Осень, вновь

Всю ночь, помимо собственных мыслей и всё приходящих воспоминаний, чей смысл теперь казался совсем иным, нежели несколько лет назад, спать мешал ещё и Денни, сильно ворочающийся и что-то тихо лепечущий во сне. Его явно беспокоили кошмары, а Джон вовсе заявил, что, когда они жили в том лагере, такое происходило буквально каждую ночь. Страшно представить, что там творилось в этой маленькой голове, с детства опущенной в войну, как в воду… Поэтому Линч не жаловался и, тем более, не злился, просто пытался спать, стараясь не думать о происходящем с Денни, и в конечном итоге уснул.

 К утру, как Линч и боялся, дождь не закончился, и парням пришлось отсиживаться и отсыпаться ещё долгих полдня. Этого времени как раз хватило, чтобы полноценно выспаться, а Джон, к слову, прислушался к совету Линча и, откопав в своём украденном рюкзаке небольшой рулон бинтов, перемотал рану. Нечасто он прислушивался к другим людям. И Линчу по-настоящему льстил тот факт, что именно его Джон всё-таки послушал.

 Но дождь не шёл вечно, и уже к обеду он наконец-то поутих, отпустив парней в дальнейший путь. Они аккуратно вышли из подъезда, озираясь в поисках собак-Кератитов, которые вполне могли поджидать, и, с облегчением не обнаружив коварных врагов, направились вперёд. Из-за этих собак их дорога удлинилась ещё немного, потому что они отогнали парней в противоположную сторону от нужного пути. Такими темпами они и через полгода до Возродителей не доползут… Был бы способ добраться до них как-нибудь быстрее, но все машины и прочие виды транспорта в этом мире, вероятно, уже не подлежат починке и использованию. И, раз им снова предстоял скучный пеший путь, Линч решил немного разбавить эту напряжённую тишину, спросив о том, о чём не успел за прошлый вечер:

 — Денни, — позвал он. — Я тут вспомнил… Ты нам так и не рассказал, почему за тобой гнались те Мародёры? Когда мы познакомились.

 — О, точняк! — мигом оживился Джон.

 — Так вы не спрашивали, — оправдался Денни и без каких-либо отговорок принялся рассказывать: — Один из тех Мародёров напал на меня. Думал ободрать, наверное, но я оказался сильнее, чем он думал, и убил его. Тогда они всем стадом накинулись на меня, я убежал и спрятался в тех домах. А потом пришли вы.

 — Слушай, Денни, — вмешался Джон. — А когда ты впервые убил человека?

 Вопрос задавался Денни, но в ступор он поставил Линча. С чего бы Джону таким интересоваться? Не каждому человеку взбредёт в голову такое спрашивать, даже в мире вроде этого…

 — В десять лет, — спокойно и уверенно ответил Денни, ни на мгновение не задумавшись. Он явно очень хорошо помнил тот день. Ну да, Линч такое тоже никогда не забыл бы. До чего же ужасен этот мир… Почему даже десятилетнему ребёнку здесь приходилось убивать? Почему даже у семнадцатилетнего подростка на теле жуткие шрамы? Разве так можно?..

 — Расскажешь? — всё не унимался Джон, явно не на шутку заинтересованный в этой наверняка жестокой истории.

 — Раньше я жил в лагере, — начал Денни без лишних препирательств. По сравнению с тем Денни, с которым они только познакомились, этот был куда более открытым и простым, чуть менее напряжённым и подозревающим каждый куст. — И на него, как на все лагеря, как-то напали Мародёры. Один из них попытался типа взять меня в заложники, потому что я был самым мелким, а я взял этот нож… — Он покрутил в руке старенькое поломанное лезвие, висящее у него на шее, как какое-то ювелирное украшение, правда на обыкновенной верёвочке. — …и проткнул ему шею. Убил, короче.

 Его голос ничуть не дрожал, а взгляд не излучал сожаления, но какая-то грусть и тоска всё же проглядывались во всей его фигуре, в каждом шаге и действии, только вот понять, что это за грусть такая, никак не удавалось. И не успел Линч толком поразмышлять, как Денни выпрямился и спросил сам, взаправду решив поддержать диалог:

 — А вы? Ну, если помните.

 — Я помню, — отозвался Джон. Линч приготовился слушать очередную искусную ложь, сочиняемую на ходу с добавлением кучи приукрашиваний и преувеличений. Интересно, сколько раз Джон врал так ему?

 — Точно не помню, но мне, кажись, было лет четырнадцать. Я сбежал из… — он запнулся. — …лагеря и в каком-то переулке наткнулся на одного урода. Он чё-то навалился на меня, а я со всей силы оттолкнул – и он ударился башкой о стену. И сдох.

 На этом Джон замолчал, хотя явно мог придумать что-то ещё. Вот бывает же у людей фантазия! Линч никогда не догадался бы подобное сочинить. Он столкнулся взглядами с Джоном, и тот вдруг заявил совсем убедительно:

 — Я серьёзно!

 «В смысле серьёзно?» — пронеслось в мыслях, и Линч захотел даже спросить, но остановил себя. Выходит, Джон не врал? То есть с ним это происходило в самом деле, только сбегал он не из лагеря, а из дома? Линч не верил услышанному. Ему тут же захотелось расспросить Джона поподробнее, убедиться, что это просто шутка, но при Денни он точно не мог этого сделать. Как же так? Не успел Линч совсем погрузиться в панику, как к нему обратился ничего не подозревающий Денни:

 — А ты, Линч?

 — Я? Что я? — растерянно переспросил Линч, совсем потеряв нить диалога.

 — Когда впервые человека убил? — услужливо повторил Денни. В животе всё скрутилось, вынуждая сгибаться пополам; перед глазами замелькали картинки всех трупов, когда-либо встреченных Линчем за всю жизнь – и тот мужчина с дырой от пули во лбу, убитый Джоном, и те двое Мародёров, пристреленных Денни; ноги начали предательски подгибаться, почти роняя хозяина на грязный полуразрушенный асфальт; к горлу подступила тошнота. Почему они говорили о таких страшных вещах с такой простотой и лёгкостью, будто обсуждали что-то повседневное? Почему никого, кроме Линча, всё это не пугало и не напрягало? Что с ними всеми не так? А может, что-то наоборот не так с ним самим?

 — Он не помнит, — махнул рукой Джон, по-настоящему спасая Линча. Он бы точно не смог ответить, не придумал бы ничего. И, словно больше никаких тем для разговора не существовало, все вдруг замолчали и продолжили путь в тишине.

Через десяток минут парни только настигли метро, от которого убежали в противоположную сторону, и вернулись на ту дорогу, где псы-Кератиты чуть не порвали кота, а следом за ним и их самих. Ни псов, ни кота, к слову, не было. Последнему, видимо, всё же удалось выжить и удрать под какой-нибудь завал, где его никто не смог бы достать. Либо же псы-Кератиты, так и не добравшись до своих новых жертв, вернулись к старой и проглотили её без остатка… И из двух этих вариантов Линчу куда больше нравился первый, поэтому он предпочитал думать, что именно так всё и произошло, что несчастный кот выжил и укрылся где-нибудь до счастливого дня, когда все раны заживут, а жуткие псы остались этим вечером без еды и награды. Проходя мимо того самого места на дороге, посреди которого остались пятна крови и клоки кошачьей шерсти вперемешку с каким-то пухом, Линч заинтересованно и настороженно заглянул в переулок, откуда они в тот раз выбежали, и к большому облегчению никого там не обнаружил. Но спокойствие продлилось недолго.

Не успели парни пройти и десятка метров вперёд, как послышались какие-то голоса, и Денни настороженно пригнулся, больно схватив парней за шеи и потянув к земле за собой. На корточках они доползли до какого-то магазинчика, из которого и доносились разговоры, и тихо спрятались за поваленным холодильником, прикрывающим вход, лишённый двери.

 — Граница. Пернатые… — прошептал Денни раздражённо, аккуратно выглядывая из-за холодильника. Голоса чуть отдалились, став какими-то приглушёнными, словно разговаривающие отошли за стену. И хоть Денни говорил на понятном Линчу языке, используя известные ему слова, он всё равно ничего не понял. Какая граница? Что за пернатые?

 — Ты о чём? — спросил Линч шёпотом, ничего не понимая. Денни посмотрел на него испепеляюще.

 — Вы и новое забываете, что ли? Забыл уже, о чём мужик говорил?

 Линч свёл брови к переносице, изо всех сил пытаясь понять, о каком мужике шла речь. Наверное, о том мужчине со шрамом на щеке. Точно! Он ведь говорил что-то о границе с «пернатыми уродами». Только кто они такие? И почему от них нужно прятаться, если так и так придётся проходить через их территорию?

 — Вспомнил, — кивнул Линч. — Но почему мы прячемся? Нам же нужно пройти.

 — Всё не так просто. Проберёмся по-тихому, проползём… — начал было Денни, но его прервал возмущённый Джон:

 — Ну нет, Денни, я чё-то не горю желанием ползать тут на карачках. Сказал бы сразу, что нужно договориться, я по этой теме спец! — он самодовольно ухмыльнулся и ловко перепрыгнул холодильник, выбравшись из укрытия.

 — Нет, стой! — громким шёпотом окликнул его Денни, но оказалось уже слишком поздно: Джон шёл прямиком к «пернатым», готовый о чём-то договариваться. — Я же просил меня слушать!

 Денни рванул вслед за ним, собираясь в очередной раз расхлёбывать кашу, которую парни рисковали заварить по незнанию. Линч понимал, что Джон делал что-то не так, но что – знать не мог, поэтому просто вылез из-за холодильника и пошёл за остальными, несмело высунувшись через другой вход магазинчика, куда и зашли эти «пернатые».

 — Ну, говорят, он реально верит в «Мирный договор»… — усмехнулся один из мужчин с густой бородой и, как только заметил незваных гостей, вдруг стал серьёзным, направил на них дуло автомата и строго приказал:

 — Стоять!

 Сердце ухнуло куда-то в пятки, а затем вернулось и забилось в разы чаще. Это Денни имел в виду под «не всё так просто»? Второй мужчина, с которым разговаривал Бородач, ловко выудил из кобуры пистолет и тоже направил на парней, в один миг став чрезмерно серьёзным, суровым. Стоящие позади них мужчина и девушка тоже обернулись и достали свои ножи, готовые драться, будто перед ними стояли не простые незнакомцы, а какие-то опасные преступники, за которыми охотился весь город. И на всех этих вооружённых «пернатых» были одинаковые куртки с нарисованной головой чёрного ворона, из-за которого, вероятно, им и дали эту кличку.

 — Воу-воу, полегче, парни! — нервно усмехнулся Джон, послушно подняв руки над головой, чтобы ни у кого не возникло сомнений в его намерениях. — Мы просто проходили мимо!

 — Кто вы? — спросил сурово Бородач пугающим басом, совсем не вяжущимся с его достаточно худым телосложением, каким обладали почти все люди в этом мире.

 — Мы… — начал было Денни, чтобы хоть как-то исправить ситуацию, но Джон не позволил ему говорить, перебив:

 — Мы обычные Бродяги! Чувак, мы просто проходили мимо!

 — Ну, раз Бродяги, значит должны знать, где вам бродить не стоит, — Бородач нахмурился, скривив губы в недовольном оскале.

 — Да ладно, чувак, нам просто нужно пройти вон туда, и всё! — взмолился Джон, кивнув в сторону продолжающейся дороги, куда им в самом деле и требовалось попасть. С каждой его фразой и новым непреклонным ответом Бородача Линч всё больше убеждался, что идея Денни по-тихому прокрасться мимо была просто превосходной.

 — Хочешь, проведи нас? Мы честно ни фига не сделаем, нам просто нужно пройти! — продолжал уговаривать Джон, и звучал он на самом деле убедительно, но Бородач словно из какого-то принципа отрицал все его предложения и не верил:

 — Да щас! Будьте наготове! — Обратился он к своим людям позади. — Это сраные Мародёры, просто прикидываются!

 — Что? Нет! Нам реально нужно просто пройти, мы Бродяги! Говорю же, можешь провести нас на мушке, если не веришь! — куда беспокойнее продолжал убеждать Джон, чувствуя, как план вместе с уверенностью рассыпались, словно пепел от сгоревшего дома. Бородач отказывался его слушать, самостоятельно себе что-то придумав и самостоятельно найдя в этом «чём-то» уйму поводов для подозрений. Он сильнее нахмурился, показательно взвёл курок автомата и, не сводя с Джона прицела, приблизился, будто боясь, что тот сможет как-то улизнуть. Другой мужчина, собеседник Бородача, на вид ровесник парней, упрямо не сводил с Линча своего пистолета, хотя и он не излучал ни капли опасности. На одного лишь Денни, кажущегося крохотным и беспомощным на фоне почти двухметровых парней, никто не обращал внимания, хотя именно на него им и стоило бы посмотреть. И Линч очень надеялся, что этот их небольшой козырь как-нибудь поможет спастись.

 — Чувак, не приближайся… — совсем другим голосом вдруг заговорил Джон, став каким-то серьёзным и… пугающим. — Не подходи, говорю. Я серьёзно.

 Бородач не слушал, с каждым шагом оказываясь всё ближе к Джону. Ещё чуть-чуть – и он упёрся бы дулом ему в грудь. Не выдержав, Джон вдруг прикрикнул, так внезапно и громко, что Линч непроизвольно вздрогнул:

 — Убери от меня свою сраную пушку!

 И тут же дыхания спёрло – Линч заметил, как палец Бородача на спусковом крючке дрогнул. Только не это! Только не выстрел! Не успел он и рта раскрыть, как краем глаза заметил какой-то силуэт, рванувший с будто нечеловеческой скоростью. Это Денни, воспользовавшись своей незаметностью, бросился на Бородача и выбил автомат у него из рук. Вот и козырь. Ровесник, испугавшись, растерянно навёл на него дуло пистолета, но не успел ничего сделать, как раздался выстрел, и пушка выскользнула у него из рук, улетев куда-то в траву. Это Джон, быстро сообразив, вмешался и метким выстрелом из револьвера обезоружил одного из противников. Один Линч робко стоял в стороне, совершенно не зная, что делать. И не успел он хоть что-то понять, как чуть поодаль раздался мужской крик:

 — Твою мать! За подмогой, живо! — приказал он, взмахнув рукой, и девушка рядом с ним послушно кивнула и бросилась бежать подальше от сражения, а сам он с воплем кинулся на Денни с Джоном. Раздался выстрел. Всего за одну секунду Линч судорожно осмотрел всех и каждого, до трясучки боясь, что пуля угодила в Джона или Денни, но после он увидел ту девушку, уже порядком отбежавшую, с визгом падающую на землю. Это Денни, не упустив возможности, прострелил ей ногу, чтобы она подольше ковыляла до подмоги, и при этом почему-то чертыхнулся, уворачиваясь от летящего с ножом мужчины. Видимо, по его планам выстрел должен был прийтись совсем не в ногу. Но не успел Линч и задуматься об этом толком, как в скулу пришёлся резкий удар, из-за неожиданности почти что сбивший с ног. Линч отступил, едва удержав равновесие, и, ошарашенно хватаясь за будто горящую щёку, уставился на нападающего. Им оказался Ровесник, уже заносящий руку для следующего удара. Линч отскочил, едва увернувшись, но Ровесник не остановился и рухнул на него, схватив за плечи, а затем с силой впечатал в стену. В этот раз рюкзак несильно помог, как тогда при падении, и удар выбил из лёгких весь воздух, а с ним и хриплый стон. Больно вцепившись в плечи, Ровесник принялся с остервенением вбивать Линча в стену, словно хотел пробить её его телом. От боли и страха он потерялся, не зная, что делать, как вырваться, и принялся бездумно размахивать руками и ногами, насколько мог, пока случайно не пнул Ровесника в колено. Тот отвлёкся на боль, замешкавшись, и, воспользовавшись этим шансом, Линч изо всех сил оттолкнул его от себя, тут же юркнув в здание магазинчика в надежде найти там укрытие. Ровесник, явно обладающий куда большим опытом в драках, быстро пришёл в себя и кинулся на Линча, схватив того за рюкзак в попытке подтащить к себе, но Линч только ловко вывернулся из лямок и ринулся дальше по зданию, торопливо оббегая пустой поваленный стеллаж. Но даже так Ровесник быстро нагнал его и повалил, уронив прямо на металлические полки стеллажа, который Линч так старательно оббегал. Металлические конструкции больно впились в бока, вынуждая стискивать зубы, а цепкая хватка Ровесника намертво вгрызлась в плечи, грубо переворачивая на спину. Линч едва ли успел что-то понять, как руки исчезли с плеч и потянулись к горлу, пытаясь задушить, но он вновь запротестовал, судорожно отбиваясь от Ровесника. Оттолкнуть его никак не получалось, хоть они и весили примерно одинокого, поэтому Линч собрался с силами и наотмашь ударил кулаком. Неподготовленные костяшки болезненно столкнулись с твёрдым носом, послышался противный хруст. Отвлёкшись, Ровесник со стоном схватился за лицо, и Линч тут же с силой пнул его ногой в бок, откидывая от себя. Он уже понял, что убегать не получится, а значит оставалось только одно – нападать, пока была такая возможность. Линч ловко подскочил на ноги и ринулся к Ровеснику, но тот прокатился по полу, увернувшись, и вскочил рядом с разбитым окном. Битое стекло звонко захрустело под его ботинками. Линч рванул к нему, рассчитывая повалить, как вдруг Ровесник без страха загрёб горсть стекла в ладонь и метко метнул её. Линч успел прикрыться рукой, и парочка осколков больно вонзилась в ладонь, отвлекая. Ровесник выиграл время и, выхватив какой-то большой осколок из рамы окна, понёсся с ним, как с ножом, на Линча, замахнувшись для ещё одного меткого удара. Линч перехватил его запястья и попытался перенаправить инерцию, но только завалился на спину, позволяя Ровеснику давить сверху. Кровь с его носа противно капала на лицо, губы скривились в зверином оскале. Линч чувствовал, как проигрывал, как сил в его руках не хватало, и острый осколок стекла оказывался всё ближе к горлу, рискуя в самом деле проткнуть его. От страха и слабости он сдавленно закричал, пытаясь отыскать эту необходимую силу, и грубо пнул Ровесника коленом в живот, надеясь хоть так выиграть себе малейший шанс. И он выиграл. Ровесник чуть ослабил хватку, вновь отвлёкшись на боль, и Линч потянул его запястье в сторону, роняя на пол, а после сам оказался сверху и надавил всем весом, из всех имеющихся сил. Ошарашенный, Ровесник вновь допустил ошибку, вновь дал слабину, и Линч воспользовался этим шансом, рывком опустив руки и вонзив огромный осколок стекла в горло Ровесника. Он сдавленно захрипел, уставившись пустым взглядом в потолок, и тёплые струи крови с булькающим звуком полились из его рта. Линч отскочил от него и с ужасом осознал, что он натворил. Это была его первая драка. И в своей первой драке он впервые убил человека. Противный звон опять настиг его и заполнил собой, казалось, абсолютно всё, зазвучав как снаружи, так и внутри головы; ноги подогнулись, уронив Линча на старый грязный пол; дыхание спёрло, словно кто-то забрал из этого мира весь воздух. Линч судорожно опустил руку на грудь, чувствуя, как сердце с бешеной скоростью и силой долбилось о ладонь, готовое в любой момент выскочить из грудной клетки, проломив собой рёбра. Взгляд намертво приковался к трупу Ровесника, навсегда застывшего в немного странной, неестественной позе, со стеклом, торчащим из горла. Он мелькал, как картинка на сломанном телевизоре, сменяясь то мужчиной с пулей во лбу, то Мародёрами в лесу. Линч не знал, что делать, даже не знал, как пытаться. Он просто сидел на одном месте, не в силах дышать, и ощупывал себя дрожащими руками, словно это могло как-то помочь. А в голове жужжащим стадом проносились сотни, если не тысячи одинаковых мыслей, шумных, непокорных, и Линч никак не мог их остановить, слыша их и этот противный звон. Кажется, он услышал ещё что-то, но не мог ничего понять, пока чья-то горячая рука не опустилась на плечо, словно ошпарив. Хлёстким ударом Линч скинул её с себя и начал сопротивляться, бездумно размахивая конечностями, рыча и что-то выдавливая сквозь стиснутые зубы. Руки всё пытались его схватить, но он не позволял, в страхе то отбиваясь, то отползая, так и не находя сил, чтобы подняться. В какой-то момент они смогли обхитрить его: одна рука до боли сжала запястье, мешая двигаться, а вторая грубо легла на затылок и крепко стиснула его длинными пальцами, не позволяя вертеть головой, вынуждая смотреть в одну точку. Синие глаза, как два бездонных океана, блеснули в темноте. Знакомый голос, чуть дрожащий, продирающийся сквозь звон и шум мыслей, успокоил:

 — Спокойно! Это я, Линч, это я! Тише!

 — Мне жаль… — только и смог выдавить Линч, едва дыша. Джон выглядел потрёпанным: волосы взъерошены; свитер грязный и помятый; привычных огромных очков на лице не было; из носа медленной струёй текла вязкая кровь, обволакивая потрескавшиеся губы и изредка капая с подбородка; рука, удерживающая запястье Линча, была вся в крови, а костяшки вовсе разодраны до мяса. Теряясь, Линч неуверенно заглянул за спину Джону, и увидел там Денни, выглядящего вполне целым, не побитым, но не менее устрашающим: на его руках, одежде и даже лице каплями и пятнами рассыпались кровавые следы, вероятно принадлежащие вовсе не ему. Что они все натворили? Что они сделали? Джон несильно встряхнул Линча, вынуждая вернуть взгляд к себе, и заговорил тихо, чётко, чуть ли не по буквам:

 — Скоро сюда припрётся подмога, слышишь? Подмога! Нам нужно уходить. Ты можешь идти?

 Линч тревожно закивал, хотя сам не был ни в чём уверен.

 — Тогда идём, — заключил Джон и, перекинув руку Линча через свои плечи, а второй подхватив за талию, помог подняться и вывел из магазинчика. Сбоку показался Денни и протянул рюкзак Линча, о котором он, шокированный, даже не вспомнил. Не сумев выдавить ни слова, он молча взял его и, кое-как самостоятельно удержавшись на ногах, принялся надевать на плечи, параллельно растерянно осматриваясь вокруг. Тот Бородач, что угрожал Джону, мёртвым телом лежал на траве и мало походил на самого себя: лицо у него было всё в крови, изуродованное множеством грубых ударов. А тот мужчина, что последний бросился на парней с ножом, лежал у стены магазинчика, весь изрезанный, и тот самый нож окровавленной рукоятью торчал из его черепа. К горлу подступила тошнота, от уродского вида трупов Линч почти что сложился пополам, но тут к нему подскочил Джон, уже в очках с чуть треснутым стеклом, и снова схватил за затылок, вынуждая смотреть только вперёд. После всего пережитого у Линча не переставали дрожать руки.

Весь оставшийся день Линч плохо запомнил. В памяти остались только объяснения Денни, рассказавшего, что эти «пернатые» – организация наподобие Возродителей, называющаяся Вóронами. Вся их суть заключалась в нездоровой помешанности на территории и власти, а также в том, что они редко кого-то жалели и, как правило, убивали всех, кто им не нравился. То есть были некими предвестниками смерти – чёрными Воронами. И теперь парням предстояло с особой осторожностью обходить их территории.

 Затем они остановились у какой-то реки, набрали себе воды и отмыли с рук и лица грязь с кровью. Линчу пришлось особо аккуратно обходиться со стёклами, так и оставшимися в руке, вытащить которые у него пока не находилось времени. Денни сказал, что задерживаться им никак нельзя, они и так потеряли много времени, поэтому Линчу пришлось смириться и терпеть до ночного привала.

 А как раз к ночи парни набрели на небольшой район с небоскрёбами. Хотелось бы, конечно, увидеть среди них огромную центральную больницу, но, увы, до Возродителей им было ещё далеко. Зато в одном из этих небоскрёбов удалось найти себе безопасное пристанище в виде шикарной дорогой квартиры, до которой, правда, пришлось пешком подниматься на двадцатый этаж, потому что всё, расположенное ниже, было варварски разграблено и разгромлено. Вероятно, во время самого апокалипсиса люди, рассчитывающие на то, что через пару лет всё вернётся в норму, поспешили обворовать все богатые дома и квартиры, чтобы заполучить себе сказочную жизнь. Какого же было их удивление, когда они поняли, что ничто и никуда уже не вернётся, и все силы, потраченные на грабёж, были напрасными? Наверное, очень даже сильное…

 В найденной квартире расположились ближе к ночи, когда солнце уже почти зашло за горизонт. Забаррикадировали главный вход и разошлись по комнатам, расположенным друг напротив друга, которые потом тоже забаррикадировали. Комнат было всего две, и в обоих одинаковые двуспальные кровати, вдобавок располагались они очень близко друг к другу, поэтому все в одной решили не селиться, и разбрелись по разным. Денни взял себе одну комнату, а парней выгнал в другую. Джон немного возмутился тому, что Денни будет сладко спать один на двуспальной кровати, а ему придётся ютиться вместе с Линчем, но по итогу ничего не добился и согласился.

 Близилась ночь, время сна и отдыха, но Линч совсем не хотел и не мог спать. Он сидел на краю кровати и тщетно пытался достать осколки из ладони, но всё дрожащие мокрые пальцы вечно соскальзывали, словно намеренно не подчиняясь воле владельца. После множества падений, особенно на те ужасные металлические стеллажи, локти и колени, спина и бока при каждом движении отзывались тупой болью, а щека словно горела и немного щипала после того меткого удара. В какой-то момент оставив попытки достать стёкла, Линч с тоской посмотрел в панорамное окно. Бело-голубые лучи восходящей Луны приглушённо освещали комнату, погружая её в красивый полумрак. В отражении стекла Линч увидел собственное размытое лицо, бледное и уставшее, с растрёпанными волосами, с большими мешками под глазами, с уродским синяком на всю скулу. Увидь его таким родители или Лили – точно начали бы волнительно обрабатывать раны и спрашивать, что случилось. Интересно, как они там? Уже заметили его пропажу? Уже ищут? Из мыслей выдернул удивительно бодрый голос Джона, до этого рывшегося где-то в ванной комнате, представленной к этой спальне:

 — Эй, глянь, чё нашёл! — Он присел рядом на кровать и протянул аптечку, целую и невредимую. Удивительно, что в квартире какого-то богача завалялась обыкновенная аптечка. Хотя, может и неудивительно, Линч не очень разбирался в жизни богачей, особенно на такую туманную голову. Джон достал из набора аптечки маленький пинцет и протянул руку, попросив:

 — Давай.

 — Я сам, — заупрямился Линч и потянулся уже за пинцетом, как Джон поднял руку над головой, не позволяя дотянуться, и недовольно проворчал:

 — Ага, сам он! Линч, я знаю, какого тебе. Я же не шутил…

 Линч застыл в недоумении и лёгком шоке. То есть Джон тогда правда говорил серьёзно, только чуть-чуть изменил историю для Денни. Воспользовавшись этой секундной заминкой, Джон без спроса перехватил раненную руку Линча и принялся аккуратно, сосредоточенно вытаскивать осколочки, стараясь удержать его дрожащую руку в одном положении. Линч не стал противиться, понимая, что сам он в таком состоянии точно не справился бы. А Джон тем временем принялся рассказывать с удивительно серьёзным, будто не свойственным ему лицом:

 — Мне было четырнадцать. Я в очередной раз посрался с родаками и сбежал из дома. Гулял себе, злился, зашёл в какой-то переулок, а за мной – тот урод. Он накинулся на меня, а я испугался и толкнул его со всей силы. Он обо что-то споткнулся и упал на какую-то трубу, проломил башку. И я понял, что… ну… я его убил. Потом несколько дней был вот в таком состоянии, как ты. Родители понять не могли, что со мной. А я им не мог рассказать.

 Он достал очередной осколок из ладони Линча и бесцеремонно отбросил его куда-то в сторону. Перед глазами вдруг вспыхнул образ Ровесника с огромным окровавленным осколком, торчащим из его горла. Линч вздрогнул.

 — Больно? — спросил Джон, видимо посчитавший, что он дёрнулся из-за него. Линч промямлил растерянно:

 — Да нет, я просто… Ничего.

 Повисло молчание, оставляющее наедине с собственными мыслями. Линч не мог этого выносить, только не после всего случившегося, поэтому поспешил хоть как-то завести беседу и спросил первое, что пришло на ум:

 — А ты в итоге рассказал родителям?

 — Нет, — Джон вытащил очередной осколочек. Оставалось совсем немного.

 — А расскажешь?

 — Нет. Не хочу с ними разговаривать, — спокойно ответил Джон и вытащил последний осколочек. Интересно, что послужило причиной такого конфликта? Почему Джон так ненавидел своих родителей? Если так подумать, Линч ничего не знал о его семье и их взаимоотношениях, совсем ничего, и он хотел спросить, но всё не решался. Без предупреждения Джон принялся обрабатывать ранки перекисью водорода, отчего их все разом защипало, выбив из головы всякие мысли. Линч стиснул зубы, терпя неприятное щипание, и облегчённо выдохнул, когда Джон закончил и немного неумело обмотал его ладонь бинтами.

 — По-хорошему тебе бы пару дней отлежаться, но ты сам знаешь, как тут всё, поэтому попробуй поспать, — порекомендовал Джон, отпуская руку. Линч только кивнул, соглашаясь, и прямо в одежде улёгся под одеяло, пытаясь согреться холодной осенней ночью, чтобы хоть сколько-то унять дрожь рук. Джон ещё какое-то время пошумел молнией, видимо убирая аптечку в рюкзак, и улёгся на другой половине кровати, «незаметно» коснувшись спиной спины Линча. А ведь сам возмущался тесноте! Но, тем не менее, тепло его тела немного успокаивало, и, несмотря на весь стресс, под натиском усталости Линч быстро покорно уснул.