Холодно — первое, что Гермиона почувствовала. Настолько, что по рукам пробежало это мерзкое ощущение, будто иней образовывался прямо на коже. Холод пробирался и дальше, замораживая кровь, сменяясь тревогой и ужасом, который она не могла объяснить.

В этой кромешной темноте стали постепенно вырисовываться знакомые силуэты и очертания. Её рабочий стол, окно, небо за которым было затянуто неестественно тёмными тучами, горящая лампа, книжный шкаф. Рабочий кабинет, в котором Грейнджер провела немало времени, было трудно перепутать с любой другой комнатой.

Силуэт мужчины у окна развернулся к ней, тут же поднимая глаза.

— Это какой-то извращённый сценарий благословения с того света? — сарказм вырвался до того, как она успела его остановить.

— Нет, — Лучиано улыбнулся. — Твоё проклятье издевается. Напоминает об утерянном.

— Тогда я выбираю Тео, а не тебя, — Гермиона обхватила свои плечи руками, обнаружив, что всё ещё стоит в своём шёлковом халате.

Каррера показательно усмехнулся и засунул руки в карманы брюк. Приподнял подбородок, как и всегда, смотря на неё немного свысока. Эту привычку она переняла у него.

— Ты стала смелее. И язвительнее.

— Многое изменилось, — короткий ответ, объясняющий всё.

— Желание увидеть меня и спросить, что я думаю, уже пропало? Ты много просила, Гермиона, ещё помнишь?

Он не был настоящим. Какой был смысл вести с ним этот разговор? Да, это был Лучиано. С его искорками наглости во взгляде, с его чуть отросшей щетиной на щеках, теми же привычками и тем же голосом. Но он был фантазией её разума, кошмаром, который она проживала чуть реальнее обычного. Он не настоящий, и он не восстал из могилы, чтобы поговорить с ней.

— Я хотела спросить тебя, а не твою копию, созданную проклятьем, — она наконец пришла к ответу.

— Злишься… — задумчиво протянул он. — За то, что оставил тебя во всём этом?

— А это имеет какое-то значение? — Гермиона выгнула бровь. — Ты мёртв, Лучиано. Твоё тело гниёт в семейном склепе. Это не изменится, неважно, что я скажу или что я чувствую.

— Но мне интересно, что именно ты чувствуешь, — Каррера шагнул к ней, но она сделала ещё один шаг назад, зная, что позади нет стены, с которой она могла бы столкнуться. От него веяло тем же холодом, что и от каждого сантиметра вокруг. Он был будто пронизан её собственной магией, стал воплощением того, что ей грозило. Как если бы одно прикосновение к нему могло снести все её выстроенные барьеры.

— Чего ты пытаешься добиться?

В ответ — молчание. Взгляд Лучиано остановился на кольце, которое в этом тёмном пространстве казалось неестественным, слишком светлым, ярким и неподходящим обстановке вокруг.

Словно её умерший муж только что заметил украшение и только что осознал её первые слова. Он вскинул к ней голову, а следом и удивлённо поднял брови.

— Выходишь замуж?

— Выхожу.

— Твой избранник знает о твоём проклятье?

Гермиона ухватилась не за то, чтобы ответить на этот вопрос. Лучиано было бы всё равно. Её магии — нет. И, вместо того, чтобы и дальше продолжать бессмысленные попытки превратить весь этот страшный сон в настоящий разговор, Грейнджер поступила иначе.

— Расскажи мне о нём, — попросила она. — О проклятье. Что ты знаешь?

— Не больше твоего, — он дёрнул плечом в незаинтересованной манере и развернулся, чтобы достать из ящика её стола пачку сигарет. Она всегда лежала там, даже в этой нарисованной фантазии.

— Ложь. Я всегда знаю, когда ты лжёшь.

— Что ты хочешь знать? — Лучиано опалил пламенем конец сигареты и присел на край стола, вновь пересекаясь с ней взглядами.

— Всё. Как его снять, чем это грозит на самом деле. Ты должен знать всё это, это проклятье твоей семьи.

— Может, если бы ты прочитала дневник, ты бы тоже знала.

— А он принадлежит тебе? — Гермиона сощурилась, хотя понимала, что не найдет ни признака лжи на его лице. Он — лишь фигура, воссозданная её алым туманом. Человек бы ошибался, иллюзия не могла.

— Не знаю. Мне? — мелькнула секундная ухмылка, превращающая всё в игру.

— Это не угадайка, — она тут же огрызнулась. Её терпение заканчивалось. — К чёрту дневник. Проклятье, Лучиано.

Он был доволен её всплеском агрессии, в который раз доказывая, что не являлся настоящим. Теперь, сквозь идеальные черты, которые она помнила, прорывалась та самая сущность, которая и была нужна Гермионе, чтобы получить ответы.

— Вся злость, весь гнев, ненависть, которую ты копила по отношению ко мне, своему другу и этому миру — закрепились, когда ты дала свадебную клятву, — начал он, выдыхая дым в воздух. Даже тот отдавал красноватым оттенком. — Они отравили твою магию, изменили её и превратили в силу, которую ты теперь используешь.

— И как я могу его снять? — Грейнджер продолжала давить.

— Ты же не можешь разделить воду и яд. И не можешь вытащить проклятье из магии.

Она едва не отшатнулась.

— Но отравленную воду можно не пить.

— Так это не работает, — он дёрнул плечом, — магия требует, чтобы её выпустили, ты уже сталкивалась с последствиями того, как это происходит, разве нет?

— Ладно… если я буду пить яд в маленьких дозах, он не будет убивать меня.

— Не будет, — Лучиано согласно кивнул ей и посмотрел почти с гордостью.

— И я могу использовать противоядие.

Он дёрнул уголком губ, подтверждая её мысль:

— Зачем тебе мои ответы, если у тебя уже есть свои?

— А граница? — Гермиона вспомнила ещё один факт, который упоминал Хранитель, когда она спросила впервые. Её муж покачал головой.

— Нет никакой границы, Гермиона, и нет точки невозврата. Яд, помнишь? Если ты вольёшь достаточное количество противоядия — это будет вода, которую всё ещё можно пить.

Её дыхание замерло, сами рёбра болели от каждого тяжёлого вдоха.

— Что является лекарством?

Его глаза очень знакомо сверкнули, возвращая Грейнджер назад, в день, когда он погиб. В один из тех моментов, которые со временем начинали терять свою яркость, но всё ещё крутились в памяти, снова и снова. В одно из тех мгновений, в котором они были счастливы, или им так казалось.

Ответ Лучиано был простым:

— Любовь, Гермиона. Любовь.

Всё сводилось к ней. К эфемерному понятию, о котором было так сложно рассуждать.

— Почему тогда у нас не получилось?

Лучиано прервал её на полуслове:

— Ты знаешь почему.

Потому что это была не любовь. Они пытались выстроить её, но ошиблись, ещё когда воздвигали фундамент, и, в конце концов, он рухнул. Гермиона сожгла кольцо, уничтожила дневник, вычеркнула из памяти то многое, что возвращало её назад. Она выходила замуж снова. По-настоящему. Без слёз. Без угроз. Без давящей боли в груди от потерянных возможностей. Без принуждения.

— Ответы у тебя, — Лучиано затушил сигарету и оттолкнулся от стола с тихим выдохом. — Полагаю, осталось только благословение?

— Ты бы моего не спрашивал.

Теперь его улыбка была пропитана каплей грусти и тоски, и, когда он кивнул, подтверждая её слова, она никуда не исчезла. Каррера лишь протянул ей руку, на которую Гермиона смотрела пару секунд, прежде чем вложить в неё свою ладонь.

Прикосновение отдалось теплом. Странным, искусственным и ненастоящим. Но всё ещё теплом.

— Будь счастлива, Гермиона Грейнджер. Надеюсь, мы больше не встретимся ни в этой жизни, ни в одной из следующих.

Гермиона не испытывала ни капли боли, сжимая его пальцы, чуть приподнимая уголок губ. Даже будь он настоящим Лучиано, который стоял бы здесь, она вряд ли могла бы испытывать другие чувства.

Он стал главой её истории, которая переросла в нечто большее.

Лучиано был отправной точкой её страданий, её жизни, может, даже счастья, которое она когда-нибудь получит. Благодаря ему случилось столь многое за последние годы. Из-за него она была такой.

И, может, какой-то частью своего сердца Гермиона всегда будет ему за это благодарна, в той же степени, в какой будет ненавидеть.

— Прощай, Лучиано.

Черты его лица сначала стали лишь силуэтом, а затем окончательно растаяли во тьме.

Грейнджер подскочила на кровати, распахивая глаза и встречая вокруг себя лишь приглушенный свет, мягко окутывающий всё вокруг. Она не закрыла окно, в комнате было ощутимо холодно, и, вероятно, поэтому в её сне всё казалось таким настоящим.

Она осмотрелась вокруг, будто Лучиано всё ещё мог быть где-то здесь, но встретили её только тишина и пустота, пока лихорадочные мысли о странном воспоминании и сне укладывались в голове.

Гермиона получила ответы… магия внутри подсказывала, что им можно было доверять и это не было лишь игрой воспоминаний, перемешанных с чувствами.

Проклятье… значит, Хранитель знал о нём не всё, или он дал ей лишь частичную правду, или намеренно выразился так, чтобы она побоялась рисковать. Сейчас она уже не узнает, и это не имело значения.

Она стянула с кресла свой шёлковый халат и наконец окутала себя хоть чем-то, встала с постели, чтобы закрыть злополучное окно.

Всё снова свелось к силе великой любви. Но любовь была разной, а та версия Грейнджер во сне не удосужилась уточнить, какая из них подойдет больше, или это тоже было совсем неважно? Теперь становилось ясно, почему в дни, когда рядом был Драко или Лира, её проклятье не проявлялось… границы не существовало.

Осознание обрушилось волной и, впервые за долгое время, вся тяжесть упала с плеч.

Дверь заскрипела, в комнате показался Драко, как только Гермиона обернулась.

— Я кричала во сне? — тут же возник вопрос.

Он чуть усмехнулся и покачал головой в отрицательном ответе:

— Просто мне… показалось, что что-то не так.

Малфой закрыл за собой дверь и поёжился, но заметил, что девушка стояла у окна. Комментировать не стал, просто застывая у стены.

— Тебе не положено видеть меня сегодня до алтаря, — Гермиона полностью развернулась и ещё раз провела ладонями по плечам. — Я выяснила кое-что о проклятье.

— Во сне? — скептицизмом было пропитано каждое слово. Но она кивнула.

— Не знаю, как это объяснить так, чтобы ты не счёл меня сумасшедшей.

Малфой подошёл к кровати и сел на её край, маня следом Гермиону к себе. Она встала между его ног, положила руки на плечи и лишь едва поправила пару его непослушных после сна прядей у лица. Даже с утра, немного сонный и растрепанный, Драко обладал каким-то своим шармом.

— Я могу счесть тебя только прекрасной женщиной, которая сегодня соглашается выйти за меня. Сумасшедшей — точно нет.

Гермиона ещё не была готова столкнуться с мыслью, что через пару часов ей придётся заняться подготовкой. В соседней комнате висело её свадебное платье, на первом этаже во всю ходили и шуршали слуги. А ей не было дозволено принимать в этом почти никакого участия, кроме как сказать «да».

И она до сих пор не написала клятву.

Набрав в лёгкие побольше прохладного воздуха, сосредоточившись на том, что Грейнджер и хотела рассказать изначально, она выложила Драко всё. До последней секунды, каждое сказанное слово, доверяя ему.

— Значит, — Малфой провёл по её бедрам обеими руками, притягивая чуть ближе к себе, — нам нужно перекрыть твои отрицательные эмоции положительными?

— Судя по его словам, да.

— И ты уверена в них? — между ними пробежало очевидное беспокойство.

— Если бы это был сам Лучиано, я бы сомневалась, но это был его образ, созданный моим проклятьем. Оно доверило мне эту информацию.

— Что странно, — заметил он, осторожно позволяя атласу сползти вниз с её плеча под его прикосновением, — потому что обычно проклятье стремится защитить само себя, а не наоборот.

Гермиона наклонила голову набок.

— Думаешь, обман?

Поцелуй вспыхнул на открытом участке кожи, почти у самой ключицы.

— Не знаю, — как ни в чём ни бывало продолжил Малфой, опаляя своим горячим дыханием. — Звучит логично, и, вроде бы, работало, но мне не даёт покоя то, как именно эта информация дошла до тебя.

— Не попробуем, не узнаем, — она уже подалась вперёд, чтобы поцеловать его, но их обоих прервал резкий шум снизу. Гермиона и Драко обернулись на дверь, которая распахнулась в ту же секунду. — Что случилось?

— Макс… — испуганно пробормотала Пэнси.

Они тут же сорвались со своих мест, Грейнджер даже не потрудилась одеться должным образом, лишь завязывая пояс на талии. Сбежав вниз по лестнице, первое, что она увидела — кровь. Много крови. Следы тянулись повсюду, от входной двери до гостиной.

— Что произошло? — Малфой настиг её через секунду.

Гермиона с трудом перевела свой взгляд на диван. Бледный как смерть Макс полулежал на нём, закрывая рану на боку ладонью, Сиена рядом с ним держала руку на его плече, похоже, пытаясь предотвратить слишком большую кровопотерю.

— Прости, милая, добыть информацию было не так-то просто, — прохрипел её гонщик и тут же закашлялся от боли. — Мы искали по тем наводкам, которые вы дали.

— И? — не выдержала Пэнси.

Дафна вихрем пронеслась мимо них со своей сумкой зелий и лекарств, отталкивая почти всех на шаг назад.

— Мои парни мертвы, — закончил Макс, пока Гринграсс стягивала с него куртку. Сиена тут же вернулась в прежнее положение, сильно надавливая на рану. Парень зашипел. — Я видел Реджину. Этот ублюдок был в такой ярости, что и не описать.

— Значит, мы попали в точку, — хладнокровно заметил Кейл, который подошёл с другой стороны. — Иначе лично он бы не вылез.

— Это ничего нам не даёт, — заметила Гермиона, отрываясь от того, как Дафна разбирается с двумя дырками от пуль в теле Макса. — Мы и так знали, что Морроне и Селвин у него в подчинении. Мы просто потеряли людей.

— Не торопись с выводами, — попросил Макс, откидывая голову назад. — Блять, а есть какое-нибудь обезболивающее зелье?

— Подействует не сразу, а ранение серьёзное. Терпи, — отрезала Дафна, вталкивая флакон ему в ладонь.

Он скривился, но всё-таки выпил совершенно всё содержимое, затем вернулся к теме разговора.

— Грузы, что ездили через территорию Морроне — оружие. Много оружия, чёрт подери, я никогда не видел таких поставок. Не знаю, какую армию он снабжает, хватит на маленькую европейскую страну.

— Удалось что-нибудь сорвать? — Гермиона задумалась всего на долю секунды. Он растянулся в довольной улыбке.

— Обижаешь, Госпожа. Думаешь, Реджина приехал бы разбираться лично, если бы нет?

— Много знаешь поставщиков оружия, которые работают на мафию? — с очевидной агрессией спросил Малфой, опуская к ней взгляд.

Блэйвуд.

Гермиона застыла на месте, его слова звучали снова и снова, как заевшая пластинка, будучи не в силах затихнуть. Она посмотрела на Драко, зная, как легко рисуется паника на её лице.

— Он не мог…

— Почему нет? — спросила уже Пэнси, брезгливо откидывая её попытку оправдать его. — Он та ещё змея, и ему всегда было наплевать, кто с кем враждует.

— Потому что он подписал контракт? — Сиене наконец было позволено отдохнуть, её руки упали прямо на ночную рубашку белого цвета, тут же пропитывая ту кровью. Слишком раннее утро слишком важного дня для таких событий.

— Там нет ни слова о том, что семьям запрещено работать с Реджиной, — напомнил Блейз, спустившийся к ним. — Против Грейнджер идти нельзя. Если Блэйвуд торгует оружием, формально он ничего не нарушает.

— Мы это не продумали, — прошептала Гермиона, закрывая глаза. Чёрт.

— Ты и не могла это предотвратить, — вмешался Кейл. — Если договоры на поставки были заключены давно, Блэйвуд бы просто продолжил их выполнять, только не смог бы заключить новый договор.

Зависело бы от формулировки, но произносить это вслух Гермиона не стала, поправляя волосы и закрывая лицо ладонями на несколько коротких мгновений. Какая разница, если они уже потерпели в этом вопросе поражение? И всё ещё не нашли главную крысу.

— Он будет мстить, — заметила Дафна. — Ничего лучше свадьбы, куда съедутся все кланы, и не придумаешь.

— Ему нужны мы, — наконец сказала Грейнджер, смиренно принимая результаты их действий. — Он не станет нападать на остальные семьи.

— Мы все враги в его глазах, разве нет? Все, кто будут сегодня — на твоей стороне. А значит, против него.

Ей было всё равно на саму свадьбу, они могли её отменить или перенести, или провести тихо, как изначально и предлагал Драко. Хотя его идеей было сделать это торжеством традиционным, с огромным размахом и соответствующим списком гостей. Гермионе претила сама идея, что из-за него им придется всё отменить. Он не заслуживал такой чести.

— Нет, пошёл он к черту, — Сиена фыркнула и встала с места. — Реджина этот день не получит.

— Это прямая угроза, — тихо напомнила Пэнси и кивнула на Макса, который уже почти отключился. — Вот, чем это может закончиться, только на этом диване окажемся я или ты. Или Лира.

— Прости, что испортил твой день, дорогуша, — его извинения были ни к чему. Гермиона улыбнулась Максу и кивнула, бросая лишь взгляд на Гринграсс. Судя по её спокойствию, он будет в порядке, и это уже успокаивало.

— Что думаешь ты? — она вернулась к Драко, который едва ли сказал что-либо за последние минуты, пребывая где-то глубоко в своих размышлениях. И, очевидно, злости, на результат, который они получили.

Он молчал ещё несколько секунд, пока Дафна не отстранилась от гонщика, садясь на пол.

— Разошлите письма. Никакой чужой охраны на свадьбе, только наши люди. Напомните им о клятве, если понадобится, никого кроме гостей в дом не впускать, — жёстко приказал он, поворачиваясь к Пэнси. — Через полчаса я хочу инструктаж для всех, кто будет здесь сегодня. Переведи силы с других точек сюда, на ближайшее расстояние, чтобы они были готовы.

— Сделаем.

— Усилить заклинания над домом до максимума, — посмотрел на Гермиону. — Сможешь помочь?

— Я попробую, — она кивнула.

— Лира должна быть на виду у кого-то из нас каждую секунду. Если она не у Дафны, она на руках у меня или Гермионы. Не упускать её ни на мгновение. И достаньте все портключи, которые у вас есть, чтобы исчезнуть, если это потребуется.

— Думаешь, риск оправдан? — осторожно поинтересовался Забини.

— Если Реджина явится, мы по крайней мере будем знать, кого подозревать.

Потому что он не станет трогать свою крысу, или станет, но более, чем осторожно. Чтобы не вызвать подозрений, но и не испортить жизнь своему главному источнику информации. У Грейнджер едва не подкосились коленки, когда она это поняла. Потому ей и нужен был Драко, ей бы такое пришло в голову далеко не сразу.

— И мы подпишем клятву до церемонии, — он провёл линию по бедру Гермионы, незаметно для всех, кроме неё. Она молча согласилась, осознавая, зачем он переносил эту часть их сегодняшнего дня. Если вдруг что-то пойдёт не так, обещание уже не будет действовать, и, даже если Гермиона погибнет, Лира не будет обязана семье.

— Макс будет в порядке?

Дафна дважды кивнула, закрывая свою сумку со склянками.

— Проспит до вечера, но да. Важные органы не задеты.

— Пойду смою кровь, — Сиена показала на свои ладони, затем переглянулась с Пэнси. — Встретимся наверху?

— Да, — Паркинсон кинула последний обеспокоенный взгляд на Макса. Кейл и Блейз подняли его с места, чтобы унести в одну из комнат. — Грейнджер, тебе бы тоже не помешал душ, знаешь.

Гермиона усмехнулась. Действительно. А ещё небольшой завтрак, желательно с чашкой кофе, и провести оставшийся день без любых волнений, но это даже звучало как идиллия, едва ли достижимая.

— Сначала клятва.

Гринграсс прочистила горло, кивнула на свои ладони.

— Мне тоже нужна пара минут, увидимся в кабинете, — Дафна быстро исчезла из их поля зрения, как и Сиена. Следом за ними Забини с Казентино, а затем и Пэнси.

— Готова стать миссис Малфой? — Драко наконец выдохнул, словно отпуская ситуацию. Гермиона знала, что внутри него всё ещё обвивала и колола своими шипами лиана тревоги, и не могла это исправить. Такие чувства они делили на двоих, но каждый справлялся по-своему. Она только развернулась в его руках, чуть задевая кончик носа своим.

— Не верится, что мы это делаем на самом деле, — голос перешёл на шёпот.

— Переживаешь?

— Нет, — Грейнджер чуть мотнула головой, нахмурила брови. — Странно, но совсем нет.

— Это на всю жизнь, — он перехватил её ладонь, переплетая их пальцы. — У тебя ещё есть возможность отказаться, пока твоя подпись не появится в книге.

— Когда на твоей памяти я отказывалась от чего-то столь безрассудного и сумасшедшего? — она растянулась в улыбке, соприкасаясь с его лбом своим. — В конце концов, я выстрелила тебе в колено.

Драко хрипло засмеялся.

— Стоило включить это в свадебную клятву на церемонии. «Я влюбился в неё с первого выстрела…»

— А мы хотим? — Гермиона чуть отстранилась, всерьёз задаваясь этим вопросом. — Клятвы? В богатстве и бедности, болезни и здравии?

— Тебе необязательно, если ты не хочешь, — он чуть пожал плечами. — Я не настаиваю.

— Но это важно для тебя?

Он не ответил, но стало ясно, что да. Драко принёс достаточно жертв своим принципам и желаниям, чтобы убедить её. Он доказывал ей снова и снова свою верность, шёл ради неё на те вещи, о которых она бы не попросила вслух. Клятва — меньший шаг из тех, что она могла сделать для него.

Гермиона чувствовала, что это стало бы ещё одним «правильно» сегодня.

На её первой свадьбе не было клятв. Произносить обещания тому, кого едва знаешь, чьей смерти тайно желаешь ночами — пожалуй, худшее проклятье. Но произносить их человеку, для которого она была готова их сдержать — это казалось необходимым.

Вместо ответа и подтверждения, Гермиона только провела по его щеке и кивнула. Заметила его невысказанную благодарность, которая была так необходима.

— Дафна будет ждать. Идём, — Малфой поправил вечно сползающий с плеча рукав её халата и потянул за собой в сторону кабинета. — Пора поставить подпись, и я отдам тебя в руки Пэнс, Дафны и Сиены.

— Я уже предвкушаю этот кошмар, — она тоже засмеялась и пошла следом наверх.

Подготовленный заранее текст клятвы ждал их в книге на столе. Кейл, что стоял в их комнате вместе с Гринграсс, становился свидетелем уже во второй раз, и выглядел при этом совершенно скучающе.

В прошлый раз она обещала Лучиано вечную верность, вечное молчание, в этот раз — только объединение семей. Гермиона больше не была девочкой, которую могли склонить к каким угодно условиям, она была Кампаньей семьи Малфой-Каррера.

Драко читал клятву ещё раз, когда вдруг вскинул брови. Грейнджер видела текст вчера, ей не было нужды перечитывать её вновь.

— Ты всерьёз?

Она внесла пункт о двойном правлении без его ведома, только ради того, чтобы увидеть такую реакцию сегодня.

— Это честно, — с улыбкой произнесла Гермиона, наклоняясь, чтобы поставить свою подпись. — Я не буду править твоей частью, если ты откажешься от моей.

Драко был не уверен, но это был её подарок на их свадьбу. Она всё обдумала. И, пожалуй, это было также безрассудно, как и всё остальное, но ей было плевать.

— Я думал, мы решили, что—

— Дафна подтвердила, что заклинание останется в силе, — чернила остались на линии, закрепляя её обещание.

Гринграсс молча улыбнулась. Они говорили об этом. Точнее, о том огоньке одобрения в её глазах, который Гермиона заметила при его словах. То, что она сказала ей — заставило задуматься о внесении пункта о том, что они будут на равных.

Он и она. Дон и Кампанья. Драко и Гермиона. И самая влиятельная семья в истории, которая будет править Лондоном.

У Драко всё ещё не находилось слов. Грейнджер лишь передала книгу ему.

— Там ведь нет внезапной строчки о том, что ты возьмёшь мою фамилию, правда?

— Это было бы слишком, — усмехнулась она.

— Слава Мерлину, — выдохнул Малфой и перехватил ручку. — Я начал подозревать, что сплю.

Он расписался под всеми словами, а после — и Дафна с Кейлом, закрепляя обещание в истории на ближайшее столетие. Пока очередная революция не сместит их с постов и новая книга истории мафии не появится на столах новых лидеров.

Гринграсс в ту же секунду быстрым движением раскрыла старую книгу и пролистала каждую из ветхих страниц, находя нужную. Она была пустой. Гермиона шумно выдохнула, сразу, как увидела, что чернила попросту пропали.

— Сработало? — полюбопытствовал Кейл.

Дафна перелистнула уже современную книгу, чтобы убедиться, что заклинание просьбы о помощи всё ещё на месте.

— Ровно так, как мы и планировали, — впервые на её памяти Гринграсс так явно показывала слёзы, заблестевшие в её глазах, и улыбку, полную благодарности.

Лира была свободна. Лира Малфой-Нотт будет расти человеком, у которого не было обязательств. Она не была наследницей семьи и теперь была полностью освобождена от любых обещаний своих предков.

— Тогда пора бы разобраться с остальными формальностями, — проговорил Драко, целуя Гермиону в висок с какой-то особой нежностью. Она закрыла глаза, сдерживая себя из последних сил.

— Есть ещё кое-что, что я хотела бы, чтобы ты подписала, — вмешалась Дафна, вытащив из ящика стола ещё один документ на слегка желтоватой бумаге. Она положила его на стол и подтолкнула к ней.

Гермиона прочитала строки один раз. Дважды. Даже трижды, прежде чем их смысл добрался до неё окончательно и бесповоротно.

— Свидетельство об удочерении? — она не верила, что произносила это вслух.

— Ты — жена Драко, — Гринграсс посмотрела прямо на неё. — Я думаю, ни Тео, ни Астория никогда не были бы против, если бы ты стала для Лиры мамой.

— Я… — впервые в жизни Гермиона настолько не знала, что сказать. Все слова застряли в горле и пропали из головы, не в силах сложиться во что-то адекватное.

Мамой для Лиры…

— Дафна, ты… ты точно в этом уверена? — Драко переспросил до того, как Гермиона вышла из оцепенения. В какой-то мере они оба ожидали, что именно Дафна станет официальным опекуном этой девочки с карими глазами и светлыми, едва вьющимися волосами. Даже без разговоров такой исход был бы всем понятен и не встретил бы никакого сопротивления.

Но вот они здесь. Перед одним документом, который Дафна им и предоставила, предлагающим совсем другой конец.

— После этого, — она провела пальцем по обложке книги, — я не имею ни капли сомнения. Драко уже по всем документам её отец, так что…

Они обе никогда не смогли бы выразить словами то, что чувствовали, и даже не пытались.

Всё, чего когда-либо хотела Гринграсс после рождения племянницы — это её безопасности, её покоя и счастливой жизни. А Гермиона… Гермиона много лет мечтала о семье. С детьми, светлым домом, мужем, и без необходимости бояться за их и свою жизнь.

Сразу три пункта из её списка, который она считала невозможным, исполнились в один день.

Это огромная ответственность. За её жизнь, за её характер в будущем, за благополучие и даже за каждую из её улыбок. За безопасность, за счастье, за здоровье. Пока Гермиона думала над этим, стоя в том кабинете, то поняла, что и так несла бы её всю жизнь, потому что это был её выбор.

Ничего бы не изменилось, не предложи Дафна такое развитие событий и новый «статус».

— Пусть это будет ещё одним «клянусь» сегодня, — прошептала Гермиона тихо, в последний раз смотря на бумагу в своих руках. Малышка Лира всегда была для неё особенной, и они сделают мир лучше только ради неё.

Она стала женой Драко Малфоя одной подписью. И матерью для Лиры Нотт следующей.