Первобытный страх, испытуемый людьми перед ликом смерти с блестящими жёлтыми глаза манит своим горьким ароматом. Истошный крик не способен оглушить голодного зверя. Одним размахом людоед приземляется на бьющееся в борьбе тела.

Плоть горячая и жёсткая, кровь плещет на белую шёрстку. Человек дёргается несколько секунд рефлекторно, от льющейся алой жидкостью из пробитой сонной артерии. Тёмные глаза застыли в безумном страхе. Под клыками острыми хрустели хрупким стеклом рёбра.

Довольный ужином нечто омывал запятнанные забогровешие лапы, урча на разодранном теле жертвы. Ночью сгорала на рассвете заревом, укрывая зверя на охоте.

***

Осаму проснулся рефлекторно от неглубокого нервного сна, недовольно озираясь на слепящий в лицо экран телефона. Рано. Даже не за полчаса до дурацкого будильника. Он укрылся тяжёлым одеялом и повернулся на бок, чтобы продолжить сон. Вновь проснулся через час от сушащего горла кошмара о временах в детском доме. Его это безумно бесило. За бесконечными пробуждениями следовали бесконечные бессонные ночи, то было круговоротом тревожности. А чего Дазай тревожился? Проспать будильник — опоздать на работу.

Безупречный Куникида-то всегда вовремя приходил, даже бесячий Накахара умудрялся минутой ранее его прийти. Он даже часы перевел на несколько минут вперёд, но как-то умудрялся опаздывать, видимо, вместе со способностью его одаровали необычным невезением. Может, то было даже благословением не дающим ему ни от своих, ни от чужих рук погибнуть. Однако Дазай так не считал.

Тело дрожало и ныло от бессмысленных ночных пробуждений. Он глядел на едва освещаемый уличным светом серый потолок, разглядывая желтовато-коричневые разводы от давнего залива соседями сверху. Все ещё не соизволил перекрасить это чудных форм пятно. Оглядываясь на крохотные окно, Дазай смотрел на зарево от бурлящего освещением ночного города. Даже солнце ещё не встало, а он проснулся и не сном в глазу.

Устало и изнеможденно сев на старый местами порванный и зашитый вновь футон, он потянулся, пытаясь размять ноющее плечо, и разглядывал полумраке свои худые руки. Каждое утро проверял, трясутся ли они достаточно, чтобы это могло его беспокоить. Да только Осаму утром и так трясся: все тело пробивала мерзкая и тошнотворная дрожь, в животе скручивало до безумия болезненно. Изнывал своё тело голодом, просто не успевал после работы поесть, прямиком ложась спать. Только вот лишь от мысли об утреннем перекусе или завтраке его переворачивало с ног на голову, вызывая навязчивую тошноту. Не жаловался.

Он вновь плюхнулся на футон долеживать свои положенные пятнадцать минут. На минутку прикрыл глаза, а в ушах уже звенела приевшаяся и надоевшая мелодия будильника. «Научись соблюдать режим», — говорил Ода. — «Тело привыкнет. Усталость пройдёт». Едва ли был день, когда Дазай не просыпался разбитым и уже уставшим от нового дня. Может и был, но то было так давно, что этот день храниться в воспоминаниях, присыпленный толстым слоем пыли.

Завтрак. Брошенный футон. Умывание и обработка ран. Тело ныло даже спустя полчаса. Он с тяжестью натянул на себя белую выглаженную рубашку, ему сказали, что чистая и опрятная одежда создаёт приятный и доверительный образ человека. Правда, постоянная повышенная влажность в городе не помогала сохранить этот самый образ хотя бы до офиса. Взглянул на часы — ещё успеет не опоздать.

Душный метрополитен. Все по разметкам. Забитые до краев людьми вагоны поездов. Утренняя заря рвалась ослепляющими лучами на монорельсах. Снующие поутру люди перед одиноким высоким многоэтажным офисом в районе Торихаматё. Весь напыщенный и грозно взирающий на окружающий его в большинстве своем склады и предприятия. Редко проглядывались двухэтажные квартирные дома. Здесь же, недалеко на побережье, находился иммиграционный центр и пристань, её особенно было видно с верхних этажей. Выбор района на окраине Йокогамы для Дазая оставался загадкой. Он шёл с Торихамы минут пять пешим ходом. Показал побитый жизнью исцарапанный белый пропуск на входе, поднялся на свой этаж и с громом ввалился в офис.

— Ты опоздал, Дазай-кун, — прервал миг его утренней радости Куникида.

Это был большой кабинет, выходящий в сторону океана, отчего на закате здесь становилось невыносимо душно и горячо от широких высоких окон. Глянцевый молочный кафель, отражающий свет ламп, несколько столов с навороченными ноутбуками, чёрные кожаные кресла, шкаф с бумажными копиями дел на входе с диваном и журнальным столиком, напротив него интерактивная доска с общей сводкой дел по Йокогаме.

— И тебе здравствуй, Куникида-кун, — он приземлился за свой стол с одиноко стоящим кактусом в крохотном горшке. Удивительно, что не засох ещё, хоть и был уже третьим за этот год атрибутом распознавания своего рабочего места. — Скажи, как ты это делаешь? Ты в офисе ночуешь? Или это какая-то побочка твоей способности?

— Что? Не опоздываю, в смысле? — молодой человек в квадратных очках со светлой шевелюрой отложил папку с делом, увлечённо приглядываясь к Осаму. — Ну раз…

— Я слышал недавно часы перевели, — перебил его Дазай. Говорил он уверенно, с серьёзным лицом. Ни одна мышца при вранье не дрогнула: — Посмотри, на полчаса должны были перевести. Получается, тогда и ты опоздал.

— Не помню что-то я такого, — Куникида принялся проверять свои наручные часы, ковыряясь в его мелкой заводной головке. Дазай наблюдал за этим с редкостный удовольствием, растянувший в озорной улыбке. Приметив её, Куникида помрачнел. — Прекращай уже.

— Ты такой наивный, Куникида-кун. Не могу остановиться, — засмеялся Дазай.

— Поэтому ты и не выбиваешься на первое место, — остро пробил его Доппо, возвращаясь к изучению дела.

Ответа не нашлось. Ну и пусть этого не случилось ещё за последние два года на посту оперативника, то ли ещё будет. Дазай неохотно вернулся к незаконченным отчетам за прошедший месяц. Монотонно устало печатал про совместные дела с Куникидой и Чуей. И всё бы ничего, если дела не были одни официальные, другие нелегальные, от чего форма заполнения у них отличалась. Две папки на два отдела архива. Едва ли ему такое могло нравиться: Доппо и Накахара заполняли отчеты в одной форме. Могли бы ему уже и доплатить за работу в двух крылах организации.

Частное предприятие по делам эсперизма в юрисдикции Специального отдела по делам одарённых при Министерстве Внутренних дел Японии занималось государственными и частными заказами по контролю эсперов в правовом поле. Туда же входили обязанности по расследованию всех дел, в которых участвовали эсперы: от мелких краж до особо тяжких преступлений. На два отдела Ч.П.Д.Э. приходили совершенно диаметрально разные миссии: от стерильно чистых для общественности до грязных неприглядных прямых убийств.

Дазаю не повезло работать в двух отделах одновременно, из-за уникальной обнуляющей способности «Исповедь неполноценного человека». Боевого потенциала у него не было, но эсперы всех видов и мастей ничего не могли ему сделать. И, видимо, к этой способности подарком шла необычная живучесть. Четыре попытки суицида, многочисленные тяжёлые ранения и он всё ещё работает оперативником на пятнадцатом этаже офиса.

Тишину в купе с клацаньем клавиатуры, жужжащими блоками прервала въехавшая в стену дверь кабинета, удивительно, что она не слетела с петли с такой-то силой пинка со стороны гостя. Дазай даже не дрогнул от грохота, Накахара приходил по расписанию. Он лишь невыразительно оглянулся в сторону низкого рыжеволосого парня в черном классическом костюме (особый дресс-код организации, словно все они были людьми из секретной государственной организации) с чокером и шляпой в дверном проеме. Он довольно щурился голубыми глазами и улыбался. Удивительно, Чуя и в хорошем расположении духа, надо обязательно обвести на календаре этот день, чтобы испортить его ему.

Раздумывая над очередной шалостью, Дазай отвлёкся от отчёта и, блаженно улыбаясь, смотрел на Куникиду.

— Он опять после наркоза что ли? — спросил Чуя, вошедший в кабинет.

— Накахара, ты нам со своей зарплаты двери уже менять будешь, — негодавал Доппо, поглядывая на серую дверь, которая медленно отъезжала обратно к раме.

— Ты когда на распродаже бесвкусных шляп успел побывать, Чуя-кун? — пропел Дазай, желая задеть тонкую натуру шляпного эстета.

— Реально что ли после наркоза? Стебать разучился, батюшки. Теряем нашего главного пранкера. Слава господу, молитвы были услышаны, — Чуя развалился на диване.

— Для человека после ночной смены ты слишком радостный, Накахара, — сложил папки в одну коробку Куникида. Все сегодня заняты отчётами.

— Блять, все что ли разом забыли про сегодняшний день? — он глядел в ожидании, что кто-нибудь из коллег ответит что-то в духе: «Ах, да, точно, сегодня же всемирный день сыра». Только ни Куникида не понимал что сегодня, ни Дазай и подавно. Словом, на этом можно было отлично поймать промах человека-графика.

— Потому что новый отбор на следующей неделе, — поправил очки Куникида. — Если ты радуешься сдачи отчетов сегодня, могу понять.

— Сегодня отчеты нужно сдать? — треснула маска радости на лице Чуи, что очень позабавило Дазая.

На такие случаи у Дазая была была целая папка с мемами и звуками. Уличив момент, он включил тему «Floric». За что несчастный кактус полетел со стола от столкновения с подушкой.

— Нет, мой друг, — драматично кинулся спасать растение Дазай, подбирая пластиковый горшок и отлетевший корень в грунте с кактусом. — Ты служил мне верой и дружбой.

— Поделом тебе, — хмыкнул Чуя.

— Прощай, — Дазай скинул кактус в мусорку, не обращая внимания на комментарии Накахары.

— Ты всегда так жесток со мной, Чуя. Это был третий кактус.

— То, что ты хуевый садовник не моя беда, Дазай. Ты в целом проблемный, в пору уже всем кактусам прятаться от тебя, — поправил шляпу на голове оперативник.

— Знаете, вам двоим вообще нельзя встречаться в одной комнате, — подал голос Куникида. Он складывал уже вторую коробку с отчётами. И как этот человек успевал наслаждаться ещё и жизнью.

— Это касается вообще всех напарников Дазая, — уже добавил вошедший Ода Сакуноске. Печаль и тучи разогнались сразу, как темно-рыжая взлохмаченная голова руководителя появилась из-за двери. Он присел на спинку дивана.

— С Даном он сработался вроде, — заметил Чуя, вольяжно закинув ноги на журнальный столик и прихватив в карман пару конфет из пиалки.

— И где он теперь? — добавил уже Дазай, нагоняя драмы. Но в самом деле с Казуо всё хорошо, на удивление, он даже живой и не покалеченный работает себе спокойно в архивах. Осаму даже заходит к нему в гости на чай. В Ч.П.Д.Э. он любил лишь двух людей: Оду Сакуноске, своего когда-то бывшего ментора, и Дана Казуо, парня из архивного отдела.

— Бумажки за место тебя заполняет и пределывает, — строго упрекнул Одасаку оперативника в полнейшем неумении работать с бумагами. Проблема ли это Дазая, что столь монотонная и однообразная работа давалась ему сложнее всего. Одни шаблоны лишь со сменой места и имени, описание инцидента и заказа — всё это листалось в голове, стоило закрыть глаза.

Он состоял в организации с шестнадцати лет, попав в программу через интернат, в котором пребывал забытый своим отцом с пяти лет. Жизнь там была подобно дикой природе и выживал сильнейший, но выше него был умнейший. Конечно, судьба могла сыграть с Дазаем и как-нибудь иначе. Например, он мог бы стать художником или писателем, а может и переводчиком с французского. Однако существование эспера имело определённые неудобства, которые Осаму благо посчастливилось обойти. Способность была не боевой и не несла никакого вреда ни носителю, ни окружающим.

— Неправда, я сам всё плохо, но делаю. С этими бумажками сойти с ума можно, — он облокотился о свой стол, разглядывая небольшое пятно от карри на лацкане бежевого пиджака. Пользовался привилегией руководителя не носить эти пафосные чёрные костюмы, хотя он в основном и занимался ментерством в юношеской школе оперативников, набор которой ждал так рьяно Чуя.

Оно и было ясно, почему так радовался Накахара. Собственный ученик, твоё протеже. Сакральная передача своих знаний ученику, а также каких-нибудь обязанностей, вроде заполнения отчётов. Тем не менее Чуя весьма явно желал себе какого-нибудь ребёнка в попечении, хотя таких детей у него в отделе было достаточно, что его каждый второй младший оперативник звал «братцем». И Дазай хотел себе ученика, но в первую очередь, чтобы он заполнял ему эти дурацкие отчеты. Однако вместе с тем была очень скрытая мотивация доказать самому себе что-то.

Этот мотив он не скрывал никогда и смотрел в его тёмные пучины смело и гордо. То наверное было частью любого неуверенного в себе человека с низкой самооценкой. Для окружающих не важны подобные аспекты личности, если ты умело это скрываешь под напыщенной самоуверенностью и хвастовством. Но люди за версту, подобно зверям, чуют это внутреннее принижение себя и слетаются на похороны твоего самолюбия, клевать неостывший его труп.

— Напоминаю: сдача этого квартала сегодня в шесть часов вечера, помимо этого для вас есть дело, — Ода подошёл к интерактивной доске, чтобы открыть карту Йокогамы. — Недалеко в Томиокахигаши, в комплексе парков Томиоки, совершенно нападение два дня назад с летальным исходом.

— А давно мы делами полиции занимаемся? — уточнил Дазай, подходя ближе к карте.

— Давно, не суть. Дело в том, что при анализе следов с жертвы обнаружено человеческое ДНК, — Ода вывел на экран краткий отчёт отделения полиции, находящегося прямо перед парком.

— Эспер, — заключил Куникида.

— Да, но в базе Спецотдела не нашли совпадающие ДНК, что делает эспера не зафиксированным, — Сакуноске переключил на экран фотографии с мест нападения: разорванные горла, у большинства жертв поедины животы, запекшаяся кровь на одежде и вокруг. — Информации о сбежавших из зоопарка животных не поступала.

— Полагаю, это заказ? — уточнил Дазай.

— Так и есть. Зверя нужно будет убить в обязательном порядке, — завершил сводку по делу Ода. — Возьмите с собой Рампо развеяться за одно, и отправляйтесь в парк Тсубономи. Последняя жертва обнаружена там. Все всем ясно?

— Да, — ответил за всех Куникида.

— Отлично, обращаться ко мне исключительно по неотложным вопросам. Меня Анго сведет с ума с выверкой новой системы распознавания эсперов и содержанием программой следующего набора, — Ода устало помассировал висок и поспешил покинуть кабинет.

За ним направился в ярко освещенный коридор Дазай. Он буркнул недовольному Куникиде что-то вроде: «Встретимся на входе». Догнать Сакуноске в коридоре ничего не стоило, так как плелся он неспешно и вальяжно, подобно хищнику разгуливающего в своих владениях. Безусловно, Ода был не слишком высоко над Дазаем и прочими, но все же обладал некой властью.

— Мне опять не дадут ученика? — напрямую спросил Дазай, негодуя этому уже второй год. Как программу открывают, так Осаму нет в числе возможных менторов. Он был не первым, но в числе первых трёх лучших оперативников за два крыла Ч.П.Д.Э.

— Не задавай глупых вопросов, Дазай-кун. Я, кажется, дал вам уже задание, — раздался тяжёлый вздох в пустом коридоре. Где-то были открыты двери в кабинеты, шумел залив из открытого окна в конце.

— Почему я каждый год пролетаю?

— И чему ты вот будешь учить кого-то? — несколько резко развернулся к нему Ода, отчего Дазай рефлекторно попятился, будто невесть что сенсей ударит его. Не то, чтобы Осаму не привык к избиениям, однако в купе с агрессией со стороны близкого это пугало, заставляло сжиматься и плакать. — Прости.

— Узлы вязать. Я считаю это крайне полезным навыком, — привел себя в порядок мигом Дазай, приторно улыбнувшись. Улыбка должна располагать к себе человека, ведь так?

— Чтобы знать, как правильно вешаться и ломать шею? — вскинул бровь Ода.

— Какие пошлые у тебя мысли, Одасаку. Ничего подобного. Крепко связывать преступников и развязываться самому.

— Иди работать, не хватало же мне ещё тебя, — махнул Ода, направившись в сторону лифта.

— Но это могло бы пойти на пользу моему рейтингу, — Дазай навязчиво следовал за ним.

— Успокойся, рейтинг — это формальность, — зашёл лифт Ода, а Дазай вновь за ним. Скорее нажимать на круглую кнопку с цифрой один.

— Это приятная формальность, — поправил Дазай, проверяя телефон и документы в карманах пиджака. — Я читал, что ребёнок прибавляет ответственности взрослому.

— Мы не детей усыновляем, Дазай. К тому же безответственный человек будет таким же безответственным, но уже с ребёнком.

— Пусть так, почему я должен смотреть на Куникиду и Накахару с их учениками и бегать между крылами, отставая за Чуей, — он продолжал улыбаться, стараясь не выдать своего вскипающего негодования.

— Я думал, сказав про первое место ты станешь работать усерднее. Эффект есть, но идея уже какая-то неадекватно навязчивая, — потирал он глаза. Лифт остановился на одном этажей. Ода вышел: — Займись делом уже.

Дазай придержал лифт на этаже и выглянул из него, глядя в след Оде:

— А если я лично поймаю и убью этого эспера, накинешь мне баллы?

— Подумаю, — ответил Ода, но Осаму услышал: «Да».

***

Прохлада поздней осени освежала после душного офиса. Скверё в Исого находился недалеко от парка, где случилось первое нападение, окружённый белыми многоэтажными типовыми квартирными домами. Над местом преступления возвышалась полосатая электровышка. Часть зелёного массива стояла голой и невзрачной на фоне вновь позеленевшей травы на газоне и возвышениях.

Дазай стоял и разглядывал чугунного жука с вытянутыми высокими рогами на пару с Рампо. Не сказать, что они вместе умудрились потеряться в крохотном парке, они просто стояли и ждали, когда потеряется в их сторону Куникида.

— И все же в чем архитектурная задумка жука-носорога? — принял заумный вид Дазай.

— Наверное, некий символ домашнего уюта и дружелюбности местного парка, — пожал плечами Рампо.

Аналитики редко вылезали из своего укромного отдела. Известно, местного айтишника организации, Катая Таяму, и подавно не вытащить из офиса. Его с трудом туда на работу привели, обещав квартиру в шаговой доступности, а о том, чтобы вывести его на место преступления — невозможно. Рампо же часто любил гулять, но, кажется, катастрофический топографический кретинизм доводит его в их кабинет случайно. А если в кабинете есть сладости, Рампо так просто не выпроводить.

Натянув очки, он стоял, сунув руки в карманы коричневых бермуд и осматривал местность. Дало бы им это шанс вернуться к Куникиде? Вряд ли, но оценка местности была полезной.

— Все убийства проходят ночью. Допустим, эспер двигается между парками лишь в ночное время, — начал он, направляясь в сторону детской площадки по мощеной дорожке, осыпанной посеревшей и высохшей листвой. Неощутимо ветер гонял сухие листья между горкой и качелями. — А почему парки?

— Естественная среда обитания, — ответил на скорее риторический вопрос Рампо Дазай. Эдогава присел на несмазанные качели, которые проскрипели. Осаму пристроился рядом, раскачивая аналитика.

— Это поведение зверя, а не человека. С одной стороны нападение на людей в оживлённых улицах несёт угрозу безопасности эспера, — болтал ногами Рампо.

— В теории зверя поймать на ловца очень просто. Ходить по паркам и ждать.

— Вот, ты и походишь, — ткнул Рампо.

— Болезненная смерть не пойдёт, — помотал головой Осаму, но намек был понят. Из тропинки сверху показался Куникида в светлом плаще.

— Вы как умудрились потеряться в трёх соснах?! — крикнул он.

— Куникида-кун, погляди какой тут жук-носорог, — радостно указал на статую оперативник.

— Поднимай свою жопу сюда, идиота кусок. Рампо-сан, проследуйте за ним, пожалуйста, — на обращении к аналитику Доппо значительно смягчился.

Прохлада сбивалась едким ароматом затхлого тела женщины средних лет. Одежда на ней была разодрана, оставшиеся лоскуты впитали в себя часть крови. Прокус в районе шейной артерии и поеденные внутренности, что огрызками вывалились на деревянную дорожку. Дазай смотрел на жуткую картину весьма легко и непринуждённо — работа того требовала.

— Так, примерно во сколько был «ужин» у нашего тигра? — он опустил брезент, прикрывавший труп от глаз посторонних гуляк.

— Где-то в районе часа ночи. Труп нашёл офисный работник, шедший на работу через парк, в седьмом часу, — ответил офицер полиции, пока инспектор второго следственного отдела, что вел дело, стоял в стороне беседая с клерком.

— Вчерашняя жертва была в двенадцать и пять минут убита, — отметил Куникида, стоявший с Рампо.

— Рампо-сама, каковы ваши выводы? — обратился Дазай к Эдогаве, сосредоточенном на теле.

— Охота.

— Скорее всего. Убийства смысла не имеют, маньячных закидонов тоже нет. Ест всех, кто попадёт на пути, — добавил Куникида, выписывая что-то в своём блокноте. — Труп можете забрать к себе в морг, тем более новых следов мы вряд ли найдём.

«И ради этого мы выехали сюда», — думал Дазай, обернувшийся в сторону ограды. Оперевшись на неё, он разглядывал однотипные дома, пока во внимание не упал клок шерсти, что осталась между чёрными штакетниками. Осаму оглянулся вниз. Не меньше десяти метров между ярусами парка. Если предположительно представить, что тигр ушёл в направлении вниз. Можно было прикинуть следующее место нападения. Сделав лишь маленькое предположение о том, что шерсть часть самой способности, Дазай применил к клоку обнуление, стерев её.

— Ты что-то обнаружил, Дазай-кун? — пропел под ухом Рампо. Знал же когда подойти, почувствовал своей супердедукцией.

— Нет, любуюсь осенней красотой, — уверенно ответил Дазай, для убедительности ещё и улыбнувшись.

— Со мной такие фокусы не проходят, — снял очки Рампо. — Но, если ты меня угостишь мороженным из вон того ларька, я сделаю вид, что ничего не видел.

— Я разорюсь на угощении тебя сладостями, Рампо-семпай, — тяжело вздохнул Дазай, ощущая как пустет его кошелёк.

— За все надо платить, Дазай-чан. Давай-давай, — он задорно похлопал его по плечу. — Куникида-кун хочет сладкого или кофе?

— За чей счёт это? — отвлекся Доппо.

— Мой, — безвыходно поднял руку Дазай, чувствую звон мелочи, оставшейся от зарплаты сегодня.

— Американо, отчеты заполнять ещё.

— А может и не мороженое. Всё-таки холодно, — задумывался Рампо, спускаясь вниз к ларьку стилизованного в древесном стиле.

— Любые радости за мой счёт, — посмеялся Дазай, невольно радуясь счастливому лицу Рампо.

***

Дазай наметил на карте своего телефона примерные парки. Нападения предположительно происходят в промежутке с полуночи до двух. Один фактор — общее затишье улиц и безлюдность.

Перед уходом он спустился в подвал в архивы Ч.П.Д.Э., чтобы занести бумажные варианты отчёта. В отделе его радушно встретил Дан, молодой человек в очках с всегда радостными жёлтыми глазами в голубом свитере с рубашкой.

— Сегодня мне так рады все. Так много гостей, — он засмеялся, сев за свой стол.

Кабинет был крохотным в сравнении с библиотекой за ней. Светлые стены желтили от света. В комнате стоял полупустой кулер и высокий куст азалий. Один угол был обычно пуст, но в конце квартала он забивался коробками.

— Я-то как рад. Конец этому монотонному аду, ура, — он скинул одну-две коробки рядом, все расписанные и распределённые. — Зачем нам два варианта экземпляров этих отчётов?

— На всякий случай. Одно горит, другое взламывается, — пожал плечами Дан.

— Звучит сомнительно как-то.

— Не я устанавливаю правила, — пересматривал отчеты Казуо и мотал головой. — Ты какой-то странный.

— Я обычный.

— Тебе ученика наконец-то дадут? — лукаво улыбнулся заведующий архива.

— Если найду и убью тигра. Хотя это не точно.

— Жуть какая, тигр-людоед, — передернуло Дана.

— Болезненная смерть, но, думаю, интересный опыт быть убитым зверем, живя всю жизнь в дали от природы, — вдохновенно взмолил Осаму.

— Кто о чём, а Дазай о смерти. Отчёты сменяются, года идут, а ты всё ещё живой, — распечатал расписку Дан. — Смысл бы начал искать в ней.

— Больнее всего слышать это от тебя, Дан, — изобразил удар в сердце оперативник, чуть всплакнув для пущего эффекта.

Казуо лишь помотал головой и дал на подпись расписку. Её он прибрал себе позже. Дазай раскинулся на диване, в ожидании конца рабочего дня Дана и своего. Куникида его рьяно уговаривал пойти на тренировку с Накахарой, однако Осаму решил отказаться. Не хватало ещё синяков и раскрывшихся ран перед выходными.

— Пить пойдём? — сложил вещи в кожаную сумку-почтальонку Дан.

— Пойдём.