— Достаточно мягкая? — Сакаки нарезает домашний щербет.

— Ага, — Сакура отложила ложку от шоколадно-банановой массы.

— Отлично, теперь бери по кусочку и скатывай в шарик, — внучка выполнила указание бабушки. Неуверенно придав части массы округлую форму, поставила на доску и принялась катать по кругу.

На улице идёт дождь, безостановочно барабаня по окнам. Вдалеке грохочет гром и бьёт молния. Гроза в самом разгаре. По телевизору идёт какая-то мелодрама — любимый мамин сериал. Рядом с проигрывателем лежат старые кассеты с ещё более старыми фильмами Страны Огня. В кастрюле имагаваяки, в духовке мандзю и дораяки, в пиале ждут своего часа моти. И сейчас Сакура с бабушкой готовят дополнительные сладости, для вечера чёрно-белого кино. Что сейчас, что в особенно далёкие времена, южные и восточные народы Страны Огня славились своим миролюбием. Или, как выражались некоторые личности, ленью. Не, ну а как иначе? Еды в достатке каждый год. Воды тоже. Климат щадящий, таких ощутимых перепадов температур, как на севере нет. Ни землетрясений, ни тайфунов и ураганов, ни цунами, ни разрушительных гроз и лесных пожаров, люди не знают. Как и слова «выживание». Вот и остаётся им торговлей, искусством да науками заниматься. Особенно популярны были театр и машиностроение. Благодаря первым видео-камерам, театр трансформировался в кино.

Бабушка часто называла кино и съёмочную площадку «театром для ленивых актёров». Сакура это мнение не поддерживала и часто спорила с бабулей. Да, там всё проигрывается не «одним единым дублем». Да, большая часть ошибок актёров и постановщиков «замазывается». Но это тоже искусство, такое же важное. Столь же выразительное и даже с большим количеством инструментов повествования. Помимо музыки, самого человека и визуальных образов, есть окружение, которое смогут рассмотреть все зрители, а не исключительно первый ряд, камера, способная запечатлеть свет и цвет, движение и текстуру, создать нужный кадр. Сакура рассуждала долго. И довольно эмоционально, пока не заметила на лице Сакаки довольную ухмылку. Женщина осталась при своём мнении, но признала, что точка зрения внученьки тоже верна. Посему, почему бы не показать Маленькой Харуно несколько старых лент из «золотой» коллекции дедушки Фудзи?

А потом они пошли готовиться к вечеру кино. Маленькая Харуно стремительно шла на поправку, потому Сакаки не отказалась от помощи девочки в приготовлениях.

— Что-то ты долго катаешь, — женщина лёгким движением руки расправила круглые очки и нацепила на нос.

— Он сплющивается, — девочка убрала ладошки. Сакаки одними ноготками взяла незаконченную конфету и осмотрела.

— Помнишь, что я тебе говорила об игре на гучжэне? — Сакура опустила уголки губ и сожалеюще опустила взор.

— Быть мягче и нежнее…

— Верно, — вложила в ручку недо-лепёшку, — не дави так сильно. Это не пластилин, — отщипнула кусочек — Я тебе помогу. Смотри и повторяй за мной.

Сакура повернула голову, внимательно следя за пальцами бабули. Придала форму подушечками, положила на доску и мягко покатила по кругу. Кажется, она на него совсем не давит. Девочка немного расслабилась и повторила за женщиной. Та глянула на экран телевизора. Обваляла шарик в какао-пудре и положила в рот. Сакаки любила сладости не меньше внучки.

— Скука смертная, эти ваши Богатые тоже плачут, — переключила канал. Заиграла весёлая музыка.

Сакура попробовала свою конфету. Довольно заулыбалась: нежный вкус банана и фиников расползся по языку, вкупе с лёгкой горечью тёмного шоколада. Кокосовая стружка приятно захрустела под зубами. Харуно с большим, чем прежде, энтузиазмом отщипнула следующий кусочек. Сакаки проверила другие готовящиеся сладости и поставила чайник на плиту.

— Ну как? — мимоходом поинтересовалась.

— Вкусно… — протянула Сакура, обваливая следующую конфетку в какао-пудре. Вдруг кто-то постучался во входную дверь.

— Погоди, милая, — выложила имагаваяки на широкое блюдце, — сейчас вернусь, — раскрыла сёдзи и открыла.

— Здравствуйте, Харуно-сан! — девочка подняла голову, услышав знакомый голос.

— Здравствуй, Кушина, — пропустила женщину в дом, — только с миссии? — гостья рассмеялась, выдыхая.

— Не угадали, — опёрлась руками о колени. С алых волос и с формы джоунина ручьями стекает вода, — с отчёта… — Сакаки хмыкнула, хмуря брови.

— Полотенце? Ванночку? — Узумаки покачала головой.

— Мне как обычно, для сына.

— Может хотя бы тёплый чай…

— Не-не-не-не, — замахала руками.

— Ну, заболеешь же…

— Я тороплюсь, мы с Наруто сегодня играем в видео-игры и смотрим ужастики, я не могу опоздать! — протараторила на выдохе.

— Поняла, — ушла в «мастерскую».

Узумаки прислонилась к косяку и опустила взгляд в пол. Сакура знала Кушину-сан. Её знали все. Девочка не понимала почему. Однако стоило Узумаки-сан и её сыну появиться в толпе, как все вокруг начинали шептаться. Причём ничего дельного не говорили, одни загадки. То про «семейку демонов-лисов» заикнутся, то о покойном Четвёртом вспомнят, то про прошедшую Третью Войну заговорят. А под конец внезапно замолчат и полными гнева взглядами проводят неполную семью.

Сакаки же им сочувствовала. Почему — сказать не могла. Только по ясным для странных взрослых причинам. «Подрастёшь — расскажу» — говорила она любопытной Сакуре. Маленькая Харуно часто видела Кушину у бабушкиного дома. Бабуля была одной из немногих людей, кто без скрытой злобы общался с Узумаки. И пытался ей помочь: когда была возможность, приглядывала за несчастным Наруто в городе и лесу, куда часто хулиганы заводят жертв, для травли. Одалживала лекарства, если кто-то заболел; Кушина от чего-то не доверяла деревенским врачам. Как-то бабушка даже отдала Узумаки-сан все детские тёплые вещи папы и часть самодельных игрушек. Которыми Сакура не пользовалась, а родителям было всё равно на «хлам» в чердаке. И в любое время продавала сладости для маленького сына. Благо, их в семье Харуно в избытке. Настолько, что для хранения самодельных конфет, булочек и пирожных существует отдельный маленький холодильник.

Сакуре казалось, или нет, что бабушка чувствует некую связь с Узумаки Кушиной. Места, где они родились, стёрли с лица земли. Обе лишились мужей во время войн и стали матерями-одиночками. С маленькими сыновьями на руках. Обеих невзлюбили в Конохе, из-за внешнего вида и нравов. Хотя в детской голове не укладывается одно: в чём соль, сахар и перец красных и розовых волос? И высоких лбов с круглыми лицами? Каждый раз, когда непонятные взрослые заканчивают перемывать косточки Старой Горной Ведьме и Кровавой Хабанеро, они до кучи закидывают претензии к внешности.

— «Будто они виноваты, что все среднестатистические жители Конохи имеют отточенные подбородки и маленькие лбы» — подумала девочка, надевая прихватку — «Или их берёт зависть, что Юго-Восточные жители Страны Огня и члены клана Узумаки долго сохраняют молодость? Просто по своей природе?» — приоткрыла духовку. Перевела заинтересованный взгляд с булочек, на ночную гостью.

По исключительно субъективному мнению Сакуры, Кушина красивее многих женщин в Конохагакуре. Как и бабушка в молодости. На старых фотографиях у неё сердцевидное лицо, круглые щёки, пыльно-розовые волосы, крупные глубокие глаза, бледно-сливовые чувственные губы и курносый нос. Ну и высокий лоб. Папа как-то с грустью сказал, что Сакура сильно похожа на дедушку с бабушкой вместе взятых. Мама согласилась. Сакаки же, для справки, отметила, что в Одорухана у всех так. И показала изображение своих родителей; прадедушка Ботан[1] копия папы.

Узумаки вдруг встрепенулась и повернула голову, в сторону кухни. Посмотрела на Сакуру. Та быстро закрыла духовой шкаф и стыдливо опустила взгляд. Возможно, ей не понравилось, что девочка так долго пялилась на неё, промелькнула мысль. Неуверенно приподняла взор. Неожиданно, Кушина лучезарно улыбнулась и помахала. Словно только сейчас заметила. Довольно громко прошептала — «привет». Так нежно и ласково. На детских щёчках появился лёгкий румянец. Сакура застенчиво помахала в ответ. В коридоре зашуршал полиэтилен; к гостье вышла бабушка. С квадратной коробкой, завёрнутой в плёнку. Расправила картонный пакет и положила короб внутрь.

— Чтобы ни сладости, ни упаковка не намокли, — Узумаки усмехнулась, принимая покупку.

— Дома уже места нет для красивых коробок — вся кухня ими забита, — достала кошелёк.

— Значит, возвращай ненужные или используй для подарков, — кивнула Сакаки, взяла зонт.

— Если бы было кому дарить… — протянула купюры. Бабушка забрала деньги и убрала в карман юбки. Сакура осторожно подошла к двери и подошла к бабуле. Спрятавшись за ней, выглянула. Женщина глянула на внученьку и положила руку на голову. Потрепала нежно-розовые пряди.

— Кстати, ты не знаешь, кто может воровать с моего сада персики и сливы? — опёрлась о зонт — Я знаю, что это не твоё солнышко, — Кушина хихикнула и почесала нос.

— Ну, даже не знаю, — положила палец на подбородок — Хотя, может это Генма…

— Генма? — наклонила голову в бок — Тот друг-нахал моего соседа-хама? — Узумаки громко вспрыснула и рассмеялась.

— Так вот как вы Каши называете!

— Иначе не могу, — пожала плечами и протянула зонт. Гостья сразу растерялась.

— Не нужно, я быстро доберусь.

— И промокнешь тысячу раз, бери. И можешь не возвращать.

— Как же…

— Подарок для постоянного клиента, — сведя брови и неловко улыбаясь, Кушина-сан взяла зонт.

— Спасибо за всё, — открыла дверь.

— Пожалуйста, — подняла руку, прощаясь, — не забудь принять тёплую ванну и просуши вещи.

— Да, обязательно, — бросила тёплый взгляд на Сакуру — Пока-пока, — помахала и исчезла.

Закрыв дверь на ключ, бабушка и внучка переглянулись. Улыбнулись друг другу. И пошли обратно на кухню. Вот-вот наступит десятый час, а они не подготовили стол! Надо торопиться. Тёплый чай и сладости не ждут.