— Я так ведь могу и привыкнуть, — Гермиона спустилась вниз по лестнице, подтягивая рукава свитера так, чтобы они закрывали пальцы. Утро было слишком холодным, чтобы выбираться из постели, но она обещала помочь Гарри с исследованиями сегодня.

Аромат кофе, однако, был первой причиной, почему она вообще встала и оказалась на первом этаже. Где тратила уже минут пять на то, чтобы рассмотреть Малфоя на кухне, который готовил завтрак. Третий день подряд только для неё, они ведь были единственными, кто завтракал дома, остальные предпочитали кофе на работе.

— Стоило бы, — с ухмылкой прокомментировал он и поставил чашку на стол вместе с её завтраком. — Если тебе не готовят по утрам, то зачем всё это.

Гермионе подумалось, что кто-то другой с завтраком на её кухне не вызывал бы у неё столько же тёплых чувств, сколько это делал Драко. Прежде всего, потому что это был он. Тот же человек, который, как она помнила, жил среди эльфов и был ужасным брезгливым снобом в школе.

— Есть определённое, очень глупое убеждение, что готовит всегда только женщина, — и, хотя вряд ли это можно было назвать чем-то весёлым, учитывая разговор, который они вели, Грейнджер улыбнулась.

— Ты сама сказала, что оно глупое, — Драко даже отодвинул для неё стул. — Зачем тебе те, кто в него верит?

— И правда, — она осмотрела форму, в которой он стоял перед ней, готовый в любую минуту убежать на собрание авроров. Казалось бы, белая рубашка с портупеей, держащей палочку, под его красным плащом не должны были выглядеть такими соблазнительными. Увы, сочетание всего этого с его обворожительной ухмылкой делало его фигуру слишком привлекательной. Гермиона отвлеклась на кофе, чтобы не быть такой очевидной в своих разглядываниях.

— Во сколько ты закончишь с помощью Поттеру?

— Понятия не имею. Мне придётся перечитать почти всё, что сохранилось в записях авроров, которые вы привезли с собой, это займёт время. Заклинание, которое ему нужно, не похоже ни на что, что я бы видела до этого.

— Даже не знаешь, где искать? — он прислонился к столешнице и сделал глоток из своей кружки, Грейнджер подозревала, что это был его любимый чай, ради которого он обошёл половину магазинов Будапешта.

— Начну с записей о старых делах, потом просмотрю всё, что есть по проклятьям и заклинаниям, — Гермиона так увлеклась планированием, как именно она собиралась искать информацию, что забыла о первом вопросе. Вскинув голову, девушка хитро прищурилась. — А зачем спрашиваешь?

Он наклонился в сторону, будто попытался скрыться от неё.

— Была одна мысль, но раз ты занята сегодня…

— Драко! — тут же возмутилась Гермиона, имя приятно звучало на её языке.

Малфой закинул голову назад с лучезарной улыбкой.

— Есть один… музей, куда я хотел тебя пригласить. У них осталось всего несколько дней до того, как они закроются на перестройку, а упустить это было бы преступлением.

Он не стал рассказывать ей детали, а значит это должно было стать сюрпризом, и она не стала их уточнять. Было что-то романтическое в том, как именно он хранил секреты об их свиданиях. Свидание… Она шла на свидание с Драко Малфоем. Как же одинаково невероятно и волнующе это звучало.

— Я зайду за тобой в Министерство. После шести.

Его глаза сверкнули в утреннем рассвете теплом и благодарностью. Гермиона, сделав вид, что проигнорировала это, продолжила свой завтрак. Хотя в груди зародилось то крохотное чувство предвкушения вечера. Вечера рядом с ним.

— С букетом цветов, надеюсь? — он выгнул бровь.

— Обязательно. И с коробкой пончиков. И бутылкой шампанского, чтобы затащить тебя в постель.

— Тогда, пожалуй, мне понадобится кружевное чёрное бельё.

Пока Гермиона смеялась, она пропустила, что Гарри забежал на кухню и чуть не опрокинул стакан с водой.

— Малфой, мы торопимся вообще-то! — его очки были чуть завалены на бок на переносице, и галстук был завязан ужасно. Гермиона посмотрела на Рона, который стоял в дверях. Тот пожал плечами, как бы отвечая «не знаю, куда он так бежит».

Тогда она позволила себе подняться, перехватить Поттера за руку и остановить. Его побег по кухне, полный будущего разрушения, прекратился, Гарри нахмурился.

— Нельзя в таком виде представляться в лице заместителя главного аврора, — строго напомнила она, развязывая узел на шее, а затем ловко превращая его в настоящий аккуратный галстук.

— Гермиона, последнее, о чём я думаю, так это о внешнем виде. У нас тут Пожиратели, они важнее.

— Поэтому у тебя есть я, — она следом поправила его очки, смахнула пару прядей на лбу так, чтобы они не выглядели слишком растрёпанными, и отошла на шаг. — Вы, кажется, торопились.

— Увидимся вечером, Гермиона! — почти синхронно проговорили они все втроём, прежде чем уйти. Драко вернулся секундой позже.

— Не уходишь?

— От тебя крайне трудно оторваться, — прошептал он, затем притянул Грейнджер к себе за талию. Он поцеловал её коротко, достаточно нежно, чтобы ноги перестали чувствовать опору в виде пола. Сквозь лёгкую улыбку она погладила его по щеке. — Мне пора.

— До встречи, — последний раз Гермиона провела по его груди, оставила последний поцелуй и позволила ему убежать следом за остальными.

Пожалуй, эта лёгкость её не покинет никогда, если речь будет идти о Драко. Но пока что Гермиона попросила помощи у эльфийки, чтобы прибрать кухню, а затем села за те записи, о которых говорила раньше.

Она настолько давно не погружалась в работу, прошло ведь около полугода с тех пор, как она занималась проверкой работ или составлением программы для учеников, вновь слышать шуршание пергамента под пальцами было удивительно непривычно, а вместе с тем приятно.

Грейнджер теряла счёт времени.

Эльфийку, к слову, звали Сэллё, она удивительно хорошо говорила на английском языке, что наводило на мысль, будто дом нередко был пристанищем для иностранных гостей. Гермиона с радостью угостила её плиткой шоколада, иногда рассказывая о заклинаниях, что нашла, и обнаружила благодарного слушателя.

Страница за страницей, часы пробили три часа. Эльфийка предложила с очаровательной неловкостью переместиться на кухню, где она будет готовить ужин, отказавшись от помощи. Грейнджер настаивала, но это не сработало. Вместо этого Сэллё попросила и дальше рассказывать ей о заклинаниях.

Звук шагов по комнате Гермиона полностью пропустила — авроры нередко возвращались днём на обед — тем больше было её удивление, когда её окликнул Рон.

— Привет. Гарри просил узнать, есть ли какие-то подвижки по заклинанию.

— Привет, — она хлопнула глазами, всё ещё слегка удивлённая. Затем развернулась и потянулась к свитку, который написала некоторое время назад. — Да, я написала кое-что, что нашла. Это не точные данные, но очень близкие, они смогут помочь в расследовании. Дай мне минутку, я допишу пояснения.

Уизли зашёл вглубь кухни, улыбнулся Сэллё у плиты и кивнул ей. Уточнил, нужна ли помощь, и получил такой же решительный отказ. Может быть, и к лучшему, Рон готовил не лучше, чем Гермиона.

— Я хотел ещё вот, что спросить… — неуверенный, наполненный неловкостью тон вынудил Грейнджер посмотреть на него, замерев. — У тебя с Малфоем, ну, всё серьёзно?

Он потёр шею, чуть склонил голову вниз. А она понятия не имела, как отвечать на этот вопрос. Поэтому сузила глаза, зацепившись за неочевидную тему для разговора. Почему он вообще спрашивал об этом?

— Вроде на ужине это ни у кого не вызывало вопросов, — неуверенно она постаралась вытянуть вопрос так, чтобы он не прозвучал обвинительно.

Грейнджер была недостаточно высокомерна, чтобы списать всё на ревность. Отношения с Роном закончились примерно тогда же, когда и начались, и они никогда не позволяли им вырасти во что-то серьёзное. Поэтому такая причина сомнений была откинута сразу, в отличие от возможных напряжённых до сих пор отношений между ним и Малфоем. И, если бы Гермиона говорила честно, ей совершенно не хотелось слушать лекцию о том, насколько он ей не пара. Зная Уизли, он мог бы.

Её слова окрасили его щёки и шею в ещё более красный цвет, стало ужасно стыдно даже за мысли, что крутились в голове.

— Не пойми меня неправильно, я, я не против. Да и у меня не было бы никакого права быть против, если ты вообще понимаешь, о чём я. Я просто хочу сказать, что ты… — он запнулся, а затем уже чуть увереннее продолжил, — светишься с ним, Гермиона. Мне нравится видеть тебя такой.

— Рон… — она вдруг захотела обнять его.

— Просто я тут подумал, вдруг есть какие-то предрассудки, которые тебя останавливают, или наше с Гарри мнение, как мы это воспримем, и хотел сказать, что мы не против, совсем нет. Малфой, он действительно неплохой, мне кажется, вы подходите друг другу.

Она всё-таки встала со своего места, крепко притягивая Рона к себе, обхватывая его талию обеими руками.

Гермиона не нуждалась в советах по этому вопросу и не собиралась их спрашивать. Но то, что Уизли пришёл к ней именно с этими словами, задело те струны её сердца, о которых она забыла.

— Спасибо, — тихо проговорила Грейнджер, прижимая парня ближе к себе. Она благодарила его даже за несказанное. За одну мысль о том, что ей это могло быть важно, за то, что оставался рядом, за то, что дорожил их дружбой больше, чем она сама. — Прости, что меня так долго не было…

— Сейчас ты здесь. Это единственное, что важно.

— И то, что тебе нужно передать записи Гарри, — с улыбкой напомнила Гермиона, отстраняясь. — Учитывая, каким нервным он был утром, не думаю, что ты хочешь заставлять его ждать.

— Ты права, — Рон тихо рассмеялся и качнул головой. — Я рад, что ты приехала. Без тебя было… не так.

— Я чувствую себя также. Ты задолжал мне историй о том, как у тебя всё сейчас в жизни, — Грейнджер передала ему лист пергамента в руки, свернув его лентой с печатью Министерства. Последний раз проведя по эмблеме на его груди, она широко улыбнулась.

— Нам просто нужно выбраться в бар, как в старые добрые, со сливочным пивом.

— Предпочитаю вино.

— Ловлю на слове!

Рон ещё раз обнял её, поцеловал лёгким касанием в щёку и помахал на прощание. Гермиона была права, заставлять Гарри ждать посреди рабочего дня было не очень вежливо и правильно, и не очень безопасно.

Она снова осталась наедине с эльфийкой, что готовила ужин, и своими книгами на несколько долгих часов.

Позже Гермиона взглянула на раскрывшийся перед ней Будапешт через окно кухни, залитой мягким светом заката. Окружающие здания отбрасывали длинные тени на улочки старого города, делая их ещё более загадочными и притягательными. В городе так красиво атмосфера переплеталась с историей и магией, висящей в воздухе.

В каждом листочке, подхваченном ветром. В каждом уличном музыканте. Даже в том, как именно фонари отбрасывали свет.

Она взглянула на Сэллё, занятую на кухне. Звон посуды и аромат ужина, который готовился, наполняли дом теплом и уютом. Наверняка ужин будет потрясающим, но она вряд ли сможет вернуться к нему вовремя, если они с Драко собирались встретиться вечером, она рассчитывала на ужин.

Гермиона взяла одну из своих книг по исследованию и устроилась в удобном кресле рядом с камином. Огонь мягко потрескивал, добавляя комфорта этому тихому дню.

Время от времени она отрывалась от чтения и позволяла своим мыслям блуждать. Она вспоминала свои приключения в Хогвартсе, своих друзей и все те испытания, через которые им пришлось пройти вместе. Вспоминала о том, как впервые ямочки на щеках Драко стали её волновать. Учеников, которым отправила письма в надежде однажды встретиться снова.

С наступлением темноты Гермиона закрыла свою книгу и подошла к окну. Свет фонарей на улице мягко освещал здания, придавая им особенный шарм. Тот магический, о котором она думала совсем недавно.

Погода за окном не портилась, так что брать с собой зонт не было необходимости. А вот переодеться для свидания было однозначно нужно, так что Гермиона выбрала вязаное платье кремового цвета, распустила волосы так, что теперь они падали на плечи. Отражение в зеркале мягко намекало на то, сколь красива она была этим вечером, а что важнее — для кого.

Закутавшись потеплее в пальто и шарф, Грейнджер вышла из дома за несколько минут до того, как первые авроры успеют вернуться назад. Она поспешно направилась по узким улицам Будапешта, которые уже начали наполняться людьми, бегущими с работы домой, и холодом предстоящей ночи.

Ей никогда не нравилось пользоваться трансгрессией в этом городе — он требовал к себе внимания, прогулок. В самом деле, она не знала, как можно было поступать иначе, когда её окружали маленькие шедевры архитектуры и люди, готовые улыбаться, парки и скульптуры. Было бы преступлением ни разу не прогуляться по цепному мосту, брусчатка которого отбивалась каблуками. Или по набережной у парламента, рассматривая каждый домик противоположной стороны.

Гермиона всегда ценила возможность изучать новые места и культуры, и Будапешт был идеальным городом для такого исследования, сколько бы она не выучивала наизусть знакомые здания. Требовалась вся сила воли, чтобы не сделать десяток новых фотографий на фотоаппарат, который тяжелил сумку на плече.

Зайдя кое-куда по пути, Грейнджер наконец подошла к зданию Министерства Магии. Она остановилась, вдыхая прохладный вечерний воздух. Стены были практически свидетельством многих исторических событий, что происходили здесь, и Гермиона чувствовала, как вокруг витает магия прошлых веков. Невольно задумавшись о том, что ей стоило бы изучить венгерскую историю доскональнее, она сжала портключ к Министерству в руке и через мгновение оказалась в атриуме.

Пространство было оформлено в традиционном венгерском стиле, сочетая в себе элементы готического и барокко. Стены были украшены деликатными узорами, а мозаичный пол создавал вихрь цветов и форм, ведущих к центральному фонтану. Фонтан, как она уже знала, был чем-то вроде часов: вода в нём меняла цвет от тёплого золотого до холодного серебристого в зависимости от времени суток.

В высоких арках окон играли последние редкие лучи закатного солнца, создавая тёплое, мягкое освещение. Вокруг было много портретов прошлых министров магии и знаменитых венгерских магов. В центре атриума стоял большой мраморный стол с карточками для посетителей и регистрации, а позади стола находилась серия лифтов с золотыми решётками, готовых отвезти её в нужное подразделение.

Но ей не было нужды подниматься выше или регистрировать своё нахождение здесь. С той секунды, как она появилась в Министерстве, её заметил один высокий волшебник в красной мантии, стоящий у фонтана.

Он засмеялся, привлекая внимание каждого человека вокруг, и Гермиона прекрасно понимала, почему. В её руках покоилась та самая коробка пончиков и букет цветов, о которых она говорила утром, только бутылка шампанского была спрятана далеко в сумке.

Свет в его глазах играл, и его улыбка была такой искренней, что Гермиона не могла оторвать от него взгляд. Она заметила, как его глаза сверкали от веселья, и это заставляло её сердце теплеть. Знал ли он, насколько на самом деле прекрасно выглядит, когда улыбается так?

Его светлые волосы слегка покачивались при каждом взрыве смеха, и обычная серьёзность его лица исчезла, оставив место мальчишескому восторгу. Этот неожиданный взгляд на Драко удивил её и заставил утонуть на несколько мгновений в своих мечтах. Она вдруг поняла, что хочет видеть его счастливым чаще.

Драко оказался рядом, сбегая по ступенькам, обходя людей. Они его не заботили. Особенно когда, устроив свою ладонь у Гермионы на талии, второй рукой он приподнял её подбородок и коснулся губ своими. Никому не было до них дела, а может они подарили им немного веры в чудо в этот осенний вечер, Грейнджер забыла обо всех, кто их окружал, в ту же секунду.

Всё дело было в том, как он целовал её. Это было нежное и исследующее прикосновение, словно он задавал вопрос, на который Гермиона отвечала, поддаваясь. Она давала ему всё, что у неё было, и он никогда не стеснялся забирать всё до последней капли. Будто она могла исчезнуть в любую секунду, превратившись в тысячи ярких искорок, что взлетят в небо, или могла оттолкнуть, решив, что всё это — нереально.

Ничего более настоящего в её жизни никогда не было.

— А шампанское будет? — он улыбнулся ей в поцелуй, останавливаясь на мгновение.

— Будет, — с приглушённым смехом подтвердила Гермиона и поцеловала его вновь.

Оторваться от него было крайне трудно.

Каждое прикосновение его губ вызывало в ней желание быть ближе, узнать его лучше. Пробраться в каждый уголок этой души и найти в ней все те секреты, что Драко будет готов ей раскрыть. Сохранить каждый из них, словно дорогой сердцу хрупкий осколок, чтобы однажды собрать цельный пазл.

Драко прижал её к себе, как будто пытаясь сохранить этот момент навсегда. Было приятно терять себя хоть на несколько секунд и забывать обо всём.

Когда он наконец отошёл, осматривая девушку в собственных руках, каждая клеточка тела потянулась за ним следом.

— Если бы я мог сравнить тебя с чем-то настолько красивым, Грейнджер, я бы сравнил. Боюсь, люди ещё не открыли ни одну звезду, что сияла бы столь ярко.

— Я запишу этот комплимент в одну из книг, чтобы передавать детям по наследству.

— Нашим? — Малфой игриво выгнул бровь.

— Разве мы не решили, что это слишком серьёзное условие для фиктивного брака? — Гермиона развернулась и протянула ему свою свободную руку. Он прежде всего забрал коробку с пончиками и букет и только потом переплёл их пальцы.

— Такого уж фиктивного?

— Боюсь, ты никогда не узнаешь.

— Этот страх будет преследовать меня вечно, — его серьёзный тон был ненастоящим, и это только доказывалось тем, как он поднял её ладонь и оставил на тыльной стороне ещё один поцелуй. — Ты моя на весь вечер?

Гермиона, не думая, подтвердила:

— Я твоя.

И не было никаких рамок, которые заставили бы её уточнить, что именно она имела в виду.

~*~

Этот вечер был особенным, ведь это было их первое свидание. Настоящее свидание, в котором не было условностей или формальностей, лишь они вдвоём. С глупыми улыбками, шутками, над которыми можно было смеяться во весь голос, поцелуями посреди улицы и намёками.

Они выбрали уютный итальянский ресторан возле Базилики Святого Стефана, где могли насладиться видом на вечерний город и тёплым вечером. На площади за стеклом мимо них текла жизнь, а они лишь наслаждались вином и обществом друг друга.

После ужина они отправились на прогулку по ночному городу, вдыхая ароматы вечерних цветов и наслаждаясь мягким светом уличных фонарей. Разговор тёк легко, и они обменивались историями и секретами, проходя мимо исторических зданий и памятников. Обойдя по кругу весь центральный район, они доехали на трамвае до рынка.

Именно там Драко купил ей маленький снежный шар, в котором хлопья кружились вокруг парламента, и заколку ручной работы с цветком подсолнуха.

Они забывали о времени, о том, что музей должен был вот-вот закрыться, залезая в один из жёлтых трамваев, чтобы уехать обратно к нужной им точке. Драко, безусловно, рассказывал ей факты, о которых сама Гермиона не знала, согревая её ладони в своих тёплым дыханием.

Его ямочки на щеках не давали ей покоя, и, если бы не десяток людей рядом, она бы наклонилась, чтобы поцеловать каждую из них.

— Ты ведь уже бывал в Будапеште, не так ли? — прищурившись с шутливым сомнением, спросила Гермиона, когда они уже подходили к зданию музея.

— Нет. Иначе я бы, вероятнее, лучше знал о местах, в которые мог бы тебя привести.

— Но откуда ты столько знаешь?

— Мне же нужно впечатлить девушку на первом свидании, — Драко ухмыльнулся, дёрнул за ручку двери, пропуская Гермиону вперёд вновь. Тёплое помещение тут же окутало приятным чувством всю её замёрзшую фигуру. — Разве можно ещё как-то сделать это, когда она умнее меня? Пришлось подготовиться.

— Ты впечатляешь меня даже в те секунды, когда просто открываешь мне двери.

— Значит, все мужчины до этого были тебя недостойны, раз не могли сделать даже этого, Гермиона, — он положил руку ей на поясницу и повёл вперёд. То, что он общался с магглами так легко, расплачиваясь венгерскими форинтами вместо галлеонов, тоже входило в список вещей, впечатляющих её.

— А ты достоин? — не то, чтобы она спрашивала всерьёз. Несколько дней рядом с ним уже можно было записать в список лучших, но неизведанное чувство подтолкнуло её к тому, чтобы поднять глаза и спросить с ухмылкой.

— Хотелось бы верить, что однажды ты не будешь задавать этот вопрос.

Вся глубина этого ответа поразила её. А затем Грейнджер снова схватила его руку и уже с билетами повела его за собой, даже не зная, чего ожидать от ещё одного их приключения.

В почти кромешной темноте они ступили вперёд. Только вдвоём, пока ночь клубилась у них под ногами, держась друг за друга.

— Что это за место?

Малфой обошёл её, обе его ладони согревали плечи, а дыхание — открытый участок на шее.

— Закрой глаза.

— Я и так ничего не вижу.

— Закрой, — снова трепетно попросил он, и Гермиона подчинилась, а он закрыл их ладонями следом. — Вот такой выглядит жизнь без смысла. В ней нет никаких красок, даже если в ней есть люди, они едва ли имеют для тебя значение. Такой выглядела моя жизнь очень долгое время.

— А что было потом?

— Я влюбился в осень, — он замолчал на секунду, она не позволила себе открыть глаза и только вслушивалась в то, что Драко говорил ей. — Однажды в октябре я увидел, как девушка, которую я едва узнал, стояла под проливным дождём, пока вокруг гулял холодный ветер. Она раскинула руки в стороны и улыбалась, позволяя себе промокнуть. Её не волновала война, которая только закончилась, не волновали другие люди.

Драко убрал обе ладони, Гермиона распахнула глаза. Всё вокруг залилось светом сотней прожекторов и ламп. Свет танцевал вокруг, создавая невероятные образы и отражения. Они рисовали картины на идеально-ровных стенах, которые перетекали одна в другую. Лучи света переплетались друг между другом. Невозможно было найти ни начало, ни конец одного цвета, ни как он переходил в другой.

— С тех пор моя жизнь выглядела вот так, — продолжил Драко за её спиной. — В ней был какой-то смысл, а затем появились другие события, заставившие меня открыть глаза и разглядеть каждое из них. И я влюбился в осень.

Гермиона развернулась на каблуках, сталкиваясь с ним. Её руки тут же оказались на его груди, ощущая каждый стук неспокойного сердца под пальцами. Малфой накрыл её ладонь своим прикосновением.

— Ты — моя осень, Гермиона. Моя причина жить, мой воздух, моё солнце, мой свет. Если бы у меня отобрали всё, попросив оставить лишь одного человека, мы оба знаем, что им была бы ты. Ты вернула меня к жизни, даже не подозревая об этом.

— Ты возвращаешь меня к жизни, а я даже не подозревала, что нуждаюсь в этом, — прошептала она, возвращая его слова, зная, что по щекам текут горячие слёзы. — Ты заставил меня снова вспомнить, как всё это — важно.

— Тогда, полагаю, мы квиты.

— Пусть этот счёт остаётся всегда равным.

Прожекторы были направлены лишь на них, размывая силуэты в тени, и в этом одиночестве, с красками света на стенах, Гермиона снова потянулась к нему. В этот раз поцелуй был другим, и она знала, почему.

Она вложила в него всё, что было не высказано словами, и даже тогда этого было мало. Её вены искрились, и теперь было ясно, что Драко описывал, когда показал ей этот музей, именно это чувство сейчас засело глубоко в груди. Желание что-то изменить, построить, начать заново. Не только с ним.

Казалось, что они оба тонули, потерявшись друг в друге на секунду. Поцелуй с ним не был похож ни на что, что она испытывала раньше. Эта смесь желания, искренности, нежности и вместе с тем не сдерживаемой ничем страсти зажигала каждую клеточку в теле, как будто свет прожекторов попадал на них.

— Я не хочу домой, — сбившись, Гермиона с трудом выговаривала какие-либо слова, шепча ему в губы.

— Достоин ли я увести тебя в другое место этим вечером?

— Да.

Зубами Драко чуть задел нижнюю губу Грейнджер. Её пальцы утопали в его волосах, горячее дыхание танцевало на коже, не помогая понять, насколько эта ситуация реальна.

Они не посмотрели выставку. Единственное произведение искусства, которое интересовало Малфоя в ту секунду — девушка, что всё ещё стояла рядом с ним, выравнивая дыхание.

Она плохо помнит, как они вышли из здания, как дошли до дверей отеля, в котором оказался свободный номер. Гермиона едва дышала, окутанная дымкой, опьянённая его присутствием, и знала, что он чувствовал то же самое.

Лифт, в котором они оказались вдвоём, совсем не помогал ситуации.

Резко прижав её к стене, Драко приник губами к чувствительному месту на шее, которое не было скрыто воротником, позволил своим рукам исследовать контуры тела: от талии до груди, и вниз — к бёдрам, проглатывая тихие полустоны.

— Хочу снять с тебя это недоразумение, — он потянул пальцами за край платья, поднимая ногу.

Гермиона откровенно усмехнулась, откинула голову назад как раз вовремя, чтобы его поцелуй оказался там, где чувствовался её неспокойный пульс.

— А я-то считала, что это моё лучшее платье.

— Оно прекрасно, — выдохнул он через шёпот. — Но сейчас я хочу его снять.

Она подняла взгляд туда, где табло показывало номер этажа. Всем телом она ощущала его хриплый голос, и, пока мурашки ползли вниз по коже, хотелось, чтобы лифт оказался на девятом этаже как можно скорее.

Под его тихий выдох она провела по белоснежной рубашке, всё ещё застёгнутой под горлом. Хотелось разорвать ткань так, чтобы пуговицы россыпью упали на пол, открывая его голую кожу. Она украшена шрамами, и было в этом что-то слишком соблазнительное. Существовала необходимость обвести каждый из них поцелуем, языком, рассказать ему, что они с ней делали…

Тихий звон прервал их медленное, но не слишком сдержанное изучение друг друга. Малфой поднял голову, его глаза потемнели так, что Гермиона подумала о грозовых тучах перед штормом, рассматривая их, он улыбнулся и оттащил её от стены.

Даже мысль о том, что она не сумеет дойти до комнаты, не успела промелькнуть в сознании. Драко поднял её на руки, вынося из лифта.

— Мне не хватает букета цветов и белого платья, — она прижалась к его шее губами, а затем осторожно укусила, надеясь, что на месте останется небольшой красный след.

— Тебя всё не отпускает идея выйти за меня ради моего банковского счёта? — то, что делал с ней его смех, было не описать никакими словами.

— Может меня вдохновила идея номера для новобрачных, — она улыбнулась, — хотя мы точно не выглядели как новобрачные.

— Ты выглядела достаточно влюблённой, — заметил он, забирая ключи из её рук.

— Потому что так и есть.

Гермиона посмотрела на него, отвлекаясь.

— Однажды я заглянула в серые глаза, и мне привиделась в них вечность, — первая цитата, что пришла ей на ум.

— Я не знаком с этой книгой, — только прошептал он в ответ, застывший посреди коридора. Словно не верил в сказанные ей слова.

— Может и к лучшему, не лучшее, что я читала.

— Но цитируешь её? — Драко выгнул бровь, наконец сдвинулся с места.

— Это ты знаток классики.

Он толкнул нужную им дверь, опустил девушку на пол и захлопнул её следом. Гермиона двинулась вперёд, прижимая его к поверхности.

— Чтобы ты знала, я заучивал те цитаты.

Она не успела ответить, его губы снова нашли её, в этот раз точно надолго. Наконец у неё была возможность протянуть руки к его рубашке, медленно, пуговица за пуговицей, будто это загадка, которую ей нужно было разгадать, она расстёгивала каждую из них. Желание опустить взгляд было непреодолимо. Может Гермиона слишком настойчива, ей было всё равно.

Малфой перехватил её запястья за мгновение до того, как кончики пальцев успели коснуться горячей кожи.

Ему хотелось бы прижать её к стене вместо него, заставить её закричать здесь, прямо у двери, но он предпочёл оставить это желание на потом. Когда-нибудь Драко заставит её колени дрожать, пока будет стоять на своих, закинув одну ногу на своё плечо. Она выгнется дугой, закрывая собственный рот ладонью, пока по ту сторону никто так и не узнает, чем они занимались.

Но это будет потом, когда грани сотрутся, а разум окончательно отключится. В эту ночь он хотел потеряться лишь в ней одной, и был только один способ сделать всё правильно.

На его лице был столь откровенно написан восторг, перемешанный с желанием, щёки покраснели, а Гермиона только ухмыльнулась и сделала шаг назад. В их распоряжении был целый номер, в котором пахло лавандой и роскошью.

Драко с лёгкостью переплёл их пальцы и повёл её к кровати, слишком большой, слишком белой, слишком идеальной. Он развернул её туда, где на стене висело зеркало в пол. Столкнуться с собственным отражением значило окончательно потерять рассудок.

Волосы были растрёпаны, когда Малфой поднял их простым властным движением, потянул назад. Голова упала на его плечо, а взгляд так и остался прикован к отражению.

Завязки на её спине медленно ослабевали благодаря его пальцам, пока ткань расходилась в стороны, постепенно спадая вниз по плечам. Недостаточно, чтобы упасть полностью, достаточно, чтобы открыть ему возможность наконец прикоснуться.

Так откровенно, как умел лишь он, посылая вспышки на тех местах, где тепло его пальцев согревало. Внутри зарождалось ожидание, борющееся с нежеланием торопиться, и нельзя было сказать, что Гермиона имела выбор.

Драко терпеливее, чем она, и он сводил её с ума каждым взглядом, что был виден ей через зеркало, и медленными движениями вниз, пока платье не собралось на талии. Кружево почти терялось на коже своим бежевым оттенком.

— Драко… — выдохнула она, не в силах и дальше наблюдать за тем, как он, чересчур одетый, всё ещё смотрел на неё, столь открытую даже в самых маленьких недостатках.

— Ещё минуту, — попросил он. Путешествуя глазами по ней, он забывал о том, для чего привёл её сюда, или пытался не сдаться слишком скоро.

— Оставь осторожность за дверью.

— Ты знаешь, о чём просишь?

— Знаю.

То, как он смотрел на неё, хотелось запечатлеть на фотографии. На картине, чтобы отпечатать навсегда в собственной памяти, запомнить этот взгляд на всю оставшуюся жизнь. Не было ничего, что превозносило её так высоко над землёй, как он.

Прикосновение к ней было пронизано благоговением, когда он обернул тонкую полоску серебра вокруг её шеи. Десятки рубинов сверкнули в приглушённом свете ламп. Гермиона не заметила, когда украшение оказалось у него, и сейчас не думала об этом.

— Стоило надеть красное белье… — смогла лишь ответить она.

— Может, стоит его снять? — как будто в подтверждение он щёлкнул застёжкой сзади, дыхание опалило щеку. — Совсем?

Она была на грани, и больше находиться на ней не собиралась.

Резко развернувшись, Грейнджер притянула Драко к себе, захватывая его в долгий поцелуй. Ей стоило лишь углубить его, чтобы почувствовать сладкий привкус стона на языке, что дошёл до низа её живота. Так просто, будто она ждала лишь этого момента.

Драко уронил её на постель, что оказалась за ними, холодные простыни опалили кожу, вынуждая желание укрыться, спрятаться в тепле пробежаться по всему телу. Не отрываясь ни на секунду, не позволяя себе отстраниться, Гермиона потянула его к себе. Покоряясь тому желанию, которое просило лишь его всё это время, дольше, чем она готова была признаться даже в собственной голове, если бы в ней были мысли.

Его ладони были всюду — на талии, на груди, на бёдрах, стаскивали ткань дальше, чтобы избавить её от последнего барьера между здравомыслием и адекватностью. Она обернула свои ноги вокруг него, всё ещё чувствуя брюки и рубашку, и забыла о том, что ткань под ней холодила тело всего мгновения назад.

Драко напоминал ей мечту, до которой она наконец смогла дотянуться. Очертить линии его острых скул, о которые можно было порезаться, запустить пальцы в мягкие волосы, податься вперёд к его несдержанным касаниям.

Ей почти больно от того, как он одновременно близко и далеко.

Всё должно было быть по-другому — медленно, нежно, чувственно, но эта потребность сводила с ума. Гермиона попросила его оставить осторожность за дверью, именно это он и сделал. Пальцы танцевали на внутренней стороне бедра, ей хотелось большего. Он скользнул выше, она молила о том, чтобы почувствовать большее, чем его попытку подразнить её.

Она целовала его ухмылку, подавалась вперёд. Просила-просила-просила так, что на утро станет стыдно. Там, где его пальцы сжимали талию, останутся следы.

Его имя стало невнятным криком, когда он прикоснулся к ней, обводя клитор, проникая внутрь. Гермиона была потеряна в нём, в каждой секунде рядом с ним, и этот процесс было не остановить. Не когда его губы везде, где он мог дотянуться, а её протяжный стон наполнил тишину, повисшую в комнате.

Ещё ближе, ещё немного, он толкал её к краю стремительно быстро.

Может быть, это было слишком рано, и им следовало лучше узнать друг друга, но, когда Драко так легко находит точки, которые нужны были ей, эта мысль улетучивается вместе с остальными. Она ждала этого слишком долго, не смея даже представлять, забираясь под своё одеяло поздно ночью.

Он ввёл один палец, второй, упиваясь тем, как она хныкала ему в губы.

— Давай, милая. Разрушь мой мир.

Эта просьба перебросила её через самый край, опрокинув, ударив головой.

Он жаждал её, каждый её стон, каждый крик, каждую просьбу, что сорвалась с губ, и не заметить то, сколь она красива, когда кончает, Малфой не мог. Зрение затянуло туманом, и она потянулась к единственному человеку, который был важен. Нужен, как воздух.

Едва мир начал вновь приобретать очертания, Гермиона расстегнула ремень на его брюках. Однажды она попросит обернуть его вокруг её запястий и трахнуть её так, что сорвёт голос.

Она смотрела прямо в его глаза, когда переворачивала на спину. Смотрела так, обещая будущее, о котором он просил. Никто из них не сможет больше отступить назад, сдаться или забыть. Она разрушила весь мир для него, а он для неё, и это нельзя было изменить.

Наклонившись вперёд, Гермиона стянула брюки по его ногам вниз. Драко замер, дыша ей в рот, и закрыл глаза. Грейнджер двигалась подобно ему: вверх, задевая большим пальцем капельку смазки на его головке, вниз, распределяя её по всей длине, а потом снова, до тех пор, пока он не рычит от отчаяния.

Это не было преувеличением, он в самом деле был на той же грани.

Ему было жизненно необходимо чувствовать её всю. И стоило Гермионе, приподнявшись, направить его член в себя, он осознал, что ему больше не нужно было ничего. Никакие великие тайны вселенной, никакие простые вещи, о которых он думал. Она и только.

Он дёрнул бёдрами, чтобы наконец оказаться в ней, и замер.

Она выгнула спину, её руки поцарапали грудь. Вскрик застрял где-то в горле, пока Гермиона откинула голову назад. Рассыпавшиеся длинные кудри почти касались его ног.

Это слишком.

Он не просил, она сама начала двигаться, чересчур медленно, поглощая его всего. Знала ли Грейнджер на самом деле, сколько он был готов ей отдать, чтобы смотреть на неё вечно?

Она подстраивалась под темп, он чертил линии на её бёдрах, направляя, умоляя.

Малфой припал к её шее губами и приподнял её над собой, забирая такую желанную ей инициативу. Двигался снова и снова, грубо кусая кожу там, где чувствовался её пульс.

Гермиона вскрикнула, обнимая его шею, пока бисеринки пота катились по её груди. Он прошептал ей что-то неразборчивое и непристойное в ответ, куда-то мимо её плеча. И посмотрел на неё так, будто она подарила ему галактику, когда столкнулась с ним взглядом.

Мерлин, как же она была восхитительно красива.

Наслаждалась каждым стоном, что тонул в тишине тёмной комнаты с каждым толчком, они не могли разделить, что происходило на самом деле, а что в их фантазии. Реальность давно сдвинулась со своего намеченного курса.

Она могла лишь целовать его и поглощать как наркотик. Это длилось целую вечность, пролетевшую как мгновение. У Теории относительности должна быть поправка на влюблённость, потому что время текло совершенно иначе.

Дыхание смешивалось, и Гермиона ощущала остро, как снова приближалась к краю. Голова кружилась, перед глазами стояли звёзды. Последнее, что она могла сделать, это схватить Драко за подбородок и подарить ему поцелуй, что стал последней каплей.

Он так глубоко в ней, что едва ли когда-либо сможет выбраться. Слишком далеко в сердце.

Её потолок взорвался сотней фейерверков. Зарываясь в её шею, Драко притянул её к себе, пока они кончали. Самое правильное, что случалось в её жизни за последние несколько лет — это его вкус на языке, он в ней, он повсюду вокруг неё.

Гермиона не могла произнести и слова, пока он нежными поцелуями рассказывал ей историю своей любви. Не было ни сил, ни слов, только то, что можно было назвать счастьем.

— Я забираю тебя с собой в Лондон, — наконец смогла сказать она, обхватывая его лицо обеими ладонями. — Мне не нужны эти два месяца, чтобы принять решение.

— В тебе говорят два оргазма, — он рассмеялся, поправил несколько влажных прядей у её лица. — Я поеду за тобой куда угодно, только попроси.

— К чёрту поездки, просто останься, — шёпот был умоляющим. Гермиона не могла упустить ещё одно счастье, которое случайно обрела. И поднимая к нему взгляд, она просила именно об этом совершенно серьёзно.

Драко тепло улыбнулся и кивнул.

— Хоть до конца жизни, Гермиона, — а затем добавил. — Как насчёт позднего ужина?

Тихий смех растворился в очередном поцелуе, наполненным новой нежностью, по вкусу напоминающей любовь.