Дни скользили мимо в густой дымке тумана, время от времени прерываемой суетой свадебных приготовлений. Но даже эти моменты не смогли рассеять тяжёлое наваждение, которое окутывало всё вокруг, и каждый новый день становился лишь причиной головной боли и разочарований.

Можно было отработать схему до идеала, можно было отточить каждый шаг на шпильках в двенадцать сантиметров к алтарю, можно было выбрать для букета цветы, не обжигающие шипами кожу. Подготовить себя к важному событию для семьи было невозможно.

Сиена держалась далеко от Кейла, она задавала вопросы только касаемо церемонии, всегда оставляя завесу тайны за тем, что крутилось в её голове. Казентино держался от неё так же далеко, предпочитая находиться в компании Грейнджер или её людей, решая вопросы.

Только Тео бродил по дому в приподнятом настроении, скрашивая существование Гермионы в этой череде событий.

Она не чувствовала ни радости, ни удовлетворения, только страх и беспокойство. И даже сейчас, лёжа на чужой ей кровати, разглядывая потолок, скребущее внутри чувство опасности не давало выдохнуть ни на секунду. Все эти события всколыхнули воспоминания, которые она не хотела больше никогда доставать из шкатулки своего разума.

Перевернувшись на бок и уставившись в окно, выходящее на прекрасный сад, она постаралась выкинуть из головы навязчивые образы. Всё, вплоть до колышущихся на ветру штор напоминало о том дне. Когда против своей воли Гермиона всё же произнесла «да».

У неё не было года, не было руки поддержки и не было никаких иллюзий о прощании с собственной жизнью. Только фата, скрывающая покрасневшие глаза.

~*~

— Посмотри на меня, — он попросил уже, кажется, в третий раз, но Гермионе было не слышно его слов. Она смотрела в зеркало, на отражение девушки в нём, на её идеальное белое платье и макияж, прячущий синяки под глазами.

Кейл шагнул вперёд, оказываясь у неё за спиной и встречаясь взглядом в зеркале. Грейнджер тут же отвела его в сторону, не желая видеть ту печаль и боль, что просачивалась сквозь каждое слово и выражение его лица. Она никогда не видела его таким, как сегодня.

Она почувствовала, как слёзы, такие пустые и бесполезные, снова покатились вниз, уничтожая работу, проделанную ранее. Как же Грейнджер хотелось порвать на себе каждый кусок ткани в клочья, сорвать красивые украшения и выбросить их так далеко, чтобы больше никогда их не видеть.

У Казентино не было слов, которые помогли бы ей, он исчерпал их все за это время. Даже платье, которое он выбрал для неё, чтобы заставить улыбнуться от красоты, не могло нарисовать что-то похожее на благодарность на её лице, что-то отдалённо напоминающее радость.

Она плакала снова и снова, всхлипы вырывались из груди, плечи опускались под тяжестью принятых ранее решений. Даже последнее отчаянное «я не хочу» не срывалось с губ, в них уже не было никакого смысла.

Тяжёлый атлас тянул вниз, эти рукава, пышная юбка, даже чёртов вырез — всё это было совсем не про неё. Это платье стоило бы надеть женщине, что держала бы руку своего Дона сквозь все невзгоды, что помогала бы ему и была бы его союзницей. А кто для Лучиано Гермиона? Враг, оказавшийся в золотой клетке из собственных ошибок.

И Кейл ничего не мог с этим сделать, никакое платье не изменило бы ситуацию.

Он стыдливо опустил глаза вниз, но уже через секунду осмотрелся. Осознав, что рядом больше никого нет, он шагнул впёрёд и мягко развернул Грейнджер за плечи. Столкнуться с её красными глазами и дорожками от слёз было подобно самой жестокой пытке на свете.

Сколько бы он не вытирал их нежными прикосновениями, они не останавливались, каждый её всхлип вырезался шрамом на его сердце. Гермиона почувствовала, как её коленки подкашиваются, она упала ему в руки, утыкаясь носом в идеально белую рубашку.

— Я не могу. Кейл, я не могу… — горло царапало хрипами.

Его слова «ты должна» были бы самым жестоким, что он только мог произнести. Тем было лучше, что он смолчал, обнимая её обеими руками. Тёплыми губами он коснулся лба, зная, что этот поцелуй будет, возможно, последним.

Она рассыпалась в его объятиях. Сначала он думал, что они уничтожили её, оставив те жуткие шрамы на её коже, пока задавали вопросы. Но каким-то образом в Гермионе Грейнджер оставалась цельная душа, которая прямо сейчас становилась тысячами осколков. Он наслушался её слёз за эту неделю достаточно, чтобы решить, что они больше никогда его не удивят.

И всё же в каждую свою слезинку она вкладывала так много боли, что его сердце рисковало остановиться. И не было ни единого способа спасти Гермиону от этого, больше нет.

Почему эту девушку, ростом метр шестьдесят, с карими глазами и открытым взглядом, готовую на всё ради своей семьи, занесло в тот несчастный бар. Ни о чём Казентино не жалел так сильно, как о том, что повёлся на её слова в тот вечер. Ему нужна была компания, мудрые слова случайного незнакомца. И что он получил взамен на минутное успокоение собственной души? Уничтожение чужой.

Гермиона посмотрела на него, мокрыми ресницами она смахнула ещё несколько слёз вниз.

— Я не справлюсь, — сквозь своё собственное личное горе прошептала она и снова уронила голову вниз на его плечо. Даже пытки не сравнились бы с тем, как ей хотелось умереть в тот миг. Всё стало бы так просто. Погибшая при исполнении служащая Министерства Магии, похороненная где-то рядом со своей семьёй. Может быть, ей бы позволили лежать в холодной земле где-то рядом с жертвами войны? Похоронили бы Уизли её как члена своей семьи рядом с Фредом?

— Я буду рядом, — мерзкая ложь почти заставила её отвернуться и выставить его за дверь.

— Не будешь.

То, что промелькнуло в его взгляде, лишь доказало ей это. Через неделю он женится на девушке, которая составит ему превосходную партию и укрепит семью. Его свадьба будет маленькой, невзрачной, всего пара человек, включая свидетелей, и клятвы, произнёсённые навечно. Кейл уже никогда не будет с ней рядом так, как она бы этого хотела.

Прежде чем Гермиона успела сказать что-то ещё, он поцеловал её. Как всегда проводя большим пальцем по её щеке, обхватывая второй рукой талию. Нетребовательно Казентино подтянул её к себе, пока она не обвила его шею. Поцелуй длился всего секунды, пока кто-нибудь не зашёл в комнату и не поймал их.

Значил он столь же мало, сколь значила их судьба в потоке многолетних событий в мире. Он не был ни концом, ни началом. Только голыми чувствами, выставленными наружу. Последним, что было им позволено.

~*~

Она бы хотела посмотреть на реакцию Лучиано на то, что Кейл снова женится. Вероятнее всего, он бы рассмеялся и выбрал бы свадебный подарок, достойный своего соттокапо. Тот Лучиано, что Гермиона встретила у алтаря, едва ли мог улыбнуться. Одна мысль, что она сделала его чуть счастливее, превращала скорбь в светлую печаль.

Но те воспоминания всегда останутся чёрным пятном, под каким углом она бы на них не смотрела. Спустя годы Грейнджер может быть и осознала, что поступила бы возможно так же. Только вот это было результатом того, что сделал с ней её муж. Гермиона Грейнджер, прошедшая войну, не могла себе даже представить такие рассуждения.

Она бы не поняла многое из того, что делала сейчас, не услышала бы, даже не попыталась бы. И как много та девочка бы ей не простила… Гермиона и сейчас не прощала.

Стук в двери мог бы заставить её встать, хотя бы повернуть голову, однако этого не случилось. Не было ни сил, ни желания отвечать на зов того, кто стоял по ту сторону двери. Стук повторился, и хриплым голосом Грейнджер позволила кому-то войти.

В доме, в том самом королевском саду остались лишь самые приближённые, те, кому Гермиона доверяла. Умея различать своих людей лишь по манере ходьбы, она вздохнула.

— Если у тебя нет в руках чашки с кофе, то лучше закрой двери назад.

— Какое совпадение, что она у меня есть, — смеясь, проговорил Нотт, наблюдая, как Грейнджер поворачивается к нему. Она села в постели, уставшая настолько, что даже это движение выглядело вымученным. Будь у Гермионы возможность, она бы перенесла свадьбу ещё на день, потратив сутки на долгий сон без всяких сновидений.

Перехватив кружку в своих руках, она прошептала благодарность, пока Тео садился на край кровати.

— Почему ты так добр ко мне? — внезапный вопрос уничтожил всю магию утра. — Клятва не обязывает тебя приносить мне кофе в постель.

— А почему бы и нет? — в своей шутливой манере он дёрнул плечами, склонил голову в сторону. От тёплой улыбки Нотта внутри согревалось сердце. — Тем более, боюсь, что без него ты переубиваешь нас сегодня.

Гермиона тихо рассмеялась, поправляя одеяло.

— К нашему общему счастью, у меня будет шампанское позже.

— Надо будет показать тебе семейный погреб Нотт.

— Если это твой план, чтобы споить меня, закрыть там и оставить умирать… — она подавила смешок. — Он сработает.

В ответ Тео засмеялся и бесцеремонно упал на её кровать спиной. В рубашке с парой расстёгнутых пуговиц он выглядел слишком расслабленно для такого дня. Платье, в котором собиралась пойти Гермиона, было будто полной противоположностью. Развернув к ней голову на мгновение, Нотт снова уставился в потолок. И так в молчаливом присутствии друг друга, чересчур комфортном, они провели ещё несколько минут.

— Думаешь, Малфой в самом деле появится? — наконец спросил он, как только пустая кружка коснулась поверхности тумбочки.

— Ты спрашиваешь о нём или об Астории?

Он попытался утаить от Гермионы усмешку, что пробежалась по его губам, но у него не вышло. Грейнджер никогда не спрашивала ни о каких подробностях, пусть ей было и интересно. В то время, как ей было запрещено прикасаться к Кейлу, Нотт получил возможность любить жену своего Дона. Её съедало любопытство. Она не чувствовала себя достаточно доверенным лицом, чтобы задавать такие вопросы, пусть он и ответил бы на них.

Тео будто чувствовал то, что она хотела спросить, что крутилось в её голове, улыбнулся в ответ на это, но так ничего больше и не сказал. Вместо этого он резко поднялся обратно на ноги и потянул Гермиону за собой.

— Всё, свадьба мистера Зануды не ждёт, вставай.

Она подавилась смехом, поднимая к нему голову.

— Как ты его назвал?

— Мистер Зануда, — спокойно он приподнял одну бровь. — Имеешь что-то против?

Ей хотелось бы смеяться так же звонко, как она когда-то умела, потому что в самом деле сочетание серьёзного лица Нотта и того, как он произносил эти фразы, создавало потрясающий эффект. Жаль, что ни на что большее, чем сдержанная улыбка, Гермиона была не способна.

Она скучала по этому чувству, разрывающему грудь от длительного смеха, настолько, что болит живот. Но уже не вспомнит, когда могла действительно улыбаться по-настоящему, без груза на своих плечах.

— Это ужасно, никогда не говори ему.

— Это будет первым, что я скажу, когда буду произносить тост, — лучезарно улыбнулся Тео, окончательно вытягивая Грейнджер из постели. Как ему удавалось оставаться таким? Он потерял женщину, которую любил, вынужден был покинуть семью, но всё равно будто забывал об этом.

— Что у нас по планам на день? — Гермиона собрала волосы в высокий хвост и потянулась, переключаясь в рабочий режим, как если бы этот день был совершенно обычным.

— Проверить, что всё так, как ты хотела. Затем разбудить Сиену. Казентино уже носится по поместью, так что его будить смысла нет. Встретить гостей, дальше ты знаешь.

Она коротко кивнула и отправила Тео за дверь, пока сама собиралась принять душ. Уже когда он уходил, Гермиона окликнула его.

— Я думаю, она придёт.

Он улыбнулся ей так, что сердце треснуло по краю старой раны.

— Не уверен, что я бы этого хотел.

Гермиона не сказала ничего, она не знала, какие слова были бы правильными. Вместо этого она замерла на месте, и, возможно, впервые за долгое время у неё в глазах светилось такое сожаление.

— Каково это, любить кого-то, но не иметь даже возможности поговорить, когда вы стоите рядом? — его брови нахмурились, вся лёгкость диалога и его настроения испарились, открыв того самого Тео. Разбитого до основания, которому стоило бы ненавидеть Гермиону за то, что её семья сделала с ним, что она продолжает делать.

Перед глазами возник образ Кейла. Количество раз, когда она хотела просто подойти и сказать ему хоть пару слов, было не сосчитать. Первые недели были самыми тяжёлыми. Видеть, как он приходит в их дом, разговаривает с Лучиано, видеть его кольцо на пальце и всё равно держаться на расстоянии минимум двадцати шагов.

Всё, что ей тогда было нужно — чтобы её обняли, помогли пройти через кромешный ад. Никто не мог этого сделать, а потом Гермиона перестала нуждаться.

— Больно, — честно призналась Грейнджер. — Настолько, что не можешь дышать. Поэтому ты здесь, поэтому у тебя есть оборотное зелье. Это лучше, чем ничего.

Он вложил всю искреннюю благодарность во взгляд, которым её одарил. И только после того, как она ответила улыбкой, Нотт вышел и закрыл за собой двери. Им предстоял действительно долгий день.

~*~

Будь у неё ещё немного времени, она бы придумала, как всё исправить, правда ведь? Умнейшая ведьма столетия должна была найти способ. Ещё бы несколько дней… поэтому ей их и не дали. Они знали, что Гермиона придёт к тому решению, которое было ей нужно, чтобы спасти себя и своих близких.

Гарри никогда не узнает о той жертве, на которую она пошла ради того, чтобы он жил. Джинни не узнает, Полумна, Невилл, Рон. Кому ещё угрожали? Она забыла все имена, когда согласилась.

Настанет день, когда её новая фамилия просочится в прессу, и весь мир узнает, что она теперь жена влиятельного Дона мафии. Они будут осуждать её, строить теории о том, какие деньги она получила, шептаться о предательстве друзей за спиной. Никто и никогда не поймёт, какой жертвой был этот поступок. У Гермионы не было другого выхода, кроме как позволить им говорить то, что они хотят.

Она следила за этими людьми, пока машина ехала в неизвестном Грейнджер направлении. Во время войны думать над их судьбами было чем-то успокаивающим. Они сбегали на крышу какого-нибудь здания и наперебой придумывали трагичную судьбу каждому прохожему, просто чтобы ощутить, что может в их жизнях ещё не всё так плохо.

Если где-то там сидела девочка, придумывающая историю Гермионы, она надеялась, что та смеялась, раскачивая ногами над пропастью. А иначе всё это не имело никакого смысла.

Пальцы Кейла коснулись её, сплели вместе, вырывая из потока удручающих мыслей. Назначить Казентино её сопровождающим на эту свадьбу было одновременно и величайшим благословением, и самым худшим наказанием. Если и прощаться, то точно не так.

Она жалела, что влюбилась, наверное, впервые в жизни.

Машина остановилась где-то в центре города, Гермиона не узнавала здания вокруг, да и ей не было это интересно. Она в любом случае выйдет замуж, в любом случае скажет «да» и навсегда окажется связана клятвой, которую не хотела давать. Какая разница, где?

Казентино открыл ей дверь машины и подал руку, чтобы Грейнджер в своём длинном платье могла выйти и не упасть. У неё кружилась голова от недостатка сна, еды и количества истерик. Оперевшись на него всем своим весом, Гермиона шагнула впёрёд и подняла голову. Но вместо того, чтобы рассмотреть здание, закрыла глаза, закапывая внутри себя всё больше и больше эмоций.

Со стороны любой бы сказал — девушка просто волнуется. Сколь мало же он бы знал…

Каждая клеточка тела хотела сорваться с места и убежать подальше. От этих людей и этой свадьбы.

Всё трескалось и разбивалось, каждый шаг был подобен шагу по стеклу, разбитому специально для неё. Будь эта лестница стеклянной, позволили бы ей не подниматься по ней?

Они остановились у дверей, которые должны были распахнуться, чтобы позволить Гермионе пройти самую тяжёлую дорогу во всей её жизни.

Показавшаяся сзади Амелия, приехавшая на следующей машине, поправила подол её платья, вручила букет в руки и постаралась улыбнуться. Они обе знали, что это за чувство теперь, и никакого смысла врать не было. Кейл благодарно кивнул ей и посмотрел на Грейнджер, задавая немой вопрос.

Ему запретили вести её к алтарю. Может быть, позволить ему это было бы ещё более жестоко, чем отказать. Но это было наказание для Гермионы, не для него. Пройти этот путь самой, как напоминание, что теперь в её жизни не будет никакой поддержки. Никогда.

— У нас ещё будет время до полуночи, — мягко сказал он, очерчивая линию на тыльной стороне её ладони, прежде чем отпустить.

Что есть несколько часов, когда впереди вся жизнь рядом с другим человеком?

Глаза снова обожгло слезами, и Кейл грустно улыбнулся, смахивая дорожку с щеки.

— Однажды, когда он умрёт, — вдруг начала Гермиона, — мы сбежим отсюда.

Он позволил ей так думать без всяких возражений. И ровно в ту же секунду он постучал в тяжёлые двери, чтобы те распахнулись. С этой мыслью, этим стремлением Грейнджер пошла впёрёд, сжимая букет в руках так сильно, что шипы впивались в её ладони.

Она обернулась только раз, зная, что он смотрит ей вслед.

Был лишь один приказ в эту неделю, который Кейл получил от Лучиано — организовать свадьбу так, как если бы он женился на Гермионе. Каррера знал, что он был влюблён достаточно, чтобы сделать это для неё. Он не ошибался.

Всё, вплоть до последнего цветка в этом здании, было делом его рук и его людей. Казентино выбрал библиотеку для неё для того, чтобы дать то самое злополучное согласие у алтаря мужчине, которого она никогда не полюбит.

Он смотрел за ней, видя, как она озирается по сторонам, как благодарность наконец-то расцветает в её взгляде по мере того, как Гермиона шла впёрёд. Может быть, эта свадьба была худшим, что случалось в её жизни, но Кейл не мог позволить себе выбрать другое место для неё.

Она ненавидела всей душой событие, но место… оно было волшебным. Оно заставляло её чувствовать себя частью чужой истории, в которой непременно был хороший конец. Было так много книг, где герои проходили через вещи хуже, чем она, и Гермиона помнила те финалы, которые они получили.

Она не смела надеяться, но где-то внутри всё же была вера в то, что и она дождётся своего счастливого конца.

~*~

Гермиона намеренно назначила церемонию поздно вечером, когда солнце будет уже садиться. Безусловно, организатор сочла это красивым дизайнерским решением, пока у Грейнджер на это было множество исключительно практических причин.

Таких, например, как истерика Сиены с испорченным макияжем. Или неправильно выставленных цветов вдоль дорожки, по которой невеста пойдёт к алтарю.

Как бы Гермионе не хотелось, но этот день отзывался абсолютно болезненными эмоциями у неё внутри. Всё смешивалось в один клубок напряжения, разорвать который был не способен никто. Разве что Тео, который не отходил от неё ни на шаг.

Он постучал в её спальню на закате, как раз, когда Грейнджер надела своё платье. Чёрное, как и всегда, бархатное в пол, не примечательное ничем. Может быть, надень она перчатки, то выглядела бы так, будто выбралась на простой ужин, а не на свадьбу. Только вот на шее красовалось тяжёлое бриллиантовое колье, сверкающее в свете ламп, неподходящее для простого выхода.

Ей претила мысль о том, что богатство в мафии выставлялось напоказ в самом банальном смысле этого слова.

Получив разрешение войти, Нотт заглянул в комнату сначала лишь головой, но затем вошёл полностью и протянул Гермионе бокал шампанского.

— Ты уже напал на фуршет? — ухмыльнулась она, разворачиваясь к собственному отражению, открывая Тео не застёгнутую молнию. — Раз уж ты здесь.

— Никогда не рано выпить на свадьбе, — парировал он и взглянул в зеркало, пробегаясь по Грейнджер достаточно бегло. В самом деле, рассматривать на ней было нечего. Она всё ещё выглядела как вдова, пусть и с бюджетом целой семьи на своей шее.

Пока девушка делала глоток алкоголя, чтобы чуть сбавить шуршание в голове мыслей, Тео осторожно перехватил молнию на её платье, не задевая обнажённую кожу, и потянул бегунок вверх.

— Ты похудела, — с некой заботой сказал он, поднимая глаза, едва молния была застёгнута.

Гермиона не хотела рассматривать себя в зеркале ещё больше, замечая каждый недостаток своего тела. Она не могла вспомнить, когда в последний раз сидела в столовой на общем завтраке или просила что-то серьёзнее чашки кофе.

Она наклонила голову впёрёд, не зная, что сказать.

— Мне стоит позаботиться о том, чтобы домовики приносили тебе еду каждое утро?

— Нет, — прошептала Гермиона. В ответ Нотт выгнул бровь, и по каким-то причинам она знала, что он всё равно займётся этим.

Она пробормотала благодарность, не зная, что конкретно имеет в виду, и залпом выпила содержимое бокала.

— Полегче, Грейнджер, ты нужна мне в здравом уме сегодня, — к нему вернулась улыбка, а вместе с ней и та же атмосфера, что и мгновение назад.

— Одного бокала будет маловато, чтобы меня из него вывести, — она приподняла брови и в последний раз посмотрела через плечо на себя, а затем протянула Тео склянку с оборотным зельем.

— Время вершить великие дела, — констатировала она и, как только зелье начало действовать, отправилась на выход из комнаты. — С кого начнём?

— Мэр уже приехал, — подсказал Тео, тут же следуя за ней. — Маркус ошивается с какой-то девчонкой по углам. Ди Кристину ещё не видел, как и Малфоя.

Они поняли друг друга без слов, ещё когда она оставила места для четы Драко за столами. Даже допустить мысль, что он не появится на празднике, куда его не пригласили, было невозможно.

— Маркус интересует меня сегодня меньше всего, — презрительно фыркнула Грейнджер. — Просто следи, чтобы он не трахнул никого в саду.

— Я могу трахнуть его сам, если попросишь. Пистолетом. В голову, — он улыбнулся так, что по рукам Гермионы пробежались мурашки.

— Откуда у тебя к нему такая ненависть? — уложив руку на предложенный Тео локоть, она спускалась по ступенькам, каждым своим шагом ударяя каблуком по мраморному полу.

— О, мне не нужны причины, чтобы кого-то не переносить.

Внизу лестницы они встретили Кейла, который уже в костюме раздавал какие-то указания официантам. Возможно, чтобы держали все бокалы подальше от Грейнджер, спрашивать она не стала. Кому, как не ему, известно, что это такое — организация свадьбы.

— Мрачная картина, как не посмотри, — прокомментировал Нотт его вид. Он остался единственным, кто сегодня решил надеть вместо смокинга лишь белую рубашку, расстёгнутую на пару пуговиц сверху. Гермиона невольно усмехнулась. — А ведь все гости будут в черном…

— Стоило выбрать ярко-розовый пиджак, ты прав, — Казентино совершенно беззлобно ответил и поправил запонки на рукаве.

Грейнджер вздохнула, убрала клатч в другую руку и прищурилась.

— У всех, кроме меня, сегодня проснулось чувство юмора?

— Относись ко всему с юмором, и жизнь будет проще, — кому весёлого настроения было не занимать, так это Тео.

На удивление, Кейл согласился, пожав плечами. Его спокойствие было чересчур напускным, Гермиона заметила бы это даже будучи совершенно слепой. У неё не было подходящих фраз, чтобы успокоить его, никакие морали сейчас не спасли бы его состояние.

Она ужаснулась, осознав, что видит эту картину второй раз в своей жизни.

— Он прав.

— А ты, кстати, выбрала бы платье попышнее, — уколол Тео, за что получил локтем в бок.

— Мы на свадьбе, а не на балу, — едко огрызнулась Грейнджер и взмахнула рукой. — Займитесь делом.

— Его дело сегодня — взять в жёны Сиену и не трахнуть её вечером. А моё — не позволить тебе наделать глупостей, — Тео даже прикрыл глаза, гордо улыбаясь Гермионе, пока она не ткнула его в бок локтем.

— Как прекрасно, что все понимают свои задачи, — она была не в настроении шутить, в отличие от этих двоих, поэтому грубила. Хотя её чуть радовало, что Казентино и Нотт начали находить общий язык.

Или ей показалось, потому что Кейл закатил глаза и недовольный пошёл в другую от них сторону. Гермиона проводила его взглядом, зная, что тот полон сочувствия, ей стоило бы ненавидеть себя хотя бы за это сегодня.

Казентино никогда не нуждался в её жалости, ничего не могло это изменить, даже проведённые годы рядом. Грейнджер понятия не имела, в чём он нуждался на самом деле. Или имела, но не хотела это признавать.

— Пожалуй, начнём с господина мэра… — протянула она, наконец вылезая из того транса, в котором стояла. Тео отпустил её руку и позволил пройти вперёд, туда, где среди бесконечных стульев перед свадебной аркой прогуливались и общались гости.

Немногие рискнули приехать заранее. Вполне вероятно, что это считалось дурным тоном — появляться за час до торжества, Гермиона ничего не смыслила в таких тонкостях и не могла сказать наверняка. Она видела лишь несколько знакомых и особенно значимых для неё сегодня гостей.

Мужчина в тёмно-сером костюме c небольшой сединой в тёмных волосах и очках-половинках стоял поодаль. Он был единственным человеком из всех уже прибывших гостей, кто выглядел не слишком уверенно, несмотря на свой статус. Гермиона мысленно усмехнулась и пошла в его сторону.

Мэр обладал на удивление не запоминающейся внешностью, да и не слишком твёрдым характером, пожалуй, поэтому она смогла продавить его под себя. Он мог бы общаться с другими политическими деятелями, но вместо этого стоял ближе к дому, крутя в руках бокал с шампанским.

Завидев Гермиону, идущую в его сторону, он на секунду запаниковал, судя по тому, как забегали его глаза. Бояться ему было нечего, последнее, что она бы сделала — испачкала бы шлейф невесты в крови.

— Господин мэр, — намеренно удлиняя каждый слог сказала Грейнджер и натянула чересчур широкую улыбку. — Рада вас видеть. Признаться честно, до последнего гадала, появитесь ли вы.

— Разве было бы вежливо отказаться? — он постарался ответить ей тем же, но неловкость, или даже страх, пропитывали все его слова и движения. — Хотя, мисс Грейнджер, столь скорая дата меня поразила.

— Им не терпится закрепить свои отношения. Думаю, как женатый человек, вы понимаете.

— Конечно, — он кивнул.

— Не хотите прогуляться со мной? Я бы проверила ещё пару моментов перед началом церемонии? — Гермиона непринуждённо показала ему на сад перед оранжереей, отдалённый участок, где не будет слышно их разговора.

— Ваша компания не будет против? — он указал на Тео за её спиной, и Нотт намеренно сделал шаг назад. Только после этого мэр протянул Гермионе локоть, позволяя обвить его своей рукой и увести.

— Меня не слишком радует то, что происходит, — тон сменился, как только гости остались позади, превращаясь в ледяной и снова напоминая о том, кем была Грейнджер на этом празднике. Она медленно шла впёрёд, не поворачивая даже головы. — Таможенные проверки, полиция, обыски моих казино. Позвольте полюбопытствовать, вы забыли наш уговор?

— Я… я понимаю ваше беспокойство. Но, всё-таки, мисс Грейнджер… — мэр сбивался рядом с ней, это даже чуть льстило. — Вы должны понимать, что полиция не находится полностью в моей… власти.

— В таком случае, зачем вы мне? — Гермиона выгнула бровь, ухмыльнулась. — Давайте вы не будете пытаться учить меня устройству государства и лгать, а я не буду угрожать вашему здоровью?

— Да-да, определённо, вы правы, так будет лучше. Несомненно.

— Полиция недавно наведывалась ко мне с обыском. Детектив Браун был не слишком доволен тем, чего он не обнаружил. Кроме того, не думаю, что мне следует напоминать вам о транспортной полиции в городе. Мне бы очень хотелось, чтобы этот вопрос был решён.

Гермиона остановилась у входа в оранжерею и развернулась на каблуках. Она вскинула голову и оглядела мужчину перед собой достаточно высокомерно, чтобы напомнить ему о его статусе перед ней.

— Какой именно отдел беспокоил вас лично?

— Расследований, вероятнее всего, подробности мне неизвестны. Полагаю, с вашими ресурсами найти информацию будет не слишком трудно.

Она чувствовала себя так, будто приставила пистолет к его виску, и поэтому он так нервничал рядом. Формально, так оно и было, только не в данный момент.

— Думаю, я в состоянии решить этот вопрос до конца месяца. Я прошу прощения за эти неудобства. Мне следовало бы также принести соболезнования в связи…

— Спасибо, — прервала его Грейнджер, не желая слушать о том, как ему жаль. Она всё равно знала, что это не так. — Конец месяца от нас не близок, неужели нельзя поторопить события?

Гермиона медленно склонила голову на бок и подняла глаза, ожидая ответа. Он трижды кивнул ей в подтверждение, переминаясь с ноги на ногу.

— Я не могу обещать. Проблема, которая вас беспокоит, затрагивает сразу несколько отделов полиции, чтобы сделать всё тихо, потребуется время.

Задумавшись на несколько мучительно долгих для мэра секунд, Грейнджер перебрала в голове несколько вариантов развития событий. Ни один, кроме предложенного, её не устроил своими последствиями, поэтому она согласилась.

— Пусть будет по-вашему. Вы ведь не будете возражать, если я загляну к вам в первых числах июня, не так ли?

— Вы всегда желанный гость в моём доме, мисс Грейнджер, — какое же приторно сладкое враньё, у неё сводило скулы. Она оглядела его вновь и наконец-то посчитала разговор законченным, шагая обратно к гостям.

— Наслаждайтесь вечером, господин мэр. Надеюсь, что ваши жена и сыновья в добром здравии.

Более не услышав и не сказав ни слова, Гермиона уверенно вернулась туда, куда постепенно стягивались остальные приглашённые. Через несколько метров с ней снова встретился Тео, мельком оглядывая стоящего вдалеке мужчину.

— Удачно?

— Будем надеяться, — холодно отозвалась девушка и вздохнула.

— Я думал, тебе понадобится больше времени, чтобы его уговорить.

Не понадобилось бы. Грейнджер могла часами слушать то, как Лучиано ведёт переговоры и склоняет кого-то на свою сторону. Она почти испугалась того факта, как много от него было в её словах и действиях, даже угрозы она закладывала в свою речь так же. Обручальное кольцо обожгло, напоминая о себе, и захотелось стянуть его с пальца.

— Он довольно сговорчив, когда приглашаешь его куда-то лично. В конце концов, присутствие всех семей мафии должно иметь какой-то вес.

— Не боишься, что расскажет? — Нотт выгнул бровь, сомневаясь в её поступке. Гермиона мотнула головой, отмахиваясь от его мысли.

— Он жене-то ничего не рассказывает из-за страха.

— Откуда знаешь?

— Иначе её бы уже и след простыл, как из брака с ним, так и из города. У него два сына: пять и семь лет. Какая женщина стала бы рисковать?

Он коротко и весьма язвительно рассмеялся, разворачиваясь лицом к той же картине, на которую она смотрела. Как Кейл пожимал всем руки, благодарил за то, как они, разумеется, почтили их своим присутствием. Ему-то в первую очередь было не всё равно.

— Что стало с твоим правилом «не трогать женщин и детей»?

— Угрожать — не значит действовать, — Гермиона дёрнула плечами и наконец-то поймала взглядом фигуру из маленькой толпы, которая была ей нужна. После чего обратилась к Нотту вновь. — Почему бы тебе не пойти не проведать нашу невесту?

— Я не умею успокаивать плачущих женщин, — тут же отшутился он, поднимая обе руки в воздух.

— Придётся научиться, — довольно коротко отрезала Гермиона и в очередной раз направилась к тому, кто был ей интересен. Маттео Ди Кристина, наверное, единственный человек, который мог вызвать у неё искреннюю улыбку сегодня.

Маттео прибыл со своей женой и пятилетней дочерью и обменивался любезностями с Казентино. Девочка неустанно дёргала то отца, то мать за одежду, вынуждая обратить на себя внимание, но этим никто не был раздражён. Рядом с отцом, которому не так давно исполнилось 54, она выглядела скорее как его внучка, а не дочь.

Гермиона со всей искренностью улыбнулась, вклиниваясь в уже затихший с её появлением разговор.

— Дон, Мадонна, — она слегка поклонилась в знак уважения, пусть это и было необязательно. Ди Кристина в ответ раскрыл для неё свои объятия, в которых Грейнджер с радостью утонула, получив к тому же лёгкий поцелуй в обе щеки.

— Перестань, Гермиона, мы ведь не чужие люди, — взмахнула женщина рукой. Франческа. Потрясающей красоты и статности женщина, впрочем, как и многие женщины в мафии. Её итальянский акцент резал слух чуть сильнее обычного. — Прекрасный праздник, вы постарались на славу.

— Должна же быть в семье Каррера хоть одна пышная публичная свадьба.

В ответ она получила только смех и слегка неодобрительный взгляд Кейла.

— Прошу меня простить, мне нужно проведать свою невесту, — он испарился, сочтя нужным не мешать в этом разговоре, и Гермиона была за это благодарна. Находиться так близко к нему именно сегодня было невыносимо.

Ди Кристина в свою очередь потрепал дочь по голове и посмотрел на жену, пока Грейнджер вспоминала, какая у них разница в возрасте. Если ей не изменяла память, чуть больше десяти лет, но выглядела женщина сильно моложе своего мужа.

— Как насчёт того, чтобы найти какие-нибудь сладости для нашей принцессы?

— В доме как раз готовят закуски, — подсказала Гермиона, и мужчина кивнул ей в подтверждение.

Едва его сопровождение скрылось из виду, Ди Кристина развернулся к ней, перехватил кого-то из официантов и попросил виски, пока Грейнджер усмехалась. Шампанское на столах было совсем не для этих мужчин, привыкших пить много крепкого алкоголя за разговорами о делах.

— Чёрное и на свадьбу… — с осуждением проговорил Маттео, оглядывая её платье.

— Мы всё ещё скорбим по Лучиано. Было бы неправильно поступить иначе, прошло ещё слишком мало времени.

Ди Кристина кивнул ей впёрёд, приглашая пройтись, как только получил свой бокал, и она согласилась.

— Ты ведь не будешь носить траур вечно. Однажды тебе придётся его снять и вернуть всё на свои места.

— Ты не представляешь себе, как я жду этого момента, — хмуро сказала Гермиона, кидая на него взгляд.

— Если честно, я думал, что ты хранишь этого соттокапо для себя. Боюсь, я слишком наслышан об этой печальной истории.

Грейнджер усмехнулась и подняла голову к небу, темнеющему стремительно без яркого солнца, оставляя лишь полоски облаков тлеть на высоте. Ножом ей снова проехались по сердцу, в который раз за сегодня, и Гермиона не знала, сможет ли она вынести ещё несколько ударов этого дня.

— Что случилось с принципами статуса? — она вернулась глазами к Ди Кристине, приподнимая бровь. Он только спокойно посмотрел на неё в ответ.

— Выйти замуж за соттокапо не самая плохая перспектива. Не могу сказать, что такие случаи в истории были, правда.

— Это намёк? — тут же спросила Гермиона, склоняя голову на бок и прищуриваясь.

— Не мне объяснять тебе, как всё работает, — Маттео ухмыльнулся. — То уважение и статус, которые ты получаешь, существуют только потому, что Лучиано был важной частью нашего общества. Но закончится траур, — он сделал паузу, — и тебе придётся выйти замуж.

— И передать управление всеми моими делами мужу? — ей оставалось лишь презрительно фыркнуть. Ди Кристина совсем не реагировал на её выпады. Она казалась ему ещё девочкой, которую он пытается наставлять, разве нет? Для него Гермиона едва ли была важнее ниточки на его пиджаке сейчас.

Однако он говорил с ней, он был тем, кто помог ей и продолжал это делать, пусть и мог всего лишь смахнуть её в сторону.

— Всё зависит от того, за кого ты выйдешь. Подумай над этим, Гермиона, никакой траур не будет длиться вечно, а тебе пора бы озаботиться этим вопросом.

— Я не хочу замуж, — честно и резко ответила она.

— Да, это я уже слышал, — он коротко рассмеялся, в очередной раз проезжаясь по её душе клинком. С Ди Кристиной никогда не было легко, даже если он относился к ней как к младшей сестре или дочери, которую нужно наставлять и оберегать. Он не умел чувствовать рамки её ран, на которые наступать было нельзя. Из раза в раз он делал именно это, и Грейнджер невольно задумывалась, не было ли это способом манипуляции.

— Кроме того, тебе в любом случае нужен наследник, — он сделал глоток, смотря явно в сторону своей маленькой дочери, что бегала между стульев и гостей. — Фамилия Каррера может ничего для тебя и не значит, но она — один из камней, на которых стоит наше дело в этой стране.

То, как её скривило от одной лишь мысли обзавестись детьми от кого-то, кого ей вполне может навязать совет, было сложно скрыть от взгляда мужчины рядом. Вопреки её ожиданиям он только засмеялся в ответ, делая глоток виски.

— Ты не боишься приводить её вот так? В одно из самых опасных мест во всём городе сегодня, — Гермиона кивнула в сторону его дочери.

— Пройдут годы, прежде чем ты поймёшь, что такое уважение семей. Никто не посмеет прикоснуться к ней, даже не будь меня здесь. Точно так же, как никто и пальцем не тронет Асторию Малфой и их дочь, — он посмотрел на Грейнджер так, что ей это не совсем понравилось. — Несмотря на то, что ты на это надеешься.

Она ощетинилась мгновенно после такого обвинения, брови взлетели вверх, а взгляд сразу стал жёстким.

— Я не пытаюсь причинить им обеим вред, какого ты обо мне мнения?

Маттео проигнорировал её вопрос.

— Надеюсь, что это так, — мгновением позже он опустил взгляд на часы, затем снова поднял его к церемонии. — Не пора ли нам приступать?

Гермиона повторила его движение и согласилась. Оставалось ещё несколько минут, в которые ей надлежало бы проверить готовность Кейла, Сиены, найти Тео. Но всё, что она могла — это уйти на время с открытого пространства. Обойдя и поприветствовав ещё несколько гостей, Грейнджер обошла дом и застыла на террасе.

Оставив позади шум, она обнаружила его в собственной голове. Роящиеся мысли цеплялись одна за другую, как бы Гермиона не пыталась их угомонить.

Свадьба, её, Кейла и Сиены, воспоминания, что терзали её весь день — всё это было слишком. Дыхание сбивалось, возвращая Гермиону назад в тот злополучный миг, когда всё в её жизни изменилось. Тогда был лишь один человек, который мог успокоить её панику, остановить её слёзы хоть на несколько минут.

Он подошёл со спины, его шаги Грейнджер узнавала всегда. Именно сегодня, сейчас, присутствие Казентино не делало жизнь легче. Выносить её становилось лишь тяжелее.

Он закрыл двери, она даже не стала задаваться вопросом зачем, ей было уже совсем неважно. Гермиона упёрлась в ограждение обеими ладонями и наклонилась впёрёд в попытке успокоиться. Не помогало, ничего из этого.

Кейл молча вытащил из пиджака пачку сигарет и протянул ей, девушка тут же посмотрела на него. Спокойный, будто уже и смирившийся со своей судьбой, он всё ещё смотрел на неё с тревогой.

Этот почти немой диалог между ними был прерван её благодарностью и щелчком зажигалки, когда она поджигала кончик убивающей её палочки. Может быть, ей удастся умереть раньше, чем все проблемы свалятся на её голову? Гермиона довольно давно не задумывалась о том, чтобы закончить жизнь своими же руками.

А ведь это бы решило так много вопросов…

Они курили в тишине, он и она, будто всё встало обратно на те места, на которые должно было, вернулось на много лет назад. Знакомый бар, улица, проезжающие изредка машины, их первый разговор о самых банальных вещах и смущённые улыбки. Сколько каждый из них сейчас отдал бы, чтобы не выходить из бара в тот вечер?

Гермиона невольно осмотрела Кейла, чей силуэт освещали несколько ламп, висящих под потолком. Он был её напоминанием о том, сколько же она упустила, все эти годы видеть его рядом было как помнить, что она могла бы иметь. Последняя тонкая нить, последний человек, который смотрел на неё одинаково всё это время.

Она правда никогда не думала о том, чтобы выйти за него. Это бы уничтожило их обоих — так она могла успокаивать себя.

— Как прошёл разговор с Ди Кристиной? — наконец он подал голос, выдыхая дым.

— Это неважно, — вздохнула Гермиона. Разговор с ним был последним, что она хотела бы сейчас обсуждать. Не когда звёзды светят так же ярко, как пять лет назад.

— Ты вся на нервах.

— В самом деле?

— Гермиона, — он вынудил её развернуться к себе, взглянуть в эти глаза и увидеть всё то же самое. — Всё пройдёт нормально.

Безрадостно улыбнувшись уголком губ, Грейнджер заставила сигарету исчезнуть.

— Разве не я должна тебе это говорить?

Слишком. Слишком много всего. В горле вставал ком, и как избавиться от него, не мог сказать ей никто. Гермиона развернулась и шагнула в сторону, хотелось сбежать и расправиться со всем как можно скорее.

Он перехватил её запястье, как раз, когда она собиралась уходить. Осторожным прикосновением, как если бы Гермиона могла сделать ему больно, он сжал её кисть и повернул всю её фигуру к себе. Она подняла глаза и почувствовала, как всё сердце снова рассыпается на осколки.

Её ошибкой было выходить на эту веранду сейчас, когда звёзды светили на закатном небе, свидетельствуя всё происходящее здесь, когда оставались считанные минуты до того, как Кейл пойдёт к алтарю. Всё это можно было назвать одной большой ошибкой — её встречу с ним.

— Не поступай так со мной, — это была единственная просьба, сорвавшаяся с губ Грейнджер. — Не проси меня всё отменить, я не стану.

— Я не надеюсь на это, — мрачно, но всё-таки с ноткой веселья ответил он и медленно, боясь делать каждый лишний шаг в её сторону, переплёл их пальцы. Она позволила ему это. Как позволила надеяться когда-то на большее, обещая побег. Гермиона обещала ему.

— Я хотела, чтобы всё было иначе, — она опустила голову вниз, и чувство вины затопило всю её душу так резко, будто волны захлёстывали её всю, забирая кислород. — Я…

Она действительно хотела. Уткнувшись ему в грудь лбом, Гермиона подалась впёрёд, его ладонь запуталась в её волосах, притягивая ближе.

— Я знаю, Гермиона, — тихий, едва слышимый шёпот совсем не помогал, и слёзы собрались в уголках глаз, готовые побежать вниз по щекам.

Это был первый раз, когда она сдавалась с тех пор, как Лучиано погиб, её первые опущенные вниз руки и возможность извиниться. Всех слов мира не хватило бы, чтобы сказать, как ей жаль. За всё. Прежде всего за то, что она не любила его так же сильно, как он любил её. Может быть, если бы она сохранила своё обещание, если бы не влюбилась в собственного мужа, она бы сбежала с Кейлом сейчас.

Оставляя позади всё, отказываясь от ответственности.

Больше всего на свете ей хотелось оказаться у себя дома, рядом с тем, кто ей дорог, кто ей нужен сейчас, оставляя за порогом все тревоги и ужасы.

Но она не любила его так же. Никогда.

Гермионы всегда будет недостаточно для него. Как бы ей не хотелось думать иначе. И она не может себе позволить любить его вовсе. Просто не может. Все, кем она дорожила, умирали, страдали, лишались чего-то, что им дорого. Она не поступит так с Кейлом, не когда он ещё может убежать.

Кто-то из них двоих должен быть счастлив. Даже заплатив такую высокую цену.

Казентино медленно отстранил её от себя, родным прикосновением стирая следы слёз с кожи. Он знал, что это не всё и где-то там внутри прятались ещё чувства, ему недоступные, слёзы и истерики, переживания и боль. Гермиона была не готова открывать их, принимать, какой бы сильной не хотела казаться.

Она не думала, что второй раз будет настолько тяжелее…

— Я не посмею предать её, и ты это знаешь.

Она смогла лишь кивнуть в подтверждение, вглядываясь в его серо-зелёные глаза, в которых горела боль. Гермиона снова раздробила души им обоим своими решениями, снова убила какую-то часть в нём. Она никогда не простит себе этого, даже если простит он.

Вечная верность — то, что в нём её всегда восхищало. Он умел хранить её даже тем, кого никогда не любил. Он будет хранить её Сиене, и, может быть, это спасёт её однажды.

Большой палец Кейла нежно очертил её скулу, Грейнджер прильнула к этому прикосновению.

— Это последний раз, — прошептал он, и Гермиона кивнула, соглашаясь с этим простым фактом, давая ему разрешение на то, о чём он просил. Больше она не позволит ему таких прикосновений и слов. Это было их прощанием, её подарком.

— Прости меня, — всхлипнула она, прежде чем его губы накрыли её.

Мерлин. Как она скучала по этому. По тому, чтобы просто целовать его и забывать обо всём, о врагах и друзьях, о проблемах и их решениях. Она скучала по тому, чтобы хоть на мгновение чувствовать себя собой, пока её принимали такой, какая она есть. Любили в ней всё до последней клеточки, какие бы жестокие слова она не произносила.

Он был и останется её проводником в прошлое навсегда. Поэтому никогда более она не позволит ему быть так близко, от их истории остались лишь осколки. И мокрые страницы Унесённых Ветром.

Гермиона будет скучать по этому чувству и дальше, наконец навсегда принимая то, что когда-то сказал ей Лучиано. В мафии им не дано любить. И ей больше будет не суждено. И пусть слёзы бежали вниз по щекам, Грейнджер целовала Кейла в тот вечер. Это был её способ сказать «прощай».

Он целовал её так, будто она — всё, что осталось важного в его жизни. И то, сколько боли чувствовалось в этом поцелуе, уничтожало её полностью. Гермиона вспоминала все их разговоры, все его попытки быть рядом, все попытки её спасти. Он всегда был там, на расстоянии вытянутой руки, и всё равно слишком далеко.

И когда он отстранился, снова и снова пробегая взглядом по её раскрасневшимся глазам и щекам, Гермиона увидела, что это на самом деле он — тот шаг назад от неё, который нужно было сделать пять лет назад.

Кейл провёл по её коже последний раз, а затем ушёл. Резко, одним разом, никогда не оборачиваясь. Боясь, что может остаться или что она может его остановить.

Её рука потянулась туда, где он стоял всего секунду назад, чтобы остановить, отговорить, сказать, что всё будет совсем иначе. Но схватила лишь воздух, холодный, как то чувство, расползающиеся внутри.

Гермиона знала лишь одно — она потеряла Кейла навсегда, приобретя соттокапо для своей семьи и подарив мужа Сиене. Она не получила того счастливого финала, о котором просила, но, может быть, дала шанс на него другим.

В гордом одиночестве, пока лучи закатного солнца освещали её фигуру, Грейнджер прижалась к стене спиной и сглотнула ком в горле.

Может быть, в тот момент она действительно стала Каррера больше, чем могла себе представить. Она стала вторым членом этой семьи, кто разбил Кейлу сердце, и это почему-то заставило горько усмехнуться.

Он хотел, чтобы она не была похожа на Лучиано, а Гермиона превращалась в его точную копию.

Шутка судьбы. Если бог где-то и был, у него весьма паршивое чувство юмора.