Из всевозможных вопросов Линча беспокоил лишь один. Он молниеносно подорвался на ноги, подлетел к Джону и, судорожно ухватив его за плечи, выпалил на одном дыхании:

 — Джон, ты в порядке?

 — Да порядок, порядок, — отмахнулся тот спокойно, снимая со своих плеч чужие напряжённые руки. Выглядел он правда неплохо, разве что немного потрёпанным и ещё не оправившимся от шока, а в остальном – правда порядок. Линч облегчённо выдохнул. Если бы с Джоном что-то случилось…

 — Парни! Я нашёл! — раздался голос Денни, вырывая из мыслей. Он звучал приглушённо, откуда-то с крыши поезда, только в этот раз не из центра, а… сбоку?

 — Здесь пройти можете? — заговорил он вновь, точно у края вагона. Линч подошёл к источнику звука. Весь вагон, как и все прочие, были беспросветно погребены под обвалом камней, но в том месте, где кричал Денни, камни упали неровно и оставили небольшую зону нетронутой. Там как раз мог поместиться человек и, к тому же, часть вагонной двери попадала в этот просвет. Если суметь открыть её и протиснуться – удастся выбраться. Перешагнув обломки крыши поезда, Линч подошёл к этой двери, кое-как ухватился пальцами за край и со всей силы потянул. Он кряхтел и изо всех сил упирался в пол ногами, тянул всем весом, но дверь никак не поддавалась, а пальцы нещадно немели и краснели. Прямо как тогда, когда Джон угодил в портал. Окажись пальцы Линча хоть немного сильнее, окажись он сам хоть немного терпеливее, и никто не пострадал бы, все остались бы в тех временных отрезках, в которых и должны находиться. И вот, это случилось снова. Из-за того, что у него слишком слабые пальцы, из-за того, что он недостаточно сильный, они с Джоном вновь не могли откуда-то выбраться. Линч разозлился, стиснул зубы и снова навалился на дверь, но пальцы окончательно онемели и сорвались, он сделал несколько шатких шагов назад в попытке удержать равновесие.

 — Блин, а окно никак не разбить? — поинтересовался Джон, подходя к окну, соседствующему с дверью и также ведущему в тот просвет. Его сплошь заполонил мох и прочая зелень, даже если им удастся его разбить, это не принесёт никакой пользы, потому что сквозь настолько плотный слой растений никак не продраться. Линч уже хотел озвучить эти мысли вслух, но Джон сам ответил на свой же вопрос:

 — Не, никак… Ладно, навалились, — он неохотно подошёл к двери и схватился за другую её створку, выжидающе посмотрел на Линча. Тот принялся несколько раз быстро сжимать и разжимать пальцы, разгоняя кровь, пытаясь бороться с этим чувством онемения. В этот раз всё должно получиться. Линч подошёл к своей створке двери, упрямо ухватился за неё и дал указание:

 — На счёт «три».

 Джон кивнул, давая понять, что готов. Линч посмотрел на дверь, как на самого настоящего противника, и принялся считать:

 — Один… Два… Три!

 Одновременно парни всем весом навалились на дверь, принявшись изо всех сил оттаскивать створки в противоположные друг другу стороны. Она жалобно скрипела и выла, пока, наконец, не поддалась, образовав небольшую щель. Это позволило поудобнее ухватиться за края и приложить куда больше сил, за счёт чего стало немного полегче и, в конечном итоге, с громким скрипом дверь отварилась, пропуская парней на волю. Джон упёрся спиной в свою створку, ногой и руками подпёр створку Линча и чуть сдавленно прохрипел:

 — Пролезай.

 В одиночку удерживать старую проржавевшую дверь, из-за устройства механизма так и норовящую с грохотом закрыться, было явно нелегко, потому Линч не стал медлить и послушно протиснулся в образовавшуюся щель. Стоило выбраться из душного вагона, даже дышать стало немного легче, хотя, скорее всего, Линч просто себя в этом убеждал. Он придержал дверь, помогая Джону выбраться, и только отпустил – как она сразу же молниеносно захлопнулась, запирая их в этом тесном пространстве, где они вдвоём едва умещались и стояли очень близко друг к другу. Тепло чужого тела непроизвольно согревало, и духота снова вернулась. Пытаясь хоть как-то разбавить эту неловкую атмосферу, Линч заговорил:

 — Так, и куда теперь?

 — Сюда, — отозвался Денни сверху, терпеливо ждавший их на крыше вагона всё это время. А ведь он мог уйти и не ждать их…

 — Подсади меня, — подсказал Джон и как можно сильнее вжался в камни, освобождая Линчу немного места. Он кивнул, опёрся на дверь спиной, согнул ноги и выставил перед собой сцепленные руки, которые едва ли чувствовал из-за онемения. «Хоть бы удержать Джона…», — думал Линч немного тревожно, но по итогу всё обошлось, и Джон без проблем забрался на крышу, после чего помог забраться и Линчу. Боясь провалиться снова, они быстро и аккуратно просеменили до обвала и с облегчением перебрались на груду камней, неровной лестницей ведущих на поверхность. Линч посмотрел наверх, не веря тому, что свобода уже близко, но столкнулся только с очередным серым потолком верхнего этажа. Может, не так уж и близко эта свобода.

Выбравшись на следующий этаж, парни ещё какое-то время шатались по, казалось бы, бесконечным спутанным коридорам метро, пока не дошли до нерабочего эскалатора, ведущего наверх. Долго и нудно поднимались по нему, в какой-то момент перестав чувствовать ноги, затем преодолели турникет и, наконец, оказались на долгожданной улице разрушающегося города. Парни выключили фонарики на лямках рюкзаков, а Линч достал свой из-под лямки и убрал на место, после посмотрел наверх, ожидая увидеть яркое слепящее солнце, и только теперь понял, что, пока они возились в этом метро, небо заполонили сгущающиеся тучи. Сраная осень. Не хватало попасть под ещё один дождь и снова заболеть.

 — Надо ускориться, — скомандовал Денни, также подметив предвестников скорого дождя, и быстрым шагом отправился по дороге, как и объяснял тот мужчина со шрамом. Парни последовали за ним. Последние несколько дней на небе не было ни тучки, и вот, только собрались они в путь, как дождь тут же решил напомнить о себе. Кажется, это время просто возненавидело Линча. А может, его проклинала уже вся жизнь и вселенная. Но, стоит отдать должное, спасибо им огромное за то, что он всё ещё жив и относительно здоров. Такое тоже стоит ценить.

 Не прошли парни и десятка метров, как впереди раздался какой-то жуткий вопль и из подворотни с невероятной скоростью вырвался орущий кот со вздыбленной шерстью. Не успел Линч и подумать, чего этот кот так сильно испугался, как следом за ним на дороге появился пёс и, громко рыча, вцепился несчастной жертве в хвост. А следом вырвались ещё два пса и, вцепившись, с рыком принялись рвать бедного котика. Вопль и шум стоял такой, что, казалось, на него могли сбежаться все Кератиты этого мира. Однако подобное происходило и во времени Линча, без всяких Кератитов, и не в силах дальше смотреть на такое жестокое зрелище он решил заступиться за слабое животное.

 — Эй! А ну брысь! — закричал он во всё горло, двинувшись к животным широким шагом.

 — Нет, стой! — послышался голос Денни за спиной. Сначала Линч не понял его беспокойства. А потом псы разом уставились в его сторону. И у всех, как на подбор, были белые глаза. Ужас мурашками прокатился по спине, на лбу проступил холодный пот, сердце забилось в бешеном ритме. «В этом мире Кератитами могут быть и псы», — обречённо осознал Линч. Собаки оставили несчастного кота, быстро потеряв к нему интерес, и, громко завопив, бросились на своих новых жертв.

 — Блять! — выругался Джон и бросился прочь, следом за Денни. В этом времени он больно часто прибегал к нецензурной брани… Линчу потребовалось меньше мгновения, чтобы уже бежать со всех ног прочь от этих жутких существ, но даже так от отставал от остальных, а потому лучше всех ощущал, как неумолимо псы нагоняли их. От них невозможно было оторваться, они оказались в разы быстрее человека, но, к небольшому счастью, свою максимальную скорость развивали куда дольше и, скорее всего, очень вряд ли могли бежать на этой скорости слишком долго. Это и было единственным шансом спастись. Собрав все силы, Линч ринулся со всех ног, пересекая целые улицы, проносясь мимо зданий, и всё чувствуя, как позади раздавалось дыхание и вопли. Собаки не отставали, а ноги всё несли куда-то вдаль, перескакивая ямы и разломы, преодолевая редкие машины и преграды. Линч чётко ощущал, как силы оставляли его, но не смел даже замедляться, продолжал упорно рваться вперёд, с каждой секундой словно погружаясь в воду. Горло драло от холодного воздуха, лёгкие словно готовились взорваться, всё тело ломило, а в висках истерично пульсировала всего одна мысль: «Бежать!». Но даже так Линч чувствовал, как постепенно замедлялся, уступая по силе и выносливости тварям, несущимся позади. Денни и Джон впереди тоже заметно выдыхались.

 — Сюда! — скомандовал Денни громко, казалось, чуть ли не теряя сознание, и резко юркнул в какой-то переулок. Джон едва поспел за ним. Линч, бегущий чуть позади, успел среагировать и нырнул следом. Собаки не ожидали такого внезапного поворота и улетели чуть вперёд, не успев вовремя остановиться. Это помогло выиграть немного времени. Вдобавок Линч повалил какой-то мусорный бак, попавшийся под руку, и одна собака точно впечаталась в него носом, потерявшись, а другие две замедлились, чтобы перепрыгнуть. За счёт этого удачно отдалившись, парни выскочили на другую улицу, пробежав весь переулок, и Денни ловко завернул к какому-то зданию, чуть ли не с двух ног влетев в подъездную дверь. Джон с Линчем – за ним. В подъезде хаотично располагалась различная мебель, которую когда-то пытались вынести, и как раз возле двери удачно встал огромный деревянный шкаф, который парни совместно повалили, забаррикадировав единственную входную дверь. Уже через секунду собаки врезались в неё с той стороны и, принявшись звонко царапать когтями по металлу, дико завопили в тщетной попытке добраться до своих жертв. Не чувствуя ног, Линч свалился прямо посреди подъезда, устало усевшись на пол. Джон, не церемонясь, рухнул на живот, прислонившись щекой к холодному полу. Денни устало съехал по стене. Ещё чуть-чуть – и они бы все погибли. Линч никак не мог поверить в произошедшее.

 — Собаки-Кератиты… — ошарашенно выдавил он сквозь тяжёлое дыхание.

 — Чего ещё вы не помните? — злобно процедил Денни сквозь зубы, глянув на Линча, как на злейшего врага. Ему тут же стало стыдно, и он опустил глаза. От всей этой беготни в горле пересохло, потому, уходя от вопроса, он выудил из рюкзака бутылку воды и сделал несколько жадных глотков. Остальные, приметив, повторили за ним. А потом Денни вернулся к незаконченной теме:

 — Давайте договоримся: пока я не скажу, вы ни хрена не делаете, окей?

 Линч посмотрел на Джона, лишь бы не сталкиваться взглядами с Денни, до жути разъярённым его выходкой. И тут в глаза бросилась кривая красная линия на рукаве его свитера, идущая вдоль предплечья. Кровь.

 — Джон, твоя рука… — обеспокоенно сказал Линч. Как давно он поранился? Почему не говорил?

 — Чё рука? — не понял Джон и, проследив за чужим взглядом, осмотрел своё предплечье. Увидев рану, он заметно удивился:

 — О, я даже не заметил.

 Но делать ничего не стал. Просто пожал плечами и сделал последний глоток из бутылки, после убрав её в рюкзак. И как так можно? Забеспокоившись, Линч подорвался к нему и попросил:

 — Покажи.

 Заинтересовавшись, Денни тоже уселся рядом.

 — Да ну, это просто царапина, — отмахнулся Джон в своём привычном стиле, старательно делая вид, что всё в полном порядке. Нельзя верить этим его словам… Не спрашивая разрешения, вдруг вмешался Денни, сам схватил Джона за запястье и задрал рукав до локтя, осмотрел рану. Выглядело хуже, чем «просто царапина». Джон, конечно, взбесился, но не успел и рта раскрыть, как Денни заговорил первым, подтверждая опасения:

 — От этой «царапины» шрам останется, — заявил он спокойно с лицом родителя, без труда раскрывшего секрет своего ребёнка. И вот вечно Джон так. Когда речь о какой-то мелочи, так он её преувеличит до нереальных размеров, а как о чём-то серьёзном – начнёт скрывать и приуменьшать. Если он просто немного устал – значит, он вселенски вымотан и срочно нуждается во сне, а если его предплечье пересекает жуткая рана, кровоточащая невесть сколько, – это «просто царапина». Вот правда, как так можно? Но не успел Линч начать привычно причитать, как Джон с усмешкой взглянул на Денни и ткнул пальцем в его лоб, прямо в жуткий шрам, пересекающий бровь и уходящий под пушистую чёлку:

 — У тебя похуже будет.

 — Это ещё не самый худший, — слегка печально усмехнулся Денни в ответ и, вдруг став серьёзным, дал простой совет, ткнув пальцем в рану Джона, скорее всего в отместку: — Но рану лучше зашей и замотай.

 — Было б чем, — просто пожал плечами Джон. Денни посмотрел на него, как на психа или идиота, снова. Не потребовалось быть гением, чтобы понять: аптечка – основа основ, и какие-нибудь банальные бинты в этом времени должны быть у каждого. С другой стороны, Джон ведь забрал этот рюкзак из логова тех мужчин. Неужели они тоже не носили ничего подобного при себе? Воспоминания о том выстреле и свалившемся на пол трупе вдруг пробрали до костей, Линч вздрогнул и пугливо уставился на подъездную дверь, в которую всё безуспешно пытались проломиться те псы. И неизвестно, когда это у них могло получиться, поэтому стоило убраться подальше как можно скорее и не испытывать лишний раз судьбу, и так, похоже, настроенную к парням не лучшим образом.

 — Может, пойдём отсюда? — предложил Линч, постаравшись придать голосу уверенности, но тот всё равно предательски дрогнул. Денни проследил за его взглядом и, согласно кивнув, двинулся в сторону лестницы. Линч подал руку Джону, чтобы помочь подняться, но тот отмахнулся и из упрямства встал на ноги сам.

 — Переждём дождь здесь, — сказал Денни, выглянув в окошко на лестничной площадке. Тучи на небе совсем сгустились и потемнели, судя по звуку закапали редкие небольшие капельки.

 — А если он несколько дней будет идти? — парировал Линч. Им и так идти не меньше полугода, не хватало ещё задерживаться на целые дни.

 — Значит, проторчим тут несколько дней, — Денни смерил Линча суровым взглядом, показывая, что не намерен спорить. — Если ты заболеешь – будет хуже.

 И Линч прекрасно это понимал. Его слабый иммунитет тормозил их всех, и он просто не мог об этом не думать. Полгода страшного, жуткого, тяжелого пути, которые рисковали растянуться на неизвестный срок из-за его беспомощности и слабости. И, будто послушав эти мысли, Денни продолжил, поспешив утешить Линча:

 — Плюс Джон ранен. Нельзя нам сейчас идти.

 — Да какой ранен?! — огрызнулся Джон. — Это просто царапина!

 — Ага, только, как осядем, твою «царапину» надо будет обработать. Как это делать ты помнишь? — с нескрываемым сарказмом спросил Денни, уже явно порядком уставший от их амнезии. И вправду, они столько проблем ему доставили… Совесть неприятно закопошилась в груди, Линчу захотелось хотя бы извиниться, но он не решился, чтобы, на всякий случай, не нарушить ещё какой-нибудь негласный закон этого времени. А на сарказм Денни Джон так ничего и не ответил.

Спустя десяток минут блужданий по этажам парни, наконец, смогли отыскать достаточно просторную квартиру с уцелевшей дверью, которую тут же забаррикадировали увесистым шкафом, удачно стоявшим в прихожей. Кроватей в квартире оказалось всего две, зато в зале располагался достаточно просторный диван, к которому и стащили все матрасы, чтобы спать в одной комнате. Так по словам Денни безопасней, ведь, в случае чего, каждый успеет прийти к любому другому на помощь. Линч с Джоном, очевидно, куда хуже разбирались в правилах выживания, поэтому послушали Денни и потащились в спальни за матрасами, пока этот маленький хитрец занимал себе удобный диван на ближайшую, а может и на несколько ближайших ночей.

 Наконец, они расположились, заняли свои места, и настало время возвращаться к вопросу о ране Джона. Денни покопался в своём рюкзаке, после чего вытащил оттуда полупустую бутылку какого-то алкоголя для обработки и чёрную нить с иголкой. Видя всё это, Линч всё сильнее переживал за Джона. Рана правда выглядела куда более серьёзной, чем он пытался показывать, и от этого было только страшнее.

 — Давно поранился? — спросил Денни, протягивая Джону все необходимые предметы.

 — Не знаю. Когда упал с поезда, наверное, — пожал тот плечами и, перехватив протянутые вещи, вдруг поднялся и собрался куда-то уходить. Денни, конечно, не оставил это без внимания:

 — Куда ты?

 — Отойду. Чё, вам так надо видеть, как я себе руку зашиваю? — Джон как-то странно замялся. Линч догадывался почему. Сам он, когда был маленьким, каждый раз безудержно плакал, когда ему обрабатывали разбитые в ходе игры коленки перекисью. Повзрослев, он, конечно, перестал плакать, но так и не научился сдерживать болезненного шипения при обработке ран, больно уж это неприятная процедура. И Джон, вероятно, тоже боялся показаться таким. А Денни не упустил возможности его за это подстегнуть:

 — Или ты просто боишься показаться тряпкой… — протянул он злорадно, отводя хитрый взгляд куда-то в сторону. Джон мгновенно вспылил:

 — Да щас! Раз вам так надо, могу и тут посидеть!

 Он плюхнулся обратно на свой матрас, разложил перед собой те предметы и закатал рукав свитера. Линч отвернулся, стараясь не смотреть, чтобы не напоминать себе лишний раз обо всём произошедшем с ними в этом времени. За жизнь они видели немало всего, они находили мистических существ, они боролись с этими существами, выбирались из стольких передряг. И всё же даже для них этот мир был слишком. Никаких больниц, вечно неутолимый голод, вокруг – сплошные враги, никому нельзя верить, и всё это на долгих полгода, а может и на ещё более долгий срок. Такого с ними ещё никогда не было… И всё это по вине Линча, банально не удосужившегося нормально объяснить всё о портале Джону. Стоило потратить всего пару лишних минут – и полугода заточения в этом страшном времени не произошло бы. Линч мельком глянул на Джона. Стиснув зубы до проступивших желваков, тот аккуратно поливал рану тем алкоголем, выданным Денни, и изо всех сил старался делать вид, что ему совсем не больно. Линч скривился, представив это чувство, и снова отвернулся. Какой же Джон на самом деле монстр… Столько терпеть и упрямиться – и всё из-за обыкновенной гордости. И всё это он терпел тоже из-за Линча.

 Минут через тридцать, Джон, наконец, закончил. Он промыл рану водой и продезинфицировал алкоголем, после аккуратно и неумело зашил её теми нитками и опустил грязный рваный рукав свитера на законное место. Линч с облегчением выдохнул, понимая, что теперь сможет просто обыкновенно смотреть в сторону Джона, не беспокоясь о терзающих мыслях, хотя некоторые воспоминания не отпускали до сих пор. Повисла напряжённая тишина, в которой никто не мог найти себе места. Уловив это, Джон поспешил всё исправить, потому что он был единственным, кто всегда знал, как завести любой диалог:

 — Денни, — позвал он. Тот чуть растерянно поднял голову. — Ты говорил, у тебя есть шрамы похуже. Может, расскажешь? Всё равно делать нефиг.

 Денни задумчиво опустил глаза, почесал шрам на лбу. Неясно, он думал согласиться или нет, или размышлял, о каком шраме лучше рассказать. В конце концов он поднял глаза, закатал рукав куртки до локтя и показал парням своё худое предплечье, на котором чётко виднелся огромный шрам от ожога. Выглядел он жутко и очень болезненно, страшно представить, какую боль пришлось пережить Денни, когда он получил этот ожог. Как только все хорошо всё осмотрели, он опустил руку и, с какой-то непонятной тоской уставившись на этот шрам, принялся рассказывать:

 — Я тогда нарвался на группку Мародёров, они устроили себе привал где-то посреди улицы. Думал у них что-нибудь по-тихому стащить, но меня спалили. Один из них повалил меня, и я упал рукой на костёр. Пока сбрасывал его, руку уже неплохо обожгло.

 На этом Денни резко закончил и опустил рукав. Даром рассказчика, подобным Джону, он явно не обладал. Но Линча интересовало совсем не это.

 — Мародёры? — повторил он, задумчиво сведя брови к переносице. — Уже не первый раз слышу… Кто это?

 — Серьёзно? Что ещё вы не помните? — спросил Денни саркастично, словно в один момент перестав верить всем словам парней про амнезию. Линч потупил взгляд, принявшись смущённо теребить пальцы. Он не знал, что ответить. Заметив это, Денни тяжело вздохнул и задал другой вопрос:

 — И сколько вы пробыли там без меня? Ну, до того, как мы встретились.

 — Дня два, — Линч неуверенно пожал плечами. Джон не спешил вмешиваться в разговор, похоже боясь тоже оказаться виноватым.

 — Ну да, дольше вы и не протянули бы… — хмыкнул Денни, облокачиваясь на спинку дивана.

 — Протянули бы! — всё-таки вмешался мигом разозлённый Джон. — Я вообще говорил ему, что ты нам нафиг не сдался.

 — Но в итоге мы трое сидим тут, — подытожил Денни, довольный. Да, в итоге они все вместе, втроём, сидели в какой-то заброшенной квартире, около часа назад убежав от диких собак-Кератитов, и буднично разговаривали обо всём. И Линч не мог сказать наверняка, хорошо это или плохо. Его беспокоили совершенно другие вопросы, много вопросов, и пока Денни не спешил прервать его поток любопытства, он поспешил узнать обо всём, о чём только мог:

 — Так кто такие Мародёры?

 — Мародёры – это мародёры. Воры, обирающие всех, кого могут. Это не организация, а скорее… — Денни задумался, подбирая подходящие слова. — …скорее просто способ выживания. Но, как правило, те, кто прибегает к этому способу, выглядят примерно одинаково: маски, капюшоны, перчатки – вся хрень. Они это делают, чтобы прятать лица. Удобная возможность избежать мести за всё, что они творят.

 Выходит, тогда, в том районе, где они познакомились, Линч с Джоном видели Мародёров, почему-то охотящихся на Денни. Вернее, причина у них была, и вполне конкретная – Денни убил кого-то из их людей. Те два Мародёра, застреленные им в лесу, сами того не зная, рассказали Линчу с Джоном эту небольшую тайну. Линч мотнул головой, отгоняя мрачные мысли. Он попытался сконцентрироваться на другом названии, которое вдруг вспомнил, прокурив в голове все моменты из прошлого:

 — Когда мы впервые встретились, ты, кажется, назвал нас Бродягами или как-то так. Кто это?

 — Это мы, — тяжело вздохнув, ответил Денни как-то обречённо, словно родитель, которого собственные дети выматывали уже тысячным глупым вопросом. Линч не понял такого странного объяснения:

 — В смысле?

 — Бродяги – это те, кто куда-то бредут и нигде надолго не задерживаются. Всё очень просто.

 Линч замолчал, обдумывая всё услышанное и вспоминая старое, соединяя всё это воедино. Выходит, Возродители – это огромная организация, стремящаяся возродить Старый мир, что бы это ни значило. Но далеко не все в этом мире апокалипсиса думают также, есть и Мародёры – те, кто приучился к этому Новому миру и теперь живут по его правилам, не пренебрегая жестокостью и аморальностью. Есть Бродяги – те, кто по каким-то причинам куда-то идут, просто смерившись со всем произошедшим и найдя для себя другие цели в жизни. И есть различные лагеря – кусочки человечества, разбросанные повсюду, просто кучки выживших, объединившие усилия, чтобы хоть как-то справиться с этим жестоким Новым миром. Да, человечество неубиваемо, люди всегда найдут способ адаптироваться практически ко всему, они найдут возможности выжить везде и подстроят новый мир под себя, и в этом, наверное, и заключается главное отличие людей от животных. Но из всех этих мыслей Линч решил озвучить только одну, ту, в которой он немного сомневался и хотел уточнить:

 — Выходит, Бродягами могут быть и Мародёры?

 — Ты догадливый, — усмехнулся Денни, подтверждая, и снял с бедра кобуру, наконец-то полностью расслабляясь. Казалось, он даже ничуть не настораживался, как раньше, словно полностью доверился новым знакомым. А может, он просто слишком устал. Но, так или иначе, дождь на улице закапал куда сильнее, предвещая холодную и шумную ночь, а вопросы в голове Линча временно закончились, позволяя завести самый обыкновенный разговор, что поможет сгладить скучное времяпрепровождение.

Ночь прошла неспокойно. Хорошенько отоспавшись за те дни в лазарете, вдобавок пережив столько всего за последние десять часов, Линч совсем не мог сомкнуть глаз, всё ворочаясь на этом матрасе в тщетной надежде, что какая-нибудь поза поможет уснуть. Но нет, ничего не помогало, мысли в голове нещадно путались и копошились, не давая ни на чём сосредоточиться, и Линч поднялся, не в силах продолжать терпеть эти спорные мучения. Он взял из рюкзака свою любимую камеру и, тихонько приоткрыв дверь, проскользнул на балкон, к счастью никого не разбудив. К ночи дождь совсем разбушевался и уже не капал, а прямо-таки лил шумным потоком, струями стекая с крыш, каплями врезаясь в асфальт и оставляя в нём глубокие лужи. Линч аккуратно облокотился на ограждение, с удивлением подметив, что оно не намокло, и включил камеру. Значок батареи в правом верхнем углу показывал одно мигающее деление, что означало, что заряда оставалось меньше двадцати пяти процентов. То есть уже где-то через час камера разрядится полностью. Через час у Линча не останется возможности оставить свои мысли камере, как он делал это раньше, чтобы хоть как-то упорядочить их бесконечный копошащийся поток в голове. Придётся либо, как психу, разговаривать с самим собой, либо просто ничего не делать и жить в этом мучительном бардаке. Ни того, ни другого Линчу не хотелось, поэтому он включил запись камеры и, не теряя драгоценного времени, принялся выкладывать ей всё, пока ещё имелась такая возможность:

 — Я снова не могу уснуть. За последнее время много чего случилось… Мы узнали, что торчать нам тут около полугода. Может, больше. Может… меньше. Узнали, что Кератитами могут быть не только люди. Ещё мы чуть не умерли. Столько всего, и я понятия не имею, как с этим справиться. А ещё портал… Я всё ещё не знаю, где портал. И всё ещё надеюсь, что он попадётся по пути.

 Линч замолчал, опустив глаза на камеру. Собственное лицо, видное в небольшом окошке сбоку, выглядело бледным, измотанным и усталым, и вызывало одно лишь отвращение. Увидь его в таком состоянии Лили или родители – точно не обошлось бы без десятка взволнованных вопросов и ещё парочки мудрых советов, которые он не захотел бы выслушивать. Позади скрипнула дверь, впуская кого-то на балкон, и Линч неподдельно вздрогнул, быстрым нажатием выключив камеру. Незваным гостем оказался Джон. Он подошёл к Линчу, встал рядом и тоже облокотился на ограду, помолчал пару секунд, а потом спросил бессмысленно, на самом деле, конечно, зная ответ:

 — Бессонница?

 — Ты знаешь, — кивнул Линч, с тоской взглянув на камеру. Теперь, даже выключенная, она не продержится дольше суток и полностью разрядится. Вряд ли за это время Линч успеет на неё ещё хоть что-то заснять.

 — А потом спрашиваешь, чё у тебя со здоровьем, — не упустил возможности съязвить Джон, лениво осматривая окрестности. Кажется, до этого он спал, но по какой-то причине всё же проснулся и вышел к Линчу.

 — Обычно я спрашиваю, что у тебя со здоровьем, — Линч сделал акцент на словах «у тебя» и посмотрел на Джона. — Ты когда последний раз болел?

 — Не знаю. Давно, — просто пожал он плечами. Для него это было обыденностью. И Линч, признаться, тоже хотел бы себе такую рутину, поэтому он искренне радовался за крепкое здоровье друга, но не от всего сердца.

 — Вообще, я никогда не рассказывал… — вдруг начал Джон, немного помрачнев, — …но в детстве я плохо ладил с родаками и часто сбегал из дома. В любую погоду. Мог шататься под дождём, под снегом, один раз даже в бурю гулял. Наверное, оттуда и такой иммунитет.

 Линч хмыкнул. Нечасто Джон заводил такие искренние душевные разговоры, а Линчу они нравились, он любил узнавать о Джоне и рассказывать ему что-нибудь о себе. Но примерно за семь лет дружбы он о Джоне так толком ничего и не узнал. Лишь крупицы информации, какие-то факты и общий образ характера, и больше ничего. Ни место новой работы, ни род деятельности, ни любимый цвет, ни родственников, ни партнёров – ничего. Джон был, словно белый лист, на котором что-то дописывали при Линче, а никак не до него. И это даже немного раздражало, но Линч не спешил к Джону с вопросами, считая, что, раз тот не желал о себе много рассказывать – пусть не рассказывает. В конце концов, это ещё ни разу не влияло на их дружбу в больших масштабах, поэтому всё в порядке. Линч снова глянул на Джона, и взгляд непроизвольно опустился на порванный, испачканный в крови рукав его свитера. Вернулось прежнее беспокойство.

 — Как рука? — спросил он как бы невзначай, стараясь придать голосу как можно больше холода.

 — Порядок. Чё с ней будет? — привычно отмахнулся Джон.

 — Покажи, — попросил Линч, не сумев сдержать волнительной дрожи в голосе. Джон обречённо вздохнул, но покорно протянул руку, понимая, что по-другому журналистское любопытство друга не уймёт. Линч аккуратно перехватил его холодную руку за запястье, которую так и хотелось согреть, и задрал рукав до локтя. Жуткая рана, неумело и кривовато сшитая чёрными нитками, тянулась вдоль предплечья почти от самого запястья до самого локтя. При всей жути выглядела она довольно неплохо и для заживления оставалось только время и немного осторожности.

 — Надо будет чем-нибудь перемотать, чтобы не цеплялась, — посоветовал Линч, аккуратно опуская чужой рукав так, чтобы не задеть рану. Джон явно всё услышал, но решил перевести тему, видимо уже уставший выслушивать из-за этой травмы:

 — Надо поспать, — заявил он уверенно, заглянув в глаза Линча с копошащейся где-то там тревогой, где-то под плотным слоем синевы, в ночной полутьме, кажущейся чёрной, под слоем лжи и умелой игры самопровозглашённого актёра. И всё-таки он был прав. Поспать правда стоило, хотя бы попытаться, потому Линч оставил надежды выложить все свои мысли камере и отправился внутрь, к своему матрасу. Он долго закрывался от многих тревожных мыслей, но этой ночью часть всё же настигла его, и в голову пробрались давние, очень старые воспоминания.