Харуно промычала, стискивая зубы. Спустя два дня тело все ещё ноет. Хокаге и Семпай никогда не залечивают травмы до конца. Как правило, на пятьдесят процентов. Так уж повелось.

Девушка потянулась, откидываясь на спинку стула. Почти год прошёл с ухода Саске и Наруто из деревни. Ни про первого, ни про второго она ничего не слышала. Микото с сыном пропали с поля зрения заграничных шпионов, практически сразу, как Орочимару забрал их под своё «крыло». Возможно, АНБУ что-то знают, но среди них у неё знакомых нет. Да и вряд ли они что-то скажут — любая информация, за которой охотятся легендарные шпионы в масках, не подлежит разглашению. Строго, секретно. Что касается Наруто: Джирайя просто намерен скрыть неопытного джинчуурики ото всех, в связи с активностью той загадочной организации. В которой состоит Итачи Учиха и другие — известные и не очень — преступники класса «S».

Закрыла книгу по истории кланов — уже пятую — отложила в сумку. Завтра отнесёт обратно в библиотеку. Достала блокнот, заглянула в исписанную тетрадь. Ни в опубликованных материалах, ни в газетах, ни в доступных ученице Хокаге архивах — нет данных об иных кланах, обладающих красным сияющим доудзюцу. Кроме Учиха. Помимо них есть Юхи и некоторые представители Узумаки, но у них это не более чем просто цвет радужки. Без люминисценции[1].

Найдя нужные заметки, переписала их в блокнот. Из новостей удалось вычленить следующее: Во-первых — никаких данных о иных выживших Учиха нет, кроме Микото и её сыновей. Странно, будто именно в тот день все были дома, на миссии не выходили, по работе не уезжали. Во-вторых — половина тел до сих пор не была опознана, кого-то вовсе не удалось найти, но их считают умершими. Например, Шисуи Учиха. Даже следов крови или чакры, или костей не нашли. Лишь слова Итачи и некого Господина Шимуры, на которого и работал один талантливейших Учиха. Данные об этом человеке тоже засекречены. Стоило вскользь спросить об загадочном клане Шимура наставница ответила: «Тебе не следует пока об этом знать.»

— «Чёрт возьми» — думает Сакура, структурируя всё выписанное в единую схему, — «мне всего четырнадцать, а я уже по уши в этом загадочном дерьме…» — выводя аккуратные, даже немного витиеватые, символы, подчеркнула несколько предложений.

Отложила ручку. Посмотрела на «картину» в целом. Уже лучше, но всё равно много лишнего. Красным маркером выделила основы, без пояснений и примечаний. Только чёткие цифры, даты, факты, определения и формулировки. Никакой воды и метафор. Однако ситуация яснее не стала. Хмыкнув, Харуно облокотилась о руку, устало смотря на засорённый бумагами и книгами стол. Трудно играть в настоящего детектива, когда ты всего лишь подросток. Видимо до восемнадцатилетия она не сможет получить полную информацию.

— Сакура! — девушка встрепенулась; голос матери выдернул её из лёгкой дрёмы, что уже успела одолеть юного ирьёнина — Иди ужинать! — протёрла глаза, выключая лампочку.

— Сегодня без ужина, мам! — встала и начала разминаться — Сразу спать!

— Сегодня у нас твоя любимая темпура[2] и курица гунбао[3]!

Харуно сглотнула, вспомнив манящий вид любимых блюд. Хрустящие морепродукты, особенно обожала она креветки, чьё нежное мясо контрастировало с твёрдой золотистой корочкой. А гунбао… Эти яркие оттенки вкусов, сочетание курицы, арахиса и овощей, наполняющих энергией организм. Острые специи и сладковатая мякоть перца…

Желудок девушки тоскливо заурчал. Положив забинтованную руку на живот, Сакура замычала. Вздыхая, сдалась.

— Ладно, иду! — побежала вниз. Подле лестницы её встретила мать и сразу же взяла под руку.

— Замечательно, — вывела в зал, аккуратно заходя за спину, — помоги папе, я пока решу пару дел…

— О воля огня! Откуда столько бинтов? — прозвучал знакомый женский голос.

Младшая Харуно тут же посмотрела на неожиданных гостей. Встретившись взглядом со старым знакомым — Танакой-куном. Уже парень, а не хулиганистый мальчишка, ухмыльнулся. Со стороны может показаться, что он по-дружески улыбается. Но Сакура видит лишь угрозу. Обостряет ситуацию рост бывшего одноклассника: с их последней встречи он значительно вытянулся. По бокам стоят его родители. Миссис Юи подозрительно прожигает глазами руки девушки. Неприятно…

Ирьёнин разворачивается, порываясь уйти. Лучше голодной спать лечь, чем есть рядом с этими людьми. Но Мебуки схватила дочь за плечи.

— Она же стала ученицей Годаймё Хокаге! — сообщает радостно — Они часто тренируются, — повернула Сакуру к гостям боком; Харуно же опустила голову, не желая смотреть на присутствующих — Так та её гоняет — будь здоров!

— А-а-а, понятно… — женщина взяла травмированную ладонь девушки — Как жалко, — погладила костяшки, — у тебя были такие красивые руки, — прозвучало сочувствующе.

Куноичи едва сдержалась, чтобы не вырвать конечность из чужой, пусть и мягкой, хватки. Ей противны эти люди, до тошноты. Ей противны их слова и прикосновения. Противны чувства, которые они вызывают. Она не хочет, чтобы её жалели или осуждали. Она хочет уйти.

Сакура кланяется, медленно вынимая ладонь.

— Спасибо за ваше беспокойство, — делает максимально болезненное лицо — но мне придется уйти, — отворачивается — Я неважно себя чувствую…

— Потому что ты так и не поужинала, — восклицает Мебуки, подведя дочь к отцу — Оставайся с нами. Если после еды не полегчает — оставайся дома, а на сборы с нами не пойдёшь.

— «Опять эти дурацкие гости, публичные общества и прочее» — подошла к стойке, где отец выкладывает блюда на тарелки. Тяжело вздохнув, таки отвечает: — Хорошо… — попутно думает: — «Просто перетерпи. Как в детстве. — глянула на Танаку — «При родителях, в моем доме, он ничего не сделает.»

Папа вручил девочке несколько тарелок, наполненных традиционными блюдами. Обещанного гунбао она не увидела. Мама редко готовит юго-восточную еду. Бабушка же предпочитает супы и каши. Но иногда женщина радовала внученьку, давая на пробу подобную экзотику. Ну и попутно обучая кулинарии. Методы у Сакаки более мягкие, чем у Мебуки. Всё через рассказы о прошлом, культуре, с созданием подходящего антуража. Сразу ясно — театрал. Расставляя еду, девушка старается не думать о Танаке, иногда поглядывающим на неё. Лучше его игнорировать. И действовать лишь, в крайнем случае; находиться рядом с родителями, за ним никуда не отходить. Без глупостей. Если здесь его семья, наверно их отцы будут о чём-то договариваться в неформальной обстановке. Не важно, что происходило в прошлом, работа важнее. Как и репутация семьи.

Размышления, как и сервировку, прервало внезапное прикосновение к спине Харуно. Сакура хмурится и сжимает тарелку в пальцах, сдерживая себя. От машинального удара по лицу. Ставит блюдо, отходит за столовыми приборами. Танака последовал за ней: девушка слышит его плавные вальяжные шаги. Годы идут, а хулиганьё не меняется. Тихий шаг не отработан, контроль поведения и чакры всё также хромают, умственные способности оставляют желать лучшего. Иначе, это какое у него должно быть чувство безнаказанности, что он на чужой территории, среди родителей, начал действовать? Раньше ведь уводил и загонял жертв в тихие места.

Чужая, кажущаяся огромной, ладонь опустилась на плечо Сакуры. Неприятные пупырчатые мурашки поползли по телу. Последний раз она чувствовала их, когда с Наруто и Саске столкнулась с Орочимару. Удивительно, как быстро Танака сместил опаснейшего нукенина с пьедестала личных страхов Харуно. И ему для этого не понадобились дзюцу нарушающие законы природы или жуткий послужной список. Лишь воспоминания о детских травмах. Лучше бы опять оказалась в лесу смерти, перед лицом его страшнейшего величества, подумала девушка, уклоняясь от руки. Что подобно змее поползла дальше. Стремясь приобнять. Прижать к себе. Вторгнуться в личное пространство. Сакура не хочет на него смотреть. Не хочет слышать. Иначе ужасный вечер в лесу пронесётся перед глазами и вновь погрузит её на дно. В океан комплексов, самокопаний, ненависти, слабости и уныния.

— «Нет. Мне нельзя» — думает, протирая стойку. «С ними» нет никого — «Я только начала бороться. Только стала выныривать из этого болота» — абстрагируясь от реальности, совсем не замечает парня напротив.

— Чего задумалась, головастик? — звучит совсем рядом. Впритык к уху.

Сакура отворачивается, едва морщась от нежелательного жара, осевшего на щеке. Липкого, противного… Будто чужой лизун в лицо прилетел, прямиком из потных рук. Разве что запаха крахмала не хватает. Стискивая тряпку в пальцах, отходит к раковине. Но вместо ткани полощет руки в ледяной воде. Тыльной стороной вытирает скулу. Протереть бы с мылом и щёткой, но это будет выглядеть слишком странно.

В одно мгновенье все мысли улетучиваются. Две горячие ладони ложатся на хрупкие плечи. Перед глазами мелькает укушенное до крови запястье. И Сакура сама не замечает, как быстро оборачивается и бьёт нежелательного гостя по щеке.

— Не трогай меня, — звучит твёрдо, но не угрожающе, судя по лицу Танаки.

— Чего побледнела, дикая? — его даже не беспокоит красный след на щеке.

— Отойди от меня, — хмурится, сжимая кулаки. Старается не сорваться.

— Очень мило с твоей стороны, стараться выглядеть угрожающей, — протянулся к предплечью; Сакура максимально быстро уклонилась и ушла — Да ладно, — прозвучало лениво. Харуно буквально чувствует, как он провожает её взглядом. Достаточно странным взглядом, — ты всё ещё обижена на ту шалость?

— «Шалость?» — хотела бы она переспросить. Но не стала. Не стоит, не стоит сейчас вспоминать тот день.

Села на своё место, справа от отца. Юный гость сел напротив. Позже прибыли родители. Мама села последней, заменив тарелку дочери. Вместо риса с морепродуктами, ароматное гунбао. Младшая Харуно едва не запищала от восторга. «Готова поспорить, я сейчас выгляжу как Наруто с раменом», - подумала она. Чувствуя, как радость наполняет грудь, вместе с запахом специй. Хоть какая-то радость. Поскорее бы поесть…

Сладкие мечты прервал смешок. До боли знакомый смешок. Очевидно исходящий от Танаки. Сакура положила руки на колени, покорно ожидая начала ужина. Сначала помолиться воле и духам Огня. Далее заинтересованные лица начинают разговор. В котором девушка не участвует и замечательно. Не хочется слышать завуалированное осуждение в сторону выбранного пути становления.

Вот только спокойной трапезе девушки мешает чужая нога, будто специально соприкасающаяся с её стопой. Невзначай подняла взгляд. Ну, так, чтобы проверить свою догадку. Танака-кун спокойно болтает. Ни ехидства, ни злорадства, ни элементарной неприязни, что часто проскакивали в их общении прежде. Может она вновь себя накручивает? На фоне прошлых событий надумывает всякое? Возможно, это просто случайность? Пожимает плечами самой себе и отводит ноги назад, слегка скрещивая. Но нежелательное прикосновение, причиняющее дискомфорт не прекращается. Напротив — продолжается и переходит границы, продвигаясь вверх. По икре. Стиснув зубы, ирьёнин слабо — предупреждающе, как она посчитала — пихнула парня. Отталкивая. Тот бросил мимолетный взгляд на жующую девушку и вернулся к разговору.

— Значит Сакура-чан, — куноичи чуть не засмеялась. Чтобы Танака так её назвал, — будет сдавать международный экзамен на чуунина?

— Верно! — Харуно всё-ещё чувствует его ногу совсем рядом. Это бесит — Её учительница, сама Годаймё, уверенна, что Сакура справится и зарекомендует себя, как отличный ниндзя! — он насмешливо хмыкает, что напоминает девушке о сбежавшем напарнике. Ей хочется пнуть его — она уверенна, он специально это сделал — Ещё совсем скоро она окончит обучение на ирьёнина и получит свой диплом…

— Но какой в этом смысл, если она не может выполнять задания с высоким уровнем сложности сейчас? — встревает мать навязчивого хулигана — Вот Танака сдал локальный экзамен, без проблем и заморочек! И у него всё отлично! — бросает короткий взгляд на еду в тарелке девушки, переводя на лицо — В чём смысл международного не понятно — одно хвастовство умениями.

— Ага, — поддерживает сын, потирая чужое колено стопой — Чего только стоил проигрыш Ино-чан тому облачнику и выход песчаника против того зелёного… Такое позорище, — сжала руки в кулаки — А пламенных речей от Третьего то сколько было.

Сакура с громким хрустом сломала палочки, сильно стискивая древесину в пальцах. Зубы заскрипели от злости и ненависти, закипающих с каждой секундой. Да кто он такой чтобы так говорить? Он, кто даже первый этап не прошёл. Тот, кто не смог снять элементарное гендзюцу и проспал всю атаку песчаников и ниндзя Звука.

— Уж лучше опозориться публично, но попробовать показать всю свою мощь перед потенциальными конкурентами, — прозвучало угрожающе. Скрыть агрессию не получается, — чем считай поиграть в битву со знакомыми за ширмой, — подняла голову, обращая на ненавистного хулигана озлобленный взгляд. Тот же продолжает улыбаться.

— Ты и правда так думаешь? — Сакуру бьет мелкая дрожь при виде его запястья; становится тошно и мерзостно от осознания своего поведения — А? Головастик?

Перед глазами пронеслась вереница из воспоминаний, которые она усиленно подавляла все эти годы. Лес, полдень и толпа мальчишек. Харуно не хочет проживать эти мгновенья вновь. Но не может остановить воспроизведённую в голове плёнку: вот её хватают за руки, держат крепко, Танака вытаскивает ножницы, у кого-то в руках мелькают иглы, рядом мальчик с палкой. Она же молчит. Голос пропал, страх сжал горло и грудную клетку в холодных мокрых лапах. Всё что могла девятилетняя девочка — молча плакать. Как всегда. Ей больно, а все вокруг улыбаются и смеются над чужими слезами. Их голоса звучат так весело, так легко, почти умилительно. И это пугает. Её тянули за волосы, выдёргивали их и состригали, пытались ткнуть палкой в лицо, пинали по коленям, повалили на траву…

Оскалившись, Сакура резко встаёт и громко хлопает по столу. Взрослые удивленно вздыхают, мама что-то говорит. Но девушка не слышит. Она больше сосредоточена на смеющихся над ней глазах.

— Пошёл вон, — говорит приглушённо, сдерживая слёзы. Всё ещё больно вспоминать жалкую девочку, что года четыре назад умудрилась укусить обидчика за запястье до крови и сбежать. Страшно осознавать, что безклановой малышке никто бы не поверил и не стал бы помогать. Сохранение важных генов и людей, пусть и из маленьких семей, но с большим количеством единиц чакры, превыше всего. Многие подобные этому обидчику остаются безнаказанными. А он всё веселится. Будто в цирк или зоопарк пришёл, подразнить зверей.

— Что? — выдаёт он смущённо.

— Пошёл вон! — выкрикнула со всей возможной яростью, накопленной за годы молчания.

Клацая зубами, хватает парня за воротник и выволакивает на улицу. Не обращая внимания на протесты старших. Раскрыла дверь и выкинула старого обидчика на дорогу. На глазах у людей. У их соседей, что уже вовсю шепчутся. Да и плевать. Вытаскивает кунай из кармана и бросает в ноги парню. Тот потирает затылок, бормоча.

— Завтра. На рассвете. На третьей тренировочной площадке. Один на один. Только тайдзюцу и элементарные дзюцу.

— Ну и зачем это? — взмахнул рукой — Что ты хочешь этим доказать?

— То, что ты плут, лживая скотина и истязатель не достойный своего статуса. Я бросаю тебе вызов.

***

-… и он написал, что Джирайя его гоняет и по горам, и по лесам. Вот недавно простудой проболел и параллельно покорил внеочередную гору Страны Огня, — Кушина помешала чай, съедая бороду дракона[4]

— Хорошо, что не действующий вулкан, — Сакаки отпила свой — женьшеневый, — У нас их на юге много.

— Даже слишком, — громко отхлебнула из своей кружки.

— Он все-ещё тайно использует жаб, как посыльных? — раскрыла газету, натягивая очки.

— Ага, — наклонилась, беря ещё одну сладость, — подкупает твоим виноградом, — женщина хмурится, разжёвывая конфету.

— А, понятно куда он девается, — повела острым ногтем по мелким строчкам — Обычно все дебоширы сливы с моего сада воруют, — Узумаки рассмеялась.

— Слышала у Яманака та же проблема, — вдруг стукнула кулаком по столу — Я же тоже маленькое сливовое дерево посадила! — пожилая женщина подняла голову, поджимая губы.

— Понятно зачем ты пришла… — Кушина неловко почесала затылок.

Короткое молчание было прервано хлопком входной двери. Знакомый девичий голос гневно причитает, звенит ключами и гремит, сбрасывая вещи. Не то сандалии, не то сумку с книгами. Дамы переглянулись. Сакаки перевела взор на телефон: семья не предупредила о визите заранее, как часто поступала. Да и внучка редко приходила в настолько плохом настроении. Значит, что-то случилось. Извинившись перед подругой, Харуно встала и вышла изо стола. Мысленно она подготовилась к тому, что все сладости в тарелке будут съедены. В том числе и любимая Борода Дракона.

Осмотрев гостиную и прихожую, бабушка обнаружила лишь шопер на диване, сандалии на обувной полке, да кардиган на вешалке. Вечера этим летом холодные. Ветер идёт от Страны Воды, с Востока — дожди. Опять с мамой поссорилась, предположила женщина, прислушиваясь. И тут же опровергла мысль — при ссорах с Мебуки Сакура не настолько зла. Она не бежит от общества, не шумит. Ведёт себя обычно, но со скрытой неприязнью. Будто просто съела что-то не то.

Выйдя в задний двор, бабушка застала внучку за стоянием на руках, с согнутыми в коленях ногами. Своеобразная медитация. Влияние дружбы с тем Зханши[5] в зелёном трико, не иначе. Сакаки подошла к ней, стараясь рассмотреть лицо: глаза закрыты, губы плотно сомкнуты, мышцы неподвижны. Женщина останавливается поодаль.

— Прости, что не предупредила, — говорит Сакура, не поднимая век.

— Это ладно — ты имеешь свойство внезапно появляться в моём доме, — Харуно легонько усмехается — Меня больше волнует причина твоего появления.

— Танака с родителями…

— А-а-а, понятно.

— Он взялся за старое, и я выкинула его из дома, потом поссорилась с его мамой.

— Замечательно.

— И бросила ему вызов, — встала на мостик — На рассвете мы сразимся.

— Отлично, — девушка нахмурилась.

— Ты не будешь меня отговаривать? — старшая Харуно пожала плечами.

— А есть смысл? — обошла и встала спереди — Ты и так уже всё решила, обдумав созданную ситуацию в голове. Три сотни раз приняла, четыре — усомнилась и побила себя по лбу, пять — похоронила себя в позоре и прахе, и шесть тысяч раз плюнула. Ничьи слова уже ничего не изменят, — ирьёнин задумалась, ведя взором по траве.

— И правда, — перевернулась на живот, меняя позицию — на планку без ног.

— Только не переусердствуй, иначе не сможешь попасть на долгожданный экзамен.

— Ничего, уйду в актёрство.

— Хоть в гадалки, но только после получения чуунина, а потом джоунина, — повернула голову, заглядывая в лицо бабушке.

— Почему ты так уверенна, что я их получу? — женщина ухмыльнулась.

— Я просто это знаю, — нагнулась, чтобы потрепать волосы внученьки — Как и знаю, что ты победишь Танаку.