Чонхо стёк на колени под душем и со стоном закрыл лицо руками, расстроенный своим поведением во время течки. Горячая вода лилась на него, слезы разочарования жгли глаза, и Чонхо изо всех сил пытался дышать сквозь всхлипывания в течении минуты, прежде чем сделать один судорожный вдох и снова заставить себя успокоиться.

Он не мог поверить, что был таким настойчивым, упрямым и грубым со своими альфами во время течки, почти как надоедливый ребенок, которым он поклялся никогда не быть. Омеги должны были быть как минимум вежливыми и уважительными по отношению к своим альфам, и Чонхо был искренне удивлен, что его не наказали жестче или не выгнали насовсем, не опираясь на то, в течке он или без неё.

Но нет, его альфы теперь были другими, верно?

Чонхо снова разочарованно застонал, находя сложным совместить годы воспоминаний о более суровой обстановке с новой стаей, частью которой он внезапно оказался.

В его старой компании от него ожидали, что он всегда будет скрупулезно вежливым и сдержанным, и даже малейшей проступок имел суровые последствия. Все время к нему было холодное отношение, по большей части потому, что Чонхо не был тем милым, нежным омегой, которым он должен был быть, из-за чего ему было труднее вписаться в коллектив других трейни, и кланяться начальству за малейшие проступки его заставляли больше раз, чем он мог сосчитать. Конечно, его никогда не наказывали с помощью стайной связи, потому что это было бы слишком интимно, и он никогда никого не интересовал в достаточной мере, чтобы заработать хотя бы это, но постоянных унижений и напоминаний о его месте – или месте, куда он должен был бы вписаться, если бы был более «нормальным» омегой – было достаточно.

Его агентство не притесняло его из-за отсутствия стаи и стайных уз, но менеджеры не обращали особого внимания, когда этим занимались некоторые трейни, и Чонхо прекрасно осознавал, что причина, по которой ему было трудно вписаться в дебютные составы, заключалась в том, кем он являлся как личность, и кем он <i>не</i> являлся, как омега. По мере того, как он рос, все становилось все строже и строже, дошло до того, что он нервничал каждый раз, когда говорил, из-за страха заслужить еще одно выговор или наказание.

Если он мысленно проигрывал каждую минуту своей течки, то видел, что его новые альфы никогда не расстраивались из-за его поведения, но он не понимал, почему, и его ужаснуло то, что он так быстро отбросил манеры, которые были вбиты в него с самого начала. Потому что, какими бы суровыми не казались тогда эти уроки, в некотором смысле они были правильными. Лучше было привыкнуть к строгим условиям сейчас, в относительно безопасной обстановке, потому что очень скоро их бросят на съедение волкам в ситуациях, когда малейшее колебание может иметь серьезные последствия для их карьеры.

По крайней мере, так сказал себе Чонхо.

Он никогда не подвергался откровенному абьюзу, не так, как в мрачных историях, курсирующих по индустрии, но с ним также не обращались с подобной добротой, и он просто… не знал, как на это реагировать. Не знал, что реально, а что нет, или как правильно презентовать себя своим альфам, когда в некоторые дни он едва мог смотреть на себя в зеркало... Он знал только как замыкаться в себе, а не открываться навстречу, и это противоречило всему, чему он научился: просто позволить своим стенам рухнуть ради альф, которых он знал всего несколько месяцев. В конце концов, это была его карьера, и если он напортачит…

— Чонхо? Ты в порядке?

Чонхо в замешательстве нахмурился при звуке голоса Сана и огляделся, запоздало понимая, что, должно быть, он что-то сбил с места, потому что на полу душевой кабинки валялось несколько бутылочек шампуня, которых там не было несколько минут назад. Он стыдливо вздрогнул, взял себя в руки и поднял их.

— Я в порядке, — тихо отозвался он. — Просто опрокинул несколько бутылок шампуня.

— О, ладно, — сказал Сан, его голос на секунду затих, прежде чем снова зазвучать. — Ты не хочешь пойти смотреть со мной дораму после того, как закончишь?

Сердце Чонхо затрепетало при знаке того, что его альфа желает его компании, и он кивнул, прежде чем понял, что Сан на самом деле его не видит, и выкрикнул утвердительный ответ.

Он быстро закончил принимать душ, некоторое время глядя на себя в зеркало и задаваясь вопросом, как он мог выглядеть точно так же, как и всегда, когда внутри чувствовал себя совершенно иначе, прежде чем выключить свет, чтобы выйти из ванной. С этого момента ему просто нужно быть особенно вежливым со своими альфами, решил Чонхо. Может быть… может быть, они просто пытались быть с ним любезными из-за его течки, и теперь настал момент, когда вступят в силу настоящие правила.

 *

За исключением того, что на следующий день, кажется, ничего не изменилось. Остальные проявляли к нему немного повышенное внимание в физическом плане, окружая его феромонами, прежде чем он выходил из квартиры, и кормя его дополнительными кусочками еды из своих тарелок, несмотря на то, что у него и так было много еды. Но они все равно шутили с ним, как обычно, и почему-то казались сбитыми с толку, когда он был более вежливым

— Эй, — сказал Минги однажды, когда он неловко извинился за свое поведение после тренировки, хватая Чонхо за руку и притягивая его ближе так естественно, что сердце Чонхо пропустило удар. — Тебе не нужно извиняться. Я знаю, что трудно привыкнуть к новой конфигурации динамики стаи, особенно когда прошло так мало времени со знакомства, но у тебя действительно всё хорошо выходит, Чонхо-я. Я очень горжусь тобой.

— Мы все гордимся, — твердо сказал Ёсан, его голос был на удивление громким и четким. — Не кори себя за несоблюдение правил, которые мы с самого начала никогда не просили тебя соблюдать.

Чонхо открыл было рот, чтобы ответить, но затем снова закрыл его, пойманный. Он не знал, как реагировать, особенно учитывая, что его первым побуждением было умолять их рассказать ему правила, следование которым от него ожидалось.

— Работа есть работа, — сказал Юнхо, кажется, прочитав нерешительность во взгляде Чонхо. — Правила, которым мы следуем, – это правила, которым будешь следовать и ты. Ни больше, ни меньше. Ты, конечно, всегда будешь нашим омегой, и если мы ведем себя слишком как коллеги, когда тебе нужен партнёр, скажи об этом нам, пожалуйста, но… но то, что ты омега, не означает, что мы будем относиться к тебе по-другому из-за этого.

— Но… что насчет происходящего дома? — выпалил Чонхо, нервно сцепив руки.

— Дом – это совсем другая история, — согласился Хонджун, выражение его лица смягчилось, когда он потянулся, чтобы разъединить ладони Чонхо. — Ах, прости, детка, я не осознавал, что твоя порка вызовет столько замешательства.

Чонхо залился ярким румянцем и покачал головой, смущение от того, как Хонджун упомянул об этом так легко, свернулось в нём и послало волну тепла, захлестнувшую с головой. Если говорить начистоту, он не чувствовал себя плохо из-за этого, просто немного беззащитно, и он украдкой взглянул на Минги, прежде чем снова быстро отвести взгляд.

— Дома мы ожидаем, что ты будешь с нами неформально-вежлив, — медленно сказал Юнхо, обхватив Чонхо за талию сзади слабым кольцом⁽¹⁾, чтобы удержать его на месте. — И мы будем с тобой вежливы в ответ. И никакой лжи, конечно же.

— Тебе следует просить нашего внимания, когда ты этого хочешь, — тихо добавил Сан, слегка улыбаясь, когда румянец Чонхо усилился. — Я знаю, это будет самое сложное, а?

— Однако, я думаю, нам нужно будет должным образом изложить для тебя список правил, после того как мы это обдумаем, — сказал Хонджун. — Пока мы начнем только с этих, а потом, может быть, ты подумаешь о том, какие ещё ты бы предпочел, и какую систему наказаний ты хочешь, и на следующей неделе мы можем провести собрание стаи, чтобы подписать соглашение, а?

Чонхо нервно сглотнул, внезапно почувствовав, что они разогнались от нуля к сотне, несмотря на то, что на самом деле это не было чем-то сверх того, что он просил. Он просто… не ожидал, что его мнение будет иметь решающее значение, когда дело касается правил.

— Например, какие правила? — осторожно спросил он, не зная, с чего вообще начать.

— Например, может быть, у нас будет один день в неделю, когда ты позволишь нам выбрать твой наряд, — задумался Минги, его взгляд был слишком заинтересованным, когда он скользнул глазами по фигуре Чонхо. — Приятное напоминание о том, кому ты принадлежишь, хм?

— Или, может быть, обязать тебя находить кого-нибудь из нас, чтобы обменяться феромонами, прежде чем уйти, если только вокруг действительно никого нет, — предложил Ёсан. — Или обязательно получать одобрение на твои украшения утром перед уходом. Тебе нравятся подобные вещи, правильно? Юю сказал, что ты и так всегда спрашиваешь его, красиво ли это выглядит, прежде чем уйти.

Чонхо был почти уверен, что сгорит на месте от смущения, пока остальные перечисляли все нуждающиеся, омежьи штучки, которые он делал, но о которых он до сих пор даже не подозревал.

— Ах, не дуйся, — пожурил Юнхо, смеясь и позволяя Чонхо повернуться, чтобы спрятать пылающее лицо в своей груди. — Это мило, детка, я клянусь. И нам не обязательно устанавливать эти правила, это совершенно нормально, если ты просто хочешь продолжать их соблюдать.

— Никогда больше не буду этого делать, — пробормотал Чонхо, со вздохом удовлетворения тая в крепких объятиях Юнхо. Это был нервирующе, но в основном потому, что он не привык к моментам, когда на нем сосредоточивалось столько внимания, а не потому, что Чонхо это на самом деле не нравилось. В конце концов, он всего лишь человек, и одной из его самых больших слабостей всегда были похвала и положительное внимание. Ему это нравилось во всех видах и формах, но особенно когда дело касалось его альф, и он в некотором роде никогда не хотел, чтобы они перестали игриво дразнить его вот так.

— Ах, мы сказали не врать, Чонхо-я, — строго сказал Хонджун, утягивая Чонхо назад и отвешивая нежный шлепок по его заднице. Чонхо замер, проклиная себя, вспомнив правило, которое несколько минут назад казалось таким простым, но на самом деле было чем угодно кроме этого. — В наказание за это я бы хотел, чтобы ты спрашивал у Юю одобрения на все, что ты наденешь в ближайшие двадцать четыре часа, хорошо? Думаешь, ты сможешь это сделать, детка?

Чонхо кивнул, команда обернулась вокруг него, словно объятия. Иметь четко определённую задачу и цель ощущалось лучше, а напоминание о том, что его альфы приструнят его, когда он переступит черту или нарушит согласованные правила, приносило огромное облегчение. Теперь, когда у него была причина сфокусироваться на новых правилах, это устранило давление, которое он чувствовал, заставляя самого себя соответствовать произвольным стандартам своего прошлого, 

— Хороший мальчик, — тихо сказал Юнхо, уткнувшись носом в его макушку. — Я буду с нетерпением этого ждать.

*

Чонхо обхватил себя руками за плечи, выходя из спальни Юнхо, не в силах перестать улыбаться. Он только что закончил подбирать вместе с Юнхо одежду для сна, и весь этот процесс заставил его почувствовать головокружение и трепет внутри в самом лучшем смысле. Юнхо, очевидно, решил сам выбрать одежду для Чонхо на эту ночь и аккуратно засунул Чонхо между своих простыней, пока прочесывал свой шкаф в поисках того, что искал. Сан зашёл, чтобы присоединиться к ним, и сразу же подсел к Чонхо, обхватывая его конечностями и прижимаясь к нему, в результате чего к тому времени, когда Юнхо вытащил его из простыни, чтобы одеть, Чонхо полностью пропитан запахом и Юнхо, и Сана.

Чонхо покраснел, глядя на свои голые бедра, выглядывающие из-под большой толстовки Юнхо, которая, по общему признанию, свисала ниже, чем его обычные боксеры и футболка, но, тем не менее, ощущалась как-то более скандально. Юнхо, конечно, переспрашивал его порядка шести раз, чтобы убедиться, что Чонхо ощущал себя нормально в этой одежде, до тех пор, пока Чонхо не заявил с раздражением, насколько ему это понравилось, достаточно громко, чтобы Сан фыркнул от смеха. И все же Чонхо это действительно нравилось.

Единственные изменения, которые действительно внес Юнхо, заключались в том, что он заменил боксеры на более мягкое и короткое нижнее белье и добавил толстовку поверх футболки Чонхо, чтобы ему было тепло. И все же было что-то в осознании того, что Юнхо выбрал для него наряд, что заставляло его чувствовать себя очаровательным и привлекательным, и самую малость нуждающимся в одобрении.

Поэтому вместо того, чтобы пойти в спальню, которую он делил с Минги, Чонхо пошел в гостиную, направляясь прямо к Уёну. Уён был несколько притихшим, пока привыкал к их расписанию, держась ближе к Ёсану и явно чувствуя себя неуверенно рядом с Чонхо, а Чонхо просто чувствовал себя сейчас достаточно мягким и подчиняющимся, чтобы искать своего теперь неуловимого альфу. Он нервно стоял перед Уёном, дергая себя за низ толстовки и вопреки здравому смыслу надеясь, что Уёну понравится то, что он видит.

— О-оу, детка, ты выглядишь так красиво, — с восторгом сказал Уён, ровно с той долей жадности и трепетности, как тайно желал Чонхо. — Давай, детка, встань на колени перед альфой и позволь мне сказать тебе, какой ты сексуальный?

Встань на колени.

Чонхо замер, паника сжимала его сердце от этой не требующей усилий команды. Возможно, это произошло потому, что он уже был в состоянии покорности, возможно, это произошло из-за небрежного командного тона Уёна, а может, никакой конкретной причины и не было, но Чонхо вдруг стало трудно дышать, пока в его голове проносились разрозненные воспоминания.

Встань на колени. Склонись. Встань на колени. Склонись. На колени. На колени.⁽²⁾

Он начал опускаться на землю на трясущихся ногах, его глаза ничего не видели, но внезапно появились руки, держащие его, и отчаянные голоса на заднем плане, пока его осторожно потянули к чему-то мягкому и направили к восхитительно пряному, теплому, успокаивающему аромату, который был так похож на дом, что Чонхо не смог удержаться и двинулся к нему с тихим хныканьем.

— Хороший мальчик, — говорил кто-то, и его голос звучал немного сдавленным и испуганным. Чонхо слегка нахмурился, превращаясь в лужицу, стоило ему прижался носом к источнику запаха, и медленно начиная приходить обратно в себя. — Мне очень жаль, я не… Пожалуйста, будь в порядке, тшшш, сделай глубокий вдох, вот и все. Такая хорошая омега, детка, такая идеальная. Ты знаешь, альфа тебя очень любит. Такой хороший для меня, наш милый ангел…

Уён. Запах принадлежал Уёну, понял Чонхо, его сердце болезненно колотилось, пока к нему возвращалась память, и он осознал, как постыдно его накрыло из-за ерунды... Это не было чем-то привычным, конечно, вот так приказать омеге встать на колени, это было архаично и чрезмерно консервативно, но… но Уён явно не имел это в виду в плохом смысле, верно? Он сказал, что хочет рассказать Чонхо, как очаровательно он выглядит, и ничего… ничего, кроме этого.

— Чонхо, иди к Минги, пожалуйста.

Чонхо повернулся, чтобы посмотреть на Ёсана, с удивлением замечая, что в его глазах горел огонь, а затем взглянул туда, где Минги протягивал руку Чонхо, стоя в паре метров от него. Он все еще был немного растерян и потрясен, и выражение их глаз пугало его, даже если где-то в глубине души он знал, что оно было направлено не на него.

— Я… я нехчу, — пробормотал он, снова зарываясь лицом в шею Уёна и крепко прижимаясь к нему. — Нзлись, альфа, пожалуйста, я… я буду хорошим, я буду, я…

— О, детка, конечно же ты хороший, — мгновенно сказал Ёсан, и резкость тут же исчезла из его голоса. — Ты можешь посмотреть на меня, Чонхо-я? Подойди, ангел, просто посмотри секунду на альфу?

Чонхо поднял голову, напряжение в его теле растаяло от осознания того, что Ёсан действительно больше не выглядит злым.

— У тебя так хорошо получается, Чонхо, — мягко обнадежил Ёсан, протягивая руку Чонхо так же, как это делал Минги. — Ты можешь просто встать на секунду и пойти с Минги? Альфе нужно поговорить с Уёном.

— Но хчу остаться, — надулся Чонхо, расслабленный, ведь теперь он знал, что у него не было неприятностей, и расстроенный перспективой сдвинуться с места. Сейчас Чонхо было удобно, и ему в некоторой степени нравилось, как он умещался на коленях Уёна. Он был достаточно большим, чтобы Уён был вжат в диван, но он все ещё мог прижаться носом к его шее, чтобы вдыхать вкусный запах альфы, и руки Уёна могли полностью обхватить его. — Никаких поклонов.

Уён напрягся под ним, его запах наполнился горечью печали, и Чонхо раздраженно фыркнул. Он слегка прихватил зубами запаховую железу Уёна, покусывая и целуя кожу, пока аромат Уёна снова не стал мягким и пряным.

— Никаких коленопреклонений, — тихо пообещал Ёсан, его голос теперь стал очень, очень мягким. — Я… Ладно, мы просто сядем рядом с тобой на диван, ладно?

Чонхо расслабился еще больше, как только Ёсан и Минги сели, счастливый, что все трое его альф расположились на расстоянии вытянутой руки. Ему всё ещё было трудно ясно мыслить, но руки Уёна прижимали его к груди, крепко удерживая его, а Ёсан и Минги гладили его по спине, и он чувствовал себя очень, очень хорошо.

В некотором роде.

Он зевнул, не зная, что делать со странным болезненным узлом, расположившимся низко и глубоко под всеми остальными, нечеткими, туманными чувствами, и позволил своим глазам закрыться, склоняя голову к грудной клетке Уёна. Он тайно прижался к этому месту губами, вполне уверенный, что никто его не увидит, потому что всё вокруг было черным, и подтянул свою толстовку так, чтобы вдобавок чувствовать запах Юнхо.

— Никаких коленопреклонений, — сказал он себе, соскальзывая в дремоту, снова довольный и в безопасности.

*

В следующий раз, когда Чонхо проснулся, Минги нес его в постель, в квартире вокруг было темно и тихо. Минги уложил их обоих на нижний ярус кровати, настолько крепко обхватив Чонхо конечностями, что он был полностью скрыт от комнаты.

—  …Лфа? — сонно пробормотал растерянный Чонхо.

— Я здесь, детка, — сказала Минги низким и мягким голосом. — Возвращайся ко сну, все в порядке.

— Я чувствую себя как-то странно, — заметил Чонхо, нахмурившись в замешательстве и прижавшись немного ближе к Минги. Он не чувствовал себя плохо или что-то в этом роде, просто… нечетко.

— Все в порядке, милый, — мягко сказал Минги, шмыгнув слегка носом. — Я думаю, ты просто немного погрузился в сабспейс⁽³⁾. Полагаю, утром ты снова будешь на ногах, м? Но на всякий случай мы можем поспать вместе.

— Ох, — сказал Чонхо, обдумывая это, а затем вспоминая, как он гордился своим нарядом, — Юю-хен выбрал для меня одежду..

— Я видел, — поклялся Минги с просочившейся в голос гордостью. — Ты выглядел очень хорошо, детка. Завтра ты тоже собираешься нарядиться для него?

Чонхо твердо и решительно кивнул, снова укладываясь и позволяя своим глазам опять закрыться. Было так много нарядов, которыми можно было похвастаться, и так мало времени. Завтра не могло наступить достаточно скоро.

 *

Чонхо поднял голову на звук стука в открытую дверь и замер, увидев Уёна, прислонившегося к косяку двери, и стоящего за его спиной Ёсана.

— Мне очень, очень жаль за вчерашнюю ночь, — жалобно начал Уён, прислоняясь к двери и сжимая вместе руки, пока Ёсан внимательно наблюдал за ним. — Я…

— Подожди, почему ты извиняешься? — в замешательстве спросил Чонхо. Все, что он чувствовал, – это стыд за свои действия прошлой ночью, и гнев на Уёна был самым последним из того, о чем он думал. — Не ты был тем, кого накрыло буквально из-за ничего.

— Это не пустяки! — Уён запротестовал, заметно шокированный. Ёсан тоже нахмурился, и Чонхо начал чувствовать, что где-то очень сильно ошибся. — Я… Ну, помимо того, что я в любом случае неправильно поступил, так командуя тобой, как объяснили остальные вчера вечером, это выглядело так, словно ты вспомнил действительно ужасный эпизод. Я… я думаю, в моей старой компании все и впрямь было по-другому? Возможно, более похоже на твою старую компанию, однако... ну, не знаю, теплее, может быть? Или, по крайней мере, это было более взаимно, и были стоп-слова, и все понимали, как дела обстоят. Просто, всё, что мы делали, действительно было более традиционным и стереотипным, и я думаю... Я думаю, я был очень наивен в отношении того, как все может работать за пределами этого пузыря. Стояние на коленях всегда было позитивным моментом, простым способом расслабиться и для альфы, и для омеги, оно совершенно не было обременительным. Я честно понятия не имел, что это может быть ненормально, серьезно.

Чонхо медленно обдумывал это, все еще немного растерянный, но начинающий понимать по мере того, как он все больше об этом думал. В конце концов, была причина тому, что для айдол-групп иметь омегу считалось стандартным, и частью общей эстетики было то, что эти омеги попадали под определённый стереотип. Поэтому, конечно, имело смысл то, что Уён был окружен людьми, действующими в соответствии с такой динамикой, и, вероятно, для людей было нормальным поведением занимать определенные роль в этой компании, просто потому что таково было будущее, для которого они тренировались.

Его компания просто была более жесткой в отношении подобных правил, из-за которых, собственно, Чонхо и ощущал необходимость давать отпор. Но возможно… Если быть честным, возможно, если бы он находился в окружении, более похожем на окружение Уёна, он бы тоже не возражал против чего-то такого. Было что-то расслабляющее в столь обыденном подчинении альфе, и он действительно считал себя немного традиционалистом, учитывая то, как сильно ему нравились ужасно редкие моменты, когда его альфы были слишком собственническими или немного командовали им.

Тем не менее, он был не совсем готов озвучить это.

— Я не злюсь, — сказал он вместо этого. — Ты не мог знать, что я так отреагирую.

— Нет, — сказал Уён слишком грустно на вкус Чонхо, — но мне все равно жаль, и мне следовало удостовериться, что всё в порядке, прежде чем спрашивать что-то подобное. Я буду усердно учиться и в будущем поступать умнее, даже если… даже если ты не считаешь, что мне это нужно. Но, пожалуйста, знай, что я уважаю тебя, думаю, я просто все еще учусь, правильному способу это демонстрировать.

Он взглянул на Ёсана, ища разрешения или ободрения — Чонхо не мог сказать, что именно это было, — и Ёсан кивнул ему, нежно сжимая Уёна за талию.

— Я рассказал об этом остальным, — тихо сказал Ёсан, выглядя немного неуверенно. — Я подумал, что им нужно знать, просто на всякий случай.

Чонхо молча кивнул в знак понимания, заставляя замолчать противный голос в голове, говорящий, что теперь они, вероятно, подумают, что он слабый и бесхребетный, и пытаясь напомнить себе, что его альфы хотели бы, чтобы он больше открывался им. Однако…

— Я-я не думаю, что смогу говорить об этом прямо сейчас, — сказал он дрожащим голосом, не зная, как это будет воспринято. — Это… это в порядке?

— Конечно, — мгновенно сказал Уён, в его широко распахнутых глаза плескалась искренность. — Только тогда, когда ты будешь готов.

Чонхо кивнул, чувствуя себя немного потерявшим равновесие по окончании такого тяжелого разговора.

— Прошлой ночью ты выглядел очень мило, целуя сердце Уёна, Чонхо-я, — с ухмылкой сказал Ёсан, нежно подтолкнув Уёна в комнату и обходя его, чтобы притянуть Чонхо ближе. — Знаешь, я чувствовал себя немного обделенным.

Чонхо зашипел, стыдливо закрывая лицо руками от воспоминания и задаваясь вопросом, как ситуация изменилась так быстро. Его разум теперь был яснее, чем вчера вечером, и он был почти уверен, что Ёсан злился на Уёна — искренне, по-настоящему злился, — но теперь с ними обоими было все в порядке, и Чонхо не мог не быть немного благодарен Ёсану за попытку защитить его в таких обстоятельствах. Так что… он не мог оставить сердце Ёсана нецелованным, верно?

Он знал, что его за это будут безжалостно дразнить, поэтому собрал все свои силы, чтобы рывком поднять голову и быстро поцеловать грудную клетку Ёсана, прежде чем снова быстро спрятать лицо, чтобы укрыться от вероятно-растроганного выражения на их лицах.

— Давай, детка, — тихо сказал Ёсан, в его голосе было легко услышать улыбку. — Время начинать этот день.

*

— Как насчет этого? — предложил Усок, ткнув в набор колец, которые представляли собой простую блестящую серебряную полосу с накладывающимися друг на друга символом альфа-омега на внутренней стороне. Это было почти идеально, за исключением…

— Однако я не хочу, чтобы речь шла только о нашей динамике, — сказал Чонхо, чувствуя себя немного виноватым за то, что вытащил Усока ради чего-то подобного в тот редкий день, когда у них обоих была свободное время, чтобы пойти поесть или прогуляться, а не заниматься чем-то таким. Он хотел подарить традиционные кольца обещания⁽⁴⁾ своим альфам, чтобы показать, что он предан делу и серьезно относится к их отношениям, но все кольца казались неправильными. Слишком дорого, слишком ярко, слишком безлично…

— Они тебе действительно нравятся, не так ли? — тихо спросил Усок, выглядя таким гордым, что это почти причиняло боль. — Им лучше быть добрыми к тебе, Чонхо-я. Я буду следить за ними.

Чонхо покраснел и закатил глаза, несмотря на то, что ему было приятно слышать, как Усок так защищает его. Часть его всё ещё беспокоилась о том, что его истинное «я» было отталкивающим, и что если он совсем отпустит себя рядом со своими альфами, это приведет только к тому, что они поймут, насколько он был скучным и раздражающим на самом деле. Усок служил напоминанием о том, что кто-то за пределами его семьи мог годами видеть его худшие стороны и при этом любить его, даже если это было только платонически. Это давало ему надежду, что его альфы не потеряют интереса, что он сможет получить стаю, которую он начинал любить, вместо того, чтобы его неизбежно оттолкнули, как это было раньше.

— Хэй, — прервал его Усок, с нежностью в глазах он крепко обнял Чонхо, — не думай о прошлом. Эти альфы были просто слабыми идиотами, которые из кожи вон лезли, чтобы казаться сильнее, они не знали, о чем говорят. Ребята из компании, которые были нормальными, не испытывали к тебе неприязни, просто у вас никогда не складывались романтические отношения, и это не то, к чему ты можешь принудить. И, честно говоря, это токсичная среда, не так ли? Теперь ты в компании получше, с лучшей стаей, которая уже не раз доказывала, как сильно они заботятся о тебе… Тебя ждёт хорошее будущее, Чонхо-я.

— Наверное, — тихо согласился Чонхо, уставившись на набор колец, на который указал Усок, и надолго задумался. — Как ты думаешь, они могут их кастомизировать?

 *

— Что ты хочешь завтра на ужин, Чонхо-я? — спросил Сонхва, заглядывая в холодильник и оглядываясь через плечо туда, где Чонхо разогревал после-тренировочный рамен. — Я подумал, что могу приготовить что-нибудь, пока ты в школе, раз уж завтра у нас нет утренней практики.

Внутренний омега Чонхо оживился, инстинктивно отреагировав на предложение альфы добыть ему еду, и сердце Чонхо слегка затрепетало от интереса.

— Карри? — с надеждой предложил он, зная, что это что-то сравнительно легкое в приготовлении, но при этом теплое и успокаивающее. В эти дни на улице было холодно, и мысль о том, чтобы вернуться домой после тренировки и попробовать горячую домашнюю еду, которую его альфа приготовил для их стаи, вызывала у него Чувства.

— Значит будет карри, — согласился Сонхва, подходя, чтобы сесть рядом с Чонхо и начать составлять список продуктов. Сидеть рядом друг с другом в относительной тишине, пока Чонхо доедал свой рамён, а Сонхва печатал в телефоне, было приятно и по-домашнему. Чонхо убрал тарелку и вернулся к месту рядом с Сонхва, колеблясь над тем, что делать дальше. Какая-то его часть скучала по той близости, которую он чувствовал во время течки, и хотела вернуть ее снова, но он не совсем понимал, как это сделать.

— Эй, вы двое, — сказал Хонджун, зайдя на кухню за стаканом сока, обнимая Чонхо за талию и заглядывая через плечо Сонхва. — Что вы задумали?

— Я собираюсь приготовить карри на завтрашний вечер, — рассеянно отозвался Сонхва, повернув голову в сторону, чтобы легко клюнуть Хонджуна в губы, прежде чем вернуться к рецепту, на который он смотрел. — Ты же не возвращаешься в компанию сейчас, не так ли?

Тишина.

Тогда Сонхва полностью повернулся, чтобы посмотреть на Хонджуна, одна бровь была поднята с таким разочарованием, что Чонхо поежился, несмотря на то, что взгляд был направлен не на него, а Хонджун тут же сдулся.

— Я полагаю, нет, — пробормотал он, подталкивая плечо Сонхва своим и наклоняясь для более продолжительного поцелуя. Чонхо не мог не смотреть, широко раскрыв глаза от повседневной ласки, которой они так легко обменивались. По какой-то причине он… на самом деле этого не ожидал, хотя, оглядываясь назад, он определенно должен был ожидать именно этого. Он знал, что остальные вместе были частью стаи, некоторые из них в течении многих лет, и было достаточно косвенных упоминаний о том, что они помогали друг другу в течении гона, чтобы на каком-то интуитивном уровне он знал, что они вместе как любовники. Он просто никогда особо об этом не думал, и большая часть времени в общежитии была проведена либо во сне, либо в течке.

То есть он ничего не замечал, но и не то чтобы это скрывали. Чонхо просто был очень бестолковым, и теперь он расплачивался за это покрасневшими щеками и колотящимся сердцем, когда его разум в одиннадцатый раз подряд воспроизводил поцелуи двух самых старших хёнов.

— Чонхо, детка?

Чонхо дернулся от удивления, широко распахнув глаза, когда понял, что Хонджун и Сонхва оба смотрят на него так, как будто уже некоторое время звали его.

— Ах, извините, — запнулся он, смущённый. Его взгляд метнулся к их губам, и он поспешно отвернулся, сжав руки вместе, чтобы скрыть то, как их слегка трясло от чего-то, что было неприятно-близко к желанию.

— На что ты смотрел, детка? — с интересом спросил Хонджун, откинувшись на плечо Сонхва и с любопытством наклонив голову, как будто он точно знал, на что смотрел Чонхо.

— Н-ни на что! — поспешно сказал Чонхо. Его голос дал петуха, к его большому огорчению, и он быстро сделал шаг назад. — М-мне лучше сейчас пойти спать.

— Ах, подожди, — сказал Сонхва, заставляя Чонхо застыть на месте. Он соскользнул со своего стула и подошел, чтобы заключить Чонхо в лёгкие объятия, слегка тыкаясь носом в его шею, чтобы почувствовать запах, и удерживая его, когда колени Чонхо подкосились. — Спокойной ночи, детка.

— Спокнчи, альфа, — прошептал Чонхо, автоматически взглянув на Хонджуна и расслабившись, когда Хонджун тоже обнюхал его.

— Хорошего сна, Чонхо-я, — пробормотал Хонджун, еще раз прижимая его к себе, прежде чем отпустить.

— Ты собираешься быть здесь всю ночь? — импульсивно спросил Чонхо, не понимая, почему это вдруг так важно для него, но зная, что иначе, не спросив, он не сможет отдохнуть.

— Я буду здесь, — мягко пообещал Хонджун, ободряюще улыбаясь Чонхо. — Ты в безопасности.

Чонхо кивнул, с успокоенный сознанием, и двинулся в коридор. Перед тем как уйти, он оглянулся и увидел, что Сонхва и Хонджун обвились друг вокруг друга, обмениваясь мягкими, долгими поцелуями, как будто они не могли насытиться друг другом. Как ни странно, это зрелище что-то успокоило в Чонхо, напоминание о том, что его альфы разделяли прочную и длительную связь, которая делала стаю более сплоченной.

Зачатки желания зашевелились в желудке Чонхо, когда он понаблюдал за этим ещё секунду, прежде чем нырнуть в коридор с пылающими щеками. Он еще не был готов, но… скоро. Вскоре он наберется смелости смотреть открыто и попросить о поцелуе для себя самого.