Сакура не помнит, как оказалась посреди поля. Но точно осознавала — это сон. Казалось, она только что легла в постель, после сеанса лечения: полоскание, питьё лекарств, проверка температуры.

Во время внеочередной миссии — охрана отпрыска некого знатного господина — Харуно отделилась от команды сопровождения. Сенсей давно вступил в бой. И не вернулся, на тот момент. Девочка решила выйти второй, чтобы дать самым сильным, Саске и Наруто, время для составления плана действий. Это было разумно, по её мнению. Увести наёмников в сторону и потихоньку вывести из строя. Хоть кого-то. Отправляя клонов, ударами блокирующих каналы чакры и нервные окончания. Естественно этот план не сработал. Сакуру догнали, побили и выкинули в холодное озеро. Потом Наруто и Саске нашли её и вытащили. Пока сенсей составлял отчёт, мальчики отнесли куноичи в больницу. Или сразу к бабушке домой? Она не помнит точно. Всё как в тумане: изредка Харуно приходила в сознание.

Уже несколько недель Сакура лежит в постели. В родительский дом она идти отказалась. Мама с Папой переживают внеочередной разлад. Снова ссоры. Снова угрозы разводом. Снова дни игнорирования друг друга. Бабушка всегда старалась отгородить внучку от этого. Когда оказывалась рядом, уводила девочку с «поля брани», не разрешала супругам приходить в свой дом. Будь то ругань, или поиск утешения, или место для жалоб. Но иногда не получалось и Харуно удавалось услышать все подробности. Узнать всё об отношениях родителей. Но рассказывать об этом кому-либо не хотела: дела их семьи — не дела общественные. Да и если мама с папой хотят поддерживать образ примерной семьи, то пусть. Их право. А она, как всегда уйдёт к бабуле.

Сакура удручённо вздохнула и подняла взор к небу. Голубому, ясному. Ни облачка. Шикамару был бы недоволен, подумала она ухмыляясь. Всё это время, пока куноичи болела, её навещали. И сокомандники, и Ино с друзьями, и Кушина-сан с Микото-сан, и родители, даже Ирука-сенсей приходил. Только капитан Седьмой команды не явился. Ни разу.

— «Надо будет, сразу после выздоровления, начать тренироваться с мальчиками» — подумала, вздыхая, — «Знания Наруто подтянуть, свои обновить, начать Саске помогать» — наконец дошла до перелеска, ведущего неясно куда — «Если не можешь отговорить человека мстить — помоги ему. В рамках закона.»

Вдалеке кто-то запел знакомый лиричный мотив. «Любовная песня Кандин». Сакура осмотрелась: на периферии виднеется знакомый каньон. Расположенный далеко-далеко от бабушкиного дома, за лесом и широким лугом. За скалой Хокаге. Но голос мужской. Хриплый, от чего-то родной. Всмотрелась в белую точку, у самого края горы. Побежала к ней. В голове промелькнуло тоскливое:

— «Дедушка»

По мере приближения, Сакура замечала всё больше знакомых черт. Длинные седые волосы, пучок на макушке, из толстых кос, идущих от висков. Оправа круглых «ботанских» очков. Красно-зелёная танчжуан[1], своей широтой выделяющая изящность и хрупкость сморщенных запястий. Чёрные штаны и туфли с задранным носком. Высокий рост и широкие плечи. Это точно дедушка Фудзи.

С прыжка, словно Ино или Наруто, обняла за шею. Невольно, из глаз полились слёзы. Когда-то нежно-фиолетовые пряди, ощущались как пух. Очень мягкая, тонкая, деликатная текстура, словно у хлопка. У неё и бабушки другие волосы: шёлковые. Дедушка хихикнул и положил широкую, натруженную ладонь на голову внучке.

— Ты вернулся, — пролепетала она.

— Я пока и не уходил, — мягко потрепал — И не собирался.

— А Заветный Город?

— Давно делал ноги оттуда, — взял гаечный ключ поменьше — И надеюсь, ты туда не поедешь.

— Почему?

— Велик риск остаться, — подкрутил болты в летательном аппарате.

— Но ты же выбрался? — отстранилась. Посмотрела на конструкцию, из дедушкиной мастерской.

— Это единичный случай, — глянул на внучку, сверкая отполированными линзами.

Светло-зелёные, угловатые глаза, как на фотографиях. Ехидные, любопытные, с ноткой серьёзности. Только верхнее веко обвисло. Ухмыльнулся, проверяя плотность креплений.

— А так, всё что прибывает в Заветный Город — остаётся в Заветном Городе.

— И всё что происходит в Заветном Городе — остаётся в Заветном Городе, — закончила Харуно. Вспоминая — это сон. Проекция. Образ в мозгу, основанный на рассказах бабули.

— Старайся не думать, что всё это приятный сон, — встрепенулась и удивлённо воззрилась на дедулю — Просто наслаждайся моим полётом, — нажал на кнопку, проверил подвижность «крыльев». Девочка усмехнулась — В реальности ты бы не смогла радоваться моим манёврам.

— Ага, волновалась бы, вместе с бабушкой, — мужчина встал и поместил аппарат за спиной — Тебе уже девяносто, а ты всё по каньону летаешь и веришь в человеческий полёт, — Фудзи не возмутился. Он рассмеялся, и как ни в чём не бывало, повернулся к внучке.

— А тебе всего тринадцать и ты уже ниндзя: наёмный убийца, — Сакура пожала плечами, неловко приподнимая уголки губ.

— Резонно… — самодовольно хмыкнул.

Закрепил ремни. Как художник, посмотрел на каньон через соединённые указательные и большие пальцы. Оставил правую руку, закрыл глаза. Подул ветер. Прошептал направление восходящего потока: на три часа. Опустил поручень. Разбежался. Пустил энергию в механизм, судя по расправившимся крыльям и «хвосту». Прыгнул в каньон, оттолкнувшись усиленными чакрой стопами от земли. Подрезав траву, лёгкой тёплой волной, и выскочив из туфель. Сакура проводила деда удивлённым взглядом. Проморгалась. Посмотрела на обувь. Затем на голые ноги дедушки, у закрылков приспособления. Хотела закричать, но поняла — среди потоков воздуха, он её не услышит. Прихватив туфли, спрыгнула к реке. Побежала следом. Хотела окликнуть. Потрясти подобранной обувкой. Обратить внимание. Спустить с «небес» на землю. Ведь впереди грубый, каменистый грунт. И скалы. Он может врезаться, что-то сломать, упасть в холодную воду и простудиться. Поранить ногу при приземлении — бабушка говорила, именно так его полёты и заканчивались. Жуткими порезами на пятках, пальцах и щиколотках.

Они уже приближаются к острым каменным пикам, сквозь которые, словно через пальцы, течет вода. Он же прямо на них и летит! Сакура уже раскрыла рот, желая закричать во всё горло. Но вдруг дедушка, на своём творении, поднялся выше, перелетая преграду. Харуно остановилась, засмотревшись. Фудзи это заметил; усмехнувшись, покрутился в воздухе. Внучка продолжила бег, следя за каждым движением деда. Тот отодвинул поручень вперёд, снижаясь. Вплотную подлетел к реке. Наклонился в бок, касаясь крылом прозрачной поверхности воды. Затем другим, вспенивая и будоража речную гладь. Накренился вправо и медленно взошёл на прежнюю высоту. Подобно осеннему листу, подобранному ветром. Перевёл аппарат в вертикальное положение, чтобы пролететь между двух следующих скал.

Задыхаясь и замедляясь, Сакура сровнялась с дедушкой.

— Это потрясающе! — прокричала на выдохе.

— А как иначе! — крикнул Фудзи в ответ, громко смеясь.

Свесил и расслабил ноги. Снизился. Сосредоточив чакру в стопах, побежал по воде. Постепенно сбавляя скорость. Куноичи свернула с дороги, подходя к дедуле.

— Как у тебя голова не закружилась… — выпалила поражённо. Подала туфли.

— Годы тренировок, — усмехнулся, обуваясь.

— И очки не потерял…

— Когда научишься подчинять чакру в абсолюте — всё поймёшь, — качнулся в сторону, при попытке сделать шаг. Поджал губы и положил два пальца на висок — Только о последствиях думать не забывай. А то будешь, как я на бок заваливаться, — внучка сдержанно хихикнула. Дедушка робко улыбнулся.

***

Вечереет. Небо окрашивается в розово-синие цвета, солнце зашло за горизонт. А они вдвоём всё идут и идут. Луг никак не заканчивается. Как до встречи с дедулей. Хотя тогда небо было голубое, с лёгкими золотистым оттенками. Как в раннее утро.

Сакура сладко зевнула; подступила усталость. Фудзи подошел поближе к внучке. Сел.

— Забирайся, донесу до дома.

— Не, — покачала головой, протирая глаза, — мне же уже 13…

— Не переживай об этом, — на губах у обоих расцвела нежная улыбка.

Держа в руке летательный аппарат, встал и продолжил путь. Девочка обняла дедушку за шею. Слёзы вновь подступили к глазам и посыпались градом по щекам. Тоска и печаль осели горечью на языке. Потяжелевшая голова легла на мягкие седые волосы. Прямые, но пышные, как пуховые подушки.

— Я не хочу просыпаться, — вдруг произнесла она, — я хочу остаться с тобой…

— Я тоже хотел бы остаться с вами тогда, — прозвучало печально, но твёрдо — Но не смог.

— Это было ваше с бабушкой решение — отпустить тебя. И это было правильно…

— Я знаю, — вошли в перелесок, — в отчаянный момент, когда нашему народу нужна была помощь, мы не могли пройти мимо. Одорухана и так осталось немного, как и Людей Водоворотов. И все съехались в Заветный Город. Мы не могли допустить полного истребления, — кивнула, всхлипывая — Это дело чести.

— Пламенной чести.

— В точку, — среди бесконечной череды деревьев показался родной дом с садом.

— Мне тебя не хватало, — прижалась к деду, крепче смыкая руки, — пусть мы толком не были знакомы, я отчего-то чувствовала схожесть.

— Значит в тебя тоже десять раз попадала молния, — отшутился. Но и самому Фудзи не смешно — А может ты, как и я — «яйцеголовая», — повернул голову — Тоже чудаковая с учёными замашками, абсурдными мечтами и сверхчеловеческим любопытством, — хмыкнула.

— Почти, — шмыгнула — Я бы хотела, чтобы, таких как мы, было чуть больше.

— Хм, — ухмыльнулся, — может, однажды ты их найдёшь, — открыл калитку.

Веки налились свинцом. Тело, тряпичной безвольной куклой, повисло на широкой спине. Темнота накрыла сознание и всё вокруг.

— Тебе нельзя уходить со мной. Слишком рано. Не безрасудствуй и друзьям не позволяй, Маленький Фламинго… Оу, кстати. Пока не подошло время, можешь забрать мой телескоп. Он древний, но хороший. Старше нас с бабушкой. Пусть не лежит без дела. С Днём Рождения, Сакура.

***

Харуно проснулась. С болью в голове и слезами на лице. Свежими слезами. Вытащила руку из-под одеяла. Протёрла глаза и щёки. На коленях что-то зашуршало. Сонная бабушка выпрямилась, вынимая очки из-за внутреннего кармана традиционного жилета. Одним изящным движением распрямила и натянула на нос.

— Пресвятые цветочные демоны, — прозвучало устало. И обеспокоенно, — ты жива… — потянула ладонь ко лбу внучки.

— Со мной что-то случилось? — из горла вырвался сухой кашель. Во рту как в пустыне. Ощущение, будто съела горсть песка.

— У тебя поднялась температура, посреди ночи, — помогла сесть, поправила подушки.

— Сколько?

— Сорок, — сказала, как ни в чём не бывало, помешивая воду с лекарствами, — врача вызвали, но и он выражал сомнения, что ты переживёшь эту ночь, — нахмурила брови. Харуно повернула голову, глянув на лицо бабули. Непривычно видеть её глаза с красными, опухшими капиллярами.

— Вот к чему был этот сон… — проговорила тихо, принимая стакан. Залпом выпила воду.

— Тише, тише, не спеши, — погладила по голове, вынимая опустошённый сосуд. В животе заурчало, — Что за сон? — достала наручные часы, посмотрела на настенные.

— Дедушка сказал, — вытерла нос рукавом, опуская взгляд на колени, накрытые белым одеялом, — что мне ещё рано уходить, — выступающая, солёная влага в слизистой щипает глаза сильнее обычного.

Женщина застыла, смотря сквозь руку. Нездоровый румянец, становится ярче. В носу засвербило, засвистело. Сакура чувствует себя выжатой. Абсолютно высушенной хрупкой травинкой; тронешь — треснет и развалится. Суставы крутит, кости ноюще болят. Осторожно подняла кисть и покрутила. В подушечках пальцев неприятно покалывают нервы, как в щечках и ушах. И сосуды просвечивают так ярко. И жутко.

— Он прав, — прервала тишину Сакаки, — где это видано, чтобы именинница погибала в свой день рождения, — попыталась отшутиться. Раздался громкий стук в дверь — Я принесу завтрак, ты пока приходи в себя, — развернулась.

— Бабуль, — стёрла внеочередные слёзы, — дедушка сказал, что он всё время был с нами…

— Да.

— Но Одорухана же не верят в связь между миром живых и мёртвых, в отличие от иных культур?

— Верно, — села на кровать, — мы не верим в связь между данными мирами. Но связь между родственниками существует.

— Какая?

— Закрой ушки ручками, — показала пример.

Сакура повторила за бабушкой. На всякий случай, закрыла глаза. Абстрагировалась от остального мира. Голову заполнил белый шум. Естественный шум, словно она рядом с водопадом и морем, и слышит шелест пенящихся волн.

— Так звучит наша общая кровь, — вновь заговорила бабушка, — наша ДНК. Ею мы и связаны. Даже если дедушкин образ во сне всего лишь успокаивающая проекция, даже если ты его не знаешь, он всегда рядом. Внутри тебя, — нежно улыбнувшись, потрепала волосы и вышла из комнаты.

Плотнее прижала ладони к ушам. Помимо бурления горячей крови, она услышала свою чакру. Немного похожую на дедушкину и бабушкину. У Фудзи — голубое, самое настоящее и чистое пламя. У Сакаки — нежные лепестки цветов, вальсирующие на ветру. У Сакуры — морская пена.

Резко в комнату ворвались Ино, Наруто и Саске. Яманака заняла место рядом с Харуно. Вручила подарок — настольную игру — и крепко обняла. Не обращая внимания на болезнь. Узумаки сел на подоконник, с плюшевой лягушкой в руках, Учиха встал рядом. Отстранённый, как всегда. Поздравил, протянул свёрток с шарфиком и отвернулся.

— О, с помпонами, — констатировала Ино. Не было прежней легкой зависти в голосе. Как в день объявления команд. После финального признания, Яманака смирилась с недоступностью последнего наследника Учих.

— Это я ему напомнил! — гордо задрал подбородок Наруто. Сакура хрипло рассмеялась.

— Спасибо, ребята.

Мельком глянула в угол комнаты. Рядом с красной курточкой-бомбером в Розовых Фламинго, стоит огромный телескоп. Ино расставила фигурки и ткнула локтем подругу.

— После празднества идём смотреть на звёзды? — подмигнула. Узумаки потёр руки, коварно улыбаясь.

— Ага, в поле, — съехидничала Сакура.

— И не думайте! — заглянула к ним Сакаки, внося суп и ставя тарелку на прикроватный столик — Только с шерстяными пледами и под присмотром, — бабушка и внучка одновременно усмехнулись, заглядывая друг другу в глаза.

— Конечно!