Санкт-Петербург, бурлящая Нева, разводные мосты и белые ночи. Сплошная романтика, но, только не в это время года. Покрывшаяся льдом речная гладь, которая каждую зиму становится очевидной преградой для судоходства, устраняет необходимость в таком грандиозном и поистине впечатляющем действе, как единовременное вздымание двух титанов, позволяющее кораблям свободно сплавляться по обширным водным просторам. Сумерки же освещают лишь искусственные огни торжественно горящих фонарей.

      Природный антураж как никогда лучше отражал всё то, что творилось сейчас у неё на душе, однако, в отличие от ярко подсвеченного города, полночная мгла нескончаемой внутренней борьбы чувств и пресловутой гордости, скрывающейся под маской здравого смысла, не пропускала в жизнь, казалось, ни малейшего проблеска света.

      Уже четвёртый день, держа себя в руках и не допуская со своей стороны немотивированных, но таких предательски желанных взглядов в сторону вечно маячащего где-то рядом мужчины, Ирина изо всех сил старалась не оставаться с ним наедине, что сейчас, вдалеке от вечных напоминаний обо всём том, что между ними произошло, давалось особенно тяжело. Ситуация усугублялась тем фактом, что сам Анатолий, как назло, делал всё, чтобы как можно чаще попадаться ей на глаза. Не спасал ни рум-сервис, сотрудники которого уже успели вызубрить её дневное меню, ни выученные наизусть извилистые проходы, в которых она моментально скрывалась каждый раз, когда краем глаза замечала неподалёку его силуэт.

      «Взрослая баба, а бегаю от него, как девчонка какая-то…вот глупость-то, а», — проносилось в её сознании каждый раз, когда очередная попытка проявить самообладание и спокойно поговорить с Алениковым принимала свою смерть от резкого и монотонного стука каблуков, быстро удаляющегося в сторону её номера.

      Конечно, им надо было поговорить, и Ирина осознавала это как никогда отчётливо, однако, до боли тривиальное положение дел снова и снова заставляло её мысленно возвращаться к не самым приятным жизненным моментам. Она уже не раз вела подобные разговоры, сначала с Павловым, затем с Кривицким. И ни в первом, ни во втором случае это не привело ни к чему хорошему. Наивно полагать, что сейчас, при схожих исходных данных, результат будет кардинально другим. Именно поэтому, стараясь убрать в самые потаённые уголки сознания то, чему учили в медицинском институте, она решила надеяться, что всё рассосётся само собой и, желательно, без её участия.

      Утро, наступившее сегодня ближе к полудню, выдалось на редкость неспокойным. Столовая, постепенно превращающаяся в подобие банкетного зала, и повсюду снующие суетящиеся люди, находящиеся явно подшофе, нескромно намекали на то, что, вот он, настал канун Нового года.

      Чуть ли не впервые оказавшись в этом огромном и оттого неуютном помещении, Ира ощутила на себе проникновенные взгляды как минимум половины присутствующих, и это, разумеется, не могло её не озадачить.

      «Что такое?» — с раздражением подумала она, нервно поправляя на ощупь причёску, рубашку, а затем и юбку. — «И почему бы им не повесить здесь зеркало?» — не приводящие ни к чему манипуляции ещё больше накаляли обстановку.

      Впрочем, заметив, как резко изменилось направление этих взглядов при появлении в столовой Аленикова, всё стало предельно ясно. Она вдруг осознала, что большая часть присутствующих, если уже не все, учитывая скорость распространения различного рода сплетен, прекрасно знала о том, что Ирина и Анатолий связаны узами брака, и, поскольку ещё ни разу за всё это время их не видели вместе, главной задачей зевак было выяснить, насколько крепко. Для того чтобы не предоставлять лишних поводов для слухов, Ира, бросив мимолётный взгляд на своего «мужа», как обычно, поспешно удалилась восвояси, где и планировала провести весь оставшийся день и, заодно, праздничную ночь.

      Удобно устроившись в мягком бархатном кресле за чтением какого-то древнего журнала, найденного в одном из ящиков письменного стола, она, периодически прерываясь на сон, а потом и на любезно доставленный в номер ужин, абсолютно не заметила, как быстро пролетело время. Нащупав на подлокотнике свой телефон, женщина взглянула на экран и её глаза широко распахнулись от неожиданности. 22:30. В следующее мгновение громкий стук эхом отразился от стен комнаты, отчего она вздрогнула, а мобильный прямиком полетел куда-то вниз.

— Чёрт…– прошипела Ира, тщетно пытаясь разглядеть на полу упавшее туда устройство.

— Кто там? Открыто! — не подумав, крикнула она в сторону отворяющейся двери, о чём сиюминутно же пожалела. На пороге стоял Алеников, улыбаясь и держа в руках бутылку шампанского.

      «Пьяный что ли», — подумала она и пристально посмотрела в его глаза, пытаясь оценить зрачки на признаки употребления алкоголя. — Я не пью, — так и не дождавшись его реплики, сказала Павлова, отрезая, по её мнению, любую возможность продолжения этого диалога.

— Я тоже, — уверенно ответил он и, заметив приближение очень нетрезвой и, по всей видимости, очень влюблённой пары молодых людей, вручил им эту красивую бутылку, выполненную из тёмного резного стекла, и вновь появился в дверном проёме.

— У тебя что-то ещё? — без малейшей заинтересованности спросила она, не желая сдавать позиции, несмотря на то, что внутри была явно заинтригована его действиями.

— Ирина Алексеевна, Новый год всё-таки, а ты тут одна весь день сидишь. Неправильно это, — констатировал мужчина, принимая её правила игры.

      «Пожалеть меня решил», — твердило подсознание, перекрывая сомнением то нежное чувство, которое она успела испытать секундой ранее, осознав, что ей был крайне приятен факт того, что даже в разгар алкогольной вечеринки, наполнявшей отель весёлым шумом, он о ней не забыл.

— Толь, если честно, я очень устала, — последняя находящаяся у неё на руках карта была разыграна, но с одной вещью Ира явно просчиталась. Это был не козырной туз и даже не дама пики, а всего лишь бубновая шестёрка, сводившая на нет все предыдущие победы.

«Интересно, от чего?» — мысль, синхронно пришедшая в сознание обоих, заставила их мысленно улыбнуться из-за осознания всей нелепости происходящего.

— Ладно, проходи, — повисшая в воздухе неловкость и что-то в его притягивающих взгляд глазах, на которые она обратила внимание ещё тогда, в их прошлую встречу, что-то, что как ей казалось, исчезло после смерти сына, не позволили ей просто взять и выставить его прочь.

      Загадочно улыбнувшись, Анатолий, в левой руке которого теперь находилась небольшая искусственная ель, сдержанно украшенная гирляндой, переступил порог, закрыв за собой дверь. Пройдя вглубь комнаты, он осторожно поставил её на кофейный столик и пошёл искать розетку, чтобы она озарила комнату разноцветными огнями, создавая хоть какое-то подобие Нового года.

      «Что здесь вообще происходит?» — на какое-то мгновение Ире показалось, что она спит и это всего лишь глупый сон. Но, раздавшийся низкий голос на удивление быстро вернул её в реальность.

— Поправь, — прозвучало откуда-то из-за спины.

      Поднявшись с кресла, она приблизилась к одиноко стоящему дереву и, успев лишь дотронуться до овивающей его нити разноцветных огней, почувствовала, как сильные мужские руки, внезапно оказавшиеся чуть выше уровня предплечья, аккуратно заключили её в своеобразные оковы.

— Ир, выслушай меня, пожалуйста, — Алеников сделал небольшой шаг вперёд, отчего расстояние между ним и Ириной моментально сократилось, и, вдруг ощутив исходящее от него тепло, она от неожиданности затаила дыхание. — Я не хочу подбирать красивые слова, пытаясь как-то оправдать свой…свои поступки. Ты не хуже меня знаешь, насколько это пошло, — с каждым произнесённым словом, он всё сильнее прижимал её к себе, лишая любой возможности для побега. Она же понимала, что от подступающих слёз становится всё труднее ровно дышать. — Я не прошу тебя простить меня, не прошу всё забыть и начать сначала, хотя, признаться честно, мне бы хотелось, чтобы это было возможно, — его лицо на мгновение исказила хмурая гримаса сожаления. — Но, я прекрасно понимаю, что это не так. Ни ты, ни я не сможем вычеркнуть из жизни всё то, что произошло, сделать вид, будто бы этого не было, — в этот момент Анатолий почувствовал мелкую дрожь, охватившую тело находящейся в его полуобъятиях женщины. Его слова, которые должны были принести ей облегчение, почему то причиняли невыносимую боль. — Знаешь, я ведь до сих пор помню лица тех подонков, которые избили Толика тогда в парке. А парадокс в том, что я и сам, получается, такой же подонок, — уверенный голос, до этого момента скальпелем разрезающий шумное пространство, сейчас был практически от него не отличим. — Ир, я лишь хочу, чтобы ты знала, что я очень виноват перед тобой. Смерть Толи… — не позволив ему закончить эту мысль, Ирина резко развернулась и, оказавшись к нему лицом, нежно прислонила ладонь к его губам. То, что он, по её мнению, мог сейчас сказать, вызывало у неё странную тревогу, ведь до этого все их ссоры начинались с разговора об этом злосчастном самоубийстве.

      «Ты виновата», — голос, эхом пронёсшийся в голове, моментально визуализировался перед глазами чёрными крупными буквами на сверкающей глади зеркала.

      Взглянув в её влажные от слёз глаза, Алеников мягко дотронулся до тыльной стороны ладони, и стал медленно опускать её вниз, намереваясь продолжить, — «сейчас или никогда».

— Ир, — ещё одна тщетная попытка, попытка сказать, что она не имеет никакого отношения к тому, что произошло тогда в больнице, попытка, которой так и не суждено было стать чем-то большим, так как солёный привкус её губ, оказавшихся так близко, окончательно отнял эту возможность.

      На долю секунды он подумал, что стоило отстраниться и всё-таки закончить разговор, расставить, наконец, все точки над «i», но, силы преодолеть захлёстывающие его чувства таяли с каждым мигом, проведённым в её объятиях. Рука Анатолия плавно опустилась на Ирину талию и, через мгновение, ощущая друг друга каждым миллиметром своих тел, они слились в единое целое в чувственном поцелуе. Синхронно передвигаясь по комнате в ритме, отдалённо напоминающем вальс, они добрались до выключателя, раздался характерный щелчок. Подобно сумеречному Санкт-Петербургу, комнату теперь освещали лишь яркие огни ёлочной гирлянды.

***

— Ир, останься со мной, — полушёпотом произнёс мужчина и бережно провёл ладонью по белокурым волосам, убирая их с её обнажённых плеч.

      Взглянув в его искрящиеся полусонные глаза, Ира вновь ощутила накатывающую волну беспокойства. И только в этот момент, собравшись с мыслями, она, наконец, осознала причину этих смешанных чувств, испытываемых ею уже не первый день.

— Толь, знаешь, ты был прав, мы не сможем вычеркнуть всё то, что между нами произошло, — коснувшись его ладони, она медленно отвела взгляд. — Прости…но… я тебе не верю. Я хочу, правда хочу… у меня просто не выходит, — её голос дрожал, однако взгляд был предельно уверенный. — Иди к себе… пожалуйста, — с надрывом выпалила она и, отвернувшись, опустила голову на подушку и укуталась одеялом.

      Впервые в жизни Анатолий Борисович не стал настаивать, пытаться переубедить. Он точно знал, что она его услышала и тогда, и сейчас, а поэтому решение по праву оставалось за ней. Подняв с пола свои вещи и кое-как приведя себя в порядок, он поспешно покинул стены её номера.

      Оставшиеся до отъезда дни Ирине больше не пришлось играть с ним в прятки. Пытаясь принять тот факт, что всё окончательно рухнуло, рухнуло, подарив перед этим слишком реалистичную, но такую эфемерную надежду, Алеников старался как можно реже с ней пересекаться. Теперь эти случайные встречи причиняли боль им обоим.