После ночного приключения Гермиона чувствовала себя в более приподнятом настроении. Если всё сложится так, как должно, то её ночные призраки очень удачно нарушат планы Малфоя в некоторых районах. На самом деле поставок у него по её данным было не очень много, и в этом заключалась основная проблема.

Из тех разговоров, которые она вела с информаторами, дополняя информацией от Тео, больше всего ресурсов Малфой получал с наркотиков, алкоголя, ночных клубов и рэкета некоторых заведений. Если достать контакты и места складов первых двух было нетрудно, а в ночной клуб можно было наведаться с визитом, то с угрозами владельцам предприятий было сложнее. Мало того, что найти конкретные точки Гермионе не удалось, они ни под какими угрозами не дадут ей правдивую информацию.

Их она не сможет перекупить, а значит вступал последний крайний пункт уничтожения всего магазина или завода, который Драко мог держать под собой, чего Грейнджер очень не хотелось. Она пыталась развалить его империю, да, но идти такими путями по головам тех, кто стал жертвой обстоятельств, она не собиралась. Эта единственная черта, которая в ней ещё осталась от человека, что не отдавал себя мафии.

Безусловно, та была жестока ко всем, кто был с ней связан… и всё же. Гермиона не могла себе этого позволить. Не когда Малфой очень упорно копал под неё материал, чтобы выдать журналистам. Уж в этом она не сомневалась, что он выдаст всё, что сможет найти, чтобы разрушить её репутацию в народе, и игра против жителей Лондона ей в этом не поможет.

Обо всём этом Гермиона думала достаточно долго, прокручивая в своей голове каждый из вариантов, какой сделать следующий шаг. Её приоритетом оставались поиски убийцы мужа и подруги, и что-то подсказывало, что, чем глубже она будет копать под Малфоя, тем быстрее эти ответы найдёт.

Впрочем, возможно она ошибалась.

Грейнджер пробегалась глазами по утренней газете Пророка во время завтрака. В числе прочих новостей Гарри давал комментарии по недавнему пожару, свидетелей которого найти так и не удалось. Он хотя бы пытался, что вызывало у Гермионы только усмешку. Пытался — вот, как можно было охарактеризовать всю его работу, и никак более. Поттер закрывал зоны трансгрессии, чтобы члены организаций чаще попадали на камеры, он ставил патрули, допрашивал мелких преступников, и всё это не давало ему никакой помощи, пока прямо на груди грелась змея.

На фотографии она крутилась прямо за его спиной, слушая каждое слово, впитывая в себя и пуская яд в голову Гарри. Гермиона не собиралась менять тактику и послала эльфийку попросить Главного Аврора о встрече. Чем раньше она начнёт основательно закладывать мысль о крысе в Министерстве, тем больше ей удастся сделать до разоблачения.

Острым ногтем она обвела голову Малфоя, будто надеясь, что он почувствует это даже через колдографию.

«Я хочу, чтобы тебе было, что терять», — сказал он. Сколько она должна ещё обрести, чтобы этого было достаточно?

Гермиона перелистнула страницу, как только поняла, что утонула слишком глубоко и перестала вчитываться в текст. Заметка о моде её тоже не слишком-то привлекала, но голова нуждалась в разгрузке.

В доме было тихо, о семейных завтраках речи никогда и не шло, поэтому гордое одиночество и полная тишина совершенно не помогали успокоиться роящимся, будто пчёлы, мыслям в голове. К моменту, когда они с Тео вернулись, была уже глубокая ночь, и никаких признаков жизни ниоткуда слышно не было, как и сейчас.

Очередной шелест страницы вдруг перемешался с тихими шагами на втором этаже. Гермиона прислушалась. Единственной девушкой, кто перемещалась столь тихо и аккуратно, всё ещё неуверенно, была Сиена. Вести с ней разговор было даже стыдно, всего часов двенадцать назад она изменила её жизнь на ближайшие годы, вряд ли после такого можно вести светские беседы о том, какая погода за окном.

Скьяретта сама появилась в столовой, всё ещё неуверенно заглядывая в комнату. Она уже спокойнее попросила эльфийку о завтраке, видимо убедившись, что Кейла в компании Грейнджер не было. Вдруг стало любопытно, какие чувства она бы испытала, узнав, что её муж грезит совсем не о ней? Разочарование, ревность или облегчение? Хотя, здесь скорее подходило прошедшее время — грезил.

— Доброе утро, — вежливо и даже мягко поприветствовала Сиена, Гермиона опустила закрывающую её газету на стол.

— Доброе.

От чтения, однако, не отвлеклась. Молчание казалось слегка напряжённым, но не настолько, чтобы его нарушать. Пока подавали завтрак, раскладывая перед Скьяретта йогурт с мюсли и фрукты вместе с чашкой кофе, Грейнджер продолжала читать совершенно неинтересную ей статью.

Тогда наконец Сиена и заговорила.

— Могу я задать два очень личных вопроса?

Интерес Гермионы тут же был пойман, и она подняла глаза, а вместе с тем вскинула брови.

— Конечно. Тебе не обязательно спрашивать меня каждый раз, когда тебе что-то интересно.

— Не все любят говорить на личные темы, — она пожала плечами и сделала глоток кофе. Затем неуверенно опустила взгляд вниз, щеки тут же слегка покраснели. — У вас с Лучиано… было что-то? После свадьбы.

— Подозреваю, что ты спрашиваешь, спал ли он со мной, — Грейнджер окончательно отодвинула от себя пергамент и попросила кружку чая. Затем спокойно и прямо посмотрела на Сиену. — Если тебе интересна эта сторона вопроса, то нет. Наши отношения можно назвать тёплыми достаточно, чтобы обмениваться чем-то большим, чем приветствиями только последний год. Может… полтора. До этого я была просто удобной фигурой в его семье, которая к тому же вытащила его и клан со дна.

— Значит последние пять лет‥.

— Ничего не было? — продолжила Гермиона и кивнула. — Да. Несмотря на то, что у нас была общая спальня, одна кровать на двоих, секса у нас не было.

— Почему нет? — ей было неловко вести этот разговор, это было видно, но, кажется, любопытство перевешивало неудобное положение. Сиена будто и забыла, о чем спрашивала, так открыто она взглянула на Грейнджер.

Теперь была очередь Гермионы пожать плечами и увести взгляд в сторону.

— Сложно сказать. Может быть, мы не доверяли друг другу достаточно. Может быть, дело было в его жене, которая всегда была где-то глубоко в его мыслях. А может, нам казалось, что времени так много, что мы не спешили торопиться.

— Он не хотел наследника?

— Смерть единственного сына больно по нему ударила. Я не уверена, что он в принципе мог бы вынести рождение ещё одного ребёнка под своей фамилией. К тому же, у него вроде как есть, кому продолжать фамилию, в Венеции живёт его младший брат.

Сиена на мгновение засомневалась и нахмурилась:

— Но…

Гермиона тут же усмехнулась и подтянула кружку с чаем к себе.

— Ты хочешь знать, почему на его месте я, если, согласно всем законам, его брат должен был получить место? Я тоже задалась этим вопросом, — она на секунду прикрыла глаза, мысленно смеясь всей абсурдности ситуации. — Потому что его брат, в отличие от всей семьи, работает в полиции, а его жена — известный политик в тех кругах. Ему мафия не светит. Но наследник семьи и фамилии там есть.

— Иронично, — отреагировала Сиена, чуть улыбаясь. — Значит, пока вся его семья уехала, он остался в Италии и пошёл в органы?

— Что-то в этом роде, я не углублялась, если честно, — Гермиона отмахнулась, ведь и правда никогда не задавалась очень многими вопросами о семье Лучиано. Гарри снабдил её минимумом о том, кто, когда приехал, в основном о родителях её мужа, как они пришли к власти. Во многом это знание помогло ей в будущем, но вот по части братьев или сестёр Грейнджер никогда не проявляла должного любопытства. — У тебя был второй вопрос, кажется?

Помимо остальных, которые она уже успела задать, конечно. Грейнджер подхватила с тарелки печенье, лениво откинулась на спинку стула.

— Я не уверена, стоит ли его задавать, — честно призналась Сиена.

— Это касается Кейла? — так же прямо спросила Гермиона. Скьяретта кивнула. — Не уверена, что мне есть, что тебе рассказать, кроме того, что ты уже знаешь.

— Что-то из того, что я не знаю, но что мне бы стоило… как его жене?

— Ты его жена лишь на бумаге, Сиена, — её голос звучал мягче, чем мгновение назад, и губы дрогнули в полуулыбке. — Если тебе захочется воплотить это во что-то большее, то тебе придётся узнать его самой. До этого момента никто и ничего от тебя не просит.

— Я знаю. Просто… — она тяжело вздохнула, прикрыла лицо ладонями на мгновение и провела ими позже по своим волосам. — Мне нужно знать, рядом с кем я готовлюсь провести целый год своей жизни.

— Рядом с хорошим человеком, — коротко ответила ей Гермиона. — Сейчас тебе так не кажется, потому что в его жизни происходит больше, чем он когда-либо расскажет, но это не значит, что так будет всегда.

— Ты хорошо его знаешь?

Простой вопрос вдруг застал врасплох. Грейнджер не знала, как на него отвечать, потому что в самом деле, как и Кейл, потеряла давно и его, и себя в этой череде событий. Она знала того Казентино, который был пять лет назад, и понятия не имела, что из себя сейчас представлял этот мужчина. О чем он мечтал, на что злился, что творилось в его голове? И она не была уверена, что в действительности хотела бы это выяснять.

— Хуже, чем мне стоило бы, — наконец послышался ответ. — Вот тебе мой совет на будущее. Кто бы что ни говорил о том, что врагов нужно держать ближе, твоя семья — твоя опора. Только зная страхи каждого из них, мечты и желания, ты сможешь по-настоящему им верить.

— О чем мечтаешь ты? — она опёрлась подбородком на ладонь, похожая на ребёнка, что готов услышать занимательную сказку.

О семье. Далёкой от всего, что сейчас бы происходило. В уютном уголке мира, куда не дотянется ни один источник новостей о мафии, ни одна крыса, которая захочет у неё это украсть. О таком доме, куда всегда хотелось бы возвращаться. Может быть, даже о детях.

Эти мечты казались далёкими и невоплотимыми, озвучивать их Гермиона не решилась.

— О спокойствии и мире, — по крайней мере это казалось честным.

В их мире сейчас всё, о чем на самом деле можно было бы мечтать, так это, чтобы всё прекратилось. Жизни были отомщены, убийцы найдены, войны закончены. Продолжать свою жизнь, зная, что закон дышит в затылок, но в то же время к дыханию которого она уже привыкла. Пожалуй, это было бы лучшим исходом всех событий.

— Наши мечты сходятся в таком случае, — Сиена легко улыбнулась, тут же разрушая для Гермионы ту мрачность, что тяжёлым грузом осела вокруг. Если бы эта девушка умела, она бы достала солнце из-за туч. Грейнджер не могла не подумать в ту секунду, насколько же Скьяретта оказалась ей нужна именно сейчас, она умела улыбаться так, что все трудности казались решаемыми. — У меня есть одно предложение. Насчёт Малфоя.

Гермиона выгнула бровь, не веря собственным ушам.

— Ты никогда не думала о том, чтобы соблазнить его?

Она едва не поперхнулась чаем, который только собиралась допить, и подняла удивлённые глаза к девушке напротив. В её словах шутки не было, только серьёзность, и это сразу стало очевидно.

— Почему ты решила, что это хороший вариант? — аккуратно полюбопытствовала Гермиона.

— Мужчины, — небрежно отмахнулась она. — Учитывая их отношения с женой, разве это будет трудно?

— Теоретически может и нет. Но с Малфоем нас связывает настолько давняя история, что на практике это почти невыполнимо.

— Мне кажется, что наоборот, если честно, — она спрятала свою лукавую улыбку за чашкой, а Гермиона наконец увидела Сиену, о которой так много рассказывала её сестра. Девушку, которая выстрелит в лоб любому, кто посмеет ей помешать, если понадобится. С какой скоростью работали шестерёнки в её голове, было видно. — Подумай сама, он так цепляется за женщин в своих клубах. Неужели он устоит? Я думаю, что нет. Он даже выглядит одиноким. Немного заботы, внимания, и он у тебя под каблуком.

— Было бы всё так просто, — рассмеялась Грейнджер и покачала головой. — Твоя мысль хороша, но я предпочитаю решать вопросы иначе.

— Оставим на крайний случай? — она была похожа на лису, которой наконец дали возможность проявить свою хитрость. И пусть идея Сиены была банальной, более того, Гермиона думала о ней, она и в самом деле сочла это едва ли менее отвратительным, чем выйти замуж снова.

— Надеюсь, до такой крайности мы не дойдём.

Она только успела завершить фразу, как сверху послышались шаги. Быстрые, тяжёлые, явно спешащие к ним вниз. Гермионе это не понравилось совершенно, учитывая, какое из поручений для неё выполняли этим утром. Она подняла голову в ожидании гостя, и Тео зашёл как раз вовремя.

— Ты должна это услышать.

Флешка. Та, что Франческа отдала ей вчера и которую она попросила проверить на предмет полезной информации. Тео провёл все утро в комнате, где с техникой и наушниками маггловская часть её клана прослушивала каждую минуту в поисках полезной информации.

На мгновение Гермиона не захотела знать, что именно они там нашли, однако, она кивнула и махнула Сиене на выход следом. Беречь её чувства касательно сестры у неё более не было возможности, она пообещала, что не будет прятать от неё любую информацию. Сама была бы в ярости, если бы ей не сообщали что-то важное, касаемо Лучиано.

Быстро они поднялись наверх, Грейнджер распахнула двери, один из парней обернулся на неё и стянул наушники.

— Это не совсем то, что вы просили.

— Включай, — она махнула рукой, пронаблюдала за тем, как провода отсоединялись, чтобы голоса на записи были слышны всем в комнате. Гермиона сделала несколько шагов к спинке пустого стула и опёрлась на него, готовая услышать всё, что угодно. На мгновение она повернула голову туда, где стоял Нотт, с удивлением наблюдая за процедурой. — Как тебе тут, среди техники?

— У меня дёргается глаз, — признался он, но даже не улыбнулся. Это напугало ещё больше.

Сиена устроилась у стены, заведя руки за спину, наконец была нажата кнопка запуска аудиофайла, и Грейнджер задержала дыхание.

Голос Флинта перемешался с музыкой на заднем плане, сперва не позволяя точно определить его слова. Но потом она будто затихла, как если бы кто-то намеренно подошёл с микрофоном к компании, которая там сидела. Гермиона слышала смех Паркинсон рядом и стук бокала о столик.

— Каррера в последнее время портят всем жизнь, не находишь? — Грейнджер могла представить, как он расплылся в улыбке при этой фразе, как послал бы официанта за ещё одним бокалом виски. Щёлкнула зажигалка, опаляя кончик сигареты, и послышалась затяжка. — И эта жена…

— Мне плевать на жену, — Малфой звучал так ярко, что перепутать его нельзя было ни с кем. Он холодно отрезал фразу своего союзника, может быть, откинулся на спинку дивана. — Что она делает? Трахает Лучиано? Видимо неплохо, раз он так активен в последнее время.

Гермиона почувствовала, как сжимает руки на стуле непроизвольно, и тут же осеклась.

— Даже слишком, — Блейза Грейнджер едва не пропустила. — Последний год, говорят, был даже слишком продуктивен. Они выросли раз в пять.

— И всё это без женщин и наркотиков, — вставил Флинт. — Малфой, уже готов быть сдвинут на место пониже?

— Что он там сейчас делает? — усмехнулся он. — Торгует оружием? Как бы я мечтал сам всадить ему пулю между глаз. Заклинание — слишком просто для такого ублюдка, как он.

— Что мешает?

— Теоретически… — будто сигарета была погашена об стекло пепельницы. — Ничего. Жаль, что я не пользуюсь маггловским оружием.

— Всегда можно кого-нибудь заказать.

Запись обрывалась на этом месте, шум сбил голоса, и дальше слышно их не было, ни ответ Малфоя, ни Флинта, ни кого-либо ещё из компании. Гермиона застыла на месте, забывая, как дышать. Она прокручивала слова Драко в голове снова и снова, как будто это придало им какой-то другой смысл.

Когда Лучиано убили, это было едва ли не первой мыслью — почему так жестоко? Почему не заклинание. И вот он ответ.

Слишком просто для такого ублюдка, как он.

Её предчувствие, интуиция обманули, когда Гермиона сказала, что не чувствует, будто Малфой был причастен. Карты играли против него. Эту карту, меняющую суть игры, ей не удастся отрицать, её не получится спрятать под ковром и забыть, потому что она доказывала всё. Намерение, мотив, угрозу.

— У нас нет видео? — хриплым голосом спросила Грейнджер и прочистила горло. — Франческа предоставила только запись?

— Судя по всему, она снята с видеоряда, — Тео шагнул к ней, его жалость во взгляде чувствовалась лопатками. — Может быть, она пыталась быть осторожной, чтобы ты не могла использовать это напрямую.

— Здесь достаточно, чтобы обернуть это против Малфоя даже без видео, — она развернулась, старательно избегая взгляда всех в комнате. — Продолжайте искать.

Ей нужен был воздух, кислород, который задушил бы лёгкие, иначе это отвратительное чувство внутри задушит её. Оно не было похоже ни на что иное, что она ощущала раньше. Боль, гнев, тревога, ярость, беспокойство. Всё меркло под тем, что сейчас сжимало всё внутри в желании уничтожать.

Гермиона вышла из кабинета так медленно, как смогла, шаги давались с трудом, а стены плыли перед глазами. Она спустилась вниз и вышла в сад, который едва могла видеть. Опустив взгляд на собственные ладони, Грейнджер увидела на них те же капли крови, как в тот день. Казалось, она проведёт по щеке и размажет кровавую полосу по ней вниз.

Крик застрял где-то в горле, полный такой прожигающей ненависти ко всему живому, что заболела грудь.

Где-то в глубине души она надеялась не получить подтверждения своих догадок, не такое явное. Она закрыла глубоко в себе всё, что было связано со смертью её мужа, потому что это было больно, возвращаться к этому раз за разом. Больно в любом воспоминании, какое не приходило бы на ум. Они вытащили всё это наружу своими словами. Многолетнюю злость и ненависть ко всему, а теперь и ненависть к Малфою.

Он отобрал у неё жизнь, которая только начинала налаживаться, отобрал всё из-за своих желаний. Гермиона молилась, чтобы оказалось, что Лучиано убил также его родителей, иначе всё это, всё, было впустую, и она страдала ни за что. Она хотела, чтобы Драко чувствовал всё так же, как она в ту секунду. Пока огонь полыхал и обжигал своими языками. Подобно яду, медленно проникающему в каждую клетку, охватывая сердце и разрушая разум.

Кончики пальцев потеплели, готовые вот-вот заискриться магией, полной разрушения. Яркие лучи солнца будто были перекрыты кровавым экраном, окрашивающим всё в ярко-красные оттенки. Которые Гермиона так ненавидела. Розы становились красными вместо чёрных, и она послала заклинание, срывая их. Одну из другой, копной, пока всё по её правую руку не было превращено в алую могилу для прекрасных цветов.

Кто-то коснулся её плеча, и Грейнджер развернулась резко, готовая ударом отражать любое вторжение в её границы.

Тео отпрянул, возвращая её в реальность. Мир снова приобрёл обычные краски, и с пальцев пропала кровь.

— Они красные, не так ли? — спокойно спросила Гермиона, смотря, как Нотт бегает взглядом между её глазами. Он кивнул с той осторожностью, которая присуща всем, кто видел это впервые, с осторожностью человека, которому было чего бояться.

Кого.

Женщину, что стояла посреди уничтоженного сада, полного чёрных оттенков с красными, алыми от ярости зрачками. Неудачное мгновение, и она вполне могла бы его убить, даже не моргнув, так легко спрятанные чувства брали над ней верх.

— Давно началось? — он прищурился, рассматривая её небольшой дефект, пожалуй, чересчур пристально.

— Как только я вышла замуж, — холодно ответила Гермиона и разжала пальцы, которые были сжаты в кулаки. На ладонях проявились полумесяцы ногтей, проткнувших кожу в некоторых местах.

Нотт аккуратно шагнул вперёд, проверяя, сможет ли Грейнджер ему навредить. Ничего не произошло. Дыхание успокаивалось на пару с биением сердца, все ещё отдающегося болью в груди. Он перехватил обе её ладони, осматривая крохотные раны.

— Перевяжем, как думаешь? — с лёгкой улыбкой спросил он, поднимая к девушке глаза.

— Экстракт Бадьяна и заживёт, — отмахнулась она от него, подавив желание выдернуть руки. Было что-то в его прикосновениях успокаивающее, как если бы Тео забирал всю её ярость на себя.

— Но ты ведь хочешь чувствовать эту боль, разве не так? Чувствуй через бинты. Идём.

Нотт положил её руку себе на локоть и повёл в дом. Медленно, позволяя Грейнджер осматриваться по сторонам и возвращаться в настоящий мир, хватаясь за единственное реальное чувство, которое было у неё сейчас — возможность чувствовать чужое тепло даже через ткань рубашки. На ней останутся кровавые следы, но Тео это не волновало.

Он усадил её на кухне, в которой было прохладно, солнечные лучи нежно касались плеч, попросил у домовика аптечку и сел напротив.

— Если хочешь знать, они почти нормальные, — снова эта улыбка, которая должна была напоминать о том, что Гермиона не монстр. Она не была в этом уверена. Но была готова к куче вопросов, которые ей привычно задавали. Лучиано спрашивал, Кейл спрашивал, Амелия спрашивала, даже эльфы. Тео молчал, дожидаясь, когда ему принесут медицинские принадлежности.

Он молчал и когда стал бинтами обматывать ладони, слой за слоем без единого слова. Впрочем, Гермиона могла дать ему заученный за годы текст о том, что она чувствует в эти моменты, и как тяжело возвращаться обратно, если она была одна. Всегда нужен кто-то, кто вытащит на поверхность и напомнит о нереальности происходящего.

Ведь солнце не было красным, как и небо, как и трава на улице, только её разум заливало кровью где-то там внутри.

Тео закончил, напоследок проведя большими пальцами по тыльным сторонам ладоней там, где они не были перевязаны, чтобы она снова почувствовала это удивительно искрящееся чувство на коже.

— Лучше?

— Спасибо, — прошептала Грейнджер, поднимая свой взгляд. Нотт только кивнул, сразу убирая свои руки подальше. Очередное напоминание о том, что он делает это не из-за желания, а из-за клятвы. Чувства внутри, вызванные благодарностью на заботу, тут же померкли под этой мыслью.

— Я мог бы оставить тебя там, знаешь, — это было так явно написано у Гермионы на лице? Или он просто влез в её голову так осторожно, что смог прочитать мысли? Тео приподнял брови, серьёзность скользнула в его взгляде. — И наслаждался бы тем, как ты, поглощённая своей яростью, убивала бы все вокруг.

— Но этого ты не сделал.

— Не сделал, — простой ответ. — Клятва не обязывает меня заботиться о тебе, как ты сказала.

— И всё же…

— Я здесь, очевидно.

Гермиона молчала около минуты, подбирая правильные слова, но сдалась. В этом не было смысла. Правильных не существовало. Поэтому они обменивались этой немой благодарностью, каждый за какие-то свои ошибки, которые они забывали друг в друге. За заботу, за помощь, за защиту. За то, что было кому находиться рядом.

— А теперь, Леди Смерть, расскажи мне о нашем плане, как мы собираемся привлечь ублюдка к ответственности, — он вернул себе тот же хитрый взгляд и улыбку, и всё встало на свои места.

В Гермионе смешались все чувства разом, но лишь желание мести, филигранной и изощрённой, выигрывало их все. Она подтянула руки к себе, забывая о том, что с ними что-то не так, и улыбнулась.

— Однажды он приползёт сам, и мы будем к этому готовы. Я хочу надзор у каждого клуба, и найди мне способ на обход блокировки каминных сетей.

— Это будет сложновато, но… попробовать можно. Оружие?

— Мне плевать, какое оно будет, я хочу, чтобы оно было у всех наших людей. Даже если я не могу убить его, сделать ему больно я могу, — на мгновение показалось, что зрачки снова заливаются алым светом, но это чувство пропало. Впереди было долгое планирование стратегии, и начнёт Грейнджер, пожалуй, с поездки к Гарри Поттеру.

~*~

Министерство всегда было полным людей, особенно днём, когда одна часть работников только возвращалась с обеда, а вторая на него уходила. Одетые в элегантные мантии, они проходили по атриуму с определённой целью, настроенные на выполнение своих обязанностей.

Тот джентльмен торопился передать письмо своему начальнику, другой неторопливо прогуливался до выхода, не заботясь о том, что опаздывает на встречу. Девушка в дальнем углу обсуждала новую статью в Пророке, фальшиво удивляясь для подруг всякий раз, как проскакивало что-то новое. Пожилая дама ожидала своего коллегу, чтобы спуститься в Отдел Тайн и найти важный артефакт.

Вокруг царил шорох пергаментов, звон артефактов и деталей на одежде, чередующийся с шагами и голосами людей, говорящих о делах.

Ещё несколько лет назад, заходя в это помещение, Гермиона чувствовала себя своей. Ведь она брала ту газету со стенда и поднималась на лифте на свой этаж, где могла бы выпить кофе с ассистенткой дальше по коридору и заняться бумагами. Её простые свитера и костюмы сочетались здесь со всем, она не была чужой.

Сейчас Грейнджер чувствовала себя совсем иначе. Она обходила целые коридоры, состоящие из работников, очереди и группы, надеясь скорее попасть наверх в офис Главного Аврора. Она ощущала себя предательницей. И насколько далеко это было от правды?

Безусловно, её тёмный плащ поверх такого же чёрного сочетания вещей, привычных в этом обществе, позволял ей слиться с толпой. Если она опустит голову, то легко врежется в кого-то, кто её и не заметит. Серая мышь, какой она была и осталась бы, если бы не фамилия, что сменила основную.

Каждое посещение Министерства отдавалось глухим чувством лёгкого разочарования. Столько людей работало в этих стенах ради того, что не приносило никакой пользы. На пути ей попалась пара авроров, отправляющихся выполнить очередное задание. Как много они смогут сделать? Вряд ли больше, чем ничего.

Наконец раздался стук в главные двери всего этажа, и Гермиона уверенно вошла в кабинет Поттера, тут же попадая в крепкие объятия. Давно они не дарили ей ни тепла, ни комфорта, только желание отмыться после, что даже звучало по-своему глупо. Потому вслух она это и не произносила.

— Рад тебя видеть, ты хотела о чём-то поговорить? — Гарри кивнул на стул напротив себя и попросил принести чай в их кабинет.

— Вообще-то да. Наш… — она сделала вид, что пыталась подобрать подходящее слово, — информатор вышла со мной на связь на прошлой неделе. Она сообщила, что её раскрыли, и она больше не сможет поставлять нам данные.

Гарри, разместившись за столом, вскинул брови в удивлении. После секунды он повернул головой в сторону и пожал плечами.

— Что же, тем лучше. Помимо той перевозки по реке, на которую она нас навела, ни одна операция успехом не увенчалась.

Гермиона даже не выглядела удивлённой, скорее казалось, что она не закончила фразу и хотела добавить что-то ещё. Так и произошло, когда она закинула ногу на ногу и сказала:

— Она сообщила мне, что информация пришла из Министерства. На конверте, под печатью офиса Главного Аврора.

Разумеется, никакого конверта не было, как и информатора. У Гермионы был список людей, к которым она бы обратилась, если бы её попросили предоставить настоящие имена или контакты, но этого было и не нужно. Поттер верил ей на слово, с лёгкостью, и записок, написанных чужим почерком в запечатанных конвертах, было достаточно.

Как и не было никаких настоящих данных, связанных с семьёй Каррера или Малфой, кроме тех, что были связаны с первыми перевозками. Те нужны были, чтобы напомнить Малфою о том, какое влияние она все ещё имеет в этих стенах. Дальше скармливать ему информацию, достаточно достоверную для рейдов, было против всякого плана.

Удивление, которое было нарисовано на лице Гарри, бесконечно тешило эго внутри Гермионы, она с трудом удержалась от улыбки.

— Из моего офиса?

Она кивнула в подтверждение.

— Ты не думаешь, что… — замолкнув на пару минут, пока помощница заносила кружки с тёплым чаем в комнату, она удостоила его многозначительным взглядом. Только когда за помощницей закрылась дверь, Гермиона продолжила. — Сочетание информации, которая тебе не помогла, и этот факт наводят на определённую мысль?

— Считаешь, что в моем офисе завелась крыса, — утверждение, не вопрос. Гарри сложил руки на груди и откинулся назад, сосредоточил свой взгляд на одной точке на стене.

— Подумай над этим. Та информация, которую я тебе передала, была связана с операцией невозможной по отмене. Но всё остальное можно было перенести. А кто после тебя крутится в теме мафии и знал о наличии информаторов?

— Таких людей десятки, Гермиона, — он мотнул головой в сторону, озадаченный этим вопросом. — Авроры, которые за несколько дней получают назначения. Их кураторы. Да даже моя помощница.

— Кто-то из них недавно получал внушительную сумму на счёт? — она выгнула бровь и взяла чашку вместе с блюдцем. — Может быть, внезапно отпрашивался с работы или долго не появлялся?

Мысль мелькнула огоньком в его глазах, и Гермиона спрятала улыбку за кружкой, зная, что поселила нужную крупицу сомнения. Достаточно сильную, чтобы её рассмотреть.

— Кто мог бы, не зная даже имени этой девушки, направить на верную мысль кого-то вне Министерства?

— Ты намекаешь на человека, который прослужил здесь много лет без единого случая ошибки и подозрений, — устало наконец ответил он, тяжело вздохнув. — Я не могу бросаться такими обвинениями.

— Я не намекаю, — тут же Гермиона подняла обе руки в воздух. — Я задаю наводящие вопросы, вдруг кто-то придёт тебе в голову.

Его имя она всё равно не сможет произнести, даже если захочет, таков был закон. Если бы у итальянцев пару десятков лет назад была магия, омертакодекс молчания, чести и поведения, основным положением которого является полный отказ от содействия преступников государству. выполнялась бы гораздо более строго.

— Есть ещё что-то, что могло бы доказать его виновность? Или хотя бы дать мне основание отстранить его от дела?

— Ты ведь знаешь историю возникновения мафии в Британии, — Гермиона дёрнула плечами. — Семьи аристократов, в том числе беднеющих, примкнули в поисках власти и ресурсов к приезжим итальянцам. Какая семья имела проблемы с финансами, о которых было известно лишь узкому кругу людей, затем потеряла свои счета после конфискаций в пользу жертв войны, но по каким-то причинам до сих пор остаётся богатейшей? Так ли были огромны их сейфы в Гринготтсе…

— Это не…

— Я заметила отсутствие данных с первого дня, как вернулась сюда, — прервала она его. — Гарри, скажи мне, что ты не веришь в пожар, который волшебным образом уничтожил только то, что ему было бы удобно.

— Невыразимцы подтвердили свою ошибку, — эта мысль Поттеру не нравилась, судя по тому, как он прищурился, но она была. Там, в его голове, запускала свои щупальца и заставляла анализировать каждый эпизод, когда именно Малфой таинственным образом получал лучшие наводки на дела. Без него всё рушилось, но стоило ему вступить в вопросы мафии, как сразу находились и места, и люди, которые были нужны.

Кроме семьи Каррера. Там он оказался бессилен. Если только…

Он не участвовал в допросах и редко выезжал на дела, выпросил себе специальную защиту, которая ему это позволяла. Малфой всегда был на шаг впереди и думал, что это даст ему преимущество, он прятался годами.

Империю лжи пора было разрушать.

— А кто работает в Отделе Тайн и архивах и тесно знаком с Невыразимцами, а к тому же имеет финансы для подкупа и силу для угроз?

— Паркинсон…

В мыслях Грейнджер расплылась в победной улыбке. Как это оказалось просто, в самом деле. Несколько ложных наводок, а остальное они сделали сами.

— Последнее, что она мне сказала, — прерывая раздумья Гарри, добавила Гермиона. — Информатор. Что у Каррера был праздник пару дней назад. Угадай, кто был там замечен среди гостей?

Гарри не пытался даже гадать, думая или на Пэнси, или на Драко, но нет, она собиралась дать ему совсем иное имя.

— Астория Малфой, в девичестве Гринграсс.

Ведь Астория не занимала значимой позиции в клане, она была лишь женой, а значит на неё омертакодекс молчания, чести и поведения, основным положением которого является полный отказ от содействия преступников государству не распространялась, в отличие от Дона и его Соты.

Последний удар, которого оказалось более, чем достаточно. Гарри закрыл лицо руками, сейчас он, должно быть, думал о том, каким глупым он был, не замечая всего этого в своём самом доверенном человеке. Со странностями, да, но его тяга к безопасности трактовалась опасениями после войны. Поттер решил, что после смерти отца он встанет на лучший путь. А грел лишь крысу в своём собственном доме. Какая ирония.

Ему ещё предстоит узнать, как сильно он ошибся дважды. Однако, это будет позже, когда уже нельзя будет вернуть то, что он натворил. Гермиона пообещала, что потянет Малфоя за собой, и, если он наивно решил, что это касалось только её разоблачения, он ошибся.

— Это ведь измена, — наконец сказал Гарри, поднимая голову. — Закон о Конфиденциальности Мракоборцев не шутка, его нарушение — это пожизненное заточение в Азкабане или…

— Казнь через поцелуй дементора, да, знаю, — она кивнула, отзеркалила его движение и сложила руки на груди. — Но без веских доказательств идти в Визенгамот будет не с чем. Это можно будет счесть за клевету и лжесвидетельствование.

— Открывать дисциплинарное расследования против аврора? Ты уверена, Гермиона? — Поттер посмотрел на неё прямо, ища любой намёк на то, что ей нечем подтвердить свои слова. Ей было нечем, она не сможет предоставить ему прямые доказательства, как бы не старалась искать обходные пути. Приказ или прямое сообщение Поттеру будет караться достаточно строго. Как жаль, что Малфой не подчинялся кодексу молчания.

— Ты дошёл до этой мысли, я лишь спросила тебя, и ты сам достроил версию.

— Это ничем хорошим не закончится… доверие к Аврорам и так падает, а ты предлагаешь мне отстранить от работы самого эффективного сотрудника.

— Если ты этого не сделаешь, кто знает, изменится ли что-то вообще или ты так и продолжишь бегать за собственным хвостом в мире мафии. Здесь нужна резолюция об отстранении. Как минимум пока будет идти расследование.

— Мне нужно подумать об этом.

— Безусловно. Я не имею никакого права настаивать, — Гермиона засобиралась, взяв в руки сумку, поднялась с места, Поттер последовал за ней.

— Ты, как всегда, луч света, Гермиона. Без тебя и твоего ума я бы не справился, — он потянулся к ней, и Грейнджер без особого удовольствия снова обняла его. Запах, который от него исходил, казался таким знакомым, что почти был родным. Где снова достать тот маховик времени и повернуть время вспять, чтобы все вернуть на свои места?

Гермиона бы этого хотела.

Всё, что угодно, лишь бы не видеть в бывшем друге предателя, который подставил её под удар и превратил её жизнь в ад, который не остановился, даже когда стояла угроза её жизни. Вот она, здесь, храня как тайну то, сколько положила ради успеха, который сейчас пыталась навязать.

Гермиона отстранилась, едва это пронеслось в её мыслях.

— Возвращайся к нам в Министерство, — вдруг попросил Поттер.

Она попыталась быть мягкой в своём ответе.

— Нет, Гарри, не думаю. Я здесь наработалась. Увидимся.

Выдавив из себя правдоподобную улыбку, Грейнджер покинула кабинет.

~*~

Малфой был лишён работы в Министерстве. Резолюция о временном отстранении — такой документ он подписал две недели назад, когда вошёл в кабинет своего начальства на пару с Пэнси. Они оба подписали его, соглашаясь с условиями, даже не пытаясь перечить. Драко знал, что не поможет. Как только Гарри начнёт под него копать, он найдёт то, что захочет увидеть, попытки остановить и разубедить его на этой стадии лишь докажут обратное.

Тактика заключалась в том, чтобы зачистить все свои следы, а именно этим семья и занималась, включая смену места жительства. Как только информация всплывёт на поверхность, его объявят в розыск. Измена — таков будет приговор, а в дополнение ко всему в дело вложат ещё с десяток приговоров.

Нарушение Закона Магического Порядка.

Нарушение Закона о Запрете Магических Контрактов.

Нарушение Закона о Похищении и Раскрытии Секретов Правительственной Организации.

Нарушение Закона о Борьбе с Магическими Наркотиками и Запрещёнными Веществами.

Нарушение Закона о Магическом Отмывании Денежных Средств.

Нарушение Закона о Контроле и Регулировании Магической Торговли Алкоголем.

Нарушение Закона о Конфиденциальности Мракоборцев.

Кажется, он сбился со счета, сколько их могло бы быть, этих несчастных статей, собрав их вместе, Драко мог надеяться лишь на одно — смертный приговор. Его юрист был довольно суров в перечислении каждого правонарушения, и смягчить решение Визенгамота, если такое произойдёт, он бы не смог. Так что он оставил список всех его «грехов» перед ним на столе, и на него Драко сейчас и смотрел.

Всё это означало лишь одно, он раз и навсегда уходил в подполье. Больше никаких официальных приёмов, интервью Пророку, разговоров о дочери и жене, о политических планах, пусть их и не было. Но Малфоя это не слишком заботило. Перестать быть публичной личностью Магической Британии совершенно не значило перестать быть богатейшим человеком и значимой фигурой Британской Мафии.

В том, что над временным отстранением постаралась Грейнджер, не сомневался никто. Как жаль, что они не пересеклись, Драко много чего мог бы ей сказать: вежливого и не слишком. Но вот факт, который беспокоил его больше всего, это её молчание. Пока его маленькие пташки собирали большую статью, готовящуюся к публикации через подставные лица во всех газетах Англии, Гермиона отсиживалась в тишине.

Никаких взрывов клубов, никаких совместных мероприятий, попыток подорвать его бизнес. Она выжидала там, как кошка, готовая ударить, и это выводило из себя. Было что-то в этом ожидании, которое сводило с ума, и не только его.

Астория, безусловно, всё носилась со своими разговорами о Тео, но чаще всего лишь игнорировала. Особенно теперь, когда комната, которую она попросила, оказалась в другом крыле огромного особняка и имела прямую дверь в библиотеку и кабинет, она оттуда не выходила. Дафна, Пэнси заглядывали проверять её самочувствие, которое, как иронично, стало в разы лучше.

Не то, чтобы Драко желал ей болезней, но может, будь оно хуже, она бы перестала относиться к нему с такой обидой. И хоть на мгновение вспомнила о том, что изводить себя голодовками в запертом пространстве ради бунта — не самая лучшая идея. Хотя он допускал мысль, что ему врали даже домовики по её приказу, сообщая о том, что госпожа не просила ужина, обеда или завтрака.

Малфой слишком устал думать о том, как исправить это положение. Слишком многое летело к чертям, думать о том, сколько ещё слез она прольёт и как долго будет злиться, он не мог.

— Однажды она оттает, — сказал ему Блейз за бокалом виски, который они распивали в одной из гостиных дома. Драко и забыл, насколько это поместье огромно, что имело даже бальную залу, он уже думал о том, чтобы закатить там бал когда-нибудь, если бы в спальне прямо над этой комнатой не спала Лира. Видеться с которой ему тоже сразу запретили.

— Маму как-то спросили, — начал он, прокручивая бокал в руке и смотря, как пламя огня играется в янтарной жидкости. — Если бы она могла вернуться назад во времени, вышла бы она за отца ещё раз?

— Она сказала «нет», я надеюсь? — усмехнулся Забини, Драко покачал головой.

— Она даже не думала. Это было не интервью, где ей нужно было строить хорошую жену, а простой домашний разговор, она могла ответить, что угодно. А она, не думая, сказала «конечно». Так легко, будто это было что-то само собой разумеющееся, что нельзя подвергать сомнению.

— И?

— Я не могу дать тот же ответ, — все ещё не отрывая взгляда от бокала, Драко наклонил голову в сторону и подался назад. — Она прожила с ним столько лет, она знала все его скелеты и прятала их своими руками. Он уже сидел, уже был убийцей, уже сделал убийцей меня. И она все равно не отказалась от него.

— Драко, твоя семейная жизнь не должна быть похожа на жизнь твоих родителей. Люциусу чертовски, блять, повезло, что у него была Нарцисса, — вставил наконец Блейз, поворачиваясь к нему. — Она вытаскивала его из такой задницы, что тебе и не снилась.

— В том и дело, Блейз, — Драко наконец повернулся к нему. — Сколько лет я прожил с Асторией? Шесть? Через полгода будет семь. И я даже близко не могу сказать, что тогда я бы сделал тот же выбор с гребаным кольцом. Сколько бы я об этом не думал.

— Все маховики времени уничтожены, — напомнил Забини ещё одну простую истину, и Малфой вздохнул. — Толку от этих размышлений? Разведись, если тебя это так тяготит.

Виски обжигало горло, успевшее отвыкнуть за несколько дней, как он не пил. Несколько дней. Драко Малфой в клубе не анонимных алкоголиков, потрясающе. Да, определённо об этом он мечтал всю свою жизнь.

Наконец он ответил:

— Она потеряет мою защиту и поддержку, а я потеряю союзников, ресурсы и Дафну в придачу.

— Но стоит ли оно того? Весь этот брак?

— Понятия не имею, — он провёл рукой по волосам, усталость затапливала его вены и подменяла собой кровь. — Только если ради Лиры. Она заслуживает того, чтобы расти в мире лучшем, чем мы с тобой.

— У нас было паршивое детство, — усмехнувшись, заметил Забини и поднял голову к потолку.

Драко с улыбкой подтвердил.

— Это точно. Пэнси с тобой так и не разговаривает?

— Разговаривает, — вяло заметил он. — Но мало. Она злится, и я могу понять почему, но я не могу исправить прошлое и своё взаимодействие с людьми, если её нет рядом. Не могу же я больше никогда не общаться с Дафной совсем.

— По крайней мере держись подальше от её спальни.

— Никогда там не был.

Драко, чувствуя, как постепенно мрачность сменяется весельем, спросил:

— В этой или в пентхаусе?

За что получил удар в плечо и рассмеялся, опуская голову вниз.

— У нас ничего не было со школы. А Пэнси чувствует, что ей нужно защищать свою «территорию», — Блейз махнул пальцами в воздухе, изображая кавычки, и закатил глаза. — Как я могу строить эти отношения, если она мне не доверяет?

— Справедливости ради, ты даёшь ей не слишком-то много поводов для доверия.

— Да к черту, — он практически кинул бокал обратно на стол и поднялся с места. — Пойду покурю на свежем воздухе.

— Не проводишь свою девушку? — Драко выгнул бровь и ухмыльнулся. — Она сегодня едет в опасное место, кто знает, чем это закончится.

Он огрызнулся в ответ, доставая пачку сигарет из кармана.

— Ей от моих прощаний ни горячо, ни холодно.

— Я мировым судьёй в ваших отношениях быть не собираюсь, сразу говорю.

Он допил свой виски и последовал примеру друга, поднимаясь с дивана, а секундой позже застегнул пуговицу на пиджаке.

— Так не получится, друг, кто ещё будет выслушивать меня пьяным в три утра? — они синхронно рассмеялись, и Забини ушёл в сторону балкона, а Драко направился в зал, где должна была появиться Пэнси с минуты на минуту.

Молчание Грейнджер их обоих доконало настолько, что они пошли на провокацию. Самую простую, какую смогли придумать. Появление в её клубе должно было привести к эффекту. Даже если она не сработает, то они как минимум могли бы подхватить немного интересной информации у контингента, что собирался в заведениях Грейнджер.

А послушать там было кого. Как раз, когда он об этом подумал, Пэнси вышла из соседней комнаты и посмотрела на Драко. Слишком короткое платье синего цвета она выбрала для посещения. В чем была цель, он уже не задумывался, зато мог представить количество придурков, которые будут пялиться и приставать.

В отличие от многих красивых женщин вокруг него, Паркинсон не вызывала у Драко никакой симпатии, кроме семейной. Она была для него фактически сестрой, и каждый, кто смотрел косо, норовил получить заклинание в затылок. Сегодня она решила, что будет именно такой день. Пожалуй, то, что Блейз не стал прощаться — к лучшему, так из дома он бы её вряд ли отпустил.

— Готова? — Малфой протянул ей руку, и она ухватилась за неё со вздохом.

— У меня мерзкое чувство насчёт всего этого.

— Да, у меня тоже, — согласился он, но все равно повёл Пэнси на выход, где уже ждала машина. Она скривилась в неудовольствии, и Драко усмехнулся, зная, какой транспорт она предпочитает. Сам он с радостью воспользовался бы трансгрессией или портключом, если бы это было возможно.

Дорога от их нового дома теперь занимала совсем не десять минут, недостаток жизни за городом. Спрашивать о Забини Драко не стал, сторону подруги он знал и без того, советы сегодня шли на удивление отвратительно, и тишина не раздражала. Драко даже не намеревался особо нарушать правила движения сегодня, только когда медлительность на дороге слегка выводила из себя.

То, что элитный клуб Грейнджер находился подальше от центра, да ещё и в таком на первый взгляд спальном районе, удивило. Увы, это был лишь первый взгляд. Стоило свернуть с главной улицы, и перед ними предстали бары, рестораны, клубы, магазины и всё остальное для отдыха людей, у которых были деньги, чтобы их тратить. В конце концов, район с трудом можно было назвать для граждан среднего достатка.

Пэнси присвистнула, она, видимо, как и Малфой, не знала о существовании такого места. С интересом они оба разглядывали улицу, пока не остановились у входа, что так и пестрил роскошью. Охрана, никакой очереди из пьяных подростков на входе, только ощущение, что сюда даже не пытаются попасть просто так.

Драко кинул ключи от машины ближайшему парню в костюме, и тот с улыбкой обещал оставить машину на парковке, а сам протянул руку выходящей Паркинсон.

Они не меньше других привыкли именно к таким заведениям, которые соответствовали их статусу во всём: от отношения персонала до качества алкоголя. И в отличие от многих клубов Малфоя, в нем не было девушек, что танцевали бы исключительно для богатых мужчин, что как будто бы поднимало статус автоматически.

На входе для них открыли двери так, будто личность Малфоя, а может то, насколько толстым был его кошелёк, автоматически позволила ему войти.

— Грейнджер изголодалась по моему обществу? — отпустил он язвительную шутку, пропуская девушку вперёд, она только ухмыльнулась.

Сразу за дверью раскрывалась доминирующая атмосфера тьмы, обволакивающая каждый уголок клуба. Красные и фиолетовые оттенки смешивались в палитре таинственности и богатства.

Свет в клубе приглушался, и лишь дрожащие свечи на стенах и столиках рассеивали тусклый полумрак, создавая игру света и тени. На танцполе раскатывались притягательные силуэты среди медленно движущихся тел. Гости клуба, облачённые в чёрные костюмы и элегантные вечерние наряды, словно вампиры в поиске своих следующих жертв, сверкали мерцающими глазами, зарываясь в души друг друга и раскрывая самые глубокие тайны.

Взгляд Малфоя невольно зацепился за магический бар, обрамлённый кровавым мраком. Смутные истории виднелись в глубине каждого коктейля в бокалах с золотыми ножками.

Столы и диваны, обтянутые чёрным бархатом, казались слишком удобными и грозились заманить гостей вечностью наслаждения и забвения. Вокруг них, в тени, прятались маленькие столики, приглашающие к интимным беседам и вечерам, которые не должны были завершаться.

Несмотря на, казалось бы, показную роскошь, не было атмосферы, которую Драко нередко описывал как «чересчур». Если этот клуб в самом деле появился лишь благодаря Грейнджер, она определённо знала толк в интерьерах, чтобы создать что-то не кричащее о богатстве, но в то же время подчёркивающее статус всех гостей заведения.

За лёгким шумом музыки и разговоров Малфою вместе с Пэнси был предложен столик недалеко от центра, где они и разместились, на мгновение позабыв о своих обязанностях. Но вокруг них все ещё оставалось много тех, чьи разговоры могли быть полезны, так что они не слишком отвлеклись. Если бы клуб не принадлежал Грейнджер, Драко легко мог сделать его одним из своих любимых мест.

Какая магия царила в воздухе, он не знал, хоть и чувствовал её каждым нервным окончанием, она придавала всему пространству какой-то особый флёр волшебства.

Его Сота, приподняв меню, внимательно осмотрелась по сторонам, выискивая любую угрозу или знак, что это было засадой для них. Вокруг были лишь люди, наслаждающиеся вечером, и ничего более. Где-то уже перебравшие с алкоголем, где-то явно только появившиеся. Официанты обходили столики, готовые исполнить любое желание гостей. Драко заказал себе бокал виски и закурил, чувствуя, как его пропитывает расслабленность.

— Давно мы с тобой не выбирались куда-то вдвоём, — вдруг заговорил он, стряхивая пепел вниз. Пэнси наконец отложила от себя меню и придержала подбородок ладонью.

— Попробуй тебя куда-нибудь вытащить. К тому же, ты явно больше в восторге от домашних вечеров с Забини.

— Уже Забини? — Малфой не без ухмылки выгнул бровь.

— Пока что да, — равнодушно отозвалась девушка и попросила бокал приличного красного вина. Которое, само собой, подавалось лишь в бутылках.

— Бутылка для тебя — многовато, дорогая, — напомнил Драко, но всё равно махнул официанту под ледяным взглядом Паркинсон. — Принесите бутылку. Мы возьмём её с собой, когда будем уходить.

— Будет сделано, сэр. Желаете ещё что-нибудь?

— Хозяйка в клубе сегодня? — он поднял к нему голову, откинул одну руку на спинку дивана.

— Полагаю, что да, сэр. Но она редко спускается к гостям.

— Это и не нужно, спасибо.

Официант исчез из поля зрения, предоставляя приватность, о которой несомненно часто просили в этих стенах. Здесь, под этим потолком с роскошными люстрами, заключались сделки, обсуждались способы совершить преступления, которые карались бы казнью, продавались чужие жизни, а иногда и не чужие… сколько обсуждений браков он слышал, сколько мыслей о предательстве, разговоров о взятках.

Гермиона кормила здесь тех, кто потом кормил её. Драко не сомневался, что мэру она сделала выгодное предложение в месте, подобном этому, иначе причины такой их тесной работы он не видел.

Пэнси была осмотрительнее, знала, как важно держать язык за зубами, поэтому, даже когда Драко расходился, умела его останавливать, и сегодня она держалась вдалеке от разговоров об их «бизнесе», ухватившись за куда более важный вопрос. Гарри Джеймс Поттер.

Попробовав своё вино на вкус, она довольно улыбнулась и вернула бокал на столик.

— Много ему есть, что на нас накопать?

— Немало, — мрачно ответил Драко. — Свидетелей преступлений он найдёт, дальше дело за малым.

— Думаешь, Грейнджер ещё не постаралась?

— Если бы она это сделала, нашему Аврору не пришлось бы запускать расследование. Нет. Я подозреваю, что дело здесь в клятве. Свадебные клятвы нередко использовались на основании омерты.

— Не подходит, — Пэнси взмахнула рукой. — Она сдала информацию о наших поставках.

— Как о своих, — напомнил Драко. — Как глава семьи, она может не подчиняться правилу, касаемо Каррера. Отец говорил мне что-то о таких клятвах, но я едва помню, да и, как говорилось ранее, они уже давно пережиток прошлого.

— Я вряд ли могу быть полезна в этом вопросе. Разве что сказать, что Лучиано был довольно… традиционным человеком.

— Как минимум то, что клятва существует, а Грейнджер соврала, о многом говорит.

— К слову о ней… — Пэнси смотрела куда-то за его спину, подняв глаза выше. Она уже выглядела так, будто хотела достать волшебную палочку из клатча, и Драко заметил, что именно к ней Паркинсон и потянулась.

Ему не составило никакого труда догадаться, что впустили в клуб его этим вечером не просто так. Драко поднялся с места, сделал шаг вперёд.

Со второго этажа по лестнице спускалась именно та женщина, которую они так ждали. Только она могла в простом чёрном платье быть Кампаньей даже в своих движениях, высокомерие так и сквозило в каждом из них. Полоски, что обвивали её щиколотки и туфли, сверкали в тусклом свете ламп и свечей.

Улыбка на губах у Грейнджер, само собой, была фальшивой, к ней было легко привыкнуть. Но вот то, что он заметил в её взгляде, очевидную враждебность, ненависть, будто красные искры пробежались по её зрачкам — это было чем-то совершенно новым, неизведанным прежде.

Она остановилась на паре ступенек, стихло всё, и голоса, и музыка, и даже звон бокалов, что протирали бармены, замер. Гермиона посмотрела сверху вниз на Малфоя и его подругу.

— Как неожиданно, — прокомментировала она с ядом, что сочился из каждого слова.

Незаметно вдруг появился и Казентино, которого до этого Драко не увидел среди гостей. Пэнси за его спиной заметно напряглась, когда увидела в его руках поднос. Из чистейшего серебра. С оружием на нем вместе с патронами, выставленными будто по линейке.

— Уже успела соскучиться, Грейнджер? — своё внимание на пистолете, который наверняка будет лежать холодным в её ладони, он постарался не концентрировать и вернул взгляд Гермионе.

— Что, увольнение из аврората разве не дало тебе понять, что мне не доставляет удовольствия видеть тебя? — она наигранно выгнула бровь и сделала шаг вперёд. Драко услышал, как за его спиной заскрипели стулья и шаги стали удаляться в сторону входа.

— Но я здесь. Может, обсудим нашу сделку ещё раз? — он растянулся в ухмылке, само собой, настаивать на его предложении доставляло ему удовольствие только потому, что он видел, как постепенно её спокойствие сменялось раздражением всего лишь на несколько мгновений.

— Как насчёт послушать другое предложение? — Грейнджер спустилась ещё на одну ступеньку вниз, перехватила пистолет с подноса, который был ей любезно предложен. Драко завёл руку за спину и нащупал палочку за пиджаком.

Она ему не поможет — об этом он думал в тот момент, зная, что огонь, который он разглядел в глазах Грейнджер, не был игрой света от красноватых оттенков в комнате. Совсем нет.

Она стояла там, спокойно и сосредоточенно, как хищница, поджидая свою жертву. Взгляд её был твёрдым и устремлённым, словно пронзающим через темноту. Руки, держащие пистолет, казались неподвижными.

Драко обернулся, весь персонал, вся охрана и несколько гостей, которых он сперва даже не назвал бы значимыми, теперь поднялись со своих мест и ловили каждое движение Малфоя и Паркинсон. Если все они решат их убить, был очень маленький шанс выбраться живыми.

— Включите ему послушать, — нежно, как кошка, попросила Гермиона. Музыки не было, но вместо неё в колонках включилась запись, которую Малфой узнал с первых же слов.

И пока он слушал свои же собственные слова, сказанные так не вовремя, смех Пэнси, усмешки Блейза, Гермиона вытащила магазин из рукоятки оружия. Ровными и чёткими движениями, словно танцующими под невидимую мелодию, она подхватила пули и осмотрела каждую из них. Они блестели, черт бы их побрал, на свету, ожидая своего времени, как Грейнджер ожидала времени, когда сможет пустить их в действие.

Она уверенно вставила патроны в магазин, слегка нажимая на каждый, чтобы убедиться, что они там надёжно зафиксированы. Её пальцы были ловкими, и она с лёгкостью вставила магазин на место, слегка щёлкнувшим звуком, что подтверждало правильную фиксацию.

А затем Грейнджер перевела предохранитель в правильное положение и убедилась, что пистолет готов к использованию. Как раз в секунду, как только запись оборвалась.

Послышался щелчок, больше дюжины стволов на пару с волшебными палочками теперь были направлены на его голову. Все, кроме Грейнджер. Пэнси вскинула голову высоко, повторяя их движение, но Драко знал, что отбиваться бесполезно. И он был чертовски благодарен девушке, чувствуя защитное заклинание, искрящееся вокруг.

— Будешь отрицать свои слова? — наконец спросила Гермиона, вздохнув.

— Нет.

В ней что-то переключилось, и щит рухнул, маска треснула, открывая ту Грейнджер, которая ненавидела его. Она будто сорвалась с цепи, приближаясь к Драко и упираясь дулом пистолета ему в лоб. Прежде спокойный голос превратился в настоящее рычание.

— Лучше бы ты отрицал, Малфой.

Ему не составило никакого труда достать палочку за те две секунды, пока она шла к нему, и теперь её кончик упирался Гермионе в подбородок. Её злость будто тут же мгновенно перешла ему только по прикосновению.

— Опусти пистолет, Грейнджер, — потребовала Пэнси, Малфой знал, что она указывает прямо на неё и ей было плевать, что люди, собравшиеся здесь, убьют его Соту первее.

— И не подумаю, — огрызнулась Гермиона, минуту смотрела на Паркинсон и, судя по взгляду, совершенно не нашла в ней угрозы. Она надавила на пистолет, Драко чувствовал, как от него на коже остаётся след. — Пуля быстрее заклинания, разве не так?

— Стреляй, Грейнджер, — на удивление холодно произнёс Малфой, ни один мускул на его лице не дрогнул. — Может быть, после моей смерти ты наконец осознаешь, что поступаешь неправильно.

— Неправильно? — она вскипела. Её нервы и так были на пределе, и без того все внутри сгорало, но теперь Малфой вывел её окончательно, настолько, что голос сорвался на крик. — НЕПРАВИЛЬНО?

Он даже не отреагировал, что заставляло гнев ещё сильнее когтями скрести глубоко внутри по душе Гермионы, и она чувствовала, с какой лёгкостью он брал верх. У неё не было стоп слова, не было границ, больше ничего, одному Богу было известно, как сильно она хотела спустить курок прямо там.

— То, что ты слышала — не доказательство, — также холодно отозвался он спустя секунд десять, чуть поднимая её подбородок палочкой. — Я сказал это, да, и я не стану отрицать своих слов. Но я не виноват в том, что всё сложилось так.

— Не виноват? Что ты вообще можешь знать о том, что это такое — терять всё в одну секунду?! — закричала Гермиона в кромешную пустоту. — Когда ты только начинаешь чувствовать себя счастливой, и всё рушится?! Я отвернулась на секунду, — дыхания не хватало, её голос дрогнул, окончательно меняя ситуацию. — И весь мой мир исчез.

— Ты смеешь задавать мне этот вопрос? — ледяная ухмылка пробежалась по губам Драко. И Гермиона увидела тот же огонь, что пылал сейчас в ней, будто взглянула в зеркало.

Малфой рассмеялся, дёрнулся, словно собирался поднять голову к небу, но пистолет не дал ему даже попытаться. И перехватив палочку в своей руке сильнее, он обернул злость в настоящую разрушительную ярость.

Гермиона питала его, подпитывала каждым словом то, что он держал так далеко в своей душе, что не позволял выпускать, чтобы не лишать разум холодных чувств. Грейнджер сорвала все замки, абсолютно каждый из них, и теперь будет поглощать каждое из последствий.

— Когда война закончилась, Грейнджер, — начал он, переходя на змеиное шипение, — я думал, что всему пришёл конец. Но мой отец сел в тюрьму, а ты и понятия не имеешь, что это такое — быть изгоем. Конечно, — он улыбнулся, что больше походило на оскал, — откуда золотой девочке, чьими руками была принесена победа, знать о таком.

Она прорычала в ответ:

— Это не имеет никакого отношения…

Драко не дал ей договорить, упираясь палочкой в шею и вскидывая её голову ещё выше.

— Я потерял отца в Азкабане. А затем мать. И весь мой мир исчез! Стараниями твоего мужа, — Малфой перевёл дыхание всего на секунду, злостно бегая по её лицу и стараясь найти хоть единый признак новой эмоции. — Так что я ЗНАЮ! ЗНАЮ, что это такое — терять всё в одну секунду!

Гермиона тяжело сглотнула по мере того, как он возвращал ей её же слова, она чувствовала разрушительный огонь внутри, и разум постепенно отключался. Она не должна была этого позволить, но пелена была сильнее всего на свете.

Малфой переменился мгновенно, переходя на безэмоциональный, но пугающий тон, наклоняясь чуть ближе.

— И мне ужасно жаль, что я не убил Лучиано сам. Я хотел бы, чтобы ты стояла и смотрела в глаза человеку, который отобрал у тебя всё.

— Клянусь Мерлином, Малфой, я отберу, — её палец столь удобно расположился на курке, что ещё мгновение, секунда, неудачное движение, она убьёт его. По-настоящему убьёт. Как он убил её мужа, безжалостно, кроваво, возле собственного дома на глазах у жены. Он заслуживал этого больше всего на свете. — Всё, что тебе дорого, каждую крупицу твоего счастья за то, во что ты превратил мою семью.

— Так убей, — Драко пожал плечами. — Это ведь просто, Грейнджер, ты, как глава мафии, должна это знать.

— Грейнджер… — предупредительно заговорила Пэнси сквозь зубы.

— Она в меня не выстрелит, — успокоил Драко, не отрывая взгляда от глаз Грейнджер, залитых кровью. — Правда ведь? Ты слишком слаба для этого. Поэтому тебе здесь не место. Ты считаешь, что ты всё можешь, но у тебя в крови течёт слабость и защита таких же, как ты.

— Я хотя бы не становлюсь таким же монстром, как ты.

— Ты — не более, чем трусиха, что прячется в тени, которой ты себя окружила, — прошипел Драко и откинул пистолет от себя. С такой лёгкостью, что на мгновение ему показалось, что Грейнджер ему это позволила. — Если ты решила, что я спущу тебе с рук всё, что ты сделала — ты ошибаешься.

Она действительно опустила пистолет, но её ярость в словах никуда не делась. Очевидно, Малфой оказался прав. У неё попросту не хватало духу убить его, даже когда он был настолько близок к смерти. Это заставляло его терять бдительность.

— Я спалю ещё не один твой клуб и не одного твоего помощника, — пообещала Гермиона, и словно гром среди ясного неба это обещание закрепилось в веках. — А потом я прослежу за тем, как горит твоё тело в агонии.

— Удачи с этим, миссис Каррера, — он отвесил ей шутливый и глубокий поклон, как только перестал чувствовать опасность. Зря, очень зря. — Для начала научись не просто угрожать.

Грейнджер в долю секунды подняла пистолет обратно и выстрелила. Оглушительно громко, заменяя разом все звуки в комнате лишь на этот выстрел, который случился будто яркой вспышкой в темноте. Она не успела даже подумать, как и Малфой не успел осознать ничего из того, что произошло.

Прошли секунды, секунды молчания и темноты перед глазами, когда в тишине раздался крик и рычание Драко и громкий стук его падения на пол. На паркете из красного дерева образовалась яркая лужа крови, даже та казалась чёрной в этом свете. От боли он едва ли мог сказать несколько слов, а Гермиона поняла, что перешла черту.

Обратно не было никакой дороги, больше нет, а значит оставалась лишь война. Настоящая, разрушительная, та, которой она не пыталась избегать, но всё-таки и не шла напролом.

Её ярость победила, её ненависть затопила лёгкие, и пока кровь не будет в лёгких у Драко, Гермиона не остановится.