Сон – дар Боже. Во сне они набираются сил и обновляются, чтобы сделать очередной шаг в трудном пути жизни. Их сознание очищается. Они во сне беспечны и счастливы.

И София тоже счастлива. Но её счастье иное.

Когда её тело опускается на ложе, когда её глаза цвета хвои смыкаются, она видит то, что должно произойти.

Будущее ещё не определено. Они, ангелы, бродят котятами в поисках кошки-матери, не понимая, куда идти. Она же знает наверняка – есть множество путей, по которым они могут пойти. За каждой тропой следует другие тропы, ведущие неведомо куда. Ей лишь поручено направлять, но не знать всё. От абсолютного знания София сошла бы с ума.

— Соф...

Сухие губы оставили на её щеке поцелуй. Белые волосы защекотали лицо.

— Азра... — она не знает, что сказать, и совсем скоро понимает – серафима смерти не нуждается в словах; она тянется за прикосновениями её губ.

И они забываются. Одна во сне, другая – в объятиях первой. Бледные руки Азраэль так теплы, так нежны. Есть прелесть в её шершавых от постоянной жатвы ладонях, в её пугающей ауре – тоже. Её обходят стороной, потому что ей никто не нужна. Она счастлива в одиночестве, самодостаточная, как птица с двумя целыми крылами. И по своей воле разделяет время с Софией.

Софиэль – мудрость Бога – херувима, одарённая способностью видеть будущее. Оно предстаёт разными образами: то простыми, то расплывчатыми, то сложными и настолько детальными, что ей кажется, будто это она вершит чужие судьбы. И свою тоже. Но она не может. Нельзя управлять тем, чего ещё нет.

Красноватый полумрак век сменяется морским пейзажем. Она засыпает, балансируя между сном, реальностью и вероятностью. Её босые ноги закапываются в песке и нащупывают путь. Он пульсирует под стопами.

Йоэль склоняется над чужим телом и молится. София думает: грустная весть, но неизбежная. Они вечны и вечны до тех пор, пока у них есть смысл существовать. Она молится тоже, и её сердце щемит в бескрайней любви к Ближнему.

Мысль отводит её далеко.

Базиэль, понурившись, сидит на ветви апельсинового дерева. В руках она сжимает кусок грязной тоги. Её плечи дёргаются – и она с громким всхлипом утыкается в ладони. Плачет.

София молится за её благополучие.

Кристабель танцует. Звёзды вокруг неё переливаются всеми цветами радуги, совсем как драгоценные камушки на свету. Её голос бежит ручейком, и, когда София её слышит, она испытывает чувство неведомой радости. Она не серафима, винама, но душой она там, среди первого чина. Да и без шести крыльев за спиной она любима.

И когда её песнь кончается, она падает. Вихри уносят её вниз, к Земле. София по наитию рвётся к ней.

А той и след простывает.

Её выносит в место-без-светил. Она оказывается среди молящихся и поющих. Голоса ей знакомы, но она не может понять, кто рядом с ней. От жуткого ощущения волосы шевелятся на затылке.

В их кругу зажигается искра, стремительно обращающаяся в пожар. Пожар накрывает Софию. Она вздрагивает. Жмурится.

Понимает, что оказывается в комнате с белыми стенами и потолком. На полу лежит Йоэль. Он исповедуется, немо шевеля губами. Цепляется за чьи-то ноги. Чьи – она не может разглядеть. Дымка грядущего не даёт.

Видение выскальзывает из её сознания маленькой рыбкой.

Небо заливается пламенем, как тогда. Оно алое, напоминающее разлитое в роднике вино. Ветер треплет каштановые волосы. София щурится, присматриваясь.

Она видит: Серафина в сверкающих латах заносит клинок. Её лицо абсолютно беспристрастно, когда взгляд отдаёт жаждой мести, злостью и тоски. Она решительна, она холодна, как лёд, снаружи, а внутри неё бурлит лава. Так смотрят те, кому уже нечего терять.

В холодном металле отражается малое солнце.

Но смысл ускользает от Софии.

Её будят поцелуем в лоб. Она открывает глаза.

Азраэль уже оделась. Она облачилась в чёрную рясу и собиралась уходить. Долг хранительницы душ усопших звал – кто, если не она, направит их в нужное русло? Пути жизни-смерти открыты только ей, её одну они принимают радостно, как София – в свои объятия. Уж обниматься она нежно любила.

Она успевает поймать её руку и приостановить:

— Подожди немного.

Азраэль оборачивается.

— Что такое?

— Я тебе не рассказала, что я видела.

Она опускается на край их кровати.

— Ты права, — она улыбается, слегка обнажая клыки. — Мне определённо стоит задержаться, — и целует в веснушчатый нос.