Врачи скорой помощи в ярко-синей униформе, носилки с находящейся без сознания Ириной — всё это, воспринимаемое им расплывчатыми пятнами разноцветной акварели, постепенно отдалялось, исчезая в серых тусклых лабиринтах подъезда. Налитыми свинцом ногами Анатолий сделал несколько шагов по направлению к открытой квартире, с трудом преодолел порог. Дверь за ним резко захлопнулась, поразив так внезапно охватившую это место тишину пронзительным грохотом.

      Любое движение сейчас давалось ему с трудом, казалось, кто-то нарочно оттягивает стрелки часов назад, чтобы каждая минута тянулась как можно дольше, как в замедленной съёмке. Рука на автомате потянулась к недопитой бутылке коньяка. Ухватившись за неё, как за последнюю соломинку, держащую его в реальном мире, он вдруг оцепенел. Его стеклянный неподвижный взгляд был прикован к тому месту позади дивана, где всего десять минут назад лежала Ира. Громким ядовитым эхом в его голове звучало каждое произнесённое ей слово, как наяву он видел её взгляд, бездонные наполненные слезами глаза, в которых не осталось ничего, кроме боли и отчаяния. Простояв так несколько минут, Толик вдруг почувствовал, что силы окончательно его покинули. С грохотом упав на диван, он залпом выпил остававшуюся в бутылке бурую жидкость, лишь бы поскорее избавиться от этих навязчивых галлюцинаций.

      Не помогло. Алкоголь, который должен был атаковать его нервную систему, приведя её в нерабочее состояние, оказал обратное действие. Проблеск сознания от испытанного им эффекта «дежа вю» заставил уже надоевшую картинку стать ещё отчётливее. Аленикова, перед взором которого всё ещё представали её выразительные влажные от слёз глаза, вдруг осенило, что он уже видел похожий взгляд, лишь одна вещь была иной — в прошлый раз в нём ярким мерцающим огнём пылал дух протеста. Тогда, на свадьбе, у неё ещё были силы бороться, силы противостоять этому удушающему желанию сдаться, закричать, закрыться.

— Прощу, — бросил Анатолий в ответ и, ещё крепче схватив за плечо, потащил в сторону кабинета.

      «Слава Богу, здесь есть место, спрятанное от чужих глаз и ушей», — подумал он, проходя мимо очередного гостя.

      Затащив Иру в помещение, стены и пол которого были отделаны красным дубом, он резко, но аккуратно развернул её к себе лицом и усадил на стоящий неподалёку от стола бордово-коричневый кожаный диван.

— Проспись, — посмотрев в её стеклянные от количества выпитого глаза, выпалил он и направился к выходу.

      Она и не думала там оставаться, а поэтому, аккуратно поднявшись и оценив траекторию движения, пошла вслед за мужчиной, попутно захватив со стола свой бокал, так опрометчиво поставленный им туда пару секунд назад.

      Услышав шаги, Анатолий ощутил, как отравляющая волна ярости с новой силой разливается по всему телу. Доля секунды и он уже прожигает её взглядом, а ладони крепко сжимают хрупкие женские плечи. Попытка вырваться — тщетно. Ещё одна. Подобно дьявольским силкам, его руки держат её всё крепче после каждого неосторожного движения.

— Отпусти, мне больно, — с вызовом посмотрев на него, приказным тоном сказала Ира.

      Хватка на мгновение ослабла, но и этого стало достаточно для того, чтобы она успела сделать шаг назад и, с силой оттолкнув его одной рукой, побежать к заветной двери. Сумев сориентироваться, он в последнее мгновение вцепился в её запястье и с огромной силой вновь притянул к себе. Стеклянный сосуд, крепко сжимаемый ею в ладони, выскользнул и с грохотом разбился о деревянный пол. Преодолев ранее сдерживающие его края прозрачного бокала, рубиново-красное шампанское окропило белоснежное платье. Замахнувшись так вовремя освободившейся рукой, Ирина хотела ударить его по лицу, но, на этот раз, Алеников оказался быстрее. Перехватив удар, он резко отбросил вниз её руку. Больно. В носу защипало от подступающих слёз. На секунду ей показалось, что плечо вылетело из сустава. Их пылающие ненавистью взгляды встретились, как вдруг, что было мочи, Ира с отчаянием начала поражать его тело ударами. Пытаясь хоть как-то её обездвижить, он со всей силой, абсолютно не сдерживаясь, хаотично хватал её за плечи, предплечья и запястья, под его цепкими пальцами хрупкие сосуды лопались, мгновенно образуя бордово-фиолетовые кровоподтёки.

      Достигнув цели, Анатолий решительно оттолкнул Иру в сторону дивана.

–Дура! — крикнул он, разворачиваясь в сторону выхода.

      Устоять на ногах ей не удалось, и она сразу же рухнула на мягкий предмет мебели, ударившись повреждённым плечом. Из глаз невольно полились слёзы, не из-за боли, из-за осознания поражения. Она тяжело дышала.

      Закрывая снаружи дверь, мужчина увидел её глаза, тот самый взгляд, который он так случайно вспомнил сейчас, сидя нетрезвым, как и она тогда, на диване.

      Точно так же как и в этот раз, в тот момент, охватившая стремительной волной агрессия и желание причинить ей боль резко сменились таким не свойственным ему чувством вины, могильной плитой опустившимся на грудь. Мешавшее ему дышать, оно постепенно, днями, а может быть и неделями смешивалось со злостью, злостью на то, что он в принципе чувствует себя виноватым перед человеком, ответственным за смерть его единственного сына. В итоге, эта самая досада перекрывала всё и начинала доминировать, замыкая порочный круг.

      Увидев на столе свой телефон, Анатолий, не вставая, потянулся, чтобы его взять. Бутылка коньяка, уже пустая, упала на пол и вдребезги разбилась.

      «На счастье», — подумал он, и смешок сомнения невольно вырвался из груди.

      Набрав своего водителя и попросив его приехать, он поднялся с дивана и, погасив свет, остановился в прихожей, окидывая ностальгирующим взглядом квартиру. Перешагнув порог и, дважды провернув в дверном замке ключ, он оставил его под ковриком и медленным шагом направился к лифту.

      Внизу его уже ждала машина.

— Вот скажи, неужели я и правда, такое чудовище? — обратился он к мужчине, облачённому в костюм цвета мокрого асфальта.

— Анатолий Борисович, вам бы домой, проспаться, — перевёл тему тот, не желая вступать в подобного рода диалог.

— Это значит да? — хриплым голосом произнёс Алеников, с трудом забираясь в машину.– Сначала в магазин заедем, там в холодильнике шаром покати.

      Буквально через пятнадцать минут чёрный минивэн стоял у дома Анатолия. Аккуратно покинуть его у мужчины не получилось, а поэтому звон стеклотары, наполнявшей теперь его портфель, раздался по всей улице.

— Анатолий Борисович, может быть вам лучше к психологу обратиться, а не вот это всё? — проработав много лет с Алениковым, его водитель прекрасно знал, что с ним сейчас происходит.

— Ты что, совсем границ не видишь, какой к чёрту психолог? — злобно бросил он и направился к подъезду.

      Поднявшись в квартиру, Анатолий, не раздеваясь, прошёл в спальню, где, в одной из коробок нашёл фотографию Толика. Положив её на стол и выставив четыре бутылки виски, принялся пить прямо из горла. Когда он вновь взглянул на фото, с которого такими живыми счастливыми глазами на него смотрел его сын, из глаз покатились слёзы.

      «Это всё из-за неё. Я доверил ей сына, а она…», — расплывалось в его сознании, в то время как вновь возникающая злость поджигала коктейль из вины и внезапно возникшего одиночества.

***

— Михалыч, там Павлову везут, — увидев Олега, окликнула его Нина, — криз … гипертонический.

— Палату в интенсивной терапии подготовьте, — обратился хирург к мимо проходящей медсестре.

— Нинок, привезут и сразу туда, хорошо?

— Хорошо, — утвердительно кивнула та.

      Ждать долго не пришлось. Всего через пять минут каталка, на которой лежала обессиленная, но уже пришедшая в сознание Ира, была около стойки регистрации.

— Куда меня? — слабым голосом спросила она у Нины, пытаясь улыбнуться.

— В интенсивную везите, — скомандовала Дубровская подошедшим санитарам, скользнув по Ирине наполненным сожалением взглядом.

      В палате её уже ждал Олег. Как только он увидел начальницу, выражение его глаз резко изменилось, приобрело нотки беспокойства. Подойдя ближе, чтобы измерить ей давление и убедиться, что оно всё ещё высокое, он пристально посмотрел на её лицо.

— Мне полицию вызывать, Ирина Алексеевна? — спросил он, доставая из упаковки магнезию.

— Зачем? Что-то в отделении произошло? — с искренним непониманием поинтересовалась она.

— А вы себя в зеркало видели? — на прикроватную тумбочку он поставил лоток, в котором находились шприц и ампула, и передал Ирине карманное зеркало.

— Ух ты! Кошмар какой! — улыбка, которую она изо всех сил старалась сохранять до этого момента, мгновенно смешалась с грустью и обидой. Вырвался нервный смешок. Припухшие от слёз глаза, тушь, серыми разводами размазанная по щекам и, в завершении, огромное красное пятно, простирающееся почти на всю левую половину лица.

      «Надо разводиться…ну и чёрт с ней, с должностью», — вихрем пронеслось в голове.

— Ирина Алексеевна, вы же умная женщина, это нельзя так просто оставлять, — сказал Олег, посмотрев на неё с сочувствием.

— Очень лестно, что вы такого высокого мнения о моих умственных способностях, но, смею заметить, что вы тоже не обделены интеллектом, а значит должны понимать, что ничего из этого не выйдет. Он влиятельный человек и, уж будьте уверены, найдёт способ избежать наказания. Да этому заявлению даже хода не дадут.

      Она была абсолютно права, хирургу нечем было парировать и поэтому, ему ничего не осталось, кроме как с ней согласиться.

— Что на этот раз случилось? — присев чуть ближе, он взял её руку, начав накладывать жгут.

— Не поверите, Олег Михайлович, вас просил уволить. По всей видимости, очень некстати вы сегодня с утра оказались у меня в кабинете, — она сморщилась, ощущая, как рука начинает неметь.

— Я уйду, если надо, могу заявление по собственному написать, — шприц, сжимаемый в ладони медленно наполнялся прозрачной жидкостью, — кулачком поработайте.

— Не говорите ерунды, никуда вы не пойдёте! Я не позволю себе лишить отделение одного из лучших хирургов. Так что, давайте без глупостей, — всё ещё слабым, но уверенным голосом сказала она, положив перетянутую жгутом руку ему на колени.

      Следующие пять минут, пока Брагин аккуратно вводил лекарство, они сидели абсолютно молча.

— Отдыхайте, я к вам утром загляну, — с грустной улыбкой произнёс Олег и покинул палату.

***

      Резкая боль в левой скуле, послужившая сигналом к тому, чтобы перевернуться обратно на спину, разбудила Иру в половине седьмого. Голова неприятно гудела. Осмотревшись по сторонам и поняв, что рядом нет ни одной принадлежащей ей вещи, в том числе телефона, который сейчас был бы очень кстати, она решила пройтись до своего кабинета. С трудом поднявшись с кровати, медленно преодолела дистанцию в пару метров и сейчас стояла около двери, которая неожиданно открылась.

— Ирина Алексеевна, а вам кто вставать разрешил? — несмотря на ранний час, Брагин явно был в приподнятом настроении.

— Олег Михайлович, мне позвонить надо, а телефон дома остался, вот и подумала сделать это со своего рабочего места, — стала объяснять женщина.

— А почему не из соседнего отделения? — шутливо спросил хирург. — Так, быстро обратно в кровать, вот вам телефон, звоните.

      Взяв аппарат в руки, Ирина бросила на мужчину просящий взгляд.

— А вы не могли бы всё-таки дойти до моего кабинета и принести мне оттуда записную книжку, красную, на столе должна лежать.

— Неужто телефон супруга наизусть не помните? — нарочито удивлённо поинтересовался он.

— Оой, Олег Михайлович, тут бы имя своё не забыть, а вы о каком-то телефоне, — она аккуратно села на кровать.

— Ладно, ладно, принесу сейчас, — издав одобрительный смешок, Брагин вышел из палаты.

Когда он вернулся, Ирина набрала телефон Аленикова, нажала на кнопку вызова и стала ждать, но с противоположного конца провода ответа не последовало.

      «Точно упился до беспамятства», — раздражённо подумала она, будучи уверенной в том, что он находится в её квартире и, решив, что было бы неплохо, если бы он передал с водителем кое-какие вещи.

      Позвонив Анатолию ещё раз, она окончательно убедилась, что ей никто не ответит.

— Отпустите меня на полчасика домой? Я хоть переоденусь и соберу там кое-что по мелочи, — раздосадованная таким положением дел, обратилась она к Брагину, возвращая телефон.

— Вы с ума сошли, Ирина Алексеевна? Ну, вы же сама врач, вы, в конце концов, заведующая этим отделением и прекрасно знаете, что я не имею права это сделать. Напишите мне ваш адрес и список, я съезжу и всё привезу.

      Ира бросила на него вопросительный взгляд.

— Извините, не подумал, — напускная строгость вновь сменилась улыбкой. — А я Нину с собой возьму, у неё как раз смена заканчивается, она всё и соберёт, договорились?

— Договорились, спасибо, — ответила она, вновь принимая горизонтальное положение.– «Выбора у меня всё равно, по всей видимости, нет. Не сбегать же».

— Ну вот и чудненько!

***

      Жужжащий звук, издаваемый бьющимся о кафель телефоном, заставил сознание Аленикова возвратиться из царства забвения в реальность. Мгновенно оковавшие его тело мигрень, тошнота и головокружение, отняли всяческую возможность двигаться. Как и предыдущие шесть часов, сейчас он лежал в ванной комнате, раскинувшись, подобно морской звезде.

— Ира! — крикнул он, когда, открыв глаза, которые резало так, будто бы в них насыпали песок, понял, что находится в своей квартире, и Ирины здесь нет и быть не может. Телефон снова противно завибрировал. Нащупав его рядом с собой, он с трудом рассмотрел на экране её имя.

      По крупицам собирая в памяти события вчерашнего дня, Анатолий вернул телефон на его прежнее место. В этот момент он особенно остро ощутил ходящее за ним по пятам со вчерашнего дня одиночество, которое усугублялось отвратительным самочувствием.

— Ира, — уже шёпотом произнёс он, вновь пытаясь отыскать на холодном кафеле свой мобильный.

      С трудом отыскав номер водителя, он нажал на зелёную трубку вызова, пошли гудки.

— Привези таблетки… мои, кажется, закончились. И… кх-кх *в горле ужасно пересохло* ты, кажется, что-то про психолога говорил?

      Ближе к вечеру Брагин передал Ирине вещи вместе с ключом от её квартиры, который они с Ниной нашли под придверным ковриком.