К тому времени, когда Уён должен был вот-вот приехать, усталость Чонхо будто испарилась, и вместо этого он чувствовал себя немного веселым, легкомысленным и игривым. Он был зажат между Ёсаном и Саном, и украдкой взглянул на них, чтобы убедиться, что они все ещё увлечены фильмом, прежде чем притвориться, что притирается к боку Сана настолько, что его рубашка приподнимается на несколько дюймов. Его немного отвлекло то, насколько гладкой была кожа Сана (серьезно, как?), и Чонхо поплатился за свой интерес тем, что привлек внимание Сана, поэтому ему пришлось на секунду притвориться умиротворенным и сонным, пока Сан неторопливо перебирал его волосы, хотя на самом деле Чонхо практически вибрировал от волнения. Как только Сан отвернулся, Чонхо воспользовался шансом, вонзив зубы в этот соблазнительный участок кожи, после чего в приступе хихиканья стремительно ретировался, чтобы укрыться за Ёсаном и Минги, когда Сан резко вздрогнул, издав очень высокий звонкий крик.

— Йах! — воскликнул Сан, тяжело дыша и без особого успеха пытаясь выглядеть суровым, пока Минги и Ёсан сдерживали смех. — Иди сюда, маленький демон. Что случилось с нашим добрым, милым малышом, который просто хотел пообниматься и обменяться запахами?

Чонхо вцепился в рубашку Минги сзади, дрожа от волнения, и бросил взгляд по сторонам, чтобы определить свою следующую цель, решив, что ему вроде как нравится быть их маленьким демоном вместо этого.

— Чонхо, — сказал Сан более твердо, скрестив руки на груди и приподняв бровь, глядя на него. — Подойди к альфе, детка

Вместо этого Чонхо прихватил зубами бедро ничего не подозревающего Минги и на неустойчивых конечностях метнулся в сторону Сонхва только для того, чтобы обнаружить, что его крепко поймали в середине рывка и так резко дернули на колени Юнхо, что он остался с вышибленным из груди воздухом и с широко раскрытыми глазами.

— Чонхо, — мягко сказал Юнхо, крепко держа подбородок Чонхо одной рукой и поднимая его лицо таким образом, что он был вынужден встретиться с темным, собственническим взглядом Юнхо. — Ты нацелился на порку, детка? Будучи непослушным, ты не добьешься того, чего хочешь, но если попросишь вежливо, то, возможно, удастся убедить Санни помочь тебе уютно загнездиться, хм?

Чонхо замер, что-то горячее и дрожащее ухнуло вдоль его позвоночника вниз… а затем Уён постучал в дверь.

— Воу, — пробормотал Уён, когда Хонджун позволил ему войти, проскальзывая внутрь и прижимаясь к стене, делая глубокий вдох, от которого затрепетали ноздри. — Вы, ребята, очень, очень хорошо пахнете.

Чонхо немного сдулся, когда напряжение в воздухе рассеялось, выбитый из колеи тем, насколько разочарованным он себя чувствовал. Он никогда даже как следует не размышлял над идеей о порке, и это было не совсем то, чего он искал, когда почувствовал это инстинктивное желание спровоцировать, но… Но какая-то часть его хотела, чтобы его заверили, что он находился в хороших руках, что его альфы заботились о нем и могли поставить его на место, когда он выходил за рамки, и разве это не было схожим? В конце концов, устраивать каверзы было не очень весело, если не следовало никакой реакции, и он внезапно обнаружил, что ему очень, очень нравилось, когда его альфы позволяют своему естественному доминированию проявиться немного больше.

По крайней мере, ему это нравилось в данном контексте. Если бы они попытались отшлепать его во время работы, он бы их прикончил.

— Ничего, что я здесь? — неловко спросил Уён, нервно бегая взглядом от человека к человеку и выглядя настолько удрученным, что вынести это было не в силах Чонхо.

— Хён, ты должен спасти меня от Юнхо-хёна, — импульсивно заявил Чонхо, довольно улыбаясь, когда Уён мгновенно расслабился и подошел к ним. Уён не «спас» Чонхо, но всё же сел рядом с ними, одной рукой обняв Ёсана за талию и взяв Чонхо за руку другой.

— Ты хорошо себя вел, детка? — спросил он, потирая внутренние стороны их запястий вместе, выпуская легкий, успокаивающий аромат. Чонхо искоса бросил короткий взгляд на Юнхо и решил не отвечать, вместо этого соскользнув ниже по коленям Юнхо и притянув запястье Уёна к своей шее.

Что-то в том, что все семь его альф были здесь, было похоже на возвращение домой, его инстинкты наконец могли расслабиться, и волна неясного желания захлестнула его так сильно, что чуть не сбила его с толку. Жалобный всхлип раздался во внезапно наступившей тишине, и Чонхо захотелось провалиться сквозь землю, как только он понял, что сам издал этот звук. Ему казалось, что он горит, плаг внезапно стал слишком маленьким, а ощущение даже той минимальной одежды, что была на его альфах, стало слишком зудящим для его чувствительной кожи.

— Хэй, тшшш, я держу тебя, — утешающе пробормотал Ёсан, похоже, точно зная, что нужно Чонхо. Он стащил с себя одежду и приглашающе раскрыл руки. Чонхо просто свалился на Ёсана, не сдерживая вздоха облегчения от прохладного, атласно-гладкого ощущения его кожи на своей собственной.

— Тебе нужно что-то еще? — мягко спросил Сонхва. Слишком мягко, как будто он точно знал, чего Чонхо хотел, но был слишком унижен, чтобы просить об этом. Ну, точнее, в обычных обстоятельствах он был бы слишком унижен, но в данный момент он был в таком отчаянии и дискомфорте, что просто грустно кивнул, глядя на дверь ванной и задаваясь вопросом, почему она должна быть так далеко. Чонхо не хотел покидать свое гнездо, хотя знал, что рано или поздно ему придется это сделать, не хотел отдаляться от своих альф даже на дюйм, но он также не думал, что сможет справиться со сменой плага под их внимательными взглядами.

— Может быть, ты хочешь, чтобы кто-нибудь из нас принес их сюда? — предложил Сонхва. — Или… Или, может быть, Юю или Минги могли бы отнести тебя в ванну и помочь?

— Минги-хён, пожалуйста, — тут же сказал Чонхо, бросив на Юнхо виноватый взгляд. Он просто больше всего привык к тому, что Минги видела его уязвимым, потому что они жили в одной комнате, и… И было что-то в Юнхо, что пробуждало желание Чонхо произвести на него впечатление больше, чем на кого-либо другого, даже на Хонджуна. Он знал, что бесполезно пытаться поддерживать какое-либо разграничение, но… Он хотел, чтобы иллюзия продлилась еще немного, хотел по-настоящему убедиться, что Юнхо видел только его лучшие стороны так долго, насколько это было возможно.

— Все в порядке, медвежонок, — пообещал Юнхо, целуя его в лоб, а затем помогая ему попасть в объятия Минги. — Будь хорошим для Минги-я, м?

Чонхо кивнул, ежась от воспоминаний о том, как он укусил Минги, и пряча лицо в его шее. Внутри он чувствовал себя как-то занятно, мягким, дрожащим и покорным, и он едва заметно царапнул зубами запаховую железу Минги, просто чтобы доказать, что он может, прежде чем поспешно замаскировать свое действие множеством поцелуев и ласковых котячих мазков языком. Запах Минги усилился, но он ничего не сказал, пока они не дошли до ванной, где вместо того, чтобы направиться к раковине или поставить Чонхо на ноги, он опустился на край ванны и слегка наклонил Чонхо к своим коленям.

— Я думаю, что одиннадцать шлепков — это справедливая мера, — задумался он, его губы дернулись от того, насколько широко глаза Чонхо распахнулись. — Пять за то, что укусил Санни, пять за то, что укусил меня, и один за то, что только что попытался тайком укусить ещё раз. Что ты думаешь, детка?

— Не хочу ничего, — проворчал Чонхо, избегая встречи взглядами, потому что вроде как хотел. — Просто хочу быть рядом.

— Это очень мило, детка, — сказал Минги, цапнув Чонхо за нос и откровенно рассмеявшись, когда тот чуть не заработал косоглазие, пытаясь увидеть обиженное место и в ужасе проводя рукой по мокрой области. — Но я видел, как ты до этого смотрел на Юнхо, так что мне понадобится более твердое «нет», если ты действительно этого не хочешь. Возможно, как только мы поговорим больше о личных границах, мы сможем дойти до той фазы, где тебе будет достаточно просто сказать стоп-слово, если нам нужно будет больше поговорить о твоём наказании, но прямо сейчас мне нужно, чтобы ты сказал «да» или «нет».

— …Да, — прошептал Чонхо, огорченный и в то же время благодарный. Он не знал, как что-либо из этого сделать, как отказаться от множества слоев защиты, которые он построил вокруг себя, оставляя при этом хоть что-то от себя самого, или как сбалансировать стереотипы о стайных омегах с его собственным изучением того типа заботы, который, как он всегда считал, был ему нужен. Чонхо не знал, каким образом они понимали, что нужно было делать, и не был уверен, хотел ли знать, но, тем не менее, он был за это благодарен.

Он знал, что Минги позаботится о нем, независимо от того, насколько смущенным или неловким он себя чувствует, и Минги так и поступил.

Он говорил с Чонхо тихим успокаивающим бормотанием, без особых усилий уводя его в нужное положение, демонстрируя силу и мастерство, которое заставило Чонхо пылать жаром, который вспыхнул только ярче, когда Минги отвешивал удары уверенно и твердо, и уговорил Чонхо потом поблагодарить его, прежде чем помочь ему выбрать новый плаг. Он даже позволил Чонхо самому произвести замену, милостиво жмуря глаза и закрывая уши руками, даже несмотря на то, что всё время испускал ободряющие феромоны, чтобы Чонхо не чувствовал себя слишком одиноким.

— Спасибо, Альфа, — самовольно прошептал Чонхо, снова устроившись на руках Минги, чтобы его унесли обратно. Рука Минги была твердой и сильной под его задницей, и Чонхо был точно громом поражен внезапным осознанием того, что остальные, вероятно, смогут увидеть, что его пороли, и, может быть, даже увидят основание плага. Это было почти невыносимо интимно, и он покраснел от этой мысли, заполняя лёгкие глубоким вдохом пряного, успокаивающего запаха Минги и расслабляясь, когда никто не прокомментировал их прибытие, хотя их запахи отчётливо, пьяняще вспыхнули в тот момент, когда он появился в комнате.

Должно быть, между ними произошел какой-то разговор, пока они с Минги отсутствовали, потому что Уён тут же потянулся к Чонхо, одарив его ободряющей улыбкой и помогая ему растянуться на его и Юнхо коленях, чтобы сделать массаж, пока Сан перечислял им заказанные на ужин блюда, чтобы убедиться, что они были довольны выбором.

Чонхо чувствовал себя каким-то прилипчивым, нуждающимся и суетливым после порки, даже больше, чем раньше, его разум был затуманен течкой, а тело ощущало себя беспокойно каждую секунду, пока он не был в физическом контакте с его альфами. Ему просто это было нужно, и время продолжало течь сквозь пальцы, нечёткое и размытое, между кормлением едой с рук, дремотой и долгими, ленивыми сеансами обмена феромонами, которые неизбежно заканчивались тем, что он блаженно мурлыкал у них на коленях. Им пришлось заменять его плаг ещё дважды, тяжелая наполненность достаточно успокаивала его инстинкты, чтобы он не чувствовал необходимости делать что-то большее, чем горизонтальные объятия, и в последний изнурительный день он заснул с мыслью, что его первая течка с ними, несмотря на всю странность периода приспособления к новым обстоятельствам, прошла даже лучше, чем любая течка, о которой он только мечтал.

Он устал, но не больше, чем после хорошей тренировки или долгого дня ничегонеделания, и его инстинкты чувствовали себя еще более устоявшимися и домашними со всеми ними, — даже с Уёном, — чем раньше. Чонхо был сытым и отдохнувшим, его разум смог взять перерыв в присутствии альф, защищавших его, и они так тщательно позаботились о его личных границах, что он не испытывал ни малейших колебаний, прижимаясь к их оголенным торсам или растягиваясь обнаженным у них на коленях, потому что знал, они даже не допустят мысли сделать что-либо сверх того, на что он дал им разрешение.

Говоря откровенно, они защищали его личные границы сильнее, чем он сам, и это знание вызвало у него тяжелую волну облегчения, заполнявшую тело. Может быть… Может быть, пришло время попытаться пойти еще дальше, исследовать этот новый комфорт и дом, который он в них нашел.

***

Чонхо проснулся посреди ночи, когда его течка уже шла на спад, надежно спрятанный в объятиях Ёсана, прижимающий медведя к своей груди, и сонно нахмурился, пытаясь понять, что его разбудило. Звук шепота прорвался сквозь сонную дымку, и Чонхо наморщил лоб, щурясь, пока его глаза не приспособились к темноте достаточно, чтобы различить Уёна и Хонджуна, беседующих друг с другом всего лишь на расстоянии полушага перед ним.

— Я тоже желаю для него самого лучшего, поверь мне, — это говорил Уён, его голос был напряженным и несколько влажным, как будто он плакал.

— Ты желаешь, или просто хочешь дебютировать? — прямо спросил Хонджун. Его тон не являлся обвинительным или агрессивным, он был просто деловым, но в восприятии Чонхо этот вопрос ощущался словно удар по лицу. Он резко вздохнул, не в силах сохранять тишину, и они оба тут же посмотрели на него.

— Чонхо, детка, — сказал Хонджун, вздрогнув и открыв рот, чтобы добавить что-то ещё.

— Нет, я тоже хочу знать ответ, — сказал Чонхо, всё ещё чувствуя себя нестабильным и придирчивым из-за своей течки. Он опять прижался спиной к груди Ёсана, напоминая самому себе, что Ёсан вновь и вновь доказывал, что сделает всё ради Чонхо, и что он ни на секунду не впустил бы Уёна в их гнездо, если бы думал, что Уён не чувствует того же.

— Честно говоря, это всё – уже даже не о дебюте, — признался Уён, его голос был низким и болезненным. — Я не могу поверить, что это реальная возможность, как бы я ни старался. Но… придя сюда, я просто хотел хотя бы ещё раз попытаться выполнить свое обещание, данное Ёсану. Я хотел вспомнить, каково это – танцевать, петь, выступать и получать от этого удовольствие, даже если это никогда не выходило за рамки обычного. И как бы много Ёсан ни сталкивался с трудностями, он звучал так, словно его любовь ко всему растет, а не угасает. Я тоже этого хотел, и я хотел этого с Ёсаном, даже если это никогда не пошло бы мне на пользу. Но потом я встретил всех вас и, ну, что-то изменилось? Не знаю, верю ли я в Истинных, не так, как об этом рассказывают в сказках, но… Вы, ребята, перевернули мой мир. Даже если дебют так и не состоится, я все равно хочу, чтобы вы, ребята, были моей семьей. Вы мне уже очень дороги, я правда понятия не имел… Я не знаю, я действительно не знаю, что я чувствую, не говоря уже о том, как выразить это словами, но… Клянусь, я действительно хочу этого, больше всего на свете. Даже больше, чем дебютировать. Вы… Вы же не против?

— Угу, — выдавил Чонхо, делая глубокий вдох и стараясь не заплакать тоже. Он точно знал, о чём говорит Уён, вероятно, даже лучше, чем Хонджун, который никогда-либо не был больше чем в одной компании, которая была полностью ему предана. Даже если Чонхо и Уён имели очень разный опыт в прошлом, Чонхо знал и понимал. И… и он тоже начинал желать эту семью, даже больше всего, что было связано с их тренировками. Поэтому он слегка наклонил голову и обнажил перед Уёном шею в предложении, молчаливом признании всего, чем они поделились и поделятся в будущем. — Не против.

Лицо Уёна озарилось облегчением, и он наклонился вперёд, чтобы прижаться к запаховой железе Чонхо, покусывая её таким образом, который заставил Чонхо прижаться спиной к груди Ёсана с мягким, счастливым урчанием. Он чувствовал себя в полной безопасности в такой позе, оставшееся от течки напряжение улетучивалось, пока его альфы отдыхали вместе с ним в его гнезде.

— Мои милые мальчики, — пробормотал Хонджун, большой ложечкой обнимая Уёна сзади и осторожно обнюхивая его шею. Уён задеревенел, и Чонхо, затаив дыхание, наблюдал, как он медленно, сознательно расслабился, чтобы обнажить горло Хонджуну. Тот зарычал, низко и удовлетворенно, и так сильно впился зубами в шею Уёна, что Чонхо на мгновение задумался, не собирается ли Хонджун создать через укус связь, однако в последнюю секунду Хонджун разжал челюсти. Он нежно провел языком по укусу, и глаза Уёна закрылись от блаженства, пока он сам ещё больше прижался к рукам Чонхо, чтобы насладиться вниманием главного альфы стаи. Это было очень мило, и Чонхо почувствовал прилив покровительственной гордости за них, закрывая глаза, чтобы снова заснуть, удовлетворенный тем, что его альфы были счастливы и ладили друг с другом.