Древний пергамент, истертый временем, хранил шёпот пророчества, написанный рукой, дрожащей от боли и надежды. Слова расплывались, словно чернила, размытые слезами, но сквозь эту пелену тьмы пробивался лучик света: «Сквозь лёд и пламя, сквозь соль на ранах — придёт он… Сердце его — осколок льда, а душа — пылающий факел… Годы падут песком сквозь его пальцы, но он принесёт спасение…»… Так гласили строки, оставленные ею, пленницей времени, затерянной в лабиринте прошлого, где будущее виделось сквозь треснувшее зеркало. Её сердце билось в ритме бесконечной битвы, где каждая рана — цена за мгновение истины. Она видела его — героя, рождённого из боли и страданий. Его путь — дорога, усеянная осколками прошлого и тенями будущего. Но его воля — меч, способный рассечь оковы судьбы, а любовь — пламя, которое даже тьма не в силах поглотить…

из финала 1 главы

Роман, ступая по мокрому от брызг фонтана асфальту, ощутил на себе чей-то взгляд. И не ошибся.

— Ромка! — голос, звенящий, как первый аккорд любимой песни, заставил его обернуться.

Кейт. Рыжая бестия с глазами цвета летнего неба. Его личная заноза в … сердце? Нет, сердце Романа было надежно спрятано под броней напускного равнодушия.

Она летела к нему — вихрь из ярких лоскутков, смеха и веснушек. Волосы, словно огненный шторм, развивались на ветру, готовые испепелить любого, кто посмеет встать на ее пути.

— Ты вернулся! — выпалила она, останавливаясь перед ним. — Мы так волновались!

«Волновались?» — Роман насмешливо приподнял бровь. Еще бы! Ведь Кейт была его тенью, его верным оруженосцем в этом безумном мире школьных страстей. Дралась с девчонками из-за него? Еще как! Защищала его репутацию, словно рыцарь — честь своего короля. И все это — ради мимолетного взгляда, слова, улыбки…

— Выглядишь… потрепанно, — продолжила Кейт, оценивающе оглядывая его с ног до головы. В ее глазах — беспокойство, смешанное с восхищением.

Роман, чувствуя себя неловко под ее пристальным взглядом, поправил воротник рубашки. «Да, вчерашний день не прошел даром», — подумал он, вспоминая события прошлой ночи.

— Не важно, — отмахнулся он, стараясь говорить как можно более равнодушно.

— Главное — я здесь.

Кейт, словно бабочка, кружащая над огнем, все ближе подбиралась к Роману. Он видел огонь в ее глазах, чувствовал жар, исходящий от ее тела, и это его… пугало? Нет, скорее — озадачивало. Он, привыкший к страху в глазах других, не знал, что делать с этой безумной, всепоглощающей любовью.

Она приблизилась так близко, что он смог увидеть отражение собственного изумления в ее голубых, словно озеро после грозы, глазах. Ее губы, яркие, словно лепестки мака, коснулись его щеки. Поцелуй. Легкий, невесомый, словно прикосновение крыла мотылька.

Роман оцепенел. Впервые в жизни он не знал, что делать, как реагировать. Обычно он сам диктовал правила игры, а тут…

— Ромашка… — прошептала Кейт, прижимаясь к нему всем телом. — Я так долго этого ждала…

Она обняла его, и он почувствовал, как ее пальцы, маленькие и сильные, словно тиски, впиваются ему в спину.

— Не знаю, сколько еще могла бы скрывать, — продолжала она, ее голос дрожал от волнения. — Ты для меня — все! Мое вдохновение, мой идеал…

Роман попытался освободиться из ее объятий, но Кейт держала его крепко. Он чувствовал себя так, словно попал в сети паука — чем больше дергаешься, тем сильнее путаешься.

— Я… пыталась забыть тебя, — прошептала Кейт, ее губы касались его уха, и от этого прикосновения по его спине пробегал мороз. — Пыталась влюбиться в другого… Но… не смогла.

Она отстранилась от него, взгляд ее горел фанатичным блеском.

— Я тебя люблю, Ромашка! — выпалила она и, не дав ему опомниться, вновь прильнула к его губам в долгом, жадном поцелуе.

Роман, словно парализованный, не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Мир вокруг него перестал существовать, остались лишь ее губы, ее запах, ее тепло.

— Кейт… — пробормотал он, когда она наконец отпустила его. — Это… приятно… но… я…

Он не знал, что сказать. Его тщательно выстроенная броня цинизма и равнодушия дала трещину.

— Что ты делаешь со мной? — прошептал он, чувствуя, как незнакомые ему доселе эмоции волной накатывают на него. — Я… я не понимаю…

— Просто любишь, Ромашка, — улыбнулась Кейт, проводя пальцем по его щеке. — Просто любишь…

Тишина, нарушаемая лишь шелестом воды в фонтане, стала тяжелой и неуютной. Роман, все еще ощущая на своих губах привкус поцелуя Кейт, растерянно смотрел на девушку. Ее плечи дрожали, рыжие волосы спрятали лицо, превратившись в занавес для слез. Он не мог вспомнить, когда в последний раз видел ее такой — уязвимой, раздавленной его равнодушием.

Кейт прижалась к нему, ища защиты и тепла. Он почувствовал, как ее слезы прожигают ткань его рубашки, словно капли расплавленного металла. «Вот, черт, — пронеслось в голове Романа. — Только этого мне еще не хватало!»

— Рома, я не понимаю… — прошептала она, ее голос дрожал, словно струна на ветру. — Ты… ты правда не умеешь любить?

«Любить?» — слово это отдавалось в голове Романа гулким эхом, словно он находился в пустом зале. Любовь — это же для слабаков, для тех, кто не может пробиться в этом мире сам, без всяких там соплей и романтики. Разве не так?

Он хотел бы оттолкнуть ее, сказать что-нибудь резкое, обидное, чтобы она, наконец, оставила его в покое. Но… не мог. Что-то удерживало его, словно невидимые нити связывали их вместе.

— Да это же просто! — Кейт внезапно подняла на него глаза, и в их глубине он увидел лучик надежды. — Хочешь, я тебя научу?

Роман неопределенно пожал плечами, стараясь спрятать внезапно нахватившее его смущение.

— Я… был бы не против, — пробормотал он, и в его голосе впервые прозвучала неуверенность.

И прежде чем он успел передумать, Кейт притянула его к себе и поцеловала. На этот раз поцелуй был другим — нежным, трепетным, полным обещаний. И Роман, к своему удивлению, ответил на него.

Поцелуй рассек тишину школьного двора, словно молния — будто ночное небо. Роман, все еще ощущая на губах вкус губной помады Кейт — клубничной, естественно, — попытался взять себя в руки. Вокруг — металлические деревья, словно зрители в амфитеатре, безмолвно наблюдающие за разворачивающейся драмой.

— Ромашка, а ромашка, — протянула Кейт, игриво заправляя выбившуюся из прически прядь за ухо. — Ты чего сюда-то пришел? Пошли лучше ко мне домой? Уроки еще успеем поучить…

Ее глаза — озера летнего неба, в которых отражались и солнце, и облака, и легкий намек на грозу — смотрели на него с такой надеждой, что Роман почувствовал себя полным идиотом.

— Тут… дело есть одно, — пробормотал он, отводя взгляд.

Кейт, словно не замечая его замешательства, уже вцепилась ему в руку.

— Можно с тобой? — спросила она, и в ее голосе появились те самые нотки, которые всегда заставляли Романа чувствовать себя неуютно.

— Нет, Кейт, — Роман мягко, но настойчиво освободил свою руку. — Лучше иди домой. Это… не женское дело.

— Что ты такое говоришь, Рома? — Кейт надула губки, но в ее глазах не было обиды, лишь легкая насмешка.

— Думаешь, я тебя одного отпущу? А если тебя опять эти… — она не договорила, но Роман и так понял, о ком идет речь.

— Я за тебя волнуюсь, понял? — добавила Кейт, и ее голос стал серьезным.

— Так что давай, колись, что у тебя там за дела такие важные?

— Меня разыскивает вся школа, — прошептал Роман, наклоняясь к уху Кейт. Его губы едва коснулись ее мочки, отправляя по телу девушки волну мурашек. — Из-за того новенького. Говорят, дело серьезное.

Он отодвинулся, вглядываясь в ее лицо, пытаясь разглядеть реакцию. Но Кейт, казалось, ничуть не испугалась. Наоборот, ее глаза еще больше заблестели, словно два сапфира на солнце.

— Ну так бы сразу и сказал! — воскликнула она, и в ее голосе послышалось облегчение. — А то уж я подумала, у тебя тут… дела сердечные.

Она лукаво улыбнулась, и Роман почувствовал, как его щеки наливаются румянцем. Черт, эта девчонка умела выбить его из колеи!

— Иди домой, Кейт, — пробормотал он, стараясь говорить как можно более строго. — Я сам разберусь.

— Ладно-ладно, — Кейт подняла руки в примирительном жесте. — Не кипятись, Ромашка. Я уже бегу.

Она быстро поцеловала его в щеку — легкое прикосновение, оставившее после себя запах клубники и ощущение тепла — и повернулась, чтобы уйти.

— И не задерживайся! — бросила она через плечо, уже на ходу. — А то я беспокоиться буду!

И она действительно побежала — рыжая вихрь, смех которого еще долго отдавался в ушах Романа. Он смотрел ей вслед, чувствуя, как внутри что-то сжимается. Странное, незнакомое доселе ощущение.

конец из 1 главыЗакат огненными пальцами гладил стальные вершины Картер-Сити, город, где даже воздух пропитан запахом машинного масла и паранойей. Кейт всегда считала, что этот город — одна большая ловушка. Ловушка, в которой каждый шаг оставляет электронный след, каждый вздох записывается шелестящей листвой металлических деревьев.

Она шла по аллее парка, её рыжие волосы, словно языки пламени, танцевали на ветру, глаза, цвета летнего неба, внимательно сканировали окружающее — хватит одного неверного шага, и она провалится в туман цифровой бездны. Правая рука инстинктивно сжимала лазерный пистолет в кармане, словно напоминание о хрупкости жизни в этом мире, где смерть часто надевала маску нелепого несчастного случая.

В ухе тихо жужжал наушник, связывающий её со штабом «Искра» — очагом сопротивления в этом мире тотального контроля. «Алая Роза бы не потерпела такого», — пронеслось у неё в голове. Образ смелой пиратки, захватившей свой корабль и бросившей вызов всему миру, вдохновлял её с детства. Кейт тоже была готова писать свою историю. Свою сагу, полную опасности, страсти, и, конечно же, любви. Любви к Роману. К Роману, который остался там, у фонтана, пока время вокруг них разлетелось на осколки.

В школе уже виднелись первые признаки провала. Часть здания казалось растворённой в воздухе, на асфальте застыли трещины реальности — приглашение в мир, где законы физики — всего лишь детские каракули. Сердце Кейт забилось быстрее. «Роман… это он…», — мелькнула у неё мысль, острая, как лезвие скальпеля. — «Он звал меня за собой…» Она огляделась. На аллее никого не было, лишь ветер играл опавшими листьями стальных деревьев. Кейт решительно шагнула вперед, переступая границу реальности, и почувствовала, как холодная рука времени сжимает её сердце. Игра началась.

Внезапно мир вокруг Кейт скрутился в тугую спираль, закружился вихрем цветов и звуков, затем резко оборвался холодной пустотой. Она дернулась, сердце выпрыгивало из груди, взгляд не мог сфокусироваться — реальность расплывалась перед глазами, словно акварель под проливным дождём.

Её бросило на что-то мягкое и знакомое. Запах лаванды и ванильного освежителя воздуха ударил в ноздри. Открыв глаза, она увидела знакомый узор на потолке — детские звезды, которые она сама наклеила лет десять назад. Её собственная кровать, её комната, её дом.

— Черт, — прошептала Кейт, проводя рукой по волосам. Они были влажными от пота, сердце всё ещё колотилось как бешеное. — Это точно не сон. Но как… как я оказалась в кровати?

Она вскочила и бросилась к окну. За ним раскинулся знакомый пейзаж — улицы Картер-Сити, купола гипермаркетов, и стальные деревья, мерцающие в лучах восходящего солнца. Всё на своих местах. Всё нормально.

Или нет?

В голове бились воспоминания — трещины реальности, исчезающее здание, запах крови. Слова пророчества, начертанные дрожащей рукой. Всё слишком реально, чтобы быть сном. Слишком ярко, чтобы забыть. «Это игра», — поняла Кейт.

Кейт с резким щелчком вставила наушник в ухо, мгновенно окунаясь в мир зашифрованных сообщений и шепотков. В эфире вибрировали голоса её товарищей из «Искры» — плеяды борцов за свободу в цифровых джунглях Картер-Сити.

—… Третий сектор чист. Повторяю, третий сектор чист, — донесся голос Алекса, оперативника, ответственного за наружное наблюдение.

— Алекс, как там у тебя с теми модификаторами, которые мы достали вчера? «Паутина» ещё не вычислила их? — спросила Мия, гений кибернетики, мозг «Искры».

— Пока тихо, Мия. Но ты же знаешь, у «Паутины» глаза везде. Они даже в туалет за тобой подглядывают — у них же там камеры стоят, гады, — фыркнул Алекс.

— К черту «Паутину», Алекс. Они сами грязи по горло — ты же видел тот отчет о их «социальных программах». Промывают людям мозги, имплантируют чипы, контролируют каждый шаг, а потом садят в тюрьму за «нарушение гармонии». Лицемеры чертовы! — рявкнул Борис, бывший военный, а теперь руководитель полевых операций «Искры».

Внезапно Борис переключился на другой канал. Кейт узнала его голос — он был резким, как удар клинка, но в нем она всегда чувствовала нотку отеческой заботы.

— Кейт, ты где пропадаешь? Тут твоя помощь нужна! Возьми лазерное — оно тебе пригодится сегодня.

— Босс, я в парке. Что у вас произошло? — спросила Кейт, напрягаясь.

— Долгая история, Кейт. Скажем так, нам нужно доставить одну очень важную вещицу в одно очень важное место. И «Паутина» уже на хвосте.

— Поняла, Босс. Выдвигаюсь, — ответила Кейт. В её голове всё ещё крутился образ разрушающегося здания, слов пророчества. Неужели это начало «игры», о которой шепчет предостережение? «Что ж, посмотрим», — подумала Кейт, вынимая из кабуры лазерный пистолет. В глазах загорелся огонь азарта. Она любила сложные задания.

Реальность вокруг Кейт задрожала, словно изображение на неисправном экране. Парк за её спиной пошёл рябью, деревья растянулись в гротескные призрачные силуэты, асфальтовые дорожки скрутились в спирали. Она почувствовала знакомое ощущение свободного падения, как тогда, у школы, но на этот раз — гораздо сильнее, словно её засасывало в гигантскую чёрную дыру.

Паника схватила её за горло ледяными пальцами. Кейт зажмурилась, пытаясь удержать хоть какую-то опору, но мир вокруг превратился в хаос искаженных звуков и ощущений. В ушах зазвенел белый шум, а потом она услышала голос, низкий и пронзительный, словно лезвие, скользящее по стеклу:

— Добро пожаловать в игру, Кейт. Игра называется «Лабиринт». Твои задачи просты: выжить и добраться до цели. Правила — отсутствуют.

Кейт резко открыла глаза. Она стояла на пустынной площади, окруженной мрачными стенами из обсидиана. Небо над ней — свинцовая пелена, лишенная солнца и звёзд. В воздухе витал запах озона и гари, а в дали разливался гул, похожий на биение гигантского механического сердца.

— Школа… — прошептала Кейт, оглядываясь. Но там, где ещё минуту назад возвышалось здание, теперь зияла лишь пустота. — Здесь ничего нет…

Внутри неё всё перевернулось. Словно кто-то вырвал страницы из её жизни, заменив их белыми листами, исписанными лишь одним словом: «Испытание». Её история превратилась в чистый лист, на котором ей предстояло писать всё заново. Своими руками, своей кровью, своим выбором.

Ледяной шепот проник сквозь защитный код её наушника, разорвав тишину треском статического разряда. Голос, пропитанный презрительной насмешкой, словно кинжал, вонзился в сознание Кейт:

— Глупая девчонка…

Слова эти эхом отдались в её голове, оставив после себя неприятное послевкусие — вкус опасности, наблюдения, контроля.

Кейт напряглась, инстинктивно сжимая лазерный пистолет. Кто-то пробил слой «эфирной сетки» — защищенного канала «Искры», который считался неприступным. Кто-то наблюдал за ней. И этот «кто-то» не был настроен дружелюбно.

Она огляделась. Пустынная площадь, обсидиановые стены, мрачное небо — ни души вокруг. Но Кейт знала: она не одна. Чувство холодного пристального взгляда, словно остриё иглы, впивалось ей в спину.

«Не поддавайся панике», — приказала она себе, пытаясь отмахнуться от этого тревожного ощущения. Возможно, это всего лишь глюк связи, помехи из-за аномальной энергии этого места. Глупо терять самообладание из-за слов невидимого противника.

Кейт решительно вдохнула, пытаясь сосредоточиться на своей цели. «Выжить и добраться до цели», — повторила она про себя слова из «игры». А кто её затеял и зачем, она обязательно выяснит позже.

Статический треск в наушнике прервался, и голос, теперь уже с явным намеком на иронию, наполнил её сознание. Он звучал ближе, чётче, словно незнакомец приблизился, играя с пространством между ними:

— Думаю, не очень-то вежливо с моей стороны… забыл представиться. Меня зовут Виктор. Я тут, чтобы помочь тебе с одним дельцем. Знала бы ты, каких целей она мне стоила…

Последняя фраза прозвучала почти шёпотом, но Кейт уловила в ней металлический привкус угрозы. Виктор… Это имя ничего ей не говорило. Но в его интонациях было нечто знакомое — оттенок самоуверенности, присущий тем, кто привык контролировать ситуацию. И Кейт не сомневалась: Виктор — один из них. Один из тех, кто стоит за этой «игрой», кто дергает за нити её судьбы.

Дельце… каких целей она стоила… Эти слова пульсировали у неё в голове, словно сигнальные огни в ночном тумане. Они таили в себе загадку, вызов, опасность. И Кейт была готова принять его.

— Виктор, — сказала она, её голос звучал спокойно и хладнокровно, несмотря на бурлящий внутри адреналин. — У нас с тобой долгий разговор. Начинай говорить. Сейчас.

— Сейчас не время для объяснений, — отрезал Виктор, его голос звенел сталью. — Научись искать в этих пустотах дорогу к правильной «двери».

Слова эти ударили Кейт в лицо, словно пощёчина. Она чувствовала бессилие — он контролировал ситуацию, диктовал правила. Она — пешка в его игре, брошенная в лабиринт без правил и подсказок.

— Да, так я тебе и поверила! — выплюнула она, её голос дрожал от ярости. — Ты закинул меня в эту чертову пустошь, а теперь издеваешься?!

Внутри неё бурлил бунт, её кровь кипела, требуя действия. Она сжала лазерный пистолет до хруста костей, направляя его в сторону голоса, который, казалось, звучал отовсюду и ниоткуда одновременно. Но она понимала — это бессмысленно. Виктор не здесь. Он где-то далеко, наблюдает за ней через призму цифровой реальности.

«Научись искать в этих пустотах дорогу к правильной «двери», — вспомнила Кейт его слова. «Дверь…» Кейт огляделась. Вокруг неё — лишь обсидиановые стены, сходящиеся вдали. Никаких проходов, никаких знаков. Ничего.

«Он издевается надо мной», — подумала Кейт, ощущая, как ледяная лапа отчаяния сжимает её сердце. Но тут её взгляд упал на что-то необычное — на одной из стен появилась трещина. Тонкая, едва заметная, она пульсировала слабым синим светом, словно вены в мертвенно-бледной коже.

«Дверь», — прошептала Кейт, чувствуя, как в ней пробуждается надежда. Не веря в удачу, она сделала шаг навстречу трещине. Мир вокруг задрожал, стены разъехались, и она оказалась в другом месте.

Черная молния разорвала пустоту, искривляя пространство и время. Из вихря красных искр и черного дыма материализовалось существо, словно сотканное из кошмаров. Его тело переливалось, пульсируя, от мрачно-красных оттенков до почти прозрачной белизны. Запах крови и озона ударил Кейт в ноздри, вызвав у неё приступ тошноты.

— К чертям все эти игры, Кейт! — голос существа гремел, словно обвал в горах, каждое слово — удар молота по наковальне судьбы. — Эта игра, что ты ведешь уже много дней… лишь жалкая попытка сломать настоящее!

Кейт, парализованная страхом и недоумением, смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она не понимала, кто это, откуда он взялся, и о какой «игре» он говорит.

Существо продолжало, и его слова, словно осколки льда, впивались ей в сознание:

— Мы, как Министерство Временных Парадоксов, вынуждены тебя ограничить! Мы наблюдаем за всеми вами, за каждым вашим шагом, за каждым вашим выбором!

Подстраиваем время так, чтобы загадки решались, события происходили. Всё идет в статистику. Всё служит балансу.

«Статистика? Баланс?», — мысли Кейт метались в её голове как пойманные в ловушку птицы.

Этот монстр — из какой-то непостижимой реальности, из мира, где время — не линейный поток, а ткань, которую можно рвать и складывать, сплетать и распутывать.

— Кто ты? — спросила она, пытаясь унять дрожь в голосе.

— Мы — хранители порядка, — ответило существо.

Его глаза, — два раскаленных угля — прожигали её насквозь. — Мы те, кто гарантируют стабильность времени и пространства. Мы — судьи, которым ты бросила вызов.

Кейт поняла, что она влипла по-крупному. Временная петля, пророчество, это существо — всё связано. И этот Виктор… он — лишь пешка в гораздо большей игре.

Голос Виктора изменился, из него исчезла ирония, его заменили ледяная отстранённость и нечто зловеще-притягательное. Он звучал совсем рядом, словно Виктор дышал ей в самое ухо:

— Ты хочешь рискнуть всем, Кейт? Всем, что у тебя есть? Самым дорогим? Да пожалуйста!

Он замолчал на мгновение, давая ей время ощутить весь вес его слов. Затем продолжил, и в его голосе появилась стальная твёрдость:

— Но запомни: время, детка, — не игрушка. Сломаешь — не починишь.

Вокруг Кейт воздух загудел, стены начали дрожать, и из них выступили образы — обрывки её прошлого: лицо бабушки, улыбка Романа, горящий дом. Они мелькали перед глазами, словно кадры из фильма, который она не хотела вспоминать.

— Исправишь наши дела, — продолжал Виктор, и Кейт почувствовала, как её сознание окутывает ледяная паутина гипноза. — И мы тебя отпустим. Дадим тебе всё, чего ты хочешь. Славу, деньги, власть…

Виктор нарисовал перед ней картину идеального будущего — мира, где её имя — на первых полосах всех газет, где у неё счета в банке ломятся от денег, а перед ней преклоняются те, кто раньше лишь смеялся. Кейт ощутила голодающую тягу ко всему этому.

Но где-то в глубине души, словно искра в пепле, теплилось сомнение. Слишком легко, слишком сладко… В этой игре нет места честности и справедливости. Есть только подчинение и выживание.

— Я не стану твоей марионеткой, — прошептала Кейт, сжимая кулаки. Её голос дрожал, но в нём звучала сталь. — Я сыграю в твою игру, Виктор. Но по своим правилам.

Рука Виктора протянулась к Кейт, окутанная странным, призрачным пламенем, которое не обжигало, а скорее холодило кожу. Его лицо, до этого искаженное гримасой мрачной задумчивости, в одно мгновение расцвело хищной улыбкой.

— Верное решение, детка, — прошептал он, и его голос, подобный шелесту песка в бесконечной пустыне, пронзил сознание Кейт ледяными иглами.

Она отшатнулась, инстинктивно хватаясь за лазерный пистолет. Внутри неё всё кричало: «Беги!», но ноги, словно влитые в бетон, не слушались.

— Что ты… что ты со мной сделал?! — прохрипела Кейт, борясь с нарастающим головокружением.

Виктор рассмеялся, и этот смех, холодный и зловещий, эхом отразился от обсидиановых стен.

— Всего лишь небольшое напутствие перед нашей игрой. Не волнуйся, детка, — он наклонился к ней, и Кейт увидела в его глазах блеск искривленного удовольствия, — ты скоро всё забудешь.

Мир вокруг Кейт поплыл, превратился в вихрь цветных пятен и искажённых звуков. Её бросило в жар, потом в холод. Голова раскалывалась от боли, словно её сжимали в тисках.

Последнее, что она увидела, — лицо Виктора, склонённое над ней, его улыбка была похожа на оскал хищника.

Кейт очнулась в какой-то тесной каморке, заваленной ржавыми инструментами и обрывками проводов. Её тело ныло, во рту стоял металлический привкус, а в голове — пустота.

«Где я?», — пыталась вспомнить Кейт, но её память была пуста, словно кто-то стёр с неё все записи. «Что со мной произошло?»

Она с трудом поднялась на ноги. Голова кружилась, перед глазами плясали мушки. Опираясь на стену, Кейт добралась до небольшого зарешёченного окна. За ним — сумрачный, туманный пейзаж, не похожий ни на что знакомое.

В ухе по-прежнему жужжал наушник. Кейт схватилась за него, словно за последнюю нить, связывающую её с реальностью.

— Виктор? — позвала она, её голос прозвучал хрипло, чужим. — Ты меня слышишь?

Тишина. Лишь треск помех и далёкий гул, похожий на биение гигантского сердца.

Кейт поняла: Виктор её не услышит. Она одна в этом месте. Одни в этой игре.

— Хорошо, — прошептала Кейт, сжимая кулаки. В её глазах, несмотря на страх, появился огонь азарта. Она не знала правил игры, но была решима выжить.

Веревки впивались в запястья Кейт, словно зубы невидимого зверя. Каждый рывок отзывался жгучей болью, а кожа горела от трения, словно её терли наждачной бумагой.

«Нет, — проносилось в голове Кейт, сжимая зубы от усилия, — я не сдамся. Я не стану их жертвой.»

Она пыталась растереть верёвки о шероховатый край деревянной бочки, на которой её привязали. Мускулы горели, по рукам текли тонкие струйки крови, но верёвки даже не думали поддаваться.

Взгляд Кейт шарил по каморке, ища хоть какой-то шанс на спасение. Пустые стеллажи, ржавый инструмент в углу, заколоченное окно — всё казалось безнадёжным.

И вдруг её взгляд упал на бутылку — пузатую, запылённую, с толстым стеклянным дном. Она стояла на той же бочке, буквально в нескольких сантиметрах от её рук.

«Есть!», — мелькнуло у Кейт в голове. Не раздумывая, она бросилась на бутылку, с силой ударяя её о край бочки.

Раздался хруст ломающегося стекла. Осколки разлетелись во все стороны, и один из них, острый, как бритва, оказался в руках Кейт.

«Только не порезаться», — мелькнула паническая мысль, но у Кейт не было времени на страхи. Сжимая осколок, она принялась пилить верёвку на ногах.

С каждым движением надежда росла. Стекло, хоть и с трудом, но прорезало грубую пеньку. Наконец, верёвка лопнула.

Кейт, почти падая, выпуталась из оков. Сердце билось в груди, словно птица в клетке, но теперь она чувствовала, что у неё появился шанс.

«Что дальше?», — думала Кейт, прислушиваясь. За дверью каморки явно доносился гул каких-то механизмов — глухой, ритмичный, словно пульс чудовищной машины. В узкой щели под дверью она увидела мелькающие тени — громадные, неуклюжие, и… да, там определённо блеснуло что-то металлическое.

Кейт нагнулась и заглянула в щель. Сердце её сжалось от ужаса. Там, буквально в нескольких шагах от неё, стояли двое мужчин. Громадные, словно шкафы, они были одеты в окровавленные кожаные фартуки, которые больше напоминали обмундирование мясников, чем лаборантов. В их руках блестели тесаки — длинные, кривые, с зазубренными лезвиями. Лица, грубые и небритые, озарялись улыбками, полными холодной жестокости.

«Они меня ждут», — поняла Кейт, чувствуя, как её захватывает волна паники. «Что они со мной сделают?»

Она прижалась к стене, ощупывая её холодную, влажную поверхность. В её руках не было оружия. Только острый осколок стекла, который едва ли мог противостоять их тесакам.

«Нужно думать…», — пыталась собраться с мыслями Кейт, но её сознание парализовал ужас. Звук тяжелых шагов, приближающихся к её двери, прозвучал, словно приговор.

Тяжелый запах хлорки и застарелой крови смешивался с удушливым ароматом жареного лука, доносящегося из-за двери. Кейт прижалась ухом к дереву, пытаясь разобрать слова. Сердце её колотилось в груди словно загнанный зверь.

— Слышь, Федя, ты эт… смотрел, чё босс в накладной написал? — Голос первого мужчины был грубым, с хандрой.

— А чё смотреть? — Отозвался второй, лениво прокашливаясь. — «Поставка» и всё. Как всегда. Говорил же — опять экспериментальные модели, для нашей секретной миссии…

— Да нет, ты не понял! — Перебил его первый. — Тут… количество-то… десять. Десять штук, Федя! Ты помнишь, когда у нас такие объёмы были?

Федор на секунду замолчал. Затем пробормотал:

— Не помню… чёрт. А эти… модели, он сказал, какие?

— Ни слова. — В голосе первого послышалась нервозность.

— Привёз короб, кинул ключ — и был таков.

Кейт представила тяжелый металлический ящик, словно гроб, в котором таится нечто неведомое. «Десять штук… экспериментальные модели…», — эти слова зажгли в её сознании сигнальные огни тревоги. Что если там не просто туши свиней, а нечто гораздо более ужасное?

За дверью скрипнули пружины старой кровати. Кейт затаила дыхание.

— А может, там бабки?! — Федор почти задохнулся от волнения. — Он же говорил — у нас заказчик особенный… может, он любит… ну, ты понимаешь… экзотику?

— Экзотику? — переспросил первый, голос его стал хриплым. — Ты чего, совсем с катушек слетел? Людишек резать вздумал? Босс нам головы поотрывает! Он таких вещей не прощает.

Кейт почувствовала, как ледяные мурашки пробежали по её спине. «Людишек резать…», — слова эти звучали как выстрел. Неужели в этой комнате её ждут не тесаки мясников, а что-то гораздо более страшное?

Внезапно один из мужчин рявкнул:

— Хватит болтать! Пора работать. Неси лопату, сейчас будем выгружать.

Тяжёлые шаги загремели в сторону двери. Кейт поняла — у неё несколько секунд, чтобы исчезнуть.

Она огляделась. Узкая щель между стеной и стеллажом — единственный шанс. Не раздумывая, Кейт нырнула в проход, ощупывая холодную, влажную кирпичную кладку.

За её спиной с лязгом распахнулась дверь, в комнату ворвались голодные тени мясников, в их руках блеснула холодная сталь тесаков.

Стеллаж жалобно скрипнул, едва не развалившись под натиском Кейт. Сердце ее бешено колотилось о ребра, каждый удар — отголосок тикающей бомбы. Пыль, смешанная с запахом засохшей крови, щекотала ноздри, а в ушах — стук собственного пульса, эхом отражающийся от железных стен. «Ну же, ещё немного…» — Кейт изо всех сил пыталась втиснуть свои худощавые плечи в узкий проход, но старый металл стеллажа упрямо не желал поддаваться. В щели между досками она видела отблески мерцающего света с кухни — танцующие тени мясников и зловещий блеск их тесаков. Еще минута, и они вернутся…

Внезапно тишину разорвал голос, прорезавший шум крови в ушах Кейт, будто кто-то провел раскаленным клинком по льду:

— Кейт, неважно, слышишь меня или нет, сосредоточься на мой голос! Ты попала на ферму мясников, здесь и правду работает подпольный картель «Бонни»!

Эти слова ударили Кейт словно ушат ледяной воды. «Картель «Бонни»?.. Ферма мясников?», — её мысли взорвались вихорем паники. Всё это звучало как бред сумасшедшего, но в этой невообразимой ситуации всё казалось возможным. И этот голос… до боли знакомый…

— Кто ты? — выдохнула Кейт, пыталась перекричать стук собственного сердца.

— Потом объясню! — голос был полным напряжения и тревоги.

— Тебе нужно выбираться отсюда! Ползи к вентиляции, через неё можно пробраться на крышу…

«Вентиляция? Крыша? Как… откуда… «, — голова Кейт раскалывалась от вопросов, но интуиция кричала: «Доверься ему!».

Она рванулась назад, словно пойманная в капкан крыса, бросаясь в сторону тёмного зева вентиляционного отверстия. Решётка, закрепленная на ржавых болтах, не хотела поддаваться, но адреналин дал Кейт нечеловеческую силу.

— Давай же! — шипела она, рьяно дёргая решётку, представляя, как на её плечо ложится тяжёлая рука мясника.

Металл заскрипел, прогнулся… и с грохотом упал внутрь. Кейт юркнула в вентиляционный проход, полный пыли и запаха старого металла.

— Молодец, Кейт! — голос в наушнике словно взорвался ликованием.

— Я всегда знал, ты

— боец! А теперь ползи…

«Боец… знал?..», — пазлы в её голове отчаянно пытались собраться в картину, но вместо этого лишь сыпались на пол сознания хаотичной кучей.

— Мы с тобой дружили в школе, не помнишь? — голос звучал грустно, с ноткой недоумения,

— Это же я… Алекс.

«Алекс?..» Сердце Кейт будто сжалось в тисках. «Алекс…» Имя мелькнуло перед её внутренним взглядом призрачным отблеском — детские игры, улыбка, веснушки, клубничное мороженое… Затем тьма. Никаких деталей, только это имя в пустоте забытых воспоминаний.

— Алекс… — прошептала Кейт, и в её голосе зазвучал страх, смешанный с огоньком надежды.

— Но… я не помню… Что произошло? Где ты?..

— Потом всё расскажу. — голос в наушнике вдруг стал жёстче, серьёзнее.

— У тебя минута, Кейт. Ползи быстрее! Они уже рядом…

Кейт протиснулась в узкий лаз вентиляции, цепляясь за ржавые края и царапая кожу до крови. Сердце стучало в висках, каждый вдох отдавал привкусом металлической пыли и затхлости. «Лишь бы не застрять…», — мелькнула паническая мысль, но Кейт не могла себе позволить остановиться. Голос Алекса в наушнике подгонял её: «Быстрее, Кейт, у тебя мало времени!»

Она проползла несколько метров, чувствуя, как клочья пыли забиваются ей в горло, вызывая приступы кашля. «Куда он меня ведет?..», — с тревогой думала Кейт, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь о том, как она оказалась в этом кошмаре. Внезапно шахта закончилась решеткой, проржавевшей насквозь. Кейт схватилась за нее — металл податливо прогнулся под её напором, раскрывая узкий проем в потолке помещения.

«Кухня?», — угадала Кейт, глядя на вниз.

Огромный чугунный котел с бурлящей внутри жидкостью излучал пар с удушливым запахом мяса и специй. Рядом с ним стоял мясник — горой мышц в окровавленном фартуке, на его плече красовалась татуировка — изуродованный череп, овитый розами и колючей проволокой. Он что-то напевал себе под нос, помешивая варево в котле огромным половником.

«Вот черт… «, — подумала Кейт, прижимаясь к холодной решётке. Она должна была пробраться мимо него незамеченной…

Но удача, кажется, решила сыграть с ней в жестокую игру.

Кусок ржавого металла, держащий решётку, отвалился с пронзительным скрежетом, словно крик испуганной птицы. Кейт замерла, с ужасом ожидая реакции мясника.

Он повернулся, нахмурив лоб, и вгляделся в темноту потолка.

— Чего там шумит? — пробормотал он себе под нос, проводя рукой по своей татуировке.

— Крысы, должно быть… — зазвучал голос Федора с другого конца кухни.

— Надо их травануть чем-нибудь… а то они уже и на мясо покушаются, бесстыжие…

Кстати, ты там как с «десятью штучками» разбираешься?

Мясник с татуировкой нахмурился, снова вглядываясь в потолок.

— Да кажется, тихо всё… может, показалось, — пробормотал он, однако подозрение ещё не угасло в его голосе.

— Слушай, а «десять штучек», что босс привёз… их распаковывать вообще нужно? Он не объяснил… А что внутри лежит, мы даже не заглянули… Может, там и не мясо вовсе?

Голос Федора почти затих — словно он испугался собственных слов.

Мясник махнул рукой пренебрежительно.

— Ерунда это всё. «Мясо» и есть «мясо». Босс всегда лучшее заказывает… хоть и странноватый он иногда с заказами, да не в наше это дело, — он оскалился, проведя языком по желтым зубам. — Клиент всегда прав. Так заведено, так и будем резать, варить и солить, не вникая в их хотения… — мясник вздохнул, ощущение скуки и усталости пронизали его слова, — а ты там давай живо с соусом! Скоро босс должен нагрянуть… он же знаешь, терпеть не может, когда «закуска» не к времени…

Картель «Бонни» — тень на изнанке Картер- Сити, легенда, шепотом передаваемая из уст в уста среди маргиналов, живущих в лабиринтах заброшенных тоннелей и трущоб. Говорили, что они поставляли не только обыденное мясо в рестораны и рынки.

Их «фирменные блюда» из «экзотических ингредиентов» подавались на столы элиты — богачей, политиков, звёзд шоу-бизнеса, жаждущих острых ощущений. Цена такой «экзотики» — целое состояние, и оплачивалась она не только деньгами, но и молчанием.

Кейт, задыхаясь в душной темноте вентиляции, вслушивалась в разговор мясников.

«Картель «Бонни»… люди… жертвы…», — эти слова, как раскалённые угли, жгли её сознание. У неё нет воспоминаний, но тело, словно помнило запах крови, ощущение страха, привкус смерти — неуловимые шрамы прошлого.

Внезапно в её наушник ворвался голос Алекса, полный тревоги:

— Кейт, ты меня слышишь? Тихо! Не двигайся! Он идёт к тебе…

Кейт замерла, боясь пошевелиться даже ресницами. Тень мясника, громадная, уродливая, закрыла слабый свет, падающий из щели решётки.

Тень мясника легла на решетку, словно грозовая туча, затмив и без того скудный свет. Кейт замерла, вжавшись в холодный металл. Сердце стучало в горле, каждый стук отдавал болью в висках. Она боялась даже дышать, каждый вдох казался слишком громким в звенящей тишине. В щели между досками мелькнула татуировка — ухмыляющийся череп мясника, уже почти касающийся её лица.

— Вот ты и попалась, крыска, — прорычал он, голос был низким и хриплым, как скрежет ржавого железа. — Я сразу почувствовал, тут пахнет не свежатиной.

Он с силой дернул решётку. Кейт отшатнулась, и та с грохотом упала на пол.

— Гриша! — заорал мясник. — Неси топор! Тут гостья заглянула! Без приглашения…

«Топор…», — у Кейт перед глазами всё поплыло. «Топор…», — тело отказывалось повиноваться. Удар, боль, крик — всё это казалось неотвратимым.

Но вдруг в её наушнике раздался крик Алекса, словно из самого сердца урагана:

— Кейт! Окно! Прыгай!

Окно?!.. Она подняла голову и увидела небольшое окно на противоположной стене. Стекло было затянуто пыльной пленкой, но сквозь него пробивался слабый свет — луч надежды в этом царстве ужаса.

Кейт больше не раздумывала. Адреналин взрывной волной прокатился по её телу, отключая страх и боль. С ловкостью пантеры, она бросилась к окну. Раздался треск ломающегося стекла. Кейт, не ощущая боли от царапин и порезов, вывалилась наружу.

Она оказалась на крутом склоне горы, усыпанном острыми камнями. Ночной ветер свистел в ушах, звёзды плясали в чёрном небе. Внизу, словно пасть адского зверя, зияла пропасть, окутанная туманом.

«К чертям!», — пронеслось в голове Кейт, но она уже скользила вниз, цепляясь за неровности камней и корней, пыталась сохранить равновесие на этом безумном аттракционе. Ветер трепал её рыжие волосы, осколки стекла впивались в ладони, но адреналин по-прежнему горел в её жилах, не давая панике парализовать её волю.

«Как на серфе… держи волну, Кейт, держи волну!», — отчаянно кричал голос Майкла в наушнике. Кейт вспомнила уроки сёрфинга, которым её учил Роман… «Роман…»

Она пронеслась мимо громадного валуна, резко изменила направление движения, ловко балансируя телом. Земля летела ей навстречу, звезды кружились перед глазами в безумном вальсе.

«Ещё чуть-чуть!», — ободрял голос Алекса, словно направляя её невидимой рукой.

Кейт увидела ровный участок у подножия горы и, напрягая все силы, направила туда своё тело.

Мир взорвался болью, словно тысяча игл вонзились в каждую клеточку тела. Тьма, густая и плотная, поглотила Кейт, стирая все звуки и ощущения. Сознание мерцало, как угасающий огонек свечи.

Она пришла в себя медленно, как будто выныривая из глубокого сна. Веки с трудом поднялись, пропуская тусклый свет, царапающий глаза. Голова пульсировала тупой болью, тело ныло, а во рту стоял привкус песка и крови.

Кейт осторожно села, опираясь на стену. Она находилась в какой-то пещере, слабо освещённой мерцающими кристаллами, отбрасывающими причудливые тени на неровные стены.

«Я… выжила? " — с трудом сформировала мысль Кейт, ощупывая ссадины на руках и лице. — «Но как?..»

Воспоминания наплывали обрывками: падение, голос Алекса в наушнике, лицо мясника…

Внезапно в ухе послышался знакомый холодный голос:

— Очнулась, детка?

Кейт резко повернула голову. На входе в пещеру, словно вытканный из тени и полумрака, стоял Виктор. Он улыбался, но эта улыбка не выражала ни радости, ни сочувствия — скорее хищное удовлетворение.

— Виктор… — Кейт вскочила на ноги, но головокружение пригвоздило её обратно к стене. — Где я? Что ты со мной сделал?!

— Добро пожаловать в «Лабиринт», Кейт, — Виктор сделал шаг вперёд, его фигура казалась нереальной, размытой, словно голограмма. — Первое испытание ты успешно прошла. Похвала.

Он щёлкнул пальцами, и на грубой стене пещеры возникло изображение — городской пейзаж, знакомый до боли в сердце: улицы Картер-Сити, окружённые кольцом металлических деревьев.

— Что… что это? — Кейт, захваченная смутным предчувствием, вглядывалась в мерцающие пиксели голограммы.

— Твой мир, детка, — Виктор сделал ещё шаг, останавливаясь буквально в нескольких сантиметрах от неё. Его глаза блестели, словно осколки обсидиана. — Твоя реальность, которая вот-вот рухнет. Видела те трещины у школы? Так вот — это лишь малая часть того, что я могу сделать с вашим миром.

В Кейт вспыхнул гнев, смешанный со страхом.

— Что тебе нужно, Виктор? — спросила она, напрягая всё тело, готовясь к схватке. — Чего ты добиваешься этой игрой?!

— Порядка, детка, — холодно ответил Виктор. — Равновесия. Контроля. Ваш мир — слишком хаотичен, слишком непредсказуем. Слишком много свободы, слишком много эмоций. Он уже начал трещать по швам…

— Твои «испытания» — что они дадут?! — в голосе Кейт зазвенела сталь. — Ты же убиваешь людей, ломаешь судьбы! Зачем?!

Виктор хищно усмехнулся.

— Смерть — это не конец. Лишь переход. Каждый участник «игры», даже жертвы твоих действий… они все перерождаются в новых реальностях. Не переживай, никто не исчезает окончательно. Но выбор, Кейт… твой выбор, вот что формирует новые реальности. Вот что формирует их судьбы.

Виктор выпрямился и показал на мерцающий городской пейзаж.

— Твои решения влияют на этот мир, — сказал он. — И не только на него. Всё связано, Кейт. Время — это не линия, а клубок. И ты стоишь в центре этого клубка. От тебя зависят миллионы жизней…

Кейт почувствовала, как внутри у неё всё сжалось от ответственности и непонимания.

— Как я… как я могу контролировать такое? — выдохнула она, с трудом контролируя себя.

Виктор наклонился к ней, и Кейт вновь почувствовала леденящее прикосновение его голоса.

— Играй, детка, — прошептал он. — Узнаешь

» — И да, ты уже совершала такие головокружительные прыжки бессчетное количество раз! — в голосе Виктора звучала ехидная насмешка.

— Но твоя память, словно песок, утекает сквозь пальцы времени. Каждый раз — как первый. Забавно, не правда ли?»

Кейт, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева, с трудом сдержалась, чтобы не броситься на Виктора с кулаками.

«Забавно?! — прошипела она, пытаясь унять дрожь в голосе.

— Ты называешь забавным то, что я падала с чертовой горы, разбивая себе все кости?! Что я была на волоске от смерти?!»

Виктор вновь рассмеялся, но в этот раз — без злорадства. Скорее — с оттенком грусти, даже сожаления.

— Поверь мне, Кейт, — сказал он, его голос стал тише, почти ласковым, — если бы ты знала… ты бы не злилась.

Он щёлкнул пальцами, и воздух рядом с ним заискрился, сплетаясь в неясное изображение. Кейт всмотрелась — и вздрогнула.

Перед ней вспыхнула картина, яркая, как сон накануне: она сама, захватанная ужасом, ползёт в темноте вентиляционного прохода… каморка, где двое мясников разговаривают о «поставке» и точат свои тесаки… её побег, падение с горы…

Кейт не верила своим глазам. Видение будущего? Предостережение? Или… насмешка над её беспомощностью?

— Видела? — спросил Виктор, в его голосе появился металлический оттенок, словно лезвие провело по стеклу. — И это лишь один из возможных сценариев. Один из многих, в которые ты играла.

— Ферма мясников, «Бонни», «десять штук»… — шептали губы Кейт, вновь переживая тот ужас заточения. — Это всё… было правдой? Я… действительно чуть не погибла?

— Не «чуть», Кейт, — прервал её Виктор, улыбаясь холодно, без тени теплоты. — Ты погибла. Много раз. И снова возрождалась в новой временной петле. Это и есть «игра».

Виктор подошёл к ней, останавливаясь так близко, что она чувствовала тепло его тела, запах дорогих сигарет и… нечто ещё — едва уловимый, металлический аромат, словно от раскалённой стали.

— Но помни, — в его голосе снова зазвучала жестокая ирония, — именно от тебя зависит, к какой «двери» ты дойдёшь в конце.

— Твой следующий поезд, детка, — невозвратный, — слова Виктора ударили Кейт по сердцу, как удар молота.

Мир вокруг нее поплыл, растворяясь в вихре изумрудного света. Последним, что она услышала, был смех Виктора, жестокий, как война.

Кейт очнулась лежа на грубой, пахнущей морем и рыбой, палубе. Над ней — чёрное, усеянное звёздами небо, похожее на рассыпанные бриллианты. Рядом раздавались крики матросов, скрип канатов и плеск волн.

— Проклятье! — прошептала Кейт, с трудом поднимаясь на ноги. Она была одета в грубую льняную рубашку и штаны, голова кружилась, но где-то в глубине памяти вспыхнул огонёк узнавания — запах солёного ветра и ощущение качки… — Я… я на корабле?

— Эй, девчонка, не торчи под ногами! — рявкнул на неё грубый бородатый матрос. — Найди себе дело, а не то шкипер тебя за борт вышвырнет!

Кейт, борясь с головокружением, огляделась. Корабль был большим, трёхмачтовым, с чёрным корпусом и алыми парусами, на которых был изображён огромный белый череп. Пиратский корабль…

Волна страха смешанная с волнением, прокатилась по её телу. Виктор забросил её не просто в другое место — в другое время. И, кажется, это время оказалось особенно жестоким и опасным.

«Временная петля… испытание… правила отсутствуют», — прошептали в её голове слова Виктора, словно зловещее пророчество. Она не помнила, как оказалась на пиратском корабле, не помнила цели своего путешествия… но внутри что-то кричало, словно предчувствуя опасность, которая скрывается в каждой тени, в каждом шепоте ветра, в каждой солёной брызге.

Внезапно из капитанской каюты на палубу вышла женщина. Высокая, стройная, она была одета в чёрный камзол, обшитый золотыми галунами, и высокие сапоги из мягкой кожи. На бедре у неё висела сабля в богато украшенных ножнах, а в руках — пистолет с инкрустированной рукоятью. Её лицо, прекрасное и решительное, было обрамлено чёрными волосами, которые ветер трепал словно знамя.

Матросы замерли, встречая её почтительными взглядами. Кейт чувствовала, как от этой женщины исходит волна силы и власти, приковывая к себе внимание каждого на палубе. Кто она?..

Женщина остановила на Кейт свой взгляд, холодный и пронзительный, словно лезвие кинжала.

— Кто эта девчонка? — её голос прозвучал резко, как удар хлыста. — Откуда она взялась на моём корабле?!

Матрос, заминаеясь, пробормотал:

— Мы… нашли её на берегу, капитан. Она была без сознания…

— Без сознания? — женщина презрительно фыркнула.

— Вы, значит, подбираете всякий мусор, который волнами выносит на берег? А вы уверены, что это не шпионка какого-нибудь жадного губернатора?

— Я не шпионка, — сказала Кейт. В её голосе не было страха, только досада и недоумение. Она устала от этой чертовой игры с бесконечными подозрениями.

— Я не знаю, как я здесь оказалась… я ничего не помню…

Женщина склонилась к ней, вглядываясь в её лицо.

— Ничего не помнишь? — она прищурилась, её губы искривились в хищной усмешке. — Интересно… очень интересно. А может быть, ты — русалка? Или ведьма?

Кейт поняла, что перед ней — не просто пират, а кто-то больше. Легенда. Призрак из прошлого.

— Вы… вы «Алая Роза»? — спросила она. В её голосе звучало благоговейный страх, заглушая панику.

— И что из этого, девочка? — «Алая Роза» гордо выпрямилась, взгляд её стал твёрдым как сталь. — Ты хочешь вступить в мою команду? Заслужи это право. Покажи мне, чего ты стоишь.

И прежде, чем Кейт успела что-то ответить, прозвучал крик с мачты:

— Корабль на горизонте! Флаг «Чёрного Змея»!

На палубе началась суета, матросы забегали, выполняя приказы, хватаясь за оружие. «Алая Роза» махнула Кейт рукой, приглашая следовать за ней.

— Покажи мне свою храбрость, девочка, — бросила она через плечо. — Докажи мне, что ты не пустое место.

Пушечный гром раскалывал небо. Волна огня и дыма захлестнула палубу, обжигая лицо Кейт, оставляя на её коже привкус пороха. «Чёрный Змей», громадный как монстр, обрушил на «Алую Розу» весь свой гнев. Матросы падали, словно подкошенные, крики их смешивались с лязгом стали и скрипом ломающейся древесины.

Кейт, прижавшись к борту, отчаянно пыталась сохранить равновесие на раскачивающейся палубе. Вокруг нее царила сумасшедшая бойня — люди убивали друг друга, не щадя ни сил, ни жизней. Виктор закинул её в ад, лишив воспоминаний, бросил на произвол судьбы в этой чудовищной реальности, где выживают лишь самые жестокие и беспринципные.

Но в ней внезапно пробудилась ненависть — слепая, безудержная. Ярость к тому, кто контролировал её жизнь, кто превратил её существование в бесконечный кровавый кошмар. К тому, кто лишил её прошлого и похитил будущее.

Кейт схватилась за мушкет, валявшийся у ног убитого матроса. Она не знала, как им пользоваться, но тело, словно вспоминая забытый урок, подсказало ей — зарядить, прицелиться, выстрелить.

Пуля просвистела в воздухе, настигая пирата «Чёрного Змея», прицеливающегося в «Алую Розу». Он вскрикнул, схватившись за рану на плече, его пистолет выпал из рук и утонул в бурлящей морской пене.

Кейт, уже не боясь, атаковала врагов, один за другим опустошая мушкет, слыша крики, стон и звон стали, не задумываясь о своих действиях, руководствуясь только бешеной яростью, пульсирующей в её жилах.

Она пробивалась сквозь гущу битвы, словно фурия, ее рыжие волосы горели в солнечных лучах как огненный вихрь. Её не пугала кровь, не останавливали крики раненых и умирающих. Кейт желала лишь одного — выжить.

И вот она увидела его — капитана «Чёрного Змея». Громадный, как медведь, он возвышался над палубой, рассекая своей саблей врагов, как мясник — туши. На лице его — оскал, полный жестокой радости и кровожадности.

Кейт, понимая, что перед ней — смертельная опасность, приготовилась к атаке. Но капитан, словно почувствовав её взгляд, повернулся. Их глаза встретились. На мгновение все вокруг стихло, звуки битвы превратились в глухой гул.

Капитан, с удивлением, разглядывал её, его грубое лицо внезапно озарила тень улыбки.

— Рыжая бестия, — прошептал он, и в его голосе, грубом и хандрящим, Кейт услышала нотку восхищения.

— Ты же огонь! Присоединись ко мне, и весь этот мир будет у наших ног…

Кейт ответила на его улыбку, однако в её глазах горела ненависть, ослепляя путь каждому, кто посмел бросить ей вызов. Эта игра потеряла для неё всякий смысл — Кейт предала оружие и, рискуя жизнью, прыгнула за борт.

— Прощай, Кейт, — прошептал капитан «Чёрного Змея», глядя, как её фигурка, подобно алой птице, тонет в бурлящем море.

— Жаль, ты сделала неверный выбор.

Мир вновь распахнулся перед Кейт мерцающим изумрудным светом. Голова раскалывалась, тело ныло от ушибов, но она жива. Очнувшись в пещере с мерцающими кристаллами, она услышала слова Виктора, похожие на свист злобного ветра:

— Первый круг пройден.

— Первый круг пройден, — голос Виктора был холоден, как ледяной ветер, пронзающий пустошь. — Но не расслабляйся, детка. Игра только началась.

Мир вокруг Кейт расплылся в изумрудной мгле, и она очнулась, лежа на холодном каменном полу. Над ней — купол из резных арок, словно останки какого-то древнего храма, поглощённого временем и забвением. В воздухе витал запах пыли, ладана и чего-то еще — неуловимого, чуждого, напоминающего запах грозы.

«Где… где я?» — мысль с трудом пробилась сквозь туман, окутывавший сознание Кейт.

Она с трудом приподнялась на локти и огляделась. Пещера? Гробница? Всё вокруг казалось нереальным, будто сошедшим со страниц старинной книги. И вдруг она увидела его — сидящего на каменном троне в глубине зала.

Он был стар и худощав, его лицо было испещрено морщинами, словно карта каких-то забытых земель. Длинные белые волосы каскадом падали на плечи, одетые в простую холщовую рубаху. В его руках — книга, обложка которой была украшена странными, незнакомыми Кейт символами.

Он поднял на Кейт свой взгляд — глаза его были голубыми, яркими и пронзительными, словно лезвия двух кинжалов.

— Здравствуй, Кейт, — его голос прозвучал тихо, но чётко, раскатившись эхом под сводами зала. — Я ждал тебя.

«Ждал? Откуда он знает моё имя?.. Кто он такой?» — вопросы роились в голове Кейт, но страх сковывал язык.

Старик улыбнулся.

— Ты не узнаёшь меня, Кейт? — В его улыбке была какая-то печаль. — Я Хранитель Времени. А эта пещера — мой дом.

«Хранитель Времени…» — эти слова ударили Кейт в сердце, словно молот. Они напомнили ей о пророчестве…

В одно мгновение всё встало на свои места. Она застряла во временной петле, и этот старик — ключ к разгадке, ключ к её свободе.

— Что… что мне делать? — выдохнула она, поднимаясь на ноги. — Как вернуться в мой мир?

— Твой мир тебя уже не ждёт, — печально сказал Хранитель.

— Виктор сломал время, исказил его нити. Ты заперта здесь, Кейт. Ты пленница прошлого.

Кейт почувствовала прилив отчаяния. Виктор обманул её… Он не просто играл с ней, он лишил её всего. Дома, друзей, любви, будущего…

Но вдруг в ней вновь проснулась ярость. Она не сдастся. Она найдёт выход! Она победит эту проклятую игру!

— Виктор меня не сломает! — сказала Кейт голосом, полным непоколебимой решимости.

— Я найду способ вернуться! Я остановлю его, даже если мне придётся перевернуть весь этот проклятый мир!

Она заметила рядом с Хранителем стол, заваленный бумагами и письменными принадлежностями. Ухватив листок пергамента и перо, она быстро начала писать, чувствуя, как из кончика пера струится не просто чернила, а отголоски её воли. Это послание должно дойти.

«Тем, кто будет после», — написала она, сжимая перо до хруста костей. — «Если вы найдёте эти строки, знайте: время разрушено. Виктор, тот, кто называл себя Хранителем Порядка — лжец! Он манипулирует людьми, запутывает нити судеб, играет с реальностью!

Его цель — власть. Абсолютный контроль над временем! Я видела его лабиринт… бесконечный цикл смерти и возрождения. Он посылает своих псов в разные эпохи, использует нас, как марионеток в своих игрушках…

Остановите его! Не дайте ему разрушить мир! Найдите способ вырваться из временных петель, он спрятал ключи к своему разуму… Где-то в самых тёмных глубинах истории. Я верю в вас…

Кейт.»

Она подняла голову и встретилась взглядом с Хранителем.

— Сможешь передать это послание? — спросила она, вкладывая в него всю свою надежду.

Хранитель взял пергамент, его рука не дрожала — она была твёрдой как сталь. Он вгляделся в строки, и в глазах его Кейт вновь увидела печаль.

— Да, — ответил он тихо, словно боясь разбудить тишину. — Я передам его. Но победит ли свет?..

— Обязательно победит! — отрезала Кейт. — Если не я, то кто-то другой. Я не позволю тьме забрать всё…

Хранитель кивнул и встал со своего трона.

— Пойдём, Кейт, — сказал он, устремив взгляд в глубь зала, где от одной из стен исходило слабое мерцание. — Твоя история ещё не окончена…

В бездне времен, где тени сплелись,

И эхо прошлого с будущим слилось,

На поле битвы, где сталь о сталь,

Кейт встала гордо, приняв свой финал.

Лабиринт пройден, уроки познаны,

Временных пут оборваны,

Осколки судеб собраны в одно -

В сердце героя, где свет зажжено.

Виктор повержен, его игра сломлена,

Но тьма не дремлет, она пробуждена.

Новые лица, новые имена,

Встанут на бой, чтоб развеять туманы.

А Кейт, с улыбкой на устах,

Исчезнет в вихре временных ветрах,

Оставив след - начертанные строки,

Пророчества знаки, судьбы уроки.

"Когда часы пробьют двенадцать раз,

И мир падёт во мрак и ужас,

Встанет герой, сердце - лёд,

И тьму развеет, свет вновь вернёт".

"...Он помнит запах лаванды,

Материнской любви сияние,

Он принесет надежду миру,

Воскресит в сердцах веру..."