, который невольно увидел сцену из-за стойки в общем зале и тут же спешно отвернулся.

Энджел соблазнительно взмахнул накладными ресницами и, полуприкрыв глаза, погладил перышки на крыле у Хаска, заставляя его легонько дернуться — вообще-то там было чувствительное место, но показывать он этого, конечно же, не собирался.

— Какую крошку ты себе отхватил.

Лениво протянул один из оверлордов, попыхивая сигарой. Он и его братия лениво развалились на диванах напротив Хаска так, словно это он был у них в гостях, а не наоборот. Высокомерные мудаки. Их спасало только то, что с них с завидной регулярностью можно было вытягивать бабки и новые души.

Энджел тут же едва ли не в бараний рог свернулся, показывая, какая он крошка и посылая им воздушный поцелуй. Хаск вздохнул и обхватил его пальцами за талию, удерживая на месте — свалится еще с этого подлокотника, повеселит всех, наркоша упоротый.

Где-то на краю сознания мелькнула мысль: его красотка была ужасно тонкой, и длинные острые когти на руках Хаска легко сомкнулись, как клетка. Идея была настолько соблазнительной и настолько будоражащей, что ее срочно пришлось отложить подальше — не хватало еще тут слюни распустить.

Он взглянул на свою детку. Тот почти растерянно хлопал глазами и смотрел ровно туда же, куда он сам секунду назад. В розовых глазах похоть мешалась напополам с недоумением. Микс, надо сказать, был забавный, но что именно там могло быть непонятным, Хаск так и не уловил. Очевидно же, что у них были схожие кинки, что уж тут открещиваться.

— Отхватил, — наконец, ответил он самодовольно и стукнул пальцами по столу. — Чек.

— Сколько хочешь за него? — включился в разговор второй оверлорд и повторил движение Хаска, подтверждая ставку.

— Бесценный, на его душу не играю, — безапелляционно заявил он и подтянул Энджела поближе, усаживая себе на колени.

Тот охнул, а потом, быстро сориентировавшись, обвил двумя руками Хаска за шею, и еще одной стащил стакан с виски со стола и сделал глоток. Кубики льда звонко стукнулись о стекло, и оверлорды замерли, предчувствуя бурю. Они ни разу не видели, чтобы кто-то позволял себе притронуться к алкоголю их хоста.

— Эй, я уже говорил тебе, не трогай мой стакан, — неожиданно миролюбиво и устало, так, словно это происходило по несколько раз на дню, закатил глаза Хаск и ущипнул Энджела за мех на груди, распушая его.

— Ну я немножко, папочка, — нетрезво хихикая отозвался тот и соблазнительно вытянул ногу, по которой Хаск — равно как и все его гости — моментально прокатился жарким взглядом, а после скользнул рукой к всеобщей зависти присутствующих.

— Даже немножко. Еще раз, и пойдешь в общий зал шушеру развлекать, — он раздраженно проехался по полоске розового меха на бедре и дернулся, чтобы перевернуть непослушную принцессу задницей кверху и отшлепать.

— Нееет, ты не поступишь со мной так. — со стоном-смехом выдохнул Энджел, уже знакомый с угрозой, и задергался, выгибаясь и уходя от прикосновений.

Глаза собравшихся подернулись пеленой, они разве что стол не заливали слюной и не начали групповую дрочку только потому, что руки были заняты картами.

— А за ночь сколько? — совершенно не скрывая голодный подтон, спросил первый, подаваясь вперед. Он протянул зеленую лапищу и поймал затянутую в кожу руку и поцеловал ее… облизал точнее. Мерзко и слюняво.

В розовых глазах мелькнуло отвращение, Энджел отдернул руку, но соблазнительная улыбка не дрогнула. Хаск — единственный, кто заметил, как тот лихорадочно вытирает ладонь о диван. Ух, вычесть бы у него это дело из зарплаты.

— Уууу… секси. — прочирикал Энджел, стреляя взглядом. — А за ночь…

— …его надо у меня выиграть. — отрезал Хаск, подтягивая того ближе к себе, Он снова затолкал его назад на подлокотник и собственнически прикрыл крылом.

В том, что наркоша под кайфом сможет принять какие-то адекватные решения, он сомневался, поэтому пора было брать дело в свои руки. Эти оверлорды, если дотянут свои отвратительные лапы до его крошки, только измотают его и сделают больно. Не выйдет.

— Играем. — хором ответили три голоса.

— Эй, ты охренел что ли? — немедленно возмутился Энджел, дергая Хаска за плечо.

— А ну цыц, — ухмыльнулся Хаск, разыгрывая ленивую развязность. — Ты же сам хотел, чтобы тебя щупали все, кому захочется. Даже играл со мной на это дело. Я, так и быть, предоставлю тебе такую возможность.

Он даже не соизволил обернуться и взглянуть на возмущённую принцессу: и без того знал, какое ошалевшее выражение там его ждет. На лице расползлась мерзкая ухмылка: месть — блюдо, которое подается холодным, и у него, наконец-то, появился шанс отыграться за позорный проигрыш несколько недель назад. Пусть теперь нахальный говнюк понервничает и попотеет, пока Хаск развлекается за его счет.

— Да как ты!.. — начал было Энджел, спрыгивая с подлокотника и вставая перед Хаском.

Оверлорды дружно облизнулись, когда перед ним замаячила едва прикрытая сверкающей тканью задница во всей ее красе. Так было даже лучше: чем больше они его хотят, тем дороже можно будет продать ставку.

— Я. Сказал. Цыц. — с угрозой в голосе рявкнул Хаск, перебивая угрозу на полуслове. — Я не помню, когда разрешал тебе со мной спорить.

Розовые глаза вспыхнули огнем чистой и незамутненной ненависти, но варежку Энджел захлопнул, явно знакомый с тем, когда лучше заткнуться в разговоре с тем, кто держит в руках его душу.

— Мудак, блять, — тихо прошипел он и, демонстративно развернувшись, направился к выходу из ВИП-зоны, виляя бедрами так, что оверлорды едва не посворачивали шеи, наблюдая за ними, как за маятником.

— С чего это ты решил, что тебе можно просто так встать и уйти? — хмыкнул Хаск.

Он повел пальцами, и к восторгу гостей, вокруг тонкого запястья, увешенного браслетами, обвилась сияющая золотая цепь. Хаск дернул ее конец на себя, заставляя Энджела споткнуться и, тихо матерясь, вернуться к креслу.

— Будь хорошим мальчиком, заткнись и присядь. Предоставь нашим гостям достойный визуал.

Закатив глаза и пробормотав себе под нос с десяток проклятий и обещание придушить «драного кота» во сне, Энджел бухнулся назад на подлокотник и скрестил все четыре руки.

— Не переживай, крошка, ты будешь самой высокой ставкой сегодня, — хмыкнул Хаск и вытащил серую фишку номиналом в пять сотен душ.

Росчерком когтя он поставил на каждую из них буквы «AD» и добавил в свою стопку. Теперь эта фишка приравнивались к адскому контракту. Такому же, как и те, которые ставили на кон его гости.

— Ну что, кто готов рискнуть, чтобы получить себе на ночь эту красотку? — нахально усмехнулся он, подзуживая гостей, которые немного притихли, когда увидели стоимость ставки.

— Ты хочешь пятьсот душ за ночь с ним? — неверяще спросил один из оверлордов.

— Ну, он же не какая-то подзаборная шлюха. Он — звезда, — самодовольный кивок. — Но если это не по карману моим дорогим друзьям, то видимо, развлекать сегодня ночью он будет только меня.

Чтобы нагляднее показать, что именно он имеет в виду, Хаск потянул все еще дующегося Энджела за руку и усадил себе на колени. Массивная ладонь легла на мягкий изгиб бедра и, словно невзначай, приподняла мерцающую ткань, снова обнажая полоску мягкого меха под ней. Три пары голодных глаз приклеились к ней, как загипнотизированные.

— Звезда, говоришь? — пробормотал один из гостей. — Ну что же, за звезду можно и пятьсот душ отдать.

— И то верно, — подтвердил второй, подготавливая фишки.

— Раз все в деле, то и я в деле.

Розовые глаза смерили каждого из присутствующих взглядом «вы все рехнулись что ли». Особенно холодный и полный обиды достался, конечно же, Хаску, но тот, уже настроившийся на задорную ночь, проигнорировал его. Только усадил недовольную крошку поудобнее у себя на коленях и взял в руки карты.

Его не переставала удивлять глупость и наивность обитателей Ада. Они же не думали всерьез, что могут обыграть Хаска на его территории, если он сам того не захочет? Что в своем казино все будет повернуто в его сторону, потому что — ну кто в Аду будет играть честно и надеяться на какую-то там удачу, когда шулеры цветут и пахнут даже в мире смертных.

Сегодня ночью карты сами ложились в руки даже без каких-либо дополнительных уловок, поэтому ему приходилось прикладывать минимум усилий, чтобы фишка с буквами «AD» в конце раунда оказывалась у него. Энджел наблюдал за процессом сначала краем глаза, потом, когда первый из оверлордов выбыл из игры, напряженно, а к тому моменту, когда вылетел и второй — с заметным интересом.

Он все еще не разговаривал с Хаском, хотя не сделал ни единой попытки слезть с коленей, даже удобно устроил голову у него на плече. Так, чтобы ему было видно все карты. Его покер фэйс, конечно же, оставлял желать лучшего, поэтому пару раз их на этом подловили, когда Хаск пытался блефовать, а Энджел слишком удивленно хлопал глазами.

— Твою мать, я убью тебя — тихо прошептал он, когда в последнем раунде Хаску в руку пришел какой-то мусор.

Стройное гибкое тело напряглось в руках, Энджел поджал губы, слишком сильно выдавая свое волнение и недовольство. Оверлорд напротив гадко ухмыльнулся и облизнулся, предчувствуя победу: больше двух тысяч душ и ночь с Энджел Дастом.

Хаск закатил глаза и уткнул раскрашенную мордашку себе в сгиб шеи, пряча его лицо от соперника. Если он продолжит устраивать сцены, они оба провалятся, еще не начав блеф.

— Эй, ты что… — задергался Энджел, пытаясь сопротивляться.

— Если не умеешь держать лицо, не показывай его, — шикнул на него Хаск и лучезарно улыбнулся гостю напротив.

— Я думаю, я подниму, — хмыкнул он и выдвинул на середину стола остатки своих фишек. Все равно был раунд последней торговли, и ему все это богатство было ни к чему, пусть уж все будет в игре, так будет интереснее.

— Тогда я тоже пойду ва-банк, — довольно пропел наивный игрок и сделал то же самое.

— Да ты совсем в край ебнулся, — прошептал Энджел, все же выворачиваясь, чтобы увидеть финальное раскрытие карт.

На столе со стороны Хаска лежали два туза, которые вместе с еще двумя из пяти общих карт в центре составляли каре.

— Как ты?.. — шокированно спросил оверлорд, который умудрился собрать только сет.

В глазах всех троих гостей читалось недоумение, пополам с восхищением. Они каким-то шестым чувством понимали, что в игре было что-то не так, может быть, один из них даже смог бы припомнить, что один из тузов уже выбыл из игры. Но доказать никто из них ничего не смог. Если бы они заглянули в отбой — который Хаск даже не трогал руками — то не нашли бы там подозрительной карты.

— Что же, крошка, — усмехнулся один из гостей, приподнимая голову Энджела за подбородок и наклоняясь слишком близко на скромный взгляд Хаска.

Накалять атмосферу он, конечно же, не стал, позволяя фамильярный жест: он и без того настолько беззастенчиво и напоказ сжульничал, что ему это сошло с рук из чистого уважения к его нахальству и навыку.

— Твой папочка сегодня отвоевал твою роскошную задницу, но мы еще вернемся. До встречи, девочка.

Тихо переговариваясь, оверлорды ушли в общий зал к слот-машинам, оставляя Энджела и Хаска наедине. Не считая персонала, конечно, но с их присутствием никто не считался.

— Ты! — истерично взвизгнул Энджел, вскакивая и делая несколько шагов назад. Высокие тонкие каблуки ботфорт звонко стукнули по мраморному полу, акцентируя то, насколько их хозяин был зол. — Ты все спланировал заранее! Этого блядского туза не было у тебя в руках!

— Ну не было, — невозмутимо хмыкнул Хаск, разваливаясь на кресле и принимаясь за сигару. — Ты разве не должен радоваться и благодарить меня, что твоя задница сегодня останется в целости и сохранности?

— Да ты просто использовал меня, как игрушку!

Одним движением разъяренная дива отправила в полет столик для покера и все фишки на нем. Звонкой россыпью они поскакали по полу, заставляя весь персонал в ужасе отпрянуть в стороны.

— Думаешь? — на лице расплылась злорадная ухмылка. — Или, может быть, я избавил тебя от ночи с очередным мудаком, который к утру оставил бы тебя едва живым где-нибудь в подворотне?

— С чего ты взял, что я бы вообще пошел с кем-то из них? — неубежденный Энджел угрожающе навис над Хаском, готовый разорвать его на кусочки.

— Ты собирался назвать цену. Оверлордам, которые поставили по пятьсот душ на ночь с тобой. Как думаешь, смог бы ты назвать сумму, которую они бы отказались заплатить?

— Я бы не… — он прервался на середине предложения, розовые глаза захлопали удивленно, а после и растерянно. — Пятьсот душ — это же дохера, да?

— Малыш, пятьсот душ — это не просто пластиковые фишки. За ними стоят реальные грешники, такие же, как и ты. Они сделали то же самое, что Вэл сделал с тобой, только умножь это дело на пятьсот. В таком случае, какую ценность, для таких, как они, имеют доллары? Это просто бумажки.

Он потянул тонкую высокую фигуру на себя, ловким движением меняя их местами.

— В следующий раз, прежде чем истерить и устраивать сцены, для начала спроси, а собираюсь ли я вообще тобой с кем-то делиться. Ну и думай, до того, как предлагать себя кому-то, особенно в ВИП-зоне. Тут ребята серьезные, ставки большие. Если им чего-то хочется, они за ценой не постоят.

Хаск сунул теперь сидящему в кресле Энджелу в руки сигару, ухмыльнувшись, отсалютовал и направился в общую зону, оставляя свою детку в одиночестве обдумывать события сегодняшнего вечера. Программа максимум на сегодня, на самом деле, была выполнена. Не каждый день у него получается пополнить свою копилку на две тысячи душ. Но ночь еще не закончилась, а значит, можно было расслабиться и поиграть в блекджек со всякой мелочевкой в общем зале. Его всегда забавляло смотреть, с каким отчаянием грешнички пытаются отбить себе кусок побольше, а в итоге чаще всего, теряют все.

***

— Ммм, ты все же решил присоединиться ко мне, крошка.

Хаск довольно ухмыльнулся, когда заметил приближающуюся высокую фигуру в переливающейся шмотке.

Энджел улыбался шире, чем обычно, его движения были еще более дергаными, зрачки полностью перекрывали розовую радужку, мех на загривке влажно слипался. Он стучал каблуками по мраморному полу, словно нарочно пытаясь привлечь как можно больше внимания к своей упоротой персоне.

— Сколько ты принял? — удивленно приподняв бровь, спросил Хаск, который в это время готовился начать новую игру и загружал сапог колодами.

— Достаточно, чтобы моральные дилеммы на тему «насколько мой оверлорд — урод» меня больше не тревожили сегодня, — с истеричным наигранным смехом ответил тот.

— Смотри, отрежу тебе однажды язык за такие обороты, — без злости хмыкнул Хаск, уже почти привыкший к манере его шальной дивы постоянно прощупывать границы дозволенного и пытаться продавить еще хотя бы на миллиметр.

— Новый отрастет. Плавали, знаем, — уж слишком беззаботно отмахнулся Энджел, заставляя Хаска замереть и взглянуть на него внимательнее.

О том, что Вэл был редкостным мудаком, и что в его студии творилось черт знает что, был наслышан весь ад. Заплати достаточно, и сможешь получить доступ к самому отвратительному и темному контенту: жесткий БДСМ, в котором от жанра было только названием, в остальном такие видео состояли из пыток и издевательств; своеобразные кинки разной степени мерзости, вроде зоофилии, золотого дождя и всякого говна — буквального и метафорического; и, конечно же, как вишенка на торте — снафф. В конце концов, грешники не могли умереть от обычного оружия, какой вред в том, чтобы «убивать» их снова и снова, они все равно вернутся к «жизни», хотят они того или нет. Так почему бы не превратить это в задорный аттракцион с шутками и донатами на закрытых стримах?

Мысль, что его отбитая шебутная куколка в свое время тоже участвовала во всем этом, Хаску в голову до этого момента как-то не приходила. Он насмотрелся на всякую ванильную дрянь, которую гоняли по телевизору, и именно она больше всего отпечаталась в сознании. Но теперь, когда он задумался об этом, он еще долго не сможет выбросить новую ужасающую картинку из головы.

Тряхнув головой, Хаск отодвинул мрачные кадры в сторону и заполнил сапог последней порцией карт.

— Почему бы тебе не перестать трепаться не по делу и не приступить к работе? — хмыкнул он, указывая на недвузначно облизывающих его обтянутую платьем задницу, игроков. — У тебя тут, видишь, какая благодарная аудитория собралась?

— Что, снова будем на мою дырку будем играть? Или в этот раз на мой рот? — Энджел сделал пошлый жест языком и ухмыльнулся, увидев, как загорелись глаза грешников.

— Они не смогут себе позволить даже лизнуть твой сапог, — закатил глаза Хаск под разочарованные стоны вокруг. — А вот за просмотр денег не берут, так что, вперед, сияй.

Похлопав глазами, польщенный тем, что его так высоко оценили — будто, пятьсот душ ему было мало — Энджел скользнул между игроков и принялся что-то шептать каждому из них, заливисто и совершенно фальшиво хихикая.

Он выгибался, выпендривался, строил глаза и красиво уворачивался, если кто-то пытался дотянуться до него своими лапищами.

Довольный тем, что всеобщее внимание сейчас было сосредоточено не на игре, Хаск начал раздавать карты.

Время летело удивительно незаметно. Энджел умудрялся развлекать не только грешников — которых собиралось все больше и больше вокруг их стола, готовых играть на что угодно, включая собственные души, чтобы быть поближе к птице такого полета, как известная на весь Ад порнозвезда — но и самого хозяина этого заведения. Хаск усмехался, когда его дива отвешивала очередную похабную шутку, понимая, что начинает привыкать к его манере подавать себя и находить ее странно привлекательной. Не в том смысле, что его хотелось утащить в ближайшую подсобку и оттрахать как следует: хотя отрицать неожиданную заинтересованность его члена в этой мысли было сложнее и сложнее — а в том, что хотелось содрать с него этот фасад флирта и вульгарности, чтобы посмотреть, а что же там кроется в глубине? По ощущениям казалось, что несколько килограмм сарказма, живой ум и игривая натура, покрытая многолетней пылью абьюза и насилия.

— Па-апочка, — протянул объект его раздумий, вновь появляясь со стороны бара и жарко выдыхая Хаску в ухо и заставляя его вздрогнуть и отпрянуть в сторону. Да. Чувствительные. Кошачьи. Уши. Черт бы их побрал!

Он повернулся посмотреть на Энджела, который выглядел так, словно прямо сейчас рухнет замертво. Он был бледнее обычного, а на щеках играл лихорадочный точечный румянец. Его лоб покрывала испарина, руки тряслись, глаза не могли зафиксироваться на чем-то одном, а губы были синеватого цвета.

— Энджел, сколько доз ты в себя закинул за сегодня? — нахмурившись, спросил Хаск, пытаясь вспомнить, как часто тот бегал на перерыв и «попудрить носик».

Судя по всему выходило, что раз пять, как минимум, и это только те, которые он смог воспроизвести в памяти, учитывая, что он пытался, да, представьте себе, работать. Цифра выходила какая-то неутешительная. Хаск не следил за тем, сколько его шальная принцесса употребляла: вроде же не ждешь подвоха от взрослого человека, который наркотой балуется порядка этак семи десятков лет? А стоило, видимо.

— Не помню, — нервно, почти истерично хихикнул тот и покачнулся. — Блять, кажется, мне нужно присесть на минутку, у меня что-то голова кружится. Наверное, слишком быстро летел к тебе на крыльях любви.

Красиво, словно балерина, Энджел развернулся на каблуках и, так же красиво без предупреждения рухнул на пол. Хаск ринулся вперед — спасибо кошачьей реакции — и подхватил его под подмышки у самого холодного мрамора.

— Твою мать, ты же весь мокрый, — тихо ругнулся он, кривясь от отвращения.

Розовые глаза — точнее то, что осталось от радужки за огромными зрачками —взглянули на него затуманенным взглядом.

— Ох, блять, Хаски, я наконец-то сдохну? — с какой-то сумасшедшей блаженной улыбкой спросил он. — И Вэл больше не доберется до меня.

— Ты в Аду, ебанутый. И какой нахер Вэл, его ноги тут несколько недель не было!

Недовольно цокнув — в конце концов, он мог бы еще что-нибудь интересное из этой ночи выжать, а не возиться с глупым пауком, у которого отшибло все тормоза — он поднял тонкую фигуру на руки и под любопытное шушуканье грешников — завтра они будут во всех сплетнях — припустил в сторону отеля.

— Меня сейчас вырвет, — слабо сказал Энджел и едва подавил позыв.

— Не вздумай, — рявкнул Хаск, но взглянув на резко позеленевшее лицо, понял, что его команды сейчас бесполезны.

Оглядевшись вокруг, он завернул в ближайший технический коридор, предназначенный только для персонала, и толкнул ногой дверь в туалет. Свалил свою ношу перед унитазом и поморщился, когда тот моментально перевалился через него и проблевался.

— Вот это секси-кошечка. Вот это соблазнила все казино, — ядовито бросил он, когда слезящиеся розовые глаза с размазанной тушью вокруг, наконец, смогли сконцентрироваться на нем.

— Заткнись, и без тебя херово, — буркнул Энджел, медленно, со звонким стуком каблуков, поднимаясь на затекшие ноги и доволакивая себя до раковины, чтобы прополоскать рот.

— Ну так не я в тебя килограмм порошка засыпал сегодня, — хмыкнул Хаск, скрещивая руки на груди и прислоняясь к дверному косяку.

— Так и задница ставкой в игре была не твоя, — со злостью бросил тот и снова покачнулся. — Блять, нахуй такую эту… загробную жизнь.

— По крайней мере, здесь ты не можешь сдохнуть от передоза.

— А так иногда хочется.

Тяжело выдохнув, Энджел осел на пол, зашипев, когда в процессе платье поднялось, и голая задница, затянутая лишь в какие-то кружева, поцеловалась с мраморным полом. Он попытался подтянуть кусок сверкающей ткани вниз, чтобы устроиться поудобнее, и в итоге, стянул корсет со своего распушенного на груди меха.

— Сейчас особенно.

Хаск не смог удержаться от смешка. Вся ситуация была настолько нелепой: Энджел постоянно строил из себя королеву красоты и секс-икону, что в какие-то моменты в это было легко поверить. Пока не увидишь его таким заебанным и уставшим, с голой жопой на мраморном полу и потекшей тушью, мокрым, как ездовая лошадь, и трясущимся от холода и учащенного сердцебиения.

— Чего ржешь, мудак? — злобно прошипел он и снова попытался поправить платье непослушными пальцами. — Давай, злорадствуй. Наслаждайся тем, какой я жалкий. Не смог проконтролировать дозу, проебался, проблевался. И без того был у тебя в роли игрушки, а теперь даже тут все очки в минус улетели.

— Завязывай развозить трагедию, да? — Хаск закатил глаза и протянул Энджелу руку. — Давай, доставим твою тощую наркоманскую задницу в номер, проспишься, а в Ромео и Джульетту поиграем завтра.

Розовые глаза взглянули на него с подозрением. Поколебавшись и, видимо, поспорив сам с собой, хочет ли он выделываться и дальше, или все же принять помощь от мудака-оверлорда, он все же вложил тонкую узкую ладонь, сжимая большие когтистые пальцы и снова вызывая у Хаска шкал каких-то непонятных эмоций этой своей ублюдской хрупкостью.

— Хороший мальчик, — хмыкнул Хаск и поднял его на ноги, тут же подхватывая за талию, когда тот опять опасно пошатнулся и попытался завалиться набок. — Совсем стоять не можешь?

— У меня передоз, Хаск, — устало, словно трехлетнему ребенку напомнил Энджел, обвисая, как кукла. — Спасибо, что инсультом или инфарктом не шарахнуло, а то я бы несколько дней в отключке валялся.

— Не первый раз, да?

Пришлось все же плюнуть на упрямство и нежелание помогать тому, кто сам себя довел до такого состояния, и подхватить идиота на руки. Не оставлять же его здесь: всему персоналу и потенциально гостям на потеху. Тут, знаете ли, шкурный интерес был: чем меньше неблаговидных подробностей знает аудитория, тем охотнее они будут тащиться смотреть на секси-кошечку, когда она во всем цвету. Так что взмокшую облезлую шкурку сейчас стоило бы прикрыть.

— И не самый худший.

Устроившись поудобнее, Энджел расслабился и уткнулся лбом в чужое плечо. Четыре руки обвили Хаска со всех возможных ракурсов, вызывая слишком уж неоднозначную реакцию: слишком много конечностей ощущались странно, будто его загнали в ловушку и теперь держали, чтобы не сбежал. К такому обилию хваталок точно нужно было еще привыкнуть.

До комнаты с номером триста тринадцать добрались, к счастью, без происшествий и даже без свидетелей. В это время грешники уже либо спали настолько пьяные и упоротые, что до реальности их существования им не было дела, либо все еще прожигали вечность в казино или зажимаясь по подворотням с незнакомцами.

Проведя по замку мастер-картой, Хаск открыл дверь в номер и напрямую прошел в спальню, сгружая дрожащую во сне тушку на мягкое розовое покрывало. Надо сказать, за те несколько недель, что он тут жил, Энджел умудрился поменять половину мебели, перекрасить стены в фуксию, добавить какого-то неонового света и вообще превратить нормальную комнату в какой-то переливающийся будуар. Вполне в его стиле, надо сказать.

Он огляделся, выискивая что-нибудь, чем можно было бы укрыть сжавшуюся на постели крошку: вытаскивать из-под него одеяло не хотелось, пришлось бы его разбудить, а тот и так метался в каком-то бреду. На глаза удачно попался пушистый плед на кресле — то, что надо.

Хаск присел на край кровати и потянулся расстегнуть чужие сапоги: ботфорты были такой себе обувью для сна. Как только пальцы коснулись замка на внутренней стороне бедра, Энджел неожиданно шарахнулся и распахнул глаза.

— Не трогай! — прогавкал он, смотря на Хаска, как на врага.

— Совсем умом тронулся? Кому ты в таком состоянии нужен? Дай сниму с тебя эту кожаную безвкусицу, — он закатил глаза и снова потянулся к замку.

— Не надо, мне и так неплохо, — пробубнил Энджел и отполз еще дальше, розовые затуманенные глаза выглядели совсем уж дико.

— Как скажешь. Ебись тут тогда сам со своим передозом, — вздохнул Хаск и поднялся на ноги, швыряя в Энджела пледом, в который тот тут же завернулся, как будто, пытаясь спрятаться от чужих глаз. — Если что-то нужно, звони на ресепшен.

Получив в ответ какой-то невнятный бубнеж, Хаск вышел из номера, закрыв за собой дверь и спустился вниз для того, чтобы предупредить девочек за стойкой: сообщить ему немедленно, если Энджел позвонит и, если ему совсем херово.

У него самого никогда не было передозов, он тяжелой дрянью сроду не баловался. Но он знал, что такое тяжелые похмелья по утрам, когда перебрал так, что хочется просто сдохнуть. Если умножить это на десять, то можно получить то, что сейчас творилось с Энджелом. Сам виноват, конечно, но и бросать его на несколько суток в одиночестве, пока не оклемается — тоже идея из разряда тех, что могли бы прийти в голову ребятам типа Вэла. Хаск считал, что он еще так низко не скатился, поэтому завтра утром он заглянет проверить, как там его неудавшаяся секс-икона.

А сейчас пора было вернуться в казино и поболтать с Джо: узнать у него, какого хера он слил столько порошка за вечер в один руки. Тем более, в такие ненадежные. Больше он такого в своем заведении не позволит.