Гэвин старался не думать о словах Максвелла, честно старался, но короткое «Ричард тебе нравится» постоянно лезло в голову, крутилось в мыслях и доходило до абсурда. В фантазии, подпитываемой раздражением, голос Максвелла менялся, трансформировался во что-то насмешливое, сказанное с издёвкой, с кривой усмешкой на лице, которая сопровождалась тем самым оценивающим взглядом свысока. Как же Гэвин бесился, когда в ушах в очередной раз звучала фраза, которую избегал, но с которой противоречиво продолжал спорить.

      «Блядство ебаное, проще не думать о белой обезьяне, чем о вчерашнем разговоре». Он стоял перед запотевшим зеркалом в ванной, чистил зубы и прокручивал в голове одну из любимых песен Shinedown, лишь бы отвлечься хоть на что-то. 

      Гэвин был уверен, что ему не нравился Ричард. Разве что отдельные черты вроде той же улыбки или умения приструнить не в меру борзого Максвелла. Но целиком — нет. Уж точно не в том контексте, который вчера имел в виду его братец. С Ричардом было комфортно общаться, делиться интересами, просто сидеть рядом, ведь от него исходили только спокойствие и уверенность что в своих словах, что в действиях, из-за чего у Гэвина возникало чувство защищённости. Удивительно, ведь обычно рядом с альфами он не мог полностью расслабиться, потому что никому не доверял целиком. Наверное, играл роль тот факт, что у Ричарда был жених и в целом Рич не домогался, не позволял себе даже полунамёка. Гэвин вообще сомневался, что тот оценивает хоть какого-то омегу под боком как сексуальный объект. Наверное, если бы не едва различимый флёр чужих феромонов, который редко слышался от Ричарда, то Гэвин решил бы, что тот асексуал. «Хотя кто знает, может, до помолвки он был ещё худшим кобелём, чем Максвелл».

      — Эй, выходи давай! — А вот и Максвелл, под кулаком которого дверь ванной дрогнула, но не открылась, Гэвин же не дурак не запираться на замок. 

      — Жди! — крикнул в ответ, сплюнув зубную пасту. — Сам вечно по полчаса тут торчишь, вот и терпи! — Только за первый месяц Гэвин трижды опоздал на пары из-то того, что Макс вместо того, чтобы спокойно принимать душ, практиковался в своих убогих вокальных умениях.

      Сам Гэвин уже освежился, подравнял щетину и почистил зубы, оставалось только причесаться, но он специально не торопился выходить. «Пусть понервничает, говнюк», — позлорадствовал в мыслях, уложил волосы и немного намазал гелем, чтобы лучше держались.  Сегодня был важный день, первой же парой вместо уже надоевшей зубрёжки предстояла практика. Раз в месяц препод разыгрывал судебный процесс, во время которого на деле проверял знание законов, внимательность к деталям и умение держаться пусть и не в настоящем, но хотя бы в фейковом зале суда. Гэвину уже не терпелось оказаться в универе, не зря же всю прошлую неделю упражнялся перед зеркалом, словно общался с настоящими присяжными. Но желание позлить Максвелла пока что превосходило остальные, ведь не так часто выпадала возможность отомстить ублюдку.

      — Наконец-то! — рыкнул Макс, стоило только открыть дверь. Он отпихнул в сторону, с хлопком закрыл дверь и включил воду, что-то бубня себе под нос.

      — Послушал бы, как ты сегодня запоёшь, но уже пора бежать, — с усмешкой сказал Гэвин под нос, натянул джинсы, белую футболку с черепом, сверху набросил ветровку с ярко-жёлтыми вставками на рукавах, запрыгнул в кроссовки и ушёл. Успел как раз вовремя, чтобы попасть на автобус, курсирующий по территории кампуса, и приехал за пятнадцать минут до начала пары.

      В аудиторию Гэвин зашёл далеко не первым. Дальний ряд уже был занят компашкой китайских студентов, которые то ли стеснялись акцента, то ли ещё что, но они всегда ходили только своим узким кругом и не стремились с кем-то подружиться. Первый ряд, в котором посчастливилось оказаться Гэвину, занимали несколько заучек, которых часто видел в библиотеке. При этом, в отличие от самого Гэвина, они не пытались уйти вперёд и задрачивали только текущий материал. «Ну, они же беты, от них не воротят нос только из-за возможных течек и вороха стереотипов». По центру аудитории, ровно в середине среднего ряда, словно специально подбирал место, сидел Ричард и со скучающим видом разговаривал по телефону. Точнее, просто слушал болтовню и смотрел в окно, где ветер раскачивал пожелтевшую крону дерева. «Не повезло ему, мало того что брак по расчёту, так ещё и жених пиздлявый. Как у Рича только крыша не начала подтекать от постоянного щебетания в ухо или вечного тыканья в экран, чтобы ответить на сообщение. Жуть», — от собственных мыслей по спине прошла дрожь. Гэвин не любил подобную навязчивость даже в отношениях с человеком, который нравился, а уж в подобных… В такие моменты Ричарда было особенно жаль, но с другой стороны Рид понимал, что тот сам сделал свой выбор, отдав приоритет развитию компании отца и собственной успешной карьере вместо личной жизни.

      — Похоже, собрались все, кто хотел, — без приветствия начал преподаватель, который зашёл в аудиторию буквально секундой позже раскрасневшегося, потного и запыхавшегося Максвелла, на чей злобный взгляд Гэвин только довольно ухмыльнулся. Всё-таки месть таким мудакам вызывала противоречиво приятные чувства, ведь сам Гэвин уже несколько раз опаздывал из-за того, что Макс подолгу занимал ванную.

      — Итак, сегодня у вас практическое занятие. Мы от и до разберём процесс по делу Элая Ланкашира, который обвиняется в убийстве своего мужа Брэдли Ланкашира, — сказал преподаватель и переключил на слайд с фотографией окровавленной кровати. — Кто изложит факты?

      Гэвин не видел, но по звуку догадался, что руки подняли практически все.

      — Вы, — преподаватель указал на второго омегу в их группе.

      — Бета Элай Ланкашир состоял в браке с альфой Брэдли Ланкаширом на протяжении десяти лет, два последних года из которых он постоянно изменял ему со своим секретарём. По версии обвинения, Элай поставил камеру наблюдения в спальне, которая засняла его мужа и любовника в время половой близости. Когда Элай увидел запись, он разозлился, подсыпал снотворное своему мужу, а когда тот уснул, то сорвал со стены охотничий нож, — слайд переключился на фотографию ножа, — и нанёс одиннадцать ударов. После этого он испугался и решил вызвать «скорую», притворившись, что только что вернулся домой и застал мужа мёртвым. А установленная ранее камера, конечно же, чудесным образом перестала работать именно в день убийства.

      — Спасибо, садитесь. А теперь вопрос к вам, будущие прокуроры и адвокаты, ничего не смущает в этой истории?

      Гэвин поднял руку, но не успел вставить и слова, как его перебил голос Максвелла.

      — Удары были нанесены в порыве эмоций, что не вяжется с историей про снотворное. Он бы успокоился к моменту, пока его муж уснёт, и просто перерезал бы горло или что-то в таком духе.

      — Всё верно, мистер Хейз, но в следующий раз попрошу вас открывать рот только после того, как я разрешу, — осадил его преподаватель и вернулся к экрану. — Считайте, вам всем повезло, особенно тем трём счастливчикам, которые лично будут помогать мне вести это дело.

      В ответ на заявление по залу прокатился взволнованный гул.

      — А, я разве не сказал? Дело не закрыто, я получил его всего два дня назад. Первое слушание назначено на следующую неделю, а пока что у нас есть время для репетиции, во время которой я пойму, кто из вас принесёт больше пользы в зале суда, чем просиживая задницу в душных аудиториях. Сейчас же я разделю вас на группы, как и в первую нашу встречу, только в этот раз ограничимся ролями адвоката и прокурора, благо среди вас претендентов на каждую из позиций почти пятьдесят на пятьдесят. И те, кто хочет стать прокурором, считайте, что это ваш шанс отличиться, ведь если с такой хромой версией обвинения вы всё же убедите меня в том, что Элай Ланкашир виновен, то заработаете место в качестве моего помощника по этому делу. Вперёд, у вас всех полчаса на подготовку, все материалы я отправил на почту.

      Похолодевшими руками Гэвин открыл лэптоп и зашёл в почтовый ящик. Открыв первый файл, он прикусил подушечку большого пальца и погрузился в изучение обстоятельств и улик. Это же надо было так попасть с этим делом, ведь пока что вводные играли на руку разве что адвокатам защиты, в то время как Гэвин и другие желающие попасть в обвинители обтекали с нелепой версии. Тут даже не надо быть гением, достаточно посмотреть несколько детективных сериалов, чтобы понимать: Элай невиновен.

      «Хотя… — задумался Гэвин и открыл другой файл, — если сторона обвинения удачно подберёт присяжных, например, тех, кто и сам не против сходить налево или тех, кто не одобряет браки между альфами и бетами, то они вполне могут поддержать этот абсурд. Но то присяжные, а преподаватель же явно насмехается над основной версией».

      Сложно. Пока что на руку играло только одно обстоятельство — у стороны защиты не было другого подозреваемого, ведь любовник, который мог стать следующим, имел железное алиби, в дом никто не вламывался, дверь, судя по показаниям сигнализации, была открыта кодом, который знала только семья и приходящий клинер. «Вряд ли семидесятилетний омега смог бы нанести одиннадцать сильных ударов, значит, — Гэвин переключил слайд, — остаётся сын». Шансы, что адвокаты подсунут на растерзание присяжным и прокурору подростка, были ничтожно малы, и отец наверняка сам решит сесть в тюрьму, чем отправить туда собственного ребёнка. В суде будет несложно защитить и самого Элая, и не выдать его сына, но вот что делать сейчас, Гэвин не знал. «Как же заставить препода поверить в виновность Элая? — Гэвин бегал глазами по строчкам дела. — Может, попробовать это?» — он чуть приподнял губы, когда взгляд зацепился за несколько слов в описании, и начал печатать стратегию обвинения.

      В ряды первых отвечающих Гэвин не попал, вторых — тоже, из-за чего в полной мере успел ощутить, как липкие лапы волнения давят на грудь и спину, как мозг, вместо того, чтобы сосредоточиться на выбранной тактике, начал следить за реакциями преподавателя, отслеживать, какие варианты ему нравились, а какие он браковал сразу одним своим видом. Пока что складывалось впечатление, что из десятка ответивших не облажался разве что Ричард и пара особо подготовленных умников. Как назло, кто прошёл, а кто облажался, препод не говорил, решил придержать своё решение до последнего студента, из-за чего напряжение и нервозность не спадали даже у тех, кто ответил.

      Гэвин прикрыл глаза и глубоко вдохнул.

      «Успокойся, ты определился со стратегией, так придерживайся её, а не начинай сомневаться, иначе завалишься на первом же слове. Ты должен попасть в ряды помощников».

      Ещё несколько медленных вдохов и выдохов помогли успокоиться и окончательно настроиться на ответ. Гэвин не хотел просрать шанс помочь с реальным делом, пусть даже и с лёгким, ведь такая возможность выпадала редко. Не часто преподаватель оказывался по совместительству ещё и практикующим адвокатом.

      — Гэвин Рид, — чужой голос вырвал из мыслей.

      Гэвин поднялся, поправил футболку и вышел вперёд. С оппонентом повезло чуть больше, чем с обстоятельствами дела, этот альфа, который метил в защитники, был одним из самых слабых в группе, за конкурента Гэвин его не считал, даже несмотря на пол. Тот даже не стал оригинальничать со стратегией, придерживался уже озвученной ранее, Гэвин же выбрал вариант, который пока никто не озвучил, что удивляло, ведь мелкие детали бросались в глаза.

      — Дверь в их дом открывалась дважды, — начал Рид. — Первым вернулся убитый, принял снотворное, как делал всегда после неудачных сделок, и лёг спать.

      Он абстрагировался от окружения, от шума дождя за окном, от тихих переговоров студентов, от препарирующего взгляда преподавателя, который только и искал, к чему прицепиться. Для практикующего адвоката найти дыры было легко, ведь вся стратегия, за неимением возможности переговорить с подозреваемым и нарыть больше данных, держалась на предположениях, но попробовать её всё равно было лучше, чем сдаться сразу.

      — Вторым вошёл Элай, который, исходя из имеющихся у нас данных, незадолго до возвращения просмотрел видео с изменой его мужа. Эмоции были свежими: злость, ненависть, желание отомстить, уничтожить человека, который предал. Поэтому когда он увидел мужа спящим, схватил нож и таким образом решил выплеснуть всё, что держал внутри, а когда ярость утихла, он осознал, что натворил, поэтому и позвонил в девять-один-один. Но после одиннадцати ударов жертву было уже не спасти.

      Ещё несколько минут Гэвин спорил с защитником, добавлял факты, пытался сыграть на эмоциях, пока их не прервал преподаватель. 

      — Достаточно, садитесь, — по его лицу сложно было сказать, доволен ли он стратегиями и аргументацией или нет.

      Не изменяясь в лице, чтобы не показывать волнения, Гэвин сел на место.

      — Ты молодец, — прошептал парень с соседнего места. — Будь я присяжным, я бы тебе поверил.

      В ответ Рид улыбнулся и коротко кивнул. 

      За оставшееся время он успел несколько раз прокрутить в голове свою речь и ответы, нашёл несколько пробелов, которые мог бы исправить сразу же, будь он немного внимательнее, сделал пометки, чтобы в будущем не пролететь снова. И вот наконец последние отвечающие сели на места, и вся аудитория замерла в ожидании вердикта.

      — Итак, неплохо, лучше, чем я ожидал от первокурсников, которые отучились едва ли пару месяцев. Сначала я назову имена тех, кому стоит чуть меньше времени тратить на выступления перед зеркалом и подтянуть знания законов. Мы не в сериале, на одной харизме в зале суда вы не вывезете, нужно знать правовую базу и углубиться в изучение реальных дел, — объявил преподаватель и перечислил несколько имён. 

      — Вторая группа — уверенный среднячок. Вы хорошо держались, учитывая малый срок обучения и отсутствие опыта, пока что вы ровно на том уровне, который ожидается от студентов во время первого семестра обучения. Если же хотите выйти в лидеры, то уделяйте больше внимания обучению. — Когда он начал перечислять имена второй группы, Гэвин нервно прикусил подушечку большого пальца. Он не хотел оказаться в середине, не для того тратил столько времени в библиотеке, запоминая законы и изучая реальную практику. Выдохнул он только в момент, когда преподаватель, назвав имя Максвелла последним, остановился.

      «Странно. Сынок знаменитых адвокатов, а не попал в лидеры», — подумал Гэвин и бросил взгляд на Макса. Тот, похоже, вообще не переживал на этот счёт и со скучающим видом смотрел в телефон.

      — Третья группа пока что держится лучше остальных, сразу видно, кто проводит больше времени за учёбой. — Имя Ричарда прозвучало первым, но этому Гэвин даже не удивился, следом шёл он сам, а потом ещё семь студентов, которые ещё в первую неделю обучения показали, что могут составить конкуренцию.

      — Скажу честно, из вас девятерых выбрать только троих, которые станут моими временными помощниками, было не особо легко. Каждый из вас допустил ошибки, но в общем вы все держались хорошо, но взять всех я не могу, вас будет слишком много, поэтому… — он обвёл взглядом тех, кто выбился в лидеры, — первым будет Ричард Хейз.

      — Ну ещё бы, главная звезда потока, — фыркнул кто-то за спиной. 

      Гэвин не стал заострять внимание на комментарии, и так знал, что Ричи недолюбливают что из-за его семьи, что из-за манеры держаться отдельно от всех, которую путали с надменностью. Зато он повернулся, чтобы глянуть на самого Ричарда, посмотреть, как он отреагирует, но заметил на чужом лице только привычное спокойствие и уверенность. «Он будто и так знал, что попадёт в счастливую тройку», — подумал и повернулся к преподавателю, когда тот назвал второе имя. Ещё одним отобранным оказался альфа — будто могло быть иначе, — который удивительным образом совмещал развлечения до беспамятства на всех студенческих вечеринках и полную сосредоточенность во время учёбы.

      «Чёрт!»

      Оставалось всего одно место.

      — Третьим будет, — он выдержал почти театральную паузу, из-за которой у Гэвина вспотела не только спина, но и задница, — Гэвин Рид.

      И только в этот момент Гэвин сделал вдох.

      «Получилось!»

      Он не смог сдержать довольную улыбку, отвлёкся на похлопывание по плечу, на автомате что-то ответил на поздравление, потому что зацепился взглядом не за соседа, который с ним говорил, а за Ричарда.

      За Ричарда и его невозможную скромную улыбку.

      — Кстати, напоминаю всем, — громкий голос преподавателя привлёк внимание. — Я знаю, что через пару недель будет очередная попойка для студентов. Ведите себя прилично. Тот, кому посчастливиться загреметь в полицию, до конца года потеряет возможность быть моим ассистентом в суде, уже отобранных это тоже касается. Не думайте, что раз у вас отдельный студенческий городок, то некому на вас жаловаться. Те, кого я выбрал, вечером пришлю вам дополнительные материалы, адрес и время встречи, обсудим стратегию. И помните, что это не шоу и не репетиция, каждая ваша ошибка может стоить нашему клиенту свободы, — закончил он, собрал вещи и вышел из аудитории.

***

      Покидая универ, Гэвин понимал, что текущих знаний ему мало. Одно дело изучать закрытые судебные кейсы, следить за текущими, зубрить законы, и совсем другое — участвовать в подготовке и ведении настоящего дела. Любое пропущенное действие, неосторожное слово, неудачные показания или просто плохое настроение у присяжных — что угодно могло стать причиной провала даже при таких абсурдных обстоятельствах, на которых настаивал прокурор. «Нужно найти похожую практику, я должен знать, что может всплыть», — решил он и направился в библиотеку, хотя сегодня планировал отдохнуть. «Наверное, зал тоже придётся пропустить», — промелькнула короткая мысль, которую Гэвин откинул почти сразу же. Будь он альфой, мог бы позволить себе такую роскошь, но у омег, по несправедливости природы, мышечная масса сгорала очень быстро, стоило только забросить заниматься. А ведь как только начнётся дело или экзамены в будущем, будет не до зала, и без того за неделю-другую успеет подрастерять драгоценный, заработанный потом и усилиями рельеф.

      Гэвину нравилась форма, в которой он пребывал сейчас. И до походов в тренажёрку он, спасибо генетике обоих родителей, был крупнее и атлетичнее любого омеги в своём окружении, но этого было недостаточно. Поэтому почти пять лет назад он начал заниматься, хотел нарастить банки, бёдра, жопу в конце концов, чтобы была не мягенькая, как паровая булка, а крепкая и твёрдая. Такими мышцами и хуй альфе можно переломить, если начнёт активничать слишком рьяно. Грудь, на которую бесконечно пялился Максвелл (справедливости ради, и не только он), стала скорее побочным явлением тренировок, потому что нельзя качать руки, ноги, спину и пресс, но игнорить грудные мышцы. Теперь же, дополнительно ко всему, приходилось усиленно тренировать мозги, чтобы выбиться в лидеры и оставить за спиной альф, у которых от рождения статус был выше, и бет, которые в любом случае были интереснее для работодателей, чем омеги.

      «Вот казалось бы, что альфы рождаются редко, что омеги, только одним чуть ли не в ноги до сих пор кланяются, а другие хер сосут, чтобы-мало мальски пробиться наверх. Причём буквально», — Гэвина с начальной школы бесила эта несправедливость, которая в захолустье, откуда он был родом, ощущалась особенно сильно. Здесь, в большом городе, давление чувствовалось меньше. «Тут я свой шанс не проебу».

      Войдя в библиотеку, Гэвин кивнул сотруднику и пошёл в любимый, самый дальний от входа уголок сбоку от окна. Это было идеальное место для занятий, почти всегда свободное, оно располагалось возле полок с книгами и журналами по непопулярной у студентов тематике, поэтому суеты тут было меньше всего. Он достал лэптоп, поставил на край бутылку с водой, отвлёкся на напоминалку в телефоне, чтобы выпить таблетки — как и обещал папе, вместе с подавителями теперь закидывался и противозачаточными, которые пока что, в отсутствие хоть какой-то личной жизни, только съедали бюджет, — и углубился в поиск судебной практики.

      Несколько часов пролетели незаметно, и когда заиграл будильник с напоминалкой о том, что пора идти в тренажёрку, у Гэвина снова возникла мысль пропустить. «Всего лишь день, не сдуюсь же из-за одного раза», — подумал, но тут же отбросил эту идею. Где день, там и два, и так потратил много времени, чтобы приучить себя к графику. Собрав вещи, он вышел в прохладу вечера. Ветер раскачивал кроны деревьев, пробирался под ветровку, охлаждал кожу. Гэвин глубоко вдохнул, наслаждаясь свежестью, сморщился, когда из-за угла долетел мерзкий запах травки, а следом по тротуару рваной походкой пошёл Максвелл.

      — Ты же, вроде, только по выходным куришь. — В пару шагов Гэвин догнал его и поморщился снова. — Фу. Не знаю, что хуже, запах травки или смесь феромонов. Тебя реально на ваших тренировках альфы по кругу пускают?

      Макс глубоко затянулся, бросил обозлённый взгляд и выдохнул дым Гэвину в лицо.

      — Конечно, — этим голосом можно было отравить быстрее, чем ядом гадюки. — Приходи, и тебя пустим. — Он ухмыльнулся, показав клыки, и ушёл по зову какого-то парня с каменным лицом.

      — Мудак, —  фыркнул Гэвин, поправил наплечную сумку и побрёл к остановке.

      Лучше бы и не подходил, пара секунд общения с Максвеллом, и настроение скатилось в жопу. Ещё и скалится без конца, говнюк, мерзко так, самодовольно, ни разу зато не улыбался. В отличие от Ричарда, а ведь тот даже не умел.

      Гэвин резко замер, из-за чего студент, идущий следом, едва не врезался ему в спину. Стоило освободить мозг, как мысли снова вернулись к Ричарду, к тому, как слегка приподнимаются уголки его губ, чуть вздрагивают с непривычки, прежде чем замереть окончательно. Каким пиздецки трогательным он кажется в такие моменты, непохожим на равнодушный булыжник, меняется, кажется открытым, но при этом будто боится сделать шаг навстречу.

      «Угомони фантазию, Рид, ты видишь то, чего нет, — Гэвин злился, что с каждым днём одёргивать себя приходилось всё чаще. — А улыбка самая обычная, просто слишком редко появляется на его лице, вот и залипаю. Особенно на контрасте с его братцем, который будто с акулами рос, а не среди людей, только дай повод, не укусит даже, а сожрёт. Нужно прекращать заострять на этом столько внимания, а лучше — потрахаться с кем-то, чтобы к симпатичным парням не тянуло. Да, лучше просто расслабиться или хотя бы передёрнуть, а то такими темпами ещё сам решу, что Ричи мне нравится. А это ни хуя не так».

      Когда пришёл автобус, Гэвин воткнул наушники в уши, сел на свободное место, включил первую попавшуюся в плейлисте песню и сделал погромче, чтобы музыка, как и обычно, заглушила назойливые мысли. Только в этот раз не сильно помогло…