Завитушки в волосах принадлежали Тео, и его глаза были карими. У обеих сестёр Гринграсс они были серо-зелёными. Светлые волосы Лире достались от его матери, которая когда-то в школе была блондинкой и только потом перекрасилась в тёмный оттенок. Астория признавалась в такой любви Тео, что даже допустить мысль, будто она могла иметь что-то с Малфоем казалось… невообразимым?

Вот почему она всегда держалась так отстранённо, несмотря на то, что у них был общий ребёнок. И сроки… Мерлин! Гермиона едва не задохнулась, в шоке бегая глазами по лицу Драко. Она была беременна, когда Тео ушёл. Лира уже едва похожа на Драко волосами, цветом кожи, глазами.

Грейнджер держала на руках не младшую Малфой, а младшую Нотт.

— До тебя долго доходило, — он усмехнулся, подтянул к себе ещё один бокал виски. — Пять очков Гриффиндору за проницательность.

— Она дочь Тео, не так ли?

Драко только кивнул. Она не знала, что испытывать по этому поводу. Это была злость вперемешку с непониманием, болью, смятением — всё, что сейчас затапливало её грудь наплывом резких эмоций. Ей не нужно было даже просить, Малфой заговорил сам.

— Когда Нотт ушёл, а я понял, что кто-то сдаёт данные нашей семьи, сложить два и два было нетрудно. Я не знал о клятве, но того, что я знал, было достаточно, чтобы объявить его предателем, а ты знаешь, что за этим следует обычно.

— Любая семья должна была выдать его тебе живым или мёртвым, — Гермиона кивнула.

— Да. Месяц спустя Астория узнала, что беременна, и мы… — Драко тяжело вздохнул. — Мы не могли рисковать. Кто-то обязательно бы воспользовался тем, что дочь Тео живёт в этом доме, чтобы добраться до него. Я презирал его за то, что он сделал, но не настолько, чтобы подвергнуть опасности ребёнка. Мы приняли решение, что она родится под моей фамилией и никто никогда не узнает, чья она дочь на самом деле.

— Он все эти месяцы думал, что она — твоя дочь…

— Я собирался сказать ему, — шаткое спокойствие в его тоне надломилось. — Как только мы вернули бы Дафну, потому что он заслуживал знать. Как минимум то, что Астория никогда его не предавала. Мы прожили в браке несколько лет, но никогда между нами ничего не было, я бы не посмел.

Тео умер, не зная, что женщина, которую он самозабвенно любил, всегда возвращаясь к ней, родила от него ребёнка. Тео умер, даже не догадываясь, а коря себя за то, что он не был рядом, несмотря на предательство.

Сердце застыло, а слёзы снова застелили глаза.

— Я не успел, — заключил Драко. — Изначально я поклялся защищать их обоих, и я не справился. Астория умоляла меня, и я не снял с него мишень. Лира осталась сиротой из-за меня. Ты права, если бы не мои амбиции, как она мне и говорила тогда, всего этого бы не случилось.

— Мы оба в этом виноваты.

Гермиона смахнула слёзы и с ещё большей нежностью посмотрела на девочку в своих руках. Она и понятия не имела, что они здесь обсуждали. Её крохотный мир крутился вокруг тех людей, которых она видела каждый день, и лишь однажды её настоящий отец был с ней рядом на расстоянии вытянутой руки.

Гермиона с трудом могла дышать.

Тео никогда не услышит её первого смеха, не потанцует с ней на выпускном балу, не купит ей её первую волшебную палочку. Лире не было и года, а у неё не стало и отца, и матери.

Всё вставало на свои места. Вот, почему Астория просила Гермиону позаботиться о своей дочери. Она была уверена, что однажды Драко расскажет, и Лира станет и частью семьи Каррера. И вот, почему их брак с Малфоем было так легко разрушить изнутри. Гринграсс оставалась его женой на бумаге, но никогда не была ею по-настоящему.

— Остальные знают?

— Догадываются, но никогда не спрашивали напрямую.

Она поджала губы и не ответила. Лира чуть перевернулась, ухватившись ручкой за тонкую прядь её волос, потянув на себя. Гермиона не смогла сдержать улыбки.

— Теперь мне придётся тебя часто с ней наблюдать, да? — полюбопытствовал Малфой.

— Ты всерьёз спрашиваешь, хочу ли я проводить время с дочерью Тео? — она выгнула бровь с таким скептицизмом, что он даже тихо рассмеялся. Она не ощущала это как обязательство, скорее как…

Эта девочка была последней частичкой Тео, что осталась в этом мире, и не позаботиться о ней Гермиона не могла. Хоть один человек с фамилией Нотт должен был быть счастлив.

Проводя по её светлым волосам, Грейнджер особенно ясно осознавала, что всё перевернулось в мгновение. Она была просто дочерью Малфоя, а теперь стала девочкой, которой Гермиона подарит лучшее, что у неё было. В первую очередь — жизнь.

— Я дал клятву Астории, что она никогда ни в чём не будет нуждаться, и всегда будет под моей защитой. С первого дня её жизни и до последнего дня моей.

— Нашей, Малфой, — осторожно поправила она. — Считай, что я вступаю в эту клятву.

— Подумай над этим, перед тем, как бросаться подобными обещаниями.

— Ты долго думал, когда узнал? — Гермиона вскинула голову, но увидела лишь, как он качает головой. — Я не спасла Тео, но я не совершу ту же ошибку с его ребёнком. Тем более теперь, когда мы понимаем, что происходит на самом деле.

Лира Малфой стала частью семьи Каррера. Вот так просто. Тео не простил бы, поступи она иначе. Гермиона не пропустит ни одну её улыбку ради него, ни одно важное событие её жизни, чтобы рассказать о нём позже. Однажды.

— К слову об этом. Ты ведь пришла не Лиру успокоить, — Драко оттолкнулся со своего места и сделал несколько шагов в её сторону. Его протянутые руки не давали ей шанса возразить, и, если вспомнить, на какой территории они всё ещё находились, у Гермионы не было никакого права сказать «нет». Она медленно подняла девочку и осторожно переложила её к нему на руки, тут же меняясь в настроении.

— Я сказала, что мне нужна помощь.

— Да, ты пока не наложила на меня Обливиэйт, я помню, — он вернулся в своё кресло, сталкиваясь с ней взглядом. — Что ты хочешь, Каррера?

— Помимо того, что мне нужна твоя книга об истории мафии, у меня есть мысль, как найти крысу, о которой говорил Реджина.

— Что стало с твоей копией?

— Авроры, — злостно прошипела Гермиона. — Я займусь ей позже, но мне нужна любая книга, неважно кому она принадлежит.

Она взорвёт к чёрту всё Министерство, но вытащит историю своей семьи из рук Поттера, чего бы ей это не стоило, но это будет потом.

— Реджина хочет, чтобы мы искали крысу и начали подозревать друг друга. Паранойя в конце концов убьёт всех нас, а это последнее, что нам нужно, если мы хотим сохранить какое-то подобие мира после, — она провела ладонью по подлокотнику, закидывая ногу на ногу. — Есть старое заклинание, я даже не уверена, есть ли где-то ещё записи о нём. Лучиано упоминал лишь вскользь, когда хотел попросить о помощи для поиска убийцы своей жены.

— Я знаю, о каком заклинании ты говоришь, — Драко прервал её, хмурясь. — Но понятия не имею, работает ли оно вообще.

— Ничего не хочешь сказать про его действие? — Гермиона выгнула одну бровь, а он в ответ только качнул головой с усмешкой.

— О, ты всё же решила уточнить, как мне идея раз и навсегда отказаться от шанса пойти против любого, кто носит твою фамилию? Спасибо, дорогая, за заботу.

Лира недовольно мотнула головой, реагируя на чрезмерный шум, но тут же снова устроилась удобнее и заснула вновь.

Закатив глаза, Грейнджер съязвила:

— Так хочется меня убить?

— Фактически, заклинание свяжет все семьи в одну, Гермиона, — справедливо заметил он. — Все потомки нынешних семей никогда не смогут пойти против твоих. Никогда.

Он сделал особенный упор на этом слове дважды, донося свою мысль предельно ясно даже с первого раза. Грейнджер не могла гарантировать, что любой, пришедший на её место после, будет адекватен, будет в своём уме и не захочет, подобно Реджине, вырезать половину семей. Она нарушила бы привычный ход вещей тем, что никто из семей мафии не сможет даже заказать убийство такого человека. Вот только, было одно «но».

— Я не собираюсь обзаводиться детьми, Малфой. Никогда.

— Разочарую, но твоё «собираюсь» мало кого будет интересовать в Совете. Мне стоит упомянуть, как давно Ди Кристина хочет посадить тебя на чей-нибудь член, чтобы ты продолжила род Каррера? Тебе не понравится тот, кого он рассматривает прежде всего, поверь мне.

— Драко Малфой только что открыл Америку. Спасибо за ценные знания.

— Не язви, я говорю о серьёзных вещах. Твои дети будут носить фамилию Каррера, даже если нет, они найдут, кем тебя заменить. Как было с Флинтом и Певереллами.

— Но Флинт не носит фамилию Певерелл.

— А ты думаешь, это так трудно устроить? — Драко откинулся назад на своём кресле, мирно поправляя одеяло, в которое была завёрнута его дочь. Огонь в камине всё продолжал потрескивать, напоминая им изредка о том, что их мир всё ещё реален. Казалось, что два человека, которые провели несколько месяцев по разные стороны, не могут вот так сидеть друг напротив друга. — Давай начистоту, это ставит под угрозу совершенно всё, чем дорожит Совет. Даже если я пойду на это, если ты сведёшь под себя обе наши семьи и всех причастных, остаётся ещё восемь. Ты не сможешь объявить крысой каждого, кто откажется.

— А почему нет? — она с вызов выпрямила спину, чуть приподнимая подбородок. Знакомый алый отблеск был не отражением пламени. — Меньше людей — меньше проблем. Какой смысл стараться ради них?

— Ты сделаешь себя Королевой мафии, и не на словах, как о тебе любят говорить сейчас, а в действительности. Никто не оценит.

— Зато никто и не сможет пойти против меня, — Гермиона дёрнула плечами. — Пока Реджина дышит, я могу заставить каждого жить под моим каблуком, если понадобится. У меня была последняя граница адекватности, Малфой, имя ей было — Теодор Нотт.

Драко опустил взгляд вниз, тут же знакомая боль прошлась по сердцам их обоих, как будто о ней было возможно забыть.

— В этом они с Асторией похожи. Оба любители мирных дипломатических решений.

— Не хочу указывать на очевидное, но это именно то, что в итоге погубило их обоих. Они были за дипломатию, а мы были за насилие. Пора выбрать одну сторону, а договариваться с Реджиной у меня нет никакого желания.

— Это было бы бесполезно. Ты немного знаешь о нём, да? — он снова вернул ей своё внимание, а когда Гермиона качнула головой в отрицательном ответе, тихо вздохнул. — Его дед был первым, кто приехал в Англию вместе с остальными уже в весьма почтенном возрасте. Если хочешь знать, он был одним из тех Донов, что держали в страхе всех остальных годами, подгребая под себя. Отец твоего драгоценного мужа прогибался под ним, потому что у него не было выбора, и с подачи старшего Реджины мафия перебралась в Англию в те годы.

— Эту часть истории я знаю.

— Тогда ты должна знать, что у него было три прекрасных дочери, которые постепенно разошлись по рукам других семей. Марианна была его наследницей, Золотой Девочкой мафии. Настолько, что её отец устраивал отбор на её будущего мужа, отсекая всех «недостойных», — кавычки были весьма красноречивыми, Гермиона полностью сосредоточилась на той части, о которой она мало что знала.

— Междоусобная война должна была случиться где-то в это время.

— Так и есть. Кланы поменьше восстали против режима Реджины, если можно так выразиться. Он умер своей смертью, но Марианна успела перенять правление. А потом буквально бежала под угрозой смерти. Её несколько раз пытались убить, её похищали, ей угрожали. В итоге они добились своего, но уже после того, как она родила ребёнка. Её тело повесили в одном из лесов, где у мафии в годы войны были встречи. Все ужасы, которые ты можешь себе представить, можно смело умножать на два, чтобы понять, в каком она была состоянии.

Гермиона ахнула, всего на секунду позволяя своим эмоциям взять верх. Драко проигнорировал её реакцию.

— Что стало с двумя сёстрами, неизвестно, как и то, от кого Марианна в принципе родила ребёнка. Франческо было пять, когда это произошло, по моим подсчётам.

— Хочешь сказать, Совет постарался ради… этого? — в голове не укладывалось, как люди, которые едва ли шли на насилие друг против друга, хранили их мир, пусть и не самыми понятными Гермионе методами, могли сотворить такое с женщиной.

— Не доказано, — он дёрнул плечами. — Но, если ты спросишь, тебе никогда не расскажут полную историю, потому что Совет её слишком боится. Это могли быть кто угодно, включая Пожирателей, но…

— Но всем и так ясно, что мотивация могла быть только с нашей стороны, — а под нашей она подразумевала мафию целиком.

— Это к слову о том, как опасно становиться во главе. Если они не смогут пойти против тебя, они пойдут против тех, кого ты любишь, не останавливаясь ни перед чем. Знаешь, почему никто из них не вмешался в наш конфликт?

— М?

— Потому что если у Совета сносит крышу, это не остановить. Мы были бы погребены под завалами ещё в самом начале.

Гермиона задумалась на долгое время, наверное, около минуты, укладывая в своих мыслях всё, что только что услышала. Она молчала, смотря, как на стекле играются искорки света, а идеи бились в лихорадке в голове, пытаясь прийти к какому-либо конечному выводу. Малфой действительно был прав, что в будущем это снимет удар с неё, но не снимет удар с Каррера, к примеру, или Скьяретта, или любой другой семьи, которая окажется достаточно близко.

— А если мы изменим условия? Если… — Грейнджер сбилась, стараясь подобрать правильные слова, а затем взглянула прямо на Драко, — Мы поменяем ход игры совсем. Мы можем переписать все правила, и единственный, кого мы поставим под удар — крыса Реджины.

— И как, позволь полюбопытствовать, ты собираешься это сделать?

Она чуть подалась вперёд.

— Нам понадобится человек, который знает, как работает это заклинание. Идеи?

— Есть одна женщина.

~*~

Именно так Драко Малфой и Гермиона Каррера перестали быть врагами. Одним вечером после похорон они решили, что, работая сообща, смогут добиться больше, чем если каждый из них будет бороться в одиночку. Хотя они оба никогда не были одиноки. Вражда, которая длилась годами между двумя семьями, всегда в тишине под пристальным взглядом остальных, переросшая в яростное соперничество и попытки убийства друг друга, вдруг… закончилась.

Ведь общий враг мог объединить кого угодно?

Если страх завязывал узел между ними, то, что делала ненависть, сменившая скорбь, было не описать никакими словами. Гермиона чувствовала эмоции Драко, его жажду возмездия также ярко, как свои. Как если бы они передавались ей, даже без взглядов и прикосновений. Как будто они делили одну ненависть на двоих.

Вполне вероятно, что именно так и было, а иначе причин, чтобы Грейнджер снова и снова возвращалась в этот дом, не существовало. Она забыла о том, каково это — чувствовать что-то кроме всепоглощающего желания прекратить одну единственную жизнь, и в этот раз её рука не дрогнет, когда у неё появится возможность. Взгляды Кейла, направленные с сочувствием, Сиены с непониманием и даже пустые комнаты больше не имели никакого значения. Понимали все — теперь Гермиона пойдёт на всё, что угодно, чтобы отомстить и спасти тех, кого она могла.

Если это означало, что ей нужно сотрудничать с Малфоем, пусть так, он имел свойство понимать её слова лучше, чем кто-либо вокруг, по крайней мере пока не вернутся Паркинсон, Гринграсс и Забини.

Гермиона не потрудилась постучать, заходя в дом, где эльфийка сразу предложила проводить её до комнаты. Ещё один день в этих стенах, ещё немного без каких-либо шагов вперёд, и Грейнджер начнёт сходить с ума. Она нуждалась в ответах, которые никто пока не был способен ей дать, а если и был способен, она не могла им верить. Всё стало слишком запутанно, и как странно было понимать, что единственный, кому Гермиона сейчас верила безоговорочно, стоял у лестницы, ожидая лишь её.

В его ненависть она верила. В мотивы остальных — нет.

— Появилась новая информация? — Драко переходил сразу к делу.

— Пока что нет, но затишье никогда ещё не было ничем хорошим. За ним всегда следует буря, либо Реджина просто хочет свести нас с ума ожиданием, — Гермиона стянула лёгкий плащ с плеч и перекинула его через свою руку.

— Это твоя тактика, и однажды она меня добила.

— Снова пошутим про казино и колено? — в тоне не было ни капли намёка на желание насмехаться.

— Хватит с нас шуток, — мрачно отозвался он и проводил Грейнджер дальше по коридору. Они прошли всего несколько метров в полном молчании, и оно могло означать только то, что им предстоял крайне тяжёлый разговор. От него многое зависело, как и от фраз, которые сама Гермиона для него выберет, а она ненавидела контроль ради налаживания связей.

Малфой пригласил её вперёд, открывая двери, и в нос тут же ударил лёгкий запах цветов, наполняющий просторную гостиную. Одну из нескольких, очевидно. Светлые тона никак не вязались с темой их сегодняшнего обсуждения, и с женщиной, что ожидала их в центре комнаты.

Лизавета Паркинсон производила впечатление человека, уставшего ждать, хотя и тщательно это скрывающего. Она развернулась на звук, мгновенно окидывая оценочным взглядом Гермиону, как будто издалека решая, стоит ли девушка перед ней какой-либо помощи. Грейнджер очень рассчитывала на то, что да.

Мать Пэнси Паркинсон. Мерлин, они не встречались с тех времён, как она приезжала в Хогвартс на шестом курсе, и в её лице не изменилось совершенно ничего. Всё те же черты лица, настолько острые и тонкие, что напоминали паучью паутину, в которой она была чёрной вдовой.

— Лизавета, — Драко весьма почтительно склонил голову, — хочу представить тебе…

— Не думаю, что мы нуждаемся в представлении друг другу, — одновременно резко и мягко отрезала она, ни один мускул на её лице не дрогнул. — Не так ли, миссис Каррера?

— Вам не слишком нравится моя девичья фамилия? — Гермиона, кажется, должна была подбирать аккуратные обходительные слова, чтобы договориться. Оказалось, что все наставления Малфоя были бесполезны, никакие манеры и фальшивая улыбка не выиграют её расположение для ситуации, как бы Грейнджер не старалась.

Она оставила плащ на спинке одного из кресел и прошла вперёд.

— Почему бы нам не выпить, пока мы ведём обсуждение? — вопрос был адресован Малфою, как просьба, и в то же время Паркинсон, как попытка не дать ей ответить на вопрос. Если эту женщину было вообще возможно остановить хоть в чём-то.

Драко пошёл за бокалами к шкафу, скрывающемся в углу, а они так и остались стоять посреди гостиной, сверля друг друга равнодушными взглядами, пока Лизавета не ответила.

— Считаю, что мафия придаёт вам некий шарм, хотя и заслужен он лишь благодаря мужу.

— Я последний человек, с которым вы захотите обсуждать то, сколько от наследия мужа в моей семье, — определённо, ни намёка на улыбку, только слова, прорезающие напряжение между ними клинком.

— Я хорошо осведомлена о том, с кем говорю, не волнуйтесь на этот счёт, — Лизавета же, наоборот, улыбнулась, приглашая жестом Каррера устроиться на диванах. — Не думала, что когда-либо увижу вас в ситуации, в которой мы все оказались.

— Все? — намеренно уточнила она, когда села напротив.

— Все, — подтвердила Паркинсон. — В моём видении вы так и остались той девочкой, что едва могла поднять глаза для фотографов Пророка.

— Если вы видели мои последние снимки, знаете, что это давно не так, — теперь она ухмыльнулась и получила бокал с красным вином от подошедшего Драко. Он, очевидно, предпочёл не вмешиваться в их знакомство друг с другом заново, и от этого решения веяло здравым смыслом. — Вы догадываетесь, что я скажу следующим?

— Вы можете попытаться предложить мне богатство, или угрожать мне, но оба выхода будут ошибочными, Гермиона.

То, как именно Лизавета произнесла её имя, пронеслось мурашками по позвоночнику.

— Или я могу пообещать вам то, что никто из ныне живущих никогда не сможет.

— Поразите меня, — попросила она.

— Доступ в хранилище аврора Поттера.

Её брови взлетели в искреннем удивлении, и Гермиона тут же ухватилась за эту тонкую нить. Она угадала, сделав на это ставку, и не существовало чувства приятнее, чем секундный триумф.

— У вас нет таких ресурсов, — с сомнением наконец ответила женщина, покачивая вино в бокале.

— Можем вернуться к угрозам, — она потянулась к плащу, достала оттуда пачку с сигаретами и без каких-либо дополнительных объяснений протянула обоим собеседникам по одной. — Вы не так бессмертны, как вам кажется, и то, что по вашу правую руку сидит Малфой, меня не слишком остановит.

— Союзников завоёвывают не так, — с явным упрёком сквозь улыбку заявила она, поджигая кончик сигареты.

— Вы — не союзник, а моё средство достижение цели, и врать для вас об обратном я не стану. Вы для этого слишком умны.

Не было похоже, что её это задело, наоборот, в глазах мелькнул намёк на уважение.

— И как вы собираетесь открыть мне доступ к хранилищу Поттера? — она подалась вперёд, пока Гермиона выпускала маленькое облачко дыма в воздух. Сколько в этом хранилище было секретов и артефактов, которые можно было бы использовать во благо их дела — не сосчитать.

— Сперва заклинание и смерть Реджины. Мне будет проще добраться до авроров, когда мне в спину не будет смотреть пистолет, на рукоятке которого высечена фамилия, древнее моей.

— Что заставляет вас думать, что его смерть решит все ваши проблемы?

— У нас ведь будет заклинание, не так ли? — Гермиона расплылась в улыбке, не похожей на настоящую, и сделала глоток вина. — Расскажите мне, миссис Паркинсон. Уговоры Драко на вас не подействовали, но мы обе знаем, что вы врёте о своём незнании. В чём ваш мотив прятать эту информацию?

— Я вам не доверяю, — легко бросила она, чуть пожимая плечами. — У меня нет ни единого доказательства, что вы не работаете на Реджина и не перевернёте эту ситуацию так, что она будет губительной для совета.

— Если я работаю на него, ваш отказ меня не остановит. Глупо надеяться на обратное.

— А я-то думала, вы будете давить на смерть своего мужа и консильери.

Всякий раз, как Тео мелькал в их разговоре даже намёком, даже упоминанием, Гермиона теряла дар речи на несколько секунд. Острое чувство никогда её не оставит, и с ним было тяжелее справляться. Лучиано был раной, которая только начинала заживать, а Тео — кровоточащим ранением.

— Вам разве есть дело до моих эмоций? — вопрос не требовал ответа, он и так был очевиден. — Если заклинание можно изменить, оно подарит всем нам мир на столетия вперёд. Мир, Лизавета, а не моё правление. Я умру намного раньше. При феноменальном везении не через месяц.

Она её сломала. По крайней мере согнула достаточно, чтобы Паркинсон хотя бы рассмотрела такой вариант развития событий. Чтобы уловить перемену, достаточно было посмотреть на её чуть более расслабленные плечи, чем мгновение назад. Она поставила свой бокал на столик, обращаясь к Гермионе уже неформально.

— Ты просишь об очень старой магии, которая когда-то остановила могущественных волшебников.

Дамблдор, Гриндевальд и магия, которая их связывала, вот о чём она говорила.

— Значит, я не ошибаюсь. Основа та же?

Лизавета лишь кивнула.

— Смысл иной, он был переработан, когда заклинание создавалось. Оно смешивает в себе то, что ты испытываешь на себе после свадебной клятвы и клятвы на крови, и использовалось задолго до того, как итальянская мафия появилась в Англии.

— В чём заключается условие твоей клятвы, Каррера? — наконец вмешался Малфой, почувствовав перемену в настроении в комнате.

— Омерта, — одно слово, а сколько смысла. — Я физически не могу выдать информацию о любом клане, кроме своего, кому-то вне мафии. Поэтому я не могла напрямую выдать тебя Гарри, даже если я попытаюсь, я не смогу. Строчки в письме превращаются в бессвязный бред, как и слова.

— Заклинание Помощи работает подобным образом. Никто не сможет даже попытаться организовать заговор против тебя.

— Что случится, если они попробуют? — Драко упёрся локтями в свои колени, внимательно слушая Лизавету.

— Они умрут. А имена навсегда исчезнут из книги.

— Они — это…? — Гермиона не была уверена, что хочет услышать ответ.

— Все, кто носит фамилию семьи, подписавшейся под соглашением.

Грейнджер и Малфой переглянулись.

— То есть по сути это Непреложный обет, в котором они обязуются помогать, что бы ни произошло? — уточнил он.

Лизавета вернулась глазами к Гермионе.

— Это заклинание, связавшее семью Нотт и твою. Отец Нотта заключил такое соглашение, когда Каррера понадобилась помощь, и все члены семьи навсегда привязаны к твоей.

Лира.

Нет, это было совсем не кстати. Гермиона забыла об этой части их истории, и как Тео в принципе оказался рядом с ней. Его клятва связывала его с ней, и он был обязан помогать, потому и сбежал, но Лира… Лира на всю оставшуюся жизнь будет привязана к ней только потому что кто-то из их предков сделал неправильный выбор? Пусть и принёсший им выгоду.

— Но Тео был обязан передавать информацию, а мы говорим о том, чтобы не иметь возможности пойти против, — Драко явно не понял ход мыслей Гермионы, а потому переключился обратно на обсуждение.

— Это зависит. Условия прописываются в книге, затем каждая семья расписывается в ней собственной кровью вместо чернил. Соглашение появится на страницах совершенно каждой семьи, внести в него изменения, разорвать или прекратить невозможно. Именно поэтому его больше не использовали.

— Оно ставит под угрозу слишком многое… — протянула Гермиона, понимающе кивнув. Устроив свой подбородок на ладони, она снова и снова возвращалась к Лире. Ей придётся обсудить это с Малфоем позже, и разговор будет нелёгким. — Могу ли я как тот, кто просит о помощи, прописать в условиях невозможность междоусобной войны между семьями? Чтобы они не могли пойти против друг друга, кто подписался под этим договором.

— Можешь. Но все мы понимаем, что это не уменьшит риск, который мы обсуждаем. Мы не можем знать, как повернётся ситуация через двести лет, когда мы все будем мертвы, и что будет происходить.

— Ты уверена, что у нас нет возможности прописать длительность такого контракта? Скажем, до конца жизни Каррера, а затем он теряет свою силу.

Лизавета повернулась к нему, нахмурила брови. Шестерёнки в её голове крутились столь очевидно, что почти были видны.

— Я не уверена, никогда не слышала о таком.

— Если все условия соблюдаются безоговорочно, это должно сработать, — вмешалась Гермиона.

— Тебе придётся уточнить эту информацию у того, кто знаком с этой магией больше, чем я.

— Казентино может знать об условиях заключения контракта? — глаза Малфоя метнулись к ней.

Гермиона отрицательно качнула головой.

— Я спрашивала его, он сказал, что не знает ничего о такого рода соглашениях. К тому же, договор между Ноттом и Каррера заключался задолго до того, как он стал соттокапо. Но я знаю, у кого можно спросить.

Лизавета уловила поток её мысли с поразительной лёгкостью, тут же расплываясь в самодовольной улыбке. В ней даже чувствовалась лёгкая гордость, но почему-то Гермионе казалось, что она разобьёт её идею в щепки.

— Хранитель в последнее время сговорчивее обычного?

— Попытаться стоит, — она равнодушно отнеслась к её прямому вопросу.

Малфой удивлённо вскинул брови, на тон тише произнося:

— Так вот, откуда ты знаешь про Люциуса и Реджину?

— Я ездила к нему в тот же день, когда умер Тео. За несколько часов до того, как приехать к тебе, — не было никакого смысла прятать эту информацию теперь. Последнее, чего ей хотелось, это вернуться в Азкабан, но, если это могло помочь, выбора не оставалось. От одного воспоминания о жутких стенах и узниках по позвоночнику прошла дрожь.

— Тогда поеду я, — отрезал Малфой, Гермиона уже открыла рот, чтобы высказать всё, что она по этому поводу думает, когда он продолжил. — Во-первых, девушка дважды за один период вызовет вопросы, а ты, напоминаю, в розыске. Во-вторых, я был в Азкабане и ничего нового я там не увижу, в отличие от тебя.

Чёрт, если бы не тот факт, что они всё ещё оставались в напряжённых отношениях, и присутствие Лизаветы, Грейнджер бы выдохнула с благодарностью. Настолько она не хотела возвращаться, что даже не стала спорить.

— Значит, мы договорились? — Паркинсон оглядела их обоих. — Вы находите способ ограничить действие договора, а я рассказываю заклинание?

— Да, — они ответили почти синхронно, Гермиона добавила. — По крайней мере я надеюсь, что это сработает.

— А другого варианта нет, — отрезала она, и стало ясно, что никакими другими средствами купить её не получится. Либо Лизавета получит ограничение, либо они будут сражаться без заклинания, которое им было необходимо. Третьего было не дано.

~*~

Забини вернулся вечером того же дня, не застав Грейнджер в их доме. Он был посвящён во всё, что происходило, через письма, а вот сталкивать его лбом с Каррера Драко был не намерен. Блейз был не способен принять ситуацию такой, какой она была, в отличие от него, и судить его Малфой за это не мог. Если Пэнси пошла на контакт куда быстрее, то он… нет, Забини был слишком принципиален для такого.

Но он активно помогал в розыске любой информации, которая была полезна, держа связь со своими людьми, даже когда пытался найти Гринграсс.

Забини ворвался в кабинет к Малфою, застывая в проёме в своём пальто. Он только приехал, и было видно, насколько торопился сюда, по сбитому дыханию.

— У меня три новости, и две из них плохие. С какой начать?

— С той, что касается Дафны, — Драко отложил от себя письмо Гермионы о вероятном перемещении Реджины по городу, которое она недавно прислала, и поднял голову.

— Она с Пэнси в её квартире в центре города. Ей понадобится время, но она здесь.

— Где нашли?

— Так далеко во Франции, что тебе лучше не знать. Она…

Малфой прервал его одним взглядом. Он и так знал, как именно выглядела Гринграсс сейчас и что чувствовала. Если ей нужно было время, она его получит, даже если каждая секунда промедления была на счёту.

— Значит, это хорошая. Остальные две?

Он набрал в лёгкие воздуха, готовый обрушить на Драко информацию, о которой он попросил, и Малфою это совсем не нравилось. Казалось, что их планы в минуту рухнут, а они ходили по этому лезвию уже достаточно долго. Настолько, что он не мог вспомнить, когда нормально спал за эти дни.

— Хранитель мёртв, — он выждал небольшую паузу, а затем сразу закончил второй. — Флинт арестован.

Драко уставился на Блейза с чистым шоком и без всяких слов. Всё то, что они обсуждали всего пару часов назад, вдруг испарилось в никуда и стало призраком их принятых решений. Хранитель мёртв, а значит спросить у кого-либо о заклинании они больше не смогут. Что они вообще, блять, могут?

Флинта будут пытать, а этот ублюдок выдаст что угодно, чтобы спасти собственную шкуру. Малфой откинулся назад, тяжело вздыхая, всё ещё не отводя взгляда.

На Малфоя появится ещё одна статья, что хуже, она появится на адрес его нынешнего дома.

— Что произошло? — только спросил он.

— Рейд в его доме. Говорят, там разгромлено всё. Каждый слуга под следствием как свидетель, его самого доставили в Азкабан.

Значит, будут допрашивать сразу. Поттер понял, как именно по ним нужно было бить. Даже если Маркус вернётся, он раз и навсегда получит клеймо возможной крысы, и больше никакого доверия не будет. Он должен сообщить об этом Каррера, пока было не поздно.

Драко подхватил пиджак со стула и поднялся.

— Поехали. Посмотрим, что осталось, возможно успеем забрать важные документы до того, как авроры проведут обыск.

Перед тем, как они оба вышли из дома, Малфой проверил, что к Лире приставлено достаточно защиты. Пока вокруг не было Пэнси или Дафны, он мало кому доверял, но их сейчас тащить сюда было бесполезно. Гринграсс не переживёт то, что случилось, никогда. Она не сможет больше посмотреть в глаза Лиры, не увидев в них Асторию, она не сможет войти в её комнату без укола боли, который все они чувствовали.

Даже если эта боль, как его, обернётся жаждой мести, она всегда будет жить где-то в её сознании, а Драко понятия не имел, как спасать Дафну от этого. Она спасала его, вытаскивала всякий раз, а теперь он не мог отплатить ей тем же.

Он всегда будет виноват перед ними больше, чем когда-либо сможет рассказать.

Они спустились вниз, оставив дом позади, и подошли к машине. Внезапный шум привлёк их внимание со стороны подъездной дорожки. Машина принадлежала Каррера, судя по номерам, но за её рулём была не Гермиона.

— Казентино? — брезгливо хмыкнул Забини, делая шаг в сторону. — Он что здесь забыл?

— Тоже хотелось бы знать, — они пока не являлись союзниками настолько, чтобы их семьи могли позволить себе перемещаться между домами друг друга, и вряд ли когда-либо станут. Малфой точно не жаловал Казентино на собственной территории.

Кейл вышел из машины, а следом за ним девушка, которую Драко узнал без труда. Вечная тень, Сиена Скьяретта.

— Какого чёрта? — довольно громко спросил Малфой, не желая проявлять уважения.

Это был не Казентино, который заговорил первым, а блондинка, выступающая вперёд.

— Гермиона уехала в твою сторону и так и не вернулась. Она нужна нам.

— Она уехала несколько часов назад от меня, — Драко нахмурился, но, в отличие от ситуации с Тео, чувства опасности не испытывал. Каррера была гораздо более обходительна и хитра, чтобы так попасться, а Реджина явно дал понять, что будет наносить удары не по ним, а по их близким и авторитету. — Что случилось?

— Маркус Флинт только что сдал информацию о местоположении особняков Каррера, о которых знал. И я сомневаюсь, что информация о вашем не будет следующей, — Кейл не испытывал никакого восторга от нахождения здесь, очевидно.

Крыса. Всегда Малфой знал, что доверять ему не стоило, и вот, чем это оборачивалось. Он кивнул Блейзу, и он испарился из поля зрения, чтобы подготовить дом к отъезду. Снова. Блять. Злость нисколько не сигнализировала о принятии ситуации.

— Вы сами в безопасности?

— Мы у них под носом, но в этом доме не было никого из нынешних лидеров мафии, включая Маркуса, — Сиена чуть улыбнулась довольной улыбкой. — Нам пока ничего не грозит.

— Всем что-нибудь да угрожает, Сиена, — тут же поспорил Драко, сжимая губы в тонкую линию. — Гермиона прислала мне письмо не так давно, так что она должна быть в порядке.

Или он очень на это надеялся и пытался убедить себя в том, что сейчас было совсем не время накручивать себя.

А затем добавил.

— Она успела посвятить вас в детали плана?

— О Хранителе, да, — Кейл коротко посмотрел на Сиену рядом и тут же вернулся к Малфою так, будто именно в нём чувствовал угрозу.

— Хранитель мёртв. Сообщите ей, когда она вернётся.

Скьяретта ахнула столь тихо, что он едва не пропустил это мимо ушей, и переглянулась со своим теперь уже мужем. Негласное обещание поговорить об этом позже, когда они будут одни, видимо. Интересно, Каррера в принципе замечала, что между ними происходило, или была так глубоко погружена в собственный эгоизм, что пропускала даже это?

Пока Драко думал, вернулся Блейз и открыл дверь машины. Никто из присутствующих личные догадки и дела обсуждать был не намерен, поэтому Малфой коротко кивнул обоим и пошёл к своему автомобилю. Им предстояла недолгая дорога до полуразрушенного поместья Флинта.

— Малфой, — окликнул его Кейл. — Если я узнаю, что всё, что ты делаешь. С ней, ради неё — ложь, я лично выстрелю тебе в голову.

Какая самоотверженность. Драко потребовались все силы Салазара Слизерина, чтобы не закатить глаза, а лишь ухмыльнуться. Ревность, вот что это было. Как любопытно… Грейнджер начала проявлять большую мягкость в его описании за последнее время, что Казентино так напрягся?

— Чтобы я и доставил тебе такое удовольствие? — он дёрнул ручку дверцы. — Не переживай, я попрошу Гермиону спросить у тебя разрешение, до того, как она окажется в моей постели.

Сиена выглядела оскорблённой. Чёрт, она действительно была влюблённой женщиной, перед которой только что проявили ревность к другой. Паршиво. Малфой кивнул ей в качестве извинений, а затем устроился рядом с Блейзом, заканчивая разговор.

— Поверить не могу, — прошипел Забини не слишком довольно, пока заводил мотор. — Ты действительно хочешь её.

Драко скептично посмотрел на него, не поворачивая головы.

— Прямо сейчас я хочу мгновенно оказаться в поместье Флинта, и если ты не собираешься выезжать, я, пожалуй, сяду за руль сам.

— Салазар… — он подчинился приказу, а вот затыкаться не планировал. — Дружище, я знаю, что смерть Тори и Тео подкосила тебя, но чтобы настолько?

— Забини, заканчивай.

Они вместе с машиной Казентино выехали с территории дома, а затем разминулись и отправились в разные стороны. Пейзаж за окном всегда оставался прежним, и рассматривать его не было никакого толку, а вот подумать бы не мешало. Забини определённо точно не разделял его точку зрения.

— Нет, Малфой, выслушай меня. Грейнджер — птица не твоего полёта совершенно. Не смей. Ты испортишь нахуй всё, ты впустишь змею в наш дом, и ничем хорошим это не закончится.

— Каррера будет в нашем доме до тех пор, пока мы в ней нуждаемся, а мы нуждаемся, — он уже устал от этого разговора, поэтому даже не пытался это скрывать, лениво откидывая голову назад.

— То, что она держит под собой крупнейший клан, не делает её хорошим союзником.

— Это делает её прекрасным союзником.

И прекрасной в своей ярости женщиной, но об этом Драко не станет упоминать вслух.

— Просто, пожалуйста, Драко, не совершай ошибок. Гермиона Грейнджер ничего кроме разрушения этой семье не принесёт, — серьёзность его тона действительно удивила Малфоя, как и его лицо, наполненное искренней просьбой.

Голос Драко тоже сменился, когда он медленно, расставляя смыслы среди выражений, ответил ему:

— До сих пор этой семье разрушение приносила ненависть и желание стать лучше других, начиная от Волан-де-морта, заканчивая смертью обоих членов нашей семьи, мы все приложили к этому руку. И если Гермиона Каррера готова работать со мной для того, чтобы это прекратилось, я не стану ей отказывать. Более того, я предложу ей какую угодно помощь, потому что её потрясающий мозг, который чуть не убил нас — то, в чём я нуждаюсь, чтобы закопать ублюдка так глубоко под землю, как смогу. Мне не нужен твой совет или твоё мнение по этому поводу, а уж тем более твои упрёки в сторону того, кого я хочу. Пока твоя девушка сидит и успокаивает твою бывшую, не желая на тебя даже смотреть. Не учи меня жизни, Блейз, мы на равных и ошибки совершаем одни и те же.

— Ты сломаешься, — лишь коротко отозвался Забини, сворачивая к дому Маркуса. — Она сломает тебя, и единственное, о чём ты сможешь думать, это как залезть к ней в сердце, даже не под юбку, и это погубит всех нас.

Она уже сломала его. В тот день, когда поцеловала и на мгновение забрала всё, что у него было, заставив поверить в реальность. С тех пор ничего не было так, как прежде.

То, что когда-то было воплощением роскоши и безудержных трат Флинта, теперь превратилось в мрачное зрелище разрухи. Огромные фонтаны, которые ранее танцевали под бесконечным потоком цветного света, теперь стояли неподвижно, их воды застыли.

Колонны, когда-то сиявшие мраморной чистотой и величием, теперь были осквернены трещинами и пятнами дыма. Воздух вокруг них дрожал от невидимого гнева, который оставил свой след в каждой выбоине и разломе.

В каждом углу, в каждой комнате ощущалось эхо разрушения, пока они проходили в дом. Где когда-то стояли статуи и произведения искусства, теперь валялись лишь тени и осколки. Поместье, когда-то гордо возвышавшееся над окрестностями, словно крича о богатстве своего хозяина, теперь было покорено и унижено, его великолепие разбито и развеяно, как пыль в ветре. А сделано это было руками тех, кто неустанно ждал любой ошибки, которую они могли допустить.

Авроров.

Драко медленно бродил по полуразрушенным комнатам, замечая каждое заклинание, которое пришлось на стены или колонны. Хрустальная люстра, разбитая до мельчайших осколков, лежала на полу.

— С чего начнём? Времени не так много, — Блейз оттолкнул от себя остаток деревянной ножки какого-то кресла.

— С кабинета. Каррера упоминала, что авроры забрали её книгу истории мафии, когда проводили обыск, стоит начать оттуда.

Забини кивнул, и они оба, сжимая палочки в руках, пошли наверх по лестнице в надежде не встретить никого по пути. Судя по тишине вокруг, здесь действительно давно уже никого не было. Очень ненадолго, прежде чем по протоколу сюда приедет целый отряд по зачистке и поиску улик для дела против Маркуса.

Дверь в кабинет выглядела почти невредимой в сравнении со всем остальным, похоже, добраться до неё авроры толком не успели. Драко удобнее перехватил палочку и толкнул ту вперёд достаточно медленно, чтобы успеть среагировать. За ней оказалась лишь та же пустота и тишина, как и всюду.

Кабинет не был разгромлен, а значит у них был шанс найти в нём что-то дельное.

— Постой у двери, будь добр, — бросил Малфой Блейзу, осматривая каждый стеллаж и особенно стол. — Где бы ты мог прятать свои секреты, Флинт?

Никто в здравом уме не хранил бы важные документы в столе, а значит где-то в комнате существовал сейф. Вопрос был лишь в том, за какой картиной или книгой он прятался.

Тихий писк прервал его размышления и разглядывания комнаты. Драко застыл, не понимая, откуда исходит звук. Забини тоже развернулся, непонимающе вскидывая брови.

— Что за чертовщина?

— Хороший вопрос… — Малфой осмотрел все поверхности, посмотрел на закрытые окна. Никого не было. Флинт не имел домашних животных. Что. За. Звук?

Писк повторился вновь чуть громче, и теперь он понял, откуда тот исходил. Он медленно обошёл стол, отодвинул небольшое кресло и чуть не подавился воздухом. Белоснежная раненая лиса лежала калачиком на полу, а точнее на неком предмете, тщательно укрывая тот хвостом.

— У Маркуса была лиса? — четвёртый раз за день он пребывал в полном замешательстве.

— Лиса? — Блейз оставил защитное заклинание и вошёл в комнату, достигая друга, а затем также замер на месте. — Твою мать… лиса!

Она пискнула вновь, поднимая свои огромные глаза, которые показались Драко смутно знакомыми, даже слишком знакомыми. Её белая шерсть была запачкана кровью, и та всё ещё небольшими каплями стекала вниз из той раны, что была на её боку. Лисица подвинула свой хвост и, прихрамывая, встала, чтобы открыть ему книгу. История Мафии под лапами у лисы в доме Маркуса Флинта. Счёт количества ситуаций, в которых он испытывал замешательство, переходил к цифре «пять».

— Она анимаг, — вмешался Забини, пока Драко присаживался рядом с ней. — Но я не знал никого в окружении Маркуса, кто владел бы такими способностями.

— Она ранена, а значит не может обернуться назад, — его пальцы нежно коснулись её головы, но лисица была достаточно упряма и строптива, чтобы оттолкнуться от его прикосновения. Даже несмотря на ранение, она своим острым носом открыла страницу и посмотрела на него в ожидании.

И что он должен был сделать?

Силы покидали её, и она упала обратно на пол, уложила голову около книги. Её глаза казались ему действительно слишком мудрыми для животного, как он не заметил сразу?

Она подтолкнула одну из страниц носом, и Малфой перелистнул её. Затем ещё одну. И ещё, пока лиса не остановила его движением лапы. Он медленно опустил взгляд на то, куда она указывала, и его сердце буквально перестало биться.

— Блять. ГЕРМИОНА?!