Чтобы найти нужный отдел в магазине, ему пришлось попотеть. Хотя изначально Мидория зарёкся, что не станет просить помощи у консультантов, но в итоге сдался на милость какому-то улыбчивому молодому человеку слишком быстро.

Его проводили точно до места назначения, даже вежливо указали рукой на полку с товарами, интересующими омегу, и так же учтиво откланялись.

Изуку уже в спину поблагодарил консультанта и сосредоточенно уставился на ряды красивых рамок.

Вообще, на эту покупку он решился только из-за появившейся у него единственной распечатанной фотографии. Было как-то неловко небрежно относиться к тому, что было приобретено за его же деньги, ну и на фото были изображены они с Шинсо. Считай, некая дань их дружеским взаимоотношениям.

Он взял с полки одну из рамок и внимательно осмотрел её, крутя в руках. Хотелось чего-то обычного, невыделяющегося, а ещё чтобы оно сочеталось с каким-никаким интерьером его квартиры.

Металлическая рамка казалась прочной, но при этом тяжеловатой. Да и Мидория не думал, что будет ронять её на пол. Так что можно ограничиться обычной деревянной.

Ему приглянулась каштанового цвета, покрытая блестящим гладким лаком. Выглядела богато и… миленько. Изуку всегда хотелось произнести это слово. Он захихикал, ещё раз внимательно осматривая рамку, чтобы случайно не купить бракованную.

Омега не знал, относился ли Шинсо к этому так же серьёзно, как и он, а спросить как-то не решался. К тому же после того случая с телефоном с Хитоши они виделись только мельком. Тот, конечно, ничего не сказал тогда Изуку, даже несмотря на то, что вся та ситуация была крайне нелепа. Ну, в любом случае во всём этом виноват, как всегда, господин извращенец Бакугоу.

За покупками выбирался Мидория редко. Не было смысла, для жизни ему требовались только предметы первой необходимости, а их в большинстве своём можно было купить в обычном комбини.

Поэтому столь редкие вылазки в большие гипермаркеты становились для него чем-то выдающимся. Направляясь в такие места, он часто находился в предвкушении, даже несмотря на то, что это всего лишь поход, по сути, в обычный магазин.

Мимо с грохотом прокатилась тележка, наполненная всякой разностью. Рядом с ней с улыбками до ушей, немного дёргано маршировали радостные дети. Их родители, тихо посмеиваясь над их такой невинной серьёзностью, старались не отставать от них. Они прошли мимо, не обращая на Изуку никакого внимания.

Омега проводил их спины таким же безразличным взглядом, как и всегда, лишь подмечая забавные бантики нежно-розового цвета на сапожках маленькой девочки, что покачивались в такт движениям её ног. Отчего-то, смотря на это, он вспомнил о дочери госпожи Ямасаки. Это была только минутная мысль, но он подумал: «Интересно, всё ли у них хорошо?..» Однако следом в голове Мидории всплыли картинки с цветами из соседской квартиры, и парень встрепенулся, осознавая, что вчера совершенно забыл полить бедные растения.

Торопливо Изуку снова осмотрел рамку, и, кивнув сам себе, развернулся на пятках, и поспешил к кассе.

***

Расположившись напротив друг друга, Бакугоу и Мидория привычно делали вид, будто всё в порядке и так и должно быть. Это было несложно, ведь чаще всего именно этим они и занимались, стоило им только окончить их обыденные постельные утехи. Хотя порой казалось, что, даже несмотря на далеко не самые приятные обстоятельства, которые и послужили основой для всей этой клоунады, между ними, бывало, царила более-менее нейтральная атмосфера. Тогда они, как правило, язвили немного меньше обычного, не вкладывая в свои слова столько яда, лишь бы посильнее ранить и отравить своего оппонента.

Привычно вели они и свой счёт подколов. Правда, порой им приходилось напрягать извилины, чтобы вспомнить, а кто именно лидирует по количеству баллов.

Молчание между ними чаще всего зависело от настроения Бакугоу, так как, по сути дела, он являлся инициатором сего действа. Ну а то, что человек он мало того, что не первого сорта, так ещё и немного неуравновешенный, как ни крути, достаточно сильно влияло на всё это.

Обычно, когда нервишки у альфы шалили чрезвычайно сильно, он говорил мало. Фразы были максимально короткими, едкими и, кто бы сомневался, содержали в себе по большей части нецензурщину. Ну а дальше они и вовсе перемещались куда-нибудь в спальню, там и подавно говорить было не о чем.

Кацуки курил, лишь изредка стряхивая пепел с кончика сигареты в придвинутую пепельницу, удачно расположившуюся у него точно под рукой на круглом декоративном столике на высоких изящно выгнутых ножках. Когда Изуку глядел на них, в его голове неустанно зрел только один вопрос: как такой плотный кусок стекла, служащий поверхностью столика, ещё не сплющил столь хрупкие на вид завитки железа. Хотя, наверное, на то оно и железо, чтобы не слечь так быстро без боя.

Возле стены стоял резной комод из дерева, покрытого блестящим прозрачным лаком, на котором бликами играл тусклый свет от люстры. Взгляд парня лениво переползал из одного угла комнаты в другой, обстановка номера вызывала у него какое-то неестественное отторжение. Всё казалось слишком помпезным и вычурным.

Возможно, Изуку уже просто всё это настолько приелось, что нормально относиться к очередному отелю он уже и не мог, постоянно находя, к чему можно было бы прикопаться. Бывало, он озвучивал это во всеуслышанье, но Бакугоу привычно отмахивался от всего сказанного. Так что смысла снова произносить что-либо из такого разряда просто не было. Все слова отскакивали от мужчины, словно мячики-попрыгунчики от стенки. Зато если игнорировать столь эксцентричную персону начинал сам Мидория, тогда начиналось шоу.

После этого Изуку лишний раз убедился, что Бакугоу Кацуки стал бы настоящей находкой для какого-нибудь консилиума психологов, психотерапевтов, психиатров. Да кого угодно, только бы его забрали уже и заперли в самом отдалённом месте на всём белом свете. Однако жизнь настолько несправедлива, что никто даже не думал об этом. Да что тут говорить, они и знать не знали о том, что есть такой человек, как Бакугоу, которого просто необходимо изолировать от всех. В первую очередь от Мидории, разумеется.

Он затушил сигарету слишком неожиданно, вынуждая омегу прерваться в своих размышлениях. Ветер из открытого окна старательно разбавлял запах дыма. На улице снова лил дождь, зима была какой-то странной. Вроде бы и холодно, и при этом снега нет толком.

Бакугоу не предпринимал ни единой попытки сделать что-либо. Лишь откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза, тяжело вздыхая. Глядя на него, такого уставшего и немного измученного, Изуку начинал чувствовать себя просто наибодрейшим человеком. Правда, его мешки под глазами готовы поспорить с этим утверждением.

Хоть внешне Кацуки и выглядел лучше, но всё равно сразу было понятно, что если в чём они и похожи, то это в загнанности на работе.

Мидория уже думал взять ноутбук и сесть за работу, но тогда мужчина вдруг пришёл в движение. Он протянул к нему руку, и пускай дотянуться полностью не смог, но кончики его пальцев совсем невесомо мазнули по щеке Изуку.

Снова раздался звук барабанящих по стеклу капель, и за ним отчего-то осталось столь незаметным и то, как Бакугоу встал со своего места, подошёл к парню ближе, с ощутимой силой потянул его из кресла; и то, как прижал его к себе, сразу же вгрызаясь в губы болезненным поцелуем.

Сколько бы раз ни повторялось это, всегда оканчивалось одинаково.

Они лежали в кровати какое-то время, сначала восстанавливая дыхание, приходя в себя. Отмокали в душе порой дольше нужного, чтобы затем одеться и разойтись кто куда. И так повторялось изо дня в день.

— Знаете, в последнее время всё стало таким… однообразным… — протянул Мидория, чуть приподнимая голову над подушкой.

Кацуки обернулся через плечо и посмотрел на него взглядом, в котором читалась только просьба не выносить ему мозг, однако кто Изуку такой, чтобы слушать его?

— У тебя ещё остались силы ебать мне мозг? Может, тогда ещё раунд? — он провёл рукой по его спине, соскальзывая на поясницу, отбрасывая в сторону одеяло, что едва ли прикрывало его обнажённое тело.

Парень не вздрогнул от его прикосновений, уж слишком устал для этого, но всё равно продолжал говорить ничего не значащие слова, хотя видел, что никакого воздействия на Бакугоу, и так пришибленного работой, они не оказывали. Ему стало скучно даже слишком быстро, и он замолк сам собой, возможно, довольно резко, отчего альфа удивлённо выгнул бровь, садясь к нему лицом к лицу.

Бакугоу смотрел на него всего лишь какое-то мгновение и, словно поняв что-то неизъяснимое, хмыкнул себе под нос, падая рядом на кровать.

Стало непривычно тихо. В комнате не было ни часов, что своим тиканьем могли бы отвлечь от этой засасывающей пустоты, ни чего-либо другого.

На едкие разговоры уже не было сил, но Изуку не собиралс оставаться на ночь здесь. Собрав последние крупицы сил, парень приподнялся на локтях и кое-как сполз с кровати. Ноги, немного ватные, ощущая под собой твёрдый пол, покрылись неясными мурашками, а в голове, подобно большой строчке на табло, пронеслась мысль: «Вернись в кровать. В кровати тепло. Не вылезай из кровати. Это ошибка». Ну, Мидория даже спорить с этим не будет, потому что правда. Однако он уже встал, так что назад дороги нет.

Нетвёрдой походкой омега добрался до ванной, где закрылся на замок, и включил воду. Сначала холодную, чтобы быстро взбодриться, затем крутя вентиль в сторону горячей, постепенно повышая градус.

Пелена из головы понемногу сходила, оставляя после себя только пустой разум, среди которого маячила одна единственная истина. И именно эта истина придавала ему сил закрыть все краны, вытереться гостиничным полотенцем и выйти назад в комнату, где он соберёт вещи, оденется и наконец-то уйдёт домой.

Бакугоу ничего так и не сказал, когда Мидория прошёл в коридор, он, как всегда, стоял в нижнем белье возле окна, выкуривая уже неизвестно какую по счёту сигарету. И вот так вот изо дня в день…

***

Сидя на своей кровати, спиной оперевшись о стену, Изуку уже час смотрел в экран телефона и думал, что же ему делать.

И эта вдруг появившаяся проблема вращалась вокруг одного не самого замечательного господина и его обозначения в списке контактов Мидории.

Не то чтобы это было прям очень важно, однако та ситуация с Шинсо всё-таки относилась к разряду крайне неловких, и как-то не хотелось бы снова наступить на те же грабли.

Вот тут-то и начиналось самое интересное…

Сначала парень решил не выдумывать всякую всячину и просто написать его имя как оно есть. Но чёрт… А вдруг кто-нибудь увидит и не дай бог поймёт, что это тот самый Бакугоу Кацуки. Быть замешанным в каком-либо скандале у него не было никакого желания. Да-да, Изуку параноик. Он в курсе. Но перестраховаться не помешает в любом случае.

Вот мы и подходим к самому интересному.

Господин Бакугоу? Нет. Слишком хорошо для него.

Кацуки? Странно как-то.

Каччан? Не-е-е, уже котёнка так нарекли.

Бакугоу Кацуки…

Что ж у него за имя-то такое?! Ничего даже не придумать!

Придётся сократить хоть как-то.

Ба…

Ка…

Ба… Ка…

БаКа…

Ба-а-а-а-Ка-а-а-а.

Дурак!

Звучало и выглядело это, конечно, ужасно банально, но что поделать. Изуку не виноват, что у него имя такое дурацкое, что только дураком и можно назвать.

Торжественно кивнув головой, омега быстро забил в строку новое имя своего не то чтобы знакомого, а, скорее, человека, чьё присутствие в своей жизни он вынужден терпеть какое-то время.

Мидория нажал на кнопку блокировки и отложил телефон в сторону. На часах было уже около четырёх часов утра, а он всё ещё не ложился. На самом деле парень думал, что даже если сейчас попытается заснуть, то вряд ли у него это получится. Мозг отчего-то проснулся окончательно и теперь пребывал в каком-то взбудораженном состоянии. Хотя всё было как всегда.

Он погасил в комнате свет и забрался под одеяло, просовывая руку под подушку и прикрывая глаза.

В голове тут же замельтешил рой мыслей, одна перебивала другую, не давая сформироваться во что-то более-менее конкретное. Одновременно вспоминались сегодняшние сцены, встречи, обрывки разговоров. Пронёсся фрагмент и с Бакугоу, только он мгновенно исчез, вытесняемый другими. Шестерёнки крутились и крутились, пока в один момент Изуку совершенно неожиданно не уснул.

И до самого его пробуждения снился ему один только звонящий будильник…

***

Сойдя с поезда, Мидория сразу же направился в магазин, где он закупался раменом на ближайшие недели. Он торопился, ведь сегодня в супермаркете, что располагался совсем рядом с его квартиркой, проходила акция. Так что омега спешил как только мог. Всё ради скидок, всё ради рамена!

Как раз оставалось время, чтобы заскочить домой и оставить там свои вещи, а то таскаться туда-сюда с далеко не лёгкой сумкой не очень удобно.

Но, когда он только подошёл к жилому комплексу, увидел, что его уже ждал экипаж с двумя сопровождающими и личным водителем. Мидория снова почувствовал себя какой-то важной персоной, а не тем, кто спит с каким-то дяденькой даже не за деньги.

Они обменялись кивками, и омега поспешил предупредить, что ему нужно забежать к себе на минутку. Бугай №1, как всегда, последовал за ним. И, словно в первый раз, стоя в дверях, он рассматривал его прихожую, отчего Изуку стало неловко: слишком уж пристально он всё это делал.

Быстро скинув с себя всё лишнее, парень захватил на всякий случай кошелёк, не зная точно, хватит ли у него денег на проездном, и вышел вместе с Бугаем №1 к остальным ожидающим.

В этот раз дорога их была не то чтобы долгой, но по улицам они плутали как-то неуверенно. Отель располагался не в центре, хоть и не на окраине. Район больше напоминал что-то старинное, и здание, в которое они зашли, соответствовало той сероватой атмосфере и какому-то напряжению.

Номер же казался менее вычурным, чем обычно. Пара кресел, над ними декоративные изогнутые светильники, заливающие пространство мягким жёлтым светом. Столик чуть выше привычной нормы, рядом диван, слишком узкий, чтобы на нём разложиться, не разбирая его. На стене вразброс висели какие-то рамки, разбавляющие, откровенно говоря, скудную обстановку. А вроде бы снаружи отель казался очень пафосным. В глаза бросилась длинная массивная деревянная полка, на которой стояла какая-то ваза с высушенными цветами.

Пожалуй, самым привлекательным в этом номере был его размер. Если уж даже прихожая с гостиной такие, то какая же тут должна быть спальная комната. Изуку мельком посмотрел на закрытую дверь, думая, а не заглянуть ли ему туда, чтобы убедиться в своих мыслях.

Он не спеша подошёл к двери и приоткрыл её. Ну-у, могло быть и лучше. Комната была среднего размера, кровать не такой большой, как обычно, так что Мидория уже представлял, как они будут падать с неё, отбивая себе что-либо.

Спальня казалась пустоватой. Тумбочка возле кровати стояла одна, что красноречиво намекало на то, что номер этот предназначался для одного человека, а не для двух. И, в принципе, так оно и было. Стены были пустыми, а обои — однотонными, с какими-то засечками, образующими витиеватый узор.

— Что, нравится? — спросили его привычным ехидным, недовольным голосом, нависая со спины.

— Слабенько, на самом деле. В прошлый раз было лучше.

Бакугоу фыркнул в ответ, отстраняясь и отходя в сторону кресел. Он всегда так делал: сначала нужно испытать их, и только потом можно перемещаться дальше по всему номеру куда заблагорассудится. Изуку смотрел на то, как мужчина сел и достал пачку сигарет. Ах, ну да. Ещё нужно сначала покурить. Желательно не один раз. Да-да.

Выглядел Кацуки, как всегда, недовольным, наверное, тот день, когда он будет довольным, войдёт в историю как какой-то праздник. Или конец света…

Омега закрыл дверь в спальню и тоже присел в кресло, не зная, чем ему заняться, пока этот тут попыхтит и успокоит свои шатающиеся нервишки.

Они редко разговаривали на какие-либо темы. Наверное, потому, что слова каждого были пропитаны такой издёвкой и сарказмом, что после этого сказать становилось просто нечего, да и сам смысл терялся в потоке той ереси, извергаемой ими.

Взгляд Бакугоу медленно перемещался по стене, останавливаясь на какой-то точке, и так и застыл. Хотя по глазам его видно, что он отключился от мира сего, позволяя мыслям уйти в какую-то важную думу. В такие минуты мужчина становился похожим на нормального человека. Примерно до того момента, как его мозг снова начинал работать в привычном направлении.

Пожалуй, в этот раз стоило отдать ему должное: альфа не говорил вообще ничего. Только стискивал его в жёстких объятиях, неудобно вжимая в себя. Изуку искривил бровь, старательно выворачивая голову, чтобы не утыкаться лицом ему в шею. Бакугоу использовал явно дорогой и качественный парфюм, который держался на коже до позднего вечера и даже после приёма душа чувствовался лёгкими ненавязчивыми нотками.

Этот запах, может, и нравился бы Мидории, если бы его не тыкали в него лицом, заставляя дышать парфюмом вместо воздуха. Вы, конечно, простите, но воздух как-то поприятнее будет и понужнее.

Он позволил ему немного отстраниться, руками уже шаря по кромке штанов, пальцами привычно ловко расстёгивая ремень. Пряжка тихо звякнула, Изуку почувствовал, как горячая ладонь плавно начала поглаживать через ткань трусов его пока что не возбуждённый член.

От этого прикосновения омега дёрнулся, сам не осознавая отчего, но при этом позволил трогать себя, глядя на медленно расползающуюся в глазах напротив мутную пелену. Бакугоу всегда плавился первый. У него не хватало то ли выдержки, то ли терпения. Скорее всего, второго, потому что выносливость у альфы явно титановая.

Сорвался Кацуки внезапно. Просто в один момент рыкнул в поцелуй, заставляя парня пошатнуться от неожиданности, и навалился на него всем телом, впечатывая в стенку. Мидория недовольно нахмурился, прикусывая ему губу в отместку, потому что тот знал, что Изуку не нравится стоя. Это неудобно. Но Бакугоу мастерски проигнорировал все его недовольства и, стянув с него штаны, отбрасывая их сразу же в сторону, вжался в него всем телом.

Омега тяжело вздохнул, ощущая нестерпимый жар, исходящий от Кацуки. Он чувствовал его руки с каждым прикосновением всё острее и острее. Словно тысячи маленьких иголок молниеносно пробегали по коже, не оставляя после себя никаких следов. И так раз за разом.

Бакугоу остервенело содрал с себя одежду, отшвыривая в сторону.

Омегу припёрли к стенке, на которой висела та самая полка. И Изуку даже осознать толком ничего не успел, как, ухватив крепкой хваткой под бёдрами, его тело приподняли над полом.

Мидория вцепился в плечи альфы, силясь заставить отпустить, но тот лишь снова зарывал в ответ, немного резко качая головой.

Пальцы неловко пробежались по спине Кацуки, уцепились за шею, вынуждая зашипеть. Он не спешил отстраняться, наоборот, будто бы льнул к парню сильнее, не обращая внимания ни на что постороннее.

Первый толчок получился слишком резким. Изуку выгнулся, лопатками вжимаясь в стену. Хватка пальцев ослабла, давая Бакугоу возможность прильнуть ещё ближе.

Без опоры под ногами парень никак не мог прийти в себя, руки сами собой метались, стараясь зацепиться хоть за что-то, а альфа жался всё ближе и ближе, не давая нормально ухватиться хотя бы за его плечи.

Кацуки и привыкнуть ему толком не дал, тут же начиная двигаться слишком сильно и глубоко. В горле встали комом слова, Мидория перемещал дрожащие руки из стороны в сторону, пока те не нашли, за что ухватиться.

Крепко вцепившись в полку над головой, Изуку выдохнул, наконец-то расслабляясь. Медленно он скрестил ноги за спиной мужчины, притягивая к себе ближе, слыша будто бы отдалённо какое-то одобряющее порыкивание в своё же плечо, а спустя секунду туда же вгрызлись зубами, с силой больше нужной. Но омега только замычал на это, ещё крепче хватаясь пальцами за деревянную полку.

Движения размашистые и немного резкие, дыхание мужчины прерывистое, руки его, поддерживающие Мидорию, дрожали сильнее обычного. А когда тот поцеловал его, омега почувствовал, что голова начинает кружиться.

Темп постоянно срывался: то медленно, то быстро, то с заминками. Но почему-то от этого становилось только лучше.

Они дошли до развязки ещё быстрее, чем обычно. С очередным движением, каким-то сипом, стоном.

Бакугоу обнял его крепче, вжимаясь в грудную клетку. Тело Изуку свело судорогой, и пальцы сжали полку со всей силы. И именно в тот момент как будто откуда-то издалека послышался хруст дерева. С разломившейся полки упала ваза, но, к счастью, не разбилась, а только высушенные цветы из неё выпали.

Их головы, опустевшие от мыслей, совершенно не соображали, и всё, на что их хватило, недоумённо посмотреть друг другу в глаза, уже съехав по стенке вниз.

Изуку глядел на обломок полки, зажатый у себя в ладони, и на ошарашенного альфу. В тот момент единственное, что он смог сделать, это немного хриплым голосом произнести:

— Ну что Вы на меня так смотрите? Полок поломанных не видели, что ли?

Глаза Кацуки говорили многое, но при этом половины и понять было нельзя. Он, всё ещё оглушённый удовольствием, навалился на него всем телом, лишь отдалённо ощущая, как медленно успокаивается сердцебиение.

И вроде бы слова были понятны, но смысл их доходил столь неспешно, что казалось, будто мозг у него уже расплавился.

Когда мужчина встряхнул головой, окончательно сбрасывая наваждение, он поднялся на ноги, дёргано поправляя одежду, хоть и понимал, что на этом всё не закончится. Бакугоу чувствовал, как кровь только распалилась от такого незначительного раунда.

Глаза его быстро оглядели взъерошенного и раскрасневшегося омегу, а в мыслях вмиг расцвели такие извращённые картины, что возбуждение моментально охватило тело с новой силой.

Кацуки схватил его за запястье, с силой утягивая за собой, Изуку посмотрел на него осуждающе, но всё-таки встал, чтобы тут же совершенно неожиданно для альфы прильнуть к нему, пальцами ласково заползая за не до конца расстёгнутую рубашку, оглаживая грудь и поднимаясь выше, к шее, подушечками ероша самые кончики волос на затылке.

Голова самопроизвольно опустилась, следуя за этими прикосновениями. Бакугоу видел, как парень приподнялся на носки и потянулся к нему, и тогда он сам наклонился под действием этого порыва. Вот так. Прямо сейчас. Именно так.

Мидория ухватил его за шею, вынуждая склониться ещё ниже. Кацуки прикрыл глаза, чувствуя, как дыхание омеги щекотало кожу под ухом. Хотелост податься навстречу, лишь бы побыстрее почувствовать прикосновение его губ. И плевать, что они вовсе не мягкие и нежные.

Руки альфы сами по себе обнимали его не то чтобы сильно, но достаточно крепко.

И в этот самый момент Изуку прошептал ему на ухо голосом, едва слышимым:

— И что это Вы делаете? А полку кто чинить будет?

Наверное, этого стоило ожидать…

Бакугоу уже не чувствовал такого большого разочарования. Он уже привык. Так что всё как всегда. Даже злости как таковой он не ощущал. Только губы поджал и посмотрел на него как на идиота.

Альфа сбросил его руки с себя и выпрямился.

— Это не мои проблемы.

— Однако не соглашусь. Если бы Вы не накинулись на меня здесь, то ничего бы не сломалось, а теперь посмотрите туда, — он указал на разломившуюся полку, —

она лежит там… и умирает…

— Я уже неоднократно говорил тебе перестать выносить мой мозг.

— Я тоже Вас о многом просил…

Кацуки цыкнул языком и закатил глаза.

— Это моё последнее слово.

— В жизни? — наигранно ужаснулся, округлив глаза, Мидория.

— В твоей…

— Неужели это наша последняя встреча?.. — ладонью парень прикрыл рот от изумления, хотя его нетерпение было слишком заметно, так что Бакугоу поспешил его разочаровать:

— Мечтать не вредно, — ответили ему с нескрываемым весельем в голосе.

— …Вы такой вредный… И злобный… И вообще извращенец…

— Ещё одно слово, и компенсацию за полку ты будешь выплачивать самостоятельно, — Кацуки постарался улыбнуться, как обычно делал на важных переговорах. Он называл это зубоскаленье «формальная лыба».

Уголки губ омеги, до этого насильно удерживаемые в улыбке, медленно опустились.

— Это грязная игра.

— Уж какая есть.

Изуку помолчал немного, чтобы потом снова свернуть в нужное ему русло:

— Послушайте, Вы же джентльмен?..

— Нет, — коротко ответил Бакугоу и снова улыбнулся, хотя больше это походило на оскал.

— Но Вы тоже причастны к этому инциденту.

— Сломал-то ты. Так что…

— Ну да, — подумав с секунду, всё-таки признал парень.

Качнув головой сам себе, Мидория отошёл на шаг назад. Он взял разломившуюся на две части полку и покрутил обломки в руках, разглядывая их.

На стене остались аккуратно вбитые в неё маленькие штыри, которые, по-видимому, и служили опорой для полки. И сделаны они были явно гораздо лучше, чем этот некогда кусок дерева. Изуку, конечно, не ремонтник, но зато он человек, чьи финансы большую часть времени поют романсы. Причём поют очень даже профессионально. Всё-таки они в деле уже достаточно времени.

Кое-как парень уложил две части на эти штыри. Сначала они ни в какую не хотели держаться, но Мидория не сдавался. Так что у бывшей полки просто не было ни единого шанса против него.

Бакугоу, что стоял сзади и пристально наблюдал за его мытарством со спины, только ухмылялся всё шире и шире. Разумеется, он и не думал помогать. А Изуку в этом уже и не нуждался…

Найдя идеальный баланс, омега осторожно поставил на полку вазу с цветами, затем застыл в одной позе и отошёл от всей этой конструкции назад. Кацуки уже собирался прокомментировать всё это действо, однако омега резко оборвал его:

— Ни слова! Не двигайтесь! Нет, даже не дышите!

Смотря на пятящегося назад Мидорию, Бакугоу думал только о том, что этому человеку уже ничем не поможешь. Голове его, по крайней мере, точно. Поэтому он только вздохнул и отошёл к столику, на котором осталась пачка сигарет.

Лёжа в кровати, Кацуки смотрел, как медленно омега одевался, сидя на самом краю матраса. У него не было никакого желания вставать сейчас, так что он решил, что ещё на какое-то время останется здесь.

В этот раз Изуку ничего не сказал, уходя.

Зато стоило только двери захлопнуться за ним, как в гостиной неожиданно что-то загрохотало. Бакугоу удивлённо моргнул и, чуть помедлив, встал, чтобы выглянуть из-за двери в другую комнату.

И всё, на что его хватило, — рассмеяться, когда он увидел на полу снова обвалившуюся полку, правда, теперь ваза всё-таки разбилась.

Кацуки приложил ладонь к лицу, проводя по нему, всё ещё продолжая посмеиваться.

***

Ашидо в последний раз просмотрела принесённые ей документы, перепроверяя их, и только потом понесла их на подпись директору.

За годы работы с Бакугоу она настолько притёрлась к начальнику, что могла с точностью определить, когда к нему можно идти, не боясь получить по шапке за просто так, а когда стоило воздержаться от визитов в его кабинет.

На самом деле работать с ним было легко. Хоть Кацуки мог иногда срываться от объёмов работы и сумасшедшего графика, после он брал себя в руки и приносил извинения. Не всегда, конечно, но что уж тут поделать.

Ей нравилась эта работа. Иногда было сложно, не было свободного времени, а выходные приходилось проводить за составлением расписания или же проверкой документов. Однако Ашидо ни капли не жалела, что когда-то последовала совету подруги и сходила на собеседование сюда.

Помнится, впервые увидев громадную высотку, она немного растерялась. Это всё явно было сверх её возможностей. А когда её глазам предстал непосредственно начальник, что восседал точно в центре стола и внимательно присматривался к каждому, ей и вовсе захотелось сбежать оттуда куда подальше.

У Бакугоу был ужасно тяжёлый взгляд. И, как выяснилось позже, немного скверный характер в купе с пошатывающейся нервной системой.

Он был суров, но при этом и по-своему добр и мягок с сотрудниками. Частенько многим всякое сходило с рук только благодаря тому, что к ним было хорошее отношение.

Ашидо не нуждалась в том, чтобы к ней как-то по-особенному относились, однако элементарного уважения всё же требовала даже от начальства. Это она и заявила на собеседовании, видя, что её кандидатуру рассматривают совершенно несерьёзно. Это было ей неприятно, так что Мина сразу же приняла тот факт, что эта должность её не будет. Придётся искать другие варианты.

И с полным недоумением через два дня она снова стояла и смотрела на ту же громадную высотку.

Её рабочее место находилось чуть поодаль от кабинета директора. И с тех самых пор стол был завален папками со всевозможными документами.

Она занималась таблицей на компьютере, одновременно пытаясь дозвониться до секретаря одного из компаньонов, чтобы перенести встречу на два часа позже, так как только что Бакугоу принесли отчёт, который требует его особого внимания, и мужчина просто разрывался на несколько частей, ведь таких вот документов-требующих-его-персонального-внимания было просто уйма. Он изо всех сил старался разобраться с ними побыстрее, однако слишком хорошо знал, что любая даже маленькая опечатка может повлечь за собой неминуемые последствия, поэтому больше времени уходило на перепроверку, чем на первую вычитку и правки.

Мина на полном серьёзе считала Бакугоу удивительным человеком. Держать в своих руках столь большую компанию, отдавая работе всего себя, для некоторых было непосильным. А ему хоть бы хны. Лишь срывался время от времени на крики, да и то быстро брал себя в руки и возвращался в строй. Его нельзя было не уважать. Хоть многие и любили пообсуждать его невыносимый нрав и немного накренившуюся крышу, но заслуг мужчины не признавать просто не могли.

— Он у себя? — спросил шёпотом подошедший Киришима.

Ашидо быстрым оценивающим взглядом осмотрела несколько папок в его руках и поняла, что встречу стоит переносить либо на вечер, либо и вовсе на любой другой день. Потому что такой нагрузки не перенесёт даже их начальник.

Она уже собиралась кивнуть, как пиликнула кнопка селектора, и Бакугоу, едва сдерживаясь, сказал:

— «Ашидо, если ты ещё этого не сделала, перенеси сегодняшнюю встречу на обед через два дня. Сегодня никак. Я весь в бумажках. Далее, вызови Маэду, его парашу нужно срочно переделать. Так ему и скажи — «Парашу». По-другому это не назвать. Также мне нужно кофе. Много кофе. И потом можешь идти на обед».

Нажав на кнопку ответа, Мина лишь быстро сказала, что всё поняла, и предупредила о Киришиме, которого велели запускать. Они с Эйджиро переглянулись, что, согласно их невысказанным мыслям, обозначало пожелания удачи, и тот пошёл в кабинет, стараясь подготовиться морально к разносу.

Договорившись о переносе встречи, вызвав Маэду, который, услышав про парашу, внезапно стал заикой, и сбегав за кофе, Ашидо наконец-то ушла на обед. Она хотела и Бакугоу что-нибудь захватить из кафетерия, но решила не беспокоить его лишний раз, если он всё же захочет чего-то, то всегда может набрать её, а она уже разберётся, что да как нужно сделать.

Работать с таким человеком, как Бакугоу Кацуки, не могло не выматывать, но Мине, наоборот, всё это нравилось. Ей начинало казаться, что именно для этой работы она и была создана. Раньше ей некуда было девать свою безграничную энергию. Приходя домой после учёбы, Ашидо долгое время маялась в кровати, не в силах уснуть, теперь же стоит ей перевалиться через порог, как её тут же вырубало. Иногда в неположенных местах. Но что поделать, тут надо вставить фразу «излишки профессии»…

Весь день Бакугоу не было видно, только изредка он давал о себе знать, прося ещё кофе или же требуя вызвать к себе кого-либо из подчинённых. А вечером, когда многие уже закончили работу и ушли домой, Ашидо всё-таки решилась зайти к нему в кабинет сама.

Она постучалась в дверь, не предупреждая о себе по связи, и заглянула внутрь.

Кацуки сидел в кресле, ослабив галстук и расстегнув пару пуговиц на рубашке. Пиджак его висел на спинке кресла. Зажатая пальцами, медленно дымилась зажжённая сигарета. Кажется, за сегодня из него вытянули все соки. Он лишь устало придерживал голову рукой, смотря куда-то на стену, явно размышляя о бренности бытия. Но, заметив Мину, альфа повернулся к ней лицом, приглашающе кивая на кресло напротив себя.

Присев, Ашидо не решилась начать разговор, видя, что начальник о работе думать уже не может. Так что она лишь отчиталась о последнем поручении, касающемся брони номера в отеле, и тут же, будто по нажатию на кнопку, у Бакугоу зазвонил телефон. Он устало глянул на дисплей, но тут же подобрался и ответил на звонок.

— Да, — сказал Кацуки и мгновенно нахмурился. — Что за бред?

В трубке кто-то бормотал что-то, но, даже сидя не так далеко от него, омега не могла расслышать, о чём именно ему там говорили.

— В смысле? — он потушил сигарету и уставился на стол, немного двигая листок бумаги перед собой в сторону. — Так. Ладно. Я понял. Ты просто решил выебать мне мозг, правильно? — альфа поднялся с места неожиданно, расправляя плечи, свободной рукой застёгивая рубашку, тон его резко сменился на какой-то саркастически понимающий, и Мина поймала себя на мысли, что разговор этот явно неделового характера. — Да-да, конечно. Обязательно. Разумеется. Все твои претензии обсудим сегодня же. Я уже выезжаю и готов поспорить, что приеду раньше, чем ты… Всё, кладу трубку, с тобой всё равно бесполезно разговаривать.

И он действительно тут же сбросил вызов, откладывая телефон, чтобы затянуть галстук и надеть пиджак, застёгивая его на две пуговицы.

— Что там у нас на завтра? — обернулся Бакугоу в её сторону.

Мина тут же огласила расписание, подробно рассказывая о перенесённой встрече, и ещё раз напомнила об очередном приглашении, которое не стоило игнорировать. Кацуки закатил глаза, ему эти мероприятия уже поперёк горла стоят. Какой смысл собираться по двадцать раз на неделе, чтобы обсуждать одно и то же. Лучше как собрания акционеров. Редко, зато по делу.

— Это всё? — он остановился в дверях, оборачиваясь к ней через плечо.

Ашидо кивнула ему.

— Тогда на сегодня всё. До завтра.

Она поклонилась, желая хорошего вечера, как-то даже забыв об обычном ритуале прощания по дороге до лифта.

***

Мидория не сразу понял, что произошло. И на осознание всей ситуации ушло чуть больше времени, чем ему казалось. По крайней мере, в себя омега пришёл, сидя на мягком диванчике возле Рури-чана. Он чувствовал себя потерянным и немного огорошенным, но ни один мускул на лице так и не дрогнул, демонстрируя привычное безразличие.

Первой его мыслью было «Что за чертовщина?!», а следом за ней пришло неприятное понимание.

Всё случилось не то чтобы неожиданно, но сам факт этого расстроил его. В последние несколько дней Изуку, оказываясь в многолюдных местах, ловил себя на мысли, что от удушающих запахов у него кружится голова. Ну ладно, можно было всё списать на то, что кто-то просто вылил на себя слишком много парфюма. Однако такое стало происходить просто везде. А оставшись наедине с Шинсо во время обеденного перерыва, он вдруг осознал, что альфа пахнет чем-то фруктовым с кислыми нотками. В тот момент всё и прояснилось.

Его организм медленно, но верно начал избавляться от химии, которой до этого он так удачно себя накачивал. Первым порывом было нажраться таблеток, как всегда, и забить на это. Правда, потом Изуку вспомнил, почему отказался от привычного приёма, уступив место более лояльной дозе блокаторов. Ну да, что поделать, пришлось. Однако жизнь не готовила его к тому, что спустя столько времени он вдруг учует все запахи разом! От этой какофонии у него просто раскалывалась голова, словно какой-то вредный таракан там, в черепе, взял самый мощный молоток и со всей дури бил в гонг, безумно смеясь.

Поддаваться панике не было смысла. А что изменилось бы? Одно дело, если бы он хотя бы примерно знал, когда там Бакугоу Кацуки решит, что хватит с него всего этого идиотизма, и исчезнет, будто бы и не было его в жизни Изуку никогда. Но омега не знал. Так что придётся пока что так.

Работа как никогда кстати способствовала мгновенному привыканию к обострившемуся обонянию. Полдня, и такое чувство, будто Мидория и не терял его никогда. Чудеса, да и только.

Вечером больше всего Изуку измучился от нечего делать, пытаясь разобрать, чем пахнут бугаи и водитель Бакугоу. По первому взгляду на этих двух шкафов можно было предположить, что они альфы. Эту теорию парень не отбросил, хотя унюхать что-либо, кроме стойкого парфюма, так и не смог.

Про водителя он вообще так и не понял. Тут, правда, склонялся больше к бете. Просто у того не было каких-то кричащих об альфасамцовости черт. Даже аура его была мягче, чем, например, у Шинсо. А тот, между прочим, обладал не самыми выразительными признаками своего типа. Хоть ростом он и был побольше, но за бесформенными толстовками трудно было разглядеть его фигуру, запах не был каким-то удушающим, а от ауры веяло спокойствием и безграничным терпением. Вот у кого точно должны быть стальные нервы!

Когда они приехали к месту назначения, Изуку уже умаялся от скуки. До самого отеля и так путь был неблизкий, так они ещё и в пробку попали. Единственное, что радовало его, так это то, что Бакугоу там наверняка бесился.

Правда, оказавшись в номере, Мидория никого сначала не заметил. Но, прислушавшись к звукам льющейся воды, доносившимся из ванной, он приуныл.

В этот раз омега решил расположиться в кресле, не одному же Кацуки в них восседать как королю империи. Нужно уступать место и другим. Уместившись, парень почувствовал некое разочарование, потому что ничего особенного не испытал. Кресло как кресло. Удобное, безусловно. А так… Пф-ф-ф.

Стараясь скоротать время в ожидании, Мидория принялся разглядывать узор на ковре под ногами. Но разочаровался и в этом довольно быстро. Рисунок оказался не чем иным, как набором простых завитушек, ничего в себе не несущих. Хотя следовало признать, даже так ковёр радовал глаза одним своим видом.

Вода стихла как-то слишком неожиданно, и спустя минуту Бакугоу вышел в банном махровом халате, вытирая волосы полотенцем. И выглядело это так, будто он не в номере какого-то отеля, а у себя дома. Альфа посмотрел на Мидорию, и тот поймал себя на мысли, что от его взгляда чувствовал себя не в своей тарелке. Хотя ему начало казаться, что уже привык. Как выяснилось — нет.

Чтобы как-то развеять затянувшееся молчание, Изуку приготовился начать какой-нибудь мозгодробящий разговор, но тут он учуял его. Запах. И запах этот был настолько головокружительный, что у него едва слюни изо рта не потекли. Возможно, если бы парень ел нормально в течение дня, тогда и реакция его была бы не такой бурной. Однако имеем то, что имеем.

Мидория прищурился, и Бакугоу сразу понял, что сейчас начнётся.

— Так, значит, да? — он немного распрямил плечи, как-то чересчур изящно для него выгибая спину и подаваясь грудью вперёд, отчего альфа замер, внимательно следя за ним. — Я, значит, еду сюда чёрт знает сколько времени, в пробке стою. Голодный. А Вы здесь без меня утоляете свои низменные желания. Вам не стыдно?

Кацуки нахмурился и уже было собирался ему что-то ответить, явно по поводу его рассудка, но Изуку решил, что раз уж он начал вынос, то надо его закончить.

Парень вскочил на ноги, подходя к Бакугоу впритык, бросая ему в лицо вопрос:

— Признавайтесь, куда Вы его спрятали?

— Ты что, окончательно свихнулся? — он откинул полотенце на диван и продолжил смотреть на него как на чокнутого. Однако Мидория знал точно, что это его не остановит. Его нюх ничто не обманет, даже это непонимающее лицо. Этот альфа тот ещё актёришка, поди даже лучше, чем он сам.

Изуку зафырчал на него, и резко ухватил его за края немного распахнутого халата, и притянул к себе, привставая на цыпочки, чтобы быть к нему поближе.

— Где шоколад?! Я точно знаю, что он здесь и Вы его ели! Отпираться бессмысленно! Делитесь! Я тоже имею право на маленькие радости этой жизни!

Но Бакугоу выглядел как человек, ничего не понимавший. Он стоял, чуть сгорбившись, и просто хлопал глазами. Тогда Мидория окончательно вышел из себя.

Подавшись вперёд сильнее, парень шумно втянул запах носом. Это не было ошибкой. Изуку уверен, что кое-кто втихомолку ест здесь сладкое, пока он мучается от голода и ещё чего-нибудь, трясясь в машине.

— Какой ещё, мать твою за ногу, шоколад?! Шизофреник грёбаный!

Кацуки перехватил его запястья, намереваясь отцепить от ткани, потому что эта клоунада начинала выводить его из себя. Он и так устал после бесконечной беготни и проверки документов, так ещё и здесь мозг ебут так, что закачаешься. Однако омега смотрел на него таким суровым, наверняка наигранным, взглядом, что Бакугоу и сам был готов поверить, что он прячет в кармане халата какой-то там шоколад… Стоп. Шоколад?

Мужчина задумался, уже как-то серьёзнее глядя на Мидорию. И до него дошло.

Он усмехнулся, растягивая губы в вызывающей улыбке, от которой Изуку передёрнуло. Руки альфы отпустили его запястья, перемещаясь одна на талию, другая на щёку, поглаживая. Но парень не повёлся на эту обманчивую нежность.

— Шоколада хочешь, да?

— Требую свою долю, — без колебаний подтвердил он, слегка кивая головой. И Кацуки притянул его ближе к себе, так, что омега уткнулся носом в основание его шеи.

Изуку сдавленно что-то пробурчал, открывая рот и втягивая побольше воздуха в лёгкие, чтобы сказать что-нибудь едкое, но тут же его закрыл, удивлённо округляя глаза.

Он принюхался, но уже более настороженно, и всё, на что его хватило, это короткое, но очень лаконичное «О».

Бакугоу наконец-то рассмеялся вслух, ещё крепче прижимая омегу к себе, удобнее перехватывая его за талию. Изуку забурчал что-то себе под нос, чувствуя, как ноги теряют опору. Он рыкнул предупреждающе, и Кацуки засмеялся ещё громче, всё же отпуская его и обходя стороной, чтобы упасть в кресло.

— Ну так что? Тебе какой кусок? — давясь смехом, всё же спросил он.

Мидория поджал губы и развёл руки в стороны, качая головой.

— Что-то как-то расхотелось…

— Да ладно тебе, не стесняйся. Я весь твой с потрохами.

— Вы мне и даром не нужны, а Ваши потроха тем более.

— У-у-у. Как грубо. Я ведь уже весь в страстных фантазиях о том, как ты меня будешь «есть», — мужчина томно глянул на него, языком облизывая верхнюю губу, рукой вызывающе скользя сначала по своей шее, а затем перемещаясь на грудь.

В голове у Изуку кто-то из его тараканов заорал: «Извращенец прямо по курсу! Выкручивай назад!» И он поджал губы ещё сильнее, стараясь держать себя в руках.

— Нет, спасибо. Каннибализмом не страдаю. А если у Вас возникают такие СТРАННЫЕ мысли, то Вам стоит обратиться к врачу…

Но Бакугоу снова засмеялся, головой утыкаясь в мягкий подлокотник кресла. Наверное, желать ему задохнуться там, даже мысленно, — плохо. Слава богу, Изуку нехороший человек.

Видя, что возвращаться в своё нормальное состояние альфа не планировал, Мидория деликатно покашлял в кулак, привлекая внимание. Правда, видя красное от смеха лицо Кацуки, он как-то об этом пожалел.

— Ладно. Признаю. Мой просчёт. Ну, кто ж знал, что у Вас такой нетипичный для альф запах. Очко в Вашу пользу.

— Очко? Да тут как минимум пять очков в мою пользу! — возмутился мужчина. — Давай считать честно.

— Хорошо. Согласен, — тут же сдался он.

Кацуки, явно довольный такой быстрой капитуляцией, одобрительно хмыкнул и поднялся с кресла.

— Ну так что? Какую часть выбираешь? Бери нижнюю — не прогадаешь! — и, видя, как Изуку закатил глаза, он снова зашёлся в припадке смеха, едва ли не складываясь пополам.

Мидории оставалось только гадать, как долго это продлится, и сильнее сжимать челюсти, потому что, как оказалось, хоть Бакугоу Кацуки и редкостный засранец, но смех у него чертовски заразительный.

***

Иногда он работал дома. Просто забирал всё, что не успел сделать в офисе, с собой. Располагался в кабинете с кофе, бутербродами или чем-нибудь алкогольным, если знал, что ожидала его долгая ночка, полная нервотрёпки и мыслей об убийстве.

На столе лежали разные блокноты, стоял ноутбук и пепельница, лишь наполовину заполненная окурками. А сам он, немного сгорбившись, быстро печатал пометки красным шрифтом, чтобы исправления сразу бросались в глаза. Спать не хотелось, даже несмотря на то, что было уже почти три ночи.

Сейчас, оглядываясь в прошлое, Кацуки не мог понять, как он справлялся со всеми делами без таких вот посиделок. В тишине, где никто тебя точно не потревожит, с лёгкостью можно было потеряться во времени. И это было великолепно.

Вообще, расчёт был на то, что он, начав разгребать всё это, быстро устанет и заляжет спать, вырубившись едва ли не в этом кресле. Только всё пошло не по тем рельсам. Вот и сидел альфа, заканчивая проверку документов на следующую неделю.

Бакугоу не чувствовал усталости. Его организм, казалось, взбунтовался. Постоянное желание чего-то из раздела «только для взрослых», которое должно было изматывать, выжимая последние крупицы энергии, наоборот, словно вливало в него топливо. Но сейчас уже менее качественное. По крайней мере, теперь он не тратил на секс полночи, чувствуя себя больше животным, чем человеком. Вот они минусы единения со своей звериной сущностью. Что чувствовала она, то чувствовал и ты. Её желания становились твоими. И ты принимал их как часть себя.

В этот раз один из подчинённых Киришимы отличился. Видно, что Эйджиро решил взять своих «драгоценных», как он их называл, в оборот и припахать по полной. Вот они и рвали жопы изо всех сил. Премию хотели. Ну что ж, такими темпами они её получат.

Стрелка перевалила за отметку четыре, Кацуки затушил последнюю сигарету и откинулся на спинку, прикрывая глаза. Спать так и не хотелось. Да вообще ничего не хотелось. Правда, мозгами-то он понимал, что уже надо идти, иначе утром будет больше напоминать разбитый кувшин, нежели человека.

Он поднялся с кресла. Тело казалось неестественно тяжёлым, ноги двигались с трудом. Сев на край кровати, мужчина уставился на пол, думая, что неплохо было бы купить ковёр, а то от сквозняка, создаваемого открытыми окнами, зябко.

Взяв телефон в руки, чтобы поставить будильник, Бакугоу на секунду зажмурился от слишком яркого света экрана. Устроив мобильный на тумбочке, альфа улёгся, накрываясь одеялом, руку просовывая под подушку для большего удобства.

Кацуки закрыл глаза, изо всех сил стараясь не думать ни о чём, кроме сна. Однако в голове тут же закопошились какие-то левые мысли.

Думал он о сообщении матери, думал о ковре, думал о всяком разном. А сон всё никак не приходил, измываясь над ним. И тогда Бакугоу посетила мысль, а чем сейчас занимается Он.

Наверняка спит уже. Это Кацуки как истинный полуночник сидит чуть ли не до утра за работой, терроризируя ноутбук. А чем может заниматься этот? Ну как бы…

Он не выглядел как человек, который спокойно спит по ночам. Не выглядел как человек, довольный жизнью или хотя бы радующийся каким-то дням. Что вообще для него могло значить «радость»? Вспоминая его пустые, безучастные ко всему глаза, мужчина только больше задавался вопросами, на которые не находил ответов.

И как-то сам собой Кацуки вдруг обратился к образу в своей голове. «Мидория Изуку» пожал плечами на все его вопросы. Он был в том самом костюме, что, по мнению Бакугоу, ему очень подходил. Вроде бы ничего особенного, но при этом он идеально описывал своего обладателя. Обычный. Вот оно! То самое слово, которое так характеризовало Мидорию.

Непримечательный. Серый. Подобный всем остальным. «Изуку» кивнул на его слова, растягивая губы в своей обычной паршиво услужливой улыбке, что так бесила альфу. И чего он так лыбился? Но ему не ответили, только поправляя галстук и смахивая с плеча невидимые пылинки.

— Ты спишь?.. — спросил Бакугоу и мгновенно распахнул глаза от шока. Он только что разговаривал с глюком в своей голове. Но в ещё не рассеявшейся пелене Кацуки успел заметить, как тот снова пожал плечами, медленно закрывая глаза.

И прежде чем альфа успел себя остановить, рукой он уже тянулся к телефону, чтобы, пролистав список контактов вниз, найти одного яркого цвета фламинго. Он нажал на строчку номера, удерживая, но не решаясь ни на что. Зачем? Вот главный вопрос всего этого идиотизма.

Бакугоу поджал губы, усмехаясь. Довольно маяться этой фигнёй. Мужчина собирался положить телефон обратно, но палец, как назло, соскользнул на значок вызова. Он чертыхнулся, возводя глаза к потолку.

Несколько раз Кацуки тыкапл на экран, стараясь сбросить вызов до того, как связь установится. Но какого-то чёрта мобильный будто завис, не позволяя ничего исправить. Была ещё надежда на то, что Мидория не возьмёт трубку, только зная, какая карма стерва, Бакугоу на это даже не рассчитывал.

Он ответил почти сразу, словно сидел там, у себя дома, и ждал, когда же Кацуки решит ему набрать.

— «Вы что, совсем с ума сошли? Почти пять утра…» — голос у него был совсем несонный. Он, казалось, и не был удивлён, хотя будь Бакугоу на его месте, то обязательно обалдел бы от такого звонка.

— А сам-то… — хрипло произнёс альфа, не решаясь сбросить вызов сразу.

— «Знаете, это уже попахивает наглостью. Вам не кажется, что Вы нарушаете границы моего личного пространства?»

— Я нарушаю «границы твоего личного пространства» каждую ночь, а ты только сейчас начинаешь возмущаться.

— «Что значит «только сейчас»? Я каждый день Вам это говорю, просто Вы настолько… Если я скажу отбитый, Вы обидитесь?»

— Ты совсем уже обнаглел…

— «Стараюсь соответствовать Вашему уровню. Но не волнуйтесь, до Вас мне всё равно, что до луны пешим ходом».

Бакугоу усмехнулся, прикрывая глаза и представляя, как он выглядел сейчас. Интересно, в какой одежде он ходил дома. Или он уже в пижаме? А может, только в нижнем белье?..

По телу прокатилась волна жара, напоминая, что не так давно они вдвоём, обнажённые, растрёпанные и распалённые от возбуждения утопали друг в друге, чтобы после разойтись, будто незнакомцы.

— Ты работал до сих пор, что ли?

— «И продолжаю работать, да будет Вам известно».

— Зачем?

— «Что значит «зачем»? Чтобы получить зарплату, разумеется. На неё оплатить квартиру, купить продукты питания и многое другое».

— Действительно.

Как же давно он не бывал в продуктовом? Обычно Кацуки ел на встречах в различных ресторанах. Или в перерывах между работой просил Ашидо сбегать купить что-нибудь перекусить, а уж где она брала эту еду, его мало волновало.

Хах, а ведь когда-то он постоянно после работы заходил за продуктами в один круглосуточный, который был немного далековато от дома. Но там часто проводили акции, товары продавали с хорошей скидкой, что для такого нищего района, где находился этот магазин, было сродни милости господней. Все товары раскупались с такой скоростью, что он только и мог, что хлопать обескураженно глазами, пока всё сметали с полок прямо у него перед носом.

Ты такой нерасторопный. Ха-ха-ха.

Бакугоу напрягся, ожидая, что вот сейчас снова услышит привычное капанье крана, но вместо этого только голос Мидории продолжал что-то говорить. Он думал о том, что стоило сказать хоть что-то на всё это. Только ни один нормальный ответ в его голове не формировался.

— Знаешь, я тут понял, что твоё красноречие мне не переплюнуть, как бы ни старался.

— «Это можно засчитать за очко в мою пользу?»

— Пожалуй… — Кацуки усмехнулся. — Тебе всё не дают покоя те пять очков, что я вырвал у тебя всего лишь тем фактом, что мой природный запах — горький шоколад с апельсином?

— «Ну не знаю, горький он там или нет, про апельсин вообще молчу, но знаете, Вам стоит воздержаться от посещения мест со скоплениями голодных людей. А то мало ли сожрут ещё ненароком. Хотя… должен признать, что такая смерть была бы очень интересна. Вот знаете, некоторые делают насечки на могильных камнях. Например, здесь покоится тот-то тот-то, любимый сын, отец, дед, ушёл слишком рано, на кого ты нас оставил, и всё из этой серии. А у Вас будет высечено: «Его сожрала заживо толпа голодных человеков…» Скажу честно, без жеманств, Вам подходит…»

— Ой, ты так говоришь только потому, что сам не отказался бы от кусочка. А я тебе предлагал. И не один раз, между прочим.

— «Э-э. нет, спасибо. Как я уже говорил, каннибализмом не страдаю», — Кацуки представил, как Изуку выставляет вперёд руку, как бы говоря этим жестом «Стоп», и снова ухмыльнулся.

Это было так странно. Он не видел его в этот момент, но при этом мог с лёгкостью представить его выражение лица, когда он говорил, как двигались его губы, произнося то или иное слово. Как хмурились брови, когда Бакугоу снова уводил всё в какую-нибудь пошлость. Мельтешение его рук и положение тела.

— Ну ты имей в виду, если захочется как-нибудь попробовать, обращайся, — альфа фыркнул и всё-таки сорвался на смех.

Мидория хоть и молчал, но было столь очевидно, что сейчас он закатил глаза, думая, как бы культурно послать его далеко и надолго.

— «Хорошо. Раз уж Вы так настаиваете, то я обязательно запишу Ваши контакты, и если мне приспичит попробовать человечинки, то я не раздумывая позвоню Вам, назначу встречу… где-нибудь в немноголюдном местечке, заманю Вас подальше, и там…»

— Советую готовить меня получше. Обязательно добавь красного полусухого вина. И запивать не забудь. А то мало ли… подавишься!..

— «От этой темы мне стало как-то мерзко. Как мы вообще докатились до обсуждения каннибализма?»

— Не знаю. Но это определённо твоя вина.

— «Вы такой злобный. Нет бы как истинному джентльмену взять всю вину на себя, а Вы сразу «твоя вина». На ограбление банка я бы с Вами ни за что не пошёл. Всё спалите к чёрту, ещё до выезда с базы».

— Зато ты бы был просто мастером конспирации. Заболтал бы всех охранников на раз два, пока мы с корешами вытаскивали бы денюжки из банка.

— «Это звучит из Ваших уст как похвала. Я польщён».

— Чур я за рулём.

— «Ну не знаю, не знаю. Как-то Вам доверять столь важную часть, как отступление, страшно, если уж Вы язык за зубами держать не можете, мало ли Вы и водитель никудышный. Вот так вот доверишь машинку какому-нибудь любителю, а потом в тюрьме много-много годиков будешь сидеть и думать, как всё до этого дошло».

У Бакугоу в голове гудели сирены, ему так красочно представлялась эта картина, описываемая его голосом. Словно сказка на ночь. Такая тягучая и успокаивающая, погружающая в желанную нирвану.

— «Почему все темы наших разговоров скатываются в уголовщину? Каннибализм. Теперь ещё и ограбление…» — немного помолчав, продолжил омега.

— Хочу тебя… — неожиданно даже для самого себя выдохнул Кацуки.

— «А я Вас — нет», — последовал тут же ответ. Но это ни капли его не задело, потому что сознание уже окутала поволока, и Бакугоу начал стремительно проваливаться куда-то, где было тепло и хорошо, где было что-то такое, что вызывало мелкую дрожь по телу.

— «Алло? — слышал он как будто издалека. — Алло-алло? Вы меня слышите?.. Ах, кажется, мы его потеряли… Ну да ладно, сам воскреснет… А может, и нет… По крайней мере, будем на это надеяться…»

И череда долгих монотонных гудков стала его спутницей до того момента, пока он не подорвался на кровати, чувствуя, как затекла шея и туловище от неудобной позы, обнаруживая, что будильник на полностью разряжённом телефоне не сработал, и осознавая, что опоздал на совещание, которое сам и назначил.

***

После неожиданно созванной летучки, Изуку собирался пригласить Шинсо устроить небольшой перекус, наведавшись в какое-нибудь кафе неподалёку. Однако, как только он вычленил силуэт Хитоши среди толпы бурчащих редакторов, фотографов и других представителей живности их издательства, на плечо омеги легла чья-то рука. Она была тяжёлой и совершенно точно удержала бы на месте, реши парень вырваться.

Мидория обернулся, удивлённо глядя на Аизаву. Тот сразу же отпустил его, быстро бросая извинение.

— Ты сейчас не занят? Здесь неподалёку есть одно место, я хотел бы, чтобы ты составил мне компанию, — и, видя, что Изуку собирался что-то ответить, он поспешил добавить: — Настаиваю.

Это слово тут же сработало. Потому что Мидория точно знал: «Настаиваю» — значит что-то важное, требующее немедленного обсуждения, возможно, тет-а-тет. И он никогда не отказывал Аизаве в таких просьбах. Изуку же «серый кардинал», так что надо потешить своё самолюбие.

Омега кивнул, давая понять, что приглашение принято. Шинсо, завидев, как Мидория в компании главного редактора покинул конференц-зал, немного нахмурился — теперь ему придётся обедать в одиночестве.

Место неподалёку, про которое говорил Аизава, оказалось семейным рестораном через три квартала от их издательства. Если это «близко», то он и вовсе привык обедать, не выходя из-за своего рабочего места.

Мужчина, по-видимому, был здесь частым клиентом, потому что подошедшая официантка, поздоровавшись, весело спросила: «Вам как обычно?» Он кивнул, а Изуку попросил принести ему кофе и жульен с курицей и грибами. Давненько ему не доводилось есть что-то такое слюнопускательное. На это и раскошелиться не жалко.

Дожидаясь заказа, Аизава явно думал, стоит начинать разговор сейчас или же лучше подождать. И этим он только подогрел любопытство Мидории. Их главный редактор был известен тем, что всегда рубил правду-матку, неважно, какая там была ситуация. А тут никак не решался. Удивительный день.

Они продолжали молчать, пока ели, чем заставляли собравшихся возле кофемашин официанток тихонько посмеиваться, постоянно бросая в их сторону красноречивые взгляды. М-да уж.

Изуку старался не акцентировать на этом внимания, наслаждаясь едой. Для него тишина была привычна и желанна. Так что он не видел ничего странного или зазорного в их молчании.

— Мидория, — позвал его Аизава, когда забрали тарелки.

— Да, господин Аизава? — с готовностью отозвался он, стараясь приглушить любопытство.

— Скажи, тебя устраивает работа в нашем отделе?

Парень удивлённо моргнул, явно не ожидая, что мужчина спросит такое. Но, глядя на его серьёзное хмурое лицо, он понял, что это было важно, так что не решился какой-либо шуткой отвечать на вопрос.

— Разумеется, меня всё устраивает.

— У тебя большой потенциал… — неожиданно произнёс спокойным голосом Аизава.

И что он этим хочет сказать?

— Мне очень приятно слышать это, господин Аизава. Но что-то мне подсказывает, что Вы позвали меня не для того, чтобы спросить это, — Изуку отпил немного из чашки, незаметно дёргая бровью от сладкого привкуса. Он ненавидел сладкий кофе. И вообще, считал людей, пьющих кофе с сахаром, извращенцами, а если ещё и с молоком… Ух! Страшные существа!

— С чего ты это решил? — как бы удивлённо спросил его альфа.

— Ну, вспоминая все предыдущие разы, когда Вы просили меня отойти, можно сделать вывод, что Вы хотели обсудить со мной что-то немаловажное. Что-то, что нужно обсудить именно со мной.

Аизава нахмурился и уж точно не собирался признавать вслух, что он абсолютно прав и уже изучил его от и до.

— Что ж, не могу не порадоваться твоей проницательности. Однако в этот раз ты ошибся.

Мидория несильно удивился, просто подумал, что впредь ему стоит быть посдержаннее и получше следить за языком.

— Тогда прошу прощения за свои опрометчивые выводы.

Мужчина как-то неясно качнул головой, как бы говоря: «Ладно, и не таких самоуверенных дураков видели».

Они допили кофе и вместе вернулись в издательство, где разошлись по своим местам: Изуку за стол, а Аизава в кабинет. И до конца рабочего дня больше никто из них не обращал на другого внимания, погружаясь с головой в работу.

***

— Ты клялся, что убьёшь любого, кто опоздает на это совещание. И мы с ребятами были бы не прочь посмотреть на то, как ты сам себя ну… того… — Киришима провёл пальцем себе по горлу, показывая то самое «того», но Бакугоу его то ли оптимизма, то ли идиотизма не оценивает.

— И кто ж тогда будет им мозги компостировать, если я самовыпилюсь из-за такой мелочи? Как же они без меня? — наигранно улыбнулся он в ответ, ставя последние подписи на документах и складывая их в одну стопку, чтобы чуть позже отдать назад Киришиме.

— Откровенно говоря, не думаю, что они будут по тебе скучать.

— А ты, что же, не будешь по мне скучать?

Эйджиро нахмурился, думая, как стоит на это ответить. Они вроде бы друзья, но когда твой друг ещё и начальник, то очень легко лишиться премии, только потому что он ещё и вредничать любит. Поэтому лучшим решением в данном случае, как кажется альфе, будет перевод с этой темы на другую.

— Ты сегодня в каком-то явно хорошем настроении. Игривом, я бы даже сказал, — он облокотился локтем на край стола, подпирая им голову, и заинтересованно посмотрел точно на Кацуки, будто бы от его взгляда тот выложит сразу всё и вся как на блюдечке.

— Следил бы ты за словами, а то звучит странно, будто бы я тут с тобой заигрываю и глазки строю.

Мужчина рассмеялся, стараясь быть потише, но это давалось ему с трудом. У него всегда с этим были проблемы. Громкий смех — кара его.

— Я бы на это посмотрел.

— В таком случае это будет последним, что ты увидишь в своей жизни. Оно тебе надо?

— Нет-нет-нет. Пожалуй, воспользуюсь твоим советом и поживу подольше… Возможно, даже с премией, — Киришима задорно подмигнул ему, вызвав тяжёлый стон, полный разочарования, у Бакугоу. Боже, кого он взял на работу?

Кацуки сложил все документы в папку и наконец-то отдал Эйджиро. Они коротко подвели итоги всему этому фарсу и разошлись. Ну, по крайней мере, ушёл Киришима, а он сам остался на месте, продолжая работу. Хотя сегодня большой нагрузки уж точно не будет. Уже что-то хорошее из всего этого дерьма.

Чуть позже зашла Ашидо, снова перенеслась очередная встреча, и мужчина подумал о том, что в последнее время такое происходило слишком часто. Не то чтобы он был недоволен, наоборот, лучше посидеть на одном месте в офисе, разгребая бумажки, чем носиться из одного конца города в другой, раз за разом натягивая на лицо внимательную услужливую улыбку. Он же не Мидория Изуку, в конце-то концов.

От воспоминаний о нём Бакугоу замер и задумался. Только о чём конкретно, сам не понимал. Зачем позвонил ему? Что за хрень они обсуждали? И как вообще Кацуки докатился до того, чтобы по телефону с какой-то там по счёту подстилкой разговаривать?!

…Какой же это бред…

***

Затушив сигарету, Бакугоу обернулся назад: в кровати, неловко уткнувшись лицом в подушку, лежал Изуку. Одеяло снова съехало, обнажая его искусанную спину. Он тяжело приподнялся на локтях, оглядывая комнату ещё замутнённым, уставшим взглядом. Верно, искал одежду, которую они раскидали по всему номеру. Но тут же бросил это дело, укладываясь обратно.

Кацуки подумал о том, что сегодня омега, скорее всего, останется здесь. Всё же вымотал он его знатно, плюс неизвестно, во сколько вчера парень дошёл-таки до кровати, а сколько ему удалось поспать — вообще вопрос интересный.

И как-то медленно его мысли перетекли в думы о том, а почему бы ему тоже не заночевать здесь. С работой всё равно закончил, а завтра просто встанет пораньше, поедет к себе, переоденется — и сразу в офис.

Бакугоу вздрогнул, сам поражаясь своим глупым мыслям.

И как бы в подтверждение абсурдности всего этого Мидория встал с кровати, начиная собирать одежду. Он одевался неспешно, будто бы издеваясь над Кацуки, заставляя того желать снова раздеть его, повалить на кровать и взять ещё раз. И ещё раз. И ещё раз. И так до самого рассвета, пока они, обессиленные, не потеряют сознание, проваливаясь во тьму обморочного сна.

Однако Бакугоу затолкнул назад свои извращённые фантазии, заставляя остатки мозгов мыслить расчётливо и хладнокровно, как и принято в такой ситуации с таким человеком.

Омега ничего не говорил, и этим только сильнее злил его. Такое ощущение, что это он тут использовался в качестве подстилки, которую можно выбросить в любой момент, удачно вытерев об неё ноги, унижая и уничтожая. А Мидория вёл себя так, будто именно он здесь король положения.

Вон как зашёл в комнату, будто к себе домой. Плюхнулся на край кровати, а рядом поставил свою сумку, доверху набитую всяким барахлом, шарился в ней, едва ли туда с головой не залезая.

Кацуки хотелось сказать что-нибудь злобное, чтобы указать на его место, показать, что единственное, что он чувствовал к нему, это безграничное презрение. Но Изуку до лампочки всё это, он просто достал на свет что-то плоское в шебуршащей упаковке и открыл, закусывая губу.

Мужчина видел, как зубами омега откусил тёмную полоску, помогая себе пальцами, как он медленно прожевал что-то и проглотил. Но выглядел он при этом как мученик, обречённый на вечные страдания в аду, а не как тот, кто просто сидел и ел здесь что-то.

Бакугоу принюхался, и глаза его едва из глазниц не выпрыгнули. Потому что этот идиот ел шоколад…

— Что? — спросил у него явно недовольно Изуку. — Хотите мне предложить сожрать Вас? Так я уже говорил, что каннибализмом не страдаю.

И вся его вспыхнувшая злость просто вмиг растворилась без шанса на повторное появление. Кацуки приложил ладонь к лицу, проводя по коже, надеясь стереть всю усталость, ну или желая пробить себе лицо из-за всего этого идиотизма.

— Это карма настигла меня? — спросил альфа обречённо, и Мидория охотно кивнул.

— Определённо. Даже не сомневайтесь.

И Кацуки готов признать, что впервые в жизни ему тоже хотелось этого чёртового шоколада, однако стоило ему только заикнуться о том, чтобы парень с ним поделился, как тот тут же затолкнул себе в рот остатки, еле пережёвывая всё это, и развёл руки в стороны, пожимая плечами, мол, ничего не знаю, поздно спохватился.

Это определённо карма, по-другому и быть не может.

***

Когда Мидория бросил взгляд на вибрирующий телефон, ему захотелось провалиться сквозь землю. Он постарался игнорировать это, продолжая заниматься статьёй, которая требовала его внимания целиком и полностью. Однако один дурак с большой буквы никак не мог угомониться.

— Слушайте, Вам что, совсем не спится? Третий час, мы разошлись недавно, так чего Вы мне названиваете?

— «Проверяю, спишь ты или нет».

Бо-о-о-же. Да он просто издевался над Изуку. Это же так очевидно.

— И? Проверили? Теперь можно мне поработать спокойно?

— «Ну так работай, я тебе мешаю, что ли».

— Своими действиями Вы не даёте мне сосредоточиться. Вот Вам бы понравилось, если бы я названивал, когда Вы на работе?

— «Я бы просто отрубил телефон…»

— Замечательно… Спасибо за подсказку.

Изуку сбросил вызов и, выключая звук, положил телефон на стол экраном вниз. Изначально он всячески этого избегал, боясь, что может позвонить Аизава и предложить работу, но, к глубочайшему сожалению, нервные клетки, которые как бы не восстанавливаются, омеге дороже, а Бакугоу, по-видимому, успокаиваться не собирался.

Парень старательно глушил в себе злость, терять контроль из-за какого-то там не первой свежести человека он не намерен. А чтобы немного поднять себе настроение, Мидория достал плитку горького шоколада, отломил пару полосок, прилагая при этом больше сил, нежели требовалось, представляя, что это шея Бакугоу, и закинул в рот, тщательно пережёвывая.

Он тяжело вздохнул, думая, что это невыносимо. Такими темпами он заработает себе аллергию на шоколад. А как быть, если рядом с тобой ежедневно, а нет, ежевечерне находилась большая ходячая сладость. Хотя Бакугоу, скорее, горькость, а ещё лучше — гадость. Большая гадость. Идеально.

В общем, возвращение обоняния теперь совершенно не радовало. Верните, пожалуйста, как было. А то это невозможно терпеть.

Стараясь забыть обо всех насущных проблемах, Изуку абстрагировался от всего; теперь его мир находился в пределах компьютерного экрана, где быстро-быстро появлялись новые буквы, стремительно заполняя белый электронный лист.

Статья готова уже через полтора часа. Отредактирована и ждала часа, чтобы оказаться у главного редактора. А тот уже примет решение, есть у неё шанс появиться на глянцевых страницах или нет.

Мидория никогда не считал, что занимается чем-то выдающимся. Это была всего лишь работа, которая кормила его. Иногда ему были интересны темы, выбранные для изучения. Но чаще всего он не чувствовал ничего по отношению к текстам, написанным им самим.

Возможно, Изуку просто занимался не тем, чем хотел. Но на другое он был просто не способен. Да и не знал парень толком, чего ему хотелось на самом деле. Как-то не задумывался. А если и начинал копаться в своих мыслях, то в такие глубины, где обычно должна была находиться у людей душа, не заглядывал, одёргивая себя каждый раз на половине пути. Дорожка, прорываемая сквозь дебри сознания, сразу же засыпалась ворохом безэмоциональности, и всё забывалось, уступая место всепоглощающей суете, в которой не было времени, чтобы задумываться о чём-то столь глупом и несущественном.

Перевернув мобильный экраном вверх, омега посмотрел на пропущенные звонки, отображающиеся на дисплее. От них было ни горячо ни холодно. Бакугоу и так поганил его существование как только мог, так пускай хоть работу оставит в покое. Однако Мидория, замечая ещё и иконку непрочитанного сообщения, всё-таки кликнул на неё, открывая.

«Когда-нибудь я тебя придушу».

Ага, конечно. Удачи. Что ещё можно ему пожелать.

Отвечать что-либо Изуку не видел смысла, так что он снова включил звук на телефоне, устанавливая будильник. Поставил его на зарядку и лёг спать.

Он ворочался ещё около часа, то скидывая одеяло на пол, то натягивая его до ушей, стараясь потеряться в нём. Вот только ничего не получилось. А когда омега готов сдаться, на него неожиданно обрушилась такая непомерная усталость, что сон мгновенно сморил его.

***

Кацуки старательно выдавливал из себя улыбку, пытаясь выглядеть как можно дружелюбнее, чтобы произвести исключительно положительное впечатление на только что представленного ему коллегу его бизнес-партнёра.

Весь этот этикет он ненавидел всей душой. Его бесили слишком длинные предложения, полные каких-то пустых любезностей. Одно дело, когда ты ведёшь себя вежливо с человеком, чьё мнение тебе небезразлично, с человеком, которого ты безгранично уважаешь. Но когда это какой-то левый хрен знает кто… в общем, всё это слишком сложно для него и для его не привыкшего к таким приторным гримасам лица.

Они обсуждали какую-то бессмыслицу, и Кацуки даже подумать не успел, как его схватили за руку знакомой стальной хваткой. А Юки уже потянулась к нему, чтобы оставить на щеке невесомый поцелуй.

Он отшатнулся от неё, скривившись, сразу же отступая на пару шагов в сторону. Девушка сделала вид, что всё нормально, и последовала за ним, старательно удерживая на лице приветливую улыбку.

— Может, хватит уже? — зашипел Бакугоу, немного наклоняясь к ней, чтобы это услышала только она.

— О чём ты?

Мужчина нетерпеливо закатил глаза.

— Я уже дал тебе ответ. Так сколько ещё ты планируешь за мной таскаться? Или у тебя уже окончательно сорвало башню?

Юки посмотрела на него вроде бы как всегда, вот только он видел на самом дне светлых прекрасных глаз тлеющий уголь, кричащий о том, что она готова взорваться. Видно, что её загоняли в угол и она начинала паниковать.

Тонкими пальцами она впилась в ткань пиджака Кацуки сильнее, утягивая за собой. Он подумал сначала вырваться, но решил всё-таки посмотреть, что будет дальше, и позволил омеге утащить себя в холл, где нет ни души и стоит оглушительная тишина. Они отошли как можно дальше, чтобы их точно никто не смог увидеть и услышать, и тогда улыбка с губ Юки сползла, оставляя лишь тонкую побледневшую от напряжения полоску.

— Послушай, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Мы с тобой взрослые люди, так сколько можно вести себя так?

— Как «так»? — переспросил Бакугоу, ухмыляясь. Ему доставляло большое удовольствие доводить Юки до такого её состояния, когда излюбленная маска трескалась, а голос из звонкого и милого превращался в столь холодный и твёрдый, взгляд глаз становился острее бритвы. И Кацуки готов признать, что такой она нравилась ему гораздо больше той милой идиотки, какой она так старательно себя выставляла на публике.

— По-детски подло и надменно…

— Ха. Ну что могу тебе сказать, привыкай, потому что это моё настоящее лицо.

— Ты ведь понимаешь, в каком положении я нахожусь. Так в чём проблема, почему ты отказываешься помочь мне?

Бакугоу поморщился, глядя на неё, и просто хотел развернуться и уйти отсюда, не говоря больше ни слова. Тут и так всё ясно. Было ясно ещё тогда, когда она показала себя во всей истинной красе в первый раз.

— Твоя… проблема. Да у меня язык с трудом поворачивается это так называть. Если ты идиотка и не можешь своим мозгом допетрить до одной простой истины, то уж извини, но моей вины здесь нет, — альфа сделал шаг в сторону, собираясь уйти. Тут уже бесполезно что-либо говорить или пытаться выяснить.

— У меня просто нет выбора! — выкрикнула она в отчаянии. — Ты ведь понимаешь! Так чего тебе стоит?! Ты ведь один, я точно знаю. И хоть я и…

— Замолчи уже, будь добра! — оборвал Кацуки её нетерпеливо, у него начинали сдавать нервы от всего этого цирка.

Юки снова схватила его за рукав, стискивая пальцы плотнее. И мужчина в который раз поразился её силе, раз она способна удержать его на месте лишь одной рукой.

— Ты ведь понимаешь, что я не могу отпустить тебя, раз ты знаешь, — в её глазах он видел застывшие слёзы, Юки клацнула зубами предупреждающе, и он не выдерожал, рассмеялся в голос, столь громко и обидно для неё, что девушка едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

— Ты ещё скажи, что наймёшь киллера, чтобы он устранил меня как нежелательного свидетеля. Вот это будет потеха!

— Зачем ты так, — омега закусила губу, сдерживая дрожь голоса, но слёзы, душащие изнутри, всё-таки стекли по щекам.

— Серьёзно, — произнёс Бакугоу со всем спокойствием и выдержкой, на которые только способен, — обратись уже к специалисту. А то я начинаю беспокоиться относительно твоего душевного состояния. Свой ответ я уже дал. Ещё тогда. Но ты всё никак не угомонишься, устраиваешь драму из ничего. От твоих слёз ничего не изменится, если у тебя есть силы на это, то лучше брось их на какое-нибудь полезное дело. А то выставляешь меня каким-то монстром… Самому уже противно.

Кацуки отцепил её пальцы и поправил рукав, видя, как отошедшая в сторону Юки запрокинула голову назад, стараясь унять слёзы и не позволить растечься макияжу. Бакугоу закатил глаза и ушёл, оставляя её одну.

Ашидо как раз беседовала с какой-то дамой, когда он подошёл к ней и попросил взять косметичку, чтобы помочь одной особе в холле.

Да-да, Кацуки осознавал, что он тот ещё урод и всё прилегающее к его прогнившей душонке, но он никогда не был бездушным монстром.

Альфа схватил бокал с вином, опрокидывая в себя, но вкуса совершенно не чувствовал, а присоединившийся к нему Киришима своей сочувствующей физиономией никак не облегчал всю эту ситуацию.

— Я видел, как ты выходил с ней. И… Ну… Эм… Прости…

— Ой, заткнись уже, будь добр, — Кацуки выхватил у него из рук бокал и залпом осушил его, даже не морщась, хотя пил Эйджиро какую-то отраву, и похлопал его по плечу. — Глупо сожалеть о том, что уже сделано. Ни фига же не исправить. Но ты можешь искупить свою вину, — Бакугоу, оглядевшись, заговорщицки посмотрел ему точно в глаза, и Киришима вздрогнул, видя, как отплясывают польку черти в глазах друга.

— Что угодно, но только не стриптиз на столе. Я больше на такое никогда не соглашусь…

Бакугоу засмеялся гаденько, как мог только он, и навалился на плечо Эйджиро сильнее.

— Это мы ещё посмотрим. А пока что сгоняй-ка мне во-о-о-он за тем пузатеньким бокальчиком с коньячком. И считай, что ты окупил половину моих убитых в этом неравном спарринге нервных клеток. — Он подтолкнул его в плечо. — Давай-давай. И поживей. А то мало ли я передумаю отпускать тебе грешки.

Киришима прикрыл глаза, покачапл головой как-то обречённо и пошёл за коньяком, думая о том, что сейчас и сам не отказался бы от бокальчика.

***

Закончив убираться в последней комнате, Изуку удовлетворённо кивнул. Мусор он выбросил сегодня утром, а вот всё остальное отложил на вечер. Ради этого пришлось отпроситься с работы пораньше, потому что парень точно знал, что договориться с Бакугоу у него не получится.

На часах только половина шестого. Но Мидория был уверен, что его гостья неизменно появится с минуты на минуту. Это был её персональный бзик.

Парень расположился за столом на кухне, старательно занимаясь делами. В такие дни его квартирка будто бы становилась какой-то непривычной, незнакомой. Хотя ему казалось, что за то время, что он здесь жил, он уже успел привыкнуть и к облезлым обоям, которые старательно прятались за шкафами, переставляющимися время от времени, и к холодной воде по вечерам, барахлящему кондиционеру. Особенно любил Изуку перепады напряжения, когда неожиданно вырубался свет. Вот тогда можно было плакать, если ноутбук работал от шнура.

Мидория только сохранил документ, когда в замке раздалось копошение. Дверь открылась привычно резко.

— А что это ты здесь делаешь?! В такое время все работают! Ах ты, бездельник! И как у тебя только денег хватает на квартиру?!

У неё был писклявый, режущий слух голос, который идеально сочетался с внешностью. Волосы были уже седыми, однако она старательно закрашивала их. В приоритете был фиолетовый или же красный. Только на упаковке с краской цвет выглядел совсем не так, как на волосах. Но её это никогда не останавливало. Как-то раз Изуку увидел её голову в жёлтом цвете, после этого он понял, что этот цвет ему не нравится. Так что омега был рад, когда она снова перекрасилась в фиолетовый. Лучше уж так.

— Добрый вечер Вам, госпожап Икари. Ради личной встречи с Вами я пришёл домой пораньше, — Мидория улыбнулся как всегда, а женщина скривилась.

— Опять зубоскалишь! Вот выбьют тебе когда-нибудь зубы за это, будешь знать!

Что он там будет знать, Изуку было неинтересно, но ей слишком нравилось повторять это из раза в раз.

— С работы он отпросился! Боишься, что найду у тебя чего?.. — она сощурила густо накрашенные синей тушью ресницы, отчего вокруг глаз собрался караван морщин, что виднелись через слой тонального крема и ядовитого цвета теней.

Парень только пожал плечами. Спорить с ней было бесполезно. Если ты решишь что-либо ответить, тогда начнётся тирада на любую тему, которая придёт ей в голову, неважно, подходит она к их ситуации или нет, ты будешь выслушивать её мнение относительно всего и всех. Изуку понял это примерно через год после своего переезда сюда и старался отмалчиваться на все упрёки в свой адрес, потому что понимал, что если бы госпожу Икари что-нибудь не устраивало, то она бы выкинула его на улицу сразу же. А так она просто старательно пыталась вытрепать ему нервы. Эх, как жаль, что она так и не поняла, что там уже нечего трепать…

Госпожа Икари была бетой. Точного её возраста Мидория не знал, но предполагал, что ей около шестидесяти трёх-четырёх-пяти. Не меньше. У неё был особый пунктик по поводу внешности: если у человека нет модной причёски, он не следит за собой, тогда ему было суждено стать излюбленной темой для обсуждения и поливания грязью на ближайший месяц, а может, и два. Она была той ещё сплетницей. Копаться в чужом грязном белье для неё было едва ли не смыслом жизни. Когда-то госпожа Икари была замужем, только муж сбежал от неё через год совместной жизни. Что там случилось на самом деле, не знал никто.

Когда омега только приехал в этот город и начал искать себе жильё, этот вариант был для него не то чтобы самым привлекательным или дешёвым, но вполне себе приемлемым. Изуку надеялся, что рано или поздно сможет найти общий язык с хозяйкой, однако ту ужасно раздражало его лицо, тогда ещё способное искренне улыбаться, и глаза, светящиеся и живые. И непомерное удовольствие ей доставляло созерцание того, как медленно всё становилось ему безразличным, а жизнь превращалась в безрадостное существование.

Женщина прошлась по всей квартире. Пристально осмотрела все шкафы, заглядывая в каждую щель. Сделала замечание по поводу барахла в кладовке. Требовала всё это выбросить, но омега принялся заверять её, что это всё очень нужное. Он начал развивать свою мысль издалека, разбавляя её щедрой порцией воды, зная, как госпожу Икари это раздражает. Так что его заткнули почти сразу. Они определённо друг друга стоили…

— Я отдаю тебе своё прелестнейшее гнёздышко, а ты превращаешь его в какую-то помойку!

Мидория снова улыбнулся, заставляя её едва ли не шипеть от злости. Как же она была похожа на змею в эти моменты! Фиолетовую…

Он передал ей конверт с деньгами за квартиру, терпеливо дожидаясь, пока госпожа Икари, расположившись за кухонным столом, наденет очки и медленно пересчитает купюры. Три раза. В такие моменты Изуку хотелось лезть на стену от её чопорности. Хотя, лучше сказать, шизанутости.

Например, деньги нужно было отдавать исключительно наличкой и исключительно ей в руки в белом неподписанном конверте. Омеге оставалось только надеяться на то, что в старости он не станет таким же, как она.

Когда госпожа Икари заканчивала пересчёт, она всегда задерживала взгляд на каждой стене, разглядывая их, и только потом вставала с места, убирала деньги в свою сумку как можно глубже и медленно-премедленно шла в сторону выхода, хотя с ногами у неё всё было в порядке. Просто таким образом она старалась позлить Изуку напоследок.

— Всё ждёшь, дождаться не можешь, когда я уйду? Дружков своих созвал, что ли?! Решил устроить в моём доме притон?!

Он молчал, продолжая улыбаться, а госпожа Икари всё сильнее закипала от этого. Надолго её не хватало, она громко выплёвывала ему в лицо «Тунеядец! Разгильдяй!» и гордо удалялась, не удосуживаясь даже попрощаться и дверь за собой закрыть.

Тогда Мидория наконец-то мог выдохнуть. Всё. Налёт закончен. Живём до следующего.

Защёлкнув замок, Изуку быстренько посмотрел на часы, убеждаясь в том, что у него ещё есть время постирать вещи и постираться самому, пока за ним не приедут его друзья, похожие на шкафы, или воду просто отрубят.

Ванна была такая маленькая, что даже взбреди ему в голову утопиться, ничего бы не получилось — парень с трудом помещался в ней, да и то сгибая колени. Благодаря этому факту, он пришёл к выводу, что не любит лежать в этой ванне.

Стиральная машинка размеренно гудела, быстро-быстро вращая барабан, а омега думал о том, что хочет выпить чаю. Однако стоило ему налить в чайник воду, как, словно цунами, на него снова нахлынуло это.

Изуку выпал из реальности. Минута или больше. Неважно. Он просто застыл, глядя в одну точку. В груди болезненно заныло, и он вновь ощутил её. Невыносимую тоску, от которой не было спасенья.

У него было жильё, пускай не своё, но всё же. Была работа, не то чтобы любимая, но всё же. Были отношения, хоть и непродолжительные, но всё же. У него было всё, что нужно человеку, и при этом не было ничего, что было нужно ему самому.

А что ему было нужно, Мидория не знал.

Быть может, это и можно было понять путём долгого и наверняка болезненного самокопания, только решиться на такое он никак не мог. И как-то сам собой снова возвращался к тому, что оно ему и не нужно.

В себя приходил Изуку так же неожиданно, как и выпадал из реальности. Просто смаргивал с глаз пелену тумана и продолжал заниматься своими делами. Потому что от каких-то глупых размышлений не было никакого толку на практике.

Ах да, он же хотел чаю…

***

Бакугоу накинулся на него совершенно неожиданно. Омега только порог перешагнул, кое-как захлопнув дверь, и потянулся к замку, как его тут же схватили за грудки, разворачивая и наваливаясь на него всем телом, чтобы впечатать в стенку. Изуку поморщился, выставляя руки вперёд, чтобы немного отодвинуть его от себя. Но Кацуки только перехватил его запястья, забрасывая их себе на плечи, прижимаясь ещё ближе.

Он, словно сумасшедший, целовал его, шумно дыша, отчего складывалось впечатление, будто он задыхается. Мидория старательно извивался, пытаясь хотя бы раздеться нормально, только альфа это игнорировал.

Каким-то образом они оказались в комнате. Изуку всё думал, что вот сейчас они просто упадут на пол, потому что не смотрели ни по сторонам, ни под ноги, переставляя их наугад.

Но, несмотря на то, что он думал о возможном падении, для парня всё равно было неожиданностью ощущение того, как лодыжки наталкиваются на что-то, а сам он падает назад, утягивая за собой Бакугоу.

Мидория скукожился в кресле, придавленный его тяжёлым телом. Шея омеги неудобно изогнулась, пальто, так и не снятое, смялось. Кацуки схватил его лицо, немного поворачивая, целуя то в одну щёку, то в другую, и омега даже никак отвернуться не мог, только принимая эти ощущения.

Руки, неудобно зажатые меж их телами, мешались, и пришлось, немного ёрзая, вытащить их из этих тисков. Бакугоу вжался в него сильнее, проводя ладонью по бедру, всё ещё закрытому одеждой, груди, чтобы жёсткой хваткой впиться в ворот рубашки, оттягивая, снова грозясь вырвать пуговицы.

Изуку замычал, всё-таки выворачивая свою руку и хватая его за волосы на затылке, чтобы оторвать от своих губ.

— Куда мы так спешим? — спросил он как-то даже слишком тихо, смотря в помутневшие глаза альфы.

— Ты и так опять опоздал на полчаса.

— Это всё пробки виноваты…

Он и договорить толком не успел, как его снова заткнули глубоким поцелуем, от которого в голове немного опустело. Но они не разделись, просто лежали и целовались, отрываясь друг от друга, только чтобы немного отдышаться. Мидория и сам чувствовал, что возбуждался от этого, он обхватил одной рукой Бакугоу за поясницу, пальцами проводя по кромке его брюк, а другой придержал голову за затылок, то ослабляя хватку, то усиливая, подаваясь навстречу его губам и не позволяя отстраниться, пока сам не захочет.

И никто из них и не заметил ничего. Были только они, взъерошенные, возбуждённые, уже и не соображающие толком.

Но вдруг Изуку услышал аханье. И даже не понял, кто из них издал этот звук. Его взгляд медленно скользнул по лицу Кацуки, по его закрытым глазам с трепещущими тёмными ресницами, чуть покрасневшим щекам и кончикам светлых волос. И какой там чёрт дёрнул парня посмотреть в сторону, он так и не понял.

Но заалевшее от жгучего стыда, перекошенное лицо Юки в одну секунду прожгло в его сознании дыру. Он почувствовал, как похолодела каждая клеточка в нём, как стремительно отлила кровь от головы, сводя с щёк лихорадочный румянец, заменяя его смертельной бледностью. Мидория толкнул Бакугоу в плечо. Один раз. Другой. А тот всё никак не поймёт, что не так.

Изуку собирался с мыслями и ударил его по голове сильнее, заставляя зашипеть и наконец-то отвлечься. Омега поджал губы, кивая в сторону.

Наверное, это первый раз, когда он видел Кацуки таким шокированным. Вот только вместо ожидаемой реакции тот открыл свой рот только за тем, чтобы сказать:

— Ну, может, ты выйдешь уже? Или ты, ко всему прочему, ещё и вуайеристка? — И Юки покраснела ещё сильнее, прикрывая дрожащие губы ладонью, и выбежала из номера, захлопывая дверь.

— Вот же извращенцы пошли… — недовольно зашипед Бакугоу себе под нос, немного унимая возбуждение и чуть приподнимаясь с парня, только чтобы нормально расстегнуть пуговицы на его рубашке.

— Знаете, — севшим отчего-то голосом произнёс Изуку, — по закону жанра Вы сейчас должны были выбежать за ней, чтобы остановить. Упасть на колени и всячески оправдываться, клянясь в вечной любви, говоря, что я коварный искуситель, а Вы невинный ангелочек, поддавшийся страстям, и всё в этом роде.

— У нас здесь вообще-то фильм для взрослых с маркой 18+, а не какая-то сопливая мыльная опера, где происходит всякая дичь обязательно со счастливым финалом… — будто бы даже немного оскорблённо произнёс в ответ альфа.

Мидория, откровенно говоря, даже не был удивлён такому ответу. Потому что уже успел понять, что Бакугоу редкостный засранец. Так что он с радостью указал ему на это.

— Вы такой бесчувственный… Мало ли теперь у неё будет травма на всю жизнь?.. А Вы даже и капли сочувствия проявить к ней не можете…

— Это у неё-то травма будет? — Кацуки поднялся на ноги, и парень почувствовал, как стало легче дышать. Какой же этот слон всё-таки тяжёлый. — Скорее уж, у меня крыша с ней поедет.

— Я думаю, что Вам точно не о чем беспокоиться: она у Вас давно уже съехала, так что…

Мужчина не разозлился, не ответил колко в ответ, а лишь потянул его за руки, вынуждая расправить плечи и просто удобно сесть в кресле. Изуку оглядел себя и медленно начал снимать пальто. Теперь он осознал, как вспотел от возбуждения.

По традиции Бакугоу должен закурить. Он всегда так делал, когда терял настрой. А в этот раз просто сел на второе кресло, ставя руку на подлокотник, и подпёр ею голову, как-то задумчиво смотря куда-то в сторону.

Изуку повесил пальто в коридоре, заодно наконец-то закрывая дверь на замок, и застегнул назад рубашку. Вернувшись, он так же сел напротив альфы, сохраняя молчание. Чего они сидели, парень так и не понял.

Свет в комнате горел неярко, но прекрасно всё освещал, позволяя увидеть многое. Мидория не краснел и не бледнел более. Ситуация лишь минутной давности теперь казалась ему глюком. Мозг просто отказывался в это верить. И что дальше? Хотелось спросить. Но больше его волновало, а можно ли теперь пойти домой.

— Она сама виновата, — вдруг сказал Кацуки.

Мидория удивился про себя, но посмотрел на его напряжённое лицо. Он не знал, будет продолжение этой фразы или она закончена. Альфа никак не показывал, хотел ли он это обсудить. Изуку считал, что даже то, что Бакугоу сказал это, уже странно. Потому что неважно, что сейчас произошло, ситуация эта хоть и была неприятной, но его самого никак не касалась, мало ли какие там отношения связывали этих двоих. В любом случае парень считал виноватым именно мужчину. Ну это-то понятно, он всегда во всём виноват. И большое удивление омега испытывал, задавая вопрос:

— А Вы, значит, нет?

Бакугоу перевёл взгляд в его сторону, не рассматривал, не сканировал. Кажется, глядел мимо него. Кацуки не хмурился, как обычно, и не щурил глаза. Он спокоен, будто бы это не его только что застукали в компрометирующей ситуации в обнимку с любовником.

— Не советую раскрывать рот, если не знаешь всей ситуации в целом.

— Ну, тогда просветите меня? — на самом деле ему было плевать на всё это, просто сидеть в тишине и смотреть на этого человека не было никакого желания, лучше уж скоротать время за ничем не связывающим разговором. Только и тут Бакугоу послал его далеко и надолго.

— Тебя это никак не касается.

Изуку привычно пожал плечами, не касается, так не касается, он тут ничего сделать не сможет, да и не собирался. Оно ему надо? Вот именно, что нет.

— Хотя, знаешь, — Кацуки резко встал, подходя к нему, руками упираясь в подлокотники кресла омеги, нависая сверху, и посмотрел точно в глаза. — Ты мне оказал большую услугу. Уверен, что после такого эта идиотка и на пушечный выстрел ко мне не подойдёт…

— Называете её идиоткой, а сами чувствуете себя не в своей тарелке. Странно звучит на самом-то деле, — Бакугоу не ответил, только наклонился к нему ближе, прикасаясь к губам, чтобы оставить на них слишком невинный для него поцелуй.

— Значит, сюрприз тебе не нужен? Ну как хочешь.

— Э-э. Нет. Подождите-ка. Не Вы ли тут только что сказали, что я Вам большую услугу оказал? Требую свой подарок, и желательно, чтобы он мне понравился, — он постарался кокетливо похлопать глазками, но, к сожалению, от быстрого моргания одна из ресниц отпала с века, врезаясь в глаз. Мидория тяжело вздохнул, слыша, как альфа подавился смехом.

— Как грубо, а вдруг я бы умер? Что бы Вы без меня тогда делали?

— Да-а. Я бы совершенно точно страдал, — он изобразил пальцами кавычки. — Без твоего уникального юмора. И тем более без задницы, — в его глазах загорелось что-то похожее на страсть, но Изуку знал, что этот извращенец просто пытался увести тему от его подарка. Вот сам же сказал, а теперь сливается, какой он нехороший.

— Согласен, задница у меня ничего такая. Но не более. Так, на троечку из десяточки.

Мужчина усмехнулся, отстраняясь.

— Повторяешься. Это уже было… где-то в самом начале.

— Это когда Вы ещё могли всю ночь?

— Количество заходов не так важно, как качество.

— Это звучит как оправдание, Вы в курсе?

— Если ты сейчас не прикусишь свой бескостный язычок, то я помогу тебе это сделать кляпом, — Кацуки ухмыльнулся, старательно пародируя обычный тон Изуку, заставляя его чувствовать себя ущемлённым.

— Это, между прочим, нарушение авторских прав…

Бакугоу присел на подлокотник его кресла, напоминая собой ручного попугая. Большого такого попугая. Хотя нет, попугаи милые, а это существо ну вот вообще никакое. Злобное такое и вредное.

И это злобное и вредное нечто зарылось пальцами в его волосы, ероша их, поцеловало в щёку, опасно наклонившись. Мидория надеялся, что он не упадёт на него, иначе его жизненный путь грозился оборваться в тот же момент под этой тушей.

— Мы ушли от темы, — спокойно продолжил омега, игнорируя все его поползновения в свою сторону. Потому что прекрасно понимал, что они ничего не значали, и думать об этом не было никакого смысла. — Что там с моим подарком?

— Какой ты нетерпеливый, однако. Ладно. Можешь радоваться, даю тебе выходной.

— Какая прелесть… — он растянул губы в фальшивой кривой улыбке и попытался встать с кресла, чтобы как можно быстрее уйти, пока Бакугоу не передумал. Но тяжёлая рука альфы тут же легла на плечо, впечатывая силой в спинку.

— Завтра. А не сегодня.

Изуку тяжко вздохнул, чувствуя, как Кацуки начал поглаживать его бедро, медленно, но ощутимо, вызывая толпу мурашек.

— И после этого Вы говорите, что это я вредный?

Но вместо ответа он услышал только высокомерное хмыканье.

***

Возможно, будь у Мидории фантазия чуть богаче, он бы провёл дарованный ему выходной как-то интереснее, нежели сидеть до ночи в издательстве, работая над правками.

Последняя электричка должна была уйти через час, но Изуку уже собрался и не спеша пошёл к выходу. Ему не хотелось потом в спешке нестись по пустым улицам, чтобы в последний момент прыгнуть в вагон. Зачем? Лучше спокойно прогуляться, наслаждаясь блаженной тишиной.

Сегодня день был максимально продуктивным. С работой он закончил, так что, скорее всего, по приезде домой сможет посмотреть какой-нибудь фильм, чтобы расслабиться. Парень это определённо заслужил.

Омега ехал в лифте, когда тот неожиданно остановился на этаже ниже, открывая двери. И в этот момент Мидория вспомнил слова Бакугоу о карме.

Хонда, увидев его, заулыбался своей тёплой улыбкой, кивнул головой, приветствуя его, и зашёл в кабину. Он встал достаточно далеко от Изуку и, что было странно, не задал ни одного вопроса о работе, кажется, вообще не собирался начинать разговор.

Охранник проводил их понимающим взглядом ночного работяги, снова утыкаясь в монитор камеры слежения.

Обогнав его, Хонда открыл дверь, придерживая её и пропуская Мидорию вперёд. Тот обескураженно моргнул, поблагодарил и вышел первым.

Они шли в одну сторону, но никто не предпринимал попыток заговорить. Изуку как-то даже и забыл, что он шёл не один, погружаясь в мысли о какой-то ерунде, совершенно бесполезной и не слишком-то приятной.

А ведь не так давно всё это было обыденным. Не было никаких отелей. Не было запахов. Не было Бакугоу Кацуки. А вот размеренная жизнь была. И теперь, хоть и на один день вернувшись к ней, омега подумал о том, что, пожалуй, это и есть предел его мечтаний. Никто не трогал, никто не ворошил его домик, старательно наматывая нервы на вилку. Есть коллеги, с которыми он поддерживал связь, есть работа, которую он усердно выполнял, есть квартирка, за которую он платил. И всё это и есть его жизнь. Она обычная. Вроде бы даже какая-то серая, но для такого человека, как он, это и есть подобие счастья.

— Мидория, — неожиданно позвал его Хонда, заставляя слишком резко оборваться на мысли. — Извини, если чем обидел тебя. Я не хотел.

Изуку удивлённо посмотрел на него, не понимая, с чего мужчина так решил.

— О чём Вы?

Он остановился, вынуждая сделать так и омегу. Хонда тяжело вздохнул.

— Мне кажется, что я был слишком навязчив по отношению к тебе. Постоянно спрашивал о твоей работе. И было видно, что тебе это неприятно. Я не хотел. Довольно трудно начать общаться с человеком, если до этого Вас ничего не связывало. По крайней мере, мне точно. И я подумал, что лучше всегда выбрать в качестве темы для разговора именно работу, всё же это нас как-то объединяет. В общем, ещё раз прости.

Хонда немного поклонился, но Мидория всё равно не понимал его.

— Вам не за что просить прощения. Меня действительно немного напрягал Ваш повышенный интерес к моей работе, но сейчас, слушая Ваши объяснения, я прихожу к выводу, что был с Вами неоправданно груб. Так что мы квиты, если это будет уместным здесь. Надеюсь, что это никак не повлияет на наши отношения в дальнейшем, — Изуку постарался улыбнуться, но не уверен, что у него получилось, потому что делать это искренне он уже давно разучился.

Но Хонда почему-то смотрел на него так понимающе, словно уже знал всё это, даже без слов. Он протянул Мидории руку, и тот, немного погодя, пожал её.

Изуку почувствовал, как на нос опустилась снежинка, вздрагивая и запрокидывая голову назад. Небо было чёрным, а ветер куда-то пропал.

— Хорошая погода, — заметил Хонда, и парень был с ним согласен. — Любишь снег?

Они пошли дальше, обсуждая что-то совершенно несущественное. Но Изуку было приятно слушать мягкий голос Хонды и смотреть в его теперь расслабленное лицо. Нет, он не стал неожиданно испытывать к нему симпатию, просто в том, чтобы портить с ним отношения, не было никакого смысла. Так что иногда нужно жертвовать своим спокойствием и блаженной тишиной, чтобы не оттолкнуть от себя довольно хороших людей. Оставалось надеяться, что потом за это ему воздастся сполна.