«‎Мудак. Ну какой же, сука, мудак. Уёбок, блядь, — ни одной хорошей мысли в голову Гэвину не приходило. — Жаворонок хуев, да чтоб тебя недельный понос пробрал».

      Если вчера, во время просмотра стендапа, Ричард казался милашкой (особенно когда улыбнулся с такой трогательной неуверенностью, от которой сердце предательски сбивалось с ритма), то сегодня, в грёбаные пять пятьдесят три утра, Гэвин ненавидел его всей душой. Всей своей бедной студенческой душой, которая хотела только одного — поспать законные полтора часа, чтобы встать на занятия если не бодрым, то хотя бы не совсем куском говна, которым он ощущал себя сейчас.

      «‎Ненавижу‎», — челюсть болела от напряжения, с которым Гэвин сжимал зубы, чтобы не взорваться, не выскочить ураганом на кухню, где Ричард, судя по визжащему звуку, снова насиловал соковыжималку. «‎Вот бы она сломалась…»‎ — подумал Гэвин, а сразу после наступила тишина — Ричард закончил со своим фрешем. Но уже через пару секунд на кухне опять что-то громыхнуло, хлопнула дверца шкафчика, зашуршал какой-то пакет, и Гэвин понял, что терпение подошло к концу. Раздражение, ядом впрыснувшееся в вену в первые секунды раннего пробуждения, поглотило каждый нерв, каждую клеточку, заставило дрожать в нетерпении и желании сбросить напряжение, выораться, не беспокоясь о Максвелле, соседях, которые могли пожаловаться на ругань. Потому что за-е-ба-ло.

      — Ну почему нельзя хотя бы капельку потише? — простонал под нос, перевернулся на бок и прижал подушку к ушам. — Как Максвелл, сука, дрыхнет и не реагирует, он же ближе всех к кухне?

      Хлопнула входная дверь, скрежетнул ключ в замке — самый тихий звук, который с утра издал Ричард, — и наступила тишина. Обманчивая тишина, потому что Гэвин по прошлому дню знал, засыпать нет смысла, ведь как только мистер Морозная Свежесть вернётся, снова начнётся дискотека звуков.

      — Ебанный мудак, свалил бы к своему женишку, будил бы его, так нет… Вот будет сюрприз его «сладкому‎», когда съедутся. — Вошкаясь в кровати, Гэвин пытался найти удобное положение, чтобы ещё немного подремать, но после шума, который устроил Ричард, сон сдуло быстрее, чем пыль резким выдохом. — Но если Ричард улыбнётся, женишок наверняка простит даже этот утренний пиздец.

      В груди что-то сжалось, потянуло теплом и приятным напряжением, когда снова вспомнил вчерашнего Ричарда. Расслабленного, с лёгким прищуром век, чуть приподнятыми уголками губ, немного подрагивающими, будто бы с непривычки, сиянием улыбки в глазах, сделавшим взгляд светлее, приятнее, нежнее. Ненадолго холодность, как у Снежной Королевы, отступила, всего на несколько секунд показав другого Ричарда. Только какой их этих образов был настоящим?

      «‎Неважно, — оборвал себя Гэвин, — тебя не касается. Не лезь к нему, не пытайся подружиться, держи нейтралитет. Не сближайся». Всего одно правило, которое установил для себя Гэвин. Он приехал учиться, получить образование, диплом, чтобы идти дальше, рвать жопу в стремлении пробиться в прокуроры. Почти неосуществимая задача для омеги, но его столько раз путали с альфой, что — кто знает — может, в будущем постоянная проблема последних лет сыграет на руку. Занять бы хоть какое-то место под боком у прокурора — дальше Гэвин прогрызёт дорогу.

      Взгляд на часы, тяжёлый вздох и отброшенное в сторону одеяло. Мягкий, чуть прохладный ковролин под ступнями, по которому лениво потоптался Гэвин и нехотя поднялся.

      — Я не доживу даже до конца первого семестра, если каждый день придётся вставать в шесть утра. — Поправив привставший член, Гэвин прошлёпал на кухню — чистую, Ричард не оставлял за собой срач, — включил чайник и ушёл в туалет. Стоило облегчить душу, как утро перестало казаться слишком поганым, а как только в нос ударил горький аромат кофе — не страшно, что растворимого, — со сладкой примесью карамельного сиропа и колкой пикантностью корицы, как Гэвин расслабился окончательно.

      — Моя единственная радость, — прошептал с улыбкой и сделал осторожный глоток.

      Язык слегка обожгло — несильно, ровно так, как нравилось Гэвину, когда температура кофе балансировала между «‎уже не кипяток»‎ и «недостаточно остыл, чтобы выпить залпом‎». Умеренная горечь привычно обволокла язык, сдерживаемая осторожной нежностью карамели. Сладость наступала неуверенно, словно боялась, и Гэвин снова вспомнил вчерашнюю улыбку Ричарда — впечатление было похожим.

      «Да блядь, хватит думать об этом!‎»‎ — мысли о Ричарде зачастили, поэтому когда сам их источник появился на кухне в мокрой от пота обтягивающей футболке в сопровождении едва ощутимого флёра феромонов — словно на улице не тёплая осень, а глубокая зима, — Гэвин только кивнул в приветствии и отвёл взгляд в сторону. Меньше видишь, меньше знаешь — меньше думаешь. С другими людьми работало идеально, сработает и в этот раз, Гэвин не сомневался. 

      — Сегодня ты спокоен, — низкий голос, прохладный, как и запах Ричарда, неожиданный, как тычок локтем в ребро, разорвал тишину.

      — Только это, — чудом не растеряв самообладание, Гэвин показал кружку с кофе, — удерживает меня от твоего убийства. Серьёзно, Рич, я же просил быть тише.

      — Рич? — Тёмная бровь приподнялась в красивом, словно отрепетированном изгибе, но Гэвин не понял, удивлён Ричард или недоволен.

      — Могу называть Дик. Учитывая твои перфомансы в шесть утра, это больше тебе подходит.

      — Рич сойдёт, — буркнул он, достал из холодильника стакан с остатками апельсинового фреша и в два глотка допил его. — Но я предупредил — привыкай.

      Гэвин смотрел, как Ричард отошёл к раковине, как сжал губку, а между длинными пальцами просочилась пена, капнула вниз, а потом в стакан с оранжевым налётом. Взгляд прилип к неторопливым движениям, которые гипнотизировали, навевали сонливость, но огромные часы на стене показывали почти семь утра — ложиться не было смысла. Гэвин знал, что если уснёт сейчас, то проснётся злющим, как голодная дворовая псина, и ещё более уставшим.

      — И как вас только вырастили такими мудаками? — задумчиво протянул под нос. — Один на сексе повёрнут, другой по утрам гремит, не думая об окружающих, третий, получается, ещё хуже, раз даже вы от него отвернулись?

      Хлопнула дверь кухонного шкафчика, и Гэвин вздрогнул.

      — Я не планирую обсуждать с тобой Коннора, — процедил Ричард сквозь зубы. — Нормальный он, — добавил тише и ушёл в ванную, оставив растерянного Гэвина в одиночестве.

      — Нормальный, так нормальный. Сам же, бля, рожу кривил, а теперь защищает.

      Настроение снова просело. Не из-за нервного ответа Ричарда, не из-за неудачной попытки поговорить, а просто… Гэвин никогда не блистал счастьем в первый час после продъёма (даже когда вставал в обед), а этот говнюк ещё огрызается. «Привыкай, — мысленно передразнил Гэвин. — Ага, как же, держи карман шире. Ещё посмотрим, кто кого‎».

      От раздражения он не рассчитал новый глоток и подавился, забрызгал каплями стол, пол и собственную волосатую грудь.

      — С-сука, ещё и облился, — настроение сдвинулось дальше в минус на оси координат.

      Скрипнула открывшаяся дверь, и на кухню, зевая во весь рот, выполз Максвелл. В серых боксерах и белой мятой футболке, со слипшимися со сна ресницами, следом от подушки поперёк щеки, с торчащими в разные стороны завитками волос и налётом запаха гари — полная противоположность Ричарду, который, похоже, просыпался уже аккуратно собранным. Прямо как в фильмах, там тоже все встают красавцами, будто перед этим не пускали слюни в подушку. Зато Макс был отражением реального мира — кажется, в уголке губ даже влага ещё не высохла. Гэвина удивляло, как один из братьев по утрам выглядел как суперзвезда (ну или хотя бы как герой рекламы), а второй — таким же уставшим заморышем, как сам Рид.

      — Надо же, какие люди, — растягивая слова, произнёс Максвелл и засунул руку в трусы, чтобы почесать яйца. Гэвин на автомате проследил движение и закатил глаза, по ощущениям не к потолку, а сразу к мозгу — ни манер, ни стеснения. — Ты чё подорвался в такую рань?

      — Попробуй тут усни, когда твой брат производит столько шума.

      — А, это… — Он снова зевнул. — Ну да, Ричи такой, привыкай. Или купи беруши, как я, — усмехнулся, замолчал, прилипнув взглядом, и Гэвин жопой понял, что Макс сейчас ляпнет очередную херь. — Я вот думаю, Гэви, мне реально тебя выебать, чтобы перестал в одних трусах жопой крутить?

      — Рискни. — Гэвин отставил кружку в сторону и расправил плечи. — Будешь первым альфой, которого я нагну.

      — А что, до этого нагибал не альф? — Максвелл, судя по борзому тону, посмеивался, но даже не подозревал, насколько прав.

      Конечно, великим ёбырем Гэвин себя не считал, но кое-какой опыт у него имелся. Больше эксперимента ради: несколько раз с бетами и один — с омегой. Хотел узнать, каково это, когда ты, а не тебя. Но то ли партнёры попадались не самые заинтересованные, то ли сам Гэвин не особо впечатлился, но после пятой попытки он забил на активную позицию. Чувствовать на себе тяжесть крепкого тела, а в дырке — толстый хуй ему нравилось гораздо больше.

      — Разозли меня сильнее, Максвелл, узнаешь. — И ткнул ногтем в упругую грудь, так, что Макс недовольно поморщился и освободил проход.

      По правде, Гэвин не стал бы пытаться поиметь Максвелла, даже если бы тот сам стянул с себя трусы и раздвинул в стороны свои упругие булки.

      — Эй, ты не помыл кружку, — донеслось в спину. — Ричи увидит, будет пиздеть.

      — Я сейчас вернусь! — крикнул в ответ уже из своей комнаты. Гэвин хотел одеться, но не из-за слов Макса, а потому что не хотел, чтобы во время готовки горячее масло брызгало на кожу. Завтрак он никогда не пропускал, а хрустящий бекон, воздушный омлет и свежие помидорки были беспроигрышным вариантом поднять себе настроение. На сытый желудок переносить окружающих людей всегда было капельку проще, неважно, будь это Ричард с кислым лицом во время очередного разговора со своим сладким или же Макс с мерзкой, как свежее дерьмо, порцией домогательств.

***

      В универ Гэвин вышел самым последним и побежал до автобуса, проклиная Макса, который провёл в душе больше получаса. Ещё и пел там, сука, так ублюдски стрёмно, что хотелось вырвать себе уши. И чем сильнее стучался к нему Гэвин, которому тоже нужно было помыться, тем громче горланил Макс. В итоге в аудиторию Рид забежал последним и упал на первое попавшееся свободное место, почти перед самым носом у преподавателя. Тот посмотрел строгим взглядом, кивнул на тихое «‎извините», которое буркнул Гэвин перед тем, как сползти пониже в нелепой попытке спрятаться за маленьким экраном лэптопа.

      А когда преподаватель по уголовному праву открыл рот, Гэвин мгновенно забыл о своём небольшом конфузе. Он не стал проверять присутствующих, написал маркером тему, озвучил несколько терминов, которые Гэвин и так знал, и перешёл к практике. За часовую пару теории уделил минут пять, всё остальное время разбирали парочку реальных судебных кейсов. Роли адвоката, прокурора и подсудимого распределялись между студентами, судьёй выступал сам препод. Учащиеся сыпались один за другим, путали статьи, и когда дошла очередь Гэвина выйти на импровизированную сцену, он выдохнул, перестал хрустеть пальцами и быстро прогнал возникшую неуверенность в себе. Он знал тему, знал кейс, который ему достался, он анализировал тактику защиты и провалы обвинения в этом деле ещё в то время, когда готовился к поступлению. Выдохнув, он выпрямился, расслабился и сделал шаг вперёд с пониманием — он готов.

      Кривляющийся Максвелл в роли подсудимого то и дело пытался устроить цирк из разыгрываемого судебного процесса. В противовес ему собранный Ричард — в белой рубашке с галстуком и чёрных джинсах, словно знал, что сегодня будет блистать на сцене, — оказался образцовым адвокатом. Для студента первого курса уж точно. Он учёл опыт реального дела, использовал его на полную и разбавлял импровизацией, которая осложняла Гэвину жизнь.

      «Не уступлю‎‎», — из принципа, из вредности, из желания показать свою готовность идти напролом.

      — Достаточно, — прервал преподаватель.

      Гэвин поднял взгляд на часы над дверью, которые показывали конец занятия.

      — Хейзы, отличная работа. Рид, — острый взгляд поверх очков пронзил насквозь, — вы победили.

      — Что? — Переспросил, пока мозг переваривал услышанное.

      — Вы победили, подсудимый отправится в тюрьму. Есть несколько замечаний по формулировкам и аргументации, но к выпуску мы это исправим. Остальные же, кроме вас, вас и вас, — он выделил несколько человек, — готовьтесь лучше, если не хотите вылететь после первого же семестра.

***

      Уже к концу этого дня Гэвин понял, что придётся поднапрячь булки, чтобы держать опережающий темп. Он заметно превосходил большинство студентов из своей группы, но это пока, всё могло измениться достаточно быстро, а Гэвин должен быть в рядах лучших, чтобы потом, после выпуска, иметь хоть какое-то преимущество перед альфами. Ему, как омеге, важна любая мелочь.

      — Первый день, а уже задрачиваться, — буркнул себе под нос, завёл будильник на пять вечера, чтобы успеть в тренажёрку, и пошёл в местную библиотеку. 

      Небольшое отдельно стоящее здание пряталось среди высоких елей, а к главному входу вело несколько переплетающихся между собой тропинок. На газоне в тени прятались студенты: кто-то курил, кто-то читал на свежем воздухе, кто-то дремал, натянув кепку на глаза, несколько компашек устроили шумные посиделки после занятий. Гэвин скользнул по ближайшей невидящим взглядом и проскочил мимо, чтобы быстрее оказаться внутри и спрятаться от палящих лучей солнца — словно не у Ричарда глаза были чувствительными к свету, а у самого Гэвина. «‎Интересно, каково так жить, когда каждый раз при хорошей погоде вынужден прятаться под очками? Что будет, если он не наденет их, плакать начнёт или может ослепнуть?»

      Гэвин споткнулся на второй ступени, поняв, что снова вернулся мыслями к Ричарду.

      «‎Просто никогда раньше не встречал человека с такой операцией, вот и интересно, — когда хотел, Гэвин умело находил оправдания для самого себя. — Всего лишь любопытство, не более. Тем более у него уже есть жених».

      Жених, который не интересен самому Ричарду, — напомнил тихий голос внутри, который Гэвин заткнул неуместно громким в тишине библиотеки приветствием.

      — Здравствуйте, хочу оформить членскую карту. — Он протянул айди и оглянулся, с интересом разглядывая игру света на белоснежных стенах.

      Холл, как и соседние залы, которые удалось увидеть, был маленьким, но большие окна и светлое окружение визуально увеличивали пространство. Несколько столов было занято студентами, уткнувшимися в ноутбуки, но большая часть пустовала — не удивительно, мало желающих переться зубрить в первый же день учёбы. Гэвин и сам бы с радостью расслабился, повалялся на кровати, слушая музыку, или залип бы в телик, благо на комедийном канале круглосуточно что-то крутилось, но он не хотел рисковать. Позже, когда остальные поймут, что поблажек не будет, начнётся грызня, чтобы выбиться в любимчики, показать себя, запомниться преподавателям, которые могли дать рекомендацию и увеличить шансы попасть на тёпленькое место рядом с прокурором, судьёй или к какому-нибудь знаменитому адвокату. И тогда — Гэвин не сомневался — стоит дать слабину, предпочтение отдадут не ему или парочке других омег из его группы, а особо умным альфам. Или близнецам Хейзам, спасибо славе их папочки.

      «Я обойду их всех‎, — подумал и оскалился так, что напугал библиотекаря, который протянул пластиковую карточку. — Из-за пола я от своей мечты отказываться не собираюсь».

      Взяв карточку, Гэвин прошёл к дальнему столику, сел в небольшое кресло, достал ноутбук и принялся за составление собственного плана обучения.

***

      Несколько часов пролетело незаметно, и когда заиграл будильник, Гэвин дёрнулся от неожиданности, выключил звук, посмотрел виноватым взглядом на студента за соседним столом и поднялся, собираясь уйти. Времени хватило, чтобы накидать план обучения на ближайшие полгода, и теперь можно было расслабиться, доехать до тренажёрки, чтобы ненадолго отключить мозг и включить мышцы. За последние пару недель Гэвин подзабил на зал, пока готовился к переезду, и успел соскучиться по нагрузке, приятному гудению мышц после тренировки и лёгкой боли наутро. 

      Предвкушая занятие, Гэвин вышел в ранние сумерки тёплого вечера. Студентов на газонах стало только больше, будто не учиться приехали, а пикники по вечерам устраивать, где-то в стороне слышался громкий смех и заливистый собачий лай — собаки и другие животные в общежитии были запрещены, значит, к кому-то приехали гости. Гэвин оглянулся по сторонам, поморщился на оранжевые лучи солнца, пробивающиеся через пушистые ветви ёлок, не нашёл источник шума и двинулся в сторону автобусной остановки. Зал, в который записался Гэвин, был в получасе езды от университета и стоил пять сотен в месяц, но был единственным вариантом, до которого не нужно было тащиться несколько часов.

      «‎Сраные монополисты»,‎ — Гэвин злился каждый раз, стоило подумать о цене абонемента. Странно было ожидать другого, учитывая стоимость аренды в районе университета, свежий ремонт в зале и разнообразие тренажёров. Но пустеющий карман выводы логики не убеждали, зато удачно выходило напомнить самому себе, что хочешь сэкономить — катись два часа на автобусе в одну сторону, занимайся за двести и снова пару часов назад. Цена Гэвина привлекала, а вот пустая трата времени на дорогу — нет.

      «‎Похрен, переживу», ‎— в очередной раз успокоил сам себя, свернул за ворота и уткнулся носом в твёрдую, провонявшуюся запахами нескольких альф грудь.

      — Сладкая омежка сама прыгает мне в руки.

      «‎Максвелл, ну конечно. Не может в моей жизни быть хорошего дня, обязательно должен всплыть подвох».

      «‎Подвох» стоял почти вплотную, кривил губы в раздражающей дерзкой ухмылке и, похоже, не собирался освобождать проход. С виду чуть уставший, бледный, потный, со влажными волосами, которые на кончиках свернулись в мелкие завитки. «‎А у Ричарда после душа они так не закручивались», ‎— пронеслось в голове.

      — Пары закончились три часа назад, ты чего до сих пор здесь? — Макс переступил с ноги на ногу и футболкой вытер испарину под носом.

      — В библиотеке был, планировал своё обучение на ближайшее время.

      — Серьёзно? Ты и так на парах сегодня выделился, можно жопу расслабить на ближайшие полгода. На тебя посмотришь, так ты на заучку вообще не тянешь, скорее, на плохого парня, который будет доставать задротов.

      — Навалять я тоже могу, если надо будет, так что лучше не нарывайся, Макс.

      Не то чтобы Гэвина цепляли подтрунивания, оскорбления и другие попытки Максвелла его задеть — как в средней школе, серьёзно, — его больше напрягала надменная манера говорить и взгляд, которым постоянно одаривал этот придурок. Свою порнуху наверняка с таким же видом смотрел. Только если актёрам было плевать, Гэвин же терпеть не мог ощущать себя куском мяса. Но что ещё хуже, в такие моменты Максвелл особенно сильно напоминал бывшего: та же уверенность в собственной неотразимости, такой же лисий прищур, из-за чего глаза казались ещё темнее, такой же изгиб губ и виднеющиеся между белые клыки. Внешне он был другим, но повадки будоражили неприятные воспоминания, которые затягивали в себя, как в болото.

      Гэвин потёр хрящик уха, который отозвался фантомной болью. 

      А ведь совсем недавно казалось, что он оставил прошлое в позади, пережил и перерос чужое предательство, но стоило на горизонте замаячить какому-то говнюку, как будто снова стал сомневающимся в себе подростком.

      — Ну и сложное лицо ты скорчил. Расслабься, Гэви, мне наш кэп уже навалял. Все соки своей тренировкой выжал, еле ноги передвигаю, на пальце вообще мозоль от мяча. Меня предупреждали, что Аллен тот ещё дьявол, но я не думал, что настолько, и даже нет надежды, что после выпуска в этом году он свалит. Сказал, что останется тренить, чтобы команда не проседала, лучшие же среди баскетболистов города. Эх, не ту специальность он выбрал.

      — Судя по тому, как от тебя несёт феромонами, дрюкал тебя не только капитан, но и вся команда. Жаль, что пропустил такое шоу, заснял бы для тебя, чтобы смотрел потом вместо порнухи.

      —Я уже говорил, что мне нравится твоя дерзость? — Он снова подошёл почти вплотную, припёр к забору, а в нос снова пахнуло феромонами, только не чужими, а самого Максвелла.

      — Дважды, — ответил Гэвин и сморщил нос, подозревая, что такими темпами начнёт ненавидеть запах горелых спичек уже к концу первого месяца.

      — Держи это в мыслях, Гэви, а то подумаю, что ты со мной заигрываешь, — он облизнулся, выдохнул, сука, провокационно прямо в губы, но отошёл обратно, стоило Гэвину сжать кулак. — Мы собираемся в понедельник, среду и пятницу в три часа, тренировки открытые, так что можешь приходить и смотреть. Глянешь, как дрюкают меня, может, созреешь дать отдрюкать себя. — Он коротко посмеялся, при этом настолько широко открыв рот, что Гэвин увидел в языке стальной шарик сережки.

      — Пиздец ты озабоченный, передёрни уже или сними себе шлюху, если хую в трусах не сидится, — рыкнул Гэвин и оттолкнул Макса в сторону — слишком запизделся, мог не успеть на автобус. — Всрались мне твои тренировки, лучше потрачу перерыв на учёбу, чем на любование тобой. Мне альфачей и в тренажёрке за глаза хватает.

      — Жаль. Может, подобьём расписание? Ты будешь любоваться мной, я — твоими сиськами. — Максвелл всё не успокаивался, даже рядом пошёл, едва заметно прихрамывая.

      — Я тебе только глаз могу подбить, если не отъебёшься, — процедил Гэвин сквозь зубы и поймал себя на том, что начал терять контроль над собственным запахом. Нужно было успокоиться, идти в рассадник перекаченных альф с шлейфом феромонов было плохой идеей. Зажать, конечно, не зажмут, но пялиться будут, и не только на сиськи. Гэвин уже проходил через подобное в своём городе, когда додумался пойти в зал за пару дней до начала течки, вряд ли в этом стоило ожидать другого поведения.

      — Кстати, Гэви! — донёсся в спину громкий оклик. — В субботу будет приветственная вечеринка у какого-то мажора из другой группы, обещает музло, бассейн и море пунша. Пойдёшь?

      — Подумаю! — бросил в ответ и достал из кармана наушники.

      Орал ли Максвелл что-то ещё или наконец отвял, Гэвин уже не слышал.