Гермиона запретила им войну. Буквально и фигурально. Она закрыла для них все пути отступления и предательства, запретила им даже мыслить о том, что было против Кодекса и контракта, против её семьи. Но так и не открыла пути доверия, по которым она могла бы предоставлять им полную информацию.

Что-то было не так, и она не могла понять, что именно. Интуиция никогда прежде её не подводила в отношении доверия. Те, кого она принимала со времён вступления в мафию, не разочаровывали. Те, к кому она относилась с осторожностью, предавали. И хотя подписи всех Донов сверкали алыми чернилами на документе, Гермионе недоставало в них уверенности.

Она очень тщательно дозировала ту информацию, которую была готова им дать, не позволяя никому сказать ничего лишнего. В целом, обрисовав зону поиска союзников Реджины из их предыдущих контактов, встреча была закончена. Каждый из Донов пообещал направить людей на поиски информации, что будет им доступна.

Гермиона была выжата всеми событиями.

Кроме того, что они ничего не знали о враге, с которым собирались бороться, обсуждать было нечего. Франческа Ди Кристина, в имени которой Грейнджер находила своеобразную иронию, подошла к ней после вместе с мужем. Маттео извиняться не планировал, и никто от него этого не ждал. Стоило понимать, что, устанавливая правила, они понравятся не всем.

— Есть личный разговор, — Ди Кристина пробежался глазами по Драко, который провёл последний час за её спиной. Это Гермиона обсудит с ним позже.

— Если есть что-то, что мне стоит знать, я бы хотела услышать это при всех, — Гермиона захлопнула книгу и передала её в руки Сиене.

Ди Кристина мотнул головой.

— Личный, Гермиона.

Он не внушал ей никакого страха, разве что уважение — чувство, которое она к нему испытывала, и некую благодарность за всё, что он когда-либо делал для неё. Поэтому Грейнджер согласилась, отходя в сторону и одаривая его жену тёплой улыбкой.

— Мы не будем обсуждать мои решения и мотивы, — сразу же обозначила она, как только они покинули зал и оказались в коридоре.

— Захотел бы поставить под сомнение твой авторитет, не стал бы делать это наедине, — холодный упрёк без намёка на лёгкость пробежался мурашками по спине. — Я хотел отдать тебе одну вещь.

Он вытащил из кармана пиджака блокнот слишком небольшого размера, чтобы быть чем-то помимо дневника. Потрёпанная временем обложка из коричневой кожи и пожелтевшие страницы лишь подтвердили её догадки.

— Это дневник твоего мужа.

Она перехватила вещь из его рук и медленно осмотрела, замечая каждую царапину, особенно тонко-высеченную букву К в самом центре.

— У Лучиано не было дневника, — Гермиона нахмурила брови и пролистала несколько страниц, исписанных чернилами. Грязно, лихорадочно, как будто и вправду на строчках покоился чужой поток мыслей. — А если и был, с чего бы ему находиться у тебя?

Маттео улыбнулся ей уголком губ будто дочери, задающей глупые вопросы.

— Ты забываешь, что я был знаком с Лучиано очень много лет, с самого детства, и знал его куда лучше тебя. Здесь записи его жизни до смерти отца. О Доминике, семье, власти. Мне кажется, тебе стоит изучить их сейчас, когда ты заняла такие позиции.

Сборник всех мыслей, что волновали его годами. Каждая эмоция, которую он пережил, и каждое воспоминание его жизни до того, как он стал главой клана. Среди страниц покоилась какая-то часть души человека, которого она любила. Всё, о чём он размышлял и чего боялся, кого любил, кого ненавидел…

Всего несколько десятков страниц, хранивших большую историю, чем вся их совместная жизнь.

Грейнджер не могла пересилить себя и вчитаться хоть в одно слово, написанное там. Её пальцы так и держали первую полупустую страницу. Он оказался столь близко, просто оставив часть своей жизни здесь. Это оказалось больше, чем она могла вынести сейчас, минуту назад её состояние было под контролем, а теперь держалось на волоске от бури, притихшей внутри.

Гермиона обсуждала тактики, планы, осторожность. А всё, что ей стоило сделать — это перевернуть город, чтобы найти хоть единственный след ублюдка, отобравшего у неё так многое. Искать, пока не найдёт, не откопает из-под земли, чтобы вернуть его труп туда же. В могилу без подписи, так далеко от его наследия, насколько это было возможно.

Ей стоило испепелить даже его имя со всех страниц, которые только существовали, а не сидеть здесь, мирно рассуждая о том, как загнать его в угол.

— Гермиона, — Сиена подошла незаметно для неё и коснулась локтя в нежном движении.

У неё перехватило дыхание. Грейнджер медленно перевела свой взгляд на блондинку рядом и поймала её улыбку, полную напускной уверенности.

— Малфой попросил твоего присутствия. Вы не против, если я украду её у вас? — Скьяретта со своим любимым наивным видом повернулась к Маттео.

— Конечно. Гермиона, что-то не так? — в его заботу и волнение верилось.

— Нет, — она стряхнула мысли и тоже попыталась улыбнуться. — Всё в порядке. Спасибо за дневник. Увидимся позже, полагаю?

— Мы посмотрим, что сможем найти на Реджину, и я сообщу тебе.

Его жена тоже возвращалась к нему, поэтому разговор был окончен. Гермиона набрала в лёгкие воздуха и развернулась, закрывая глаза всего на несколько мгновений, пока Сиена шла с ней обратно.

— Спасибо, — тихо шепнула она ей.

— Это будет происходить всё чаще? — она обеспокоено взглянула в ответ.

— Я не знаю. Я действительно не знаю… Хранитель упоминал, что в конце концов, перейдя границу, я потеряю контроль.

— Если у Тео получалось возвращать тебя, для нас это не должно быть сложнее, — она нежно прошлась пальцами по ладони, а затем отстранилась, открывая двери.

Одна мысль о Тео возвращала её к той же мысли. Лондон должен гореть в огне, а не проживать свою жизнь, пока те, кто мог что-то сделать, отсиживались в кабинетах.

Разговаривающий с Пэнси полушёпотом Малфой поднял глаза как раз тогда, когда Гермиона снова появилась в комнате. Его взгляд остановился на её, замечая красные вспышки, не желающие пропадать. Он нахмурился, то ли пытаясь понять, что случилось, то ли гадая над тем, как это скажется на нём. Она не могла пообещать, что не скажется, Нотт прочувствовал это однажды на себе. Её ногти вновь впились в ладони с такой силой, что вниз могла снова начать капать кровь.

Эта злость не проходила, притаившись там, где ей было самое место — в уголке сознания и души, и ощущалась она куда ярче. Реальнее. Как если бы надрез, сделанный отравленным кинжалом, не мог затянуться.

Граница была или близко, или уже пройдена.

Жажда мести его кормит, боль, страдания, ярость, ненависть. Они захватят тебя, если не остановишься. Станешь той, кто не знает ни любви, ни дружбы.

~*~

Было решено остаться на ночь в клубном доме, где очень удачно было несколько номеров как раз для таких случаев. Уезжать подальше в домики у реки, пересекающей поле, Грейнджер не захотела. Оставаться со своими мыслями наедине было тяжело и в стерильной комнате, но они слишком сильно напоминали ей о месте, созданном не для неё. Доме, который она ненавидела.

Она так и не смогла уснуть, засматриваясь на пейзаж за окном с бокалом в руке, в котором давно не было никакого алкоголя. Лишь она, сигаретный дым, мирное пространство вокруг и стопка мыслей, рассказывающих ей обо всём на свете. Дневник остался лежать на тумбе у нетронутой постели.

Воспоминания мелькали вперемешку с фантазиями, и очень скоро стало невозможно отделять одно от другого. Пока за стеной мирно спали остальные, Грейнджер продумывала планы, а затем возвращалась к началу, потому что не была уверена в их точности. Она сходила с ума в собственной агонии и не знала, как могла бы остановиться. Хотя бы на несколько секунд замереть в моменте, не думать ни о чём.

Ни о Лире, ни о Тео, ни об Астории. Ни о Лучиано, ни о Кейле или Сиене. Ни о Малфое.

Только она одна. И весь мир мог подождать, пока она не вспомнит, каково это — снова чувствовать себя счастливой. Гермиона выглядела такой живой: без бледности кожи, с яркими чертами лица из-за макияжа и горящими глазами. А выходило, что настоящего в ней было так немного.

Нотт бы закатил глаза, втолкнул ей в руку бокал с виски и сказал:

Заканчивай с этим и пойдём уничтожим весь мир к чертям.

Теперь он был лишь в ветре среди деревьев и шагах, что ещё слышались в доме. Он был везде, и при этом Грейнджер никак не могла его поймать. Он был выше, чем надежды, которые она теплила здесь, внизу.

Некому было остановить её копание в самой себе и пересмотр всего, что происходило, со слезами на глазах.

Она устала от самой себя и бросила потухшую сигарету в пепельницу, встала с места, чтобы уйти с балкона, из комнаты, из здания. Туда, где можно было побродить по зелёной траве самого чистого оттенка на свете. За это гольф-поля так любили в мире, где всё было заставлено каменными джунглями. Можно было убежать за пару десятков километров от города и спрятаться в тех же условиях, но с природой вокруг.

Гермиона намеренно стянула обувь и пошла босиком, позволяя росе и холоду окутывать со всех сторон. Это отрезвляло, помогало прийти в себя. Незаметно она дошла до той части поля, на которой тренировали дальние удары. И среди позиций заметила фигуру, продолжающую отправлять мячи в полёт в ночи. Один на километры вокруг Малфой продолжал бить клюшкой всякий раз с такой силой, как будто представлял вместо мяча улетающие вдаль проблемы и недостатки этой вселенной. С агрессией, злостью, что была так знакома.

— Не спится? — она не пыталась быть тихой, подходя к нему. Драко не остановился, снова устанавливая мяч перед собой.

— Совершенно нет, — тяжёлый удар, оглушительно пробежавшийся по барабанным перепонкам. — Тебе, видимо, тоже.

Вряд ли он ожидал, что она выдаст ему всё, что было у неё в голове и на душе. Гермиона ответила в своей манере, дёрнув плечами.

— Есть о чём подумать.

Он только кивнул, окунулся обратно в собственные размышления, ударил по мячу и проследил, как тот исчезает вдали. Утром кто-то будет собирать их и складывать в небольшие корзинки здесь, а пока Драко удар за ударом отправлял их в полёт в полном молчании, которое из них двоих сам и нарушил.

— Хочешь научиться?

— Судя по тебе, это не слишком-то расслабляет, — она тихо и коротко рассмеялась, смотря, как он делает шаг назад. Он улыбнулся в ответ так, что внутри что-то остановилось и изменилось. Как впервые за многие многие годы, умиротворённо и спокойно. Безопасно. Только не для её сердца. — Не улыбайся мне так.

Драко лишь выгнул бровь:

— Почему нет?

— Я не понимаю, что это значит. Как и то, что ты сказал перед Советом.

У неё было достаточно времени, чтобы пересмотреть этот момент в собственном сознании и разложить каждое сказанное ей или кем-либо ещё слово вплоть до интонаций. В моменте она думала лишь об одном, а затем постепенно каждая деталь обрушилась со своим привкусом на языке.

Малфой кивнул на мат, на котором стоял всего секунду, и передал клюшку ей в руки.

— Давай. Я покажу.

Ей показалось, что он проигнорировал то, что она сказала, и почти отпустила это из мыслей. Так бесконечно хотелось влезть ему в голову и понять, что он чувствует, о чём думает, как анализирует всё происходящее и почему поступает таким образом. Малфой никогда ей этого не позволит.

Она встала в стойку, напоминающую его, перехватила клюшку обеими ладонями.

— Не слишком крепко, но и не слишком слабо, — тут же исправил Драко, легко перекладывая её пальцы в правильной манере. — Теперь немного расставь ноги, чтобы твоя стойка была устойчивой.

Грейнджер поблагодарила Мерлина за то, что он позволил ей сделать это самостоятельно и не стал прикасаться к ней хотя бы в такой момент. Помимо того, что её спина касалась его груди, а его пальцы обхватывали её, конечно. Тёплое дыхание коснулось шеи с обратной стороны, но Малфой был слишком увлечён её обучением, чтобы сосредоточиться на этом.

— Пусть твоя нога, которая ближе к мишени, будет чуть повёрнута, а вес тела переносится на переднюю ногу. Это даст тебе больше контроля и силы в ударе.

— Со стороны это казалось намного проще, — недовольно проговорила Гермиона, выполняя указание под тихий смешок.

— Гольф — это искусство, Каррера. А в любом искусстве не бывает легко.

Он осторожно изобразил с ней каждое движение, от взмаха до удара по воображаемому мячу, позволяя прочувствовать каждый поворот и мышцу в теле, пока разворачивал её в сторону. Конец клюшки оказался за спиной.

— Начинай медленно, — посоветовал Драко. — Подними клюшку, плавно проводи её назад, словно создаёшь полукруг. Важно не торопиться, чувствуй каждое движение. Главное — это не сила, а техника, если ударишь слишком сильно, можешь просто не попасть по мячу.

— Звучит как что-то ужасно унизительное, по-моему.

— Так и есть. Когда твой взмах закончится, удерживай стойку. Это важно для баланса и контроля. После удара дай клюшке естественно замедлиться. Не пытайся удержать её сразу после контакта с мячом. Позволь ей пройти через полную арку движения.

Драко повторил то же самое движение, но уже быстрее, как если бы она действительно била. Вышло хоть и резко, но довольно утончённо для той, кто впервые стояла в этой позиции.

— Отлично. Теперь попробуй сама.

Он сделал два шага назад, чтобы не попасть под её первые неумелые попытки, а она чуть не потеряла дар речи. Под взглядом не самого близкого ей человека пробовать что-то впервые было катастрофой для её мозга. Тот стремился ко всему идеальному, а идеально с первого раза не получится.

Грейнджер набрала в лёгкие воздуха и посмотрела, как он ставит перед ней крошечный белоснежный мяч, затем снова отходит назад. Всё её внимание переключилось на то, чтобы действительно попасть по этому кружочку у неё перед ногами. Вероятно, платье было не слишком удачным выбором для такого спорта.

С замахом, наполненным смешанными чувствами волнения и тревоги, Гермиона отправила клюшку вниз. Звук удара был приглушённым, и она почувствовала лёгкое дрожание в руках. Мяч, однако, не полетел так далеко, как она надеялась. Вместо того, чтобы плавно взмыть в воздух, он пролетел всего пару метров и остановился в траве.

— Неплохо для первого раза.

— О, иди к чёрту, — шутливо огрызнулась Грейнджер и потянулась к новому мячу.

После следующих двух ударов, чуть более удачных, Малфой наконец переключился к тому, что она сказала раньше.

— По поводу Совета и моих слов.

Грейнджер ударила сильнее и развернулась к нему на несколько мгновений.

— Я в предвкушении.

— Ты должна понять одну вещь, которую тебе вряд ли озвучат вслух. Все эти придурки, сидящие там за столом, никогда не будут воспринимать тебя серьёзно без мужчины за спиной, — он прервался, пока она сосредотачивалась на ударе, и заговорил вновь только после него. — Ты можешь быть сколь угодно властной, угрожающей, неистовой, но им будет всё равно, пока ты — женщина. Ди Кристина доказал это тебе, попросив о браке.

— Весьма наивно думать, что хотя бы один мужчина будет способен меня остановить.

— Я не сказал, что мне это нравится, — с упрёком заметил он. — Моя Сота — женщина, напомню, никогда прежде в мафии такого не было, и я думаю, в этом кроется проблема, почему так долго мы стояли на месте.

— Но зачем тебе повышать мой авторитет в их глазах?

— Я хочу, чтобы они боялись, — под тот же яркий звук бросил Малфой и сложил руки на груди.

— Зачем? — не останавливалась Гермиона.

— Чтобы они знали, что каждая мысль, каждый шаг, каждый лишний вздох будет грозить им смертью. Не из-за контракта или заклинания, а потому что я лично проведу лезвием по их шее. Они гораздо больше поверят в то, что я сделаю это ради тебя, чем то, что это сделаешь ты.

Она замерла, спустя секунду повернулась, сталкиваясь с его непроницаемой маской безразличия.

Теперь и пальто, очевидно, мужское, принадлежавшее тому, с кем она появилась, и его позиция за её спиной всю встречу, и каждое сказанное слово — всё это имело смысл. Он поставил для них вопрос так, что его адекватность будет под сомнением, если они сделают хоть шаг в её сторону. Не потому что стремился искренне защитить, а потому что это было выгодно им обоим.

— Любовь, превращённая в оружие… — она повторила вслух собственную мысль, Малфой кивнул. — Это умно.

— Это логично. Они ничего не сделали, когда ты попросила, потому что это была ты. Будь это кто угодно из Совета, они бы приползли на коленях, умоляя об участии, но ты… ты — совершенно другой случай. Сегодня есть, завтра нет, они считают тебя слишком временной фигурой, перед которой нет смысла преклонять колени. Если бы меня там не было, если бы Казентино не бросил пару фраз, ты бы ничего не добилась.

— И гордость, — добавила она.

Малфой широко улыбнулся.

— Конечно. Когда в последний раз ты видела влиятельного мужчину под каблуком у женщины столь откровенно? Их повиновение останется в истории, и не многие потомки такое одобрят.

— Зачем Ди Кристине мои дети под фамилией Лучиано? — Гермиона перехватила новый мяч и поставила тот на землю. — Не может же он так беспокоиться о сохранении наследия. Казентино тоже стояли в основании, но от Кейла никто детей не требует. Как и от тебя.

— Сама не догадываешься?

Она бросила ему укоризненный взгляд.

— Потому что твоё место у постели детей, Гермиона, — после его слов очень захотелось использовать клюшку не по назначению, но Драко тут же добавил, — по его мнению. Мать становится мягче. Матери важно сохранить своих детей в безопасности, а не обернуться против имеющейся власти. Вспомни Асторию и её желание решить всё без крови, как бы критична ни была ситуация. Мать пойдёт на любые договорённости, если угрожать её ребёнку.

— Он просто ищет рычаг давления на меня?

Не то чтобы это было чем-то невероятным, но осознать такую информацию было тяжело. Грейнджер едва не уронила клюшку и придержала ту вертикально, переключая внимание.

— Ему очень не нравится, как и куда ты движешься, и будет гораздо проще отдать клан в руки твоего мужа, а тебя заставить нянчить детей, чем пытаться с тобой договориться. А если что-то пойдёт не так, проще будет угрожать, — Малфой подошёл к ней, и она уступила ему место. После её неумелых попыток, его движения выглядели отточенными до профессионализма.

— С мужчинами договариваться куда сложнее! Вы такие упрямые, что это сводит с ума, — почти вскрикнула она.

— Да. Но ты в мафии. Чего ты ждала? Женщин на всех руководящих должностях? — Малфой, даже не скрывая, издевался над ней, замахиваясь.

— Может и войн, и убийств было бы меньше. Только женщина знает, как тяжело приносить новую жизнь в этот мир.

— Расскажи мне об этом. Я держал Асторию за руку шестнадцать часов, пока она рожала не моего ребёнка.

Услышанное заставило Гермиону резко замолчать. Всё, что она бы произнесла после, было бы неправильно и неуместно. Драко, мать его, Малфой провёл со своей женой часы во время родов Лиры. Представить такую ситуацию было невозможно, и имеющаяся картина мира покрылась трещинами, пока окончательно не стала горсткой осколков.

С кем она вообще говорила сейчас?

Малфой, которого она знала раньше, в её представлении, не сделал бы ничего из того, что он делал на её глазах и в рассказах о своей жизни. Даже его дочь, как оказалось, была ребёнком Тео, и Драко, не раздумывая, согласился её защищать. Что в этой вселенной он сделал не ради других, кроме нападения на Каррера? Даже этот поступок был из мести за родителей…

Ей стало дурно, и она чуть не пошатнулась на месте, смотря на совершенно другого человека перед собой. И ведь всё это время он был… тем же Драко Малфоем?

Удары вводили её в некий транс, в котором было слишком легко растаять среди мыслей.

— Можно я полюбопытствую?

После такого — о чём угодно.

Вслух Гермиона этого не озвучила, лишь одобрительно промычала в ответ.

— Твои глаза. Я никогда не спрашивал, почему они такие.

— Не то чтобы у тебя была возможность, — они улыбнулись почти одновременно. — Я не знаю наверняка. Хранитель говорил о проклятии жён Каррера, что мы получаем его вместе с кольцом. Это состояние, оно похоже на… приступ невероятного гнева, когда отключается всякое сострадание. И мне становится плевать, что произойдёт, я движима только желанием отомстить. Мне становится всё равно на доказательства, причины, следствия, невиновность. Чем дольше ты в нём находишься, тем хуже становится, тем тяжелее возвращаться обратно.

— Тот день в поместье… — задумчиво протянул он, — и выплеск твоей магии.

— Хранитель считал, что существует грань, которую мне нельзя переступать, и тогда я была к ней близка, насколько это было возможно. Я не знаю, где она, может, я давно за границей.

— Вряд ли та, кто может улыбаться, смеяться, сострадать и переживать, уже за гранью.

— Может, это проклятье будет уничтожать меня медленно, лишая по одному чувству за раз, — Гермиона дёрнула плечами и поправила едва не упавшую вниз тонкую лямку. — А может, одним утром я проснусь от кошмара и не смогу вернуться.

— Оно не сказывается на тебе физически?

— Никаких новых шрамов, если ты об этом.

Он поджал губы всего на несколько секунд, как и тогда, на кухне в его доме, когда он выглядел почти обозлённым на всё, что произошло с ней. Сейчас его выражение лица оставалось таким же.

— Тебе и этих вполне достаточно.

Развернувшись, Малфой отправил в полёт последний мяч, даже не смотря, куда тот приземлился. Он стянул свой пиджак, оставаясь в рубашке, и вновь обернул плечи Гермионы в тёплую ткань, пропитанную его запахом насквозь.

— Зелья сна без сновидений не помогают? — в привычной манере, будто ничего и не произошло, Драко кивнул ей головой в сторону клубного дома. Не без помощи его руки Грейнджер натянула обратно туфли.

— Помогают, но я не могу пить их каждый день. А в те дни, когда ты их не принимаешь, сновидения возвращаются с новой силой. Раньше… — она запнулась, с трудом выговаривая каждую букву, — Тео помогал, после того, как увидел впервые.

— И больше некому? — он чуть наклонился вперёд, обернулся за их спины на долю секунды.

— Ты ведь видел, как это происходит. Я боюсь, что смогу навредить кому-то, кто мне дорог, а подпускать кого-то извне… слишком уязвимое состояние. Я сейчас никому не верю.

— Тогда, думаю, нам стоит давать тебе меньше поводов хотеть оторвать нам головы, — он так легко перевёл их разговор в шутку, что Гермиона хлопнула глазами, прежде чем осознала, что улыбнулась. Всё давление и страх вдруг улетучились, как будто их и не существовало.

Она посмотрела на Драко, идущего рядом. На то, как лунный свет нежно обнимал черты его лица и делал волосы почти серебристыми. Сейчас в нём было больше покоя, чем за всё время их знакомства. Может быть, все произошедшие события действительно настолько изменили его за эти годы, что было сложно и представить.

Завтра она снова увидит в нём того, кого знала раньше, Драко с его колкими фразами и усмешками. Это была словно такая игра, и видеть в нём самые уязвимые для них обоих моменты — что-то новое.

Малфой остановился у дверей, пальцы обхватили ручку, которую он так и не рисковал тянуть на себя. Там, где они переступят порог, вся магия рассеется, и мир снова обрушится на них своим храмом страданий. Сейчас были лишь они вдвоём.

Его взгляд путешествовал по ней всего секунду.

— Ты напоминаешь мне падающую звезду.

Гермиона удивлённо приподняла брови, а Драко лишь добавил:

— Даже сгорая, ты светишься для других надеждой. Хочется верить в лучшее, думая о том, что ты всё ещё здесь, способная жить дальше.

Он не мог быть серьёзен. Кислород закончился тут же, лёгкие сковало, а она так и осталась стоять, смотря на него в ответ. Малфой перехватил её ладонь, осторожно проводя по ней большим пальцем.

— Однажды, Гермиона, всё это закончится, и жизнь будет другой.

— Или мы все умрём, — мрачно, но слишком правдиво заметила она в ответ.

— Тогда нас ждёт вечный покой, — Малфой наконец потянул дверь на себя и пропустил её вперёд. Тёплый свет разрушил каждую частичку откровенности. Ночь больше не прятала их под своим покровом, а значит и секреты показывать было слишком опасно. И всё же он бросил последнюю фразу, прежде чем уйти.

Она хотела бы покоя здесь, среди тех, с кем можно было разделить свою жизнь, старость. Хотела бы заботиться о маленькой девочке, защищать её. Хотела бы свой дом и семью, и сколько бы раз не думала об этом, столько же раз это казалось ей чем-то, чему не суждено сбыться.

— Спокойной ночи, — он махнул ей рукой на прощание, скрываясь среди коридоров, ведущих к его номеру. Несколькими минутами позже Гермиона оказалась в своём и заснула до раннего утра.

~*~

— Ты за рулём? — она с явным скептицизмом выгнула бровь, когда Драко попросил у неё ключи от машины.

— Не смотри на меня так, будто сама не любишь водить.

— Я живу среди машин всю жизнь, а вот твои навыки вождения заставляют меня усомниться в безопасности этой идеи, — несмотря на свои слова, Грейнджер всё-таки кинула ему ключи и отошла, чтобы удостовериться, что все готовы.

Кейл контролировал, что Морроне и Селвина повезут в разных автомобилях и с достаточной охраной, чтобы они добрались в целости и сохранности. На них у клана были свои планы, и их нельзя было назвать милосердными.

Вдали Ди Кристина разговаривал с Череза и своей женой перед отъездом, достаточно громко, чтобы их услышали, но не на английском, надеясь, что никто из британцев не разберёт их разговор. Гермиона повернулась к Сиене, всё ещё вслушиваясь в каждое слово.

— Что-то случилось?

— Весьма паршивые новости, — она тяжело вздохнула, в её глазах пробежалась вина, которую Грейнджер никак не ожидала увидеть. — Мэра сместили с должности, а Брауна восстановили в полномочиях.

Чёрт.

— И, — как будто этого было мало, — он появился в Министерстве сегодня утром.

— Что происходит? — Дафна оказалась за её спиной.

— Кое-кто портит нам жизнь. Обсудим, как вернёмся.

Как же Гермиона не любила заново выстраивать все отношения с политиками и давить на них. Она с заметным разочарованием высказала тихое ругательство себе под нос, осознавая, как сильно это не вписывалось в и так крошащуюся картину их мира.

Каждый удар ощущался как последний гвоздь в крышку гроба.

Маттео кивнул ей издалека, прощаясь, Грейнджер повторила то же движение и села на пассажирское сидение возле Малфоя. Он же не стал ждать и завёл мотор, лишь раз обернувшись на машины Кейла, Дафны и Пэнси.

— Расскажешь?

— Мэра, который обеспечивал мне полицию на коротком поводке, сместили. А детектив, которому ты слил информацию про моё казино, очень активно начнёт копать под меня сейчас, — Гермиона потянулась к ремню.

— Я? — Драко действительно выглядел удивлённым.

Она повернулась обратно, щёлкнула замком.

— Несколько месяцев назад все мои казино арестовали по подозрению в укрывательстве преступников после анонимной наводки. Я тогда слишком сильно придавила мужское эго и отстранила одного из детективов через мэра. Видимо, кто-то нашёл способ вернуть его на место.

— Я не посылал никаких анонимных сообщений, — его брови всё ещё были нахмурены. — Только фотографов, которые всё это засняли, как только мы получили новости.

Грейнджер тяжело выдохнула, зарылась пальцами в волосы.

— Просто потрясающе.

С самого начала он был на шаг впереди них, очень умело направляя каждое движение или реакцию, которую они были способны совершить. Всё было настолько продумано, что они думали лишь друг на друга, не допуская ни единой другой мысли. Реджина был слишком умён, оказалось, даже слишком, чтобы заставить Гермиону поверить, что всё происходящее — дело рук Малфоя, и вот она уже уничтожала его людей и наследие.

— Мне придётся заново договориться с мэром, иначе я потеряю Макса, и полиция на нашем хвосте будет очень некстати.

— Как будто уговаривать политиков сотрудничать так уж тяжело, — Драко фыркнул, они выехали на шоссе обратно к городу. — Пистолет, деньги, упоминание семьи, и он у тебя в кармане.

— Если Реджина постарался над тем, чтобы его поставить, а я в этом не сомневаюсь, настолько просто это не произойдёт.

Он одарил её той самой фирменной ухмылкой:

— Было бы желание, дорогая. С детективом, в общем-то, тоже разговор короткий.

— Я не большая поклонница убивать кого-либо ради собственных целей.

— Придётся научиться, мы не располагаем таким преимуществом, как оставлять их всех в живых. Мне нравится твоя принципиальность, Каррера, правда, но сейчас она неуместна.

— Прозвучало как комплимент, — она не сдержала своего игривого настроения, промелькнувшего в ответе.

— Благодаря этим принципам я жив, в конце концов.

— Пообещай мне кое-что, — тон вновь сменился на серьёзный, и на пару секунд Малфой успел посмотреть на неё с полным пониманием, почему она переключилась, затем вернулся назад к дороге. Их кортеж довольно быстро продвигался по трассе. — Если и когда нам представится возможность его убить, это сделаешь ты. Никаких долгих разговоров и последних слов, только пуля или заклинание. Я не хочу знать, что он скажет перед смертью.

Её рука может дрогнуть перед тем, как забрать чужую жизнь, и несколько секунд промедления будут стоить им достаточно дорого, чтобы можно было просить Драко о таком. Гермиона многое бы отдала, чтобы выпустить эту пулю самой, но она слишком хорошо себя знала.

— Идёт. Но если ты окажешься в этой ситуации одна, будь добра, не думай слишком много.

— Не так уж много я и думаю, — обидчиво бросила она.

— Иногда я буквально слышу, как крутятся шестерёнки у тебя в голове, — он тихо усмехнулся, и дальнейшие минуты они провели почти в полном молчании. Пока Драко не вспомнил что-то, что крутилось на границе его мыслей. — О чём говорил Ди Кристина с Череза перед отъездом?

— Я выгляжу как человек, который знает итальянский?

Драко весьма многословно и демонстративно закатил глаза.

— Чтобы я поверил, что после пяти лет жизни возле трёх итальянцев ты не выучила ни слова? Держи за идиотов их, а не меня.

Гермиона в ту же секунду нашла, что ответить:

— A loro non soni bastati cinque anni per capire.

Довольный Малфой, не уловивший, видимо, ни слова, рассмеялся, закинув голову назад. Её итальянский звучал чище, чем у многих из мафии, приехавших сюда, благодаря Кейлу. Он потратил много лет на то, чтобы отточить каждое слово и уничтожить акцент, с которым она начинала говорить. Лучиано так и не узнал, а их тайна стала бесполезной после его смерти, хранить её не было ни единой причины.

— Так о чём они говорили?

— О поставках, которые Череза задержал, — довольно безучастно она вытянулась на сидении и повернула голову в его сторону. — Ничего из того, что нам бы пригодилось.

— Значит, ты не зря выглядела такой незаинтересованной.

— Если бы я выглядела заинтересованной, Малфой, я бы не смогла сохранить знание языка в секрете, что было очень удобным в предыдущие годы.

— Ты хоть на секунду задумываешься, насколько, чёрт подери, феноменальны твои навыки? — одну руку он оставил на руле, второй потянулся к сигаретам. — Ты дерёшься мечом против волшебной палочки, обращаешься в лису, понимаешь итальянский и владеешь неизвестной магией неизвестно какой силы. Я молчу про всё остальное. Иногда я задумываюсь, настоящая ли ты вообще.

— Ага, проверь ещё, играю ли я на фортепиано. Годы без дела в поместье, где тебя держат под замком, и не такое бы с тобой сделали, — она увидела звонок на экране телефона как раз в тот момент, как они заехали обратно в город. Шоссе наполнилось машинами, однако их кортеж, похоже, внушал достаточно страха, чтобы пропускать его вперёд.

Звонила Сиена. Грейнджер включила громкую связь, уложила телефон на колени, попутно перехватывая одну сигарету у Драко.

— Да?

— Гермиона, за нами хвост. Три внедорожника едут за нами уже несколько километров.

Она чуть подалась вперёд, чтобы найти в зеркале заднего вида три чёрные машины, следующие прямо за ними. Пока что на достаточном расстоянии, чтобы не быть угрозой. Пока что. Потому что, судя по набираемой ими скорости, это было ненадолго.

— Не похоже, что они настроены разговаривать, — пошутил по ту сторону звонка Кейл. Мало смешного было в том, что их преследовали.

Грейнджер в несколько быстрых движений подключила к звонку сначала Пэнси, а затем и Дафну.

— Грейнджер, я тут слегка занята, — огрызнулась Паркинсон, что была в следующей машине после них.

— За нами хвостом едет три внедорожника. Достаточно веский повод, чтобы тебя отвлечь?

— Дерьмо. Даф?

Она была далеко впереди, потерянная среди других автомобилей на дороге.

— Ты единственная, кто может съехать сейчас без последствий, — добавил Драко. — Возвращайся домой к Лире и убедись, что всё в порядке. Мы возьмём их на себя.

— Будет сделано, — машина вдалеке резко свернула в ближайший поворот и ускорилась. Гермиона выждала несколько секунд, следя за поведением машин позади них, но те не сдвинулись со своего курса, подъезжая ближе.

Преследователи без номеров и с тонированными стёклами, что могло быть лучше? Они двигались осторожно, пытаясь их настигнуть, хотя, похоже, заметили, что уже были под прицелом внимательных взглядов.

— Они не знают, кто в какой машине, — тут же шепнула догадку Гермиона.

— Зато мы знаем, кого они ищут, — огрызнулся Забини.

Пэнси выругалась достаточно громко:

— Как, нахуй, информация протекла, если все Доны выехали из клуба не раньше часа назад?!

Она ведь знала, что что-то не так, где-то был подвох, и она никак не могла понять — где. Об этом можно было подумать позже. В тесном потоке города машины стремительно разогнались и теперь мчались вперёд в попытке уйти от трёх настойчивых преследователей.

Драко, сосредоточенный на дороге, несмотря на напряжённую обстановку, рывками поворачивал руль, стремясь избежать заторов и держать преследователей на безопасном расстоянии.

— Мы ведь в одинаковых машинах, так? — в какой-то момент он бросил эту фразу, а Грейнджер тут же подхватила.

У них были те же тонированные стекла. Если уничтожить хоть единый признак, кто в какой находился, то они могли запутать их достаточно, чтобы оставить внимание лишь на ком-то одном. Она потянулась к сумке на заднем сидении и вытащила пистолет.

— Я хочу знать, о чём вы оба там думаете? — напряжённо спросила Паркинсон.

— Хочешь. Мне нужно, чтобы ты сдвинулась чуть правее.

— Правильно, подставь меня под удар, — прошипела она, пока Гермиона опускала стекло.

— Не слови пулю, — предупредил Драко. Она, сидя спереди, была в состоянии ощутить каждое движение машины и взгляд Драко, который, несмотря на опасность, сохранял хладнокровие. Он попытался выровняться, чтобы ей было удобнее.

Пистолет в её руке холодил кожу, но больше холода приносило ощущение, что за их спинами начнут стрелять точно также. Пэнси сделала так, как ей было сказано, всего на пару сантиметров сдвигаясь в сторону, весьма удачно, нужно сказать.

— А теперь не дёргайся, — первый выстрел пришёлся как раз по правому креплению.

— Твою мать, Грейнджер!

— Я же сказала не дёргайся, — она снова прицелилась, стреляя во второй раз. Стрелять она умела куда лучше, чем играть в гольф, так что табличка с номером, брошенная на асфальт, оказалась вдали от них и исчезла за секунду. — Кейл, мне нужно, чтобы вы сдали назад.

— Честное слово, Грейнджер, это одна из самых бредовых твоих идей, — пробормотал Забини.

— Скажешь мне «спасибо», когда она спасёт нам жизнь.

Выстрел просвистел над её рукой, торчащей из окна, и это была уже не её пуля.

— Гермиона! — прорычал теперь уже Драко, едва дёргая руль в сторону.

— Ровно, Малфой! — она оглянулась назад, заметила оружие, направленное из окна преследователей. У неё будет несколько секунд, прежде чем выстрел заденет чьё-нибудь колесо, и тогда им всем грозит только смерть. Секунда, пока две машины менялись местами, две, чтобы Казентино сдвинул свою в ту же сторону, и ещё одна, чтобы прицелиться.

Вокруг них мелькали огоньки витрин магазинов и прохожих, не осознавших идущую борьбу в их привычном мире. В этой опасной гонке через Лондон все в их семье знали, что единственный путь — вперёд. С каждым поворотом, с каждым ускорением они неслись мимо, уже не заботясь, как это повлияет на штрафы и полицию. Люди Реджина были опасностью пострашнее.

— Давай, — они повернули так, что сзади как раз осталось несколько машин обычных людей. Грейнджер без промедления сорвала пулями оба крепления. Ещё одна табличка с номером оказалась позади.

— Сиена, мне понадобятся все навыки, которым тебя учил отец, — у Гермионы вырвался нервный смешок. Пуля оказалась в сантиметре от их колеса, и Малфой дёрнул машину в сторону. Они пронеслись мимо водителей, кричащих им вслед.

— Если ты шутишь, то это очень, очень плохая шутка, — Пэнси заметно нервничала, продолжая освобождать им путь.

— У нас что, есть выбор? — выкрикнул Драко, он периодически бросал быстрые взгляды в боковые зеркала, готовый к любым поворотам событий. А поворотов больше не было, потому сейчас они двигались по самой оживлённой улице в центре города без всяких намёков на съезд ещё несколько десятков километров.

— Я не такой прекрасный стрелок, как ты, — голос Скьяретты дрожал. Кейл замедлился, пропуская их вперёд. Грейнджер очень не нравилось ставить их последними, где вероятность пострадать была куда выше.

— Просто стреляй, и всё! Сейчас, Сиена! — Гермиона удержалась рукой за спинку сидения, разворачиваясь.

Больше всего они были благодарны Кейлу, у которого всегда было с собой не только одно оружие. Первый выстрел мимо, зато два следующих ровно в цель.

— Теперь вперёд, давайте.

Внезапно один из преследователей решил сменить полосу движения, пытаясь обогнать машину Гермионы и Драко. Пэнси, заметив это, крикнула:

— Справа!

Драко резко ускорился, маневрируя между машинами, чтобы затруднить им задачу, пока Кейл уезжал заметно вперёд. Следующая вспышка была уже не пулей, а заклинанием. Применённым на оживлённой, блять, улице. Гермиона едва не рассвирепела, вспоминая про статут о секретности.

— Я готов расцеловать тебя за идею везти Морроне и Селвина разными дорогами в разных машинах, — честно признался Малфой, усмехаясь сквозь сбитое дыхание. Он вдавил педаль ещё сильнее в пол.

— Нужно же было выбрать дорогу через город, — этот укор был направлен себе самой, ведь кроме того, чтобы разделить пленников, именно Гермиона настояла на пути через центр Лондона. — Мне нужно снять хотя бы одну, чтобы мы могли разделиться.

Чувствуя, как сжимается пространство вокруг из-за пробки на дороге, Малфой всеми силами старался управиться с машиной, следуя за двумя другими. Будь они за границей блокировки трансгрессии, можно было просто бросить всё и исчезнуть. Прямо сейчас Морроне и Череза волновали её куда меньше, чем безопасность всех в их кортеже.

— Лира в порядке, — вклинилась в разговор Дафна.

— Держи в курсе, если что-то пойдёт не так, — приказал Драко, придерживая икру Гермионы, когда та развернулась спиной к движению. — Не время умирать, дорогая.

Выражение её лица осталось непоколебимым, когда она, стоя почти на коленях, высунулась в окно и прицелилась в колёса одной из преследующих машин. Звук выстрела пронзил воздух, а пуля точно попала в одну из шин, вызвав взрыв и разнесшийся скрип.

Драко взглянул на неё с изумлением, но Гермиона только покачала головой.

— Ахуенный выстрел, Грейнджер! — первая похвала от Забини была почти приятной.

Сиена в машине перед ними повторила тот же приём. Град из пуль — то, что два оставшихся внедорожника вполне себе заслуживали, если бы хотя бы одна из них попала в цель.

— Кейл, уезжайте первыми. Мы успеем смешаться с толпой, — Грейнджер упала обратно в кресло машины и тяжело выдохнула. — Через двести метров должен быть поворот направо.

— Ты уверена?

— Да! — прозвучало слишком зло. — Разворачивайтесь и найдите точку трансгрессии. Бросайте к чёрту машины, и трансгрессируйте к дому, и узнайте в каком состоянии остальные.

— Эти остальные не могли бы добраться к нам на подмогу? — прошипел Драко.

— Не раньше, чем мы съедем с шоссе, — было приятно знать, что её приказам подчинялись с лёгкостью. Машина Кейла съехала с дороги, а Грейнджер вновь выстрелила по колёсам второго из внедорожников. В ответ едва не отхватила заклинание, пролетевшее над кончиками её развевающихся на ветру волос. Убивающее, к слову.

Курок был спущен, а пуля так и не вылетела. Грейнджер нажала ещё дважды, прежде чем понять, что её патроны кончились. По крайней мере оба преследователя следовали чётко за ними.

Малфой затянул её обратно внутрь:

— Пэнси, нам нужна менее многолюдная зона!

Пока Гермиона вытаскивала из сумки ещё один магазин для пистолета, Паркинсон пыталась найти, где съехать с дороги так, чтобы никого не задеть. Ещё несколько секунд ушло на то, чтобы вернуться в то же положение, едва не зацепив боковое зеркало кого-то рядом.

Она, не теряя концентрации, подняла пистолет ещё раз. На этот раз выстрел пришёлся на переднее колесо другой машины, вызвав визг искр и оставив её покачивающейся. Та начала терять устойчивость, но продолжала настойчиво приближаться, как и ещё одна.

— Почему же вы такие упрямые!

Именно в эту секунду они наконец нашли место, где могли повернуть, и Грейнджер выпустила очередь по лобовым стёклам, стараясь зацепить уже водителя и пассажира, а не сам автомобиль. Именно так она перевернула и оставила в осколках второй из них.

— Уходите налево! Мы поедем дальше! — они действовали словно единый слаженный механизм, по схеме, отрепетированной заранее сотню раз. Забини помог Паркинсон обойти несколько особенно медленных водителей и исчез на повороте. Теперь были лишь они, один на один.

— Сколько до ближайшей границы? — стрелка спидометра и так показывала максимум.

Гермиона, склонившись вперёд, с напряжением следила за дорогой и откликнулась:

— Несколько километров!

Драко кивнул, усиливая нажатие на педаль газа. Машина рванула вперёд, стремительно мчась по лондонским улицам. За каждым поворотом они могли чувствовать, как то исчезают, то снова появляются в поле зрения оставшейся машины.

— По-моему самое время забыть про статус секретности.

Она осмотрела дорогу, на которой был шанс не дать понять, что они используют магию из-за небольшого количества свидетелей. Малфой без слов передал ей свою волшебную палочку, и Гермиона покрепче схватила её в руке.

— Выберешь заклинание? — с улыбкой спросила она, снова устраиваясь спиной у окна. Звук мотора сливался с гулом города. Нужно было протянуть ещё несколько километров.

— Взорви их нахуй.

Будто получив приказ, она сделала именно это благодаря отточенному за годы войны навыку. Палочка, заклинание, взрыв впереди и не успевшее достигнуть их проклятье сбоку, оставшееся чернеющим пятном. Если бы не то, что за уничтоженной к ним пристроились ещё две такие же чёрные машины явно с теми же намерениями, Грейнджер сочла бы это своей победой.

Они пересекли границу как раз в тот момент, когда сквозь неё будто хлынула магия вновь. Каждый сантиметр в теле зажёгся искрами. Гермиона успела схватить свою и его сумки в руки.

— Давай.

Драко выровнял руль так, чтобы после их исчезновения никто не пострадал, обвил свою руку вокруг её талии и в мгновение трансгрессировал, пока сзади за ними следовало то же заклинание взрыва. Смешанные краски превратились в настоящий оглушительный удар на их головы, пока они оба не приземлились на землю у дома.

Колени Гермионы пошатнулись, но сильные руки Малфоя удержали её на месте. Её голова кружилась ещё секунду, пока сбитое дыхание оставалось единственным звуком, который звучал вокруг оглушительно нормальной тишины.

Уже подняв взгляд на Драко, который тоже едва стоял на ногах, она успела подумать только об одном. А затем её губы накрыли его, уничтожая выстроенную стену. Она обрушилась на него такой же яростью, какой ответил он сам, сжимая пальцы на талии. Ничего, что было в её жизни раньше, не походило на этот поцелуй. Адреналин всё ещё играл искрами в венах, пока Малфой наклонял её голову, углублял поцелуй всё сильнее, переплетая их языки вместе.

Тело дрожало, как если бы электрический заряд искрился между ними. Гермиона почувствовала, что её сердце бешено бьётся в груди, восхищённо и неистово. Драко, обхватив её ещё крепче, зарылся пальцами в её волосы и оттянул их назад, открывая себе больший доступ к ней же.

Он был похож на самый прекрасный наркотик, который она пробовала на вкус. Весь его гнев, страх, паника и адреналин были её, и перемешивать это с собственными чувствами было восхитительным решением, когда он был так близко, что его пульс был под её пальцами. Там, где она давно была сама — в его сердце.

Яд сейчас был лишь один, и он был хуже любого из созданных человеком. Гермиона застонала ему в губы, не в силах остановиться. Ещё секунда, ей бы стало плевать на то, кто был вокруг, кто был рядом. Никогда в своей жизни она не ощущала такого желания прикасаться к кому-либо, целовать, обладать.

Его шёпот вспыхнул тёплым дыханием на губах, и она с трудом поняла, что потеряла его прикосновение. Обе ладони согревали её щёки.

— Никогда больше так не рискуй. Слышишь? Никогда.

Она подалась вперёд, деля с ним каждый трудный для лёгких вдох. Закрыв глаза, прикоснулась к его лбу своим. Сердце было уже не остановить, оно могло остановиться только от перенапряжения в любой момент.

— Последний взрыв стоил того, — Гермиона улыбнулась, подняв к нему взгляд.

— Ты невыносима.

— Хватит признаваться мне в любви.

Она бы поцеловала его снова, если бы не её имя, звучавшее из уст Кейла, смешанное с его, звучавшее от Пэнси. Ещё всего секунду Грейнджер стояла так, пока пульс постепенно приходил в норму и мысли возвращались на свои места. Была лишь нежность, оставляющая ожоги, ужас, заставляющий кровь закипать, и осознание всего случившегося.

Одно они точно поняли сегодня — последние границы были стёрты во всём. И её залитые кровью глаза кричали об этом громче всего остального.