24 день месяца Руки Дождя 2 год. 4 эра. Вануа. Вблизи Имперского города. Империя Тамриэль.

Закат над озером был красив, а теплый весенний ветер ласкал его лицо. Закутанная в плащ хрупкая фигура сидела на песке, скрестив ноги. Золотые глаза с интересом бегали по строчкам лежащего на песке старого потрепанного дневника, в конце которого в небольшом тайнике было спрятано кольцо с печаткой.

Сейчас, читая последние строчки дневника, вернувшийся в план смертных герой понимал, почему душа мертвеца привлекла его внимание. Умерший столетия назад рыцарь был оставлен Богами охранять священную реликвию, которую он так хотел увидеть перед смертью. Он был оставлен в одиночестве Богами лишь для того, чтобы дать нашедшему тело «благородному рыцарю» подсказку. Лишь для того, чтобы показать ошибки исчезнувшего ордена рыцарей Девяти, который должен был быть возрожден достойным верующим. Он был оставлен лишь для того, чтобы стать уроком тем, кто нарушит заповеди и поддаться гордыне.

Риг хмурился, пытаясь вспомнить все, что ему было известно об ордене рыцарей Девяти. Выросший в Хай-Роке бретонец не считал себя экспертом, однако без труда мог вспомнить истории по меньшей мере о девяти древних рыцарских орденах родной провинции.

Несмотря на то, что на родине бретонцев рыцарей было как грязи, они все же считались чем-то почетным. Они были верными и благородными душами на службе короны. Ордена проповедовали смирение, подчинялись созданному основателем ордена статуту и защищали провинцию от монстра и бандитов, пытающихся напасть на путников. В рыцарские ордена обычно попадали мелкие аристократы или младшие дети графов, от которых родители практически ничего не ждали. Рыцарство же было их шансом добыть себе славу и быть может за верную службу получить новый титул и земли. Некоторые ордена шли дальше, вверяя свои судьбы в руки Богов. Они становились их воинами, несущими их слово и разя врагов при помощи сил своего покровителя. Воины света, способные исцелять не хуже священников или целителей и не боящиеся ступить в логово некромантов или культистов.

Орден рыцарей Девяти, исходя из своего названия, предполагал именно такое служение. Служение Девяти Богам, где рыцари подчинялись каждому из представителей имперского культа, не отдавая приоритета одному…Однако, как бы бретонец не пытался вспомнить, он ничего не мог сказать о них. Ни о том, кто основал орден, ни о том, когда он был создан, ни о том, когда он распался. Он не знал ничего о рыцарях Девяти и мог лишь надеяться на то, что подсказка мертвого рыцаря сможет не только приведет его к новой реликвии, но и расскажет больше о том, с чем ему следовало бы поработать.

Бретонец всерьез задумался над тем, чтобы возродить орден, находя в этом решении множество положительных сторон. В конце концов иметь в союзниках рыцарский орден, поклоняющийся Девяти и защищающий мир от потусторонних угроз, было бы не лишним. Быть может это даже сделало бы проще их влияние на план смертных. Быть может, там, где не могли бы вмешаться Боги, вмешались бы их рыцари, обязанности которых были бы в защите границ или невидимой помощи наместнику Богов в сохранении священного договора.

От мыслей его отвлекло ржание нескольких лошадей. Бретонец с улыбкой поднял голову, замечая, как на горизонте показывается прекрасная белая лошадь. Ее всадник был скрыт под черным плащом, однако знакомая хорошо сложенная фигура была узнана им сразу. Риг поднялся с земли, снимая капюшон собственного белого плаща и позволяя всаднику разглядеть свое лицо.

Связь испуганно дрогнула, после чего наполнилась безграничным счастьем и любовью. Всадник резко натянул поводья, заставляя лошадь удивленно заржать и остановиться. Следующая за всадником гнедая лошадь замедлилась, а сидящая в седле рыжеволосая босмерка удивленно открыла рот. Покрытое шрамами лицо молодой девушки удивленно смотрело на беловолосого героя, тогда как в темно-карих глазах застыло неверие. Она что-то тихо сказала, спрыгнувшему с белой лошади всаднику. Казалось, что босмерка пыталась остановить темную фигуру, которая, не слушая ее побежала в направлении бретонца.

Риг в ответ сделал шаг, замечая, как его лица касаются любимые им серые словно сталь глаза. Чувствуя, как оживает их связь, как эмоции любимого супруга понемногу захватывают его разум, бретонец не сдержал улыбку, делая новый шаг в направлении фигуры. Следом последовал новый, потом еще один. Не отдавая себе отчета, вернувшийся герой сам побежал в направлении спешащего к нему человека.

Теплые, сильные руки, бережно обхватили его талию, а сам бретонец прижался к знакомой ему широкой груди. Риг поднял голову, замечая, как на благородном загорелом лице сияет счастливая, открытая улыбка, делающая черты лица обнимавшего его имперца еще прекраснее. Стальные глаза с нежностью смотрели на героя, тогда как правая рука мягко провела по серебряным волосам Рига, закрывая его голову и словно пытаясь защитить от неизвестной угрозы. В нос ударил знакомый запах старых книг и сандаловых благовоний.

– Я вернулся. – прошептал Риг, замечая, как в любимых им глазах появляются слезы.

– Я знал… - тихо ответил ему имперец, не отрывая от него взгляда. – Верил... Риг...живой...хвала Девяти...живой...

Связь дрогнула, обрастая новым слоем и позволяя бретонцу заметить, как крылья золотого дракона обхватывают его, закрывая его от всего мира. Фигура Мартина сияла слишком ярко, согревая его душу. Ощущение тепла и уюта заставили его улыбнуться. Вместе с этим он потянулся к губам имперца, нежно целуя его в нижнюю губу. В ответ тот вздрогнул, проводя по волосам и мгновенно отвечая на поцелуй.

Соль на губах супруга заставила бретонца удивленно нахмуриться. Эмоции имперца менялись, путая Рига, который не успевал отличить радость от сожаления и вины. Мартин никогда не был ни в чем виноват, а его губы никогда не должны были быть солеными и мокрыми от слез.

– Риг… - прошептал Мартин, поочередно целуя его губы, касаясь их слишком быстро и практически неуловимо. Имперец слегка дрожал, заставляя героя успокаивающе касаться их связи. Объятия супруга стали крепче, тогда как он не останавливаясь шептал: -…Риг…Девять Богов…Varla…глупый мой…

– Я не хотел, чтобы так получилось. – голос Рига дрогнул, а сам он почувствовал, как его сердце сжимается. Его рука провела по щеке имперца, стирая с нее слезы, которые имперец не мог сдержать. – Я не хотел уходить…я не справился и позволил себе сдаться. Я пытался…правда, Мартин, пытался…

– Я знаю, знаю. – прервал его Мартин, успокаивающе поглаживая его по спине.

Не отдавая себе отчета, имперец тянул за их связь, пытаясь почувствовать эмоции бретонца. Сам Риг не сопротивлялся, позволяя имперцу касаться зарождающейся в нем души. Он позволял любимому супругу проникать все дальше, позволял ему укреплять их связь и принимал неосознанные попытки имперца исцелить невидимые никому из них раны. Золотые глаза смотрели на темные круги под глазами, которые на взгляд Рига стали слишком большими и совершенно не шли его имперцу. Бретонец замечал и небольшие морщины на лбу, видел, как лицо любимого человека немного осунулось, а сам он едва ли не кричал об усталости и истощении.

Этого никогда не должно было быть с ним, он никогда не должен был выглядит так…он не должен был пытаться погрузить себя в работу, игнорируя какой-либо отдых. Чем занимались даэдровы Клинки и советники, когда их сюзерен выглядит настолько истощенным?! Почему они ничего не сделали?! Почему лекари не заметили этих кругов, не заметили морщин и то, как он дрожит?!

Риг прижался к имперцу, закрывая глаза и привычно соединяя их души. Доверчивый, ластившийся к нему золотой дракон довольно заурчал, заставляя смертное божество невольно улыбнуться. Привычными, осторожными и заботливыми усилиями он касался любимой им яркой как солнце души, расправляя потоки и наполняя ее силой. Он убирал истощение, ужасаясь появившимся на прекрасной душе разрывам, которые никогда не должны были коснуться его имперца. Успокаивал его эмоции, чувствуя поглощавшую супруга вину, которой тот не должен был чувствовать.

– Это был мой выбор. – уверенно произнес Риг, чувствуя, как вздрагивает Мартин. – Мой выбор и моя слабость. Никогда не смей винить себя в том, что произошло.

– Я должен был спуститься с тобой, должен был придумать другой план. – последовавший тихий ответ вызывал у бретонца отрицательный кивок головой. – Я должен был выпить эти проклятые зелья и использовать артефакт Руэла. Если бы оказался там, если бы мы прибыли раньше…

– Мы сделали то, что казалось нам правильным в тот момент. – прервал супруга Риг. – Нас было было семеро, когда мы составляли план. Семь смертных душ, упустивших из внимания более логичные планы. Мартин, Angue Latta, ты не виноват в моем выборе. Ты не виноват в моей слабости. Ты никогда не должен был чувствовать себя так.

Риг замолчал понимая, что для супруга его слова не изменили абсолютно ничего. Такова была его природа и Мартин не мог не думать о том, что он упустил из виду что-то важное. Он не мог не думать о том, что позволил событиям прошлого повториться. В сердце бретонца появилась вина, а сам он взглянул на ситуацию со стороны раненой им души. Он боялся повторения, боялся оказаться рядом с раненным близким, наблюдая за его страданиями и не имея возможности что-то сделать. Он боялся увидеть мертвые лица и понять, что виной этому были игра даэдра, которым он не мог противостоять.

Руки Рига коснулись лица имперца. Проведя пальцами по скулам супруга бретонец быстро зашептал:

– Лишь тебе я обязан возвращением. Лишь ты вернул меня из пустоты. Я вернулся лишь потому, что ты ждал меня. Лишь ты и твои молитвы наполняли меня силой, заставив победить смерть и вознестись. Мартин, я вернулся не к смертным, не к Богам, не к даэдра. Я вернулся к тебе, также, как и всегда.

Бретонец не врал ему. Несмотря на клятвы, несмотря на угрозу Умарила, для него всегда был важен тот, к кому стремилось его сердце. Для него всегда важнее всех был он и именно безопасность имперца для смертного божества была превыше всех.

– Я молился тебе каждый день. – тихо сказал Мартин. – Проводил ритуалы, пытался призвать Богов, звал даэдра. Я так хотел, чтобы все произошедшее оказалось страшным сном. Я так хотел дать тебе время…понимая, что возрождение даэдра не быстрый путь…

– Но от этого было не менее больно. – закончил за имперцем Риг, чувствуя, как что-то в его груди болезненно сжимается.

Вместе с этим в его голове раздались возмущенные шепотки, заставившие его поморщиться и вспомнить о деле. Связь испуганно дрогнула, тогда как в глазах супруга появилось беспокойство. Риг глубоко вздохнул, отстраняясь от имперца, который с неохотой выпустил его из объятий. Золотые глаза не отрываясь смотрели на взволнованного имперца, тогда как уверенный громкий голос божества произнес:

– Я не Ригель Камберленд, известный как герой Кватча и Милость Девяти. Я не хранитель сил Безумия и Порядка. Не мастер-волшебник и не наследный принц Вэйреста…

Мартин вздрогнул, словно бретонец ударил его. Связь дрогнула, когда его супруг сжал связь, пытаясь удостовериться в словах того, кто выглядел как павший герой. Стоявшая за спиной бывшего священника рыжеволосая босмерка, слышавшая их разговор, хмурилась и заметно принюхиваясь. Темно-карие глаза сузились, становясь звериными, а сама она наклонилась, будто бы готовая атаковать его в любой момент. Риг между тем продолжил:

– Здесь лишь Риг Камбер - простой маг, ответивший на просьбу Богов о помощи. Здесь нет и Императора Мартина Септима, первого носителя своего царственного имени. Здесь нет и грандмастера ордена Клинков – Амарис из клана Варла, известной как Героиня Даггерфолла. Здесь есть лишь Мартин из Кропсфорда, простой священник Акатоша и обычная босмерка Амарис, являющаяся нашей общей подругой.

– Императора это не коснется, в этом я могу поклясться. – быстро согласился с ним Мартин, понимающе кивая. На лице супруга появилась облегченная улыбка, после чего он с тревогой спросил: - Барьер крепок?

Голоса в голове бретонца стихли, оставляя после себя лишь ощущение легкого недовольства. Боги приняли его отговорку, позволяя ему действовать дальше по-своему усмотрению. Выдохнув, смертное божество обратил внимание на медленно кивнувшую Амарис. Тонкие брови девушки были нахмурены, выдавая ее задумчивость. Было видно, что подруга была сильно обеспокоена, раздумывая над тем как обеспечить безопасность сюзерена и вместе с этим ответить на неизвестную угрозу.

– Барьер крепок, однако в нем иногда возникают небольшие трещины, которыми пользуются недружелюбные Империи силы. – честно ответил супругу Риг, доставая из кошеля потрепанный дневник мертвого рыцаря. – В план смертных вернулся древний айлейдский король – Умарил, продавший когда-то душу Меридии. В соответствии с планом Богов его могут уничтожить лишь древние артефакты, наделенные частью их сил. Я ищу эти артефакты.

Мартин забрал у него из рук дневник, быстро пролистывая его и находя в нем тайник. Кольцо с печатью оказалось в руках имперца, внимательно рассмотревшего предмет. Стальные глаза вспыхнули золотом, тогда как их связь отозвалась решимостью. Риг кивнул, понимая, что Мартин уже принял решение.

– Насколько угроза Умарила близка к вторжению даэдра? – уточнил у него имперец, показывая дневник, приблизившийся к ним Амарис.

Босмерка нахмурилась, быстро пробегаясь взглядом по последним страницам дневника. Задумчивость из ее глаз не исчезла, а сама она быстро достала из, висевшего на поясе зеленых доспехов, кошеля карту Сиродила. Бросив очередной взгляд на дневник, она вернулась к карте, хмурясь и находя нужное им место.

– Доставлю как можно ближе. Лошадей оставим здесь, я верну их в столицу позже. – наконец произнесла она, поднимая взгляд от карты и уточняя у Рига: – Нам следует предупредить наших друзей и выживших членов «семьи»?

– Пока не следует. – отрицательно покачал головой бретонец, замечая, как облегченно выдыхает босмерка. – Умарила не стоит недооценивать, однако не думаю, что он может быть сильнее Маннимарко. Единственное, что пока вызывает у меня беспокойство поиск артефактов и возможная помощь нашему противнику Меридии. Я не смог почувствовать его душу, поэтому пока пытаюсь играть по правилам.

– Что-то уже удалось найти? – осторожно спросил у него имперец, заставляя бретонца кивнуть.

– Шлем, благословленный Кинарет. – поморщившись ответил Риг, доставая из кошеля серебряный артефакт. Осторожно протянув его имперцу, вернувшийся герой продолжил: - Не думаю…что он будет полезен такому как я, однако если аэдра говорят о том, что только так можно победить Умарила…

Внезапно шлем в руках Мартина слегка увеличился, а сам имперец нахмурился. Серые как сталь глаза сощурились, а сам он наклонил голову, словно прислушиваясь к чьим-то словам. Риг вздрогнул, замечая красный блеск, показавшийся из-под черного плаща имперца. Вместе с этим вздрогнула и побледневшая Амарис, ногти которой удлинились.

– Риг… - в голосе Мартина послышалась вина, напомнившая Ригу о том, как имперец решился возглавить битву у Великих Врат Обливиона возле Брумы.

Бретонец отрицательно покачал головой, намекая супругу на то, что это решение он одобрять не собирается. В его душе появилось раздражение, тогда как сам он невольно проклял Богов, решивших вопреки своим собственным клятвам вмешать в это дело Мартина. Он и без того достаточно пережил, он и без Умарила заслужил покой и преклонения благодарных смертных. Он не должен был разбираться с его оплошностью.

– Нет. – коротко сказал он, протягивая руку и собираясь забрать у супруга божественную реликвию.

– Ты сам сказал, что здесь нет Императора. – заметил в ответ Мартин, отрицательно качая головой.

– Зато есть мой супруг, которого я не собираюсь подвергать опасности. – Риг понимал, что его действия противоречили собственным словам.

Он слишком хорошо знал Мартина, чтобы не знать, что тот попытается вмешаться. Он слишком хорошо знал, что имперец не позволил бы ему пройти через это испытание в одиночку. Он знал, что Мартин не отступит и даст бой, сражаясь словно дракон за то, во что он верил всей душой и за тех, кого любил всем сердцем. И зная это, он не ушел, оставаясь возле озера и раскрываясь любимому человеку.

– Этот супруг не собирается отступать. – подтвердил мысли бретонца бывший священник, заставляя сердце Рига дрогнуть. – Мы начали этот путь вместе, значит вместе и закончим. Также, как и всегда. Поверь мне, Риг, также, как и до этого. Позволь помочь тебе.

– Если бы ты хотел помешать нашему вмешательству, ушел бы раньше или же был бы осторожнее. – подала голос Амарис, скрещивая руки на груди. – Теперь же, это общее дело. Поэтому, сделай милость, смирись и прими помощь. Я не одобряю этого, однако...обеспечить безопасность твоего супруга – моя прямая обязанность, что значит, что я сделаю всю, чтобы он не пострадал.

– Риг, я умею носить доспехи. – продолжил тем временем Мартин. – Я тренировался, готовясь к... защите нашего мира. Я не отступлю и вмешаюсь, даже если ты будешь против.

– Мартин… - пробормотал Риг, замечая, как супруг качает головой.

– Я устал тебя терять! – с раздражением воскликнул имперец, заставляя бретонца вздрогнуть. – Устал смотреть как ты горишь и понимать, что ничего не могу сделать! Я не хочу тебя терять, не хочу видеть, как какая-то обливионская тварь оставляет на тебе раны! Я устал видеть, как ублюдки из Обливиона ходят по моей земле, как терзают тела и души моих близких! Позволь мне помочь!

Мартин внезапно замолчал, замечая, как Риг дрожит. Бретонец чувствовал вернувшийся страх, который преследовал его слишком долго. Горящая в огне фигура…не случившееся будущее…страх увидеть имперца лежащим на земле… страх увидеть пустоту в любимых глазах…страх понять, что именно его действия привели к смерти любимого человека.

Шлем, благословленный Кинарет был брошен на песчаный берег. Имперец сблизился с Ригом, крепко прижимая его к себе. Теплые руки успокаивающе гладили его по спине, заставляя бретонца прижиматься к любимому телу, вслушиваясь в ровное сердцебиение супруга.

– Позволь мне стать щитом, который закроет тебя от невзгод. – мягко попросил его супруг, понимая страхи Рига. – Я не прошу позволить мне разобраться в одиночку без поддержки, я прошу лишь встать рядом с тобой. Также, как и всегда. Поверь мне, Varla Angue. Позволь мне прикрыть твою спину.

Доверие…между ними всегда было доверие. С момента их первой встречи они доверяли друг другу, игнорируя здравый смысл. Каждый из них не задумываясь вверял свою жизнь в руки любимого человека, забывая на несколько минут о страхе за чужую жизнь. Они верили друг другу, не решаясь даже подумать о лжи и понимая, что любая тайна будет открыта другому со временем.

Но мог ли он рискнуть, ставя его жизнь под угрозу? Мартин раз за разом доказывал свои умения, становясь едва ли не самым ценным воином, обрушивающим на противников гнев небес. Его супруг раз за разом показывал свою смелость и знания, становясь его светом, ведущим его дальше вперед.

Имперец был взрослым человеком, умеющим заботиться о себе и других. Он был свободным человеком, способным принимать решения и отвечать за собственные действия. Он не был птицей в клетке, тогда как угроза Умарила угрожала его подданным. Он действовал не только как тот, кто всем сердцем желает помочь Ригу. Супруг действовал как Император, поклявшийся перед Богами защищать план смертных.

– Вместе. – повторил за Мартином Риг, чувствуя, как испугано вздрагивает его сердце.

Рядом смиренно вздохнула Амарис, потирая переносицу носа. Усталость босмерки и ее смирение перед безумством собственного сюзерена, напомнили вернувшемуся герою предыдущего грандмастера ордена Клинков, который с такими же эмоциями и движениями подчинялся желаниям молодого Императора, раздумывая над действиями и пытаясь свести негативные для них последствия к минимуму. Она молчала, не прерывая их, не решаясь сказать слово и напомнить им о новой напасти для Империи.

– Как ты? – внезапно спросил у супруга Риг, заставляя того искренне улыбнуться.

Бретонец замолчал, не уточняя свой вопрос. Он слышал его молитвы, знал некоторые новости, которые возлюбленный имперец предпочел рассказать ему. Знал о том, что поля Империи приносили невиданные урожаи, как больные и бедные медленно исчезают с улиц Сиродила. Знал о том, что провинции объединились под эгидой Императора, восхваляя его добродетель. Слышал, как его супруг медленно проводит реформы в законодательстве и армии, пытаясь улучшить жизнь своих подданных. Он слышал лишь то, что Мартин говорил об Империи. Слышал как она медленно шагала в золотой век. Однако…это не отменяло того, что он никогда не говорил о грузе своего долга. Он молчал о бедах, молчал об истощении и усталости. Никогда не говорил о том, что волновало его самого.

– Теперь хорошо. – честно ответил ему имперец, с нежностью смотря в золотые глаза.