Гермиона ожидала от себя взрыва после слов Дафны. Гнева, паники, резкого желания отказаться, ждала от себя протеста, чего угодно из резких эмоций, которые обычно наполняли её при таких обсуждениях.

Вот только в ней не было на это ни намёка, едва информация окончательно уложилась в мыслях. Может, дело было в маленькой девочке, которая своим бормотанием будто поинтересовалась у Грейнджер, всё ли в порядке.

— Устала? — тихо спросила Гермиона, проскальзывая пальцами по её спинке. Лира спряталась в её объятиях и закрыла глаза. — Мы закончим, и я уложу тебя спать, хорошо?

— Почему свадебная клятва сильнее любой другой? — Сиена не стала дожидаться других вопросов и задала тот, который интересовал её больше всего.

— Исторически сложилось, — махнул рукой Драко. — Брак считается самым лёгким способом заключить любой союз между семьями. Когда твоя дочь замужем, ты вряд ли сможешь пойти против её семьи, в отличие от письменных договоров.

— Раз это было заключение союза между семьями, — продолжила Грейнджер, — нужно было убедиться, что он не будет нарушен никакими другими ранними обещаниями. Свадебная клятва способна нейтрализовать почти любую данную до.

— А я-то думал, всё дело в силе бесконечной любви, — участники обсуждения подтягивались назад, Блейз, не скрывая, что подслушивал, упал в кресло рядом с Сиеной. — Ну, знаете, любовь способна победить всё!

— Не хочу тебя расстраивать, но браки по любви — относительно современная история. Раньше такой роскошью мало кто обладал, — Пэнси поступила подобным образом.

Кейл остался в дверях:

— Да и сейчас, раз уж на то пошло.

Гермиона вдруг поняла, что никто из присутствующих не заключал браков по любви. Они развивали её уже после того, как говорили заветное «да», а иногда даже не пытались. Взгляд метнулся к Драко, и он ответил ей мягкой улыбкой. Да, они думали об одном и том же.

— Мы рассчитываем, что свадьба Гермионы и переход клана под другую фамилию разрушит клятву Ноттов, но почему тогда соглашение в книге ещё будет действовать? — Казентино задал верный вопрос, как-то подозрительно спокойно вклиниваясь в разговор.

— Дафна правильно заметила, всё дело в формулировках, — Сиена поднялась с места и дошла до стеллажа с книгами. Она сразу безошибочно вытащила историю мафии и положила ту на стол.

— Соглашение между Ноттом и Каррера было максимально обезличенным, хотя мы и знаем, кто его подписал, — Гринграсс открыла страницу в своей книге. — Каждый член семьи Нотт обязан помогать клану Каррера, как я и сказала.

— Соглашение для Гермионы мы строили на её имени, — Скьяретта ткнула в строчку несколько выше, над подписями. — Гермиона Каррера, члены её семьи, фамилии и клана.

— То есть, если клан Каррера станет, скажем, Каррера-Малфой, то это не лишит её влияния, но освободит Лиру? — Паркинсон на упоминание фамилии Драко улыбнулась так, будто вопрос о том, чья семья станет второй в этом союзе, и не стоял.

Гермиона, даже не скрывая, удивленно вскинула брови, смотря на неё.

— Не смотри на меня так, Грейнджер. Все Доны женаты, Маркус был последним холостым и оказался крысой.

Драко будто только что понял, куда завела их мысль, и дёрнул плечами, чтобы сбросить охватившее его оцепенение:

— Каким образом этот разговор перетёк в обсуждение нашего брака?

— Видишь тут ещё кого-то подходящего? — Пэнси всё продолжала наслаждаться этой перспективой. Кивнула на Гермиону, которая стояла формально с дочерью Малфоя на руках.

— А можно мы вернёмся к сути? — довольно резко прервала Грейнджер, обратившись к Сиене и Дафне.

— Отвечая на вопрос о влиянии, — Гринграсс едва ли выглядела заинтересованной этими перепалками, — всё верно. Если свадебная клятва оставит за Грейнджер клан, то заклинание продолжит действовать.

— Двойное правление… — протянул Драко. — Не уверен, что помню случай, когда Дон и его жена поровну делили обязанности.

Кейл заметил тоном, не терпящим возражений:

— Потому что такого не было. Женщина никогда не обладала такой властью прежде.

— Всё когда-нибудь случается впервые, — Малфой усмехнулся и обвёл Гермиону глазами так, что ей захотелось заставить всех выйти из комнаты, несмотря на то, что её мысли были заняты совсем другим. — У нас и Кампаньи до этого никогда не было.

— Уже примеряешь на себя роль моего мужа, Малфой? — она бросилась в атаку с хитрой ухмылкой, слегка опуская голову. Так, чтобы смотреть лишь на него, будто вокруг не было ни единой живой души. — Предыдущий брак тебя совсем ничему не научил.

— Называть тебя своей женой, а не просто союзником… да, я мог бы очень быстро к этому привыкнуть. Миссис Малфой звучит лучше, чем Каррера.

— Драко Каррера тебе не нравится? — она чуть выгнула бровь, и яркий смех Забини со стороны заставил её отвлечься. Лира недовольно что-то проворчала, кажется, задремав на минуту.

Единственное, что так и осталось повисшим, так это то, насколько искренними казались его слова.

Они задумались.

Оба.

— У меня другой вопрос, — Сиена провела кончиком пера по столу, вскидывая голову. — Проклятье было привязано к тебе, как к жене Каррера, и ты получила его с кольцом. Если ты перестанешь быть женой, вдовой и сменишь фамилию, останется ли оно?

— Вот мы и нашли прямой интерес Ди Кристины, — бросила Паркинсон.

Дело было не в том, что ему было выгодно сделать из неё мать, как Драко убеждал её и как Гермиона думала сама. Маттео считал, что это снимет прямую опасность, потому и торопил… Она перекрутила их диалог в своей голове и поняла, что он никогда и не пытался это отрицать, с самого же первого момента, как поставил ей условие.

«С кем-то, кому мы доверяем и кто сможет остановить тебя, когда ты сама не сможешь».

— Оно останется, — уточнил Малфой. — Разве нет?

— Должно, — Дафна пожала плечами и подняла к нему глаза. — Способ получения проклятья не так важен, как его суть. Если бы всё зависело от брака, оно бы пропало после смерти Лучиано, а не усилилось.

— Значит, способа остановить его у нас всё ещё нет, — Казентино тихо вздохнул и скрестил руки на груди.

— Не тебе же его сдерживать, к чему эти вздохи, — с уколом ответил Драко, делая шаг в сторону Гермионы. Будто мысленно была та черта, которую ему нужно было пересечь, чтобы выбрать сторону.

Как если бы он не понимал, что и он, и Казентино играют на одной стороне, только разными способами.

Руки начинали уставать, да и лихорадочные домыслы бились друг об друга в голове, а ссоры между Кейлом и Драко совершенно не помогали обдумать всё услышанное. Грейнджер перехватила Лиру немного по-другому, поцеловав её в висок, и гневно фыркнула.

— Вы оба действуете мне на нервы.

— Рад, что, по крайней мере сегодня, это не я, — Блейз постучал пальцами по подлокотнику.

Сиена ответила в своей лёгкой манере, смотря на него:

— Потерпи, Забини, и до тебя дойдем.

— Проклятье сейчас нам всем на руку, — напомнила Паркинсон и была совершенно права в своих словах. — Ты уверена, что брак не разрушит его?

Что-то во взгляде Дафны говорило, что ей этот вопрос не понравился. И подтверждением этому оказались её слова, проехавшиеся клинком по их горлам особенно сильно:

— Если бы проклятье разрушалось свадьбой, поверь мне, моя сестра не начала бы умирать после родов.

— Но оно было завязано на крови, — неуверенно начала Пэнси в ответ, — а мы говорим о том, что было получено вместе с кольцом.

— Пока у меня не будет точных данных о том, что это была за магия, я не могу ответить на этот вопрос наверняка. Но я ставлю на то, что нет.

— Тогда не вижу смысла это обсуждать, — Гермиона ещё раз посмотрела на очень уставшую малышку Лиру, что была в шаге от того, чтобы начать капризничать из-за слишком шумной обстановки вокруг. Ей, как и всем, нужен был отдых и немного времени.

— Я могу уложить её, если хочешь, — Гринграсс перевернула книгу и оставила ту закрытой на столе.

Её предложение прозвучало как жест вежливости, а не как настоящее желание. Дафна и так постоянно была с Лирой, и Грейнджер нашла правильным, что хотя бы на пару часов ей не нужно будет беспокоиться о своей племяннице.

— Я займусь, всё в порядке. Есть какие-нибудь новости от Макса?

Паркинсон отрицательно покачала головой.

— Пока что нет, но они проверяют всю информацию, которую мы получили, это небыстро.

— Хорошо, — Гермиона наконец обошла стол, чтобы отправиться в комнату с младшей Малфой. — Кейл, мне нужно, чтобы Морроне и Селвин были мертвы до рассвета и переданы Совету, — она обвела глазами остальных. — Достаньте чёрное. Мы едем на похороны через пару дней.

— Жаль, что не Реджины, — Скьяретта встала со своего места и устало размяла шею.

— Как ты заметила, малышка Скьяретта, — Блейз улыбнулся ей, — потерпи, и до него дойдём.

Гермиона усмехнулась и кивнула, окончательно завершая разговор. У них ещё была работа, а ей нужно было уложить в постель маленькое уставшее солнышко, которое требовало больше любви и заботы, чем кто-либо.

Не прощаясь, Грейнджер пошла в сторону спальни, куда в последнее время переехала кровать Лиры. У неё была своя детская, в которой чаще всего спала Гринграсс, охраняя спокойный сон племянницы, но Драко решил внести изменения. Это оказалась определенная форма доверия. Закрывая все двери на замки и защищаясь заклинаниями прежде, Гермиона находилась в ситуации, в которой могла кому-то навредить. А Малфой верил, что эта девочка была с ней в полной безопасности, и оказывался прав.

Каждая ночь, которую Лира проводила у них, была лишена кошмаров и приступов.

Она заснула быстро, но Гермиона всё равно не смогла заставить себя уйти. Ночник на тумбе сверкал какими-то силуэтами на стенах, Лира сопела, смотря какой-нибудь сюжет сказки в своих снах, а Гермиона сидела у её кровати, положив руки на перекладину, и смотрела на неё.

Их никто не тревожил. Ни ветер, играющий свою музыку где-то за пределами дома, ни обитатели, занимаясь своей работой. Были лишь они вдвоём, в полутьме из-за закрытых штор, и это казалось правильным.

Желание защитить её, даже если пришлось бы пойти против своих принципов и слов, стало вдруг таким привычным. Сделать для неё всё, что угодно, лишь бы увидеть её улыбку, знать, что она никогда ни в чём не будет нуждаться и проживёт эту жизнь без обязательств, к которым не приложила руку.

Гермиона никак не могла это объяснить, и не помогли бы никакие законы логики. Согласно им, она могла бы испытывать к ней нежность, могла сражаться за неё, как за самого беззащитного члена этой семьи. Но эту любовь, проснувшуюся в ней к Лире, было невозможно просто так уложить в простые понятия. Она превосходила всё, что Грейнджер знала до этого, любые чувства в её жизни, и была совсем не завязана на Драко.

Испытывал ли он к ней всё то же самое, когда брал на руки или видел, как в уголках её глаз скапливаются слёзы, когда ей что-нибудь не нравится? Наверное, да. Не заметить его любовь к ней не смог бы даже тот, кто никогда не видел света. Она проскальзывала в том, как он говорил с ней и о ней и как заботился, по-своему, но всё ещё сильно.

Дверь тихо скрипнула, под шагами прогнулась одна из досок пола, выдавая чужое присутствие.

— Думаю, дело в Тео, — тихо прошептала Гермиона, убирая пару прядей волос с лица Лиры, улыбаясь её безмятежности. — Он сразу стал для меня особенным, как и она.

— Нотты имеют такую раздражающую способность — влюблять всех в себя, — Драко закрыл дверь, но так и остался стоять у стены, наблюдая за ними.

— Ты тоже это чувствуешь, да?

— Желание сделать мир лучше только ради неё? С первой секунды, как Астория позволила мне взять её на руки.

— Она ведь даже не наша дочь.

— Биологически — нет, — согласился он, в его голосе одновременно смешались горечь и улыбка, которых Гермиона не видела. — Но кроме нас у неё никого нет.

То самое «мы» в словах Драко вмещало в себя всех, кто был готов попрощаться со своей жизнью, чтобы отдать её Лире, и этот список до сих пор пополнялся. С каждым днём она становилась всё более значимой частью в их сердцах, как та, без кого этот мир был слишком невыносим, жесток и беспринципен. Хватало её блеска в глазах, чтобы вспомнить, ради чего они все были здесь, и этой причиной жить была совсем не ненависть.

— Ты правда считаешь всю эту идею с Каррера-Малфой хорошей? — Гермиона наконец подняла к нему взгляд.

— Спрашиваешь меня, хочу ли я жениться на тебе?

— Да.

Вместо ответа Драко поправил пиджак и вытащил из его внутреннего кармана маленькую коробочку из бархата, в которой не могло быть ничего кроме кольца. В темноте и падающих тенях было сложно понять, что он чувствует или какие эмоции медленно проявляются в его глазах красками, подобно мазкам художника на идеально-белом полотне.

Её дыхание резко остановилось, пока он крутил коробочку в руках.

— Хочу. Но решение принимаешь ты, и только ты, — Малфой наконец сдвинулся с места, тихими шагами сокращая между ними расстояние. — Если ты боишься, что брак с кем-либо ещё лишит тебя моей помощи или Лиры, это не так.

— Я не хочу бросаться в такое решение необдуманно, — Гермиона повернулась в кресле к нему как раз в тот момент, когда он сел на край их кровати напротив. — Вспомни, чем закончились обе наши свадьбы.

— У тебя есть время, необязательно делать такой выбор сейчас, — он подался вперед, оставив кольцо на постели, дотянулся до её рук и заключил между своих ладоней.

— А что, если нет? — волнение дрогнуло в голосе. — Никто из нас не знает, что будет завтра. Если я погибну, клан перейдет в чужие руки, и я сомневаюсь, что новый Дон пойдет на такой шаг, как разрушение фамилии ради Лиры.

Малфой будто и не думал об этом или пытался не давить на Гермиону с этим решением вовсе. Она не знала, что делать, а это было редкостью. У неё была уверенность лишь в том, что было нужно, что необходимо, но в собственных поступках в этой ситуации — совсем никакой.

Ещё один брак. Ещё одна свадьба с белым платьем и клятвами на всю их жизнь. И не было гарантий, что ещё одно «прощай» не станет последним в её истории.

— У меня нет ответа на этот вопрос, — Драко провёл пальцами по тыльной стороне её ладоней. — Я не стану уговаривать тебя, ты и сама знаешь, насколько это будет сильный союз, насколько это поможет Лире, как это закрепит твою и мою власть и так далее.

— Не хочу лишиться единственного шанса разрушить клятву только из-за своих опасений. Это нечестно по отношению к ней.

— Она не твоя дочь, Гермиона. Ты не должна ей.

— Я должна Тео, — она посмотрела на их руки и закрыла глаза спустя мгновение. Сегодня ей больше всего на свете хотелось обернуться и увидеть его улыбку, услышать его честное мнение, которое она бы оценила больше любого другого. Его особенно не хватало сейчас, когда ей так нужен был взгляд со стороны и несколько слов, что добрались бы до самой сути.

— Не имею права говорить за него, но, — Малфой поднял её ладони, поцеловал костяшки пальцев, прежде чем продолжить, — я думаю, он никогда бы не осудил тебя, если бы ты отказалась.

— Я не готова с этим жить, — Грейнджер освободила одну руку, чтобы провести ей по его щеке. — И умирать с мыслью, что она здесь совершенно беззащитна перед любым, кто займет моё место — тоже.

— Тогда давай сыграем эту чёртову свадьбу, — он всё ещё шептал, дернув плечом, с усмешкой. — На заднем дворе, никого не пригласив. Только ты и я.

Драко так легко прильнул к её прикосновению, поцеловал основание её ладони через секунду и заглянул в самые дальние закоулки её души. Там же, где плескалась вся неуверенность, в которой было нестрашно признаться.

— Хочешь знать, как это звучит? — Гермиона тяжело сглотнула. — Ты несколько лет пытаешься захватить власть, которую имеет Каррера, а потом так удачно тебе в руки попадает возможность получить всё это разом.

— Так вот чего ещё ты боишься… — понимание смешалось с горестной усмешкой. — Что всё это — часть плана по получению твоей сферы влияния?

— Но ты ведь не станешь отрицать, что это крайне удобно. Твоя ближайшая подруга активно намекает на этот брак, а вторая говорит, что лишь свадьбой можно разрушить обещание.

— Не стану. Ты права.

Такого лёгкого согласия она совсем не ожидала. Гермиона не сразу допустила даже мысль о том, что сказала ему, но и это было одной из тех вещей, которую стоило обсудить. Драко доказывал ей всеми способами своё полное повиновение, и всё это складывалось бы в цельную картину, если бы не мир предательства и лжи, в котором они жили.

Грейнджер хотела, чтобы Малфой знал об этом, даже если они оба не раздумывали над такой вероятностью всерьёз. Честность и прямолинейность с ним сложились в правило, которое она не рисковала нарушать. Как будто бы все те дни, когда они не слушали друг друга, особенно она, привели её к желанию ничего не прятать. Даже собственные опасения, которые могли его задеть.

Драко смотрел прямо на неё несколько мгновений, тянущихся как вечность. И лишь когда тишина стала по-настоящему некомфортной, перехватил коробочку с кольцом с кровати и опустился на одно колено.

— Только ты забываешь, что по клятве клан должен остаться за тобой, чтобы соглашение работало. Хочешь обещания, что я не полезу в дела твоей семьи? Легко. Мне не нужна твоя власть, Гермиона.

С каждым словом сердце замедлялось. С каждым шагом ему навстречу — её стены падали. А теперь, когда он вновь взял её ладонь в свою, сжимая пальцы, Драко окончательно оставил её совсем без защиты.

— Больше всего на свете я хочу, чтобы Лира не была обязанной кому бы то ни было из-за решений своего деда. Я хочу, чтобы Реджина сгорел в пламени собственных ошибок и грехов, и если для этого можно объединить две самые могущественные семьи...

— Нет, — она резко мотнула головой, прервав его на полуслове. — Хватит с меня условностей, правильных выборов и причин.

Малфой замер, почти разочарованный, но ожидающий каждого её движения. Он знал, что она не оставит его так, знал, что было больше из того, что ещё можно сказать.

Гермионе казалось, что здесь, сейчас, она стояла между двух одинаково разрушительных концовок. Если Драко был художником, то в его руках было лишь две краски, и обе серые, обе непредсказуемые по своему сочетанию с другими цветами на холсте. А если она была автором, то, какой бы путь она не выбрала, её герои могли оказаться посреди катастрофы в любом случае.

Предсказать последствия этого разрушения было невозможно. Ни магия, ни книги никогда не отвечали на вопросы, которые были важны. Столько лет, столько веры в свитки и записи, чтобы обнаружить, что самые ценные знания никто и не записывал.

— Если я говорю «да», — тихо начала Грейнджер, — я говорю «да» тебе. Не из-за Лиры, не из-за других условий, не из-за власти. Для всего этого мне необязательно соглашаться на брак с тобой, это может быть кто угодно.

Она перевела дыхание, всё ещё не прерванная его вторжением в свою речь. В глазах заблестели слёзы, обжигающие веки.

— Если я говорю «да», то потому, что ты спрашиваешь меня. Как мужчина, а не как отец или лидер. И потому, что мы готовы рискнуть.

Драко медленно откинул назад крышку, заставляя её поверить в то, что всё это больше не теоретическое обсуждение. Из обитой бархатом коробочки на неё смотрело кольцо, настоящее кольцо целиком и полностью покрытое бриллиантами.

Он мог выбрать любой камень: изумруд, сапфир, рубин или чёрный опал, но он выбрал бриллиант.

Два карата чистого гранёного алмаза. Не слишком большого, чтобы излишне привлекать внимание, но достаточного, чтобы стоить целого состояния.

— Если ты подаришь мне своё сердце, я поклянусь беречь его до своего последнего вздоха. Любить тебя всем, что во мне есть, так долго, как ты об этом попросишь.

Он не солгал ей, когда сказал, что хотел этого. Они оба задумались и утонули в этом допущении, вот к чему это привело. К кольцу, к его прикосновениям, путешествующим по её костяшкам пальцев, к вопросу.

— Гермиона Джин Каррера. Ты выйдешь за меня?

Да.

Ответ появился в голове до того, как она успела его произнести, задушенная своими слезами. Мерлин, как ей это было нужно… эта любовь, эти обещания. Даже чёртово предложение, именно этими словами, на одном колене перед ней.

Может, кто-то счёл бы его недостаточно романтичным, кто-то сказал бы, что они торопились, и был бы прав. Но Гермиона видела в этом всё, что ей было нужно.

В нём.

В Драко Малфое.

В самом последнем человеке, о котором бы она думала ещё год назад. Ещё пару месяцев назад.

Только он и мог уговорить её на брак в этот день, сказав то, что ей нужно было услышать.

— Да, — она кивнула, зная, что слёзы бегут по щекам, стараясь быть тихой, чтобы не разбудить Лиру.

Он смотрел на неё так, словно верил, что в ней ещё было, что любить. Один из целого мира он верил, что её можно вылечить, спасти, но никогда не нуждался в этом. Он влюблялся в её недостатки с той же силой, с какой восхищался её шрамами.

Гермиона не думала, что этого окажется достаточно.

Была сотня причин отказаться и выбрать не его, шагнуть в сторону безопасного варианта и не смешивать всё это с чувствами, которых она сама же и не понимала. Так было бы проще, намного проще. Не испытывать странного сомнения и чувства вины, не размышлять, насколько это правильно и чем грозит это решение. Не добавлять ещё одну жизнь в длинный список тех, о ком она заботилась.

Этот соблазн оказался непреодолимым. И с неё было уже достаточно браков с теми, кого она не знала. Как и свадеб, на которых фата пропитывалась слезами.

— Уверена? — последняя возможность отказаться.

— Да.

На секунду Гермионе показалось, что она видит Драко насквозь — его чувства и эмоции ещё никогда не были перед ней настолько открыты, что ощущались как её собственные, пробираясь в самые далекие углы разума.

Как будто он был готов заставить весь мир пылать в огне ради неё. Только ради того, чтобы слышать, как она произносит его имя. Как если бы он никому не позволил обладать ей, кроме себя.

Это была любовь, которую обменяли на долг? Или долг, который в конце концов приведёт к любви?

Драко с какой-то особой аккуратностью, будто ожидал, когда Гермиона в конце концов сделает шаг назад, развел её пальцы и вытащил кольцо. Холодный металл коснулся кожи, тут же согреваясь от касаний, камень заблестел даже в приглушенном освещении.

— Это — одна из самых опасных вещей, которых мы когда-либо делали, — она улыбнулась, отрываясь от созерцания нового кольца на своей руке. Грейнджер отвыкла от подобных предметов на своих пальцах, но избавляться совсем не хотелось.

— Конечно, — он поднял её ладонь, — потому что свою жену я буду защищать ещё более яростно, чем своего союзника, — и поцеловал прямо над кольцом. Гермиона кожей ощутила его улыбку ещё до того, как заметила её в полутьме.

— Взаимно, Драко.

Малфой перевёл взгляд на неё, и что-то сверкнуло в его глазах, прежде чем он ответил.

— Учитывая, как ты боролась за всё, созданное твоим мужем, я ожидаю, что ты будешь также бороться за всё, что я создам для тебя.

Миссис Малфой…

Гермиона могла бы к этому привыкнуть с ещё большей легкостью, чем к Миссис Каррера, раз её сердце совсем не сопротивлялось решению.

~*~

— Я обязана испытывать сочувствие? — Паркинсон поправила чёрное пальто и подняла глаза ко всем собравшимся в холле перед выездом на похороны. Гермиона не торопила, она ждала, пока Малфой закончит разговор с Дафной и Лирой наверху, не заботясь о времени.

Опоздать на подобное мероприятие считалось неуважением, но о каком уважении к тем, кого Грейнджер искренне презирала, могла идти речь. Она поправила перчатки и на секунду прикрыла глаза, слыша голос Кейла за спиной.

— Нет. Сегодня — нет.

— Отлично, а то я почти начала сомневаться в себе.

Гермиона дёрнула уголком губ.

— Не стоит. Я тоже испытываю мало сочувствия.

— Ты настояла на официальных похоронах, — напомнил Драко, наконец спускаясь вниз по лестнице вместе с Гринграсс с девочкой на руках.

Никому не нравилось уезжать и раз за разом оставлять Лиру и Дафну в уязвимой позиции. Каждый раз обсуждался один и тот же вопрос — где было безопаснее? В защищённом людьми и заклинаниями доме или среди остальной семьи, которая выезжала всем составом куда-либо?

Выбор Драко падал на дом, на его защиту и надежду, что Реджина не пойдёт на такое преступление, как причинение вреда ни в чём не повинному ребенку, учитывая его историю.

Гермиона металась между двумя вариантами, оставляя решение ему. Малфой был её опекуном, а не она, и права голоса она пока что не имела. Пока что…

— Участвовать в церемонии и искренне сочувствовать — разные вещи. Тебе ли не знать.

В прошлый раз вряд ли он так уж сочувствовал Лучиано, когда его хоронили. Его интересовали совсем другие вещи и следствия этих событий, а никак не его жизнь.

— И правда, — он усмехнулся.

— Мы готовы? Можем ехать? — Забини явно беспокоился о том, что они задержатся.

— Нет, — Драко мотнул головой и остановился, расправляя плечи. — Есть кое-что, что мы хотели с вами обсудить. Гермиона?

Она сдвинулась с места, не понимая, почему вдруг задрожали ладони. Нервозность читалась бы в каждом движении, если бы она могла взглянуть на себя со стороны.

— Новости серьёзные? — Сиена напряглась, хмуря брови, видимо, замечая состояние Гермионы.

— В какой-то мере, — Малфой притянул девушку к себе и обвил рукой её талию, полностью отдавая весь шанс рассказать о такой важной новости ей в руки. Грейнджер действительно нуждалась в том, чтобы объявить о помолвке самостоятельно.

Она ощутила какую-то ледяную уверенность, и ей показалось, что та перетекла к ней лишь от прикосновений Драко. Прошли сутки с тех пор, как он встал перед ней на одно колено, и она ни разу не допустила мысли сомнения, хотя те были частыми гостями в её голове. Неважно, в какой ситуации, неважно, что происходило, Гермиона всегда раздумывала достаточно долго. Она нуждалась в совете, в чужом мнении, либо в том, чтобы пережить весь план наедине с собой.

Но эти сутки прошли будто бы в смиренном покое и медленном осознании. Всё казалось правильным, поставленным на свои места. Даже то, что страх, связанный с угрозой его жизни, теперь будет преследовать её куда сильнее.

Теперь её жизнь была обещана ему, и кольцо, скрытое от чужих глаз тонкой чёрной тканью, напоминало об этом.

— Сегодня, может быть, не слишком подходящий день. Но я бы хотела начать подготовку сейчас и закрыть этот вопрос в кратчайшие сроки, — голос выровнялся, Гермиона чуть улыбнулась, потянула за перчатку на левой руке.

Ей не нужно было говорить более ни слова, когда атлас окончательно соскользнул с кончиков пальцев, открывая украшение для всех.

— Мы подумали над словами Дафны и сочли это необходимым. Сейчас, — всё же добавила Грейнджер спустя секунду, поднимая свой взгляд к Драко рядом.

Не то чтобы она переживала за их реакцию. В общем-то, это было совершенно не их дело, и какая-то часть разума об этом буквально кричала. Они — подчинённые. А Драко и Гермиона — хранители власти. И любое решение Донов или Кампаньи принималось всегда безоговорочно, помолвка не являлась исключением.

Но Кейл, Сиена, Пэнси, Блейз, Дафна и малышка Лира — все они были большим, чем просто частью клана. Они являлись семьёй. Их мнение имело значение, их реакция имела значение.

Паркинсон заговорила первой, от неё и ждали тех самых первых слов остальные:

— Полагаю, ты теперь станешь главой и нашей семьи, — она хмыкнула, но её улыбка показалась очень тёплой. Такой, от которой согреваешься в самый холодный день, которую хотелось бы видеть чаще. Пэнси шагнула вперёд к ним. — Я клянусь своей честью и душой хранить твою жизнь так же, как храню жизнь Драко, быть верной тебе, твоей воле и твоему слову.

— Клянусь служить с преданностью и стойкостью, защищать и стоять насмерть при любых обстоятельствах, — подхватила Дафна. — Хранить все твои секреты и всегда оставаться на твоей стороне.

Блейз оказался последним, вскидывая голову:

— Сегодня. Завтра. И до последних дней наших жизней.

Гермионе не приносили клятву, когда Лучиано умер. Это было одной из тех вещей, которых никто не счёл нужным сделать в те дни, отдав ей правление без всяких формальностей.

Она и не знала, как это происходит на самом деле.

Пэнси, Блейз и даже Дафна, придерживая племянницу, медленно поклонились, принимая Гермиону как свою Кампанью. Они не обсудили это с Малфоем, кроме того, что он не претендовал на её власть. И судя по тому, как он улыбнулся, пальцами прослеживая линию на её пояснице, он был совсем не против.

— Гермиона станет главой нашей семьи, но я не стану править в её, — вмешался Драко, замечая, как Скьяретта собиралась повторить то же самое. — Каррера останется за ней.

В глазах Дафны мелькнуло странное одобрение, когда она выпрямилась, которое Грейнджер не совсем поняла. Пэнси улыбнулась ей вновь, как бы тихо добавляя, что предупреждала её о той тонкой грани между любовью и ненавистью.

Больше остальных хотелось услышать мнение Кейла, который оставался стоять в стороне до этой секунды. Он пересёк расстояние между ними и едва заметно выдохнул, бегая по её лицу глазами. Может, он искал там намёк на принуждение или на тот долг, который она исполняла и возвращала семье Нотт.

А нашёл там лишь то, что всегда хотел.

— Полагаю, моё обещание выполнено, — ей не удавалось прочитать его эмоции, пока он не добил её теплом, читаемым во взгляде и заложенным в каждом слове. — Сожги книгу, Гермиона, тебе пора написать другую историю.

— Только если ты прочтёшь хотя бы её часть… — неуверенно попросила она.

— До последней страницы, — Кейл в долю секунды притянул её к себе и крепко обнял, заставляя Грейнджер приподняться на носочках и обхватить его плечи своими руками.

Ему не нравился Малфой, ему не нравилось, что Гермиона влюблялась в него, но это не имело никакого значения, пока Казентино встречал ту же уверенность, что и всегда, и видел её желание бежать за своим подобием счастья. Пусть таким. Пусть несовершенным, странным, сломанным. Как и она сама.

Они оба должны были найти свой покой.

Справа от них Дафна обнимала Драко. Следом вместо Кейла появилась Сиена, почти до хруста сжимая рёбра Гермионы.

— Значит, теперь моя очередь заказывать тебе примерку платьев? — Скьяретта светилась гордостью и радостью, как будто именно её план наконец-то пришёл в действие.

В каком-то смысле, это был именно он. Только соблазнить Малфоя оказалось не целью, а следствием, и получилось совсем случайно. От первого намеренного поцелуя, пропитанного ядом, до его самых необходимых слов перед ней на одном колене.

«Никогда не говори никогда», — вот, о чём она только и могла думать в тот момент.

Гермиона бросила на Драко один единственный взгляд и покачала головой.

— Нет, в этом нет необходимости. Есть одно платье…

— Я не хочу прерывать ваши исключительно романтичные моменты, — Блейз хлопнул друга по плечу и очень показательно взглянул на часы, — но мы опаздываем.

— Если я сяду за руль, будем вовремя.

— Вот уж в ком опасно сомневаться, — Кейл кивнул на Гермиону, — так это в ней.

— Мы не посмеем, — тихо сказала Гринграсс, подходя со стороны и цепляя пальцы девушки своими. Переплетая их, сжимая сильно, достаточно, чтобы высказать ей всё без слов. Всю благодарность за это решение, всё признание.

Оставалось лишь надеяться, что Тео и Астория знали об этом. И их дочь будет действительно освобождена от обещаний, которые была не обязана сдерживать. Лира, словно в подтверждение, схватила локон Гермионы и потащила к себе.