Гермиона чувствовала, насколько часто билось сердце Тео под её ладонью, каждый удар был словно отсчёт. Он боялся, он переживал, а может быть, вся эта ситуация завораживала его так же сильно, как и её. Хотя что может быть весёлого в том, чтобы поставить своего консильери в такую опасность, в какую она поставила Нотта.

Она обвела своим взглядом зал, замечая и тех, кто встал со своего места, но не сделал и шага, и тех, кто так и остался сидеть на месте, не считая нужным даже рискнуть. Никто из них не навредит ни ей, ни Тео, и вот в этом была её цель.

Малфой мог считаться важным членом Совета годами, но не теперь, не когда она так нагло поставила его на место одним лишь напоминанием, что ради него на войну не пойдёт никто, как и ради неё. В этой схватке они одни, а мирного контракта в ней не будет.

Ди Кристина довольно ухмыльнулся, поднимая бокал в сторону Гермионы, она послала ему тот взгляд, о котором он так просил всё это время. И тогда она увидела Малфоя. Чистый гнев, даже не удивление, сочился из него, она видела, насколько он злился там, глубоко внутри, пусть и формально оставался закрытой книгой.

К чёрту, Гермиона видела его насквозь даже с такого расстояния.

— Нам пора идти, как считаешь? — Грейнджер, не боясь удара в спину, полностью развернулась к Тео и вскинула брови с улыбкой. Он поднял её ладонь и в показательном жесте коснулся губами костяшек, так легко, что это и поцелуем назвать было нельзя. Зато можно было назвать иначе — признанием. Тео закрепил власть Каррера над ним окончательно, дав понять, что силой его не удерживал никто.

Гермиона могла предположить, к кому прикован его взгляд прямо над её плечом, но пока не знала, что за буря последует за этим. Тео шагнул вперёд, укладывая ладонь Гермионы на свой локоть, и равнодушным взглядом обвёл пространство.

Его леди. Его Кампанья. Кто рискнёт стрелять, когда она настолько рядом? Кто попробует бросить ей вызов на свадьбе её семьи, куда едва ли разрешалось проносить оружие? Пусть Грейнджер и знала, у кого оно было спрятано под пиджаками. Палочки, пистолеты — не играло роли. Оно было.

Грейнджер обернулась лишь однажды, взглянув на Кейла, тот кивнул ей в подтверждение существующего плана, а она подумала о том, что очень вовремя вывела Сиену из этого зала к своим подругам. Казентино защитит её, а большего сегодня и не требовалось.

Медленно, каждым шагом, кажется, приближая крах союза мафии в этом городе, Гермиона вместе с Тео покинули оранжерею, свежий воздух ворвался в лёгкие, опуская обратно на землю.

— Полагаю, займёмся делом? — он довольно ухмыльнулся, кивая в сторону простого подчинённого, что уже ждал Гермиону. Он кинул ей ключи от машины, которые она поймала и кивнула.

— Пора бы. Все эти свадебные мероприятия утомляют.

— Поспорить сложно, — Тео безошибочно определил машину, которая сегодня была их транспортом, в самом деле, спутать с чем-либо белую Мазерати ГранТуризмо было сложно. Он кивнул в её сторону. — Ого, Грейнджер, а я не знал, что у тебя есть такая красота в гараже.

— Одно время Лучиано нравилось задаривать меня подарками, от которых я бы точно отказалась, — Гермиона дёрнула плечами и подошла к автомобилю, открывая багажник. — Нечасто ей пользуюсь, Кейл предпочитает водить машины более…

— Классические, — он закончил фразу за неё и ухмыльнулся. — Признаться честно, я тоже ожидал тебя увидеть в чём-то вроде Бентли, но никак ни в спорткаре.

— Привлекает многовато внимания на улицах, — Грейнджер проверила сумку, достаточно большую, чтобы хранить там оружие или огромную стопку денег, а вытащила лишь конверт.

— Ты ведь не сядешь за руль после такого количества шампанского, правда?

— За кого ты меня принимаешь? — она шутливо возмутилась и вытащила следом пузырёк с зельем, которое, судя по желтоватому цвету и переливающимся на свету крупицам перламутра, было зельем трезвости. — Залезай, если закончил глазеть.

— Слишком хороша, чтобы пылиться в гараже, — тихо протянул Тео и ещё раз пробежался глазами по машине, вызывая у Гермионы улыбку. Она опрокинула зелье и достала кроме прочего из сумки волшебную палочку, чтобы немного укоротить собственное платье.

Прошло некоторое время с тех пор, как трансфигурация была ей необходима, нужное заклинание никак не появлялось в голове, пока не нашлось в общей библиотеке школьных знаний. Некоторые вещи были вечны. Тем веселее, что магическую мафию Грейнджер смело превращала всё больше в маггловскую, привнося в неё так много от людей.

Мир менялся, и те Доны, которые этого не понимали, теряли огромный рынок прямо у себя под носом из-за предвзятости.

Всего за пару секунд платье стало бархатным комбинезоном, в котором на каблуках было куда удобнее передвигаться. Грейнджер захлопнула багажник и села за руль рядом с Тео, внутри всё ещё пахло кожей так, словно автомобиль едва сошёл с конвейера. Каким же, однако, удовольствием было его заводить и съезжать на дорогу из Королевского сада, оставляя за собой всех гостей и свадьбу в целом.

— Когда это ты начал увлекаться машинами? — Гермиона бросила конверт на переднюю панель, проводила взглядом охранников на выезде.

Тео вытащил пачку сигарет, которые трудно было не найти в любой машине, что принадлежала Гермионе, и опустил окно.

— Полагаю, что, когда твой Дон просит у тебя машину, которая стоит целое состояние, приходится вникать. Малфой никогда не опускался до чего-то простого, он хотел красоту, комфорт, скорость и статус.

— Ясно, — Гермиона коротко усмехнулась и едва не закатила глаза. Её муж мало чем отличался от Драко в этом плане, он буквально был одержим всем, что было связано с машинами, а потому у семьи Каррера их было немало. В общем-то это объяснялось очень простым фактом — деньги нужно было куда-то тратить, вместо того, чтобы пачками складировать их в сейфах.

Мерлин, если бы все деньги, принадлежавшие Гермионе сейчас, можно было напечатать — она, вероятно, в них бы утонула. Банковские счета за рубежом, в Англии, в Гринготтсе, во французских и итальянских банках. Учитывая, что к состоянию Малфоя, как члена мафии, добавилось ещё и состояние семьи, было страшно думать о его счетах и количестве денег на них.

Что с ними делать сейчас, когда Грейнджер давно не нужны были ни украшения, ни дома, ни машины — она не представляла.

— Далеко нам ехать?

— Далековато, — заметила Гермиона, чуть прищуриваясь. — Объедем половину города.

Нотт откинулся на сиденье, закурив, и повернул к ней голову.

— Может быть, заедем в какую-нибудь забегаловку перекусить? Признаться, я бы не отказался сейчас от молочного коктейля. Дорога долгая.

Лицо Гермионы со стороны выглядело настолько саркастичным, что это заставило его рассмеяться. Не прошло и минуты, как она всё-таки закатила глаза и вдавила педаль в пол по пустынным вечерним дорогам пригорода столицы.

Тео подарил ей весьма удовлетворённый взгляд, лениво наблюдая, как Гермиона разгоняется до сумасшедших скоростей.

— Сколько, говоришь, у неё максимальная скорость? — полюбопытствовал он спокойно, нисколько не боясь манеры её вождения.

— Вот и проверим, — глаза сверкнули, ещё один красный сигнал светофора остался позади. Счета за превышение скорости её могли совершенно не пугать, как и попытка полиции лишить Гермиону прав. Если она вообще помнила о том, где они сейчас лежали за ненадобностью.

Как же приятно было снова окунуться в эту свободу, когда не оставалось никого, кроме скорости, её и дороги. Стрелка двигалась к 200 километрам в час, редкие автомобили на улицах пропускали их вперёд, и лишь небо было единственным свидетелем их преступлений сегодня.

Грейнджер крепче перехватила руль, изящно обходя все повороты и перекрёстки, которые могли бы прятать за собой полицейские машины, пока Нотт молча курил на соседнем сидении.

Гермиона позволяла ветру из приоткрытого окна задевать своим потоком волосы, дотянулась, чтобы включить что-то ненавязчивое из музыки, и разогналась сильнее, едва они выехали за пределы городской черты окончательно.

Всё таяло и исчезало, расплываясь как пейзаж за окном в буйство рваных красок, скрытых тенью. Ночь укрывала под собой огни и городской пейзаж, а вместе с ними и каждую проблему, о которой стоило бы думать. Когда стрелка спидометра показывала около 250 километров в час, становилось невозможно думать ни о мести, ни о любви. Мотор рычал, подыгрывая адреналину, что зажигал искры в венах.

Максимальной оказалась скорость в 301 километр в час, и этого было достаточно, чтобы при столкновении с любым предметом разбиться в тысячи крохотных осколков без возможности собраться обратно. И никого в салоне это не волновало.

Около пятнадцати минут спустя Гермиона притормозила, заглядываясь на знаки вдоль дороги, Тео сразу оживился, будучи уже довольно уставшим после насыщенного дня. День в самом деле казался бесконечным, а, что важнее, впереди была ещё более долгая ночь.

Знаки перестали быть важны, когда по встречной полосе пролетела толпа машин в обратном от них направлении. Гермиона развила скорость вновь, пусть и не достигая пределов, пока наконец не увидела вдалеке целое собрание огней и не услышала музыку.

Тео в удивлении поднял брови, он оставался в неведении места, куда они приехали этой ночью, поэтому его реакция была настоящим наслаждением. Особенно когда они заехали в коридор из десятков дорогих гоночных автомобилей. Вокруг них толпились зрители, рассматривая каждый новый элемент или расспрашивая хозяев о том, что под капотом. Девушки в коротких юбках столь стереотипно провожали глазами новых участников.

— Не перестаёшь удивлять, Грейнджер.

Дорогая Мазерати, которая явно не подходила к этому обществу машин, направленных лишь на победу на трассе, резко выделялась, поэтому мгновенно всё внимание оказалось приковано к Грейнджер за рулём. Её колье блеснуло в ярком свете фар, намекая на и так очень понятный факт. Гостья сегодняшних гонок была зверски богата, и ей в этом забытом месте явно было что-нужно. Точнее, кто-то.

Парень лет двадцати пяти сложил руки на груди и встал посреди дороги, дожидаясь, пока машина остановится прямо перед ним. Так и произошло. Гермиона выждала всего несколько секунд, проследила, как кучка доверенных людей гонщика соберётся вокруг него, ожидая чего угодно.

Тео, как и они, проверил своё средство защиты, спрятанное за поясом брюк.

— Что мы вообще здесь делаем?

— Узнаешь, — таинственно ответила Гермиона и заглушила двигатель, она перехватила конверт в своих руках и дёрнула ручку машины. Как же ей нравилась эта атмосфера. Здесь люди дышали скоростью и запретным адреналином, а значит и свободой. Вдалеке на стартовой линии в лёгком тумане очередная группа гонщиков готовилась к старту, звучали крики и голый азарт каждого, кто сделал ставку этим вечером. И ставили они далеко не только деньги, но ещё и чью-то жизнь.

Каблуки Гермионы здесь тоже казались неестественными и совершенно ненужными, а бриллианты явно цепляли взгляд каждого, кто думал, можно ли сорвать их с этой тонкой шеи.

Брюнет, что преграждал дальнейший путь, выглядел как лидер, да и вёл себя соответствующе. Он окинул Грейнджер оценивающим взглядом, обращая чересчур большое внимание на ноги и декольте, наклонил голову.

— Решила заглянуть?

— Не удержалась, — честно призналась Гермиона, оказываясь в полуметре от него и усаживаясь на капот. Тео сзади хлопнул дверцей, а гонщик кивнул в его сторону, спрашивая с очевидным пренебрежением.

— Это что за красавчик?

— Мой консильери. Нравится? — так много дерзости, как в ту минуту, Нотт наблюдал впервые. Грейнджер умела быть и грубой, и жёсткой, но настолько непохожей на саму себя — никогда. Она будто сменила свой образ на настоящую змею, влилась хамелеоном во всю атмосферу, излучающую угрозу.

Ровно до минуты, пока по губам парня не расплылась искренняя улыбка и он не раскрыл руки.

— Чёрт, Каррера, я рад тебя видеть! — Гермиона нырнула в объятия, получив до этого поцелуй в щёку, и оказалась приподнятой над землёй крепкими руками. — Почему не сообщила, что приедешь?

— Я ненадолго, Макс, — она коротко рассмеялась, когда оказалась снова на земле. — Мы были проездом.

— Проездом вы далековато забрались, не обманывай меня, милая, — люди вокруг заметно расслабились, замечая, как их лидер относится к неожиданной ночной гостье, а Макс тем временем позволил Гермионе усесться обратно на капот и вскинул брови. — Ты ведь не просто так здесь?

Вопрос висел всего секунду, пока Грейнджер не передала ему тот самый конверт с купюрами, что буквально трещал по швам от их количества. Парень перекрутил его в руках, заглянул внутрь, прикидывая примерную сумму.

— Внушительно… — протянул он, поднимая взгляд обратно на девушку. — И что ты за это хочешь?

— Внутри есть список из семи адресов, — начала Гермиона, поправляя выбившийся локон волос. — Я хочу, чтобы вы покрутились вокруг, узнали, что там происходит. У меня есть подозрение, что там могут быть кое-какие поставки. Что делать с товаром, решай сам, мне плевать. Главное, чтобы он не дошёл до своего заказчика.

— О, дорогуша, так ты вышла на тропу войны? — Макс рассмеялся, его язык прошёлся по нижней губе, а глаза по фигуре Гермионы.

— Что-то в этом роде. Справитесь — получишь сумму в пять раз больше.

— Ты на удивление щедра.

— Ты ведь знаешь, в чём причина, — Грейнджер приподняла брови и на долгие несколько секунд поставила разговор в тупик.

— Слышал. Соболезнований ты от меня не дождёшься, я рад, что он наконец умер, отдав семью тебе, — Макс отдал конверт кому-то из своих людей и наклонился так, что его руки оказались по обе стороны от Гермионы. Её это даже не напугало, она вскинула голову и почти задела кончик носа парня своим. — Значит ли это, что малышка Гермиона снова свободна?

— Зависит от того, как посмотреть, — голос не дрогнул ни на одной букве, будто она привыкла вести с ним дела именно так. — Я разобралась с мэром.

— Мягко?

— Скорее жёстко, — не без удовольствия она улыбнулась и опустила взгляд вниз. Там, где его руки были покрыты татуировками и цветными рисунками, она ногтем очертила несколько линий вверх и вниз. — Я бы ждала твоей верности хотя бы за это, что скажешь? Оставишь эту договорённость в секрете?

— Если ты скажешь мне имя ублюдка, — Макс оскалился, прикосновения Каррера давали ему свой собственный сорт кайфа. — Может быть, мне стоило бы застрелить его для тебя?

— Прости, но боюсь, я хочу сделать это сама. Фамилия Малфой скажет тебе о чём-нибудь?

— Вряд ли, — Макс оттолкнулся и выпрямился, мотнул головой. — Но я посмотрю, что мы сможем на него достать. В благодарность за мэра и полицию.

Гермиона удовлетворённо кивнула и тоже поднялась обратно на ноги. Договорённость была достигнута, а, значит, делать ей здесь больше было нечего. Она уже почти развернулась, когда услышала ещё один вопрос.

— Откуда вы такие нарядные?

— Со свадьбы. У фамилии Казентино новая обладательница.

— Да ладно? — брови Макса взлетели вверх. — Нашла ему новую невестушку?

— Очаровательная девушка, должна заметить, — Гермиона опустила взгляд всего на секунду. — Прости, в этот раз без приглашений.

Не то, чтобы она собиралась его отправлять Максу на любую из свадеб или похорон.

— Ох нет, дорогуша, единственное приглашение, которое я мог бы принять, это в твою постель, — пошлая улыбка была практически раздевающей, от неприятного ощущения по спине пробежали мурашки. Намёки подобного рода Гермионе никогда не нравились, и всё же они были одним из условий, на которые приходилось соглашаться.

— Боюсь, ждать тебе придётся долго, — уклончиво и дерзко вернула она ему ответ и наконец развернулась, поймала взгляд Тео. Он не сдвинулся со своего места, держа одну руку за спиной, готовый в любой момент вытащить палочку. Ситуация ему не нравилась, это было написано на его лице.

— Хоть целую вечность, Каррера. Даже не останешься прокатиться?

— Я не на подходящей машине сегодня, — она дёрнула ручку двери и оперлась на неё всего на пару секунд, прощаясь с Максом, что следил за каждым её движением. — Может быть, в следующий раз.

— Заглядывай почаще. И передавай привет Джиневре.

— Обязательно.

Гонщик махнул им на прощание рукой, а Грейнджер вместе с Тео уселись обратно на свои места, и девушка завела мотор. Теперь, когда их разговор не выходил за пределы машины, Нотт с усмешкой спросил.

— Джинни?

Гермиона коротко рассмеялась и мотнула головой, начала отъезжать назад.

— Оказывается, свадьба с Гарри может быть довольно скучным событием.

— Так маленькая Уизли втянулась в уличные гонки или помогла тебе с мафией?

— Скорее первое, — Гермиона съехала обратно на трассу и попрощалась со всей толпой уличных гонщиков. — Они с Максом были знакомы через пару рукопожатий, она часто заезжала сюда, когда ввели закон против трансгрессии и пришлось сесть за руль.

— Как тебя сюда занесло? — не без интереса спросил он.

Она прокашлялась, снова улыбаясь, словно не хотела делиться этой информацией.

— Когда мы с Лучиано запустили торговлю оружием, с доставкой сразу возникли проблемы. У меня ещё не было схем контроля патрулей, и это доставляло нам… неудобства. Мне нужен был кто-то, кто умеет держать язык за зубами, при этом прекрасно знает, где ездит полиция и с какой периодичностью.

— И? — надавил он, смакуя подробности.

— Я вспомнила о том, что говорила мне Джинни об уличных гонщиках. Они поделились со мной информацией, а я обещала, что надавлю на мэра, чтобы он закрыл на них глаза на некоторых трассах, — Гермиона перевела взгляд на Тео на несколько секунд. — К тому же, учитывая, как сильно я ему нравлюсь, попросить об услуге было нетрудно.

Тео фыркнул и закатил глаза.

— Ему нравишься не ты, а твои деньги.

— Одно от другого неотделимо, — заметила Гермиона. — Я как-то возила сюда Кейла, ему не слишком понравилось, — коротко рассмеявшись, добавила она. — Ты оказался спокойнее.

— Сравнила себя пару лет назад и сейчас. Ты иногда пугаешь меня, Грейнджер. Девочка, про которую я так много слышал, не могла так просто взять и навести на человека пистолет.

— А я могу? — Грейнджер выгнула бровь, сжимая руль посильнее.

— Вполне. И я даже не удивлюсь, — Тео пожал плечами с такой лёгкостью, будто эта мысль ему даже не претила. Он создавал впечатление пацифиста, как и Астория со стороны. Идеальное дополнение, чтобы служить советами и препятствовать кровопролитию. Его жестокость стала бы для Гермионы явным открытием.

— Как думаешь, что происходит у Малфоев, пока мы тут катаемся по твоим знакомым? — спросил вдруг он снова.

— В этот раз о ком из четы Малфоев ты спрашиваешь?

Тео предпочёл оставить это без ответа, подмигивая Гермионе и ожидая услышать её ответ.

~*~

Он был напряжён, это читалось даже в тех незначительных деталях, что прятались за напускными чертами расслабленности. Закатанные рукава, брошенный на спинку кресла пиджак, расстёгнутые пуговицы рубашки. Если бы не плотно сжатые губы и резкий холодный взгляд, кто угодно мог бы сказать, что Малфой всего лишь отдыхал в своём кабинете после скучного мероприятия.

Такого, где было необходимо постоянно улыбаться, пить шампанское и строить из себя хорошего бизнесмена в долгих разговорах о продажах очередного товара.

Только вот его вечер едва ли можно было назвать скучным.

Драко вслушивался в каждое слово своего капо, зажимая в руках бесполезный документ, не имеющий ни веса, ни пользы. Блейз рассуждал, безусловно, о том, что нужно сделать дальше, как действовать, оценивал последствия. Обычно этим занимался Нотт, расписывая все перспективы перед ним, этим вечером он скорее всего занимался тем же для Гермионы Джин Каррера.

Драко уставился в окно, наблюдая, как ночные огни города всё ещё сверкают вокруг, с такой высоты людей ему было не видно, да они его и не интересовали.

— У нас есть перспектива убить его самим? — он наконец выгнул бровь и развернулся к Блейзу.

— Нет, не думаю, — вставила своё слово Дафна, которая второй десяток минут пыталась выпутать шпильки из длинных волос. Они ушли со свадьбы сразу же после маленького представления Грейнджер, узнав всё, что им было нужно. — Если он занял пост её консильери, в чём мы убедились, то она будет дорожить им ещё сильнее, чем своей золотой девочкой.

— Грейнджер сменила прозвище? — голос, столь сильно пропитанный сарказмом и при этом столь ожидаемый, наконец послышался в проёме. Малфой сразу вскинул голову туда, где стояла Пэнси, облачённая в наряд ночи.

— Достала?

— Пришлось постараться, но да. Честно говоря, я думала, она спрячет его получше, — она прошла внутрь, привычный стук каблуков сменился ботинками, Паркинсон протянула Драко единственный лист документа. Лист пергамента с пурпурной рамкой по краям, ребристая поверхность сразу коснулась его пальцев.

Впервые за последний час Малфой расплылся в довольной улыбке, осматривая документ.

— Оригинал?

— Копия, — Пэнси мотнула головой. — Пропажу оригинала она бы заметила, оно лежало в сейфе рядом с другими документами. Над кодом я помучилась, но даже её защита не идеальна.

— Что за документ? — Дафна прищурилась, пытаясь разглядеть со своего места, и сбросила последнюю шпильку на пол.

Драко зачитал медленно, смакуя каждое слово и всё больше погружаясь в собственное ликование:

— Настоящим удостоверяется, что Лучиано Джованни Каррера и Гермиона Джин Грейнджер состоят в законном браке согласно Магическому Законодательству и в присутствии надлежащих свидетелей, — он замолчал всего на секунду, позволяя переварить эту информацию, а затем добавил. — Дата: пятнадцатое апреля две тысячи первого года.

— Посмотри на последнюю строку, — заметила Пэнси.

— По настоящему свидетельству пара обязуется исполнять свои брачные обязанности, закреплённые в тексте данной ими свадебной клятвы в присутствии Кейла Алессандро Казентино и Амелии Грация Скьяретта.

— Твою ж мать! — воскликнул Забини, подскакивая с кресла. Он попросил у Драко свидетельство, чтобы взглянуть, и усмехнулся. — Невозможно.

— Какая неосторожность… — язвительно и довольно протянула Дафна и перехватила свидетельство из рук Блейза. — Ни одной фотографии со свадьбы и ни одного лишнего свидетеля, и при этом такой документ.

— Подозреваю, что без него брак не считался бы действительным, и Грейнджер не смогла бы войти в семью законно, — Паркинсон достала из шкафа у Драко виски и поставила один бокал себе и один ему. Блейз, как и Дафна, такой чести не удостоился, и, судя по взгляду, которым она их одарила, Малфой знал почему.

— Так значит она соврала про клятву? — осторожно поинтересовалась Гринграсс, и Драко кивнул.

— Мы и не ждали от неё честности. Вопрос в том, какими были условия.

— Один из свидетелей уже мёртв. Можно ли достать второго? — Блейз откинулся обратно на спинку кресла, не дожидаясь, пока его девушка нальёт ему алкоголя.

— Казентино скорее умрёт, чем предаст её. Его взгляд нужно было видеть сегодня, — коротко ответила Дафна.

Вся комната резко погрузилась в тишину. Казалось, что за радостью они забыли о главной героине в сегодняшней истории, и именно она появилась на пороге кабинета, прерывая минутный праздник.

Глаза Астории были красными от слёз, щёки стали бледными, и она вдруг резко перестала быть той сильной женщиной, которую Малфой знал на протяжении десятилетий. Она никогда не выглядела так, как сегодня. Заламывающая пальцы, неуверенная, готовая броситься умолять в любую секунду.

— Вы все знали, не так ли? — голос оказался отнюдь не дрожащим, а полным гнева, от которого в жилах застывала кровь. Драко стёр улыбку со своего лица и поднял к ней глаза, раздумывая над каждым словом, которое ему предстояло сказать этим вечером.

Он взмахнул рукой, и все посетители комнаты поняли его без слов, ретируясь в доли секунды, почти незаметно из-за шёпота навязчивых мыслей в голове.

— Это был твой приказ, — она начала тихо, почти шёпотом, но уже через мгновение закричала, теряя самообладание. — Ты предпочёл скрыть это от меня! Самое главное, что я хотела знать, и ты утаил это от меня!

Он видел, как слёзы снова собирались в уголках её глаз, готовые скатиться вниз.

— И чем это было бы лучше? — вина в его голосе пусть и слышалась, но была недостаточно убедительной. — Знать, что он там, заперт под гнётом обещаний, данных не им? У Грейнджер в логове?

Малфой выдохнул и поднялся с места.

— Лучше бы он был мёртв.

Астория не выдержала и в ту же секунду ударила его ладонью по груди.

— Он будет! Будет, чёрт тебя подери, твоими стараниями!

— Я должен был поступить иначе? — спросил он честно и перехватил её ладонь до нового удара. — Или я должен напомнить тебе, сколько он сделал после своего ухода?

Её сердце треснуло, вся её душа начала покрываться тонкими полосами трещин, и Астория уткнулась в грудь Малфоя лбом, позволяя горьким слезам бежать вниз, прерываемыми лишь всхлипами и словами.

— Драко, пожалуйста, я сделаю всё, что угодно. Всё, как ты захочешь. Пожалуйста. Пожалуйста, отмени награду за его голову. Я умоляю тебя. Всё. Что ты хочешь? Секс, любовь, деньги, люди? Я никогда больше не потревожу тебя, если попросишь. Пожалуйста!

Это оказалось больнее, чем он думал — слышать каждое слово мольбы, что срывалось с её губ в этой агонии, которую Гринграсс звала любовью. Хотел бы он когда-либо любить подобно ей, чтобы испытывать те же страдания?

Малфой не смог заставить себя пошевелиться и сделать что-либо, чтобы успокоить собственную, блять, жену. Какой толк от этого статуса, если они друг для друга чужие? Не больше, чем жители одного дома, члены одной семьи.

Что он мог бы сделать? Тео вероятно нашёл бы тысячу способов остановить эту боль. Драко не мог ничего. Он был бессилен в выборе, где между некогда лучшим другом, женой и семьёй он не мог выбрать первое.

Видит Мерлин, он пытался.

— Я не могу, Астория.

Вынужденный прятаться за этим холодом, Драко чувствовал, что его собственное сердцебиение затихает, отдаваясь треском в груди. Она ударила по его груди кулаком один раз, два, пока влага продолжала пропитывать ткань рубашки, раз за разом всё ударяла и ударяла, пока не устала от этого бесполезного насилия.

— Разве я о чём-то ещё просила? Он ведь твой друг, он — наша семья!

Малфой медленно опустил голову вниз, а она посмотрела на него своими заплаканными глазами.

— Я умоляю тебя. Ради меня, ради Лиры.

— Я никогда не прощу ему то, что он сделал, — произнёс наконец он, беря себя в руки. Даже эти слова приносили ему боль. Тео был его другом и, может быть, в его памяти навсегда им останется. Но Драко давно не просто мальчик, который сбегал из подземелий в Хогсмид за конфетами. Он Дон, от которого зависела не только его жизнь.

Тео был его семьёй, даже сейчас. Нотт, Малфой, Забини, Гринграсс, Паркинсон. Их союз мог бы покорять миры. Если бы он всё не испортил.

— Ты думаешь, я смог бы? Он оставил тебя. Оставил нас всех. Он сдал нас, всё, что мы имели, едва не подорвав нашу семью. Я едва не потерял тебя.

— Разве он мог поступить иначе? — её взгляд бегал по его глазам, выискивая хоть единый намёк на человечность. Даже если когда-то она там была, Драко давно похоронил её под гневом и болью, которые ему принесло то предательство. Он не знал, что могло бы вернуть то чувство сострадания назад.

— Мог. Сотню раз. Он мог прийти ко мне до того, как клятва вступила в действие, он мог даже не говорить мне о ней напрямую, но сказать, где искать. Он бросил тебя. Есть вещи, которые не прощаются.

— И злись себе на него до скончания времён, хоть на том свете, — она отстранилась, губы Астории дрожали. — Ты позволишь им убить его ради тебя. И они убьют его, Драко, как ты не понимаешь!

— Нет, — отрезал он равнодушно. — Это решение окончательно.

Её грудь сотрясали рыдания, не было в этом мире больше ничего, что могло бы это исправить. Сделать шаг назад было уже невозможно, отказаться от собственных слов значило поставить под угрозу всё, и её жизнь в том числе. Драко не мог себе этого позволить.

Как бы он хотел прекратить её слёзы, поймать её, когда она опустилась на колени, прижимая ладони к груди, чтобы остановить горящее там внутри сердце, которое закрывалось под коркой тяжёлого льда. Как бы он хотел…

Было так много «бы» в их жизнях. Где-то там в этом другом мире всё случилось иначе, и Астория улыбалась своей жизни. Но история не терпит сослагательного наклонения, точно не их.

Она будет его ненавидеть вечно за это. Малфой попытался перехватить её ладонь, поднять Гринграсс с пола, но она оттолкнула его, опускаясь вниз и касаясь лбом паркета. Слышать и видеть её истерику оказалось невыносимо, и Драко не выдержал. Он толкнул двери комнаты, едва не налетел на Дафну.

У него не было слов, а ей было всё ясно без них. Малфой был благодарен за то, что было кому позаботиться о женщине, о которой он не смог, как бы не пытался.

Где? Где он оступился? Он всегда делал для них всё. Получив на свои плечи ответственность в виде клана, он продолжал обеспечивать свою семью, помогать им, он выстроил для них, может и не жизнь мечты, но жизнь.

Настоящую…

В какой момент он получит свою, в которой он сможет радоваться не только победам в войне, а чему-то настоящему?

Пэнси поймала его в коридоре, хватая за руку. Драко не знал, были ли это его глаза, которые выдали его или сбитое дыхание, как будто это играло какую-то роль. Она чувствовала всё так, будто его душа была её собственной. Паркинсон обхватила его всего руками, притягивая к себе, и он позволил себе утонуть в этом давно забытом чувстве, которое он мог бы описать лишь одним словом.

Дом.

— Я знаю, — прошептала она тихо, проходясь ладонью по его волосам. — Знаю.

Он тоже хотел бы сломаться и остаться там на холодном полу, когда впервые ему сообщили новости, боль от которых пронзала всё тело. Больше всего он хотел обратно того, кто первым протянул ему руку.

Он хотел назад ту женщину, что капала ему экстракт бадьяна на руки, чтобы залечить раны после того, как он уничтожил что-нибудь хрупкое в Мэноре. Он хотел назад своего лучшего друга. Свою жену. Свою жизнь. Целиком и всю, в которой ему не приходилось убивать, приказывать убивать, торговать наркотиками и чужими телами ради того, чтобы сохранить статус.

Больше всего на свете Драко Малфой хотел вернуться домой, где его мать читала возле камина, а отец рассказывал о делах, никак не связанных с мафией. Можно ли было винить его за это?

То ли слова Астории до сих пор стучали в голове, то ли он слышал их даже сейчас, каждую её мольбу и каждое проклятье. Может быть, Драко в самом деле был виноват? Больше, чем все они? Он глубоко вдохнул, успокаивая бушующий внутрь ураган эмоций, пусть тот всё ещё был в его голове, душе, теле, везде. Хотелось разбить что-нибудь, чтобы это прекратилось, видимо, для этого, подобно Волан-де-морту, придётся расколоть лишь душу.

Драко отстранил руки Пэнси от себя осторожно, старательно избегая её жалеющего взгляда.

— У нас ещё много работы.

— Как скажешь, — она кивнула, сводя брови на переносице.

— Ты собрала всё нужное для репортёров Пророка?

— Думаю, что да, но, может быть, попадётся ещё что-то, что мы сможем использовать.

— Отлично, — Драко слабо улыбнулся уголком губ. — Тогда пора показать миру, кто такая Гермиона Каррера.