— Ты меня не покурить сюда вывела, — с ноткой недовольства заметила Пэнси, когда Гермиона привела её к своему излюбленному месту в саду.

Они были лишь вдвоём, но казалось, что ни Грейнджер, ни Паркинсон не испытывали никакого дискомфорта по этому поводу. Словно одна не обдумывала побег, а вторая не боялась, что она исполнит свой план. Будто так было всегда, и они каждый вечер прогуливались по саду, обсуждая вопросы важнее, чем их собственное благополучие.

Гермиона сперва не отреагировала на её выпад и махнула рукой, приглашая разместиться в кресле. Под ночным заревом, раскрашенным всеми цветами алого на чёрном полотне, она протянула ей пачку сигарет, а сама откинулась на любимых качелях.

Небо горело, освещая их лица с масками, под которыми тлели эмоции. Пэнси, несмотря на своё подозрение, всё-таки подожгла сигарету, а затем кинула пачку обратно в руки Грейнджер.

— Почему нет? — наконец безучастно спросила Гермиона. — Ты, я, сад, сигареты. Не понимаю, где я нарушаю условия своего предложения.

— Сформулирую утверждение по-другому. Мы здесь не только за этим.

Она дёрнула плечами в качестве ответа.

— Я этого и не отрицаю, — после щелчка зажигалки Грейнджер закинула ногу на ногу и подняла глаза. — Несмотря на то, что я нахожу некоторое удовольствие от твоей компании, боюсь, у нас нет никакого времени вести светские беседы.

Пэнси кивнула ей с согласием, а затем прищурилась. Гермиона знала, что привлекало её внимание в полутьме, и дёрнула уголком губ, но глаза не опустила.

— Никогда не видела ничего подобного, — призналась Паркинсон с искренними нотками восхищения, что не могло не удивить.

В отличие от Грейнджер, у которой в душе сейчас творилась настоящая буря, в которой было трудно разобрать, какую конкретную эмоцию она чувствует, от Пэнси так и веяло неприкрытым удивлением, пусть и с ноткой подозрения. И, возможно, где-то там под другими эмоциями пряталась капля уважения, но на это было бы глупо рассчитывать.

— Тео считает, что это семейное проклятье.

— Я мало что в этом смыслю, но вряд ли такое можно вызвать чем-то иным, — она действительно задумалась, чуть склонив голову на бок. — Родовая магия за пределами Англии изучена плохо, как и то, насколько мафия влияет на всех нас. Ходили слухи, что раньше кланы носили татуировки, а у Главы она была особенной, напоминающей щупальца медузы.

— Может и так, — она приподняла плечо, — это не слишком важно для нашего разговора.

— Сомневаюсь, что ты действительно думала, будто Драко пойдёт на твои условия, — Паркинсон выдохнула облако дыма в воздух и ухмыльнулась. — Твоя попытка доказать, что я для него не так важна, тоже провалится. Меня трудно обидеть тем, что он поставит жизни сотен людей выше моей.

— Я и не старалась, — заметила Гермиона довольно равнодушно, она поджала губы и подалась вперёд, чтобы сбросить пепел на землю. — Сомневаюсь, что такие как ты, Кейл или Тео не способны осознать, насколько клан важнее каждого из вас. Мы можем любить вас всем сердцем, но есть вещи гораздо более ценные.

По губам её собеседницы пробежалась ухмылка, которую было невозможно проигнорировать.

— Таким словам от Драко я бы поверила, Грейнджер. Прости, но твоим — нет.

Гермиона с лёгким удивлением вскинула брови, так что Пэнси добавила.

— Мы обе знаем, что ты встала перед Казентино, закрыв его собой. Как встала перед Тео, будучи готовой умереть. Пусть природу этой связи я не слишком понимаю, позволю себе сомневаться, что ты сдала бы всё, что имеешь, игнорируя их безопасность.

Ей правда хотелось возразить, огонь, что полоснул её своим языком по сердцу, хотел бы, чтобы она что-нибудь сказала. Ей было нечем крыть эту карту, и как бы гнев и ярость не пытались отрицать, Гермиона пожертвовала бы многим ради спасения своих людей. Если бы ей дали выбор — отдать клан и спасти мужа или потерять его — она бы не задумываясь распрощалась с мафией. А потом и с Лучиано, потому что он бы ей этого не простил. По крайней мере он был бы жив. Вместо того, чтобы возражать, Грейнджер позволила ей продолжить.

— Человечность — это не недостаток. Хотя ты вряд ли бы стала спорить с тем, что она часто портит всем нам жизнь.

Они усмехнулись практически синхронно, кажется, соединяя свои мысли.

— Ты прожила рядом с Малфоем всю жизнь, — вдруг сказала Грейнджер. — Я не надеюсь отвернуть тебя от него, и пытаться сделать это бессмысленно. Ты предана ему так же, как Кейл мне. Что бы я не сделала, он останется рядом.

— На твоём месте я бы не была так уверена, — она чуть приподняла брови и снова усмехнулась. — У всех есть черта, но до моей тебе не добраться. А вот смотреть, как ты пытаешься, даже весело.

— Я хочу предложить тебе сделку, — Гермиона подняла руку в воздух и покачала головой, едва Паркинсон открыла рот, чтобы ей ответить. — Прежде чем ты выскажешь своё мнение, дослушай. Я не слишком нуждаюсь в твоей благосклонности, как и в том, чтобы ты сменила сторону. Расстановка меня вполне устраивает. Как ты уже успела осознать, информация от тебя насильно мне тоже не нужна, иначе здесь ты бы не сидела.

— Я-то думала, дело было в принципах.

— Если честно, я сейчас в таком состоянии, что, если бы мне было это нужно, я бы выстрелила тебе между глаз без капли сожалений, — жёстко отрезала Грейнджер.

И это было не то чтобы очень далеко от правды. Балансировать на остатке своих человечных чувств, не позволяя тем полностью провалиться в темноту, оказалось сложнее, чем Гермиона когда-либо предполагала.

Пэнси с лёгкостью связала это с тем, что видела в её зрачках, и кивнула, а Гермиона продолжила.

— Пытать тебя не входит в список моих планов, твои воспоминания пусть и будут представлять для меня ценность, у меня нет достаточно сильного легилимента, чтобы вытащить их. Поэтому мы сойдёмся на другой сделке, и я думаю, что она тебя заинтересует.

— Она связана с Асторией, не так ли? — на её имени голос Пэнси дрогнул, и она не попыталась никак это скрыть. Впрочем, спрятать такую боль было невозможно, и Гермиона знала её слишком хорошо. Может быть, лучше, чем Паркинсон могла себе представить.

— Её убийство связано с Лучиано, и я думаю, в этом никто не сомневается, — кроме самой Грейнджер, конечно, которая была до сих пор слишком осторожна в своих догадках. — Кроме того, кому-то очень нужны мои свидетели, и если угроза Сиене реальна, то поводов волноваться за Кейла у меня пока что не было.

— Если честно, я не слишком понимаю мотивацию убийства твоих свидетелей и твоих переживаний. Документ о твоём браке в открытом доступе, — она заставила оставшуюся сигарету исчезнуть и наклонилась вперёд.

— Твоими стараниями.

— Рада, что ты оценила, — Пэнси растянулась в гордой улыбке. — Можно мне бокал красного, выносить этот разговор трезвой становится трудно.

Гермиона сдержалась от того, чтобы закатить глаза, и перевела взгляд на небольшую эльфийку, что стояла в проёме дома. Достаточно далеко, чтобы не слышать разговор, но достаточно близко, чтобы подойти, если она понадобится. После того, как пожелание о вине было озвучено, а лишние уши испарились, Грейнджер вернулась к изначальной теме.

— Суть не в этом. А в том, что если убита Амелия, Лучиано, и кто-то метит на Сиену, то после Астории мишень вполне может образоваться на спине кого-то из вас.

— Не сказала бы, что это должно тебя волновать.

— Это общая мотивация найти убийцу, Пэнси, — со вздохом наконец сказала Грейнджер и устало прикрыла глаза на секунду. — Малфой может плести мне сказки, что он знает, но и ты, и я понимаем, что это не более, чем пыль в глаза.

Что-то в её проблеске в глазах дало понять, что Гермиона права. Он не знал, а иначе он бы не позволил, чтобы пошли против Нотта и Астории. Сколько угодно она могла строить теории о его безумстве, но он любил жену и многое позволял. В чём она сильно сомневалась, так это в том, что он не замечал её пропаж и встреч за спиной, Малфой для такого слишком умён.

— Мне не нужно, чтобы ты вставала на мою сторону или прекращала войну. Мне нужно, чтобы ты потратила время рядом с моими людьми и восстановила цепочку событий, которые могли бы пересечь всех нас. А затем найти того, кому мы слишком сильно испортили жизнь.

Вот так просто. Гермиона не ожидала, что ей будет настолько легко это произнести, но, возможно, её чувство неловкости и стыда испарилось где-то в воздухе уже давно, ещё когда она подожгла первую спичку. Ей было это нужно, ей нужен был свежий взгляд со стороны. А Пэнси была разбита тем, что случилось, настолько, что пришла в её дом. Этот поступок было нельзя назвать никак иначе, кроме как неразумным, и всё равно Паркинсон пришла.

Она была удивлена. Как если бы Грейнджер предложила ей выйти замуж за Тео под их крышей — таким было её лицо.

— Война не закончится из-за того, что ты сделаешь для меня, и не будет никакого перемирия после сегодняшнего.

— Но это шанс отомстить для обеих семей, — Пэнси кивнула, понимая, что имела в виду девушка напротив. — И Драко никогда не пойдёт на такое сотрудничество.

Гермиона поджала губы, признавая её правоту. Поэтому она вела этот разговор именно с Паркинсон, и её появление было послано Богами, не иначе. Если бы не была мертва Астория, нужды в чужом взгляде не было бы, и они справились бы сами. Или не справились бы — это неизвестно.

— А что взамен? — Паркинсон вдруг вскинула к ней голову, делая глоток из бокала, который появился за несколько секунд её молчания. — Ты сказала, что это сделка.

— Того, что я не стану убивать тебя, недостаточно? — Грейнджер выгнула бровь со всем скептицизмом, хотя и не слишком надеялась на другой ответ. По губам Пэнси пробежалась ухмылка, дающая ответ. — Не слишком-то ты дорожишь своей жизнью. Я дам шанс Малфою откупиться от того, что он сделал. Если это будет в его интересах и когда-нибудь, когда я начну выигрывать, а он решит пойти на мировую, я дам ему шанс уйти с незначительными потерями и сохраню ему жизнь и память.

— Он бы не оценил твоих слов. Не обижайся, но я не считаю, что выигрывать будешь ты, — она тихо рассмеялась, но всё равно покачала головой. — Давай поступим проще. Если то, что я сделаю, будет полезным, ты позволишь мне убить ублюдка лично.

— А если нет?

— Мы забудем об этом предложении и об этом разговоре.

— Раз в нём так много упоминаний Малфоя, ты должна понимать, что он не даст тебе забыть. И это предательство — то, о чем я прошу, — Гермиона сделала глубокий вдох, на секунду поднимая взгляд к небу, затем возвращая его к Паркинсон.

— К сожалению, Грейнджер, то, что я сделала, просто придя сюда — уже предательство. Я сделала это без его ведома и разрешения, и меньшее, что он может, так это убить меня. Тем не менее, я здесь. И пришла я сюда, оценивая риски.

— Ты переоценила мою способность к состраданию, — заметила Гермиона.

— Неправда, — она приподняла брови, намекая на этот разговор. Её взгляд мгновенно потух, когда она добавила более тихим, почти хриплым голосом. — Ненависть, войны, убийства. Они отобрали у меня достаточно, чтобы рисковать своим положением. Будь ты на моём месте, ты поступила бы так же.

Грейнджер не могла с ней не согласиться. Она бы поступила, и она бы приползла, умоляя о милости, если бы знала, что её сторона проиграет. Поэтому слова Пэнси о том, что она не верит в победу Гермионы, были ложью, такая степень отчаяния могла говорить о многом. Они могли перед своими глазами увидеть ещё одну историю Лучиано, чей клан практически исчез сам собой из-за его боли, вот только у него не было семьи, что вела с ним войну. А у Малфоя была, и Грейнджер этим воспользуется.

— Скорее всего, да.

— Подумай над перемирием, — попросила она в последний раз с такой чистой мольбой во всём существе, что где-то внутри Гермионы щёлкнуло, и её ярость отступила всего на пару шагов назад. — Астория права. Эта ненависть выжжет всех нас, и она — первое доказательство, что именно так и будет. Кто станет следующим? Кейл? Сиена? Тео? Блейз? Дафна? На кого вы двое рискнёте поднять свою руку?

— Я никогда не…

Пэнси отмахнулась от её слов.

— В тебе остались логика, стратегия, сострадание и принципы, но если то, что сказал Тео о проклятье — правда, они в твоей голове очень ненадолго. Про Драко я не буду ничего говорить, на каждое твоё жёсткое действие он найдёт более жёсткий ответ.

— А ты воплотишь его в жизнь.

Она кивнула с твёрдой уверенностью. По какой-то причине Гермиона знала, что Малфой простит ей то, на что она соглашалась, и он поймёт. Может быть, пройдут годы, но однажды он осознает, почему под расписанным кровью небом они заключали соглашение, опасное для всех.

Оно могло закончиться плохо для каждого из них, и всё равно, как выразилась Пэнси, они шли на него, оценивая риски.

Гермиона встала с места, и девушка напротив поступила также.

— Значит, мы договорились? — спросила Грейнджер, протягивая ей ладонь.

— Я помогаю тебе с расследованием, а ты взамен не убиваешь меня и даёшь мне шанс самым жестоким способом отомстить за все убийства?

— Всё так. Надеюсь, тебе не понадобится Непреложный Обет.

Пэнси пожала её руку без тени сомнений.

— Я полагаюсь на твоё слово. Если ты его сдержишь, считай это первым шагом к доверию, которое я могу тебе дать.

В голове пока не появилось ни одного варианта, почему Гермионе могло бы понадобиться её доверие, но, вполне вероятно, когда-нибудь оно ей пригодится. В их мире связи играли большую роль.

Грейнджер пригласила её обратно в дом и посмотрела на часы.

— Что теперь? — Пэнси обернулась.

— Ты отправишься с Сиеной и Тео подальше отсюда. Через пятнадцать минут здесь будет бойня, — она подняла голову и выкрикнула. — Кейл!

Казентино в сопровождении своей жены и Тео сбежал по лестнице, уверенный, что что-то случилось. Заметив двух девушек, которые ещё не попытались убить друг друга, он на секунду остановился, затем подошёл уже спокойнее.

— Кулон ещё у тебя?

Он кивнул, а Гермиона вытянула ладонь вперёд. Холодный металл обжёг кожу своим прикосновением, спустя секунду тихий треск цепочки затих.

— Начинай строить людей, — затем она развернулась в сторону двух других присутствующих в комнате. — Тео, возьми все документы, которые могут понадобиться. Сиена, на тебе вещи, нужны еда и тёплая одежда, попроси домовиков о помощи. У вас всех не больше семи минут.

Все они, безусловно, знали о плане, который Грейнджер могла предложить Соте враждующей семьи, поэтому им не требовалось объяснять, что именно требовалось сделать. Они разошлись по своим местам, пока Гермиона сжимала кулон в руках. Мало кто ожидал, что Пэнси действительно согласится на её просьбу.

— Ты достаточно умна, чтобы понимать, что этот портключ тебя не спасёт, даже если ты украдёшь его у Нотта?

Паркинсон с усмешкой закатила глаза.

— Он ведёт в один из твоих многочисленных и очень далёких домов, я так понимаю?

— Да. В одно из самых безопасных мест, которые мой муж успел создать до того, как погибнуть.

Пэнси чуть прищурилась, а затем обратила своё внимание на предмет в руках Гермионы.

— Его ты бросила Кейлу и Сиене на балу. Ты знала, что что-то может пойти не так?

Скорее заранее рассчитала, что, в случае чего, это будет их единственным способом спастись, и не ошиблась. Видимо, эта идея дошла до Пэнси без помощи, и она понимающе хмыкнула.

— И там я тоже буду пленницей?

— Разве что ты сочтёшь компанию двух людей и комфортную комнату пленом.

— Всего двух?

Гермиона чуть приподняла уголок губ.

— Чем меньше людей знает о нашей договорённости, тем лучше. Мы с Кейлом прибудем после того, как здесь всё… — она оглянулась на временно затихший дом. Словно перед бурей он готовился к тому, что вскоре эти стены увидят заклинания и окрасятся кровью, — закончится.

— Драко с собой не возьмёшь? — насмехаясь протянула Пэнси, поправляя подол своей юбки.

— Держать его взаперти? — Грейнджер скривилась в ответ. Держать Дракона в клетке — преступление. Гораздо интереснее было смотреть, как он тонет, без возможности взлететь на своих крыльях. — Разве что в гробнице.

— Осторожнее, Грейнджер, — довольно серьёзно предупредила её Паркинсон. — То, что я согласилась на твою договорённость, не означает, что в случае его смерти я не перережу тебе горло во сне.

— Мёртвой меня хочет видеть он. Мне достаточно его жалкого существования без всего, что он когда-либо имел, — язвительно отозвалась она и повернулась в сторону Тео, который выходил с сумкой, сразу за ним шла Скьяретта.

Гермиона набрала в лёгкие воздуха, осматриваясь. Ей не хотелось отпускать их вот так, но выбора не было, оставлять их здесь было ещё более опасно. Она в любом случае отправила бы всех, кого могла, подальше отсюда, зная, какой бурей Малфой обрушится на неё. Пэнси не была обстоятельством для принятия этого решения.

Грейнджер передала портключ Нотту в руки и натянула не слишком настоящую улыбку. Он был не в том состоянии, чтобы попытаться сделать даже это, и винить его было трудно.

— Ты знаешь правила.

— Знаю, не беспокойся об этом, — он перевёл взгляд на Пэнси, и на секунду Гермиона увидела ту огромную пропасть, что разделяла их всё это время. Астория была ведома любовью, ей было легко простить многое ради того, чтобы иметь шанс увидеть его, но Паркинсон была совсем не такой. Она помнила боль, она помнила о предательстве, и она действительно хорошо знала, что её помощь в этом деле не была сменой стороны. Каким бы другом Нотт не был для неё в прошлом, сейчас он был врагом, никакая сделка этого уже не изменила бы.

Оставалось надеяться, что они не убьют друг друга за те часы, пока она и Кейл не доберутся до дома.

Тео протянул руку сразу двум девушкам, вот так, без всяких прощаний. Гермиона кивнула им в подтверждение, а через секунду портключ был активирован, и они растворились в воздухе с громким хлопком.

Пространство вокруг погрузилось в тишину, проникающую в каждый угол души, захватывая её окончательно. Тяжёлое дыхание перемешивалось с частым пульсом, Гермиона подняла руку и дотронулась невесомым прикосновением до вены на шее, отсчитывая каждый удар.

Весь хаос и разрушения остались за стенами, но их тени уже ползли по колоннам и ступеням, подбираясь выше. Они заплетались, вились и исчезали в тёмных углах, прячась от света свечей, создавали призрачные образы вернувшихся с того света призраков.

Она ощущала каждое мгновение, как будто время замедлило свой бег, и каждая секунда растянулась до бесконечности.

— Ты чувствуешь её, не так ли? — внезапно знакомый голос заставил Грейнджер резко развернуться и столкнуться с Кейлом. На его портупее поверх рубашки покоилось оружие, в том числе и волшебная палочка. — Темноту.

Гермиона не была уверена, как описать то, что она ощущала кончиками пальцев. Будто тьма сворачивалась вокруг них и брала её за руку, чтобы навсегда увести за собой. Она неуверенно качнула головой, закрывая глаза.

— Это не так просто объяснить.

— Ты даже не пытаешься с ней бороться, — в его голосе не звучало упрёка, скорее лёгкое разочарование, и всё равно внутри на это всколыхнулось недовольство. Она почти хотела отрезать его слова, но Кейл прикрыл глаза и покачал головой. — Я не виню тебя за это. Но я надеюсь, что твои карие глаза не обернутся красными навечно.

— Почему всё то, что ты говоришь, звучит как прощание? — Гермиона нахмурила брови и шагнула в его сторону. — Не знала, что мы здесь, чтобы умереть.

— Однажды я могу не успеть сказать тебе «прощай», Гермиона, — его губы тронула улыбка, он потянулся и приподнял её ладонь, сжимая пальцы. Касание всколыхнуло внутри старую привязанность, отодвигая назад красную пелену, и на мгновение лёгкие снова наполнились чистейшим воздухом. — Я хочу, чтобы ты запомнила кое-что.

Она тяжело сглотнула, поднимая взгляд к нему.

— Есть вещи, которые нельзя изменить. И то, как я отношусь к тебе — одна из таких. Поэтому, пожалуйста, сделай мне одолжение, не позволяй мне увидеть то, как ты умираешь.

— С чего ты взял, что я собралась на тот свет? — Гермиона перешла на шёпот.

— Ты думаешь, я не знаю о склянке яда, что лежит у тебя в кармане? — Кейл сощурился, тон голоса стал твёрже.

Грейнджер, проводя большим пальцем по его ладони, улыбнулась и вздохнула. Больше они оба ничего не сказали. Она отступила от него на шаг, как делала это всегда, уходя.

Она слышала тревожные разговоры, что случались за дверьми, слышала, как взводится оружие для выстрелов.

Это было похоже на финальную точку, последнее столкновение, но Гермиона знала, что это было не им. Никто из них не закончит начатое сегодня, даже если они столкнутся лицом к лицу. Она не собиралась умирать, несмотря на яд, который горячил кожу даже сквозь стекло, пока вся её боль не будет отомщена, а близкие не защищены.

Грейнджер заклинанием распахнула двери и в сопровождении своих солдат пошла наверх. Она позволила себе думать о том, сколько власти держала в руках. Эти люди, что следовали за ней, что вставали в коридорах, что защищали её, отдадут жизнь ради неё. Не из слепой веры, а из полного доверия и верности. Это пугало и опьяняло одновременно, теряться в такой власти было опасно, перейти черту оказывалось слишком легко.

Каждый из них поклялся ей своей жизнью, и обернуть их действия против невинных ради слепых амбиций было бы преступлением.

Гермиона закрепила кинжалы на бёдрах, перехватила в руках волшебную палочку, а пистолет убрала под пиджак, пряча его за тканью. Воздух сгущался вокруг магией, похожий на одеяло, что накрывает с головой.

Улыбнувшись, Гермиона шагнула на балкон и положила обе руки на перила. Шли минуты, бесконечные в своей длительности.

Ещё минута на то, чтобы в последний раз подышать воздухом, который не будет тяжелить лёгкие. Мгновение на спокойствие, обманчиво прекрасное. Так ощущался миг выпуска на свободу перед тем, как навечно вернуться в камеру, закованной в цепи. Всё отступало и таяло, превращаясь в картину из мутных тёмных красок.

Стирались границы, страхи, эмоции, а затем к горлу подступила та самая ярость. Она захватила своими пальцами всё существо и пригрелась на груди так, будто всегда там находилась, направляя чувства и действия. Грейнджер провела по своим губам лёгким касанием и раскрыла глаза, как раз когда тишину разрезали вспышки трансгрессии.

Один за другим перед её домом появлялись люди, поднимая голову выше. Десять, двадцать, тридцать. Малфой привёл за собой настоящую армию, а затем появился сам, прокручивая палочку между пальцев.

На его губах красовалась знакомая ухмылка, не обещающая ничего хорошего. Гермиона посмотрела прямо на него. Сколько их отделяло? Несколько метров, пока она стояла и смотрела на него с высоты балкона.

— Будем вести переговоры так, дорогая? — Драко выгнул бровь, палочка замерла в его ладони.

— С чего ты взял, что переговоры будут? — она слышала его также отчётливо, как если бы он стоял рядом. — Ты привёл на смерть слишком много людей.

— Единственный человек, которому суждено здесь сегодня умереть, это ты, — он закусил нижнюю губу и коротко рассмеялся. — Где она, Грейнджер?

— Какое будет удовольствие от твоих попыток её найти, если я скажу сразу?

— Полагаю, моё, когда я буду смотреть, как ты истечёшь кровью.

— Зачем ты убил моих людей? — резко спросила она, меняя тему, пальцы непроизвольно сжались сильнее.

— А ты правда считаешь, что я не знал о твоих крысах? Они поплатились за то, что жили возле меня всё это время и докладывали о моих делах, — Драко пожал плечами, оборачиваясь на Забини. Блейз подарил ему ту же злобную усмешку, обещавшую расправу, какую дарил Гермионе Кейл пару часов назад. — Их кровь на твоих руках.

— Они были людьми, Малфой, исполняющими приказы. А ты зарезал их, будто скот.

— Сомневаюсь, что это волновало тебя, когда ты взорвала мой клуб, — он пожал плечами, затем решительно обратился с последним предложением. — Отдай мне Пэнси, и я обещаю, что мы уйдём. Сегодня.

Огромный особняк пронизывало напряжение. Величественный дом, казавшийся ранее символом роскоши, теперь был заполнен ожиданием, которое можно было почувствовать в воздухе. Кто сделает первый шаг, окончательно срывая все замки с дверей сдержанности?

— Нет, — ответ Гермионы оказался твёрдым и лёгким, а вот Малфою он не понравился. Она разглядела тот же огонь, что пылал в ней, в его взгляде.

С его стороны было выпущено первое заклинание, которое окутало смертью одного из её солдат.

А затем всё разом погрузилось в хаос.

Тёмные фигуры, готовые выполнить его приказы, ринулись вперёд, освещая всё вокруг радугой заклинаний. Звуки выстрелов и криков перемешались с грохотом магии. Грейнджер резко развернулась, уходя с балкона.

Кейл перехватил её руку, качая головой.

— Тебя не должно там быть.

— И что я тогда должна делать? Стоять здесь и смотреть, как мои люди пытаются не пропустить их сюда? — она резко выдернула запястье, голос сошёл на рычание. — Чёрта с два. Я не стану прятаться.

Ей не требовалось разрешение для этого, в воздухе зазвенело невысказанное уважение и благодарность от тех, кто видел её и слышал её слова. Гермиона толкнула двери зала и замерла на лестнице, прислушиваясь к тому, насколько далеко от входа в дом звучали заклинания. Ближе, чем она надеялась, хотя на Малфоя обрушилась настоящая волна атак с крыши и из окон.

Чем дольше держались двери, тем больше у них было времени. Она обернулась на Кейла, и тот нехотя кивнул, спускаясь первым, оставляя её и нескольких мужчин наверху, пока они готовились отражать атаку оттуда. Не было никаких речей и обещаний великого будущего, Грейнджер слышала лишь своё тяжёлое дыхание во внезапно пустой от шума комнате.

Взрыв выбил двери, сразу приложив нескольких человек своей тяжестью, вверх поднялась пыль. Не дожидаясь, Гермиона вступила в центр сражения. Кровожадное шоу огня и света заполнило воздух.

Она метко бросала заклинания, отражая атаки сторонников Малфоя и направляя заклинания в ответ. Её руки были уверенными, палочка казалась продолжением ладони, несмотря на то, что она не использовала её достаточно долго.

Драко быстро понял, где она, когда дым улёгся, и направился к ней. Но Грейнджер воспользовалась своим правом трансгрессии, попадая в соседний зал, где творился хаос, исчезая из поля его зрения.

Сражение разгоралось вокруг неё, и она несла ответственность за каждый свой шаг. Её друзья и союзники полагались на её же мудрость и силу. Она вспоминала основы того, как вёлся бой на ходу, заклинания всплывали в памяти сами собой, и её перестало волновать, насколько они были смертоносны. Цель была ясной — защитить своих людей.

Малфой был прав, её совершенно не волновало, кто умрёт из тех, кто верен ему. Она увидела, как к Кейлу со спины приближается парень едва моложе Сиены. С его ладони вниз капала кровь, и, несмотря на юный возраст, он был готов вогнать кинжал в своей руке Казентино прямо в горло. Но Гермиона была быстрее, выпуская заклинание, перерезавшее ему глотку.

Напитанный запахом крови ветер расходился благодаря разбитым окнам, запутывая пряди распущенных волос. Палочка вылетела из рук Грейнджер, и она развернулась, ища источник атаки. Забини стоял среди своих, но хищный взгляд был дарован лишь ей. Она выхватила кинжал, который хранила на бедре, и, не думая, кинула в него, а пока он уворачивался, успела вытащить пистолет.

Было поразительно и страшно то, с какой лёгкостью она выстрелила, целясь в грудь. Её пуля прозвенела над плечом Блейза, а куда попала, ей было уже всё равно. Гермиона никогда не была такой, даже пока её тренировали, она боялась причинить вред невинным людям, и вот, во что она превратилась. Она выстрелила в бывшего однокурсника не задумываясь. Поступок удивил Блейза не меньше, чем саму Грейнджер, однако у них не было времени стоять посреди бойни и смотреть друг на друга.

Она развернулась и выстрелила снова в упор на того, кто попытался направить на неё заклинание, влажное тепло опалило щёки. Кейл схватил её ладонь и развернул спиной, подставляясь под удар, а затем сразу оглушая нападавшего.

Люди не останавливались, их становилось только больше, и кровь заливала всё пространство вокруг. Гермиона не помнила, чтобы битва за Хогвартс была настолько кровавой, что на её ладонях оставались капли, а волосы давно перепутались, будучи влажными.

Заклинания сталкивались с заклинаниями. Крики боли с криками ярости. Всюду мелькали то вспышки, то пули, и никакие щиты было невозможно выдержать вокруг себя — концентрации не хватало. Белоснежные волосы Малфоя было не видно в толпе, хотя Грейнджер с каждым оборотом боялась их увидеть. Она давно потеряла Кейла и надеялась на то, что навыки, которые он передал ей, были такими же, как прежде.

Она не знала, как это можно было остановить, но определённо ей это было нужно. Вокруг было слишком много смертей, и каждая, что была принесена рукой Гермионы, питала ту часть, которую питать не стоило. Она отбросила от себя пистолет, в котором закончились пули. Стены этого дома навсегда запомнят тот огонь и крики, что звучали в ужасающей симфонии звуков. Они уже не раз становились свидетелями войны, но нынешняя битва наносила особенные следы. Извилистые узоры светящихся следов заклинаний танцевали на стенах. Остатки проклятой картины, на которой рождались новые узоры и образы, нарисованные волшебством и красными пятнами.

Шорохи шагов, звуки взрывов и крики битвы нарушали обыденное молчание.

Столпившись вокруг Гермионы, вражеские фигуры пробивались сквозь дым и мрак, бросая свои собственные заклинания. Лица были искажены яростью, а глаза сверкали ненавистью. Магия сошла с ума, оживая в самом чистом из всех чувств.

На полу лежали обломки и обугленные останки, напоминая о цене их вражды. Воздух пропитался запахом дыма, железа и магии. Всё это походило на ненастоящую симфонию ужаса, в которую они превратили мир вокруг них.

На одной из стен остался след светящегося заклинания, напоминающий паутину, от которого Гермиона виртуозно уклонилась. Капли чужой крови как красные крошки коснулись пола, оставляя за собой следы и тёмные пятна.

Она отправила заклинание, и взрыв магии разрушил часть стены. Внутри этого проёма виднелся ещё один человек Малфоя, готовый к атаке. Гермиона не задумываясь бросилась вперёд, создавая барьеры из волшебства, чтобы защитить себя от его ударов, а затем направила убивающее заклинание прямо в его грудь.

Чем дольше это продолжалось, тем сильнее тьма смыкала свои когти на шее. Её же сила становилась частью этой битвы, будто сама кровь питала её изнутри, зажигала каждый из органов чувств. Вился тот гнев, больше не позволяя затыкать себя, превращая осколок сердца в навсегда чёрствый и тёмный. Грейнджер всадила кинжал очередному мужчине в живот, наблюдая за тем, как тот опадает на колени, а затем кинула его же другому в горло. Ей начинало казаться, что она сходит с ума.

Это походило на выросшие крылья за спиной и одновременно скребущие по сердцу ножи.

Все чувства разом обострились, позволяя Грейнджер кожей впитать каждую частичку боли и ненависти. Она чувствовала каждую свою и чужую эмоцию как острие ножа, что вонзалось глубоко в душу. Было больно. Сначала стук сердца прекратился вовсе.

И тогда она закричала.

Так пронзительно громко, что оглушила всех на многие метры вокруг. Ладони загорелись огнём, который она выпустила во все стороны. Он огибал тех, кого она не хотела бы задеть, и поражал тех, к кому Грейнджер питала искреннюю ненависть. Убивать становилось так легко, и никто не пытался её остановить.

Мир обернулся адом на земле. Гермиона стояла среди разрушения и хаоса, чувствуя, как её собственная магия разъедает её изнутри.

Слёзы текли по лицу от пепла и жара огня, и она закрыла глаза, пытаясь найти внутри себя ту часть, которая была потеряна. Она действительно была утеряна, где-то очень далеко внутри.

С каждым вдохом она начала замечать невероятную боль, которую она нанесла другим. Она почувствовала в себе ненависть и разрушение, и это было не то, что она планировала. Это привело её к краю пропасти, с которого она в итоге сорвалась.

Всё замерло в изумлении и гробовой тишине, потому что в ней нашла своё место смерть. Она будет довольна тем, сколько дети оставили ей подарков, пока жизнь своими слезами омоет их тела.

Гермиона даже не успела осознать толком, сколько трупов лежало вокруг, как поверх её головы пролетело заклинание. Она точно знала, кому оно принадлежало. У неё не осталось оружия и не осталось палочки, та была утеряна где-то среди тел. Её ладони больше не горели. Она осталась беззащитной.

Никто не шевельнулся, и остались лишь они вдвоём.

Каррера и Малфой. Больше никого.

Гермиона сорвалась с места, добежала до входа в другой зал и допрыгнула достаточно высоко, чтобы схватить рукояти двух мечей из герба на стене. Она была чертовски, блять, благодарна, что Лучиано додумался поместить в этот зал настоящее оружие как дань традициям.

Малфой промахнулся ещё раз, она пригнулась под его заклинанием и развернулась. Прокрутив оба меча в руках, она посмотрела напрямую.

— Хочешь играть так, Грейнджер?

Гермиона улыбнулась, хотя в её глазах читалась решимость и вызов. Она была готова к этой игре на жизнь и смерть. Страх отступил давно.

Малфой сделал первый шаг, его волшебная палочка была направлена на Гермиону. Но она была быстрее. Мечи в её руках двинулись вперёд, разрезая воздух, и она парировала его атаку, выбив палочку из рук Драко вовсе. Забини, выживший разве что чудом, кинул меч в его сторону, сорвав его с соседнего герба.

Грейнджер даже не могла вспомнить, когда именно научилась пользоваться холодным оружием с таким искусством. Его меч сверкнул, стремительно двигаясь к Гермионе. Она отреагировала мгновенно, поднимая один из мечей выше и парируя атаку, искры рассыпались при столкновении стали. Она быстро контратаковала, направив меч вниз, в сторону ног Малфоя. Тот ловко отскочил назад, уворачиваясь от удара.

Малфой был ловким и опытным бойцом. Более умелым, чем она. Он пытался использовать свой единственный меч в своих интересах, прикрываясь им и проводя быстрые удары в сторону Гермионы. Она, в свою очередь, двигалась с грацией и точностью, парируя его удары и стараясь найти момент для контратаки. Драко давил на неё, и руки начинали ныть от постоянной тяжести и нагрузки.

Он атаковал Гермиону с разных сторон, создавая запутанные узоры своим мечом. Его лезвие сверкало, будто оно было продолжением его собственного тела, и он едва не загнал её в угол. Поймать момент, когда он делал выпад, было несложно, и в один из таких Гермиона решительно проскочила под его рукой и оказалась со спины. Драко её ждал, рассекая воздух кончиком меча у неё под горлом, лишь едва цепляя сталью кожу.

С её двумя мечами она сделала серию быстрых ударов, направленных к нему. Он был вынужден приложить всё своё мастерство, чтобы парировать, усталость сказывалась и на нём.

Гермиона сделала быстрый бросок вперёд, одновременно уклоняясь от меча Малфоя и совершая мощный удар своими мечами. Малфой сумел увернуться в последний момент, но её атака оставила след на его плече, рана тут же проявилась кровавым пятном на одежде. Драко будто её и не заметил, уничтожая всякое расстояние между ними. Грейнджер уже вскинула оружие вперёд, готовая защищаться, и он ударил плашмя по её запястью, заставляя выронить один из двух.

Под её тихое шипение он усмехнулся, атакуя вновь. Ещё через несколько ударов Гермиона лишилась второго меча, тонкая полоска крови протянулась по её предплечью.

— Доволен? — прорычала она, прижимаясь к стене.

— Ещё нет.

Она использовала свою гибкость и ловкость, чтобы увернуться и нанести удар коленом в живот Малфоя. Тот отступил, но недостаточно далеко, чтобы Гермиона не смогла носком проехаться прямо по его челюсти, слыша тихий хруст, меч выпал из его рук. Драко прошипел что-то, но не ответил ей тем же. Вместо этого он схватил её за запястье, сильно выворачивая то до боли, и уронил на пол. Позвоночник отозвался глухой болью.

Малфой стоял над ней, его дыхание тоже было тяжёлым. Он чувствовал боль в своей челюсти и вкус крови во рту, но его глаза были наполнены тем же льдом, обещающим ей смерть. Она не позволила ему сделать следующий удар, уворачиваясь в сторону, он прошёлся лишь по касательной с её щекой. Ударяя ему в локоть, Грейнджер успела схватить кинжал, который лежал неподалёку, а затем поднялась на ноги.

Жёсткие руки схватили её именно тогда и пригвоздили к ближайшей стене, больно ударив затылком о камень. Малфой прижал своё предплечье к её горлу. От него разило темнотой и кровью.

Драко смотрел на неё с непроницаемой мрачностью, его глаза были бездонными. Гермиона чувствовала его силу, которая была вряд ли сопоставима с её. В отражении она видела будто собственные глаза, и они действительно напугали её. Но не напугали Малфоя. Как и кинжал, что врезался в его бледную кожу на шее. Нет, в нём не было ни капли страха. Он действительно выглядел так, будто убьёт её.

За спиной послышались щелчки курков, выставленные вперёд палочки стали заметны краем глаза, а Гермиона понятия не имела, кто и на кого их направлял. Обе их армии перемешались.

— Ты думала, что можешь меня остановить? — прошипел он, его голос был наполнен ядом.

Гермиона молчала, её сердце билось как сумасшедшее. У него был шанс, и он им не воспользовался. А у неё он был сейчас, стоило лишь вдавить лезвие сильнее в его кожу и провести им в сторону. Всего лишь одно движение, и всё равно её рука не дрогнула.

Он медленно, почти нежно провёл второй ладонью по её шее, затем вверх по щеке и обхватил пальцами подбородок. Только тогда Гермиона поняла, что на её коже остались кровавые следы, которые теперь грели кожу.

— Где она? — тихо спросил Драко, впечатываясь в Грейнджер всем телом.

— Её здесь нет, — она отозвалась с недобрым оскалом, вскидывая подбородок выше.

— Где она, Каррера?! — он закричал, сильнее вжимая её и перекрывая кислород. Он впервые произнёс её фамилию так, как должен был. Впервые она была не «Грейнджер». — Клянусь Мерлином, я придушу тебя.

— Ты не сможешь, — вырвалось у Гермионы с хрипом. — Мы оба знаем, что нет. И никогда не мог. И никогда не хотел.

Как и она. Иначе она бы всадила кинжал ему в горло, наслаждаясь тем, как кровь течёт вниз по запястью. Грейнджер не могла пошевелиться, и не только потому что задыхалась. Она не могла убить его.

Это осознание вернуло их обоих на землю, и пол под ногами внезапно стал слишком твёрдым. Его хватка ослабла всего немного, недостаточно, чтобы она могла сдвинуться с места. Малфой смотрел на неё, и его дыхание вспыхивало холодом на губах, словно зимний ветер.

Время застыло, уничтожая всех вокруг. Оно смело силуэты за спиной, заглушило шум, оставив лишь то, как именно Драко всматривался в её глаза, надеясь увидеть там что-то кроме языков пламени.

Любой лишний вздох мог стоить им достаточно дорого.

— Твоей ненависти недостаточно для этого, — прошептала Гермиона без улыбок и насмешек, её веселье и гордость обратились серьёзностью.

— Как и твоей, — ответил он ей тем же хриплым шёпотом. — Я сделал недостаточно, Каррера? Я не убивал твоих людей, я не решил забрать твоё, я не уничтожил твой дом?

— Видимо, нет, — мрачно ответила Грейнджер, кинжал так и не сместился. Но Малфой надавил на него сам, пока капля крови не выступила.

— Недостаточно?! Всего этого?! — снова закричал он, заставляя её на секунду прикрыть глаза.

Сквозь боль в каждой клеточке тела, которая возвращалась, Гермиона покачала головой. Эта честность нахлынула потоком, и остановить её было невозможно. Она слишком устала, чтобы врать.

— Нет, — это стало её ответом. — Чтобы убить — нет.

Она всматривалась в его лицо так долго, что это почти сводило с ума. Каждый его шрам, порез, каждая его трещина были столь близко и в то же время слишком далеко, чтобы коснуться. То, в какие краски сумасшествие и страх окрашивали его лицо, было почти невыносимо видеть.

Их тяжёлые вздохи перемешались между собой, затмив количество ужасных невысказанных слов, что каждый хранил лишь для себя. Рука Грейнджер сдвинулась на его плече.

Она не закрывала глаз, когда подалась вперёд и накрыла его губы своими. Поцелуй вспыхнул в сердце, даже звёзды меркли перед ним. Она позволила Малфою проникнуть так далеко в её разум, что тьма пошатнулась, она позволила себе поцеловать его, и он ни на секунду не замер, прежде чем ответить ей тем же.

Драко наклонил голову в бок, углубляя его в ту же секунду. И от этого, от внезапности, от всех чувств, что оголёнными проводами обжигали своим электричеством, у них обоих перехватило дыхание.

Не было никакой нежности в этих движениях, Малфой схватил её за волосы, путаясь в кудрях, толкая к себе, и боль от пореза на шее не играла для него никакого значения, хотя Гермиона предупреждающе сжала рукоять пальцами.

Она потерялась, утонула, чувствуя на себе только его руки и губы, больше ничего. Его желание сделать ей больно просачивалось сквозь её кожу внутрь, и оно успокаивало бурю, делая всё реальным. Слишком реальным для них. Слишком болезненным и ядовитым.

Так не должно было быть.

Гермиона всё ещё держала кинжал у его шеи, и тот почти опал вниз. Она не должна была теряться, не должна была искать возможности целовать его сильнее, напоминая обо всём, что он сделал, как много страданий причинил. Как если бы ей было достаточно движения губ, чтобы только сообщить об этом. Драко поднял её ногу, вдавил в стену, припечатал сам, и для него, и для неё исчезли все, кто были за его спиной.

Где-то там был мир, а здесь… здесь он целовал её так, словно его не существовало, отдавая всю ярость и самого себя, пока она только брала. Брала всё, что он был готов ей предложить до последней капли крови на кончике языка, прожигающей своим металлическим привкусом.

Но с каждой секундой Малфой замедлялся, пока не остановился вовсе. Последний яркий выдох вспыхнул на её губах, а затем исчез.

— Чтобы убить — нет, — повторила Гермиона, проводя большим пальцем по его щеке. Его колени подкосились, а взгляд затянуло туманом, когда она посмотрела в них с сочувствием и молчаливым извинением. — Но я никогда и не обещала тебе убийство.

Осознание сперва вспыхнуло в его взгляде, пока Драко медленно опустился вниз на колени перед ней. Потеря горячей ладони ощущалась слишком резко. Он не успел сказать ни слова, прежде чем упасть на пол с глухим стуком, позволяя Грейнджер вздохнуть полной грудью. Последующие выстрелы уничтожили последних его сторонников среди неё, воспользовавшись замешательством, и лишь Забини стоял на коленях, светясь желанием остановить биение её сердца.

Гермиона вытащила из кармана платок и вытерла губы, всё ещё чувствуя горький привкус яда на языке. Того, о котором ей говорил Кейл. Всё это время он был не для неё. Она никогда не хотела умирать так.

Её душа всё ещё сходила с ума, она металась в панике от каждого чувства, что пронзило стрелами, но даже это не могло стать препятствием, когда Гермиона глубоко вдохнула.

— Забини с нами. Уходим, — холодно приказала она, и её люди зашевелились. Тогда Грейнджер осознала, что среди них не было Кейла. Не было нигде, он не стоял поодаль, он не руководил остальными, он не осматривал раненых. Она не видела его с тех пор, как стояла рука об руку в середине зала.

В горле застыл приступ паники, настоящего страха, не похожий ни на что прежде.

Она посмотрела по сторонам, а затем побежала вперёд, нарушая мертвенное спокойствие только выкриком его имени.