Кацуки снова лежал. Лежал и смотрел в потолок. Ему начинало казаться, что это уже входит в привычку. Документы, что он просматривал всего лишь час назад, сейчас выглядели для него какой-то дребеденью, которую альфа не понимал, сколько бы раз не вчитывался. Усталость брала своё, только мозг никак не желал отключаться, чтобы дать ему заслуженное время на восстановление.
Перевернувшись со спины на бок и закрыв глаза, Бакугоу подумал, что идея считать баранов, скачущих через забор, не кажется ему теперь такой дебильной как раньше.
Первый баран прыгнул через забор, второй баран прыгнул через забор, третий баран…
На сто пятидесятом баране в его голове материализовался образ Мидории Изуку. Он оглядел флегматичным взглядом всю воображаемую конструкцию в виде хлипкого заборчика, сколоченного из четырёх тонких палок, который держался лишь благодаря какой-то запредельно непонятной магии, и бесконечно длинную очередь из белых баранов, что начинали возмущённо орать на разный лад, когда кто-то пытался пролезть без очереди или просто толкался, не зная такого элементарного слова как «дистанция», и перевёл взгляд точно на Кацуки.
В его бледных руках материализовался планшет с бумагами и ручка, а на шее появился свисток. Зажав его меж губ, тот со всей силы дунул в него так, что тонкий визг раздался на всю голову Бакугоу.
Бараны встрепенулись и уставились на него как на новые ворота, а образ Мидории Изуку довольно ухмыльнулся, подошёл ближе к этой веренице рогатых и взмахнул рукой, принуждая их разойтись друг от друга на определённое расстояние.
Далее он будто бы из воздуха сотворил круглые бумажки с выбитыми на них номерами и начал прикреплять к каждому барану свой номер. После же образ переместился в самое начало и встал рядом с заборчиком; по щелчку пальцев в его руке появилась указка регулировщика движения.
Взмах рукой, первый на очереди баран подходит ближе, свист, и он перепрыгивает через заборчик, и так раз за разом.
Бакугоу смотрел на это зрелище и думал, что потребность в психологе всё возрастает и возрастает. Образ Мидории Изуку снова повернулся к нему лицом, глянул точно в глаза, отчего странно защемило где-то под рёбрами, и согласно кивнул, одновременно со всей силы дунув в свисток.
Кацуки подорвался на кровати, загнанно дыша. Он всё чётче начинал чувствовать себя психом.
Нет, он и раньше им был. Нормального человека от алкоголизма не лечили бы. Причём не шибко удачно, раз он до сих пор чуть что случись бежит к бутылке. Ну, или не случись, можно и без повода.
Бьющееся в груди сердце причиняло боль всё сильнее и сильнее. Разве так должно быть? Должно быть больно от самой жизни?
На эти вопросы Бакугоу не мог ответить. Он достаточно долго жил с этим, показательно игнорируя, но в последнее время всё это беспокоило его вдвое больше.
Откинув одеяло в сторону, альфа свесил ноги на пол, руками проводя по взмокшему лицу. Ему было то жарко, то холодно. И всё это он чувствовал, лишь оставшись наедине с самим собой. Не было никакого умиротворения в этом одиночестве. Периодически получалось сосредоточиться на работе, да и то не всегда. Порой не хотелось ничего, а порой, наоборот, разрывало от желания чего-то непонятного.
Последнее такое его желание ебёт ему мозг так, что теперь и во снах является, чтобы и там проесть кору черепа и картинно поковырять серое вещество внутри.
Он вспомнил их недавнюю встречу. Кацуки никогда не любил все эти сборища, так тут ещё и работы невпроворот, а они всё лезут со своими приглашениями то туда, то сюда. И как на зло, на некоторые из них нельзя было ответить отказом.
Вот и стоял тогда Бакугоу подальше ото всех, лелея призрачную надежду, что его никто не заметит. Его-то не заметили, зато он, словно ощутив фантомный тычок где-то внутри себя, обернулся назад и сразу же наткнулся взглядом на того, кого уж точно видеть не хотел. Ну, именно в тот момент не хотел.
Мидория, одетый по парадному, в свой обычный костюм, как раз подходил к столу с напитками. Кацуки видел, как омега выбирает сок, наверняка апельсиновый, он, похоже, только его и пьёт, затем и стакан воды, видимо, кому-то ещё, и уходит.
И как бы ни хотел мужчина, после, то и дело, постоянно оглядывался в поисках него. Даже опрометчиво вышел из своего укрытия, а там его уже и сцапали компаньоны. Зубоскалить не было никаких сил, а вино, предложенное ему официантом, казалось ужасно кислым, другое тоже. Так что настроение стремительно упало в самый низ и подниматься явно не собиралось. Однако Мидория решил устроить ему показательное выступление на бис.
Сначала Бакугоу не понял, что он делает. Парень шёл то за одним официантом, то за другим, но постоянно останавливался, выискивая другого. Тогда альфа решил посмотреть на поднос, оттуда, как оказалось, резво забирали стаканы с этим чёртовым апельсиновым соком, а Мидория бегал из стороны в сторону, будто бы не зная, что можно просто подозвать официанта и попросить у него стакан.
Туда-сюда, туда-сюда с неизменным выражением лица и ровной походкой. Кацуки уж думал, что вот-вот он наконец-то достигнет цели, но… Изуку остановился. Просто взял и сдался, видя это, мужчина почувствовал, как беззлобная ухмылка с губ сползает, тогда-то и осознал, что вообще улыбался, глядя на это представление.
Оставался последний поднос, но Мидория, видно в конец отчаявшись, просто вернулся назад к столу и уже выбирал что-то на замену.
И прежде чем успел подумать, Бакугоу щёлкнул пальцами, привлекая внимание официанта, что проходил мимо. Парень резко остановился, давая возможность подхватить с подноса стакан, и тут же двинулся дальше.
Мужчина смотрел на сок в руке и не понимал: в чём была проблема сделать также, а не носиться по всему залу как угорелый?
Бесполезный. А как ещё назвать человека, неспособного элементарно взять напиток? Только так.
Сжимая после в своей руке стакан воды, что до этого держал Мидория, Бакугоу словно чувствовал тепло его ладони, запечатлевшееся в стекле. Но оно было холодным, так откуда взялось то ощущение?
Он краем глаза видел, как омега подходит к нескольким людям. Больше всего запомнился уставший на вид мужчина, явно работяга из работяг. Синяки под его глазами так и кричали об этом.
Мидория держался отстранённо. Он вроде бы был с ними, но при этом и не с ними. Наиболее взбудораженный парень, почти одного с омегой роста, разве что сантиметра на три повыше, постоянно обращался к нему, но ответы Изуку были короткими. Кацуки прекрасно понимал, что тот мог говорить. В конце концов, сколько они уже вместе…
Вместе спят.
В последнее время он с ним слишком часто пересекается на таких вечерах. Может и раньше так было, просто Бакугоу не обращал на это внимания? А сейчас, будучи с ним знаком, постоянно выискивает в толпе остальных людей, узнавая среди всей этой массы.
Однако, частенько же Мидория посещает такие помпезные сборища. Пишет об этом статьи? Или что?
Кацуки поднялся с кровати, одёргивая задравшуюся чёрную майку вниз, и босыми ногами прошлёпал в другую комнату, ту, что была выделена под его рабочий кабинет.
В самом последнем отделе встроенной в стол тумбочки он хранил всякий бумажный мусор, который мог ему неожиданно пригодиться. И вот среди этого мусора, погребённый под стопкой другой макулатуры, валялся тот самый глянцевый журнал.
Чёрт его знает, почему до сих пор не выбросил, сам не понимает.
С обложки всё также на него глядел своими пустыми глазищами Мидория Изуку. Только он выделялся среди всех остальных людей, что были запечатлены здесь. Остальных Бакугоу даже не рассматривал, хотя помнил, что там вроде и истинный Киришимы где-то стоял, но ему до этого не было никакого дела.
В зале Кацуки забрался в кресло, забрасывая ноги на один из подлокотников, ложась спиной на другой, и снова уставился на обложку. Подушечкой пальцев проведя в самом низу по бликующему глянцу, мужчина ещё некоторое время не решался что-либо сделать. А потом просто плюнул на все эти противоречия, не дающие ему покоя вопросы, остающиеся без ответа, и открыл первую страницу, проигнорировав свой принцип чтения с конца.
Большая речь о том, что их журналу исполнилось столько-то лет, осталась для него незамеченной. Зато содержание привлекло к себе всё внимание. Что там вообще было? Вереница названий, старательно привлекающих внимание, а за ней…
Кацуки помнил, что то, что ему нужно, было где-то в начале, но так как он не вчитывался в текст нормально, а лишь пробежался по нему взглядом когда-то, после забросив журнал подальше, более не вспоминая о нём до этого самого момента, то и искать пришлось заново.
Тогда альфа перелистнул страницу дальше, оглядывая заголовок и мельком текст.
Бакугоу возмущённо засопел: кто вообще придумал писать автора статьи в самом её конце, причём не самым заметным шрифтом?
Первая же статья была его.
Он прочёл её один раз. Затем другой. И единственный вопрос, который крутился у него в голове после был: это правда написал Мидория? Тот самый Мидория Изуку, с которым он спит?
Кацуки не имел за собой привычки принижать чьи-либо достоинства, но разве мог человек, что смотрит на мир такими пустыми глазами, написать так, что от какой-то статейки в глянцевом журнальчике пробрало до мурашек?
Получается, что мог.
Просмотрев ещё несколько статей, Бакугоу пришёл к выводу, что в его более менее сформировавшемся понимании сути этого омеги образовалась брешь. Конечно, не то чтобы он раньше имел какое-то особое представление, что есть Мидория Изуку. Оно ему было не нужно, да и сейчас тоже роли не играло.
Мужчина вернулся к обложке. Столько людей. И все они там работают? Видно большая контора…
Он пролистал весь журнал и снова оказался у статьи парня. Тот ведь часто писал, так? Было дело, что и при нём сидел с ноутбуком. Значит, есть ещё статьи…
У любого глянцевого журнала, как и журнала или газеты в принципе, есть свой сайт. А на сайте иногда имеется архив. Вот туда-то Кацуки и держал путь, уместив на коленях уже ноутбук.
На главной странице его встретила фотография, похожая на ту, что была на обложке. Только люди на ней все как на подбор стояли, облачённые в костюмы. Там и тот работяга с синяка под глазами был. А крупная подпись сверху «наши главные редакторы» красноречиво указывала на занимаемую им должность.
Наведя курсор на него, Бакугоу с удивлением отметил, что выскакивает подпись «Аизава Шота». Ничего себе, конечно, они запарились с оформлением. Нажав на ссылку, он оказался на странице отдела, который этот Аизава возглавлял. Там как раз нашёлся и Мидория.
Фотография была другой. Они все также стояли вместе: главный редактор в центре, остальные по бокам. И по правую руку от него замер Изуку. Щёлкнув курсором на него, мужчина думал, что его перебросит, предположим, на отдельную страничку со всеми его статьями, но нет. Даже имя его не всплыло от клика по фигуре.
Кацуки мог это расценить как халтуру. Только с главредами постарались, а остальных так оставили.
Архива он так и не нашёл. Чего только не было, даже профайл с работами фотографов, а статей нет. Его это не то, чтобы возмутило, но… Когда ищешь что-то одно, и не находишь, то логично начинаешь негодовать, так что всё-таки возмутило. В чём проблема прибабахать какую-нибудь малюсенькую ссылку на всё написанное тем или иным человеком? С них убудет, что ли?
Он мельком зацепился взглядом за время в уголке экрана. Почти четыре утра. Наверное, надо снова попробовать лечь. А то как назло, когда нужно будет вставать, глаза решат слипнуться. Это же закон подлости.
Бакугоу закрыл все вкладки и выключил ноутбук, подмечая, что моргать стал чаще. Да, стоило всё-таки включить свет перед тем, как лезть в Сеть, а то теперь ощущение, будто песка в глаза сыпанули.
Подхватив журнал с пола, он вернулся в спальню, привычно поставил всю технику на зарядку, чуть приоткрыл окно, вытащил из тумбочки капли для глаз, закапал и лёг в кровать, включая ночник на самую слабую позицию по яркости и снова открывая первую страницу.
А утром Кацуки никак не мог понять, почему, даже когда открыл глаза, вокруг него было непроглядно темно. Тяжесть журнала на лице его не смущала.
***
— Слышала, твой подчинённый снова спас меня от поисков нового сотрудника в отдел.
Каяма, не изменяя себе, уместилась на краю его рабочего стола, изящно забросив ногу на ногу. Самым удивительным оставалось то, что в таких её действиях никто уже не видел чего-то вызывающего или кокетливого. Она просто была такой и все смирились.
Аизава даже не оторвался от компьютера, делая пометки в очередной статье.
— Я не терплю непрофессионализма…
— Это всем известно. Но, знаешь, постоянно искать на место уволившихся редакторов новых — не выгодно. Особенно если они в любом случае столкнутся с тобой и ты размажешь их менталочку по стенке.
— Я не терплю непрофессионализма… — снова повторил Шота и сохранил документ, сразу же отправляя его на почту одного из сотрудников, а затем открывая следующий файл. Работы было много.
— Новогодний выпуск обещает быть очень горячим.
— Да…
— У тебя тоже в отделе у всех неожиданно прорвало статейный фонтан?
Вместо ответа Аизава указал на распечатанную таблицу у неё за спиной. Каяма извернулась и ухватила листок за край, подтягивая к себе. Присвистнув, она отложила сводку в сторону и снова посмотрела на мужчину.
Выглядел Шота ужасно уставшим, похоже, это Рождество он снова проведёт отсыпаясь дома. Да, наверное, оно и к лучшему, тот всё равно не любил все эти скопления людей на улице.
— На вечеринку от издательства собираешься?
— Не знаю.
— Приходи. Хоть немного расслабишься после сдачи журнала, а то конец года явно будет не из лёгких.
— Он такой всегда. Просто именно в этом году все решили выделиться. Изо всех сил рвутся вперёд, а о том, что их ждёт дальше, не думают.
— Как там говорится? Стремительные взлёты оканчиваются оглушительным падением, так ведь? — Немури улыбнулась краешками губ и тут же грациозно спрыгнула со стола. — Наверх забраться ещё можно, но вот удержаться…
Аизава никак на это не отреагировал, ему сейчас не до философствований было.
— Хотя Хонде, полагаю, это не грозит.
Мужчина замер и наконец-то оторвался от монитора, глядя девушке точно в глаза.
— А я-то всё думал, к чему ты клонишь. Что, уже все в курсе? У нас здесь что, базар?
— Сплетни быстро разлетаются, а вы с Хондой лишь подогреваете чужой интерес, никак не комментируя ситуацию, да и напряжение между вами слишком ощутимо, поверь на слово. Так что, там уже такие теории пошли в дело.
Он никак не изменился в лице, только вздохнул устало и потёр переносицу.
— Сливать тебе информацию я не буду, даже не надейся. Это наше с Хондой личное дело.
— Ваше с Хондой? А как же третье неназванное лицо? — Каяма игриво ухмыльнулась, давая понять, что знает гораздо больше, чем остальные, но Аизава остался непреклонен, даже бровью не повёл на столь двоякое изречение.
Фыркнув, Немури вышла за дверь, оставив альфу один на один с горстью непроверенных статей.
***
— Что ты делаешь? — спросил Бакугоу, вскрывая бутылку воды.
— А что, не видно?
Расположившись на диване, Изуку, только вышедший из ванны, одетый в банный халат, неожиданно понял, как стоит построить нужное ему предложение в статье, и поспешил записать его, чтобы потом не забыть. Он достал ноутбук и занял себе место.
Однако одним предложением ничего не ограничилось, и омега в погоне за своими мыслями, поспешил записать ещё абзац, почти что переходя на следующую страницу. Ему оставалось всего ничего, парочка слов, когда он вдруг почувствовал, как чужое дыхание шевелит кончики волос, вызывая нервную дрожь по коже.
Мидория обернулся назад, стараясь вложить в свой взгляд всё возможное возмущение тем, что его личное пространство нарушают. Хотя, зная Бакугоу, тот бы ответил, что нарушает его каждый вечер.
Нависнув со спины, Кацуки через его плечо бесцеремонно заглядывал в экран ноутбука парня, напрочь игнорируя все правила приличия.
— Знаете, Вы пересекаете черту…
— Как долго ты работаешь журналистом? — перебив, тут же спросил он.
Изуку в саркастичном удивлении изогнул бровь, полагая, что ответа от него и не ждали вовсе, и вернулся к статье.
Только мужчина так никуда и не ушёл, продолжая стоять за спиной, вчитываясь в текст. И с каждой секундой Мидория чувствовал, что его начинало это раздражать всё сильнее.
Глаза Кацуки скакали по строчкам, снова и снова заставляя поверить в то, что и та и эта статьи были написаны одним человеком. Он искоса поглядел на спокойное лицо омеги, подмечая, что свет от экрана ноутбука словно застыл в его глазах, не проваливаясь в пустоту, но слегка рассеиваясь.
— Вы не могли бы отойти? Это отвлекает, — произнёс Мидория, даже не взглянув в его сторону.
— Ага, — только и ответил тот, но, что самое удивительное, действительно отступил, предпочитая усесться в кресло поодаль, снова закуривая.
Сначала Изуку подумывал как-то прокомментировать это, однако вовремя осёкся, понимая, что лучше не ворошить осиное гнездо. Раз уж Бакугоу так спокойно оставил его в покое, то следует этим воспользоваться.
Они оба не спешили покидать номер, но вот, если омега занялся работой, то что здесь до сих пор делал Кацуки, оставалось загадкой. По сути, он не делал ничего. Просто перемещался с места на место, периодически закуривая или выпивая. Самое забавное, что пил он исключительно воду, игнорируя сам факт существования его персонального антидепрессанта в мини-баре.
Мидория наконец-то дописал страницу и нахмурился. После замечаний Аизавы ему всё казалось не тем, каким хотелось бы. Ощущение того, что он пишет не так, не покидало. В этом плане Изуку действительно зависел от мнения другого человека. Ведь, коли главному редактору не понравится, то всё, можно было бронировать место в самом тёмном уголке, падать там и сидеть, думая о бренности бытия.
Однако времени на это сейчас не было, стоило поторопиться, чтобы успеть до крайнего срока сдачи.
В вопросе сроков Изуку считал себя одним из щепетильнейших людей. Не важно, будь то сдача статей или же элементарная встреча с кем-либо. Если ему было назначено, то он явится на нужное место заранее. Уж лучше прийти раньше, чем опоздать хотя бы на минуту.
Несколько раз Мидория ловил Бакугоу на попытках подсмотреть в его ноутбук, но каждый раз, как омега оборачивался назад, тот делал самое незаинтересованное выражение лица на свете и исчезал из поля зрения, будто бы всё это Изуку только показалось. Правда, уже через пару минут всё повторялось снова. Вопрос о падении на эту без сомнения больную голову очередного кирпича так и вертелся у парня на языке, однако он стойко держал себя в руках.
Время всё шло и шло, Кацуки выкурил ещё парочку сигарет, пачка медленно пустела, и он наконец-то окончательно устроился в кресле рядом с диваном, на котором сидел Изуку. Они молчали.
На самом деле Мидория гадал, закончили ли они на сегодня. Потому что, если да, то после точки в предложении, он собирался покинуть это место. Ему же ещё до дома добираться.
Бакугоу вёл себя спокойно, вроде бы уже окончательно угомонившись, так что омега быстро подвёл итог своим мыслям, поставил ту самую точку, которую так мечтал поставить на этих встречах, сохранил документ и выключил ноутбук.
От щелчка закрытия крышки альфа чуть вздрогнул и перевёл на него хмурый взгляд. Но Изуку не обратил на это никакого внимания, поднялся и двинулся к своим вещам, чтобы переодеться.
И снова прожигающий взгляд остановился где-то промеж лопаток. Хотелось не то что поёжиться, а даже почесать место, где ощущалось это фантомное чувство.
Он быстро набросил на спину рубашку и ещё быстрее застегнул пуговицы.
Кацуки проводил его взглядом до коридора, и Мидория уже собирался произнести обычную ничего не значащую фразу, но его опередили.
— Завтра как обычно, — сказал Бакугоу, и Изуку столь же быстро ответил:
— Как обычно.
Спустившись на лифте вниз, омега разглядывал искусно расписанные стены. Сколько бы времени не прошло, он всё ещё не мог отказать себе в удовольствии пристально всё рассмотреть и мысленно поставить оценку. Стоило сразу сказать, что все отели, в которых ему довелось побывать за последнее время, удостоились высших похвал. А как же иначе? Номер в любом из них явно стоит баснословных денег, даже если комната из себя не будет представлять чего-либо изысканного. Удивительно, что тут денег не берут только за то, что ты дышишь воздухом под этим изящным сводом.
Как хорошо, что не Изуку за это всё платит… Хоть какой-то плюс.
***
Методом подсчёта Бакугоу понял, что Мидория пришёл работать в издательство года четыре назад. Потому что статьи с его именем начали выходить именно тогда, ну это если отбросить вариант, что до этого он писал под псевдонимом. Но ему казалось это нелепым в данном случае.
Он сидел на полу, а вокруг него хаотично лежали журналы. Какие-то из них были сложены в небольшие кривые стопки, но большинство просто валялось как попало, и его всё это устраивало.
Чтобы не держать в руках плотные и довольно увесистые пачки макулатуры Кацуки просто вырвал нужные ему страницы из каждого выпуска и разложил точно перед собой. Если же страниц оказывалось несколько, то он даже не скупился на скрепки, дабы соединить их между собой.
Статьи Мидории представляли собой набор всего и сразу. Обзоры выставок, архитектурных построек, размышления об исследованиях в разных областях, анализы биографий, сводки книжных и не только новинок и, конечно же, интервью. Их было меньше всего, но сразу бросалось в глаза то, что Мидория всегда подходил к своей работе с непрошибаемым профессионализмом, никогда не позволяя собственным чувствам взять вверх.
Так, он со всей сдержанностью писал об одном учёном, чьи исследования медицинских препаратов, после использования которых у многих наблюдалось множество побочных реакций, увенчались успехом, что не могло не восхищать, и совершенно бесстрастно об актёре, замешанном с одном из множества грязных скандалов. Не обделял заслуги, но и не преувеличивал недостатки. Это был идеальный баланс среди всего.
И в тот момент Кацуки подумал, а как бы могло выглядеть то интервью, что он дал ему тогда, в самом начале, но эта мысль была быстро выброшена прочь. Ведь статью в любом случае писал бы не Мидория, а другой человек. Изуку выступал интервьюером только как замена.
Бакугоу словно вернулся в тот момент, когда впервые увидел его. Вот он, стоящий напротив стены, смотрящий на какую-то посредственную картину с задумчивым выражением лица, а вот снова он, обернувшийся на его оклик. Два тёмных пустых глаза, чуть расширившихся будто бы от удивления сначала, и уже через мгновение ставшими обычными, теми, что и всегда. Формальная вежливая улыбка на блёклых губах, столь невыносимая своей безупречностью и одновременно наигранностью, проглядывавшейся среди ломанных движений.
Кацуки провёл рукой по плечу, вспоминая недавнее прикосновение пальцев. Иногда Мидория цеплялся за него с неимоверной силой, порой будто бы льнул ближе, чтобы через секунду отстраниться, заставляя усомниться в том, что это действительно было.
Ежедневные встречи не оставляли после себя ничего. Два человека, что пересекались в разных местах из раза в раз, становились друг другу никем, стоило только сделать шаг за порог номера.
Тогда вставал вопрос: если они просто два человека, никем друг другу не являющиеся, то что значит всё это? Он посмотрел на кучу журналов и вырванные из них страницы перед собой. Смысл делать что-то, что сам объяснить не в силах?
Всё те же вопросы.
Он часто говорил самому себе — а какая вообще разница? Но проблема была в том, что ответить на любой из них Бакугоу просто не мог. Было проще просто плыть по течению. Возможно, оно и принесёт его к ожидаемому концу. И не нужно будет ломать голову над тем, ради чего всё это, почему непонятная зависимость то вспыхивает в нём раз за разом, то чуть притупляется, чтобы позже стать похожей на ломку.
От такого сравнения ему становится совсем не по себе. Хотя лучше сказать от того, насколько оно точно.
Совершенно нелогичные действия, балансирующие на грани, от которых ему самому становилось не по себе, ведь ещё никогда он себя так не вёл.
Например, бизнес-партнёры всегда характеризовали его как сдержанного, с цепкой хваткой и острым чутьём засранца; подчинённые думали о нём, как о начальнике, который всегда может надавать по шапке за совершённые ошибки, но никогда не обделит вниманием достоинств и заслуг при похвале; те, с кем он проводил ночи, запоминали его не слишком чутким и нежным, но при этом умелым и страстным любовником, прислушивающимся к партнёрам в постели и никогда не переступающим определённую черту.
У Кацуки было много граней, он это знал и признавал. Однако даже сам альфа не замечал за собой той стороны, что выползла на свет, лишь встретившись с Мидорией. В нём словно всё переворачивалось с ног на голову при одном воспоминании о нём, словно самое необузданное в нём вырывалось из-под цепкого контроля.
Бакугоу никогда не был человеком высокой морали, но и беспринципным злодеем не являлся.
В этом он был уверен когда-то, а сейчас не был уверен ни в чём.
Можно было сколько угодно раз ворошить все свои поступки. Глядишь, разглядишь наконец-то корень всех проблем. Вот только не получалось, наверное, не было искреннего желания.
Кацуки взял в руку несколько вырванных листков, неровно скрепленных между собой скрепкой, и пробежался глазами по напечатанному тексту. Это были всего лишь слова. Но он знал, кем они были написаны. В сознании сам по себе всплывал тот самый образ, и взгляд его был столь спокоен, что, казалось, произойди сейчас что-либо из ряда вон выходящее, Мидорию Изуку в его голове это ни капли не удивит. Да и настоящего, похоже, тоже.
И это непрошибаемое безразличие, как по волшебству, гасило все фантомные лампочки в голове Бакугоу, свет от которых раздражал всё его естество. И с их выключением будто бы становилось также всё равно на всё. Становилось спокойно. Безразлично.
И с этим безразличием на него опускалась сонливость. Не хотелось зарываться с головой в документы или сидеть полночи, выстраивая приблизительный график. С большим желанием он бы даже сейчас прижал Мидорию к стене или сразу к кровати, медленно чувствуя, как усталость от долгого рабочего дня, будто бы по щелчку пальцев исчезает, оставляя после себя только всё сжигающее желание сжать в объятиях посильнее, оставить побольше укусов везде, где можно, где позволяют. А после, остановившись подле окна, выкурить парочку или больше сигарет. Этого вполне достаточно, чтобы успокоиться, выпустить пар. Всегда было достаточно. А теперь непонятно.
Веки тяжелеют от этих бесконечных размышлений, от которых толку и нет. Кацуки поднимается с пола, даже не собираясь убирать весь этот беспорядок вокруг себя. Он чувствует неожиданно навалившуюся усталость слишком явно, чтобы игнорировать её.
В спальне Бакугоу кое-как забрасывает на тумбочку один из листков со статьёй и телефон, а сам забирается на кровать, под одеяло. Глаза уже закрылись, а в голове только одна единственная мысль.
«Лишь бы не проспать».
***
Аизава на него не смотрел, целиком и полностью отдавая своё внимание написанному. Изуку догадывался, что он ему скажет. Это читалось в его сведённых к переносице бровях, сжатым в полоску губам, которые мужчина старательно прикрывал сцепленными в замок руками, и в глазах, что медленно перемещались со строчки на строчку. К тому же, тот не внёс ни единой правки, что также указывало на предстоящий исход.
Поэтому, когда Аизава отвёл взгляд от монитора, парень уже окончательно убедился в своих догадках.
— Это никуда не годится.
У него не дёргался глаз, и даже внутри ничего не заныло на этот раз. Мидория не был настолько наивен, чтобы думать, что у него постоянно будет получаться забирать себе место на первых страницах.
Альфа внимательно, точно выжидающе, уставился на него и снова повторил, чётко выговаривая каждое слово:
— Никуда не годится…
Переведя взгляд на настольный календарь, альфа поджал губы. Изуку и тут догадывался, о чём он думает: сумеет ли парень переписать за такой короткий срок.
Но тут же Аизава заговорил снова, лёгким мановением руки разнося все предположения Мидории в прах:
— Похоже, новый выпуск выйдет в печать и в этот раз без твоего вклада.
Это не было сравнимо с чем-то ужасным. Карма всегда настигает, и нынче её приход был даже ожидаем. Изуку просто поплатился за собственную самоуверенность, что ради одной статьи от него, будут сдвигать срок или давать шанс на очередную переделку, хотя их и так было предостаточно. Людям свойственно задирать нос, и он тоже являлся человеком.
Мидория мог бы попросить ещё отсрочку, попытаться убедить в том, что справится, что не разочарует, но не стал делать ничего. Знал, что это бесполезно.
Он и сам прекрасно осознавал, что в этот раз окажется в пролёте.
Ему не нравилось то, что получалось. Изуку чувствовал, что это не то. Слова, выбегающие из-под его пальцев не передавали той мысли, которую он хотел донести. И если в первый раз это было что-то хоть отдалённо похожее на то, что было нужно, то все последующие версии вообще и близко не подобрались к минимальной отметке внутреннего одобрения.
Омега никак на это не отреагировал, лишь кивнул головой и спросил безэмоционально:
— Я могу идти?
— Да, — Аизава махнул рукой, одновременно закрывая на мониторе вкладку со статьёй.
Мидории только оставалось мысленно пытаться высчитать, сколько пачек рамена он не сможет купить с приходом зарплаты, потому что были нужды, на которые следовало отложить деньги, игнорируя такие незначительные потребности, как эта.
Он как ни в чём не бывало вышел за дверь, а там и дальше, в коридор. Ему нужно было выпить немного кофе.
***
Тяжёлым шагом Бакугоу ворвался в собственный офис. Он пронёсся по коридорам, размахивая пачкой документов и крича в трубку телефона ругательства. В такие моменты каждый служащий компании знал, что лучше всего спрятаться куда-нибудь подальше и сидеть тише воды, ниже травы, только бы тебя не заметили и не переключили своё внимание.
Ашидо, лишь услышав вырванную из контекста брань, мгновенно поднялась с места и вышла из-за стола. К этому времени Кацуки как раз прошёл мимо неё и девушка поспешила за ним следом, на ходу хватая планинг и несколько листков, требующих незамедлительного внимания.
Альфа сбросил на кресло портфель, застёгнутый лишь на одну кнопку из-за вынужденной спешки. Край какой-то бумажки, выглядывающий наружу, оказался безбожно смят, но мужчина на это не обращал и капли внимания.
Закончив разговор по телефону, он сбросил вызов, изо всех сил пытаясь побороть в себе желание запустить мобильный в стенку и проораться во все стороны, чтобы каждый мимопроходящий засранец мог ощутить его гнев и негодование.
— Вот почему, стоит мне хоть на минуту переключить своё внимание с одного дела на другое, как что-то сразу же идёт через жопу?! — он яростно стянул с себя пальто и едва ли не скомкав его, запустил в то же кресло.
Не зная, что стоит ответить, Ашидо лишь с готовностью передала ему документы.
— Это ещё что? — Бакугоу вцепился в несчастную бумагу, будто бы это она была виновата во всех проблемах.
— Запрос на…
— Вижу! — перебил её альфа, перебирая листки, кивая самому себе и уже собираясь присесть за стол, чтобы прочитать их внимательнее, но тут же снова зазвонил телефон, и Кацуки ничего не оставалось, кроме как ответить.
Правда даже обыкновенное «Да?!» в его нынешнем исполнении звучало чрезвычайно угрожающе сейчас, так что новый разговор закончился столь же быстро, как и начался, а последняя фраза, произнесённая Бакугоу, посылала его собеседника по другую сторону далеко и надолго.
Он сделал медленный вдох и выдох и обратился к Ашидо:
— Вызови ко мне Киришиму. И пускай поторопится.
— Киришимы сейчас нет. Час назад он уехал на встречу.
— На какую ещё встречу? — Он с искреннем непониманием уставился на спокойную и собранную секретаршу.
— С господином Като.
Бакугоу остолбенел, чуть округлив глаза.
— Каким боком Киришима оказался приплетён ко встрече с Като, если должен был ехать Серо?
Мина раскрыла планинг и положила его перед мужчиной, чтобы тот тоже мог видеть записи. Она встала к нему плечом к плечу и пальцем указала на квадратик с сегодняшним числом, в котором разными цветами были отмечены встречи.
— Вот. Видите? — омега постучала кончиком ногтя по нужной надписи.
— Вижу. И где тогда Серо?
— Здесь.
Кацуки с подозрением переспросил:
— Саотоме? Почему он встречается с Саотоме, если с ним должен был встречаться я?
— Бакугоу-сан, единственное время, удобное для господина Саотоме, в Вашем расписании было занято, поэтому Серо вызвался заменой. Мы обо всём договорились, и Вы лично утвердили его.
Откровенно говоря, он не помнил ни черта из этого. Да, встречу планировали. Да, были проблемы с расписанием. Да, он что-то там решил. Но то, что вместо себя Кацуки отправил Серо, он совершенно не помнил.
Ещё раз вдохнув и выдохнув, альфа перебросил пальто на спинку кресла и сам наконец-то уселся в него, подтаскивая ближе к себе календарь.
— Давай ещё раз, что у нас на сегодня. Я уже запутался с этой беготнёй.
Ашидо понимающе кивнула и начала перечислять едва ли не наизусть заученное расписание:
— Сейчас у Вас есть час на просмотр принесённых документов. Наиболее важные уже у Вас, — она махнула рукой на зажатые в ладони Бакугоу листки. — Далее, в одиннадцать, Вас ждут в отеле «Муд», там назначена встреча с господином Кимурой, сразу после Хиросе доставит Вас в ресторан «Империя». Это всего два квартала, так что в спешке не будет нужды. После Вам следует вернуться в офис, сюда прибудут господа из компании «ЭнНезуКорп». Встреча не займёт много времени, осталась всего лишь пара формальностей, беспокоиться не о чем. С 16:30 до 17:30 у Вас свободно. Полагаю, Вы захотите пригласить сюда кого-то из тех, кто уже принёс отчёты, — она посмотрела на него, убеждаясь в правильности предположения, и продолжила: — А в шесть вечера состоится видео-конференция, с заместителем, из филиала в префектуре С*. Следует решить несколько немаловажных вопросов. В половину восьмого Вы должны будете прибыть в офис нашего партнёра, господина Саги, боюсь, что там Вы задержитесь надолго.
— Документы уже готовы?
— Да. Принести их?
— Разумеется.
— Поняла. В девять мы должны будем прибыть обратно в офис. На данный момент это всё. Возможно, что-то поменяется в течение дня; если так, то я Вас оповещу.
— Хорошо. Вызови ко мне Моному, или его зама, да и сама потормоши их. В этом году они должны сдать отчёт не как обычно, в самом конце. Я не собираюсь в Рождество сидеть и проверять их писанину. Пускай поднатужатся.
— Как скажете. Что-нибудь ещё?
— И номер в отеле забронируй.
— Пожелания?
— Как обычно.
Ашидо закрыла планинг и, поклонившись, вышла из кабинета, закрыв за собой дверь. Бакугоу же принялся внимательно вчитываться в документы, при этом мысленно повторяя расписание на сегодня. Он надеялся хоть немного передохнуть в перерывах между встречами, но сегодня всё опять оказалось расписано едва ли не поминутно. Чёртова беготня.
Буквы перед глазами начали накрениваться, словно собирались пуститься в пляс, и тогда мужчина отложил листки в сторону, руками принимаясь разминать виски, медленно моргая и глубоко дыша.
Он потянулся к кнопке вызова секретаря и сдавленно произнёс:
— Ашидо, будь добра, принеси воды и какого-нибудь обезболивающего. Голова раскалывается, а день только начался.
Девушка что-то ответила, но он даже не вслушивался, стараясь сосредоточиться на чём-то другом. Так он начал про себя считать до ста в попытках чуть успокоиться, только от этого головная боль, казалось, стала ещё назойливее.
Выпив принесённую Миной таблетку, Кацуки позволил себе на минутку прикрыть глаза и откинуться на спинку кресла. Несмотря на то, что сегодня он более-менее выспался, состояние его было не в стоянии.
Важные документы требовали абсолютной сосредоточенности, а у него в мыслях творилась какая-то белиберда. Бакугоу откинулся на спинку, прикрывая глаза. Пульсирующая боль в висках постепенно притуплялась, но веко всё равно подрагивало. Альфа уже и не помнил, чтобы хотя бы день его не преследовал нервный тик.
Он вытащил из портфеля несколько бумаг, которые закончил проверять только вчера ночью. После них хотелось лезть на стенку. В последнее время вопросы сотрудничества стояли особенно остро. Чем ближе Кацуки подбирался к вершине, тем больше препятствий возникало у него на пути. Некогда маленькая начинающая компания сейчас занимала почётное место в пятёрке известнейших. Множество филиалов по всей стране, дохрена и больше вкладов. И, если в начале Бакугоу батрачил в одиночку, то теперь вместе с ним это делали сотни и тысячи человек. Легче вроде бы стало, а вроде бы и нет.
Среди кучи бумаг, расфасованных в прозрачные тонкие папки, выделялись несколько вырванных листков. Мужчина нахмурился.
Ему нужно было успокоиться, а для этого следовало хотя бы на минуту отвлечься. Тогда он вытащил те самые листки и в который раз принялся читать их, намеренно делая это медленно.
Содержимое статьи было изучено им от и до, однако Кацуки всё равно перечитывал каждую из них. Это расслабляло и давало тот самый отдых от всей этой мешанины бумаг и встреч.
Внутри него шевельнулась звериная сущность. Обычно неотделимая от него, та порой проявляла себя намного сильнее, чем раньше. Иногда он мог ощутить как в душе кто-то ворочается, или мог почувствовать отголосок эмоций. Но большую часть времени всё было тихо, лишь в каких-то его собственных действиях можно было разглядеть ту самую часть, которая выдавала в Бакугоу полноценного. Однако большинство об этом даже не догадывалось, наивно полагая, что тот целенаправленно позволяет своей истинной сущности являть себя всем.
Ага, конечно.
Каждый день позволяет.
Быть полноценным несло в себе ряд как плюсов, так и минусов. Первых, конечно же, больше. Так и смысл тогда возмущаться?
Дойдя до последнего слова, Кацуки осознал, что головная боль окончательно пропала, веко перестало дёргаться, да и вообще стало как-то спокойнее. Он фыркнул, с обычной аккуратностью, словно к рабочим бумагам, сложил листок со статьёй Мидории, и убрал назад в портфель.
Скоро должен был выйти новый выпуск, и Бакугоу пребывал в режиме ожидания. Имеющиеся у него вырезки он уже прочёл, каждую по десять раз минимум. Чаще всего перед сном, а компанию ему составлял его персональный глюк в голове, само наличие которого заставляло задуматься, а не пора ли ему записаться на приём к специалисту. Это помогало успокоиться, и сонливость приходила сама по себе. Если раньше альфа спал по два-три часа, то теперь в его распоряжении было аж четыре. В лучшем варианте. Это ли не счастье?
***
Если когда-нибудь наступит тот день, когда Хонда придёт в издательство без костюма и улыбки на губах, то Изуку окрестит его тем самым последним днём всего человечества.
Так что, пока Хонда всё также ослепительно сверкает безупречной улыбкой и идеальным костюмом, мир может спать спокойно.
Конечно, Мидория утрировал. Причём очень сильно.
Но факт оставался фактом: Хонда как всегда свеженький, выспавшийся, не пропустивший нужную электричку остановился на пороге издательства. Заметив Изуку, он помахал ему рукой, и демонстративно чуть отошёл от дверей, тем самым показывая, что ждёт его.
Омега готов был горько застонать. Он еле переставлял ноги после вчерашней серии марафонов, устроенных ему местным набором отрицательных слов, а тут ещё по всем правилам приличия ему стоило поспешить, чтобы не заставлять столь любезного человека ждать. Мидория постарался выпрямить спину и ускорил шаг.
Они поравнялись, и Хонда улыбнулся ещё шире. Боже, как же его лицо не растрескалось от столь широкой улыбки?..
— Доброе утро, — поприветствовал его мужчина.
— Доброе…
— Мне кажется, что в последние дни ты выглядишь более уставшим, чем обычно.
— Вам кажется. Это моё обычное состояние. Хотя, конечно, работы стало больше, — но потом он поспешил исправиться: — Нет, лучше выразиться, что требования стали выше.
— Аизава вас не щадит, — Хонда чуть рассмеялся, и глаза его будто бы лучились чем-то ярким и тёплым, даже несмотря на то, что на улице было холоднее обычного, а вчера и вовсе выпало много снега, который сейчас активно убирали с улиц дворники.
Изуку не смог удержаться от мысли, что хотел бы быть столь же бодрым и полным жизни как этот альфа. Казалось, не важно, сколько трудностей появится на его пути, одна его улыбка разрушит все препятствия, проложив прямую дорогу точно к цели. Его можно было сравнить с солнцем, света которого сейчас как раз не доставало хмурому небу.
Мидория оборвал себя на этой мысли, понимая, что всё это время слишком уж откровенно пялится на лицо Хонды, продолжая слушать его. Он отвёл взгляд, кивая на очередной вопрос.
— Собираешься идти на рождественскую вечеринку? В этом году начальство решило расщедриться даже больше, чем в прошлом. Прошёл слушок, что даже собираются снять зал в каком-то дорогущем ресторане при отеле или в чём-то подобном, помню точно, что при отеле. Об этом все судачат в последнее время.
— Вот как, — без особого интереса ответил Изуку.
Хонда сразу же приметил его столь безразличный тон и поспешил спросить:
— Тебя это не интересует?
Омега пожал плечами, сам не зная, как это объяснить.
Ещё когда Мидория только-только пришёл работать в «PLUS ULTRA» он думал, что такие вот встречи с коллегами в кафешках или совместные мероприятия — это очень хорошо, замечательно, феерично. Любое слово на ваше усмотрение. Однако постепенно он осознал одну вещь: чем чаще ты появляешься на таких вот сходках, сверкая своей физиономией, общаясь со всеми подряд, тем сильнее тебе это потом может аукнуться. Не важно насколько ты будешь непредвзят и дружелюбен со всеми, тебя всё равно затянет в этот бездонный водоворот сплетен.
А, что ни говори, сплетни Изуку не любил больше всего. Ещё со времён института, когда многие обсуждали сначала Тодороки за его необщительность и постоянную хмурость, потом их с Мидорией отношения, а после разрыв этих самых отношений. Да-а-а, злые языки тогда злорадствовали как могли. И вот нечем же было заняться тем, кто придумывал всякие идиотские небылицы на этот счёт, с истинной одержимостью перебирая чужое грязное бельё. Пускай нынешняя ситуация и относилась к совершенно другому разряду, но все эти обсуждения на пустом месте ничего хорошего за собой также не несли. И смысл тогда в это лезть?
Ответить на этот вопрос парень не решался и постепенно просто перестал появляться на всех мероприятиях, если это было необязательно. Лучше он потратит своё время на что-то более полезное, нежели долгое и ненужное подпирательство спиной стены в самом отдалённом углу зала.
Видя, что ответа ждать не имеет смысла, Хонда совершенно спокойно перевёл тему разговора. Он действительно с лёгкостью определял настроение собеседника.
Они остановились возле лифта в ожидании. С тонким звеньком двери распахнулись, выпуская несколько человек. Мидория в тот момент обдумывал какую-то несуразицу и даже не успел понять, что произошло, лишь почувствовал, как его хватают за локоть, утягивая в сторону.
— Осторожнее, — сказал Хонда. Его ладонь, придерживающая омегу за руку казалась чем-то ненормальным, и Изуку резче, чем следовало бы, вырвал её из не крепкой хватки, одёргивая рукав пальто, будто он действительно сбился, и только после проговорил безразлично:
— Благодарю.
Хонда ничего не ответил, лишь кивнул.
Разойдясь, к его удивлению, на дружелюбной ноте, каждый из них отправился в свой отдел, чтобы начать работу.
В отделе Изуку царила какая-то суета. Несколько редакторов столпились возле кабинета Аизавы и выглядели больно взбудораженными, что даже против воли заставило нахмуриться. В такое время Шота на работу не приходил, слишком рано для его совиного режима. Омега подошёл ближе, на ходу здороваясь с кем-то из коллег.
В это время из кабинета показался сам Аизава. Но гораздо больше Мидорию потрясло то, что тот был без своего кофе. Синяки под его глазами стали ещё чернее, а лицо выражало крайнюю степень раздражения. Если уж для кого утро явно не задалось, так это для него.
Альфу обступили со всех сторон, пытаясь вручить ему каждый свой листок, и Изуку только и оставалось, что смотреть на это более удивлённо, чем обычно.
Когда он включил ноутбук Аизава скрылся в кабинете с одним из редакторов. Но долго это не продлилось, и уже меньше чем через минуту он вышел из кабинета, недовольно обращаясь к семенившему за ним мужчине.
Настроение у него явно было на нуле.
Не спеша, Мидория перечитал своё расписание, кивнул самому себе и решил, что сейчас не помешает кружечка бодрящего кофе для хорошего начала дня.
В коридорах пока что было тихо, разве что раздавались голоса прибывающих людей. Некоторые из них посмеивались или бурно обсуждали рабочие вопросы. Лица у кого-то были расслабленные, у кого-то наоборот напряжённые, сведённые в гримасе задумчивости. Да, приближающееся Рождество несло с собой ещё и завалы на работе, а не только праздничное настроение.
Рури-чан радостно завибрировал, лишь завидев, как омега приближается к нему. Изуку рассказал ему про выпавший снег и даже пожаловался на неприятный холод на улице. Кофе-машина, кажется, его прекрасно понимала и даже разделяла некоторое возмущение.
Получив стаканчик кофе, парень поблагодарил его и уже было собирался уйти, как вспомнил кое-что:
— Кстати, Рури-чан, использовать сливки в качестве снарядов — это довольно непрактично.
Рури-чан в ответ молчал, будто бы выжидающе.
— Думаю, с Оджиро хватит и обычного молока…
Кофе-машина снова затрещала, как бы гаденько хихикая, и Мидория мысленно пожелал Оджиро удачи, она ему явно пригодится сегодня. Да и не только сегодня.
Вернувшись к своему рабочему месту, Изуку огляделся по сторонам, многие, видимо, также как и он решили сходить выпить кофе, или покурить, и разошлись кто куда.
Он пожал плечами и двинулся в сторону кабинета. На его стук никто не ответил, так что омега заглянул внутрь.
Там никого не было.
Зайдя в кабинет, глаза парня сразу же зацепились за заваленный стол, компьютер напряжённо гудел, словно и не прекращал работать всю ночь.
Мидория подошёл ближе, поглядел на экран со множеством вкладок, и в который раз подумал, что быть главным редактором — та ещё морока. Поставил стаканчик с кофе на стол, подальше от документов, и совершенно спокойно вышел за порог, прикрывая за собой дверь. Пожалуй, сегодня ему стоит хорошенько проштудировать материал перед написанием новой статьи.
***
Ранним утром субботы, проснувшись от того, что вырванный из журнала листок с статьёй врезался острым уголком ему в шею, Бакугоу, бодро вышагивая по тротуару, направлялся к ближайшему книжному магазину.
Там он с всё той же бодростью, совершенно не свойственной человеку впахивающему с утра до ночи во всех смыслах, нашёл в одной из стопок новый выпуск нужного ему журнала, и всё ещё бодрый и довольный собой расплатился за покупку и вышел прочь.
И вот, оказавшись дома, Кацуки привычно плюхнулся в кресло и, спиной опираясь на один подлокотник, ноги забрасывая на другой, открыл журнал.
Трудно сказать почему именно, но он был убеждён, что нужное ему находится на первых страницах. Как и всегда. И убедить его, что это было далеко не всегда так, не вышло бы ни у кого.
Альфа перелистнул страницу, вторую, третью. На четвёртой задумался и открыл содержание.
Аляповатые заголовки как ни странно ни о чём ему и не говорили толком.
Нынешний выпуск определённо был насыщенным. Об этом кричало многое: яркая обложка, привлекающая внимание, большой в рождественской тематике заголовок витиеватыми буквами в чёрном цвете, множество статей с названиями, имеющими при себе слово вроде «ёлки», «рождественские игрушки», «развлекательные программы», «подарки любимым» и далее по списку.
Бакугоу нахмурился и быстро пролистал журнал до конца. Остановился. Снова задумался. Просмотрел всё ещё раз, но теперь медленнее и внимательнее, стараясь не пропустить ничего.
Однако ни на втором круге, ни на третьем ничего не поменялось.
Мужчина нахмурился и закрыл журнал, откладывая в сторону и усаживаясь нормально. Он побарабанил пальцами по подлокотнику сначала задумчиво, затем с негодованием и, наконец, с раздражённым нажимом.
Первым его порывом было схватить телефон и набрать небезызвестному представителю пернатых розового цвета, чтобы задать важный вопрос: а какого собственно хера происходит?
Но Бакугоу вовремя остановился, снова возвращаясь к стадии обдумывания.
Совершенно очевидно, что в этом выпуске статьи Мидории не было. Ради этого он перешерстил всю эту глянцевую ересь от и до, но так ничего и не нашёл.
Вставал всё тот же важный вопрос. Статья была? Была. Кацуки её собственными глазами видел у омеги в ноутбуке. Журнал вышел? Вышел. Вот он, здесь валяется. Так статья-то где в таком случае?
Глаза сами по себе снова зацепились за край глянцевой обложки, но это ничего всё равно не дало бы. Эта макулатура в любом случае не была в состоянии ответить на вопрос. А к тому, кто мог, обращаться как-то не хотелось.
Поднявшись с кресла, альфа разминает напряжённую шею. У него отчего-то снова разболелась голова. Настроение скатилось за минусовую отметку. Не оставалось ничего, кроме как позавтракать и заняться тем, чем он занимается всегда: любимой работой, любимыми бумажками.
***
Ближе к концу рабочего дня многие сотрудники издательства пребывали в каком-то взвинченном состоянии. Каждый готовился к Рождеству по-своему. У некоторых были семьи, им нужно было закупиться продуктами для приготовления праздничного ужина, подарками на каждого родственника. Ведь обычно семьи как раз-таки и собирались вместе ради этого дня. И так каждый был с головой погружён в работу едва ли не ежедневно.
Кто-то старался уйти пораньше, кто-то наоборот засиживался допоздна, постоянно нетерпеливо ёрзая на стуле, изо всех сил стараясь сделать как можно больше, чтобы после праздничные выходные полностью посвятить отдыху без вынужденных перерывов на недоделанные дела.
Стоит отметить, что Изуку относился именно к последней категории людей. Правда, на стуле он не ёрзал. Сидел себе спокойненько и печатал то одно, то другое. За временем омега не следил, ему спешить было некуда, а собираться начинал только тогда, когда тишина вокруг него становилась оглушительной.
Несколько раз его отправляли домой силой. Чаще всего так делал Аизава, если видел его. Однако было это не часто, ведь самому также приходилось впахивать как волу. Тут бы о себе вспомнить и позаботиться, не то что о других. Да и не нуждался в этом Изуку.
У него были планы на предстоящие праздничные выходные. До сих пор неподтверждённые, правда, но вполне себе реальные. Оставалось только проесть плешь Бакугоу, чтобы тот с барского плеча пожаловал ему «выходные». И сейчас Мидория медленно, но верно двигался к своей цели, прилагая недюжинные старания. Альфа, конечно, не сильно поддавался, но каждая подбитая Изуку нервная клетка его извращённого мозга — это маленький шажочек на пути к победе.
Время как раз было позднее, все из его отдела давно разошлись по домам, пожелав ему приятного вечера, а Аизава и вовсе ушёл раньше всех из-за собрания, на которое ему обязательно нужно было явиться.
Парень, почувствовав, что без дозы кофе не выдержит ни мгновения больше, поспешил встать с насиженного места и пройтись до кофе-машины, по дороге разминая затёкшие мышцы.
Остановившись возле Рури-чана и выпросив себе стаканчик кофе, Мидория как раз продумывал свою следующую, не менее потрясающую, чем предыдущий монолог, речь для Бакугоу, когда из-за угла неожиданно вынырнул Хонда.
Заметив его, тот улыбнулся улыбкой скорее уставшей, но вместе с тем понимающей и всё столь же тёплой.
Иногда Изуку казалось, что он не журналистом устроился работать, а каким-нибудь среднего звена менеджером в огромную компанию, где его и в хвост и в гриву гоняет деспотичный начальник, заставляя брать горы сверхурочной работы и при этом не доплачивая за это ни йены. Хотя реальность при этом не шибко отличалась. Ну, начальник конечно не столь деспотичен, а вот платить можно было бы и побольше. Это так, на заметку.
Хонда подошёл ближе и остановился рядом.
— Не ожидал увидеть Вас здесь в такое время, — заговорил первым омега.
— Тяжёлый вечерок… — ответил Хонда, и голос его звучал не столь твёрдо как обычно. Видимо, тот действительно очень устал.
Мидория понимающе кивнул и приподнял свой стаканчик с кофе, как бы спрашивая, не хочет ли альфа присоединиться. Хонда отрицательно качнул головой.
— Уже довольно поздно, домой не собираешься?
— Собираюсь. Просто кофе решил выпить перед тем, как уходить. Всё-таки никто не делает его так, как Рури-чан. Это было бы большим упущением с моей стороны.
Рури-чан от его слов смущённо задрожал, но быстро смолк, он тоже притомился за сегодняшний день.
Хонда улыбнулся шире, вот так, глядя на него вблизи, можно было рассмотреть совсем незаметные тёмные мешки под глазами. Пускай он и выглядел всегда свежим и бодрым, одетым с иголочки, с приветливой улыбкой на губах, но было слишком очевидно, что на деле впахивает мужчина столько же, сколько и все остальные, а временами и больше.
Представители отдела продаж имели множество связей, участвовали чуть ли не в каждом совещании, часто выезжали в книжные магазины, где проводились разные встречи. Короче говоря, находились в постоянной беготне. У кого-то на лице было написано, как его всё это уже заколебало, у кого-то нет. Вот на лице Хонды вообще ничего написано не было. Он всегда казался некой конструкцией с вечным двигателем, который в любых обстоятельствах оставался едва ли не сверкающим образцом идеального, неутомимого работника.
Зато сейчас Хонда больше всего походил на обычного человека. Уставшего, задолбавшегося и мечтающего только об одном, — попасть домой, принять ванну, поужинать и лечь спать.
Однако он всё ещё был здесь. И Изуку понял, что не просто так.
Прошло по меньшей мере несколько минут, когда Хонда сказал:
— Недавно вышел новый выпуск.
Мидория никак на это не отреагировал, ожидая продолжения.
— Я смог ознакомиться с ним только сегодня, и был несколько удивлён, что там не было статьи от тебя.
— Вы читаете все выпуски журнала? — Изуку не видел смысла что-либо отвечать на предыдущую фразу, так что решил свернуть в другое русло. И Хонда вроде бы последовал за ним.
— Разумеется. Хотя лучше сказать, что я слежу за ними, а вот полностью читать получается не всегда. Продажи — моя работа. А как я могу что-то продать, если не буду ознакомлен с самим товаром?
— Действительно, — разумность слов Хонды была слишком очевидна, с ним не было смысла спорить. Сразу становилось понятно, насколько ответственно он подходил к работе. Пожалуй, он действительно будет достойным начальником.
— Недавно ты занял первые страницы, и продажи были очень высокие. Поэтому я не сомневался, что и в этот раз твоя статья выйдет, поэтому меня и взволновало её отсутствие.
— Не думаю, что на продажи так повлияла статья и её расположение. Скорее уж тематика выпуска. Она действительно была интересной и, что самое главное, популярной. Так что это просто стечение обстоятельств, не более, — Мидория мог бы снова проигнорировать изначальную тему вопроса, но теперь точно был уверен, что альфа снова вернётся к ней, так что было проще ответить сразу. — Да и в этот раз все выбранные темы также были актуальны. Многие хорошо постарались, и конкуренция оказалась мне непосильна. Такое бывает, что уж поделать.
Он попытался придать своему голосу тон более-менее беззаботный, однако серьёзное выражение лица Хонды совершенно не способствовало успеху в попытке Изуку разрядить обстановку, и поставить точку в этом несуразном вопросе.
— Такое ведь не в первый раз происходит. — И как бы не пытался парень понять вопрос это был или нет, ничего у него не вышло.
— И не в последний, — омега пожал плечами.
Хонда помолчал, а после полностью развернулся в сторону Мидории, внимательно глядя ему в глаза. Вот только он не ожидал, что Изуку также будет смотреть на него, и взгляды их пересекутся. Мужчина тут же отпрянул и передёрнул плечами.
Чтобы не смущать его, Мидория поступил также, возвращаясь к недопитому кофе.
— Разве ты не должен быть обижен?
— На что? — моментально задал вопрос Изуку.
— Ты ведь старался…
— Все старались, — поправил он его. — В этот раз все выложились на полную, и я тоже. Но моих усилий оказалось недостаточно, это будет мне уроком, и в следующий раз я приложу больше усилий.
— И всё-таки…
Мидория, окончательно убедившись в своём предположении, довольно резко перебил его:
— Господин Хонда, если Вы хотите мне что-то сказать, то Вам стоит говорить прямо. Во всех этих размытых подводках нет смысла.
Хонда совсем незаметно удивлённо вздрогнул и, снова повернувшись лицом к Изуку, посмотрел ему в глаза, в этот раз выдерживая взгляд в ответ.
— Не кажется ли тебе, что тебя незаслуженно исключили из выпуска? — голос его был предельно серьёзен, а лицо сосредоточенно.
— Вы намекаете на то, что мнение господина Аизавы было предвзято?
Он кивнул.
— Почему Вы так решили?
— А разве тебе это не показалось странным? В прошлый раз…
— Вы всё говорите про прошлый раз, однако напомню Вам, что я не всегда занимал первые страницы, и в этом нет ничего удивительного. На чём основано Ваше предположение?
Ответа не последовало. Хонда всё продолжал смотреть Изуку в глаза, но говорить что-либо ещё похоже не собирался, поэтому это сделал омега:
— Господин Аизава — главный редактор. Он много лет занимается своим делом, у него за плечами большой опыт, поэтому его мнению я доверяю. Если господин Аизава говорит, что это написано плохо, я перепишу, если он говорит, что в этот раз я не попаду в выпуск, значит не попаду. Мне стоит это обдумать и в следующий раз вложить больше сил в работу. Всё просто и логично. Вы думаете иначе?
Хонда выдохнул, обессиленно улыбнулся и поднял руки, безропотно принимая капитуляцию.
— Прошу прощения, я наговорил лишнего.
— Не стоит. Вы просто высказали своё предположение и мнение.
— И всё-таки это тебя задело, — уже осторожнее заметил Хонда.
— Вовсе нет. Просто я посчитал нужным также высказать своё мнение, как и Вы.
Мужчина помолчал немного, прежде чем снова произнести:
— Ты действительно уважаешь Аизаву как начальника.
— А разве должно быть иначе? Он тот человек, которого очень трудно не уважать.
— И ты хочешь быть на него похожим?
Мидория задумался.
— Возможно, но не могу сказать со сто процентной уверенностью. Я бы не хотел быть похожим на него полностью. Например, не думаю, что ходить вечно не выспавшимся и уставшим — это то, что мне так необходимо в жизни. К тому же, эти синяки под глазами…
Хонда, не сдержавшись, хохотнул:
— Боюсь, Мидория, что в этом ты уже превзошёл даже Аизаву, — он слегка взмахнул ладонью, плавно очерчивая его лицо.
— Звучит печально… — наигранно ужаснувшись, но при этом без единой эмоции, сказал Изуку.
И тогда альфа рассмеялся в голос.
Они коротко попрощались и разошлись в разные стороны. Хонда видел, как Мидория скрывается за поворотом и тоже поспешил. Но стоило повернуть за угол, и он замер, обращаясь к кому-то:
— Вас не учили, что подслушивать нехорошо?
Возле стены, прислонившись к ней спиной, стоял Аизава. На нём было накинуто пальто, в руке мужчина держал какие-то бумаги. Он внимательно посмотрел на Хонду, кажется, даже не мигая.
— Ты знаешь, что я не одобряю твои методы.
— Конечно, — альфа спокойно улыбнулся.
— И всё равно делаешь так, как вздумается.
— Смотря что именно.
Аизава снова замолчал. Вести словесные баталии у него не было ни сил, ни желания, а Хонда неизменно водил их кругами, не желая отвечать внятно.
Наконец он снова заговорил:
— Мидория произнёс очень важные слова — если тебе есть, что сказать, то говори прямо. Иначе все твои действия могут неправильно понять, и проблем потом не оберёшься, и отношения с людьми будут испорчены.
— Вы говорите так, будто я какой-то злодей, — вскинул брови Хонда.
— Нет, ты не злодей. Ты всего лишь бесцеремонный мальчишка, не чувствующий грани.
Хонда беззлобно усмехнулся:
— Как-то не очень вежливо, к тому же мы с Вами ровесники, получается, Вы тоже мальчишка?
— А что, не видно?
Взъерошенные волосы едва ли не стояли торчком, лицо бледное с заметной щетиной, под глазами громадные синяки, весь ссутуленный и уставший. Типичный взрослый человек, пашущий на работе. Такого мальчиком назвать язык не поворачивался, но Хонда только пожал плечами, мол, понятия не имею.
Аизава отлип от стены и застегнул своё пальто полностью, убирая бумаги в пакет, который держал в руке. Он тяжело вздохнул:
— Полагаю, мне нет смысла повторять одно и то же, слушать меня ты всё равно не станешь.
Мужчина развернулся и двинулся прямо по коридору, думая о том, что завтра утром ему стоит купить на стакан, а то и два, кофе больше, иначе он просто не сможет ходить, а будет ползать как улитка.
В спину его был устремлён внимательный, но спокойный взгляд Хонды. Слова здесь действительно были лишними, сколько их не повторяй суть дойдёт только на практике, а до неё ещё дожить бы не помешало.
***
Когда Изуку зашёл в номер, Кацуки уже поджидал его, привычно обустроившись в одном из кресел. В последнее время альфа завёл привычку притаскивать с собой шахматную доску и устраивать между ними некие соревнования. Однако даже тогда, когда они делали какие-либо ставки, после выполнять обязательства проигравшего Бакугоу наотрез отказывался, мотивируя это тем, что не помнил никакой договорённости. Забавно, что и расписок на этот счёт он также не давал. В общем, они привычно оказывались в тупике из-за его упёртости и неадекватности. Ну а чего ещё можно было ожидать от этого много-всяких-слов-кого?
Чёрт знает почему, но едва ли не все номера, в которых им довелось побывать, походили своим интерьером один на другой. Мидория в принципе ничего против не имел, ему было как-то всё равно, а мнения его и так никто не спрашивал. Просто омеге казалось странным, что столь похожие планировкой номера встречаются почти везде, даже если сами отели расположены в разных концах города. Большой зал, тут же два кресла напротив друг друга, между ними столик то шире, то уже, иногда над ним высокий светильник.
Чаще всего Кацуки усаживался слева, удобно устроившись на мягкой обивке. Они могли разыграть партийку, перед тем как начать раздеваться, или же наоборот, после, ну или в перерыве. Когда как и по настроению.
Вчера например, они сначала провели три кона. На четвёртом, когда Изуку вежливо напомнил Бакугоу, что надо бы и призы раздавать за столь громогласные победы, тот насупился, что-то там пробубнил невнятное в ответ, а потом просто перегнулся через столик и заткнул его поцелуем. И зачем спрашивается? Мидория ведь только-только начал проедать ему плешь, а он такой плохой сразу же решил пресечь всякие его потуги. Жлоб. И Извращенец. Куда ж без этого.
Сегодня же шахматной доски не было. Бакугоу хоть и сидел на обычном месте, но на столе примостился увесистый бокал, наполненный чем-то светлым. Изуку принюхался, вдыхая специфический запах алкоголя. Перехватив его взгляд, мужчина неожиданно произнёс:
— Я только пригубил, так что твой юмор смогу вкусить сполна. Надеюсь, сегодня ты порадуешь меня чем-нибудь новеньким.
Омега пожал плечами.
— Мне казалось, что Вам и шутки про импотенцию ещё не надоели. Но если уж Вы говорите…
Он не закончил, прерываясь, чтобы повесить пальто на вешалку, а когда обернулся к мужчине лицом, заметил, что тот привычно смотрит на него.
Сейчас его взгляд ни капли не волновал Мидорию. Кажется, и к этому он привык. Если когда-то в этих глазах горел неясный пожар, внушающий если не страх, то настороженность, то сейчас там виднелся лишь мягкий свет от ламп, да пара предвкушающих искорок. Галстук его был развязан, первые пуговицы рубашки расстёгнуты, а ворот чуть отогнут в стороны, открывая вид на ключицы. Он был расслаблен, а поза так и веяла уверенностью и раскрепощённостью. Вот уж кто точно никогда не испытывал зажатости и смущения. По крайней мере в присутствии Изуку точно, а там уж кто знает, каким может быть Бакугоу Кацуки за пределами номера отеля. Но опыт их встреч вне этих стен красноречиво подтверждал, что он такой всегда и везде.
— Сегодня без игры? — Изуку прошёл мимо него и присел в свободное кресло, опуская сумку с вещами на пол, подле себя.
Альфа махнул рукой куда-то в сторону.
— Как-то не хочется.
Ответа не последовало. Не хочется, так не хочется, что тут ещё сказать.
Бакугоу подхватил бокал и сделал несколько больших глотков, почти полностью осушая его, а после прислонил ко лбу и прикрыл глаза. Наверное, у него болела голова, и холод стекла, по идее, должен был облегчить её. Правда, Мидория не знал, подействует такой способ или нет. Лично он не пробовал.
Даже закрытыми глаза мужчины подёргивались, похоже, нервный тик также не обошёл его стороной.
Ну-у, карма берёт своё. Так ему и надо.
Изуку встал и прошёл, предположительно, на кухню. На столешнице, будто высеченной из камня, стоял полный графин с водой. Омега налил стакан и сразу же опустошил его, в блаженстве прикрывая глаза. Вот что для счастья надо.
Ополоснув стакан он отставил тот в сторону, беря уже другой и наполняя его снова, и вернулся в зал.
Когда Бакугоу наконец открыл глаза, на столике возле него стоял стакан с водой, а впритык к нему прижимался блистер с таблетками самого простого обезболивающего. Мидория сидел на своём месте, уже вовсю сосредоточенно печатая что-то на ноутбуке.
Кацуки кивнул головой, то ли выражая признательность, то ли просто разминая затёкшую шею. В любом случае, Изуку этого даже не заметил.
Нет смысла надумывать лишнего, всё гениальное слишком просто: Бакугоу и с физически здоровой головой не шибко адекватен, а с больной так вообще может превратиться во что-то непонятное, и чего от него тогда можно будет ожидать никто ответить не может. К тому же, пока он тут сидел, кимаря, время-то идёт, и неизвестно когда в таком случае они приступят к делу, а потом смогут разойтись по домам. Сидеть полночи желания у парня нет, так что лучше впихнуть в него таблеточку, подождать минуточку, быстренько разнести спальню и свалить к себе в квартирку.
— Недавно, — начал неожиданно Кацуки, — вышел номер вашего журнала. Без твоей статьи. Так забавно — ты всё время что-то пишешь, а в итоге ничего из этого и не печатают.
Мидория хотел было спросить, какое вообще Бакугоу до этого дела, не следит ли он, случаем, за ним, и наконец просто окрестить его сталкером, но потом вспомнил, что в табличке всяких разных прозвищ альфы «сталкер» уже имеется, так что вопрос закрыт, и решил не выдумывать ничего нового. Пока что.
— Неужели Вас это беспокоит? — Кацуки обернулся к нему, внимательно глядя в глаза, и Изуку не мог не повторить за ним.
Они уставились друг на друга, словно выжидая. Только чего — сами не знали, и от этого вся эта ситуация становилось немного неловкой и глупой.
— Почему-то все сегодня так и норовят спросить меня именно об этом. — Бакугоу выпил остатки воды, отставляя стакан подальше. — Какой ответ Вас устроит?
— Тот, который нормальный.
— Хм. Тогда, думаю, мне стоит сказать, что это не Ваше дело.
Мужчина усмехнулся, но ни тени злобы в этом не было. Скорее уж некая игривость промелькнула в его глазах.
— В таком случае тот, который является правдой.
Изуку не отворачивался ни на секунду, хотя мысленно уже несколько раз напоминал себе, что стоит сохранить файл, а то потом он может об этом забыть.
— Что ж, правда в том, что статью просто не допустили.
— И всё? — трудно было сказать, выглядел ли он разочарованным, но это короткое «И всё?» отчего-то вмещало в себе гораздо больше негодования, чем ветвистая речь, произнесённая не так давно Хондой.
— Всё. А Вы ожидали чего-то другого?
Бакугоу неопределённо фыркнул.
— Ну уж явно не пресного «не допустили».
— Почему же? — наигранно удивился Мидория. — Это обычное дело. Людей много, статей ещё больше. Кто успел, тот успел, а кто опоздал, тот опоздал. Не всегда же мне урывать большой кусок от пирога.
От его слов Кацуки нахмурился, удобнее устраиваясь в кресле, спиной вжимаясь в мягкую обивку.
— Знаешь, с таким мышлением о продвижении по должности ты можешь даже не думать. Тот, кто довольствуется одним и тем же, не важно малая это доля или нет, всегда загнан в какие-либо рамки. Такие сидят на одном месте, выполняют одну и ту же работу, уже даже и не задумываясь, а делая всё на автомате. И так постепенно даже их мышление становится до ужаса шаблонным и неинтересным. Мой тебе совет: вырывайся, пока не поздно. Если есть почва под ногами, нужно всячески её удобрять, и тогда плоды будут достойные.
— Сейчас Ваша речь ужасно похожа на проповедь.
— Учился у лучших, — фыркнул он и бросил на Изуку красноречивый взгляд.
— Но что если я не нуждаюсь в достойных плодах?
— В таком случае мне жаль твоего начальника. Подчинённый, который не хочет переосмысливать свои действия и сливается сразу же, как ему говорят «не подходит», никакой выгоды не принесёт. Смысл такого держать? Проще вытурить его пинком под зад и найти более энергичную и полную энтузиазма замену. Все в плюсе будут. Ну, кроме того самого шаблонного деятеля. Хотя что с него станется, найдёт себе другое место и будет уже там батрачить за гроши. Выкинут оттуда, дальше двинется. Я же говорил уже, мышление не меняется, если ни к чему не стремишься, если нет амбиций…
— Вам на сегодня явно хватит, — омега кивнул в сторону пустого бокала, а Кацуки только фыркнул на него.
Бакугоу, читающий ему нотации, это, конечно, печально. Хотя трудно сказать было ли это нотациями вообще.
— Иногда конечный успех или неудача от нас не зависит, — размыто произнёс Изуку.
— Брехня всё это. Захочешь — горы свернёшь, — тут же отозвался альфа.
— И вы отрицаете даже тот факт, что иногда обстоятельства могут сложиться так, что загонят человека в безвыходную ситуацию?
— Мы здесь не о каких-то левых людях говорим, а конкретно о тебе.
— А что обо мне говорить? В этот раз не выгорело. Попробую в следующий. Полоса чёрная, полоса серая. Вот и вся жизнь.
— Пиздец ты пессимист, — в притворном ужасе подпёр щёку кулаком Бакугоу, глядя на него круглыми глазами.
— Я реалист, — поправил его Мидория. — И здраво оцениваю свои силы.
Мужчина, ничего не ответив, махнул на него рукой, но при этом Изуку будто чувствовал, что тот хочет сказать что-то ещё. Однако он этого не сделал, потянувшись к пачке сигарет, но на полпути передумав, вместо этого поворачиваясь в сторону парня и протягивая к нему руку, собираясь коснуться щеки.
Мидории всё-таки пришлось закрыть ноутбук.