— Мы близко, — сказал Гэвин, сравнивая данные в навигаторе с номерами зданий вокруг.

— Я уже слышал это пятнадцать минут назад, — ответил Ричард, который, судя по намёку на раздражение в голосе, устал блуждать в поисках паба.

— На этот раз точно рядом, смотри, — Гэвин развернул экран телефона, на котором в картах «гугл» две метки — их расположение и адрес паба — горели совсем рядом.

— Если бы ты послушал меня и дал вызвать такси, мы бы давно были внутри. — Ричард бросил секундный взгляд на карту в телефоне.

— Зачем переплачивать, если на автобусе можно доехать в десять раз дешевле?

— И в три раза медленнее, — со скепсисом добавил Хейз.

— Да брось, Рич, зато ты провёл больше времени в моей прекрасной компании и без посторонних под боком. Разве не чудесно? В шумном пабе мы бы так не пообщались.

— Я рад твоей компании, Гэвин, но я не люблю тратить время зря. Что касается общения, то на лавочке вон в том парке, — он махнул в сторону, откуда они только что пришли, — разговаривать было бы удобнее, чем в трясущемся автобусе.

— Короче! — взбрыкнул Гэвин и свернул за угол, следуя указанию стрелки. — Смысл сейчас это обсуждать? Вот, гляди, мы уже на месте, — он довольно ткнул на противоположную сторону дороги, где неярко была подсвечена деревянная вывеска паба. — Пошли. Надеюсь, нам достанется не самый дальний столик.

— Концерт через двадцать минут, все столы уже, скорее всего, заняты, — сказал Ричард, посмотрев на часы.

— Не заняты, я забронировал один для нас. Ненавижу тереться у барной стойки, все шумят, толкаются, постоянно дёргают бармена. Пришлось слегка переплатить, зато сядем удобно.

— Как продукты покупать, так ты вечно жалуешься, что денег нет, но при этом переплатил за столик? — Удивление на лице Ричарда хорошо читалось даже в полутьме вечера.

— Люблю комфорт и хотя бы иногда могу его себе позволить. Всё равно я планировал что-то выпить и перекусить, вот и закажу в счёт депозита за место, — объяснил он, показал хостес билеты и напомнил про бронь.

— Я думал, что ты не любишь алкоголь, — продолжил Ричард, когда сели за стол. Им повезло, оказались не перед сценой, но и не в самой заднице — всё, как нравилось Гэвину.

— Не особо, но стаканчик тёмного пропустить могу, когда атмосфера располагает, — ответил и махнул официанту. И пока ждал, когда он подойдёт принять заказ, ненадолго зацепился взглядом за Ричарда.

Тот выглядел почти обычно: неизменные чёрные джинсы, в которых он разве что спать не ложился, простой сиреневый лонгслив и кулон с волком, который Гэвин уже видел на приветственной вечеринке. Аккуратная укладка, гладко выбритое лицо, привычный спокойный взгляд, и только на дне радужки скромно прятался интерес. Ричард не выряжался, одет был практически так же, как и всегда, и при этом удивительно гармонично вписывался в атмосферу паба. Словно местный тусклый свет придавал ему непривычный шарм.

— Что-то не так? — Естественно, он заметил взгляд и оторвался от изучения меню.

— Да задумался вот, ты штаны вообще меняешь? Второй месяц пошёл, а всё одни и те же, — Гэвин ляпнул первое, что пришло в голову — не признаваться же, что просто пялился.

— Конечно. Обычно каждую неделю или же сразу, как они испачкаются.

— В смысле? Я на тебе ничего другого, кроме этих джинсов, не видел.

— У меня шесть одинаковых пар, — Ричард прикрыл губы кулаком и отпустил короткий смешок.

— Шесть? На хрена?! — от удивления Гэвин крикнул громче, чем планировал, из-за чего словил несколько косых взглядов с соседних столиков.

— Мне нравится фасон, а ещё они хорошо сидят. Удобнее я пока что не нашёл, поэтому взял с запасом.

Гэвин не успел прокомментировать, к столику наконец подошёл официант.

— Что будете заказывать? — молодой невысокий парень достал из кармана фартука блокнотик.

«А я думал, все уже перешли на смартфоны», — мелькнуло в голове.

— Два бокала тёмного, один принести сразу, второй позже, как я допью первый. И жареный сыр. — Гэвин отодвинул меню, заказанное и так сильно нагрузит желудок.

— Хорошо, но для начала могу я увидеть ваше айди, сэр?

Кивнув, Гэвин достал из кошелька водительское удостоверение и протянул официанту.

— Двадцать один уже есть, — он коротко ухмыльнулся.

— Спасибо и с днём рождения вас. В качестве комлементаНе ошибка. Комплемент — это бесплатное угощение в ресторане, в этом значении пишется через "е" закуска будет за счёт заведения. А вы, сэр, уже определились с заказом? — парень повернулся к Ричарду.

— Безалкогольный мохито и халапеньо в кляре. — Ричард даже не посмотрел в сторону официанта, немигающим взглядом уставился на Гэвина, а в полутьме бара такой взгляд в упор смотрелся немного жутко.

— Пиво принесу через пару минут, коктейль минут через семь, а закуски через пятнадцать, — озвучил официант и ушёл.

После короткой паузы Ричард заговорил первым.

— Почему ты не сказал, что у тебя день рождения? — Он наклонился чуть вперёд и сложил руки в замок.

— А смысл? Подготовил бы мне подарок? — Гэвин криво ухмыльнулся и отвлёкся на сцену, где завершали приготовления.

— Может быть, — голос смягчился, а уголки губ чуть приподнялись.

«С каждым разом он улыбается всё красивее».

— Я не праздную и подарки не принимаю, — коротко ответил Гэвин и уткнулся в принесённый стакан пива.

— Почему?

А вот об этом говорить хотелось меньше всего. Обычно Гэвин отвечал короткое «потому что» или «не твоё дело», в зависимости от того, с кем разговаривал, но прямого ответа не давал никому. Только папа и лучший друг знали правду. Но Ричард замер в ожидании, смотрел взглядом ребёнка, который любой ценой хочет услышать ответ, ещё и брови домиком сложил, наверняка знал, зараза, что так выглядит совсем уж несчастным. Такому хуй откажешь.

— Мой отец умер в день, когда мне исполнилось пять, — нехотя ответил Гэвин и перевёл взгляд в бокал, где пузырьки пены, лопаясь, открывали обзор на тёмную жидкость. — Я был тупым капризным пиздюком, закатил истерику, потому что мне купили шоколадный торт, а не фруктовый, и отец решил сходить в магазин, чтобы не портить мне праздник. Но домой он больше не вернулся. — Гэвин хрустнул одним запястьем, потом другим, в задумчивости почесал губы подушечкой большого пальца и продолжил: — Обдолбанный урод на пикапе выехал на тротуар и сбил несколько человек, в том числе моего отца. Всё произошло буквально через дорогу от нашего дома, он не дошёл совсем чуть-чуть.

Прошло много времени, Гэвин помнил тот день лишь отрывками, но что навсегда отпечаталось в памяти — это размазанный по асфальту торт, остатки которого смешивались с алым, и бесполезные попытки папы закрыть дрожащей ладонью глаза. 

— Отец скончался на месте, врачи только констатировали смерть. С того дня я перестал праздновать дни рождения и торты, как ты понимаешь, тоже больше не ем. — Уголок губ дёрнулся, выдавая нервную ухмылку.

— Мне жаль. — Длинные пальцы крутили влажный бокал с мохито, а сам Ричард выглядел сконфуженным.

— Спасибо. И не грузись, окей? Мы пришли расслабиться, отдохнуть и посмеяться, так что выкинь из головы всякое ненужное тебе дерьмо и смотри туда, — Гэвин ткнул пальцев в сторону сцены. — Они вот-вот начнут. Ржача я от тебя, конечно, не жду, но хотя бы улыбаться ты обязан.

— Хорошо, но только если обещаешь не объявлять мою улыбку вне закона. — Уголки губ Ричарда слегка дрогнули, но он сохранил серьёзное выражение лица.

— Говнюк, — Гэвин хрюкнул в бокал, едва не подавившись глотком. — Смотри уже, а? — И порадовался, что в полумраке вряд ли видно, как покраснели щёки.

***

Спустя полчаса Гэвин понял, что приглашение на выступление было самой большой и самой приятной ошибкой из тех, что совершал он за последний год. Как он и хотел, они расслаблялись и отдыхали, слушали шутки, смеялись, тихо разговаривали во время особо неудачных выступлений, а сам Гэвин пару раз вытирал слёзы, когда некоторые стендаперы буквально разрывали зал. И, наверное, с любым другим человеком, в любое другое время было бы проще забыться, плыть по течению и отдать себя моменту. Может, даже не только моменту, ведь Гэвин прекрасно знал, чем обычно заканчивались подобные посиделки с альфами. В такие удачные вечера можно было забить на правило трёх свиданий и зайти дальше милого общения.

Вот только рядом был не рандомный альфа, с которым можно было провести ночь. Рядом был Ричард. Ричард, который сейчас улыбался счастливо и открыто. Ричард, который смеялся в голос и восхищался отдельными шутками. Ричард, и без того яркие глаза которого сияли лучше прожектора, который подсвечивал сцену. Ричард был совсем не похож на привычного себя, не напоминал ни спокойный, почти равнодушный ледник, ни рассудительного брата, который старался приземлить Максвелла, ни уставшего от собственного жениха парня. Он был доволен и — Гэвин мог ошибаться, ведь не настолько хорошо знал Ричарда — счастлив.

А вот сам Гэвин не знал, как быть. То ли приятная атмосфера, то ли вкусное пиво, то ли долгое отсутствие близости с кем-либо, то ли всё сразу ударило в голову. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что не слушает выступление, а пялится на влажные из-за коктейля губы и рассуждает о том, какого они сейчас вкуса: мятного из-за мохито, кислого из-за лайма или пикантные из-за халапеньо. 

«Господи, о чём я думаю?» 

Он поспешил отвернуться, воспользовавшись моментом, что Ричард не заметил излишнего внимания — настолько увлёкся комиком. «Надо найти кого-нибудь для перепихона. Сейчас заглядываюсь на почти замужнего альфу, а дальше что, Максвелл покажется отличной кандидатурой? Охуенно держишься, Гэвин Рид, и двух месяцев с сожительства не прошло, как начал пялиться на занятого другим омегой обаяшку».

Справедливости ради, не залипнуть на такого, как Ричард, было сложно. Ровный нос, точётые скулы, пухлые губы, идеальная укладка и гладкая кожа, словно он не вылезал из кабинета косметолога. Тело тоже неплохое, не настолько фактурное, как у самого Гэвина, но атлетичное (будто у альфы могло быть иначе, ага), а задница… Такую упругую жопу не захотел бы пощупать разве что безумец, Гэвин тем более заглядывался, ведь успел оценить все достоинства, едва въехав в квартиру, так что лучше других знал, что прячется под чёрной джинсовой тканью.

Только ещё до приезда в универ он решил, что не будет заводить отношений ни с кем из студентов. Секс по дружбе в лучшем случае, чтобы было с кем удовлетворять потребность в кроватной гимнастике, но хотелось найти кого-то противоположного собственным вкусам. Ричард к таким людям не относился, при этом то и дело притягивал взгляд и мысли. Гэвин не понимал, почему. Ричард Хейз был не первым альфой с модельной внешностью, с которым был знаком Гэвин, не единственным, на которого передёрнул, надышавших феромонов, но первым, кто так сильно привлекал внимание. «Он просто забавный, такой умник из богатой семьи, педант, влажная мечта почти любого омеги, при этом только недавно научился улыбаться. Никогда таких не встречал, вот и интересно», — придумать причину оказалось проще, чем Гэвин предполагал. «Лучше забей, ведь всё равно не планируешь с ним сближаться», — подумал и снова сосредоточился на сцене, куда вышел новый комик. Обидно было просирать стендап-вечер из-за глупых мыслей. «Я пришёл наслаждаться выступлением, этим и займусь», — решил Гэвин и залпом допил остатки пива.

— Закажешь ещё? — спросил Ричард, стоило отодвинуть пустой бокал к краю стола.

— Не, обойдусь, — отмахнулся Гэвин. — А то с утра тебе снова придётся лечить меня.

— Мне не сложно, — Ричард лишь пожал плечами, не уловив, что Гэвин говорил не всерьёз. — Когда Максвеллу было шестнадцать, я каждые выходные разводил ему лекарство от похмелья.

— Только в шестнадцать?

— Да. Потом он перешёл на травку, а после неё мог добираться до кухни самостоятельно. Ну и нам с Коннором самим надоело за ним ухаживать.

Гэвин хотел задать ещё несколько вопросов, но на сцену как раз вышел следующий комик.

«И как только вышло, что братья из одной семьи настолько разные?»

Он не знал, что из себя представлял Коннор, а ни Рич, ни Максвелл о нём особо не распространялись, но легко было догадаться, что третий тоже был со своими особенностями, не просто так же он отделился от семьи. Или свалил, чтобы избежать участи Ричарда? Ведь мало приятного связывать свою жизнь с человеком, которого не любишь, а терпишь, потому что так решили родители.

«Хватит думать о том, что тебя не касается», — одёрнул себя Гэвин и вслушался в бубнёж со сцены. На первый взгляд унылая подача идеально подходила к стилю выступления. Гэвин не особо любил формат шуток в одну строку, но этот парень цеплял, даже Ричард отпустил пару смешков, а это многого стоило.

Два часа в компании Ричарда, который внимательно слушал каждого стендапера, пролетели слишком быстро. Гэвину казалось, что только минут пять назад они сели за столик, сделали заказ и благополучно пропустили мимо ушей наставления ведущего, как настал конец, и открытый микрофон резко перетёк в обычный шумный вечер в пабе. Столики сдвинули, добавили ещё несколько, барную стойку облепила галдящая толпа, а официанты, до этого расслабленно курсирующие от гостя к гостю, сейчас передвигались чуть ли не бегом.

— Уходим? — раздалось над ухом, и Гэвин повернулся, столкнувшись с Ричардом нос к носу.

Тот был слишком близко, крикнул, чтобы перебить гомон и рок на фоне, ждал ответа и явно не чувствовал ни капли смущения из-за того, что в расстоянии между их лицами едва ли бы набралось три сантиметра.

— Ага, — кивнул, отодвинул от себя чужое лицо и поднялся.

Только когда вышли на свежий вечерний воздух, Гэвин смог вдохнуть полной грудью и успокоить нервно колотящееся сердце. Он не любил, когда посторонние люди вторгались в личное пространство, даже близких людей не подпускал и думал, что из новых знакомых такой хернёй грешит только Максвелл. Тот в силу своей беспардонности вообще не парился, доставляет он беспокойство окружающим или нет. Ричард же обычно держался обособленно, на достаточном расстоянии. Гэвин понимал, почему он оказался почти вплотную сейчас — иначе бы просто не докричался, но осадочек остался. И самое плохое, как считал Гэвин, что не раздражающий осадочек, а волнительный.

— Ну, как тебе шоу? — прочистив горло, спросил Гэвин.

— Мне сложно описать эмоции, ты ведь знаешь, что я впервые на таком выступлении и в целом в подобном месте. Вживую воспринимается совсем иначе, чем по телевизору.

— Лучше? — Построив маршрут в навигаторе, Гэвин медленно пошёл вдоль дороги.

— Да. Но чувствуется так странно. Сейчас скажу глупость, но я всё ждал, когда между нами и выступающими появится телеэкран, — Ричард отвернулся, чтобы скрыть неловкость. — Но мне понравилось. Давно у меня не было настолько хороших вечеров, спасибо.

«Странно слышать подобное от человека, который чаще всего в это время где-то зависает со своим женишком», — подумал Гэвин, но не стал говорить вслух.

— А куда ты ходил обычно, чем интересуешься?

— Искусством, — ответил Ричард. — Люблю музеи и выставки, но особенно нравится бывать в картинных галереях. — В голосе, в лице, в глазах что-то изменилось, словно внутри Ричарда загорелся свет, когда он заговорил о том, что его притягивает. — Например, год назад я был в Лувре, наконец вживую посмотрел на Мону Лизу. Правда, с трудом, пришлось протискиваться между туристами, но всё равно лучше, чем разглядывать репродукции. Года полтора назад был на выставке Томмы АбтсТомма Абтс - современная британо-немецкая художница-абстракционистка, успел выхватить одну из картин, но оставил её дома. Зато могу показать фото. — Он сделал несколько тапов и повернул экран. — Называется «Ert», она её написала в две тысячи третьем. Потрясающий цвет.

— Ага, прикольно, — всё, что смог выдавить Гэвин, разглядывая непонятное что-то. Он никогда не шарил в абстракциях.

— Ещё за месяц до приезда сюда я был на выставке Бэнкси. Не особо люблю уличное искусство, но в его работах что-то есть. 

— О, я о нём слышал. Это же он нарисовал типа в маске, который вместо коктейля Молотова замахивается букетом цветов? — Гэвин даже порадовался, услышав хоть одно знакомое имя.

— Да. Одна из самых знаменитых его работ, хотя мне больше нравится эта. — Ричард показал граффити с девочкой, которая тянулась к улетающему красному шарику в форме сердца.

«Символично», — мелькнуло в голове.

— Если честно, я никогда не был в галереях, а в музеях, как по мне, там тупо не хрен делать. Нудные экскурсоводы, какое-то старьё, которым восхищаются разве что знатоки истории, обломки, найденные во время раскопок. Ску-у-у-ка, — протянул Гэвин.

— Там бывают неплохие экспозиции, но в целом ты прав. И лично мне гораздо интереснее смотреть на картины, представлять, что чувствовал художник, когда рисовал, какую идею вложил, какую мысль хотел донести. Жаль, что теперь не до этого.

— Не успеваешь из-за учёбы? — Странно, Ричард не особо сидел над учебниками, ведь и без того хорошо знал материал, а свободное время часто проводил вне квартиры.

— Нет. Жених не любит такое, кино, кафе и шоппинг его привлекают больше, — губы опустились, а внутренний свет мгновенно потух.

— Разве в отношениях партнёры не разделяют интересы друг друга? Ну или хотя бы не ставят свои хотелки в приоритет?

— Не в моем случае, — он дёрнул уголком губ. — Неважно, давай не будем об этом.

— Как скажешь, — согласившись, Гэвин пожал плечами и свернул за угол, послушав навигатор. — Во всяком случае, ты можешь как-то сходить на выставку один, это же лучше, чем совсем ни хера.

— Лучше. А ещё я могу сходить с тобой. — Ричард замер, перекрыв дорогу. — Ты сводил меня на стендап, а я могу сводить тебя в картинную галерею. Что скажешь? — Внимательный взгляд и снова это практические детская надежда в ожидании ответа.

«Бля, — Гэвин смотрел в ответ, поджав губы. — Не слишком ли это? Я не планировал дружить, не планировал сближаться… Нужно отказать».

— Я подберу что-нибудь простое, не абстракции, — добавил Ричард и чуть склонил голову вбок.

«Господи, как щенок».

Гэвин тяжело вздохнул. Вот этот вот взгляд Ричарда не оставлял шанса, чтобы слиться.

— Ладно, давай, — согласился и в ту же секунду пожалел об этом, когда на чужом лице появилась его почти коронная скромная улыбка.

— Отлично. А теперь, — он бросил взгляд на время и схватил за запястье, — побежали, а то из-за твоего топографического кретинизма пропустим последний автобус. — И потянул за собой.

Наверное, это последнее, что Гэвин мог ожидать от Ричарда, от человека, который всегда выглядел серьёзно, вёл себя рассудительно, а сейчас тянул сквозь полутьму пустых улиц и безошибочно вёл к автобусной остановке. «Вот блин, говнюк, мог же сказать, что запомнил дорогу», — успел подумать Гэвин, пока бежал следом. Один квартал позади, часть второго — тоже, несколько раз свернули в переулки и неслись вдоль домов, перескакивая через коробки и редкий мусор.

— Стойте! — крикнул Ричард, когда снова выбежали к дороге, прямиком к остановке, где стоял нужный им автобус. Его дверь открылась, Ричард закинул купюру за проезд и утянул вглубь практически пустого салона. Кроме них внутри сидел пьяный бездомный и тихо храпел.

— Успели, — облегчённый выдох, когда заняли дальние кресла, чтобы не нюхать чужую вонь.

— Пиздец, — одышка не давала говорить нормально. — Не ожидал… такого забега. — В груди горело от недостатка воздуха. Гэвин привык тягать железо в качалке, но не носиться ни на короткие, ни на длинные дистанции.

— Лёгкая пробежка, перед сном полезно, — прозвучало в ответ.

— Может, для тебя лёгкая, марафонец херов, — буркнул Гэвин и сделал ещё несколько успокаивающих вдохов, — а я к такому не привык.

— А мог бы, — сказал Ричард и отпустил руку. Только в этот момент Гэвин заметил, что тот до последнего держал его за запястье, а на коже остался тёплый, чуть покрасневший след. — Давай бегать вместе, всё равно же встаёшь рано.

— Да щас, блядь! Чья это вина, что я просыпаюсь в шесть?! — возмущённо воскликнул Гэвин и бросил взгляд на бездомного, но тот всё ещё спал, привалившись к окну. — Оркестр на репетиции ведёт себя тише, чем ты, — прошипел на несколько тонов ниже. Не хватало ещё разбудить эту пьянь, ведь никогда не знаешь, чего от таких ждать.

— Купи беруши, — равнодушно бросил в ответ.

— Какой же ты всё-таки говнюк, Рич. — А ведь только начало казаться, что он почти нормальный (если не брать в расчёт любовь к мятному мороженому). — Хуй тебе, а не беруши. Я буду каждое утро бесить тебя своей недовольной рожей, гундеть и материться, пока ты не смиришься с тем, что нужно перестать быть эгоистом и начать вести себя тише.

— Великолепный план, Гэвин, надёжный, как швейцарские часы,Частичное цитирование фразы из фильма "Большой Лебовски" в переводе Дмитрия "Гоблина" Пучкова — он умудрялся сохранять равнодушный вид, даже когда говорил с сарказмом.

— В жизни не подумал бы, что ты смотрел этот фильм.

— Я и не смотрел, не люблю кино. Это Коннор как-то сказал, я просто запомнил, — объяснил Ричард и отвлёкся на зазвонивший телефон. Ответил он сразу же, но Гэвин успел увидеть ярко-розовое сердечко в имени.

И пока Ричард разговаривал, жалел Гэвин только об одном, — что нельзя заткнуть себе уши, чтобы не слушать этот фальшиво нежный тон и приторное «сладкий». Он повторил его столько раз, что складывалось впечатление, что у жениха Ричарда имени вовсе не было.

— И что, он действительно сладкий? — не удержался, спросил-таки, когда разговор закончился.

Ричард устало вздохнул.

— Приторный. Иногда мне тяжело нюхать его феромон, он похож на смесь цветов, будто букет, состоящий преимущественно из лилий. Этот запах душит, — он заговорил тише, словно действительно старался дышать через раз. А потом повернулся и выдал то, что Гэвин ни от кого в своей жизни не слышал: — Твой запах мне понравился больше. Мускатный орех, да?

Поперёк горла встал ком, и Рид лишь коротко кивнул, чтобы подтвердить догадку.

— Тебе идёт этот аромат, такой же дерзкий и колкий, как ты сам.

— Ага, спасибо… — он едва нашёлся с ответом, слишком смутившись. При этом сам Ричард вёл себя равнодушно, словно и не выдал что-то такое личное, как комплимент запаху.

Повисла неловкая тишина. Во всяком случае для Гэвина она казалась неловкой, что же касалось Ричарда, то он никак не изменился в лице и не показывал, что нервничает, смущён или напряжён. «С таким железным спокойствием и непрошибаемым лицом ему не в адвокаты даже надо, а на покерный турнир. В жизни не поймёшь, о чём он думает».

— Наша остановка, — сказал и чуть толкнул в бок.

— Пойдём, — Гэвин подскочил от внезапного тычка под рёбра и двинулся к выходу. 

На улице совсем стемнело, луна пряталась где-то за облаками, а небо казалось тёмным и низким.

— Завтра будет дождь, — тихо сказал Ричард, когда Гэвин посмотрел наверх.

— Прекрасно, — он не стал скрывать сарказма. — И так не высыпаюсь, так ещё из-за погоды буду ходить как дерьмо.

— Не любишь дождь?

— Не особо. В плохую погоду я сонный и злой.

— То есть такой же, как и в обычное время? — переспросил Ричард, и Гэвин замер на полшага позади него.

— Не понял, — он моргнул и посмотрел в нечитаемое лицо. — Это ты сейчас пошутил, что ли?

И когда уголки чужих губ слегка дрогнули, понял, что да, пошутил.

— Офигеть, Рич! Всего один поход на открытый микрофон, и ты уже пытаешься в юмор. — Гэвин довольно улыбнулся во весь рот. — Не всё потеряно, получается. Может, если тебя в рестик отвести, то ты перестанешь жрать то мятное дерьмо из морозилки?

— Заходи уже, — на комментарий про мороженое он не отреагировал, придержал дверь и пропустил вперёд.

Стоило переступить порог квартиры и снять обувь, как телефон Ричарда зазвонил вновь. Тот посмотрел на экран, недовольно дёрнул уголком рта, сказал тихое «спасибо за вечер и ещё раз с днем рождения», ответил на звонок и ушёл к себе в комнату. Гэвин проводил его спину, не понимая, неужели карьера и развитие семейного дела стоят того, чтобы жертвовать своей жизнью и возможностью построить нормальные отношения. «Никогда этого не пойму».

— Так ты поэтому не хочешь мне давать? — послышался с дивана сиплый голос.

Вздрогнув, Гэвин повернулся к Максвеллу, которого даже не заметил.

— Ты о чём?

— О нём, — он кивнул в сторону, куда ушёл Ричард. — А я ведь тебе говорил, что братцу нельзя смотреть в сторону других омег, его внимание и не только целиком отдано жениху. 

— Больно надо мне его внимание, — фыркнул Гэвин.

— Твой взгляд говорит об обратном. — Он подошёл вплотную, сжал в пальцах подбородок потянул вверх. — Говорит о том, что Ричард тебе нравится.

— Разве что в твоём больном воображении. А теперь убери конечность и сделай два шага назад, пока я тебе не вмазал. — Гэвин угрожающе оскалился. 

— Как скажешь, Гэви, только лучше держи в голове, что на том поле тебе ничего не светит.

Гэвин на иное и не рассчитывал.