2 день месяца Второго Зерна 2 год. 4 эра. Приорат Девяти. Графство Скинград. Империя Тамриэль.

Небо над его головой было болезненного темно-алого оттенка. Среди отчетливо заметных черных, как гниющие раны, разрывов в небесах сверкали ало-золотые молнии, ударявшие в выжженную и безжизненную землю. Длинные алые лианы, прорастающие через разорванный надвое холм, дернулись в его сторону, оставляя на его руке глубокую царапину.

Риг тихо вскрикнул, когда капли темно-алой, густой крови упали на внезапно возникшие из-под земли острые шипы, напоминающие чьи-то кости. Тихое шипение испаряющейся, от витавшего в воздухе жара, крови пугало бретонца, в волосах которого застревал пепел.

Он непонимающе оглядел когда-то цветущие земли, замечая, как вместо прозрачной чистой воды перед ним предстали реки лавы, рядом с которыми цвели тонкие, покрытые шипами желтые цветы, выпускающие в воздух ядовитую пыльцу. Из мясистых коконов, расположенных в упавших на землю деревьях, стекала кислота, тогда как сам Риг мог поклясться, что слышал тихие, полные агонии стоны живых. Разрушенное здание приората рыцарей Девяти было окружено частично разрушенными могилами, представляющими собой неаккуратные горки из частично обратившихся в пыль костей.

Подняв голову, вдалеке он заметил, как по склонам гор маршируют закованные в теплые латы дреморы, ведущие за собой на цепях детей. Покрытые ужасными ранами, с гниющими на теле язвами, маленькие смертные шли словно скот, подгоняемый нетерпеливым погонщиком. Они падали от усталости и истощения, ползая по земле и пытаясь не отставать от процессии. Риг сделал шаг в их сторону, замечая, как болезненно худого каджита с выпирающими ребрами насквозь пронзили вылезшие из-под земли черные шипы. Нанизанное, словно умирающая хрупкая бабочка в руках жестокого коллекционера, тело слабо дрожало на ветру, загораясь, однако не останавливая процессию, которую все дальше гнали дреморы.

– Изменения прекрасны не так ли, «сын мой»? – старый неприятный голос, раздавшийся за спиной бретонца, отдавал властью и превосходством.

Руки бывшего мастера-волшебника задрожали, а сам он медленно развернулся, замечая, как на земле сидит знакомая ему фигура в двухцветном камзоле. Черты лица морщинистого загорелого старого бретонца отдавали некой остротой и угловатостью, однако чем-то неуловимо привлекали к себе внимание. В аккуратной козлиной бородке белого цвета были заметны следы витающего в воздухе пепла, который касался и зачесанных наверх белых волос, открывавших вид на морщинистый лоб. Золотые глаза с кошачьими зрачками смотрели на Рига с насмешкой, тогда как на тонких губах была заметна хищная улыбка. В руках его был знакомый Ригу темный деревянный посох, заканчивающийся вырезанным человеческим глазом.

– Это невозможно… - пробормотал испуганно бретонец, делая шаг назад.

Глубоко вздохнув, бретонец сосредоточился, вспоминая о том, что мир был другим. Цветущим, живым, не похожим на воды Обливиона…не похожим на Мертвые земли Мерунеса Дагона. Этого не было, он знал это…они смогли спасти мир, смогли завершить прорыв.

– Отчего же, «сынок»? – усмехнулся в ответ Шеогорат, поднимаясь с земли и опираясь на посох. – Тебе ли не знать, что в мире нет ничего не возможного.

Принц Безумия сделал в его сторону несколько шагов. Медленные движения лорда даэдра, несмотря на заметную хромоту, несли с собой величие и опасность. Риг вздохнул, пятясь назад и чувствуя, как в его разум проникает аура даэдрического князя, подчиняя его и до боли сдавливая виски, в попытке заставить его преклонить колени. Ноги бретонца болезненно подогнулись, а сам он крепко сжал руки в кулаки удерживая спину прямо и не сгибаясь перед тем, кого он поглотил…

Он ведь сделал это…поглотил силу Безумия и силу Порядка…он знал это…

– Вас не существует. – уверенно произнес Риг, вздрагивая от подошедшего вплотную к нему Шеогорату.

Грубо взявшая его за подбородок знакомая мозолистая рука, была холодной как лед…и до невозможности, осязаемой…словно он действительно был настоящим.

Шеогорат приподнял его голову, удерживая подбородок мага и заставляя того смотреть прямо в хищные кошачьи глаза. Высоко в небе сверкнула молния, на несколько секунд заставляя черты лица князя даэдра потемнеть и исказиться. Риг непроизвольно вздрогнул, замечая, как на голове твари Обливиона на несколько секунд проявляются острые, покрытые чужой кровью рога.

– Я думал, что хорошо обучил свою наивную сияющую душу. – хриплый смех, заставил Рига побледнеть. – Ну же, «сын мой», вспомни все, что ты увидел на островах. Каков был мой первый урок для тебя?

– Не доверяй никому… - прошептал Риг, вспоминая иллюзию стража, вспоминая Зедилиана и заговоры дома Деменции. – Ставь все под сомнение…

– Ты ведь и вправду считал, что все, что случилось было реальным. – в голосе Шеогората послышалось наслаждение, а сам он глубоко вздохнул. – Посчитал, что смог поглотить принца даэдра, что смог занять мое место. Поверил, что Джиггалаг был реальным.

– Это было реальным. – голос мастера-волшебника дрогнул, а сам он попробовал отойти от державшего его князя Безумия.

– Лишь потому что я так хотел. – улыбка Шеогората стала хищной, а сам он вплотную приблизился к лицу Рига. Их лбы соприкоснулись, тогда как принц даэдра прошипел: - Лишь потому, что так тебя было удобнее поглощать.

Сердце бретонца остановилось, а сам он почувствовал, как из его разума исчезают все мысли и чувства. Это не могло быть правдой! Не могло, он ведь помнил все что произошло…помнил, как поглотил силу Шеогората благодаря Мартину, помнил, как создал посох, как победил Джиггалага…как вернулся в Тамриэль…помнил…

Но на Дрожащих островах все подчинялось их Лорду. Иллюзии, сильные и материальные иллюзии…он видел их в Зедилиане, когда сводил с ума несчастных смертных…он помнил стража Врат, который служил проверкой на безумие для каждого кто входил… помнил иллюзию, созданную древом образов…они все, были реальными и способными нанести вред. Значит ли это, что он…

– Наконец-то понимаешь. – засмеялся Шеогорат, вдыхая исходящий от его волос запах пепла.

– Зачем… - прошептал Риг, зажмуриваясь и пытаясь взять под контроль свои эмоции. – Зачем Вы рассказываете все это?

– А зачем даэдрическому князю Безумия делать что-то? – спросил в ответ собеседник, отпуская его подбородок и толкая на землю. Упавший на колени Риг, поморщился от боли, чувствуя, как в его кожу впиваются осколки. – Мне скучно! Ты разочаровал меня своим однообразием! И я хочу показать тебе то, что развеселит меня, прежде чем я окончательно заберу жалкие остатки твоей души! Как думаешь из тебя получатся хорошие рыбные палочки? И да, постой пока на коленях. Все-таки твоя мать очень плохо тебя воспитала, ни грамма уважения к старшим и стоящим выше тебя по статусу. Нужно было сразу брать дело в свои руки. Не считаешь «сын»?

Аура Шеогората воздействующая на его разум усилилась, заставляя бретонца схватиться за голову. Он не должен был склоняться перед ним. Лишь перед братом… перед Императором…и перед Богами…в этом списке никогда не было тварей Обливиона. Его колени задрожали, когда он попытался подняться, вновь падая на землю и сильнее раздирая себе колени.

Это не могло быть правдой…не могло? Зачем Шеогорату было бы врать, если Риг сам был Шеогоратом? Зачем его предшественнику было являться перед ним, если он был поглощен бретонцем два года назад? Это не было бы возможным, если бы Риг действительно тогда принял силу Безумия…

Значит все было правдой. Значит он не выбрался с Островов, погружаясь в безумие и становясь игрушкой Шеогората…значит они не добыли кровь даэдра…не было битвы за Бруму…не было победы над Манкаром Каморанов…не было возвращения амулета королей…не было возжигания Драконьих огней…

– Мартин… - прошептал потеряно Риг, чувствуя, как его сердце болезненно сжимается, а в уголках глаз собираются слезы.

– Умная, маленькая сияющая душа! – смех Шеогората был довольным, а сам он, подкинув свой посох, несколько раз хлопнул в ладоши, вновь сжимая дерево.

– Дракон ведь так ждал... так ждал, что ты вернешься. А ты подвел его! Оставил на произвол судьбы. Оставил в мире, где каждый новый герой лажал, умирая в водах! Рассказать тебя о избраннике Азуры? Даже милая сестрица не спасла его от мести Хирсина. Или это был Молаг, отыгрывающийся за своего смертного? А не-ет, как же я мог забыть! Это определенно была Намира со своими каннибалами! Может хочешь услышать о криках добросердечного барда? Боэтия так радовалась, вырывая его горло. Иногда, Мерунес действительно бывает щедрым, особенно когда хочет подарить сестричкам достойный подарок. Или может тебе показать, как Мерунес развлекся с расколовшей свою душу друидкой? Говорят, ее перед окончательной смертью отдали в руки Молаг Бала и Хирсина. Или нет…определенно ты мечтаешь услышать о конце своей любимой семьи, брошенной тобой в пламя Обливиона! Говорят, тело твоего брата заживо сгорало несколько дней, а его душа несколько месяцев являлась любимой пищей нашего доброго Мерунеса. О…он с такой неохотой подавал ее гостям! Прекрасный вкус гнева, боли, сожалений и обиды, скажу я тебе!

Риг чувствовал, как его дыхание становится прерывистым, а сам он все сильнее погружается в отчаяние. Он слушал насмешливые слова, видя перед собой описываемые даэдра картины.

Видел, как названного брата на глазах лорда Дагота раздирают канибалы… видел, как сам кимер свисая с черных цепей, обречен вечность жариться в недрах Красной горы, ожидая пока новый правитель Нирна не навестит его с целью забрать часть его души, для чудесного званного обеда. Слышал отчаянные крики Талина который наблюдал за тем, как убивали Амарис и Окато. Видел, как острые когти Боэтии проходились по телу альтмера, оставляя на нем глубокие раны. Он видел, как сплетались голые тела принцев даэдра, без труда удерживающих тощую как скелет Амарис. Видел, как даэдра-пауки тащили за собой кокон, в котором задыхался грандмастер Джоффри, тело которого уничтожалось кислотой и внутри которого уже начинали откладывать яйца маленькие паучки. Видел, как горит Вэйрест, а его старший брат падает на колено перед превосходящими его противниками…

Его душили слезы, а сам он понимал, что это все была его вина. Его ошибка и самоуверенность привели мир к гибели. Он оставил всех, кого клялся защищать на произвол судьбы…если бы он был бы умнее…если бы подчинился плану и не ступил бы на острова…бретонец дрожал, ощущая себя до невозможности маленьким и желая оказаться в другом месте. Желая, словно ребенок, оказаться в своей комнате и спрятаться под одеяло, молясь чтобы все увиденное им было лишь сном…отчаянно желая, увидеть Мартина…услышать его голос, который бы сказал, что все не реально…однако это все было реальностью.

Холодные руки резко подняли его, удерживая от падения. Морщинистая ладонь принца даэдра без сожаления ударила мага по лицу. Голова бретонца дернулась, а сам он почувствовал, как по щеке стекает кровь. Боль оказала благоприятное воздействие на испуганный разум, заставляя бретонца встретиться с жестоким хищным взглядом недовольного лорда даэдра. Риг видел в его душе скуку…понимая, как тот собирается развлечься и кого хочет ему показать.

В душе появилась непрошенная слабая надежда, говорящая о том, что раз он жив, то все можно исправить. Если он жив, то мир не потерян…если он жив, то все хорошо…нужно будет лишь спасти его…забрать его и спрятать. Найти способ обеспечить его безопасность и спрятать от угроз уничтоженного мира. Бретонец был готов исправить все, придумать выход, перевернуть доску…если только он узнает, если позволит спасти, позволит исцелить раны и забрать боль.

Девять… лишь бы он справился! Лишь бы ущерб не был бы непоправимым…лишь бы он был жив.

Разноцветные бабочки закружились вокруг них, создавая непроницаемый кокон. Рука Шеогората переместилась на серебряные волосы бретонца, сжимая их и заставляя того зашипеть от боли. Даэдра словно насмехался, давая шанс и намекая на то, что так просто добиться поставленной цели у мага не получиться.

Риг же в ответ до крови прикусил губы, не собираясь сдаваться. Главное было вывести Мартина в безопасное место…последствие и цена его уже не волновали.

Окружавшие их бабочки исчезли внезапно, тогда как Шеогорат грубо толкнул мастера-волшебника вперед, заставляя ступить на созданный из чьих-то костей пол. С громким, довольным смехом даэдра растворился за его спиной, заставляя бретонца быстро оглядеться по сторонам в попытке увидеть место, в которое переместился даэдра. Однако…вместо этого он видел небольшой грот, расположенный над обрывом.

Бросив настороженный взгляд вниз, Риг побледнел, замечая плавающие в лаве мраморные обломки, похожие на стены Имперского города. Свет лавы был слишком тусклым, а темно-бордовое небо над головой героя практически полностью погружало местность в темноту.

Раздавшийся откуда-то издалека слабый стон, оглушил смертельно побледневшего бретонца. Его сердце остановилось, когда его глаза увидели лежащие в центре грота тело. Вырывающиеся из стен черные цепи оплетали тело несчастного человека, лежащего изломанной куклой на покрытом кровью и костями полу.

Не отдавая себе отчета, бретонец побежал по узкому костяному мостику, стремясь как можно быстрее добраться до человека. Он игнорировал то, как дрожали под его ногами кости, игнорировал то как души мертвых окружали его, моля о милосердии и спасении. Не обращал он внимание и на то, как его ноги изредка спотыкались о кости, а сам он едва не падал с моста. Вместо этого, он сосредоточился лишь на покрытой шрамами тощей фигуре в жалких, почти не скрывающих тело, лохмотьях.

С каждым новым шагом, его дыхание предательски прерывалось, тогда как разум кричал в неверии и страхе. С его губ срывались какие-то слова, которые бретонец с трудом опознавал как молитвы Девяти Богам. Одновременно с этим он отчаянно хватался за то место, где находилась связь с Мартином. Оборванная, сгоревшая в пламени Обливиона нить была до ужаса безжизненной, заставляя сердце Рига болезненно дрожать от страха.

Словно безумный зверь, бретонец упал перед ним на колени, разворачивая к себе изломанное, лишенное какого-либо целого места тело. Пытаясь нащупать пульс, он касался смертельно холодной шеи, замечая, как тело в его руках вздрагивает от боли. Покрытый шипами, тонкий черный ошейник натянулся, заставляя мага испуганно вздрогнуть, замечая, как из покрытых легкой корочкой ран выступают капли темной крови.

Риг сосредоточился, пытаясь призвать лепестки, которые освободили бы Мартина от цепей. Он всматривался в его душу, замечая лишь слабое, практически исчезнувшее золотое сияние, так не походившее на любимую им теплую, яркую душу. Видел на ней многочисленные разрывы, которые проникали вглубь души, превращая ее в решето из которого вытекала энергия Этериуса. Он сосредотачивался, пытаясь использовать свои силы для исцеления, осторожно сжимая в своих руках тело супруга и с ужасом понимая, что ни лепестки, ни соединение душ не желают откликаться на его волю, делая его абсолютно бесполезным.

Его глаза быстро бегали по темному гроту, пытаясь найти что-то что могло бы помочь ему избавить Мартина от цепей. Что-то, что могло бы остановить кровь.

Бретонец опустил взгляд на рукава своей мантии. Находившийся в его руках Мартин болезненно дрожал, а длинные, спутанные каштановые волосы закрывали большую часть его лица. Руки мастера-волшебника дрожали, когда он отрывал рукава серой мантии, тихо шепча молитвы и прося имперца немного потерпеть. Нужно было как-то перевязать раны…остановить кровь и избавить его от цепей.

Рвано дыша, бретонец пытался найти выход, боясь лишний раз двинуться и повредить тому, кто и так уже слишком сильно пострадал. Его рука осторожно пыталась выдрать из земли кость. Быть может у него получилось бы вспомнить уроки взлома замков, полученные в темном братстве?! Быть может у него в первый раз в жизни получилось бы вскрыть замок?! У него же была цель для того, чтобы добиться успеха! Кости под его руками никак не хотели отламываться от пола, тогда как тело в его руках становилось все холоднее, дрожа все сильнее.

– Пожалуйста... – тихо шептал Риг, чувствуя, как в душе скапливается отчаяние. – Пожалуйста…

Риг не знал к кому были направлены его молитвы. К Девяти Богам? К Шеогорату? К другим принцам даэдра? Или быть может он просил самого Мартина? В страхе он не знал, что означало это «пожалуйста». Молился ли он об удаче? Просил ли о помощи? Умолял ли вернуть все как было до этого дня? Призывал ли Мартина продержаться и потерпеть еще немного? Или все это было просьбой просто открыть глаза и прийти в себя?

Видимое ему веко затрепетало, заставляя бретонца всхлипнуть. Ему было сложно сказать был ли причиной этому страх. Быть может он всхлипнул от облегчения, что тело в его руках все еще было живо, что оно могло слышать… что могло сражаться. Быть может это было окончательное осознание того, что виной всему был именно он, не исполнивший обещание из-за своей даэдровой самоуверенности.

– Хватит. – хриплая, наполненная болью мольба была так не похожа на голос Мартина. Покрытое шрамами благородное лицо было искажено от боли, тогда как в стальном глазу виднелись лопнувшие сосуды. Слабо дернувшись в его руках, имперец прикусил изрезанные губы, упрямо повторяя: – Хватит.

– Мартин… - рвано выдохнул Риг, замечая ненависть в любимых им глазах.

Его сердце болезненно сжалось. Он признавал, что этот взгляд был заслуженным. Признавал, что Мартин имел полное право ненавидеть его, забыв обо все, что их связывало. Он был виноват, тогда как Мартин прошел через страдания…это было справедливым в отношении Рига. Однако…это не отменяло болезненности этого взгляда для бретонца.

– Он мертв. – продолжил между тем Мартин, прикрывая глаз и болезненно выдыхая. – Хватит надевать его лицо, тварь.

– Мартин, это я. – слабая надежда появившаяся в сердце Рига была разрушена хриплым отчаянным смехом имперца, который сразу же закашлялся, пачкая одежду и руки бретонца темной кровью. Рука Рига осторожно провела по лицу бывшего священника, а сам он отчаянно желая исцелить раны имперца произнес: – Правда я. Прошу поверь…Latta…- голос Рига сорвался, когда он заметил недоверчивую усмешку на лице супруга. Тихий, прерывающийся шепот сопровождался всхлипами бретонца: – Прошу… позволь мне вывести тебя… после… я подчинюсь любым твоим желанием…но сейчас…поверь мне…в последний раз…прошу.

– Ты не он. – голос Мартина стал тише. – Ты лишь жалкая подделка, созданная для того, чтобы насмехаться…над его памятью.

– Это я…поверь… - мольба Рига была отчаянной, а сам он почувствовал, как тело в его руках становится тяжелым. Глаз имперца начал закрываться, тогда как, и без того, редкое дыхание практически исчезло. Судорожно дыша и ощущая сдавливающие его горло оковы страха, бретонец взмолился: - Потерпи немного, прошу…я найду способ…просто потерпи немного.

Игнорируя истеричный, практически неслышимый смешок, Риг начал рыть руками пол, пытаясь вырвать из него кость. Имперец не смотрел на него, затихая и не откликаясь на мольбы мага. Золотые глаза с отчаянием наблюдали за тем как покрытая страшными ожогами и глубокими ранами грудь поднимается все реже, тогда как крови под ними становится все больше. Забыв о костях, которые могли бы помочь ему взломать покрытые шипами цепи, Риг взялся за обрывки собственной мантии, пытаясь перевязать раны имперца и остановить кровь.

Страх делал его движения неосторожными, вынуждая его задевать шипы, которые царапали кожу любимого человека, впиваясь в его тело и показывая бесперспективность попыток Рига, с губ которого слетали все новые мольбы.

– У…нас…была…связь… - едва слышимый голос Мартина, заставил руки Рига замереть. Бывший священник с трудом приоткрыв глаз, посмотрел на бретонца, говоря: - Я…узнал…бы…его…везде…ты…лишь…подделка…

Мартин резко вздрогнул, окончательно затихая. Стальной глаз смотрящий в пустоту, заставил Рига всхлипнуть. Не обращая внимание на щипы, он прижал к себе мертвое тело, пытаясь нащупать любимую им душу. В отчаянии пытаясь исцелить то, что было потеряно. Он медленно раскачивался из стороны в сторону, пряча лицо в чужое плечо и чувствуя, как из его горла вырывается лишенный человечности вой.

Это была его вина…его ошибка…

Он не обратил внимание на раздавшиеся позади него аплодисменты. Не обратил внимание, как недовольно звучит стук посоха по костям и как громкий, наполненный удовлетворением, смех Шеогората оглашает пространство. Вместо этого, он прижимал к себе тело, отчаянно пытаясь защитить его от жестокого мира.

– А ведь он был прав. – произнес с весельем Шеогорат, присаживаясь рядом с ним. – Признаюсь, это было весело создать копию и наделить ее остаточными воспоминаниями.

Уткнувшийся в плечо мертвеца Риг, застыл…чувствуя в душе окончательно опустошение. Его плечи дрожали, а сам он не смел открываться от Мартина, чувствуя сковавшую его боль и вину…марионетка…марионетка даэдра, созданная лишь для того, чтобы развлечь и в последний раз навредить любимому человеку.

– Ты хорошо повеселил нас с Мерунесом, маленькая сияющая душа. – продолжил между тем Шеогорат, успокаивающе поглаживая его по плечу. – И поверь мы умеем быть благодарными. Сегодня ты выживешь, заберешь тело смертного Дракона и явишь его смертным. Заберешь на их глазах, так сказать, последнюю надежду. Так и быть, мы даже разрешим тебе похоронить его, а не бросим тело песикам Молага. А вот завтра, ты вступишь в новую жизнь, «сын мой». Где только от тебя будет зависеть как долго ты проживешь. Быть может тебе повезет и Мерунес отдаст тебя Сангвину, тому всегда нравилось ломать девственников. - Шеогорат в последний раз громко рассмеялся, хлопая его по плечу и поднимаясь на ноги: - Наслаждайся последними часами свободы, «сын».

Шелест крыльев бабочек возвестил о том, что принц даэдра исчез из этого места, оставляя Рига наедине с мертвым телом любимого им человека. Бретонец хрипло дышал, не обращая внимание на дрожащее тело и стекающие по его лицу слезы. Его рука осторожно коснулась ледяной щеки, проходясь по глубоким шрамам и чувствуя скрытую под волосами пустую глазницу.

Он ведь никогда не был таким ледяным…у него всегда были теплые руки…в его глазах никогда не было пустоты, а черты его лица никогда так болезненно не хмурились. Даже во сне все его морщинки казались не такими…во сне он не был таким неподвижным…

И во всем этом виноват был лишь он…марионетка или нет…мертвый или живой… все это было лишь его виной. Виной и ошибкой, за которые омерзительно было просить прощения. Все это было результатом его предательства, о котором он даже не думал в тот момент, когда ступал на даэдровы острова.

Герой Кватча? Победитель Маннимарко? Божественный целитель? Он заслужил лишь пламя Обливиона и уничтоженную душу, но никак не все эти титулы.

Рука бретонца закрыла единственный раскрытый глаз, лежащего в его руках, Мартина. Неподвижный имперец казался ему фальшивой невозможной картиной, открывающей для него все самые худшие страхи. Хрупкое, изломанное тело, которое больше никогда не улыбнется, не расскажет о том, как правильно ставить ногу на лед, которое больше не прижмется к нему в попытке найти поддержку…

Губы Рига мягко коснулись ледяного лба имперца, оставляя на них наполненный любовью и горем поцелуй. Последние капли слез упали на лицо имперца, тогда как Риг прошептал:

– Спи спокойно, Angue Latta. Ты как никто другой заслужил покой в чертогах Акатоша. Пусть он сохранит твою душу и не подпустит к ней больше никого, кто мог бы принести тебе страдания.

Его руки дрожали, когда он поднимал мертвое тело. Черные цепи, держащие руки и ноги бывшего священника, растворились в воздухе, позволяя Ригу спокойно сделать шаг в сторону. Его глаза не отрываясь смотрели на искаженное болью лицо имперца, которому казалось снился простой и ужасный сон, посланный Верминой. Также как это было в замке Кватча, в таверне или в Храме…простой сон, из которого его можно было вытащить…как бы ему хотелось верить в это, как бы хотелось чувствовать пусть и слабое, но заметное дыхание…которого не было.

Бретонец сделал медленный шаг к обрыву. В его голове зрел собственный план. Он отчетливо осознавал, что падший из-за его ошибки мир был потерян для него.

Без Мартина мастер-волшебник бы не стал пытаться делать что-то для его спасения. Не стал бы пытаться сражаться с даэдра, пытаясь в очередной раз найти выход и перевернуть доску. Риг понимал, что сломал уже достаточно судеб, пытаясь поступить правильно, пытаясь исполнить волю Императора Уриэля…Император тогда ошибся, вверил священную реликвию Империи не в те руки…ошибся, доверевшись заключенному, приведшему на смерть самую чистую душу из когда-либо существовавших в мире. Он сделал достаточно…

Горькая улыбка коснулась его лица, когда он задержался свой взгляд на изрезанных губах имперца. Он так любил их прикусывать в момент задумчивости, забывая о том, какой вред могла принести эта привычка. Он прикусывал их в моменты сильного волнения или неуверенности. Но это делало его таким очаровательным и живым, что Риг не мог не смотреть на него в эти моменты. Теперь же…он никогда не увидит вновь тот задумчивый взгляд, не увидит золотой блеск озарения в стальных глазах.

Он остановился перед обрывом смотря на текущую внизу лаву. Лорды даэдра хотели, чтобы он покинул это место с ним на руках, чтобы явил его перед всеми страдающими от рук тварей Обливиона подданными Империи. Чтобы он лишил их надежды на возвращение Императора, которому просто нужен был герой…

Бретонец хрипло рассмеялся, давя в себе новый приступ слез и отчаяния. Этого не будет. Принцы даэдра не получат того, что ждут. Пусть подданные до сих пор верят в то, что их Император жив, что ждет появления истинного героя. Что он ждет героя, который поможет ему вернуть мир и жизнь в эти земли. Пусть верят и пытаются добраться до этого места. Пусть пытаются сражаться…видят Девять, может быть у кого-то получится стать новым символом Тамриэля. Быть может кто-то сможет повести за собой оставшиеся в живых смертные расы, обращая на себя внимание аэдра и заполучая их благословение. Быть может кто-то сможет надеть Амулет Королей, если он, конечно, все еще есть.

Его руки вновь дрогнули, а сам Риг с тихим отчаянным вдохом прижал к себе Мартина. Он знал, что должен был сделать, чтобы даэдра больше не играли с жизнью имперца. Не использовали его в качестве своей игрушки…не лишали мир надежды и не пытались скормить его тело псам Молаг Бала.

Однако…быть может они ошиблись? Быть может Мартин прямо сейчас откроет глаза? Может быть Боги заметили страдания Их наместника и послали всем мнимую смерть?

Золотые глаза с надеждой всмотрелись в тело. Не отдавая себе отчета, бретонец обратился вслух, пытаясь услышать тихий рваный вдох, означающий что имперец жив. Что все обошлось, что его можно забрать отсюда, скрыться от всех…

Тело в его руках так и осталось безжизненным, заставляя Рига зажмуриться и глубоко задышать. Прикусив губы до крови, он в очередной раз подавил рвущиеся из него слезы, вытягивая руки над обрывом. Кажется, данмеры сжигали своих мертвых? Мартин же часто следовал данмерским традициям, объясняя это тем что в Кропсфорде всегда было много выходцев из Ресдайна и это было для него попыткой сохранить свою связь с прошлым. Быть может он бы одобрил такой способ захоронения?

Риг вздохнул, чувствуя, как из его души формируется совершенно обычный белый цветок акации, не способный не оживить, ни причинить никому вреда. Обычный белый цветок, который скорее всего коснулся тела имперца. Хриплый, наполненный отчаянием и горем смех бретонца, принес в памяти традиции родного Вэйреста. Они ведь тоже сжигали мертвецов…ложили их на ложе из цветов и сопровождали до храма Девяти Богов, где члены семьи поджигали ложе вместе с телом.

Руки бретонца разжались, отпуская тело Мартина, которое полетело вниз, сгорая в лаве и лишая даэдра возможности сыграть в новую жестокую игру. Его колени подогнулись, не выдерживая груза вины и горя. Упав на костяной пол Риг, открыл глаза, чувствуя, как внезапно в его душе появляется знакомая сила… способная создать оружие из его души. Его руку опалило жаром, позволяя ему почувствовать чью-то призрачную хватку на запястье. Значит даэдра были недовольны его самовольством…недовольны тем как их подделочная марионетка пошла против их воли.

Что ж так было даже проще…все равно, после того как он предал Мартина, после того как не пришел в момент нужды, он не заслуживал простой смерти. Бретонец не имел права на перерождение души в новом теле и его путем было лишь забвение. Его не волновало, как сила мертвого по словам Шеогората героя оказалась при марионетке, однако он признавал, что это было как нельзя кстати.

Ощущая на своем запястье крепкую теплую хватку, бретонец сосредоточился, призывая в руку заостренные белые лепестки, которые знакомо закружились в его ладони. Глубоко вздохнув, бретонец в последний раз закрыл глаза, поднося правую руку к виску.