— Пиздец. — Гэвин в растерянности смотрел на закрытую дверь в спальню Ричарда и не знал, как себя вести. 

С волос падали прохладные капли, щекотно скатывались по спине и груди и исчезали, впитываясь в полотенце на бёдрах. В воздухе стоял запах случки — точнее, его остатки — вперемешку с холодом феромонов Ричарда, а перед глазами — его обозлённое лицо.

— Какого хуя ты не проветрил гостиную? — прошипел Гэвин, приблизившись к растёрянному Максвеллу.

— Да я едва трусы успел натянуть, когда он вернулся, — он быстро взял себя в руки и ответил таким же злым шёпотом. — Надо было башкой думать, когда решил дырку свою подставить. Боишься, что Ричи теперь даже не взглянет в твою сторону? Решит, что ты шлю… — Зубы клацнули, когда Гэвин нижним апперкотом дал Максвеллу в челюсть.

— Завали ебальник, ясно? Мы с ним друзья, я могу трахаться с кем хочу и когда хочу, мои сраные чувства не обязывают меня хранить Ричарду верность.

— Но ты всё равно жалеешь, что переспал со мной. — Макс тряхнул головой, пальцем стёр каплю крови с губы и серьёзно посмотрел в глаза.

— Какая теперь разница? Время я назад не отмотаю, так что было и было. Ты лучше балкон открой, а то воняет так, что ёбнешься, а Ричи и без того злой из-за случившегося. Надо было хотя бы в комнату уйти…

— Считаешь, он в таком состоянии из-за того, что мы поебались в гостиной, а не спальне? — А вот и привычная усмешка вернулась на рожу Максвелла.

— А из-за чего ещё? Ты же сам слышал, что он сказал, когда уходил, — ответил и махнул в сторону двери, из-за которой не доносилось ни звука. Учитывая местные картонные стены, оставалось надеяться, что из-за шёпота Ричард не особо разбирает слова.

Открыв на полную балконную дверь, Максвелл поёжился от холода ночи, поднял с пола одежду и подошёл ближе.

— Знаешь, Гэвин, при всей твоей мозговитости у тебя поразительный талант не замечать очевидного. — Он собрался уйти в ванную, но Гэвин перехватил за предплечье.

— И как это понимать?

— Как хочешь, так и понимай, разжёвывать я не собираюсь, потому что, во-первых, это, на хрен, не моё дело, во-вторых, ты всё равно не слушаешь, что я говорю. — Максвелл дёрнул рукой и вырвался. — Единственное, лучше иди и объяснись с Ричи, какая моча стукнула тебе в голову. Или… — он выдержал почти драматическую паузу и добавил, — признайся ему.

— Да ты в край ебанутый! — Гэвин с трудом сдержался, чтобы не заорать, но всё равно заметно повысил голос. — Ты где так башкой приложился, что не только шрам на лбу остался, но и крыша поехала?! Признаться ему, ага. Так и вижу, как захожу к Ричи в комнату, чтобы залепить что-то в духе: «Знаешь, я хоть и трахнулся с твоим братом, на самом деле я люблю тебя». Ты себе это так представляешь?! — Как же тяжело давалось удерживать голос, чтобы Ричарду не было слышно сказанного.

— Я себе это никак не представляю, мне насрать. Просто считай это моим единственным дружеским советом: собери яйца в кулак и скажи ему правду, хотя бы о том, почему ты переспал со мной. Ну или ссыкуй дальше, дело твоё, — хмыкнул, пожал плечами и пошёл в ванную.

— Не буду я ему признаваться, это же бред, — тихо сказал Гэвин, когда вошёл в свою комнату.

Одного совета Максвелла — напиться и расслабиться — уже послушался, и вот к чему это привело, к глупым пьяным решениям. «А если бы я с узла слезть не успел, то к возвращению Ричарда была бы особо эпичная картина. Хорошо, что он не увидел…» Гэвину хватило его реакции на запах феромонов и секса. Было страшно смотреть в его потемневшие глаза, задыхаться от ледяного воздуха в лёгких, стыдиться, что вот так облажался, не просто позволил взять себя, а ещё и сам предложил.

— Блядский боже, как я до этого додумался? — Теперь, когда из-за стресса алкоголь развеялся окончательно, Гэвин хотел провалиться сквозь землю, если бы это помогло стереть воспоминания о сексе, о поведении Максвелла и о реакции Ричарда. — Ладно, хотя бы секс был не так плох, как я представлял. И всё же…

Мысль, которую поселил в голове Максвелл, не желала уходить. Зная Макса, он бы не стал лезть со своими советами просто так. Даже при необходимости он обычно игнорировал окружающих, потому что ему не было дела до чужих проблем; Максвелла волновал только он сам. Тогда почему в этот раз он решил сунуть свой нос в дело, которое его особо не касается? Пусть он получил пиздлюлей от Ричарда из-за запаха феромонов, но Макс не выглядел особо огорчённым. Растерянным — да, словно не ожидал такой реакции, но не расстроенным.

В отличие от самого Гэвина.

— Может, и правда рискнуть сказать правду? Или хотя бы её часть. — Он посмотрел на свои ладони, словно надеялся найти ответ среди переплетения линий на коже.

Хлопнула дверь ванной, Максвелл прошуршал по коридору и закрылся в своей комнате. После стало тихо. Настолько тихо, что Гэвин услышал, как в соседней комнате скрипнула кровать, когда Макс лёг, а уже через несколько минут он громко захрапел. «Мне бы такую скорость засыпания, — промелькнуло в голове у Гэвина. — Может, тоже лечь спать?»

Идея показалась заманчивой, ведь наутро Ричард отойдёт, будет не таким злым, значит, получится сделать вид, что ничего не случилось. Подумаешь, трахнулся с его братом, всего один раз ведь, больше не повторится. «Мы ведь ничем не обязаны друг другу, он сам сказал, что мы просто друзья, не должен обижаться же, — думал Гэвин, пока выискивал причины забить на разговор. — Подумаешь, очернили гостиную, выветрится, не на диване же закончили. Тогда почему так херово?»

Гэвин понимал, почему. Для Ричарда произошедшее во время течки ничего не значило, Гэвин же, наоборот, осознал свои чувства и теперь ненавидел себя за то, что не сдержался, перебрал и таким тупым способом решил заглушить обиду.

— Блядь, ладно, объяснюсь сегодня. Или хотя бы нормально извинюсь.

Он поднялся с постели, натянул домашние штаны, посмотрел в зеркало, чтобы убедиться — лишних следов Максвелл не оставил, вздохнул в бесплодной попытке сбавить градус волнения и таки вышел. В коридоре храп Макса слышался громче, зато из комнаты Ричарда не доносилось ни звука. «Спит уже, что ли?» Гэвин в неуверенности замер у двери, поднёс ухо ближе, пытаясь уловить хотя бы шорох по ту сторону, но в итоге, ничего не дождавшись, тихо постучал.

Тишина за дверью словно стала громче, напряглась в ожидании следующих действий, или же просто у Гэвина сильно разыгралось воображение. Он постоял несколько секунд, переминаясь с ноги на ногу, и постучал ещё раз.

На этот раз до ушей долетел шорох постельного, скрипнула кровать, и дверь наконец открылась. На пороге показался Ричард. Всё такой же обиженный, раздражённый, хоть и усиленно старался это скрыть, с неаккуратной укладкой (удивительно, такое тоже возможно) и в той самой футболке с пингвином, которую Гэвин увидел почти сразу, как переехал.

— Слушаю, — от голоса веяло ледяным холодом Аляски.

— Привет, — от нервов Гэвин сжал кулак и натянул улыбку, будто бы она могла помочь растопить айсберги в глазах Ричарда.

— Виделись уже, — грубо прозвучало в ответ. — Что нужно?

Никогда, даже в первый день знакомства, Гэвин не чувствовал себя настолько некомфортно, ведь сегодня Ричард был не равнодушен или холоден, он смотрел так, будто презирал. Этот взгляд без капли былого тепла резал глубже скальпеля.

— Я хотел извиниться, — уверенность, которой и так практически не было, выветрилась окончательно. — Я накосячил. — Гэвин сделал глубокий вдох и выпалил тот кусок правды, который мог раскрыть. — Мне кое-кто нравится, сильно нравится, так, как не нравился никто до этого. И это чувство… Я не был к нему готов, понимаешь?

Он поднял взгляд в надежде отыскать хоть каплю сочувствия в чужих глазах.

— Когда я поступил сюда, то решил держаться обособленно: не заводить товарищей, друзей, любовников. Ни с кем не сближаться. Я ведь омега, а ты не представляешь, как сложно чего-то добиться по жизни с таким клеймом. Но, блядь, всё пошло не по плану, и я втюхался в одного человека, с которым мне ни хуя не светит, а сегодня на вечеринке спалил его с другим омегой. Не то чтобы я не знал, что он занят, просто… — Пальцы на автомате крутили шнурок от штанов. — Короче, меня накрыло. Я свалил, захватив бутылку виски, набухался в одно рыло, а потом припёрся Максвелл, и я не додумался ни до чего лучше, чем предложить ему поебаться. Надеялся, что станет легче, но не стало. Поэтому прости, лады? — И снова неловкая ухмылка, под которой едва ли удалось спрятать настоящие чувства. — За ночь запах выветрится, а ковролин я отмою сам, если вдруг что впиталось.

— Ковролин? — Ричард не изменился в лице, разве что вопросительно приподнял одну бровь.

— Мы упали с дивана, — Гэвин отвёл взгляд и неловко потёр взмокшую шею. — Короче, неважно. Мне стыдно, потому я предпочёл бы не вспоминать, что и как было. А лучше — забыть к хренам собачьим. Простишь меня? — Корчить моську несчастного котёнка особо не получалось, но Гэвин хотя бы попробовал.

Секунды молчания показались вечностью, но лицо Ричи всё-таки немного расслабилось, а в глазах потеплело.

— Ладно. Ты тоже извини, мне не стоило так реагировать.

— Тогда мир? — Рукопожатие Ричарда оказалось крепким и тёплым. — Спокойной ночи. — Нехотя убрав руку, Гэвин пошёл к себе.

— Постой, — донеслось вслед, и он непонимающе обернулся. — Помнишь, я обещал сводить тебя на выставку? У меня как раз есть два билета на вечер понедельника.

Гэвин замялся. Поход на выставку — прекрасная возможность провести немного времени с Ричардом, но, с другой стороны, стоило ли, учитывая неугомонную влюблённость.

— Отлично. Так уж и быть, пропущу тренажёрку, всё ради тебя, — сердце победило доводы разума. Гэвин довольно ухмыльнулся и подмигнул. — В понедельник скинь сообщение, где и во сколько пересечёмся, окей?

— Как скажешь, Гэвин, и спокойной ночи, — ответил Ричи и впервые настолько широко и счастливо улыбнулся.

Кивнув, Гэвин поспешил отвернуться, чтобы скрыть смущение и свою довольную рожу.

***

Следующие несколько дней Гэвин нервничал, как целка во время первого секса, или даже сильнее. Ехидные подколки Максвелла и его сверлящий до нутра взгляд не добавляли ни капельки спокойствия. Вот ни малейшей прям. В нём читалась откровенная насмешка — будто от Максвелла можно было ожидать чего-то другого. Радовало только, что доёбываться словесно он стал ощутимо меньше — то ли удовлетворился поебульками, то ли нашёл ещё кого-то на стороне, то ли всё сразу. В чём бы ни была причина, говорить о сексе Макс стал меньше, любимую порнуху вообще ни разу за неделю не включил. 

Только не сказать, что Гэвину сразу стало легче жить, потому что Ричард волновал куда больше, чем его придурочный братец. После приглашения он стал тусить в квартире почти двадцать четыре на семь, только всего раз ушёл к своему вонючему омежке, в остальное время до выставки даже по телефону с ним не говорил.

— Вы посрались? Ну, с женишком твоим, — однажды спросил Гэвин, маскируя настоящий интерес беззаботностью и делая вид, что просто к слову пришлось.

— Нет. Он просто уехал с семьёй куда-то в горы, а там, на мою удачу, нет связи.

— Говоришь прямо как настоящий любящий альфа, — в ответ посмеялся Гэвин. После фразы Ричарда стало немного легче, ведь он впервые настолько явно дал понять, что не в восторге от общения со своим омегой.

— Устал притворяться. Хватает и того, что приходится изображать интерес рядом с ним, иначе он может разорвать помолвку, после чего отец лишится очень выгодного контракта на юридическое сопровождение, а я, вероятно, головы.

— Серьёзно? Твой папа продал твою личную жизнь за несколько бумажек? Это же пиздец! — Он и не подозревал, насколько всё хреново.

— Ты не понимаешь, Гэвин. Эти несколько бумажек позволят расширить компанию почти на всю страну и стать одним из крупнейших игроков на рынке юридических услуг. В сумме контракта нулей больше, чем ты можешь вообразить.

— При этом не похоже, что ты сильно рад происходящему.

Смотреть на Ричарда было тяжело. Впервые он выглядел настолько подавленным и беззащитным, что хотелось обнять его, сопливо и сентиментально прижать к груди, поцеловать, укутать своим ароматом, лишь бы ему стало легче. Гэвин отвёл взгляд, чтобы сдержать так не вовремя проснувшиеся омежьи инстинкты.

«Такими темпами совсем расклеюсь», — от короткой мысли по спине побежали мурашки.

Нет уж, влюблённость влюблённостью, но превращаться в типичную омежку Гэвин точно не собирался.

— Не рад. Если честно, не так давно мне было безразлично решение отца, но сейчас… Ты же знаешь, Гэвин, я встретил истинного, но меня тянет к нему не только на уровне инстинктов, он мне нравится. — Даже глаза стали сиять ярче, когда Ричи заговорил о нём.

— Только нравится?

— Не только, — вздохнув, признался Ричард. — Думаю, я люблю его.

Одна фраза, и Гэвин снова рассыпался внутри; стержень, который только-только начал собираться обратно, превратился в песок.

— Расскажешь о нём? — Наверное, это отдельная степень мазохизма — просить человека, в которого влюблён, рассказать о его истинном.

— Если хочешь, — Ричард коротко улыбнулся. — Он… необычный. Я никогда не встречал человека, похожего на него, такого яркого, смелого, дерзкого и целеустремлённого. Он как искра, которая зажигает что-то особенное внутри меня.

Голос Ричарда поменялся, когда он заговорил о любимом, стал мягче, нежнее, а в глазах стояла до рези болезненная смесь восхищения, тепла и мечтательности. Казалось, он светится от этих чувств в то время, пока сам Гэвин затухал с каждым произнесённым словом.

— Он умеет слушать, даёт советы, сам того не понимая, делится своими увлечениями и не боится моих, хотя не особо понимает, чего ожидать. Рядом с ним, Гэвин, я живу, а не просто существую по инерции, как раньше. И каждый раз, когда я вижу его, — взгляд Ричарда потемнел от расширившихся зрачков, — когда говорю с ним, касаюсь или слышу его запах, то едва сдерживаюсь, чтобы не прижать его к себе, поцеловать, повалить на кровать и сделать своим. Хочу присвоить его, чтобы он и не думал смотреть в сторону других альф. 

— Тогда… — Гэвин прервался, чтобы прочистить горло и взять себя в руки, чтобы не выдать с головой свою нервозность и ревность. — Почему ты не… 

«Позовёшь в галерею его?»

— …признаешься ему, только из-за жениха?

— Не только. Я знаю, что ему нравится кто-то другой.

«Блядь, уже не любовный треугольник, а целый квартет».

— У меня есть догадки, кто это может быть, но нужно немного времени, чтобы убедиться.

— Что будешь делать после?

Ричард хмыкнул, чуть склонил голову и посмотрел с хитрым прищуром глаз.

— Пока не решил, но обещаю, Гэвин, ты узнаешь первым.

— Ага, ведь с друзьями надо делиться, — Рид едва не подавился, пытаясь сдержать язвительность, и бросил взгляд на часы. — Что-то поздно уже, я, пожалуй, спать. А то завтра пары, экзамен, потом ещё твоя галерея. Боюсь, если не лягу сейчас, то завтра сдохну раньше, чем доживу до вечера.

— Будто ты высыпаешься, если встаёшь раньше полудня. — Пусть Гэвин уже стоял спиной, но по одним интонациям понял, что Ричард закатил глаза.

— Дай хотя бы попробовать, а? Ты же знаешь, я не сдаюсь, не попытавшись!

— Знаю, Гэвин, ты ведь очень целеустремлённый, — с улыбкой ответил Ричард и, пожелав спокойной ночи, пошёл к себе.

«Очень, только вот не во всём, — с грустью подумал Гэвин, кинув взгляд на удаляющуюся спину. — Ведь заполучить тебя моя целеустремлённость, к сожалению, не поможет».

***

Девяносто пять.

— Вот же подстава!

Гэвин смотрел на результаты экзамена и совершенно им не радовался, потому что тут должна была красоваться сотня, как и обычно, но никак не девяносто пять. Ведь он же старался держать планку лучшего студента, что было и без того не особо просто, когда находишься в одной группе с Ричардом Хейзом, а сегодня по сумме откатился на второе место.

— Когда можно пересдать? — спросил у преподавателя, стоило увидеть результат.

— Никогда, — прозвучало в ответ. — У тебя практически высший балл, в пересдаче нет смысла.

— Практически, — передразнил Гэвин. — А я хочу максимум.

Препод посмотрел усталым взглядом, вздохнул, забрал из рук лист с результатом, перечеркнул цифру и написал новую.

— Вот, в системе исправлю через минут пять. — Он всучил документ обратно.

— Я же допустил ошибки, значит, должен исправить, — продолжал стоять на своём.

— Мистер Рид, угомонитесь. Я и без этих тестов знаю, на что вы способны, не нужно тратить ваше время попусту. Это последний экзамен, поэтому расслабьтесь и подумайте, чем займётесь на рождественских каникулах.

— До них ещё три недели, и я всё равно не планирую ничего особенного.

— Лучше запланируйте, мистер Рид, отдыхать тоже нужно, иначе вашими темпами не дотянете и до конца года. А я бы очень не хотел потерять такого студента, как вы, на первом же курсе. Я возлагаю на вас большие надежды, так что постарайтесь не переутомляться, ведь мне нужны ассистенты, которые не будут клевать носом и пропускать детали из-за усталости. Понимаете, на что я намекаю, мистер Рид?

— Да, — ошарашенно ответил Гэвин.

— Тогда забирайте результаты и идите домой, желательно в обход библиотеки, а не как обычно. — Забрав сумку с ноутбуком и несколько папок, преподаватель ушёл из аудитории.

— Охренеть, — буркнул под нос, смотря на криво написанную цифру сто прямо поверх старого результата. Ведь даже полгода не прошло, а уже успел удачно привлечь внимание к своей кандидатуре. — Может, повезёт, и он даст мне работу ещё до выпуска, — довольно усмехнулся Гэвин, спрятал лист с результатами с карман джинсов и пошёл на улицу, где минут через пятнадцать должен был пересечься с Ричардом.

Сам Ричард, как выяснилось, уже ждал, опершись на тёмно-синий седан.

— Ты чё, машину купил? — спросил Гэвин, разглядывая идеально чистенький «Форд», от боков которого отражалось закатное солнце.

— Я не так часто куда-то езжу, чтобы покупать свою, так что взял в аренду. Прошу, — он открыл дверь и жестом пригласил внутрь.

— Спасибо, конечно, но я бы и сам открыл. К чему эти ухаживания, у нас ведь не свидание, — смущённо проворчал Гэвин, но Ричард ничего не ответил, только посмотрел нечитаемым взглядом, закрыл дверь и обошёл машину, чтобы сесть в водительское кресло.

— Сейчас пробки, нам ехать минут тридцать, если хочешь, можешь включить свою музыку.

— Уверен? Обычно мои вкусы мало с кем совпадают.

— Не переживай, своим роком ты меня не напугаешь. Мне кажется, тебе самому будет комфортнее с музыкой, потому что когда я за рулём, то собеседник из меня не лучше, чем из стенки. Опыта мало, так что не люблю отвлекаться от дороги.

— Надо же, хоть в чём-то ты не идеален, — хмыкнул Гэвин и по блютуз подключился к аудиосистеме.

— Не знал, что ты считаешь меня идеальным, но спасибо. Буду стараться подольше сохранить этот образ, — сказал Ричард, задорно подмигнул, включил поворотник и тут же сосредоточился на дороге, будто отключившись от остальной реальности.

«Лучше бы ты не старался», — подумал Гэвин, чуть откинул спинку кресла и закрыл глаза, чтобы подремать по пути, раз попиздеть всё равно не светит.

Открыл он глаза ровно в ту секунду, когда двигатель автомобиля заглох.

— Приехали, — сообщил Ричард и открыл дверь. 

Не став дожидаться проявлений галантности, Гэвин вышел в холод раннего декабря и поёжился. После тёплого салона, в котором так приятно разморило, ощущения были такие, словно на улице не плюс пять, а все минус пятнадцать. 

— Идём, — бросил Ричард, сжал запястье и повёл за собой. Держал крепко, зараза, даже со второй попытки не дал вырваться. — Спокойнее, я просто не хочу, чтобы ты потерялся.

— Тут идти пятьдесят метров, вон же вывеска.

— А заходить нам сбоку через переулок, у них там проблема с основными дверьми. Зная тебя, заблудишься в трёх стенах.

— Эй! — возмутился в ответ и всё-таки освободился. — Не настолько у меня всё плохо, понял? Подумаешь, не сориентировался, когда шли на стендап, так я там в первый раз был!

— Как и здесь. Заходи, — иногда спокойствие Ричарда неимоверно раздражало. Например, как сейчас, когда хотелось получить от него хоть какие-то эмоции вместо непроницаемой маски.

— Говнюк, — буркнул Гэвин, переступил порог и оказался в узком, тускло освещённом коридоре. — Ты точно меня на выставку привёл, а не в какой-то подпольный клуб?

— Я же не Максвелл. Там впереди лестница на второй этаж, нам туда. — И легонько подтолкнул в спину.

Ричард не соврал, впереди за поворотом оказалась лестница, поднявшись по которой, они вышли в огромный зал, где по периметру на стенах и стендах висели и стояли картины.

— Господи, сколько их тут? — Гэвин со смесью ужаса и предвкушения осматривал пространство.

— Сорок три здесь и ещё двадцать тех, которые художники выставили на продажу, находятся на первом этаже. — Из полумрака показался высокий стройный бета. — Если захотите экскурсию или будут вопросы по каким-либо картинам, обращайтесь. Желаю вам приятного вечера. — Он скрылся так же незаметно, как и появился, и только всмотревшись в тёмный угол, Гэвин заметил там небольшой стол и кресло.

— Мы что, одни? — прошептал на ухо Ричарду, когда отошли чуть дальше от сотрудника галереи. Но даже так Гэвин почти не сомневался, что в тишине зала его шёпот был чересчур громким.

— А ты ожидал другого вечером понедельника, когда до закрытия чуть больше полутора часов? — спросил Ричард без каких-либо интонаций в голосе, и только приподнятая бровь и морщинки в уголках глаз выдавали ехидство.

— Вообще да, ну да похрен, — отмахнулся Гэвин и шагнул к ближайшей картине.

По субъективным ощущениям Гэвина, в галерее они пробыли дольше полутора часов. Но сотрудник не пытался их выгнать, а собственным внутренним часам доверия не было, так что Гэвин просто наслаждался вечером в компании Ричарда, его тихим низким голосом и историями о некоторых, особо интересных произведениях. И экскурсия была не нужна, потому что Ричи знал о выставке если не всё, то очень многое, и дополнительно с упоением делился впечатлениями и идеями насчёт цепляющих его картин. В какой-то момент Гэвин поймал себя на мысли, что уже и не смотрит, а только слушает красочные описания, любуется восторгом и интересом в светлых глазах и следует за Ричардом от одного холста к другому.

— Как тебе здесь, нравится? — спросил Ричи, пока спускались на этаж ниже, чтобы посмотреть лучшее, что было в галерее.

— Думаю, да, — Гэвин осмотрел новый зал, поменьше размером, с высокими потолками и картинами, которые свисали на плохо различимых в полумраке верёвках. — Я не шарю за искусство и вот это вот всё, — он обвёл ладонью окружение, — но тут красиво и понятно, без всяких пятен и соплей, размазанных по холсту. Без обид, Ричи, но абстракции, которые ты показал до этого, тот ещё пиздец, я вообще не понимаю, на что там смотреть, я в детском садике рисовал почти так же. А тут…

Гэвин замолк ненадолго, зацепившись взглядом за картину прямо по центру зала, почувствовал, как сердце заколотилось быстрее, и приблизился к ней. Она была довольно простой, как остальные, художник изобразил по пояс два силуэта — красный и синий. Они стояли в профиль, почти прислонившись нос к носу, переплели пальцы, а в месте касаний оба цвета смешивались в один, фиолетовый, словно знаменуя единение двух людей. У силуэтов не было ярких черт, упрощая задачу каждому смотрящему представить себя на месте одного из партнёров.

— Они разные, противоположны друг другу, — прошептал Ричард, подойдя ближе к картине, поднял пальцы к сплетённым рукам и обвёл по воздуху, чтобы не касаться холста, — но они вместе. Гэвин, что ты чувствуешь, когда смотришь на эту картину?

Вопрос застал врасплох, прозвучал так осторожно, интимно в тишине пустой галереи. Голос Ричарда словно крался, прощупывая почву, чтобы не спугнуть, но получить ответ.

— Не знаю, мне сложно описать, — ответил, помявшись.

— Тогда не смотри, — Ричард обогнул со спины и аккуратно прикрыл своей ладонью глаза, — чувствуй, — выдохнул на ухо так, что по коже разбежался сонм мурашек, а волосы на затылке встали дыбом от неожиданного тепла.

Пересохшие губы разлепились, выпустив на свободу рваный вдох, язык пробежался, смачивая кожу. Присутствие Ричарда рядом, близко, вплотную волновало, тревожило живущую внутри влюблённость, дарило тепло, уверенность, снова погрузило в это позабытое чувство защищённости. Щёки потеплели, наверняка покраснели, и Гэвин надеялся, что в полумраке не будет видно румянца. Дыхание едва получалось сохранять ровным, потому что думалось уже совсем не о картине, а о нежном касании, тёплом влажном воздухе, который оседал на коже с каждым Ричардовым выдохом, о твёрдой груди, к которой можно было прижаться и позволить утопить себя в объятиях.

— Мне спокойно, приятно, потому что будто чувствую ту любовь, которую художник заложил в рисунок. При этом так волнительно, словно в желудке или ещё где раскрываются цветы. Так странно… — Гэвин и сам не ожидал, что сможет выдавить подобное, но стоило подумать о Ричи, а не о картине, перед которой они замерли, слова нашлись сами собой, только сказать хотелось больше, чем можно было себе позволить. — Слушай, Рич, я не особо умею в художественные описания, так что пока хватит, — тихо добавил Гэвин и медленно убрал его руку со своих глаз.

— Ничего, у тебя отлично получилось. Спасибо, — судя по интонациям, Ричард был доволен. — Пошли дальше.

Счёт времени снова потерялся, пока они рассматривали картины, а Ричард рассказывал биографию некоторых художников, историю создания отдельных картин или делился ощущениями. Всего лишь поход в галерею, а Гэвину начало казаться, что за короткое время внутри они раскрылись друг другу больше, чем за три месяца совместного проживания. Сблизились ещё больше.

— Я рад, что ты согласился сходить со мной, — сказал Ричард, когда они вышли в темноту улицы.

— Я тоже. Вечер был лучше, чем я предполагал.

— Боялся, что ничего не поймёшь? — коротко улыбнувшись, спросил Ричи и завёл машину.

— Пиздец как. Я в этом-то два по пять, а если бы пришлось изображать интерес, разглядывая невнятную мазню, я бы вздёрнулся, — коротко посмеявшись, Гэвин достал телефон, чтобы снова подключиться к машине, и замер. — Три с половиной часа. — Он серьёзно посмотрел на Ричарда. — Мы были внутри три с половиной часа. Не хочешь объясниться?

Тот замялся, отвёл взгляд в сторону, тяжело вздохнул, а на лице отразилась внутренняя борьба.

— Не хотел, чтобы ты знал.

— Ричи, — с нажимом произнёс Гэвин.

— Просто я же вижу, что ты не особо любишь толпы и шум вокруг, а эта экспозиция довольно популярная, что даже перед закрытием приходит много людей. Поэтому я снял галерею, забронировал время только для нас с тобой.

— Ты решил потратить кучу бабок из-за моих загонов?! Блядь, Ричи! — От удивления слова не желали составляться в предложения. — Зачем, а?

— Хотел, чтобы тебе было комфортно.

— Боже, — Гэвин едва не взвыл, закрыв ладонями лицо.

«Он ведь не понимает, что даёт мне ненужную надежду».

— Если тебе будет чуть легче, вышло недорого, — и снова этот невыносимый взгляд побитого щенка.

— Ага, снять на несколько часов галерею с популярной выставкой, конечно, блядь, недорого. Ричи, ты меня за идиота держишь или как? — К грустным блестящим глазам добавились бровки домиком. — И не смотри на меня так!

— Как? — Чуть склонил голову, чем только усугубил общий молящий эффект.

— Как сейчас. Прекрати, а то когда ты так смотришь, у меня ощущение, что пинаю голодную раненую дворнягу.

— Может, тогда перестанешь нервничать и просто примешь поход на выставку в качестве подарка на Рождество?

— Вот ещё, — фыркнул в ответ, но злиться всё же перестал. — С выставкой была твоя идея, а если ты планировал ещё на Рождество чем-то порадовать, то готовь кошелёк.

— Поразительно, как ты умудряешься сочетать скромность и откровенную наглость, — Ричард широко улыбнулся и завёл двигатель. — Не волнуйся, найду, чем удивить тебя на праздник, если ты не уедешь домой.

— Не уеду. Папа сказал отрываться со сверстниками, пока сам будет зажигать с коллегами. У них там корпоратив где-то на горнолыжной базе на целую неделю.

— Тогда обещаю сделать всё, чтобы это Рождество ты ни за что не забыл, — сказал Ричард заговорщическим тоном и подмигнул.

Не найдясь с ответом, Гэвин включил музыку и отвернулся к окну, так и не решив, рад он из-за обещания или взволнован.

Наверное, и то и то.