Чтобы не отходить далеко от собственной редакции, Изуку и Шинсо решили устроить перекус в кафе прямо напротив здания их офиса. Они расположились возле стены, друг напротив друга, заказали что подешевле и, обложившись только недавно переснятыми фотографиями, принялись обсуждать дальнейшие планы, через фразу закидывая еду в топку.

Хитоши настаивал на том, что стоит взять все снимки, но Изуку был против, так как они все просто не уместятся в статье. К тому же ключевое слово именно «статья». Текст, а не фото играл главную роль. Хотя альфу Мидория прекрасно понимал, всё-таки тот фотограф, разумеется, чем больше фотографий примут, тем лучше и выгоднее для него.

В тот момент, когда омега почти что смог уговорить Шинсо использовать только три фотографии, их и прервал Хонда.

Откровенно говоря, видеть мужчину в данную минуту не хотелось совершенно. О том же самом думал и Шинсо — лицо выдавало его с потрохами. Вообще, такая реакция у парня была только на Хонду. В остальных же случаях сдерживал он себя прекрасно. Однако сейчас его эмоции были неуместны.

Мидория положил свою ладонь поверх руки Шинсо и слегка похлопал по ней. Альфа вздрогнул, посмотрел на него удивлённо. Но, увидев спокойный взгляд Изуку, поджал губы, нахмурился и кивнул.

Хонда тем временем как раз дошёл до них. Он растянул губы в улыбке и бодрым тоном поприветствовал их, чуть взмахнув ладонью:

— Доброго дня.

— Доброго, — стараясь как бы подтвердить слова мужчины, ответил Изуку, а Шинсо ограничился кивком, но Хонда на это будто бы и не обратил внимания.

— Разрешите присесть? — он хохотнул и уставился точно на омегу.

Видя, как на Хонду реагирует Шинсо, Мидория просто не решился бы сажать их рядом. Поэтому ему не оставалось ничего, кроме как немного подвинуться на кожаном диванчике, передвигаясь ближе к окну.

Альфа с готовностью присел рядом с ним, перекрывая выход на тот случай, если Изуку захочет уйти. Теперь он думал, что поступил глупо, потому что именно в тот момент, как Хонда уместил своё седалище на диванчике, Мидория осознал, что хочет в туалет.

Возможно, омега бы потерпел и проигнорировал столь неожиданный и подлый позыв собственного организма, но не стал этого делать.

— Прошу прощения, но мне нужно отойти…

Хонда ничего не сказал, просто встал, пропустил его и снова уселся. Изуку оглянулся назад, когда уже шёл точно по направлению к уборной, и увидел, как Шинсо смотрит ему вслед, взглядом своим так и спрашивая: «За что ты бросаешь меня с ним?..».

Как совершенно нормальный и адекватный человек, Мидория сначала зашёл в кабинку и только потом издал смешок — настолько было забавное выражение лица у Хитоши.

Разумеется, спешить Изуку не стал.

Так что, наверное… Возможно… Его удивление после немного не вписывалось в общую картину.

Пока парень предавался облегчению мочевого пузыря, Шинсо решил свалить. Ну-у, его можно понять. Наверное. Возможно. Но Изуку слишком злобное и злопамятное существо, поэтому обязательно припомнит ему это при первой же встрече.

А вот Хонда всё так же сидел на месте, попивая кофе, который заказал, видимо, пока омега был в уборной.

— А что Шинсо? — чисто на всякий случай спросил Мидория, присаживаясь на место Хитоши, чтобы оказаться напротив Хонды.

— Ему позвонили и вызвали куда-то, полагаю, по работе. Он просил передать свои извинения, — мужчина даже слегка головой кивнул.

В голове Изуку пронеслась мысль о том, что, похоже, месть Шинсо не состоится, и альфа так и не познает всю истинную злобу души его. Наверное. Возможно. В общем, ему повезло.

Хонда отчего-то не прекращал улыбаться, чем неистово выводил из себя. Но всё, что мог делать Мидория, —

улыбаться ему в ответ, стараясь не показывать то, как его бесит эта ситуация.

Хотя слово «бесит» немного не подходило под описание того чувства, которое Хонда заставлял его испытывать. Можно предположить, что столь странные чувства мужчина вызывал у него из-за того, что Изуку просто не знал, чего от него можно ожидать. По его предположению, Хонда относился к тому типу людей, которые привыкли скрывать свои настоящие намерения за улыбчивой маской. За ней могло прятаться всё, что душе угодно, — от презрения и желания убить до обожания и искренней любви. М-да, опасные личности, короче говоря.

— Как твоя работа? — неожиданно отвлёк его от мысленной препарации альфа.

— Вполне себе.

Изуку протянул руку, чтобы перетащить на свою сторону чашку с кофе. Хонда с какой-то непонятной готовностью подтолкнул ему чашку, заставляя напиток внутри взбулькнуть, едва не переваливаясь через край.

Это никак не повлияло на их разговор. Вообще, то, что Хонде есть хоть какое-то дело до работы Изуку — странно, но вслух он упрямо повторял, что всё хорошо, всё в порядке. В конце концов мужчина, понимая исчерпанность данной темы, успокоился и просто продолжил пить свой кофе.

— Ты и Шинсо… Вы довольно близки, не правда ли?

— Разве? — в тон ему спросил Мидория.

— Ну, это на мой скромный взгляд.

Скромный? Действительно, «скромный». Вот так вот в лоб взять и спросить такое. Да, Хонда сама скромность.

Отвечать Изуку не собирался, а мужчина выглядел так, будто бы ждал чего-то. Так и сидели. Потому что Мидория не намеревался болтать какую-то белиберду, а Хонда ну уж очень хотел услышать ответ.

Допив кофе, они разошлись. Хонда совершенно спокойно простился с ним, никак не показывая недовольство либо ещё что-то.

***

Приехавшие ранним утром фотографы принесли в офис редакции какое-то сумбурное оживление. Все омеги носились из стороны в сторону, постоянно проверяя свой внешний вид, если это требовалось, прихорашивались, а если нет, то всё равно прихорашивались. Хоть Аизава и говорил, что мероприятие это не такое уж и официальное, так что наряжаться не надо, выглядели все редакторы так, словно собрались на какую-то светскую вечеринку. Глядя на них всех, Изуку ощущал себя каким-то неправильным идиотом, припёршимся на работу как обычно.

Но его утешало то, что Шинсо, стоявший рядом с ним, был одет точно так же: в сероватую толстовку с капюшоном, тёмные штаны, а на ногах — привычные кроссовки. Среднестатистический заезженный работой человек.

Аизава же, как всегда вынужденно, был одет во что-то подозрительно похожее на костюм. Все главные редакторы сегодня снимались ещё и совместно с директором. Так что у них не было выбора по графе внешний вид. Несколько раз прибегала Каяма и проверяла, не снял ли с себя Шота галстук, не испортил ли причёску. В её представлениях сегодняшняя фотосъёмка должна была пройти идеально. Во всех смыслах.

Помимо Аизавы, от её неустанного энтузиазма и некого подобия паранойи пострадали и фотографы. Женщина постоянно подбегала к ним и требовала проверки аппаратуры. И как бы ни пытались её заверить, что всё работает исправно, она не успокаивалась до тех пор, пока бедные фотографы не показывали ей всё в сотый раз.

Бедными их также можно было назвать и потому, что многие из их бригады хотели кофе, а Рури-чан — для всех известный факт — кофе готовит только своим, да и тем исключительно избранным. Кто-то, конечно, нашептал им, что Мидория может сбегать за кофейком, если что. Но бедолаги просто-напросто не знали, кто этот Мидория, как выглядит и что из себя представляет. А Изуку ни в коем случае не рвался облегчить им задачу. В самом деле, не альтруист же он какой-нибудь.

Спустя ещё полчаса неразберихи, когда фотографы уже стали прятаться от Каямы, а легенда о Рури-чан отпечаталась в их мозгах на достойном уровне, Аизава дал отмашку о начале.

Их выстраивали в шеренги, колонны, ставили в позы, повторяли об улыбках. Для Изуку это были поистине ужасающие два часа. Он даже совершил попытку бегства, но был пойман и снова поставлен в ряд со своими коллегами, которые ради одной единственной фотографии были готовы удерживать его всеми силами.

По истечении тех самых вышеупомянутых двух часов они эту несчастную фотографию всё-таки получили. Облегчённые вздохи, полные какого-то садистско-мазохистского удовлетворения наполнили офис.

Шинсо отчего-то мялся в сторонке, но при этом Изуку прекрасно видел, что тот хотел ему что-то сказать. Наверное, он бы проигнорировал это, но парень чувствовал себя в некотором роде виноватым перед альфой за тот инцидент, когда Хитоши спросил совета, а вместо нормального ответа получил совершенно неадекватную реакцию на свою проблему. Спасибо за это Бакугоу Кацуки.

Поэтому Мидория пошёл к Рури-чан, вымолил у него два кофе и угостил Шинсо.

Они стояли в коридоре, пили кофе и смотрели на работу фотографов. Кто-то попросил их сделать несколько фотографий для личного пользования. Разумеется, за отдельную плату они согласились. Грех отказываться от дополнительного заработка. И именно это почему-то не давало Хитоши покоя. Хоть Изуку и был полнейшим профаном в копании души человеческой, так как его «души» уже не существовало, но смог заметить внимательный, задумчивый взгляд альфы, что прикипел к людям, позирующим в комнате, специально отведённой издательством для фотосессии.

И пока Мидория пытался понять, почему именно Шинсо так пристально смотрит на них, тот сам подал голос, заставляя замереть руку омеги, что почти поднесла стаканчик с кофе ко рту.

— А ты не хочешь сфотографироваться?

Изуку удивлённо посмотрел на него.

— Зачем?

— Не знаю, — Хитоши пожал плечами. — Просто так. На память.

— Да нет. Мне это без надобности.

— А я бы хотел.

— Пойдёшь?

Парень отрицательно покачал головой.

— Одному как-то неловко.

— И тебя это волнует? Если ты хочешь чего-то, то не разумнее ли отбросить стеснение и просто сделать это?

Шинсо глянул на него вопросительно, и до Изуку дошло. Просто он хотел попросить его сделать совместную фотографию. А Мидория не так понял.

Омега качнул головой, давая согласие. Выбросив стаканчики в урну, они подошли к одному из фотографов. Тот покивал быстро, договорились о цене и приступили к съёмке.

Они даже не думали толком. Просто встали рядом, плечом друг к другу и постарались придать лицам расслабленное выражение. Получилось кое-как, но всё же нормально. По крайней мере, увидев результат, они одновременно выдохнули, одобряя снимок. Попросив сделать две копии, Изуку и Хитоши со спокойной душой пошли наконец-то работать.

Шинсо схватили на выходе и утащили снимать какое-то мероприятие, а Мидория поплёлся форматировать свою статью в двадцать первый раз.

***

За окном разразился ливень, что было по-настоящему странно с учётом того, что ночью был обильный снегопад. И Изуку почувствовал себя счастливчиком, сидя в салоне автомобиля, где работал обогреватель.

Они остановились на светофоре. Водитель оглянулся на омегу и спросил, не жарко ли ему. Но Мидория вежливо ответил, что всё чудесно. Возможно, то, что он сейчас испытывал, чем-то напоминало смирение. Ну, в любом случае Изуку чувствовал, что всё это в скором времени закончится. Эх, а такая халява была: горячая вода… Да что там! ванна с горячей водой. Пожалуй, по этому он будет действительно скучать.

Красный сменился оранжевым и тут же зелёным, машина тронулась. Однако резко водитель ударил по тормозам, бугай №1 выкинул руку вперёд, чтобы придержать Изуку.

Парень в шоке смотрел вперёд, как-то на автомате выдыхая: «Спасибо». Придерживая его за плечи, мужчина вопросительно кивнул водителю. А взгляд у того не менее ошарашенный.

— Что случилось? — Мидория попытался выглянуть в окно, но одновременно с его движением открылась передняя дверь.

— Добрый вечер! — в салон без каких-либо объяснений кто-то залез.

Изуку посмотрел поочерёдно на бугаев, но те хоть и выглядели напряжёнными, однако никаких действий не предпринимали. Так что омега пришёл к выводу, что всё так и планировалось.

— Вы уж извините, что я так неожиданно выскочила… — раздался тем временем женский голос спереди.

— А. Н-нет. Н-ничего. Пр-росто, — водитель, по-видимому, никак не мог прийти в себя. Речь его скакала, а мысли сбивались, выдавая непонятную кашу вместо слов.

Но девушку это уже и не интересовало, она обернулась назад, и Мидория наконец-то смог увидеть нарушителя спокойствия.

Сказать, что он был шокирован, — ничего не сказать. Весь его словарный запас мгновенно обнулился. Остались только какие-то нечленораздельные звуки. Существо, смотрящее на него сейчас, было похоже на ангела, спустившегося с небес, чтобы осветить своим великолепием и красотой прогнившую душонку Изуку и весь мир заодно. Настолько она была прекрасна.

— Ой!.. — девушка дёрнулась и, немного краснея, прикрывая рот ладонью, прошептала: — Простите. Я думала, что…

Она прервалась, не зная, какие слова лучше подобрать. Водитель всё ещё заикался, но прилагал толику усилий, чтобы что-то сказать.

— Что Вы, Вам не за что извиняться. Похоже, Вы ожидали увидеть на моём месте кого-то из своих знакомых, — медленно выговорил Изуку, своим вмешательством давая мужчине спереди ещё немного времени на реабилитацию. Он всё так же шокированно смотрел на омегу в зеркало заднего вида, выкручивая руль влево, сворачивая подальше от светофоров.

Девушка кивнула неуверенно.

— Вы уж простите, что так вышло, — продолжил он, стараясь подбирать слова как можно осторожнее.

— Нет-нет, что Вы! — она взмахнула рукой. — Боже, мне и представить страшно, как выглядят мои действия со стороны. Вот Вы спокойно едете, а тут непонятно кто влезает, да ещё и столь нагло…

Лицо её чуть побагровело от стыда. И выглядело это настолько мило, что Мидория был готов хоть сейчас испариться, чтобы на его месте оказался тот, кого она ожидала увидеть. Догадаться, кого именно, труда не составляло. Машина. Водитель. Бугаи. Если сложить всё это, то получался Бакугоу Кацуки.

Водитель ещё раз повернул, теперь уже направо, и остановился, паркуясь.

— Не думаю, что столь хорошо воспитанная молодая девушка стала бы залезать к кому-нибудь в машину просто так. К тому же Вы думали, что здесь находится Ваш знакомый. Так что выдохните, пожалуйста, а то я и сам чувствую себя неловко от сложившейся ситуации… — резко замолчав, Мидория дал девушке намёк, что для обращения именно к ней ему не помешало бы знать её имя.

И, как ни странно, она его сразу поняла.

— Ото Юки.

— …Госпожа Ото, — тут же добавил Изуку, заканчивая предложение.

— А Вы?

— Мидория Изуку, — и тут же добавил, видя в её взгляде лёгкую настороженность: — Я, можно сказать, коллега господина Бакугоу. Как раз сейчас еду на встречу с ним.

Юки поражённо застыла.

— Так поздно… А Вы на работе… Вот уж не думала, что встречу такого же человека, как Кацуки, — она улыбнулась и издала короткий смешок. Но затем уже совершенно серьёзно добавила: — Вы уж присмотрите за ним, пожалуйста. Он такой трудоголик, что может спокойно не спать ночами, лишь бы поработать сверхурочно!

Пожалуй, в этот момент ему стало жаль эту девушку. Знала бы она, какую именно работу выполнял Изуку с Бакугоу, всенепременно бы швырнула в него чем-нибудь тяжёлым.

Но Мидория такой же великий конспиратор, как и актёр, так что он просто продолжал улыбаться и кивать болванчиком на лепет её ласкового голоса.

— Госпожа Ото… — неуверенно позвал её водитель.

— Что такое, господин Хиросе?

— Так для чего Вы остановили нас?.. Видите ли, мы…

— Ах, точно, простите! — с истинным ужасом в голосе воскликнула она. — Совсем забылась! Я хотела попросить Вас довезти меня до улицы П*. Там находится театр… У меня сегодня репетиция, а на улице такой дождь! И я, как назло, без зонтика.

— Мы… — попытался сказать он что-то.

— Буду очень признательна!..

Она прерывала его на любой фразе, и это лишь сильнее заставляло ей восхищаться. Такая непробиваемая особа легко проложит себе путь везде, где понадобится.

Мужчина бросил умоляющий взгляд на Мидорию, но омега только озадаченно пожал плечами, мол, сами разбирайтесь.

Водитель фыркнул обречённо и вырулил на дорогу.

Ото выпрямилась на сидении, пристегнувшись ремнём безопасности. Она отчего-то обернулась назад, Изуку постарался ей улыбнуться, но вышло это криво, потому что в тот же момент один из бугаев решил, что его тоже нужно срочно пристегнуть. Вот что значит хорошие подчинённые, даже против воли «похищенного» они будут заботиться о нём, лишь бы порадовать своего начальника.

Волосы девушки были немного влажные от дождя, из-за этого кончики завивались забавными золотистыми спиральками. Она едва ли насупленно пыталась разгладить их, но те, словно в беззлобную насмешку над ней, лишь сильнее скручивались.

Мидория поймал себя на мысли, что любовался ей слишком откровенно. Но он ничего не мог с собой поделать: редко встречаются люди столь… Никак не подобрать слово.

Бугай №1 достал из кармана своего пальто телефон и стал набирать кому-то эсэмэску. Лицо у него было напряжённое и недовольное. Да и вообще, вся троица выглядела так, будто в машине они везут бомбу, а не девушку.

В этот момент омега скорее почувствовал, нежели заметил, пристальный взгляд бугая №2. Он обернулся к нему лицом и спросил совершенно спокойно:

— Что-то не так? — альфа выглядел так, будто его просто распирало изнутри чем-то, чем он хотел бы поделиться именно с ним.

— Каччан… — только и прлизнёс он, а у Изуку на душе сразу расцвели всевозможные цветочки, леденцы на палочках, шоколадные кусты и многое другое. Ох, хорошо-то как. — Ведёт себя хорошо.

«А тот, в чью честь его назвали, — нет», — добавил он про себя, стараясь случайно не фыркнуть от смеха.

— А кушает как? Когда он жил у меня, то порой на него накатывало небывалое проглотство.

— Да… Он ест достаточно много.

— Вы уж следите за ним, чтобы не переедал, иначе превратится в меховой шарик с четырьмя лапками. Будет не ходить, а перекатываться.

— Я стараюсь, — из уст этого громадного, в видении Мидории, мужчины, эта фраза звучала как какое-то нелепое оправдание.

— Ну, в любом случае теперь он Ваш питомец, так что рассчитываю на Вас.

Бугай №2 кивнул и, возможно, сказал бы что-то ещё, но Ото неожиданно достаточно громко попросила остановиться.

Она выскользнула из салона прямо под зонтик человека, уже дожидавшегося её, чтобы укрыть от ливня.

— Извините ещё раз, что так вышло, господин Мидория. И спасибо большое за то, что подвезли. Всего доброго, — чтобы сказать это, Юки наклонилась, снова заглядывая в салон, но стоило только последнему слову прозвучать, как девушка выпрямилась и, захлопнув дверь, тут же исчезла из виду.

— Всего доброго… — повторил Изуку за ней вслух, но, разумеется, он понимал, что она этого не услышит.

***

За работой подчинённых Бакугоу старался следить по мере своих возможностей. Пускай он и доверял им, но всё-таки проверки тоже устраивал. Особенно это касалось Киришимы. После того, как тот встретил своего истинного, его частенько можно было застать за какой-нибудь хернёй. Так что за Эйджиро Кацуки приходилось следить с двойным усилием. Да и этого, откровенно говоря, не хватало. Ну не будет же Бакугоу ходить за ним по пятам и преследовать даже в туалете. Он такой ерундой ещё в институте переболел.

Когда Кацуки зашёл на нужный этаж, все разом встрепенулись, закивали приветствующе, раскланялись. Он махнул рукой в ответ и тут же направился к столу Киришимы.

Альфа сидел на месте и рассматривал какой-то журнал, причём не читая его, а просто глядя на обложку, и вздыхал словно влюблённый подросток.

— Что ты делаешь? — Бакугоу старался говорить негромко, хотя обычно сразу начинал орать. Но его крики на Киришиму не действовали, а у всех остальных уже скоро нервный тик начнётся от его появления.

От вопроса Эйджиро вздрогнул и посмотрел на него во все глаза.

— Сейчас перерыв на обед, — тут же сказал он как бы в оправдание своему тунеядству.

— Я знаю, что сейчас БУДЕТ обед. Через пятнадцать минут. Так вот, почему ты халтуришь? — Кацуки делал паузы, стараясь дышать как можно глубже, лишь бы не дать эмоциям взять над собой верх. Вроде ничего так получалось. Пожалуй, он мог собой гордиться.

— Пятнадцать минут — не так уж и много. Я подумал, что вполне могу позволить себе и своим подчинённым начать обед пораньше.

Что ж, нужно отдать должное Киришиме, даже когда Бакугоу находился в неадекватном состоянии, он держался против него без каких-либо усилий. Потому что знал, что прав.

Кацуки огляделся по сторонам, многие люди действительно сидели и ели, некоторые же просто ушли из офиса, чтобы перекусить в другом месте.

Однако, даже признавая это, Бакугоу слишком большой засранец, чтобы оставить Эйджиро в покое. Он и так ему не звонил по ночам уже довольно-таки давно.

— А почему же ты не ешь? — прищурив глаза, как бы ища, за что зацепиться, спросил он.

Киришима только улыбнулся, знал ведь, что от этого ничего не будет. Работу-то свою, в конце концов, он всё же выполнял качественно, хоть иногда и в крайний срок.

— Это моя еда, — со смешком альфа приподнял журнал выше, оборачивая его обложкой к Кацуки, тот морщится.

— С каких пор журналы стали съедобными?

Эйджиро сделал вид, будто бы обиделся на его слова, но всё равно пояснил:

— Это пища для души.

Бакугоу обратил внимание на то, что обложка представляла собой общее фото каких-то людей. Он всмотрелся в лица тех, кто изображён на лицевой стороне журнала. Люди как люди. Подумаешь, групповая фотография на обложке.

— И? Дальше что? — Кацуки скрестил руки на груди, сильнее хмурясь.

Киришима от этого вопроса недовольно запыхтел, явно демонстрируя обиду. Но проблема в том, что Бакугоу понятия не имел, из-за чего на него решили обидеться.

Они напряжённо глядели друг на друга, пока Эйджиро неожиданно не вздрогнул и как-то понимающе протянул, одновременно улыбаясь ему:

— А-а, точно. Я же ни разу не показывал тебе его фото, — он бережно разгладил глянцевую обложку, выставляя журнал перед собой, и пальцем чересчур аккуратно указывая на одного человека. — Это Денки. Мой истинный. Правда, он лапочка?

Альфа улыбался, а в глазах его столько тепла и любви, что Кацуки неловко повёл плечами, чувствуя себя каким-то отмороженным бесчувственным булыжником. Но даже так, он чуть наклонился и посмотрел на то место, куда указал Киришима, внимательнее.

Почти в центре стоял паренёк со светлыми волосами, немного взлохмаченными, слева же пряди горизонтально пересекала «чёрная молния». Он смотрел точно в объектив и улыбался пускай немного натянуто, но не менее искренне. Бакугоу рассматривал его светлые яркие глаза, идеально выглаженный воротник белой рубашки, ровный ряд перламутровых пуговиц. Омега будто бы весь сиял, заставляя мужчину прищуриться.

Черты его миловидного лица отчего-то выглядели Кацуки знакомыми. Казалось, что он уже был с ним знаком, ну или, по крайней мере, где-то да видел раньше. Может быть, они даже говорили.

Нет… Не говорили…

Денки…

Веко самопроизвольно дёрнулось, и подобно тычку в рёбра перед глазами пронёсся ряд мерцающих картинок из памяти.

Оказалось, карма та ещё стерва, а полное имя истинного Киришимы — Каминари Денки… Это он должен был быть тогда его интервьюером, но чёртов поезд, что так не вовремя сломался… Дурацкое наложение случайных событий друг на друга, и имеем то, что имеем в итоге.

И вот надо было тому Денки оказаться тем самым Денки, который истинный Киришимы!

«Блядство. Самое настоящее блядство», — думал Кацуки сейчас, продолжая сжимать края журнала, щурясь, словно ещё есть шанс на то, что всё это окажется очередным дебильным глюком.

И вот теперь попробуй пойми, хорошо, что всё закончилось их столкновением с Мидорией Изуку, или нет? А что, если бы поезд тогда не сломался и Каминари Денки успел приехать? Что было бы тогда? Неужели он бы…

В голове тотчас раздалось грозное предупреждающее рычание…

Нет, он бы так не поступил. Дело именно в Мидории. Это на него такая реакция.

Палец его сам собой погладил гладкую обложку, но стоило ему чуть сдвинуться, утягивая за собой наконец-то и взгляд, как всё внутри замерло в предвкушающем броске. Среди этой толпы, ближе к краю, левее, стоял Он.

В уже привычной для Бакугоу одежде тёмного цвета и лицом, напоминающим собой некий оттенок бетона. Омега ничем не выделялся, и если бы Кацуки не знал его лично, то не обратил бы на него никакого внимания. Настолько он неприметный и серый.

Только Кацуки знал его… И не мог отвести взгляда.

Киришима, озадаченный столь долгим молчанием, постарался поймать взгляд Бакугоу и понять, куда тот смотрел. Он мельком пробежал глазами по рядам людей и удивлённо остановился.

— Это ведь Мидория, да?

Обычно альфа всегда говорил такие фразы громко, но в этот раз он почти прошептал это с каким-то неясным пониманием. Бакугоу поджал губы.

— Да, — коротко произнёс он в ответ и нервно впихнул журнал Эйджиро в руки, сразу же разворачиваясь и уходя.

И не было его привычных фраз наподобие: «В следующий раз увижу, что ты ничего не делаешь, — уволю!», «Урежу зарплату, если не будешь работать как все!». Только грузный стук подошв ботинок, каменная спина и чересчур расправленные плечи.

Глядя ему вслед, Киришима только и мог, что вздохнуть тяжело и немного обречённо.

***

Напряжение внутри уже было готово взорвать черепную коробку, но Кацуки только закинул в рот таблетку от боли, поморщился, запил водой и продолжил работать дальше.

Они как раз ехали на встречу с одним из компаньонов. Хиросе вёл себя непривычно тихо, словно прикусил язык, ну а Куросава и Мидзутани всегда были такими. Именно поэтому им он и доверил Мидорию Изуку. Эти двое не задавали лишних вопросов, просто выполняли и молча удалялись. Может, они и осуждали Бакугоу за его образ жизни, но только мысленно.

— Встреча с господином Хитобаширой назначена на вечер 23 числа. Через четыре дня. Пока что с их стороны отказа не приходило, так что вполне возможно, что Вы с ним всё-таки встретитесь.

— Главное — чтобы они не отменили всё в последний момент.

Хитобашира был персоной известной и очень занятой, настолько, что его расписание было расписано по минутам. Поэтому ни у кого не вызывали удивления такие случаи, когда неожиданно переносились встречи, отменялись сделки, разрывались контракты.

То, что Бакугоу каким-то местом умудрился вклиниться в расписание Хитобаширы, само по себе — чудо.

Он был в предвкушении, но при этом внутренности иногда скручивало от волнения, что всё сорвётся.

Пускай альфа повторял про себя, что ничего не потеряет в случае неудачи, однако стоило представить, сколько можно выручить из этой сделки, и Бакугоу готов был на стенку лезть, словить Хитобаширу, привязать к стулу, лишь бы заставить его принять их предложение.

Да, Кацуки очень коварен.

— Господин Бакугоу… — Ашидо протянула ему планшет с бумагами.

— Ага. Спасибо. Есть документы, требующие моей личной подписи?

— Нет. Но, возможно, они появятся ближе к вечеру.

Ближе к вечеру?.. Жаль. А то он как раз собирался уйти пораньше. Но, видно, придётся задержаться.

Через пару часов беготни и переговоров мужчина был готов развалиться на любой плоской поверхности, более-менее пригодной для отдыха.

И, взглянув на Ашидо, Кацуки захотелось просто взвыть. Ему невыносимо ходить туда-сюда в достаточно удобной обуви… Тогда как, чёрт возьми, его секретарша так резво скачет из стороны в сторону на каблуках?!

В голове образовалась каша, и Бакугоу понял, что без экстренного перерыва он просто не выживет.

Расположившись в первом попавшемся кафе и заказав перекусить, они все выдохнули. Куросава и Мидзутани совместно с Хиросе решили выпить горячего чая. Кацуки же накинулся на кофе, добавляя два кубика сахара и как можно больше сливок. Для его ума было непостижимо, как люди могут пить эту чёрную горькую жижу без всего. Он размешал напиток, ложкой постукивая по краю чашки, и залпом залил его в себя.

Глаза, до этого каждую секунду грозившиеся слипнуться в кучу где-то на переносице, кажется, наконец-то разошлись в разные стороны. Но мозг всё ещё находился на грани закипания.

Нужно было отвлечься хотя бы на что-нибудь. Желательно, чтобы это «что-нибудь» было не слишком дурацким.

— Ашидо, — окликнул он девушку.

Та с готовностью вскинула голову, отрываясь от планинга, и слушала внимательно.

— Сходи купи мне что-нибудь почитать. Газетёнку какую-нибудь или что-то в этом роде, а то, если временно не переключусь на другое, голова взорвётся.

Секретарша кивнула, поднялась с места, помахала рукой Куросаве.

Больше ничего заказывать Кацуки не стал. Расплатился и спокойно ушёл. Когда Ашидо и Куросава вернулись, они все уже заняли свои места.

Девушка протянула ему что-то из газетного чтива, в которое Бакугоу вцепился со всей силы. Только вместо ожидаемой газеты он получил какой-то журнал. А посмотрев на обложку, и вовсе готов был выкинуть это хоть куда-нибудь, лишь бы не видеть этой безэмоциональной рожицы, что смотрела на него, в мыслях наверняка ехидненько ухмыляясь.

Вообще, Бакугоу осознавал, что это просто напечатанная на бумаге фотография. Однако его не такая уж богатая фантазия почему-то решила, что сейчас настал её звёздный час, чтобы показать себя. Так что мужчина нашёл в обычном, даже уже привычном выражении лица Мидории кучу отсылок на стёб, непонятные подмигивая, подёргивания. А под конец пути ему начало казаться, что омега над ним откровенно ржёт.

«Это какая по счёту стадия идиотизма?»

— …Последняя, — уловил он обрывок фразы и тут же вскинул на Мину ошарашенный взгляд.

— Что?!

От его безосновательного крика все вздрогнули, глаза их стали огромными. А парень с фотографии, кажется, опять засмеялся над ним.

Ашидо продолжила говорить. Только уверенность из её голоса пропала. А ведь она всего лишь хотела сказать, что это последняя встреча на сегодня, и после они могут вернуться в главный офис, чтобы разобраться с оставшимися документами.

В этот момент Кацуки явственнее всего ощутил собственную паранойю. Хотя какая паранойя?! А. К чёрту всё это. Он достал сигарету, открывает окно и чиркнул зажигалкой.

Вечером, сидя в своём кабинете, Бакугоу просматривал бумаги, принесённые ему на подпись. Для большинства сотрудников рабочий день уже подошёл к концу, и только самые стойкие остались в офисе, разгребая остатки работы.

Альфа бросил взгляд на часы, было уже около девяти вечера. В последнее время он стал таким нетерпеливым. От предвкушения приближающейся ночи у него подрагивали руки. И так почти всегда в последнее время. И, что самое странное, это бесило его лишь периодами. Похоже, Кацуки начинал привыкать.

От такой простой мысли стало немного жутко. А что, если он так же привыкнет к идиотским фразочкам Мидории? Вот тогда-то будет не до смеха!

Глаза уже начали побаливать от мелкого текста, которым с начала до конца были усеяны страницы. Это так выматывало.

Снова посмотрев на циферблат, Бакугоу тихо чертыхнулся. Стрелки вообще не сдвинулись. Мужчина думал ещё подождать, но передумал и тут же по громкой связи попросил Ашидо зарезервировать номер, а Куросаву и Мидзутани отправил за омегой. Ну приедет пораньше, ему же лучше. Домой потом быстрее доберётся. Хотя он не думал, что отпустит Мидорию раньше часу ночи.

Кацуки поставил подпись в конце последнего документа и отложил его в сторону, одновременно откидываясь назад в кресле. В теле чувствовалась усталость, она тяжестью оседала на плечах, неприятно поскрипывая. Глюки — страшная вещь.

Он смотрел в идеально выбеленный потолок, и в этот момент Бакугоу явственнее всего ощущал в голове пустоту. Дёрнув ногой, мужчина неожиданно задел свой портфель, что до этого, никому не мешая, стоял под столом, и он, покачнувшись, упал на пол.

Альфа зашипел что-то нецензурное, даже сам не понимая, что именно, и потянулся, чтобы поднять его.

Из открытого портфеля, помимо бумаг, вывалился злополучный журнал, блистая глянцевой обложкой. Кацуки стиснул зубы, вцепляясь пальцами в корешок.

С губ сам собой сорвался ехидный смешок, и быстрым движением альфа отправил макулатуру в мусорное ведро.

Сложив в аккуратные стопки документы, Бакугоу убрал одну в ящик стола, другую в сейф. Всё-таки не помешает перестраховаться. Хотя это крайняя мера, к которой он прибегал редко.

Стул придвинулся ближе к столу, канцелярские принадлежности разложились по органайзерам, которых у него целых три.

Кацуки любил, когда всё лежало на своих местах. Если на столе беспорядок, то это лишний для него повод устроить глобальную головомойку всем, кто неудачно подвернётся под руку. Единственным исключением была Ашидо. У него бы просто язык не повернулся сказать в её адрес хоть что-то оскорбительное или унизительное. Она хороша всегда и во всём.

Ещё раз осмотрев кабинет на предмет несостыковок в его представлении идеального рабочего места и утвердительно кивнув, мужчина вышел из кабинета.

Мина подняла на него взгляд, сделала какую-то пометку в планинге и встала с места. Она всегда так делала, когда Бакугоу уходил раньше неё. Вместе они дошли до лифта, по дороге Ашидо рассказывала ему о встречах, запланированных на раннее утро, если такие имелись, если же нет, то просто говорила время первой встречи и место, где она будет проходить, сообщала важные подробности и докладывала о состоянии документов.

— Хорошо, — кивнул он, нажимая на кнопку лифта. Та согласно загорелась красным цветом.

— Помимо этого, господин Ото просил Вас сопроводить его дочь на одно мероприятие, которое состоится двадцать четвёртого.

Лишь услышав это, внутри у него перегорела какая-то из лампочек. От одной только мысли, что ему придётся снова встретиться с этой омегой, в желудке скрутился в комок ужин, обед и даже, кажется, завтрак, грозясь перемешанной кашей излиться наружу. Ну только пол ещё заблевать не хватало для полного счастья…

Бакугоу раздражённо потёр переносицу. Отказаться? Как-то неловко с учётом специфики их партнёрских отношений с господином Ото. Однако альфа не уверен, что сможет вынести ещё один вечер в компании Юки. И так недавно сталкивались. Слишком мало времени прошло с их последней встречи, его нежная психика ещё не успела восстановиться после такой моральной травмы.

С тихим звоном распахнулись перед ним двери приехавшего лифта. Ашидо поклонилась и попрощалась. Он спокойно поблагодарил её за усердную работу и попросил не задерживаться допоздна. Но ответа не получил никакого.

Глядя на панель сменяющихся чисел, Кацуки думал, что ему стоит быть начеку. Кажется, Юки решилась взяться за него всерьёз. Ну неспроста всё это, неспроста.

Он недовольно цыкает. Боже.

Ещё не хватало каких-нибудь глупых слухов из-за их частых встреч и совместного времяпрепровождения.

Выйдя из офиса, мужчина остановился и подумал: закурить или сначала доехать до нужного места и уже в номере покурить. Вроде бы не так уж и хотелось. Тогда в отеле попыхтит.

Спешить ему некуда, так что Бакугоу спокойно себе едет… Ладно, не спокойно: он мчит на полную, но куда спешит, сам не очень-то и понимает.

Номер как всегда хорош. Ну знала Мина, какую он предпочитает планировку, чего уж тут поделать. Не то чтобы Кацуки был против. В конце концов, ей он доверять может.

«И куда я так спешил?» — спросил он сам себя, докуривая четвёртую сигарету.

Альфа раздражённо выпустил дым и устроил окурок в пепельнице поудобнее. Уже почти час прошёл, а их до сих пор нет. И что это за хрень?

«Мидория Изуку».

Бакугоу панически ощутил, как у него дёрнулосб правое веко.

Ноги ныли после долгого дня, полного ходьбы и беготни, так что мужчина устроился в кресле. Телевизор смотреть не хотелось, хотя тот приветливо отражал от поверхности экрана приглушённый огонёк ночника, что служил единственным источником света в комнате.

Ещё, что ли, покурить?

Да куда уж. И так во рту нестерпимо горько.

Тогда, может, выпить чего?

Взгляд мгновенно переместился по комоду, в котором наверняка найдётся полненький мини-бар.

А как тогда он будет воспринимать «юмор» Мидории?

Именно в этот момент Кацуки и осёкся. Почему все его мысли сходились в одном единственном имени? Бредятина какая-то. Дурость. Идиотизм.

И как долго это ещё будет продолжаться? Бесит.

Спустя ещё сорок минут в пепельнице уже не четыре окурка, а семь. Телевизор работал, но Бакугоу не обращал на него никакого внимания, предпочитая развалиться поперёк кресла, сняв с себя пиджак с галстуком, а рубашку расстегнув на две пуговицы.

Голова его была опрокинута назад, а глаза закрыты. Но он не спал. Под веками дёргано метались глазные яблоки. Грудная клетка тяжело вздымалась, сердцу внутри нестерпимо тяжело биться. Однако мужчину всё устраивало.

Где-то глубоко внутри него, почти что бесшумно клацая острыми когтями по земле, медленно шагала его звериная сущность. Иногда он чувствовал своего зверя отдельно от себя. Пускай и редко, но и такое было.

В мгновение перед тем, как провалиться в сон, Кацуки мог даже увидеть его силуэт. Всё такой же, как и прежде. Громадный, с длинным хвостом и чрезмерно пушистый, пахнущий чем-то сладким и вкусным. И чувствовать его присутствие, пускай и фантомное, сейчас для Бакугоу — что-то болезненно необходимое.

Он рвано вобрал в лёгкие остывший воздух комнаты. Из открытого окна с улицы веет дождливой сыростью. Альфа накрыл глаза ладонью, сжимая губы в тонкую бледную полоску.

Телефон сдавленно завибрировал где-то на полу, и мужчина потянулся за ним.

«Его до сих пор нет» — гласило сообщение от Куросавы, Кацуки не мог не нахмуриться сильнее. И что это за…

Мысль оборвалась, так и не дойдя до конца. Кажется, это было только недавно.

Бакугоу нажал на вызов и сразу же, как взяли трубку, спросил немного раздражённо:

— Что это значит?

— «Мы ждём возле его дома. Однако он до сих пор так и не появился».

— Ладно.

Нажав на «отбой», он немного приподнялся, перемещаясь в сидячее положение, чуть наклоняя шею в сторону.

23:16.

Поздновато для работы…

«Тогда где он? И что делает в такое время?»

Рука сама собой вращала телефон в ладони из стороны в сторону. Кацуки резко остановился, быстро ткнул пальцем на «контакты» и пролистнул список, ища нужный номер. Найти его, оказалось, не так-то и просто. Чёрт, ну что за хрень?..

«Ми… Да твою мать! Я уже сам схожу с ума!»

С каждой секундой злость внутри него увеличивалась пропорционально каждому неверному контакту. Бакугоу начал думать, что надо добавить Мидорию в какую-то папку, тогда будет гораздо проще искать его номер.

Глаз наконец цепляется за нужную надпись. «РОЗОВЫЙ ФЛАМИНГО».

«…»

Нервный смешок вырвался из него, а пальцы всё сильнее подрагивали, словно в судорожном припадке.

Череда гудков казалась бесконечной, но вот наконец-то они прервались, и знакомый голос с заметным раздражением коротко произнёс: «Я занят».

И звучало это так монотонно, что даже такая простая информация до Кацуки доходила с замедлением.

Он как-то удивлённо замер и посмотрел куда-то на пол, обдумывая. В последнее время такое происходило очень часто. Бакугоу просто впадал в ступор.

И, что самое страшное, Мидория Изуку доводил его до такого состояния почти ежедневно. Этот омега… К нему нельзя было подобрать слово, которое бы полностью охарактеризовало его.

К партнёру для снятия стресса у Бакугоу были свои определённые негласные требования. Во-первых, они не должны были быть знакомы с ним До. Во-вторых, у них не должно было быть семьи или постоянного партнёра (Ну в самом деле, не чудовище же он, чтобы разбивать чьи-то семьи и пары только из-за того, что член чешется?). В-третьих, (которое в случае Мидории почти что аннулировалось) добровольное согласие. Ну, подумаешь, всё пошло немного не по плану. Но в этом виноват уже сам омега.

Мужчина вспомнил, как в порыве гнева использовал ментальное давление, и чуть поёжился. Ладно, он тоже переборщил тогда.

Принуждать кого-то спать с собой Бакугоу не собирался ни в коем случае. Однако… С ним что-то не так. И всё это началось после того злосчастного интервью. И зачем вообще он согласился на это? Ах да, точно… Киришима. Этот паразит капал на мозг без остановки несколько недель, а этого Кацуки не переносил совершенно. В итоге он согласился. Оставил все формальности на Ашидо на пару с Эйджиро и продолжил работать в штатном режиме. А в итоге всё пошло не по тем рельсам.

Наверное, можно было предположить, что Киришима найдёт в качестве интервьюера надёжного человека.

Ага, и в итоге этим «надёжным человеком», как выяснилось сейчас, был его истинный.

Ла-а-адно. Сойдёт.

Факт-то заключается в другом: в том, что этот Денки, который Каминари Денки (а не любой другой Денки, коих может быть дохренище по всей Японии, и надо было именно этому оказаться Денки, который истинный Киришимы, полное имя которого Каминари Денки)…

Кацуки осёкся, кажется, у него после этой цепочки сломался мозг.

Но это не столь важно, как-то, что Денки, который…

Твою мать…

…Не смог приехать из-за долбаной сломанной электрички, и вместо него явилось это чудаковатое существо, не дающее ему теперь покоя.

Из всей этой ситуации Бакугоу взбесило то, что по договору, который он собственноручно подписал, его интервьюером должен был быть именно Каминари. А в итоге его никак об этом не предупредили, просто спустив на тормоза всё, что можно. Причём вся эта эпопея вскрылась только благодаря тому, что ему понадобился Мидория, по договору значившийся как Каминари.

Вот уж чего он явно не ожидал, так это того, что, послав Куросаву и Мидзутани за омегой, они привезут ему настоящего Денки, который ни капли не Мидория. Вот уж охренел Кацуки, увидев через камеры наблюдения, что его люди не того привели.

Но Куросава был уверен, что это точно Каминари Денки.

Ла-а-адно.

В общем, альфа в шоке отложил это дело: близилось важное подписание контракта, так что проблема недоудовлетворённости могла и подождать немного.

И вот, после того, как Кацуки захапал желанную подпись на бумажку, он вызвал Ашидо и совместно с ней проверил документы ещё раз, чтобы точно убедиться в собственном здравомыслии и адекватности. Ну а потом он, всё ещё радостный и счастливый, позвонил директору этого журнальчика и спросил, что же это была за хрень.

Если бы не эйфория от только что заключённой выгодной сделки, Бакугоу бы просто разнёс всю редакцию. Вот что-что, а скандалить у него получалось отменно. Мать не даст соврать: когда он ещё учился в старшей школе и жил с родителями, скандалы были неотъемлемой частью их жизни. Бедный отец прятался где угодно, лишь бы не попасть в этот Армагеддон. Потом мать окончательно психанула, и после поступления Кацуки в университет, собрав его вещи, выпихнула жить в общежитие. И даже когда он приезжал на каникулы, она выгоняла его из дома спустя пару дней… Кстати, надо ей позвонить и сказать, что с ним всё в порядке и от рака лёгких он ещё не сдох.

Тема курения для его матери была неким табу. Она постоянно следила за ним, чтобы даже мысль в голову к Бакугоу не закрадывалась о том, как взять в рот эту отраву. Но это оказалось бесполезно, разумеется. Он долго шифровался, однако в конце концов его спалили и отхерачили веником, так что бедный инвентарь сдох после парочки ударов об его голову. Но мать это не остановило, и она попыталась добить его шваброй.

Кацуки хохотнул и достал из пачки очередную сигарету, прикуривая. Ради справедливости стоит заметить, что где-то во второй половине первого курса курить он всё-таки бросил. Да и вообще стал истинным зожником.

Он снова хохотнул.

Ага, он и здоровый образ жизни — это вообще понятия несовместимые. Однако он сколько-то там лет реально орал на каждом углу про это, причём без единого жаргонизма.

Пф-ф-ф. Действительно, блять. Вот только как бы ни старался, прогнившая душонка всё равно от любого порыва ветерка благоухала гнилью…

А с чего это он вообще решил поразмышлять о былых деньках?

М-да.

Ну, так вот, приняв от директора кучу извинений, мужчина ограничился лишь расторжением договора и аннулированием статьи. Все довольны, все счастливы.

И на этом можно было бы, в принципе, закончить всю эту клоунаду, если бы Бакугоу не столкнулся на каком-то благотворительном вечере с Мидорией во второй раз.

Вот тогда-то его и переклинило…

Он просто не мог выбросить его из головы. Кацуки трясло и колотило. Бессонница вернулась, а в голове словно дырку прожгли какие-то придурки…

Один раз… Этого должно было хватить с лихвой. Но, твою мать, ни хрена подобного.

Это будто бы одержимость, а его персональный дьявол делал вид, словно его это вообще никак не касалось.

Короче говоря, во всём виноват исключительно Мидория Изуку.

И что вообще значит «Я занят»? Чем он там, блять, может быть занят?!

Бакугоу настороженно замер.

Ну как бы понятно, что парень как бы работает. Но что-то как-то долго. И чёрт его знает, сколько это «занят» ещё может продлиться.

Он снова набирает Куросаву и говорит им подъехать к редакции «PLUS ULTRA». Незачем попросту тратить время. Заберут его, сразу как выйдет из здания. Сам виноват, что задерживается.

Пальцем стряхнув пепел, альфа сделал глубокую затяжку и на секунду задержал дым в лёгких, чувствуя, как тот вьётся внутри него.

Ух. Странное чувство.

Серые вихры медленно уносились вверх, и Кацуки, лишь поморщившись, разогнал их остатки рукой. Надо бы форточку побольше открыть, а то сейчас припрётся розовый фламинго и начнёт свою веснушчатую морду кривить. Подумаешь, сигаретами пахнет. И что дальше?

«Тоже мне, принц нашёлся…» — думал мужчина ещё раздражённее, чем до этого. И специально прикурил ещё одну сигарету, выдыхая так, чтобы дыма было как можно больше.

Довольно сощурившись, Бакугоу откинул голову назад и краем уха прислушивался к бормотанию телевизора. Завтра надо бы просмотреть документы ещё раз. Эта встреча с Хитобаширой не давала ему покоя. Чёрт. Как же всё это непросто.

Глаза самопроизвольно закрылись, а когда он открыл их вновь, то обнаружил себя возле окна, пытающимся отодрать ручку, лишь бы открыть фрамугу сильнее. И как такое возможно? Зачем?!

Его окатило ледяной волной воздуха, смешанного с мелкими каплями дождя. Кацуки зажмурился, чтобы вода не попала в глаза, и поджал губы.

— Блять… Ну конечно. Почему нет?.. — стирая влагу с лица, бурчал альфа себе под нос.

От нечего делать он продолжал бездумно щёлкать кнопками пульта, смотря не в телевизор, а куда-то сквозь него.

Возможно, мужчина бы ещё покурил, но сигареты закончились чуть раньше, чем следовало бы. Вот всегда так.

Медленные шаги Кацуки, казалось, услышал ещё в самом начале длиннющего коридора. И он точно знал, что это его шаги. Будто бы это была какая-то константа.

Шевеление дверной ручки. Скрип, которого и не было.

Бакугоу обернулся, чтобы взглянуть на него, но выражения его лица рассмотреть не удалось.

Омега остановился в коридоре, развернулся к открытому шкафу, в котором виднелась пара вешалок. На одной из них висело пальто Кацуки, а на второй он пристроил своё. Только тогда Мидория прошёл в номер.

Кацуки смотрел на него, стараясь запечатлеть все детали. Спина парня была сгорблена, плечи ссутулены. Кожа настолько бледна, что едва ли не просвечивала. Он мог разглядеть сеточку синеватых вен на шее, когда Изуку чуть наклонил голову в сторону. Волосы, мокрые от дождя снаружи, спутались.

В груди кольнуло.

Он не мог объяснить этого, но от него нельзя было глаз оторвать. Бакугоу с жадностью ловил каждый его жест, словно от этого зависела вся его жизнь, — от того, как Мидория глянет на него в ответ, как скажет первое за сегодняшний вечер слово…

Однако омега не говорил и даже не смотрел на него.

Словно Кацуки и не было в этой комнате. Его не существовало для него, в его мире.

И… ведь так правильно, не правда ли?..

Тогда зачем Бакугоу подошёл к нему, обращая на себя внимание? Зачем прижался к его спине? Зачем руками поспешил обнять поперёк талии, а носом зарыться в волосы, вдыхая запах затхлости, смешанной с сыростью? Зачем прикрыл глаза, просто наслаждаясь этой близостью?

Зачем всё это?

«Да какая разница! Я просто так хочу!»

Кричал он про себя. А в ответ в голове кто-то ехидно с толикой какого-то неясного понимания хмыкнул.

От его прикосновений Изуку вздрогнул и напрягся. Но всё так же упрямо продолжил игнорировать происходящее.

Никто ни слова не сказал. Вот и стояли они посреди комнаты, прилипнув друг к другу в объятиях, которые и объятиями назвать нельзя.

Мидория вывглядел действительно уставшим, но Кацуки как-то до этого нет дела. Всё, что происходило с парнем за пределами этого номера, его не касалось.

Да, именно так. Слишком прописная истина.

Он подцепил его подбородок и развернул лицом к себе, чтобы прижаться к холодным обветренным губам поцелуем.

Да и вообще, зачем задумываться о чём-то столь несущественном…

***

Зайдя в свой кабинет, Бакугоу сначала присел за стол и привычным движением потёр переносицу. Возможно, в ближайшем будущем он всё-таки разотрёт её до костей.

Спинка стула прогнулась под его спиной, и казалось, что глаза вот-вот слипнутся. Похоже, недосыпание начало давать свои плоды.

Мужчина вздохнул, одновременно с этим чувствуя, как болезненная пульсация в голове становится сильнее, разъедая его мозг. Взгляд упал на дверь сейфа.

Ну, лишний раз проверить не помешает, ведь так?

Он тяжело поднялся с места и подошёл к хранилищу документов. На самом деле все важные документы он держал не здесь. Дело в том, что Кацуки настоящий паранойик, поэтому всё самое ценное Бакугоу хранил в настолько недоступном месте, что самому туда иногда сложно добраться.

Шифр привычно набрался на панели, и дверца плавно открылась, являя ему абсолютно пустые внутренности сейфа. Альфа схватился за сердце. Что это, мать его, за хуйня?!

Бакугоу ощупал рукой стальное дно, любыми способами пытаясь опровергнуть достоверность того, что видел сейчас.

Однако это правда. В сейфе ничего не было.

Кацуки почувствовал, как кровь резко упала от головы к стопам, перед глазами всё начало расплываться, а чёрные точки радостно принялись скакать из стороны в сторону. В грудной клетке нестерпимо заболело. И с каждым ударом сердца эта боль всё росла и росла, до тех пор пока дыхание не стало прерывистым и хриплым.

Он медленно осел на пол, лишь периферийно ощущая ненормальную лёгкость собственного тела. А удар об пол не казаплся таким уж болезненным, как можно было представить.

Поэтому, проснувшись в своей кровати, Бакугоу ну вот вообще ни капельки не удивился.

Альфа тяжело дышал, рука его крепко сжимала ткань в районе сердца. Тело взмокло, так что футболка, в которой он спал, с радостью облепила его.

Прийти в себя удалось только через пару минут. Отдышавшись, он откинулся назад, на пропитавшуюся холодным потом подушку.

Ну, а он что говорил? Паранойя в чистом виде!

Чем ближе встреча с Хитобаширой, тем сильнее шалили его нервишки. Вот что значила истинно расшатанная психика. Тут уже ни одна таблетка не поможет: сразу в клинику. Хотя… мало верилось, что хоть туда его возьмут.

Мало ли скажут: э-э, нет, спасибо, мы таких не берём.

Это будет сверхжёстко.

Интересно, а его бы не взяли, потому что он псих в недостаточной мере или в предостаточной для них?

Хм-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м…

Ночь была тихой. Одна похожа на другую. И так всегда. Только в этой нерушимой безмолвности не было для него ничего хорошего. В такие моменты Кацуки чувствовал себя не в своей тарелке. Постоянно оглядывался по сторонам, словно пытался застукать кого-то незримого за слежкой. Однако раз за разом никого он не видел.

Только Кацуки. Только его квартира. Только мини-бар. Только ночь. Только темнота.

Самое идеальное из самых неидеальных сочетаний во всём мире. Нет, даже во всей Вселенной.

Ледяная капля пота скатилась с виска куда-то за ухо и дальше по шее вниз. От этого стало щекотно. Так что Бакугоу нетерпеливо почесал голову, пропуская волосы сквозь пальцы, про себя ужасаясь тому, насколько сильно замёрзло его тело.

Из открытого окна по полу гулял сквозняк. Звук от ветра немного свистящий, но это не так уж и важно.

Мужчина встал с кровати, закрыл окно, выглядывая на секунду на улицу. Но ничего интересного там не было. Только почти идеально ровный ряд фонарных столбов, что горели мягким рыжеватым светом. Глаза от него резало.

Залив в себя два стакана воды, Бакугоу присел на стул на кухне и тупо уставился в пол. Словно у того есть ответы на те вопросы, которые не давали ему покоя слишком долгое время. Но их, конечно, нет. Ни у пола, ни у самого Кацуки. Вот такая вот загвоздка. Ха!..

Вроде бы он поспал пару часиков, но отдохнувшим альфа себя не чувствовал. Наоборот, голова его тяжёлая и при этом опустошённая.

Как же долго это длится? И сколько ещё предстоит высидеть таких вот ночей, задаваясь одним и тем же вопросом, ответа на который и нет?

Как же тяжело. Тяжело и немного больно. Больно от пустоты внутри, что не заполнить ничем.

Тень, отбрасываемая от его фигуры, расплывчатая и бесконечно уродливая. От одного только взгляда на неё всё внутри скручивалось в неконтролируемом порыве чего-то непонятного. Крика, наверное… Хоть и трудно сказать наверняка.

Но кричать не хотелось. Ему бы просто закрыть глаза и заснуть на пару деньков. Забыть всего лишь на несколько мгновений обо всём и просто спать. Не считать тупорылых баранов в голове, чередуя их с единорогами блевотно-радужного цвета, а просто…

А. Нет. Ничего. Показалось. Ничего ему не хочется. Всё это — лишь глупый бред.

Бакугоу поднялся и побрёл назад в спальню, изо всех сил стараясь ни о чём не думать, стараясь не оглядываться назад, однако…

«Пожалуйста…»

С крана сорвалась пара крупных капель, а он только и мог, что ухватиться за свою голову, зажимая уши. Вот только что голос, что кран — всё это где-то не здесь, это где-то внутри: в какой-то непонятной извилине мозга, до которой нельзя добраться, чтобы вырвать её нахрен. И ни одна таблетка не способна помочь ему хоть на призрачное мгновение притупить всё это…

А единственное его лекарство привычно ожидало на своём месте. И Кацуки даже задуматься не успел, как, скрутившись в непонятное месиво, еле переставляя ноги, нёсся, сшибая всё на своём пути, к тому самому «лекарству».

***

Приехав в офис настолько рано, что ночная смена охраны всё ещё была на посту, Бакугоу сразу же направился в свой кабинет, чтобы утешить собственную паранойю, не дающую ему покоя.

Документы — что и требовалось доказать — были на месте. Он снова просмотрел все бумаги, вчитываясь по несколько раз в одно и то же слово, боясь пропустить любую опечатку или неточность в формулировке.

Но всё было идеально. Как и всегда.

Только и это не смогло успокоить его. И на самом-то деле Кацуки ни капли не удивился.

Небо только-только озарялось утренним светом. Словно издалека, раздавался бряцающий звук тележки с рабочим инвентарём уборщицы, которая тщательно вымывала полы в конференц-зале. Увидев его в момент, когда он быстрым шагом пронёсся мимо, женщина удивлённо захлопала глазами, поздоровалась и продолжила заниматься своими делами.

Альфа осмотрел кабинет, похоже, сюда она пока что не добралась. М-да уж, значит, сейчас он посидит немного, а потом сгоняет куда-нибудь на завтрак, чтобы не мешать ей убираться. Зачем попусту смущать человека за работой. Ему же не помешало расслабиться хоть немного.

А пока что Бакугоу развалился в кресле, сложив руки на груди и думая. Взгляд его медленно перемещался из стороны в сторону, пока не зацепился за мусорное ведро, всё так же стоявшее на своём привычном месте. Хотя, наверное, стоит поправить, не столько ведро привлекло его внимание, сколько его содержимое.

Глянцевая обложка блестела, даже находясь в столь незавидном положении. Пускай в ведре кроме журнала ничего не было, однако сам факт того, что он валялся в помойке, уже многое значил.

Вцепившись с, по идее, неодушевлённой макулатурой взглядами, которого у журнала как бы тоже быть не должно, Кацуки задумался над тем, что всё это довольно-таки плачевно выглядело. Однако и эта мысль его не остановила. Всё-таки он не любил задумываться…

Скребущееся чувство внутри становилось всё назойливее. Оно не давало сосредоточиться на какой-то важной мысли. Да и эта мысль не казалась ему такой уж важной с каждой секундой, что Бакугоу смотрел на ведро.

Первым дрогнул указательный палец на его левой руке. Следом за ним и вся рука. И только потом мужчина понял, что тянется к журналу.

Он скорчил непонятную гримасу и, встряхнув запястьями, нервно скрепил пальцы в замок, устраивая их на столе, старательно игнорируя всё вокруг. Глазам было запрещено смотреть куда-либо, кроме стола, а рукам дёргаться.

Но тело словно перестало слушаться своего хозяина, игнорируя все его попытки усмирить себя. Кацуки почувствовал, как дёрнулось веко. Паранойя. Нервный тик. Великолепно. А дальше что?!

Окончательно психанув, альфа, резко наклонившись, хватает журнал за край обложки, сминая её, и вытаскивает его, чтобы с ещё большей небрежностью и дёрганностью швырнуть на стол прямо перед собой.

И?!

Ну, вытащил. Вот он. Лежит прямо перед ним. А дальше-то что?!

Тиканье небольших часов на столе раздражало всё сильнее. И в один момент он просто схватил их и швырнул в столь полюбившееся мусорное ведро, чтобы хоть как-то успокоить свои намотанные на невидимую вилку нервы.

Теперь тиканье доносилось из ведра. Тогда Бакугоу отпихнул его ногой в сторону. Сам на себя рыкнул и вроде бы успокоился.

Он схватился за голову, сжимая виски. Нет, они не пульсировали и не болели. Просто ему начинало казаться, что вот-вот и голова отвалится к чертям собачьим, весело скатываясь с плеч на стол, а со стола на пол, а может, и вовсе в это проклятое мусорное ведро, которое почему-то не даёт ему покоя!

Этот жест даже ему самому показался каким-то чересчур обречённым. Веки покалывало, а правое всё так же хаотично дёргалось.

Кацуки с усилием открыл глаза, мысленно крича себе что-то злобное и нецензурное, заставляя прийти в себя.

Вроде бы помогло.

Теперь он позволил себе коротко взглянуть на обложку журнала. Ничего особенного. И чего он вообще так прикопался к ней? Ну, подумаешь групповая фотография. Как будто в первый раз такое, ха!

«Мидория Изуку» неизменно продолжал смотреть на него. И Бакугоу показалось, что вот он, прямо перед ним, и сейчас скажет что-то. Однако губы омеги не двигались, глаза не моргали.

Указательный палец провёл по его лицу. Глянец скрипел под подушечкой. Неважно, измятый или даже порванный.

Взяв журнал в руки, мужчина его пролистал и снова вернулся к «Мидории». Ему хотелось спросить у него, а чего это он так смотрит на Кацуки? Но его останавливали последние крупицы здравомыслия.

Страницы шелестели, пока Бакугоу медленно перелистывал одну за другой, ища что-то. И нашёл.

Статья была в самом начале, но Кацуки всегда начинал с конца. Не спрашивайте почему, он сам не в курсе.

Глазами быстро пробежавшись по тексту, даже не вчитываясь в написанное, альфа зацепился взглядом за фотографии, вставленные меж абзацев. Интересно, их тоже Мидория делал?

Хотя вряд ли… Ему трудно представить его в роли фотографа. Правда… Кацуки припоминал, кажется, он видел парня как-то раз с камерой. Что, хотите сказать, что эта ошибка природы ещё и фотографировать умеет?.. Да нет, бред какой-то…

Он вдруг вздрогнул всем телом. «Ошибка природы», да? Наверное, это уже слишком… Стоп, что?.. В смысле «слишком»?

Кацуки нахмурился. А это-то с каких пор его стало волновать? Подумаешь, оскорбительно выразился — да и то лишь в мыслях — в адрес какой-то подстилки, и что с того? Он-то всё равно этого не услышит и тем более не узнает. Так что…

Так что «что»?

О чём он там думал?

Да какая, к чёрту, разница?!

А. Пошло оно всё уже хоть куда-нибудь…

Лишь бы не думать. Лишь бы…

Лишь бы «что»?

Бакугоу снова посмотрел на обложку. Всё так же оттуда на него смотрел всё тот же Мидория Изуку всё теми же глазами, тем же непонятным взглядом.

И было во всём этом что-то такое, от чего вся его звериная сущность бесновалась, метаясь в разные стороны в каких-то своих непонятках.

***

Вечером, когда Ашидо и Куросава с Мидзутани были отпущены на заслуженный отдых, Кацуки освободился от некого «формального-ужина-который-не-ужин-а-хрень» раньше обычного. Теперь он на всех парах мчался назад в офис лишь для того, чтобы ещё раз взглянуть на документы, чтобы ублажить возлюбленную свою паранойю. Через два дня состоится эта «злополучная» встреча, которая, даже не состоявшись ещё, уже высосала из него всю кровь, разбередила нервы и добила и так расшатанную к херам психику.

К тому же столь не вовремя Бакугоу понял, что проголодался. Именно поэтому он так не любил эти формальные ужины: на них нельзя было нормально поесть! Там кусок просто в горло не лез! И для него до сих пор оставалось той ещё загадкой, как другие могут одновременно есть и думать над важными вещами. Это, по его мнению, извращение какое-то. Поэтому с долей досады он раздражённо постукивал пальцем по рулю в ожидании смены цветов светофора. Тогда-то его взгляд и привлекла вывеска: «Скидка на удон с курицей и овощами 50%». Желудок в тот же миг разорался, а всё потому, что от этой надписи мозг тут же решил закидать альфу картинками с этим сраным удоном. И с каждой секундой ор желудка становился всё настойчивее, а потом к нему присоединились ещё и слюни.

Ну, вообще супер. Ага. Просто круто. Круче не бывает.

И Бакугоу бы с радостью поехал дальше. Но он вдруг задумался, а когда вообще ел удон в последний раз? Пожалуй, этим вопросом он и задавался в тот момент, когда с присущей ему крупицей пафоса распахнул дверцу этого кафе.

Сверху раздалась музыка ветра. Только вместо лёгкого перезвона это больше напоминало звук бьющегося стекла. Мужчина отпрыгнул в сторону, дёргано глянул вверх, убедился, что оттуда на него ничего не упадёт, и прошёл дальше.

— Добро пожаловать! — бодро крикнул мужчина из-за стойки, что располагалась точно впереди.

Кацуки как-то неуверенно кивнул и присел за ту самую барную стойку. Меню лежало прямо перед ним, так что Бакугоу тут же вцепился в него, так до конца и не понимая, зачем именно, если он изначально пришёл сюда с намерением съесть удона. Ну, с кем такого не случалось?..

— Выбрали? — спросил его всё тот же мужчина, похоже, являющийся хозяином этого кафе, вынуждая всё-таки вернуться в реальность от своих непонятных мыслей.

— Да. Удон с курицей и овощами.

Он отложил меню и уставился куда-то, а куда, сам не понимал. Лишь в это мгновение в голове не было ни одной точной мысли. Словно в черепе образовалась брешь, и всё содержимое головы просто вытекло из своей клетки.

— …Думаю, нам стоит обсудить ещё и это…

Бакугоу прикрыл глаза. Все что-то обсуждают, все работают. И это и есть жизнь взрослого человека во всей своей красе. Аж тошно стало.

Тарелка опустилась точно перед ним.

— Приятного аппетита, — его одарили такой улыбкой, что Кацуки стало неловко, но кое-как он всё же выдавил:

— Спасибо…

Где-то за спиной, слева от него, всё ещё продолжалось обсуждение чего-то, по-видимому, очень важного. И альфа прилагал все силы, чтобы не вслушиваться в чужой разговор.

— …Что думаешь об этом?..

— …Не согласен. Тогда лучше оставить предыдущий вариант… — ответил кто-то первому говорившему, и Кацуки резко сел ровно, будто бы проглотил стальной прут, что моментально заставил выпрямить спину.

Впервые он медлил, чтобы обернуться. Ну посмотрит он, убедится, а дальше-то что? Рука, сжимавшая палочки, нервно затряслась. С досадой Бакугоу отложил их в сторону, тоскливо глядя на пар, исходящий от вкусно пахнущей тарелки.

С каждым словом того второго человека от затылка к копчику простреливало непонятное чувство. От него раздражение внутри стало нарастать в несколько раз быстрее, нежели обычно. Мужчина ощутил, как кровь приливает к кончикам пальцев, вынуждая кожу слегка покраснеть, разогревая холодные от уличной температуры подушечки. Он перевернул ладонь внутренней стороной к себе и взглянул на пульсирующий синеватый рисунок просвечивающих вен. Сейчас Кацуки чувствовал своё бешеное, возбуждённое сердцебиение, как никогда раньше. Лёгкие отчего-то заболели, дышать через нос стало трудно. Он слегка приоткрыл рот и с сипом втянул воздух, тот обжигающе проскользил по горлу, проникая дальше, и тогда Бакугоу не выдержал — обернулся назад.

Неизменное серое пальто висело на спинке синего кожаного дивана. Спина, обтянутая красной рубашкой в большую чёрную клетку. Короткие пряди тёмных вьющихся волос. Ровный голос, всё продолжающий и продолжающий говорить.

Кацуки посмотрел на другого: какой-то ему неизвестный парень сидел напротив Мидории Изуку и, нахмурившись, рассматривал листы бумаги перед собой. Омега протянул ему очередную бумажку, бледным пальцем указывая на одну из строчек.

— …Я считаю, что нужно вставить это сюда. Пожалуйста, прочти внимательнее, тогда ты поймёшь, что я хочу от тебя…

Мидория протянул руку вперёд, ей указывая на кипу других листков, демонстрируя переплетающиеся запутанные рисунки линий на коже внутренней стороны ладони. Бакугоу сглотнул, зрение его обострилось настолько, что он мог с точностью разглядеть каждую трещинку на его высохшей коже. От одного его голоса, осознания, что это именно Он, внутри Кацуки пробуждалось всё его звериное естество, которое только могло быть. Ногти сами заскребли по столешнице, а нога недовольно стукнула по ножке барного стула. В голове гудело. Не нужно было смотреть в зеркало, чтобы понять, что зрачок его расширился до предела. Волна жара медленно расползалась внизу живота.

Он заскрежетал зубами. Этого только не хватало.

Неизвестный парень, сидевший к нему лицом, как-то поёжился и глянул точно на Кацуки. Но тут же отвёл взгляд и, немного подавшись вперёд, вызывая у Бакугоу новую волну скрежетания пальцами по поверхности стола, зашептал что-то своему собеседнику.

И тут же Мидория обернулся. Альфе показалось, будто к и так расплавленным от накатившего возбуждения органам в животе присоединилось и его долбаное сердце, в ту же секунду провалившееся туда.

Они смотрели друг на друга секунды три от силы, а потом омега заговорил.

— Прошу прощения, мы мешаем Вам своим громким диалогом?

Весь жар мгновенно схлынул, органы превратились в ледышки, а сердце… Да что с ним станется, вернулось на своё обычное рабочее место как миленькое и больше не подавало никаких ненормальных и нормальных сигналов.

Это был всего лишь Мидория Изуку со своим придурочным взглядом дохлой рыбы и отвратительным поучительным тоном в голосе. С бледной рожей, на которой явно выделялись пятна веснушек. И, разумеется, видом, так и кричащим о том, что он видит Кацуки впервые в жизни и понятия не имеет, кто он вообще такой. Долбаный недоактёришка…

Тут без варинтов, хочешь не хочешь, а только отмахнёшься и скажешь:

— Нет.

— Что ж, но всё равно приносим свои извинения. Мы постараемся быть потише, чтобы не мешать остальным посетителям.

Остальные посетители, кстати говоря, только поражённо переводили взгляды от Бакугоу к этим двоим, перешёптываясь между собой, словно боялись сказать что-то хотя бы чуть-чуть громче.

Кацуки скрипнул зубами и слез со стула, расплатился за свой заказ и вышел из кафе. Снова словно бьющее стекло звякнула музыка ветра, и напряжённая атмосфера медленно начала развеиваться.

Далеко мужчина не ушёл. Остановился возле припаркованной машины, достал пачку сигарет и закурил. Он ведь уже отпустил всех, так что придётся самому вылавливать этого розового фламинго и оттаскивать в «вольер».

За прошедшее время Бакугоу успел и номер зарезервировать и полпачки сигарет выкурить. Альфа уже был готов снова вломиться в это кафе и за шкирку вытащить Мидорию. Но этого не понадобилось: двое человек тут же вышли на крыльцо, отошли в сторону и о чём-то заговорили.

Кое-как Кацуки убедил себя подождать ещё немного, а потом он отыграется так, что этот клоун ещё долго будет вспоминать о нём.

Лица тех двоих были серьёзны, так что не нужно было быть гением, чтобы понять, что они всё ещё говорят о работе. Мужчина закатил глаза. Как же это раздражало.

Он видел, как Мидория поджал губы и уставился на парня, только тот тоже молчал. И Бакугоу отчего-то в этот момент пожалел, что не находился ближе, что не слышал, о чём именно они говорили до этого, почему сейчас эти двое выглядят так, будто…

Что будто?

Рыкнув сам на себя, усилием воли альфа заставил себя отвернуться. Это было слишком глупо.

Мидория снова что-то сказал, а потом ладонь его опустилась на плечо неизвестного для Кацуки человека, слегка хлопнула по его куртке и снова скрылась в кармане пальто омеги, где и была до этого.

Они кивнули друг другу на прощание и разошлись в разные стороны. Бакугоу скрипнул зубами, ему что, ещё и идти за ним придётся?! Это уже будет верх наглости и дебилизма.

Однако Изуку неожиданно остановился и обернулся, и взгляд его был направлен точно на него. Против воли Кацуки сглотнул. Голова его сама по себе наклонилась в сторону, как бы подзывая омегу к себе. Тот сначала просто смотрел на него не более минуты и только потом двинулся по направлению к мужчине.

Каждый его медленный мучительный шаг сопровождался громким шумом крови в висках Бакугоу. Ему неожиданно захотелось подойти самому, схватить его за шиворот, затолкать в машину, запереть двери и как можно жёстче оттрахать Мидорию на заднем сидении. Зажимая его рот рукой, стискивая запястья до покраснения и сдавленного мычания.

Омега остановился в паре шагов от него. На плече Изуку болталась сумка на длинном ремешке, всё так же. Пальто он не застегнул, а на шее висел незавязанный шарф.

Уставившись друг на друга, они застыли. Даже против воли Кацуки рассматривал его: мешки под глазами, что стали ещё заметнее в свете фонарных столбов, пальцы, обмороженные, наверняка напоминающие собой наждачную бумагу.

— А что, сегодня я без личного водителя? — Мидория в наигранном ужасе округлил глаза.

— Считай, что ты разжалован и личного водителя теперь недостоин.

— Ужас-то какой… И как мне теперь жить с этим? Где ж это я так провинился, что меня лишили даже такой малости?

Бакугоу лишь усмехнулся в ответ и отлип от капота машины, на который опирался от нечего делать. Он небрежно кивнул ему, указывая на пассажирское сидение, и сел на место водителя.

Изуку молча залез в салон, пристегнулся ремнём и сел поудобнее.

— Меня так разжаловали, что аж сам заказчик всей этой вакханалии теперь возит меня лично… Чувствую себя мегасуперважной персоной. Водитель, везите меня…

— …В отель, — закончил за него альфа.

— Хм. Нет, мне сегодня не хочется, так что поедем…

— …В отель.

Парень помолчал с секунду, а потом не спеша добавил:

— Мне приставили глухого водителя, срочно требую замену.

— Водитель — не проститутка, чтобы ему замену искать, если не нравится, — Бакугоу повернул ключ зажигания и нажал на педаль газа, машина плавно двинулась вперёд.

По выражению лица омеги Кацуки понял, что тот хотел сказать что-то ещё, но почему-то передумал. Хотя тут уж нужно поблагодарить явно ебанутый мозг Мидории, который в этот момент, несомненно к счастью, заглючил, переставая подсказывать своему обладателю всякий бред. Так что до отеля они доехали молча и почти без казусов.

Девушка на ресепшене кокетливо улыбнулась, чем вызвала очередную волну раздражения у альфы. Он резким движением выхватил из протягивающей ему ладони ключ от номера и, коротко рявкнув в сторону Изуку что-то злобное, направился вперёд.

Они шли по коридору в сторону лифтов, когда Бакугоу с ещё большим раздражением заметил, что Мидория идёт позади него, намеренно отставая на два-три шага. Словно он был здесь всего лишь обычным сопровождающим, как Ашидо или Куросава с Мидзутани. Всего лишь…

Кацуки дождался, когда омега подойдёт чуть ближе, и резко обернулся к нему, тут же забрасывая руку ему на плечо. Тело Изуку напряглось сильнее, он с нескрываемым безразличием и скукой взглянул на мужчину и спокойным голосом спросил:

— Вы что, вели машину, предварительно выпив, раз уж стоять на ногах не можете и на меня вешаетесь? Я же не вешалка… — парень тяжело вздохнул, и это стало последней каплей.

Окаменевшая рука Бакугоу, странно скрючившись, вцепилась в предплечье Изуку и со всей силы дёрнула его в сторону, едва ли не швыряя в кабину моментально приехавшего лифта. Стоило лишь дверям плавно закрыться, а кабине двинуться вверх, как альфа схватил Мидорию за подбородок и вгрызся в его губы поцелуем.

Омега никак не отреагировал. Просто стоял и смотрел в его сузившийся от злости зрачок. Всем своим весом Кацуки навалился на него, припирая к стенке, а ладонями грубо сжимая бока, ощупывая рёбра.

Лямка сумки опасливо сползла к краю плеча, грозясь вот-вот сорваться, так что парень тут же поспешил её поправить, при этом совершенно не обращая внимания на то, что его пытаются заставить отвечать на поцелуй.

Раздался тихий звоночек, оповещающий о прибытии на нужный этаж. Изуку упёрся свободной рукой в грудь альфы, отпихивая его, сам тут же вышел из лифта и остановился, задавая вопрос, даже не смотря в сторону Бакугоу:

— Куда дальше?

Мужчина почувствовал, как одна за другой быстро лопаются тонкие струны его терпения, что и так трещали от напряжения, но теперь окончательно не выдержали нагрузки от такого игнорирования его персоны.

— Какого чёрта?! — не сказал он громко, а скорее прорычал, в этот раз заставляя Мидорию обернуться, чтобы посмотреть на него.

Кацуки весь пылал от гнева, и наверняка знал он одно — это только начало. Вот что-что, а контролировать себя в подобных приступах бешенства альфа нормально не мог. И сейчас секунда за секундой угроза того, что он набросится на этого несчастного самоубийцу, возрастала, грозясь давлением проломить ему череп изнутри.

— Вы опять? — Изуку подошёл ближе и схватил его за руку, в которой был зажат ключ.

От его прикосновения давление моментально упало, и Бакугоу обескураженно уставился на него. А Мидория только приподнял ладонь мужчины, чтобы взглянуть на цифры, выбитые красивым золотым узором на небольшом значке, прикреплённом на тоненькое колечко к ключу от номера…

Омега огляделся по сторонам и, увидев нужный номер, пошёл к нему, не выпуская трясущуюся руку из своей.

Перешагнув порог и закрыв за собой дверь на замок, Изуку растянул губы в насмешке, от которой Бакугоу передёрнуло.

— Ну, вот и всё. И зачем было так орать? — омега поставил свою сумку на пол, снял пальто и повесил на вешалку в шкаф, с неизменным безразличием замечая, что пуговица на левом рукаве расстегнулась.

Глядя на его обнажённое запястье, Кацуки почувствовал что-то странное внутри, но тут это что-то пропало, одновременно с тем, как пуговица вернулась на своё место, замыкая кольцо рукава.

Не дожидаясь его, парень прошёл дальше. Он не оглядывался по сторонам, ему абсолютно плевать на окружающие его вещи и мебель.

Однако Кацуки просто не мог спустить ему с рук всё это. Альфа приблизился к нему со спины, положил тяжёлую ладонь на плечо и с силой развернул к себе, шипя сквозь зубы:

— Что это значит?

— О чём Вы? — непонимающе переспросил Мидория, одновременно скидывая ладонь мужчины с плеча, но та снова вернулась на место, сжимая ещё сильнее.

— Какого чёрта ты…

Громкая трель звонка неожиданно прервала его, так и не дав договорить. Они одновременно посмотрели на сумку омеги, из которой доносилась мелодия.

Достав мобильный телефон и коротко взглянув на экран, Изуку тут же принял вызов.

— Да? Не знаю. Подожди минутку, я сейчас проверю, — парень открыл сумку шире, осторожно перебирая бумажки внутри, что шуршали от касания его пальцев. — Да, прости, это я случайно захватил лишние фотографии. Они тебе срочно нужны? Или это может подождать до завтра? — Кацуки, как бы не старался, но не мог расслышать, что сказали в ответ, но парень медленно кивнул сам себе и продолжил: — Хорошо. Тогда завтра встретимся в редакции с утра. Я сразу же отдам их тебе. И прости, что так получилось, сегодня я на удивление рассеян… Да, разумеется. Да, спасибо. Хорошо поработали. До завтра.

Он нажал на «отбой», не более секунды посмотрел на экран, дожидаясь, пока тот погаснет, и, поджав губы, убрал мобильник назад в один из внутренних карманов сумки.

— М-да уж… — подытожил Мидория и снова посмотрел на Бакугоу.

Поток размышлений в голове альфы оборвался, и мысль, которая до этого не давала ему покоя, просто испарилась. И чего он вообще разозлился?

Нет ничего удивительного в таком поведении Мидории Изуку. Достаточно вспомнить хотя бы тот раз, когда Кацуки захотел поужинать и потащил его с собой в ресторан. Что тогда сделал этот чудила? Правильно! Он сделал вид, будто у них чисто деловая встреча…

Так что сейчас, чуть успокоившись, мужчина понял, что в его злости нет смысла. Ну будет он беситься, а Мидории на это наплевать. Вон стоит и думает, только хмуря брови и чуть прикусывая нижнюю губу. Ему и дела-то не было до всего этого.

Да и вообще, если посмотреть на эту ситуацию в целом, Бакугоу, наоборот, радоваться должен, что какой-то там по счёту непонятный любовник не вешался на шею, смотря маслеными глазками, посылающими лучи любви, от которых в разные стороны выплёвывались розовые сердечки, а просто игнорировал его существование, делая вид, будто они обычные незнакомцы.

…А то, что каждую ночь они трахались как полоумные, это ничего не значит…

Совершенно ничего не значит.

Вот вообще ничего не значит.

Ага, именно так.

Кацуки отстранённо махнул рукой в сторону, словно отгоняя от себя назойливую муху, форму которой приняли его идиотские мысли. Ну и эта муха тут же пропала.

Мидория смотрел на него как на обычного человека. Нет, лучше сказать, на человека-прохожего. Он не останется в его жизни надолго, а просто получит желаемое и уйдёт себе спокойно дальше.

«Вот и правильно…» — подвёл итог Бакугоу в своей голове, одновременно заменяя в этих мыслях многоточие точкой.

Вокруг был только интимный полумрак комнаты, окутавший их силуэты, и покалывающая боль в кончиках пальцев. Но и она отошла на второй план, стоило рукам, подобно крепким верёвкам, оплести тело Изуку в объятиях, завершая всё это морским узлом. Омега отбросил голову назад, чтобы было удобнее отвечать на поцелуй, и Кацуки теперь уже с полной уверенностью обводил ту самую точку в своих мыслях несколько раз, пока она не станет настолько жирной, что никакие «но» не смогут её перечеркнуть.

В венах стремительно закипала кровь, а поцелуй становился всё глубже и глубже, до тех пор пока Мидория не упёрся ладонями ему в грудь, стараясь чуть отстранить от себя. Только альфа схватил его лицо, сдавливая щёки, и едва ли не впечатал в себя.

Пожалуй, сейчас остальное стало просто неважным. Ведь пока они находились здесь, он никуда не денется от этого, а если и денется, то Бакугоу уверен, что тут же найдёт его. Найдёт, снова притащит сюда, запрёт дверь, и всё снова пустится по кругу. А круг — вещь опасная: его порой слишком трудно разорвать, если чересчур заиграться.