Малфой чувствовал тепло, исходящее от тлеющих углей на полу, они до сих пор подсвечивались красным пламенем изнутри при каждом дуновении ветра. Он шагал по развалинам своего клуба осторожно, боясь случайно провалиться под те части пола, что сгорели достаточно, чтобы его не выдержать.

Драко оказался там, где когда-то была барная стойка, но сейчас она превратилась в почерневший металл, сгоревшее дерево и осколки разбитых бутылок, простреленных пулями. Они так и остались в стене отверстиями, словно рисовали какую-то картину.

Утренний дождь, будто помощник в тушении пожара, всё ещё стучал по зонту. Влажность смешалась с гарью от дерева и мёртвых тел и осела в воздухе мерзким запахом.

— Установили причину? — Малфой развернулся и столкнулся с Пэнси, которая на своих каблуках старалась максимально осторожно переступать через обломки дерева и бетона.

Она тихо вздохнула и посмотрела на него так, словно он уже сам всё знал. Малфой догадывался, но хотел услышать подтверждение.

— Они взорвали второй этаж, а потом выпустили Адское пламя.

Поэтому и осколков было так много, и небу теперь была открыта вся эта картина разрушенного до основания здания. Малфой устало потёр глаза, они провели здесь едва ли не всю ночь, смотря, как постепенно огонь стихает, унося за собой все плоды многолетней работы.

— Что по погибшим? — дым начинал его душить, поэтому Малфой кивнул на выход, если его ещё можно было так назвать, и лишь когда они отошли на несколько метров от здания, Паркинсон ответила.

— Ни одной девушки.

Он вскинул брови в удивлении.

— Ни одной?

Она качнула головой дважды и опустила взгляд.

— Дафна опрашивает свидетелей, но уже есть показания, что кто-то устроил внутри перестрелку и всех девушек увезли отсюда практически сразу после взрыва.

— Имеет смысл спрашивать — кто?

— Свидетели описывают красивую молодую женщину в чёрном платье, — Паркинсон усмехнулась, но почти сразу её улыбка перешла в оскал. — В сопровождении мужчины и девушки-блондинки.

— Ясно, — Малфой кивнул, про себя тихо истерически смеясь. Нет, в самом деле, Грейнджер выбрала очень любопытный способ уничтожать его бизнес. Он практически закончил разговор и захотел поехать назад домой, как вдруг осознал. Драко наклонил голову в сторону и нахмурился. — Стоп. Девушки-блондинки?

Пэнси приподняла брови всего на мгновение и дёрнула плечами.

— Лет двадцати.

— Это невозможно, — тут же возразил он. — Если только у Грейнджер нет штата блондинок, которых она таскает за собой.

— Сиена не может быть в двух местах одновременно, Драко. Она либо в морге, либо возле Грейнджер.

Он чуть прищурился, внимательно смотря на Пэнси.

— Ты думаешь на инсценировку, — утверждение, не вопрос. Девушка чуть улыбнулась и дважды хлопнула ресницами, но так и не ответила. Зато Драко продолжил мысль. — Весьма глупо инсценировать смерть, а потом попадаться на глаза свидетелям, не находишь?

— Я не знаю, — честно призналась она. — Ни что в голове у Грейнджер, ни о состоянии Сиены. Но на твоём месте я бы съездила в Министерство к Поттеру. Тем более, что тебе не мешало бы прикрыть этот пожар перед ним. И часа не пройдёт, он примчится сюда.

— Там внутри, — он кивнул на обгоревшие стены, — сгорело заживо немало людей, Пэнс. Я при всём желании не смогу это от него укрыть, появятся вопросы.

— И что ты предлагаешь?

— Есть одна мысль, — Малфой поправил часы на запястье и задумчиво уставился в одну точку в пространстве. Лишь спустя секунд тридцать молчания он ещё раз себе кивнул и развернулся. — Заканчивайте здесь и возвращайтесь домой. И я хочу видеть Флинта сегодня.

Она брезгливо фыркнула и посмотрела на него так, что Драко на мгновение почувствовал себя не совсем уютно и дёрнул плечом, чтобы смахнуть это ощущение с себя.

— По какому поводу?

— Обсудить с ним Грейнджер.

— Чтобы он потом ей всё на блюдечке унёс?

Драко недовольно выгнул бровь, но спросил абсолютно серьёзно, даже без тени сарказма:

— Считаешь, что справишься лучше?

— Считаю, что эта встреча бесполезна, — отозвалась Паркинсон пренебрежительно.

— Но ты бы справилась лучше? — уголок его губ чуть дрогнул в улыбке. Она так и не ответила, лишь наклонив голову в сторону, увела взгляд куда-то за его плечо на здание, в пустоту. Малфой махнул рукой. — Хорошо, тогда переговоры с Флинтом на тебе.

Паркинсон дважды хлопнула глазами, прежде чем выкрикнуть что-то протестующее, но Малфой лишь улыбнулся.

— Почему нет? У тебя всё прекрасно с дипломатическими способностями.

— Просто признайся, что он будет пялиться на мою грудь и не сможет сказать ничего дельного, — прошипела Пэнси и прищурилась.

Малфой рассмеялся, закидывая голову назад, и покачал головой:

— Он будет делать это, даже если говорить буду я. Попробуй, тебе полезно. Вдруг Грейнджер меня убьёт, и тебе придётся взять управление на себя.

Пэнси толкнула его в плечо, злостно, но недостаточно сильно, чтобы он даже пошатнулся.

— Я достану тебя с того света, придурок.

— Буду ждать, — он кивнул, дождался, пока Паркинсон хоть немного переймёт его весёлое настроение, и пошёл к машине. Несмотря на внешнюю радость, Малфой слишком сильно был напряжён внутри, он буквально чувствовал, как огонь внутри него поджигает вены и заставляет кончики пальцев становиться чёрными. Были документы на его имя, и просто так аврорат не оставит пожар в городе, особенно, когда число жертв пойдёт на десятки. Грёбанная Грейнджер.

Драко резко хлопнул дверью машины и приложился лбом к рулю, выдыхая. Минута спокойствия, нужно охладить голову и вернуть себе какую-то стратегию, хоть что-нибудь, что поможет мыслить здраво, а не эмоциями. Последнее, что было нужно Малфою — стать копией новоиспечённой Каррера с её импульсивностью.

Сжав руками руль, он всё же двинулся в сторону центра города и здания Министерства Магии, чтобы поговорить с Поттером. Будет славно, если он сделает это до того, как аврорат прознает о пожаре. Лишь дорога по-настоящему успокаивала, настолько рёв мотора был целительным, он успокаивал начавшуюся внутри бурю, хотя изредка та прорывалась наружу вместе со словами мата о магглах-водителях.

К чёрту. Малфой вжал педаль в пол и проехал на красный свет несколько раз, едва ли смотря на стрелку перед его глазами.

К министерству он подъехал, прекрасно осознавая, что ему предстоит сказать и сделать, чтобы выйти из этой ситуации сухим настолько, насколько это было возможно. На входе ему передали записку, написанную Блейзом для него, но прочесть он её решил позже. Атриум как всегда был полон ненужных ушей, иногда Драко казалось, что они услышат его мысли, не то что прочитают содержание его бумаг.

Толпа рассеивалась лишь там, где стояла статуя в память жертвам войны. И как только множество людей превратилось в редких шныряющих из угла в угол работников, Малфой разглядел её.

Она выходила из лифта под руку с Поттером, держась к нему чересчур близко, улыбаясь, поднимая эти невинные глаза. Как легко она умела манипулировать тем, кто доверял ей безоговорочно, как просто она могла обмануть его и сыграть из себя ту, кого он знал. Всего лишь Гермиона, милая подружка, которая сделает всё, что угодно, ради государства, не правда ли?

Она была в чёрном платье из атласной ткани, весьма несвойственным для её образа серой мыши, какой она пыталась казаться в первую их встречу здесь. Нет, Грейнджер выглядела как жена мафиози со стороны, если бы не её поведение. На которое Поттер вёлся как мальчишка, улыбаясь ей в ответ.

— Малфой! — Гарри окрикнул его, как только заметил, тут же переводя внимание. Он не видел то, какой ухмылкой и взглядом одарила Малфоя Гермиона, как пробежалась по нему глазами, будто могла видеть, где сажа оставила на его одежде свои узоры, а где угли всё ещё догорали в его зрачках.

— Я как раз хотел пойти к тебе, — мрачно отметил Драко, как только Поттер оказался на расстоянии вытянутой руки.

— Что-то случилось?

— Пожар в Кенсингтоне, в магическом клубе, там много погибших. Моя команда работает там с самого утра.

Гарри нахмурился, перешёл в рабочий режим.

— Почему не сообщил сразу?

— Решил, что будет лучше, если у меня на руках что-то будет к моменту, как я приду к тебе.

— Владельца клуба установили?

Малфой качнул головой в сторону, высказывая самую простую ложь, какую только могли придумать в мире, под пристальным взглядом Грейнджер.

— Пока что все пути ведут за границу, ещё ищем. Сейчас устанавливаем список погибших и опрашиваем свидетелей. К слову, раз уж ты, Грейнджер, здесь так удачно оказалась, — Драко посмотрел на неё холодно, сейчас в нём теплилось жуткое желание сдать её здесь и сейчас Поттеру. Жаль только, что Гарри не поверит ни единому слову, пока не убедится сам, а доказательств на руках у Малфоя не было.

— Не хочешь объяснить, почему тебя видели за пять минут до пожара возле клуба?

Она притворно вскинула брови в таком поражении, будто её совершенно зря обвинили в убийстве человека. Однажды Малфой обвинит, но не сегодня. Поттер тут же перевёл на неё внимание, внимательно теперь следя за каждой эмоцией на её лице. К сожалению, контролировала себя эта женщина очень хорошо, даже слишком.

— Меня? И какое описание, позволь спросить, тебе дали свидетели? — сарказм в её голосе был столь чистым, что заподозрить в нём ложь не смог бы никто.

— Молодая красивая женщина с кудрями, подозрительно похожая на героиню войны, — легко ответил он.

— Под это описание подходит кто угодно, Малфой, — встрял Гарри, взмахом руки откидывая эту версию куда подальше и отвлекаясь на мгновение. Мгновение, в которое Гермиона ухмыльнулась, почти говоря «видишь? Ты можешь говорить что угодно, но верить он будет только мне».

— Где ты была вчера между двенадцатью и двумя часами ночи? — настаивал Драко, упираясь в Гермиону своим взглядом так, что мог бы уже докопаться до каждой частички её сознания, если бы захотел воспользоваться легилименцией.

— Как я и говорила, — Гермиона натянула ту же невинную улыбку и посмотрела на Гарри, — мы с Сиеной вчера весь вечер провели в моём офисе, обсуждали сотрудничество с одним из авторов.

Сиеной? Она выбила почву у него из-под ног одним предложением. Выходило, что Скьяретта жива и в прекрасном состоянии, либо Грейнджер нагло врала обоим мужчинам перед ней. Второе было бы максимально глупым поступком, а первое чертовски, блять, хорошим алиби, Сиена скажет что угодно, чтобы защитить её.

— Ах да, — Поттер опомнился, снова возвращаясь в разговор, — Гермиона была на опознании, это не Сиена. Но личность всё ещё не установлена, я запросил у полиции данные по ДНК и отпечаткам пальцев, вдруг она есть в базе.

— Ты выглядишь чересчур весёлой для той, чью ассистентку едва не убили.

— В отличие от тебя, Малфой, мои самые близкие сотрудники и люди находятся у меня под присмотром, — она усмехнулась, отсылая его к внезапному появлению Тео на пороге его комнаты. У Драко даже не было мыслей достаточно рациональных, чтобы выразить, как сильно ему хотелось заставить её проявить себя хоть на секунду. Гарри пропустил эту фразу мимо ушей, счёл, очевидно, простой перепалкой между старыми врагами.

Как удачно, что прямо в этот момент один из авроров передал ему ещё одно письмо на бумаге фиолетового цвета. Драко развернул его и хмыкнул.

— Один из свидетелей опознал тебя по фотографии. Всё ещё уверена, что провела вечер под руку с Сиеной? — он выгнул бровь, буквально почувствовал, как Гарри напрягся рядом и дважды поманил пальцами, чтобы получить записку в свои руки. Малфою скрывать было нечего, и он передал её с поразительной лёгкостью, письмо было подписано Пэнси.

— Гермиона?

— Думаю, что тебе стоит лично заняться допросом свидетелей, — она снова улыбнулась, маска дрогнула лишь на секунду, в глазах мелькнула паника, что разлилось теплом злорадства по душе Малфоя. — Уверена, что есть причина, почему кто-то опознал меня.

— Вообще-то, я вполне мог бы связать это с тем, что девушка, очень похожая на Сиену, была убита. Вряд ли это совпадение, — Поттер пожал плечами, но кивнул так, будто собирался это проверить. Как же прекрасно было чувство, что то, что он выяснит, будет ничем иным, как правдой.

Теперь уже Драко осмотрел Грейнджер перед собой так, будто уже вышел победителем. Она ведь не продумала свидетелей, не правда ли? А как насчёт камер, которые висели вокруг клуба? Там будет и она, и Казентино, и Сиена… Гермиона склонила голову и пробежалась кончиком языка по нижней губе, как если бы прочла его мысли.

— В общем, Гарри, прости, но я опаздываю. У меня ещё есть дела сегодня. Как будут новости по поводу Каррера, дай мне знать, — она уже шагнула в сторону, чтобы обойти Драко, но он отзеркалил её движение и не дал пройти.

— Просвети, — резко приказал он.

— Гермиона передала нам слова информаторов, — снова встрял Поттер. — Каррера будет переправлять свои поставки алкоголя по Клайду река в Шотландии в Глазго.

Мразь.

Малфой едва не сказал это вслух, набирая в лёгкие воздуха. Он был вынужден одобрительно кивнуть и произнести, практически не шипя.

— Хорошая работа.

Она не сдала то, что это были товары его людей, нет, Грейнджер поступила как настоящая крыса. Она решила выдать это так, будто все поставки — дела Каррера, потому что так Поттер гарантированно обратит внимание. Драко прикрыл глаза на секунду и посмотрел на Гарри, который был в хорошем расположении духа. Ну конечно, как же иначе.

— Да, я уже отправил туда людей. Это немного, но лучше, чем ничего, — Гарри вернул письмо, переданное ему ранее, в руки Драко и лучезарно улыбнулся Грейнджер. — Я напишу, хорошо?

— Конечно. Хорошего вам дня, — она ответила и теперь уже беспрепятственно прошла мимо Драко, обдавая его ароматом тех же дорогих духов, от которых хотелось задохнуться. Малфой непроизвольно сделал шаг в сторону и проводил её глазами.

— Выдохни уже, она ведь помогает, — достаточно мягко сказал Гарри.

— Ага, — хмуро отозвался он, — помогает.

Помощи от неё, конечно, так много, что проблем становится лишь больше. Драко сжал кулаки, но прошёл мимо Поттера в сторону лифтов. Ему предстояло расправиться хотя бы с пожаром, а потом уже со всем остальным, а ещё было бы здорово не дать Грейнджер возможности спалить очередной его клуб.

~*~

Предыдущий день.

Гермиона занесла руку над дверью, но засомневалась за ту долю секунды, что поднимала запястье. Она вздохнула и прикрыла глаза, но всё-таки постучалась. Как только с той стороны послышалось разрешение войти, она шагнула вперёд, толкнула дверь перед собой и постаралась натянуть что-то похожее на спокойствие на своё лицо. Впрочем, маски у неё выходили прекрасно, кроме тех, что выражали счастье или хотя бы безмятежность.

Сиена вскинула к ней голову, и уголок её губ дрогнул в лёгкой улыбке, в отличие от Гермионы, она выходила у неё не такой вымученной. Грейнджер села на край её кровати, накрыла ладонь своей.

— Ты как?

Скьяретта растерялась, не зная, как отвечать. Боже, как хорошо Гермиона понимала это ощущение. Пустота в душе, никаких эмоций, никакого понимания, что ты чувствуешь на самом деле. Тебе не хорошо и не плохо, тебе просто никак. Нет ни злости, ни боли, ни гнева, ни радости. Ничего. Зато дыра в груди разрастается с каждой секундой.

Её сестра, Амелия, задавала этот вопрос из раза в раз, пока Гермиона не находила бы ответ достаточно честный, чтобы её это устроило. И это помогало, на удивление. Честность. Ощущение, что от тебя не требуют идеальной улыбки, и чтобы ты был в порядке. От Сиены никто не просил, чтобы она была такой, её боль почему-то оберегали и понимали все в доме, даже Тео, который никогда не питал к ней тёплых чувств.

— Нормально… — протянула она наконец, опуская голову. — Не знаю, как это описать. Вроде просто… хорошо?

Гермиона осторожно погладила тыльную сторону её ладони большим пальцем.

— Соберёшься в течение получаса? Я хотела, чтобы ты поехала со мной, но если ты не хочешь сегодня…

Сиена тут же мотнула головой, отмахиваясь от этой идеи.

— Нет, нет. Я думаю, мне будет полезно выбраться, не так ли?

— Будь я тобой, я бы просидела в своей кровати ещё год и никуда бы не выходила.

В общем-то, Гермиона почти так и поступала когда-то. Закрывалась среди того, что было ей знакомо, чего-то, что нельзя было назвать родным, но и чужим язык бы не повернулся. Может быть, не на год, но на дни, недели точно. Амелия была единственным человеком, помимо домовых эльфов и слуг, кому была дарована возможность переступать порог.

— Я просто… это ведь не поможет, да? — Сиена подняла свои глаза, тяжело сглотнула и снова посмотрела на свои руки. С её губ сорвался горестный смешок. — Да и вы ждёте от меня не этого.

Это «вы» было направлено не к Гермионе, а ко всей семье. Ей бы хотелось сказать девушке, что сидела перед ней, разбитая на осколки, что от её свадьбы и улыбки на ней ничего не зависит, но это было бы враньём. Врать Сиене не хотелось абсолютно, почему-то Грейнджер испытывала искреннее желание говорить ей лишь правду, какой бы та ни была. Она бы поняла… наверное?

— Я не жду от тебя ничего, — тон Гермионы изменился на чуть более серьёзный. — Я не хочу, чтобы ты думала, что есть какие-то ожидания, которые ты не оправдываешь, потому что их буквально нет. Понимаю, тебе кажется, что я ужасный тиран, но это совсем не так.

— Тиран? — она переспросила, тут же отрицательно качнула головой. — Нет, вряд ли. Все Доны поступают так, как думают, что будет лучше. Они распоряжаются чужими жизнями, а мы… соглашаемся на это.

— В твоём случае твоего согласия ведь никто так и не спросил.

— Вот и не стоит начинать, — она довольно резко вытащила руку и поднялась с кровати. — Полчаса?

— В идеале, — Гермиона переключилась мгновенно, видя то, насколько сильно жалость била по её самолюбию. Нет, Сиену Скьяретта не стоило жалеть абсолютно, как бы Грейнджер не хотелось, она этого не терпела и в этом была так сильно похожа на неё саму. Это как смотреть в зеркало и видеть собственное отражение, только с другим цветом волос и глаз.

Она подошла к шкафу и дёрнула дверцы на себя, а Гермиона выругалась про себя и попробовала сдержать тяжёлый выдох. Её не отпускали мысли о том, как Кейл будет уживаться с ней, боясь причинить боль, но где-то подсознательно пытаясь сломать её характер. Если он признает её своей женой, он сможет сжечь весь мир ради неё, но при этом будет злиться на её же выходки.

Грейнджер без лишних слов покинула комнату и успела зайти к Тео, прежде чем пойти к машине. Её разговор с Ноттом вышел не очень плодотворным, зато она забрала нечто важное для своего плана.

Она курила, засматриваясь на то, как солнце опускается за горизонт, пока Казентино решал какие-то вопросы относительно их приезда. Он недовольно вздохнул, сбросил звонок и только спустя пару мгновений осторожно подошёл к Гермионе.

— Товар не доставили. Он будет на складе только завтра.

Грейнджер даже не посмотрела на него, привыкшая к таким форс-мажорам, особенно когда таможня Поттера заняла большее количество позиций, а зоны трансгрессии закрывали постоянно, поставки стали задерживаться.

— Завтра — это окончательная дата или ложь, чтобы меня успокоить? — она чуть выгнула бровь, сбросила пепел лёгким движением.

— Окончательная. Маггловская таможня вмешалась, пришлось пройти дополнительную проверку.

— Похоже, пора навестить господина мэра…

Кейл наклонил голову в сторону, смотря на неё.

— Всё равно поедем?

— У меня были планы независимо от того, посещаем мы склад или нет, — Грейнджер откинула сигарету от себя и придавила её носком туфли, развернулась к Казентино. Слова, такие необходимые сейчас, так и не сорвались с её губ, хотя крутились на языке уже приличное количество времени. — Можно я сяду за руль?

— Я вообще нужен тебе сегодня? — он скептически поджал губы и спросил об этом всерьёз. Будто Грейнджер использовала его лишь как водителя.

— Ты нужен мне всегда, — честно ответила она, даже не дрогнув. На что он только тихо рассмеялся и прикрыл глаза.

— Это неправда. Иногда мне кажется, что тебе вообще никто не нужен.

— Разве не у русских есть какая-то поговорка на этот счёт? — она слегка улыбнулась, находя веселье в его глазах. Такое редкое в последние дни, похожее на то, что они разделяли ещё пару недель назад, пока стояли также вместе. — Не заблуждайся. Ты нужен мне.

Кейл вытащил сигарету из пачки и зажал между зубов, зажигалка в руках Грейнджер щёлкнула, опаляя её конец. Лишь выдохнув дым в вечерний воздух, он спросил:

— Как человек или как капо?

Гермиона дёрнула плечами:

— А есть какой-то смысл в разделении?

— Есть.

Она отвернулась, спрятала зажигалку обратно в карман лёгкого пальто и прижалась к машине спиной. Её ноги начинали уставать на каблуках, в которых она ходила постоянно, но при этом и отказаться от них была почему-то не в силах.

— По-моему, нет. Не будь ты человеком, ты не мог бы быть капо. А не будь ты капо, тебя в моей жизни и как человека никогда бы не было.

— Интересная характеристика. Раньше ты делала вид, что связалась со мной не ради близости к Лучиано, — Кейл передал сигарету ей в руки, и Гермиона не смогла удержаться от ещё одной затяжки. Чёрт, она становится действительно слишком зависима от никотина, что так легко проникал в лёгкие и отравлял кровь. Она сделала затяжку и отдала сигарету обратно.

— Я отрицала твои обвинения в том, что любила тебя не по-настоящему, — с лёгкостью заметила она и спрятала ладони в карманы, тяжело вздыхая. — Но я никогда не называла эту встречу случайностью.

— Зря, может быть, это бы спасло тебя, — он отвёл глаза, и Грейнджер знала, какое из воспоминаний промелькнуло в его голове. То, что навсегда оставило на ней отметины. От дальнейшего разговора её спасло появление Сиены на пороге дома, она держала в руках письмо, прощалась с кем-то у двери с невинной улыбкой. Во взгляде Казентино мелькнуло что-то, что Гермионе никак не удавалось распознать.

Она с определённым интересом наблюдала, как он раскрывает перед Скьяретта двери машины, как следит за её движениями и сколь аккуратно обращается. Возможно, Гермиона просто никогда не замечала этого в нём до появления Сиены, Амелия мало говорила о нём как о муже. Едва ли больше пары слов.

— Меня попросили передать, — Сиена протянула Гермионе письмо, та мгновенно нахмурилась, увидев герб Министерства, но забрала его из рук девушки. Кейл проследил за этим и без лишних вопросов всё-таки сел за руль, пока его Кампанья размещалась на заднем сидении.

Хруст пергаментной бумаги разбавлял тишину, пока Казентино заводил мотор и сворачивал с дорожки к дому. Несколько строчек были написаны рукой Гарри.

Знаю, ты собиралась приехать в Министерство завтра в любом случае, чем раньше ты приедешь, тем лучше. Возникло ещё одно дело. Это связано с твоей ассистенткой Сиеной. Я был бы рад сообщить новости другим путём, однако, боюсь, это не терпит отлагательств. Мы нашли её тело сегодня утром, ты нужна мне на опознании. Напиши, пожалуйста, как сможешь.

— Всё в порядке? — заметив реакцию Гермионы, Сиена чуть наклонилась, но не стала лезть в текст письма. Грейнджер провела языком по зубам, всё ещё смотря на расплывающиеся перед глазами строчки.

— Не повернёшься на пару минут? — она откинула письмо на переднее сидение, как только Сиена развернулась спиной, Гермиона аккуратно отвела ткань воротника в сторону, чтобы найти на шее за волосами татуировку семьи. Она сдержалась, чтобы не выдохнуть в ту же секунду. Отпустила Скьяретта и откинулась назад.

— Поговорим об этом попозже.

Казентино протянул руку к письму и пробежался по его содержимому, по его вздёрнутым бровям реакция была более чем понятна. Грейнджер чувствовала, как внутри поднимается тошнота, и дышать становится труднее, она была вынуждена опустить окно и закрыть глаза, успокаивая бурю внутри.

Девушка, похожая на Сиену настолько, что авроры были этим обмануты. Девушка, которая погибла лишь потому, что кому-то очень сильно хотелось добраться до этой семьи. Гермиона не знала, думают ли они с Кейлом об одном и том же, но блять. Она думала об Амелии. Не могли ли они ошибиться точно так же… Гермиона никогда не проверяла её татуировку, ей казалось, что всё очевидно. Они ведь не могли…

Нет, определённо нет. Амелия пропала, о ней не было ничего слышно, пока не нашли тело. Тогда они похоронили её, и даже если бы она была жива, она нашла бы способ связаться с семьёй, верно? А если её похитили, если держат где-то, где у неё нет связи с миром, а они её даже не ищут, потому что думают, что она мертва?

Чем больше мыслей появлялось, тем хуже становилось. Гермионе придётся запросить документы на Амелию, чтобы проверить, криминалисты должны были сделать все фотографии. Эта надежда, чёрт, одна эта идея, что её подруга, сестра Сиены, может быть жива, меняла всё.

Но в то же время, если она была ложной, это разрушало последнюю тропу к тому, что самый близкий человек для семьи Скьяретта окончательно потерян.

Гермиона пропустила всю дорогу до точки их назначения, едва ли обращая внимание на внешний мир. Её не волновало сейчас ни то, что говорил Казентино Сиене, ни то, что происходило за окном. Только письмо и слова Гарри.

Грейнджер не выпускала Сиену из поля зрения своих людей с тех пор, как умерла её сестра, а значит, что использование оборотного зелья точно было исключено. Кто-то действительно постарался для того, чтобы выдать другую за неё.

Машина остановилась возле кладбища, лишь вид церкви вырвал Грейнджер из собственных размышлений, поглотивших её настолько сильно. Она моргнула несколько раз, смахнула пелену и повернулась к девушке рядом с собой.

— Что мы здесь делаем? — голос Скьяретта дрогнул.

— Из-за смерти Лучиано ты не смогла попрощаться с сестрой так, как она этого заслуживала, — Гермиона произнесла это настолько отстранённо, что на мгновение испугалась самой себя. Что, если она привезла её на кладбище попрощаться с той, кто не погиб на самом деле? Грейнджер исправилась и наклонилась в её сторону, накрыла руку своей. — Я подумала, ты захочешь сказать ей несколько слов. Без нашего давления.

На удивление, в глазах Сиены промелькнуло именно то, что Гермиона хотела там увидеть. Облегчение и благодарность. Грейнджер легко кивнула и позволила ей выйти из машины. Они с Кейлом и с людьми в ещё одной машине за ними будут тщательно наблюдать за каждым её шагом, но попрощаться в одиночестве Сиена заслуживала больше, чем кто-либо.

Когда дверь машины хлопнула, а блондинка прошла несколько шагов по дорожке, Кейл заметил:

— Почему ты сама не попрощаешься с ним?

Гермиона сглотнула, её руки автоматически потянулись к сигаретам в сумке, но тут же она остановила сама себя и просто сложила их на коленях.

— Я не готова к этому. Пока что нет.

Сочувствие в его взгляде было таким очевидным и практически болезненным, Грейнджер стало дурно от него, несмотря на то, что она хорошо его понимала. Она не стала спрашивать, не захочет ли он сказать сам Амелии несколько слов, это практически сразу привело её к письму на передней панели, Гермиона кивнула на него.

— Это паршивая новость.

— Я заметил. На тебе лица нет… — он повернулся, чтобы смотреть на неё не через зеркало. — О чём ты думаешь?

— Об Амелии.

В машине повисло короткое молчание, в котором каждый из них думал о своём. Гермиона о том, что делать, Кейл… она понятия не имела, о чём думал он. Сожалел бы он, что она осталась жива? Зная его, точно нет, он никогда не приветствовал убийств, даже ради благой цели отбирать чужую жизнь ему не нравилось, какими бы не были мотивы. Но… расстроился бы он?

— Что думаешь делать? — мягко полюбопытствовал Казентино.

Гермиона вздохнула, посмотрела туда, где Сиена колдовала венок прекрасных белых цветов на могиле сестры. Она практически усмехнулась, вспоминая себя на кладбище в Годриковой впадине в Сочельник. Рядом с Гарри. Как многое изменилось с тех пор.

— Поговорю с Гарри завтра. Посмотрю на материалы дела.

— Я бы поставил на то, что в аврорате сидят идиоты, — он с пренебрежением оставил эту фразу и развернулся обратно, откинулся назад, упираясь взглядом в потолок.

— Нет, и Гарри, и Малфой видели Сиену на приёме. Не думаю, что можно быть настолько тупым…

— Можно, — тут же возразил он, и Гермиона коротко рассмеялась практически вместе с ним, опуская голову вниз. — Сядешь за руль?

— Нет, — она тяжело вздохнула, чувствуя, как усталость расползается по телу. Внезапно посреди всей этой серьёзности и важных обсуждений, Грейнджер вдруг призналась. — Хочу убежать. Куда-нибудь, где не будет этих проблем. Только жизнь. Простая, счастливая.

Кейл не ответил, его молчание было как обвинение, от этого стало только больнее. Он ведь предлагал ей, но она не согласилась, а теперь сидела в этой машине и жаловалась ему на жизнь. После всего, на что они были обречены оба. Грейнджер проследила за тем, как Сиена медленно выпрямляется, смахивает слёзы со щёк и улыбается. Как может быть в дочери мафиози столько света и желания жить даже после всего?

— Скажи мне, что есть какие-то продвижения по Амелии, пожалуйста.

— Есть одна догадка, но я пока занимаюсь её проверкой.

— Чем раньше ты закроешь этот вопрос …

— Я знаю, Гермиона, — резко одёрнул Казентино и вышел из машины, чтобы открыть двери Сиене. Грейнджер дотянулась до письма и убрала его во внутренний карман пальто. Не то, чтобы она не доверяла, ей просто нужно было иметь всё при себе. Особенно когда дело касалось Кейла. Гарри было абсолютно необязательно знать то, что она всё ещё находится рядом с ним. Гермиона понимала, что однажды это всплывёт, Малфой не упустит возможности найти доказательство того, что она состоит в мафии, и выложить их аврорату, но до этого ещё пока было время. Торопить события было ни к чему.

— Мы не поедем на склад? — Скьяретта поправила выбившуюся прядь волос и посмотрела на Гермиону.

— Там пока нечего делать. В следующий раз.

Как с младшей сестрой или ребёнком, которому очень хотелось посмотреть на то, где работают родители. Гермиона мысленно улыбнулась этой внезапной догадке. Сиену хотелось оберегать так же. Прекрасно зная, что та пустит ей пулю между глаз, если понадобится, Грейнджер всё равно видела в ней лишь несчастную душу, оказавшуюся в этом водовороте событий.

Гермиона посмотрела на удаляющееся кладбище, как только они сдвинулись с места. Как же много оборванных жизней… Тысячи лет тому назад у людей были монументы в память о погибших близких, высеченные в камне, как будто чтобы прошептать в века: «Знаете ли вы, что я их любил?» И сейчас уже они могли бы прошептать в ответ, тысячи лет спустя: «Да, я знаю, что ты их любил». Имя Лучиано всё ещё осталось где-то там. Однажды Грейнджер найдёт в себе силы сказать ему «прощай».

Казентино включил какую-то лёгкую мелодию, Сиена молчала, положила голову на плечо Гермионе, успокаиваясь. Ночь вдруг перестала быть тревожной. Она наполнилась той светлой тоской, о которой так много думалось в последнее время.

Она бы тебе понравилась. Гораздо больше, чем ты можешь себе представить.

У дома, когда блондинка выскочила из машины, Кейл кивнул Грейнджер на переднее сидение. Она тут же покосилась на Сиену.

— Но…

— Она взрослая девочка. Уж справится одна. Садись, — его тон был настойчивым, и всё же на его губах играла лёгкая непривычная улыбка. Гермиона подозрительно посмотрела на него, но всё-таки хлопнула задней дверью и открыла переднюю. Как только она села рядом с Казентино, он заблокировал двери и послал Сиене, обернувшейся к ним, улыбку.

Грейнджер посмотрела сначала на него, потом на неё. Искорка прошлась по её душе лёгким прикосновением. У неё была надежда, что, может быть, в этот раз у него всё получится. Мерлин, как сильно ей этого хотелось.

Кейл снова поехал по дорожке от дома, позволил ей в тишине наслаждаться пейзажами, к которым она привыкла. Тишина просто была комфортной, удивительной. Было в ней что-то волшебное. Они так много ругались в последнее время, и от того именно молчание ценилось больше. В нём ведь не было ни оскорблений, ни попыток оттолкнуть. Только спокойствие.

Он поглядывал на неё периодически, может быть, чтобы удостовериться, что она не уснула. Гермиона легко могла бы себе это позволить, просто приложиться щекой к прохладному стеклу, закрыть глаза и забыть на час о том, что она всё ещё живёт. В мире снов было также просто, как за границей жизни — можно было хоть взлететь достаточно высоко, чтобы дотянуться до звёзд.

Они вместе с фонарями освещали им долгий путь. Грейнджер не выдержала, когда Лондон остался далеко позади.

— Куда мы едем?

— Неужели не догадалась? — с интригой он взглянул ей в глаза, ухмылка читалась даже в том, как он смотрел на неё. Мелкие морщинки собирались вокруг его глаз. Гермиона вдруг вспомнила, почему влюбилась в него. За эти глаза, за эти улыбки, эти интонации. Даже когда она ничего не стоила, он относился к ней так, будто весь мир не смог бы расплатиться за её душу.

Она мотнула головой, одновременно и отвечая ему, и смахивая с себя воспоминание, покрывшееся болезненной дымкой. Было в нём что-то такое далёкое и приносящее страдание, что Гермиона уже никогда не сможет объяснить. Между ними будто мили, и ни один из них уже никогда не сможет их преодолеть. И всё же он рядом. Везёт её куда-то далеко, она даже не знает куда. Единственный человек, которому она может позволить так нагло распоряжаться собой.

Он не сделает ей больно — слепая вера, которая, однако, никогда не пропадала. Никогда.

Гермиона не стала повторять свой вопрос, лишь коротко рассмеялась в тишину и откинула голову назад, смотря на Казентино рядом. Наконец, он свернул за угол и остановился. Грейнджер медленно повернула голову, и её дыхание замерло. Она не стала ждать, чтобы ей открыли дверцу, и выскочила наружу. Холодный воздух тут же ударил по её лёгким, настолько свежий, что она чувствовала, как кислород опьяняет её разум.

Она всё смотрела на картину перед ней, глазами перебегала от одной точки к другой, от одного здания к другому, цепляя каждый огонёк сияющего в ночи Лондона. Отсюда, с высоты какого-то из холмов над столицей Великобритании, открывался самый волшебный вид на свете. Он показал его ей.

Гермиона повернулась, чтобы встретить его взгляд, наполненный каким-то забытым счастьем.

— Мы не были здесь годами.

Кейл кивнул.

— Пять лет. С тех пор, как ты вышла замуж.

— А ты женился, — напомнила она, но не придала этому никакого значения. Девушка подошла к краю, опустилась на камень, удобно устроилась и свесила ноги вниз. Тут же Грейнджер потянулась, чтобы стащить туфли и бросить их себе за спину. Пока Казентино устраивался рядом.

Здесь они больше не были Кампаньей и соттокапо. Они переставали быть Казентино и Каррера. Только Гермиона и Кейл. Смотрящие на бесконечно красивый мир, который пробегал куда-то мимо них. Она дышала этим чистым воздухом в свете фар машины, чувствовала, как свободный ветер игрался с её прядями волос.

Казентино мягко окутал её дымкой согревающего заклинания, которое всё ещё пропускало к ней лёгкую прохладу вечера. Наверное, Гермиона могла бы провести здесь часы. Когда-то давно он показал ей это место, скрытое кронами деревьев рядом с дорогой. Кейл впервые отодвинул для неё те ветки и показал, каким красивым бывает мир.

— Ты заслуживаешь извинений, — Гермиона повернула к нему голову, поправила пальто на плечах.

Казентино дал ей сначала короткий отрицательный ответ.

— Это не так, — он дёрнул уголком губ. — Я ведь был на твоём месте. И я боролся со своей болью так же, как сейчас это делаешь ты. Злился, ненавидел, даже убивал. Просто от ярости. Я лишь хочу, чтобы ты знала, что сейчас не все вокруг тебя враги. Для меня человеком, который напомнил мне об этом, была ты.

— Иногда я забываю, что это и твоя боль тоже, — едва Гермиона призналась в этом, её затопило чувство вины. Настолько сильное, что становилось трудно дышать. Он опустил голову вниз, покачал ногами над пропастью. — Лучиано был твоим другом, Амелия — женой.

— Хочешь знать, почему я никогда не протестовал против того, чтобы ты стала сотой?

Как быстро новый термин влился в их речь. Гермиона почти подумала о Малфое и Паркинсон, но даже близко не успела закрепить это в своей голове. Разум переключился на те годы. На разочарование в глазах Кейла, но протеста там действительно не было.

— М?

— Война подарила тебе удивительное чувство интуиции. Мы привыкли думать, что она только убирает у нас то, что нам дорого, но её подарки куда ценнее. Ты осознаёшь очень многое, не спрашивая, — она не очень понимала, к чему он ведёт, поэтому чуть прищурилась, выдавая своё замешательство. — Лучиано не был мне другом, Гермиона. Он был моим боссом. Он выдавал приказ, я его исполнял. Так было всегда. А потом…

Грейнджер почувствовала, как что-то стягивается внутри. Ей захотелось дотянуться до Кейла, коснуться его и вернуть в реальность из тех воспоминаний, что нахлынули на него. Но она так и не рискнула. А он продолжил.

— Потом он женился на женщине, которую я любил, а меня вынудил испортить жизнь другой. Я не смог спасти тебя от пыток, мне первый год даже прикасаться к тебе было запрещено, находиться рядом. Ты себе не представляешь, как сильно я ненавидел его за это. И ненавижу до сих пор за те шрамы.

Ей было нечего сказать. Кейл не требовал от неё ответа.

— Поэтому я боюсь, что ты станешь на него похожа. Я не хочу, чтобы в моей жизни ты стала человеком, который всего лишь отдаёт приказы.

— Но я ведь отдаю… — прошептала она.

Казентино кивнул.

— Да. И не считаешься с тем, что нужно мне, — он поднял к ней глаза, но всё равно улыбнулся, несмотря на слова, которые он произнёс. Это молчание длилось всего несколько секунд, а затем Кейл также прошептал. — Может, оно и к лучшему, я бы предпочёл жениться на тебе.

— Это было бы катастрофой.

— Ты никогда не предлагала, — он пожал плечами и горестно усмехнулся. — Наверное, да. Особенно сейчас… я едва знаю тебя как человека, которым ты стала. Гермиона Каррера.

— Ты никогда не называл меня по этой фамилии, — аккуратно заметила Грейнджер, отклоняясь в сторону и прижимаясь к стволу растущего рядом дерева.

— Эта фамилия тебе не принадлежит.

Она тут же хотела возразить, уже открыла рот и нахмурилась, чтобы высказать ему какую-то новую мысль, что родилась в её голове, но Кейл лишь махнул рукой в пренебрежении.

— Дело не в том, заслужила ли ты её. Ты давно доказала, что достойна её носить. Ты просто… не должна была принадлежать этой семье, и фамилия не должна была принадлежать тебе.

— Она, кажется, плохо сочетается с моим именем. Слишком много букв «р», — Гермиона тихо рассмеялась, и он подхватил, соглашаясь с ней.

— В Грейнджер ровно на одну меньше.

— Чёрт.

Он засмеялся, откидывая голову назад.

— Может быть, эта семья увидит лучшее будущее, если ты будешь во главе.

— Не то, чтобы у вас был выбор, — Гермиона выгнула бровь, но на самом деле улыбалась, легко, не совсем по-настоящему. И всё равно рядом с Кейлом, здесь, было немного легче. Боль отступала, оставалась где-то за границей, внутри города, на который они посматривали, отвлекаясь друг от друга. Она жила в тех домах, среди тех улиц. Гермиона всегда будет носить её кусочек с собой, но почему-то за пределами дышать было проще.

— Ты не хочешь жениться на Сиене?

— Ты всерьёз спрашиваешь, хочу ли я делать ещё одну девушку частью этой семьи?

Она закатила глаза:

— Нет, просто так глупые вопросы задаю.

— Будь моя воля, Гермиона, я бы точно так же, как хочешь и ты, посадил бы её на самолёт, отправил бы жить в Италию до конца своих дней наслаждаться солнцем и коктейлями.

— Женский алкоголизм не лечится.

Он снова засмеялся, прерывая её абсолютную серьёзность. И всё же она вернулась к нему через несколько секунд, сменившись тишиной. Гермиона попросила лишь об одном:

— Сделай всё правильно.

— Всегда, Гермиона… — протянул Кейл в ответ, тяжело вздыхая. — Всегда.