Октябрь 1943 — Нью-Йорк



Я не спал. Я сидел, глядя на Эда, на его неподвижное тело. Он умолял меня не отвозить его в больницу, и я сдержал слово, но, если к восьми часам он не очнется, мне придется его нарушить. Может сколько угодно меня ненавидеть — пусть только останется жив и здоров. Можно, конечно, попросить врачей не…

Я услышал, как участилось его дыхание. Я выпрямился на стуле, не сводя взгляда с Эда. Что ж, он хотя бы очнулся.

Только спустя несколько напряженных минут Эд медленно сел, слепо разглядывая потолок. Его лицо исказилось от боли, когда он попытался глубоко вдохнуть.

Я всё ещё не мог поверить, что кто-то пытался его задушить. Если бы одна из хористок не услышала странный шум за сценой и не побежала в фойе, вопя во всё горло…

Я даже представить не мог, что могу вот так его потерять.

— Эд? — тихо позвал я. Он несколько раз моргнул, глядя по сторонам. Я встал и подошел к кровати. — Эд? Как ты? — не повышая голоса, спросил я.

Он попытался ответить, но из его горла раздался лишь хрип — болезненный как для моих ушей, так, похоже, и для него самого. В итоге он пожал плечами и поднял руки, чтобы провести ладонями по лицу. Однако стоило им коснуться кожи, как он замер. Дрожа, он медленно опустил руки и уставился на них широко распахнутыми глазами.

Наверное, перчатки надо было оставить…

Что ему удобнее лежалось, я снял с него всё, что мог: ботинки, куртку и, разумеется, перчатки. Сразу же после я наконец-то осознал, почему он носил их в любое время дня и ночи, даже в летний зной. Его правая ладонь была полностью металлической. После, слегка ощупав его, я обнаружил, что этот протез заменяет ему руку до самого плеча. Проверять что-либо дальше я не рискнул.

Действительно ли это протез? Или же… какая-то броня?

Эд повернулся ко мне; его глаза были полны страха. Он… Он подумал, что это открытие меня разозлит или?.. Не знаю, с чего бы ему бояться меня…

Моей реакции.

— Эд, всё в порядке, — прошептал я, садясь на край кровати. — Дело в твоей руке, да?

Он стиснул правое запястье, как я замечал за ним и прежде, причем не раз. Но я даже не представлял, что всё это время он сжимал металл.

— Это такой металлический корпус или?..

Он отвел взгляд, продолжая сжимать запястье.

— Вся, — прохрипел он. — Стальная.

Стало быть, и впрямь протез? Но… как так вышло?

Он закрыл глаза и попытался отдышаться, но, судя по тому, как сморщилось его лицо, ему было адски больно. Внезапно он отпустил запястье и откинул покрывало, практически скинув его на пол.

— Эд, что такое? Если дело в твоей руке, то я…

Он несколько раз ударил правым кулаком по левому колену, и каждый раз я отчетливо слышал звук металла, ударяющегося о металл. Его нога… такая же? Я вскинул голову и успел заметить его глаза: Эд, если такое вообще возможно, выглядел еще более напуганным; его взгляд метался по всей комнате.

— У тебя и рука, и нога металлические? — прошептал я. Эд медленно кивнул.

Я покачал головой. Каким же слепым идиотом я был?

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

Эд удивленно наклонил голову и растерянно нахмурился. Поколебавшись немного, он указал сначала на руку, а потом — на горло, не сводя с меня вопросительного взгляда.

— Я про твое горло. И… про всё остальное, что он успел задеть. Тебе больно? — уточнил я.

Это удивило его еще больше. Казалось, он не верил своим ушам и слепо смотрел на меня, пока, наконец, не пожал плечами.

— Тебе трудно говорить?

Он кивнул.

— Может, тебе обернуть шею холодным полотенцем? Я слышал, такой компресс может облегчить боль.

Он медленно и аккуратно коснулся шеи левой рукой и поморщился. Но потом всё равно кивнул.

— Я сейчас вернусь, — сказал я и направился в ванную. Когда я вернулся с холодным влажным полотенцем, Эда в кровати уже не было. Я невольно запаниковал, дивясь, куда он мог за такое время подеваться.

К счастью, он всего лишь пошел к своей сумке. Вытащив что-то из нее, он с трудом поднялся, тяжело опираясь на прикроватную тумбочку. Немного передохнув, он вернулся к кровати, забрался на нее и устало выдохнул.

Всё это время я не отрывал взгляда от его металлических протезов.

Не увидь я их собственными глазами, то так до сих пор бы ничего и не заподозрил. Для механических конечностей они двигались слишком уж плавно и естественно. Кто их изготовил — доктор Эрскин? Поэтому они прибыли вместе в Штаты и вступили в С.Н.Р.?

Эд тем временем что-то писал в блокноте левой рукой, видимо, не замечая моего присутствия.

— Держи, Эд, — сказал я, подходя к нему и протягивая полотенце.

Он поднял голову, кивнул, взял его правой рукой и бережно приложил к шее. Затем он поморщился и напрягся, но полотенце всё-таки оставил и вернулся к блокноту.

— Что ты?..

Он перевернул блокнот ко мне и поднял его так, чтобы я мог прочесть легко текст. Видит Бог, его подчерк этому не способствовал. Я забрал у него блокнот и чуть прищурился, всматриваясь в слова.

— «Почему тебя не удивляют мои рука и нога?», я правильно прочитал? — спросил я. Эд кивнул и жестом попросил вернуть блокнот. Он сидел, держа наготове ручку, и выжидающе смотрел на меня.

Точно. Он же задал вопрос.

— Эд, ты не первый на моей памяти человек с протезами, — начал я, присаживаясь на кровать. — Честно говоря, я даже разочарован, что за все прошедшие месяцы ты об этом даже не обмолвился… Ты ведь знаешь, что можешь мне доверять, верно?

Он посмотрел на блокнот и склонил голову. Покрутив ручку в пальцах, он быстро что-то дописал и показал мне.

— «Я доверяю тебе, Стив. Просто не умею говорить о себе», — зачитал я и вздохнул. С этим не поспоришь: о прошлом Эда я не знал практически ничего, хотя мы уже много месяцев колесили по стране. И всегда ночевали в одном номере.

К слову…

— Так ты поэтому прятал от меня руку, когда в тот раз свалился с кровати? — спросил я.

Эд ошарашенно уставился на меня, но затем неловко улыбнулся и кивнул. Я улыбнулся в ответ и даже хмыкнул, вспомнив, как тогда решил, что при падении он ударился головой и падает в обморок. Эд нахмурился, и я попытался сдержать смех.

— Я… Я могу потрогать твою руку? — спросил я, стараясь сменить тему.

Эд пожал плечами и переложил полотенце в левую руку, после чего протянул правую ко мне. Внешне она ничем не отличалась от моей, разве что все мышцы и кости в ней были заменены сталью. Когда-то на уроках по искусству мы изучали анатомию, и я мог поклясться, что все сочленения выглядят так же, как на рисунках в учебнике. Тот, кто делал этот протез, отлично знал свое дело.

— Кто сделал твои протезы? — спросил я.

Эд взял ручку и написал: «Друг. Очень давно.»

— Доктор Эрскин? — предположил я. Эд покачал головой.

— Давний… Друг, — прохрипел он. Судя по выражению его лица, никакие другие подробности меня не ждали. Подавив вспышку раздражения, я перевел внимание на его протез и несколько раз согнул и разогнул его пальцы.

— Ты это чувствуешь?

Эд покачал головой. Мне пришлось немного помучиться, чтобы разобрать две новых фразы в блокноте. «На пластинах нет нервных окончаний. Только в плече.»

— То есть, протез подсоединен к твоим нервам? — потрясенно повторил я. — Но как?

Эд бросил на меня раздраженный взгляд. Точно. Ему же придется всё это записать. А почерк у него понятнее не становится…

«Это длительный процесс. Адски болезненный» — было мне ответом.

Болезненный? И дело было давно… Сколько же лет ему тогда было?

— Ладно, больше вопросов задавать не буду, — заявил я. — Тебе нужно отдохнуть.

Он кивнул, хоть и оставил в блокноте еще одну фразу, которую после показал мне.

«Спасибо, но больше никогда не снимай с меня одежду.»

Я посмотрел на фразу, потом — на Эда и приподнял бровь. Правильно ли я всё прочёл? Он нахмурился, смерив меня взглядом.

— Хорошо, не буду, — ответил я, хоть это и распалило мое любопытство. Я ведь уже видел его руку и ногу; какие еще тайны он на себе несет?

Он кивнул и положил блокнот и ручку на прикроватную тумбочку. Я поднял покрывало и, дождавшись, когда он удобно устроится, накрыл его.

— И запомни, Эд: если тебе когда-нибудь захочется еще чем-нибудь поделиться, я всегда буду готов тебя выслушать. Договорились?

Он не ответил, глядя в стену. Однако после он медленно кивнул, переведя на меня взгляд.

— Спасибо, Стив, — прохрипел он. Я положил руку на его плечо — на его правое плечо — и ощутил, где металл на нем встречается с плотью.

— Пожалуйста. А теперь отдыхай.

Он перевернулся на бок и закрыл глаза, а я вернулся на стул, прокручивая в голове всё, что успел узнать. Конечности он потерял давно и заменил их металлическими протезами еще до встречи с доктором Эрскином. Процесс их подсоединения был крайне болезненным. В момент нашей встречи ему было всего семнадцать — его даже совершеннолетним назвать нельзя.

Что же с ним произошло? Судя по тому, как часто ему снятся кошмары, я могу лишь представить, какой тяжелой у него была жизнь.

Неудивительно, что он не хочет о ней рассказывать.

_______________

На следующий день у меня, к счастью, не было запланировано никаких концертов, поэтому я провел всё время с Эдом, ухаживая за ним до такой степени, что он начал стрелять в меня раздраженными взглядами. Я предпочел их игнорировать. Ведь я понимал, что завтра ему никто помогать не сможет: мне нужно было выступать и днем, и вечером. Хоть Эд и заверял меня, что без труда переживет мое отсутствие, я всё равно опасался оставлять его в таком состоянии.

— Капитан Роджерс! — окликнул меня Брандт. Сенатор, широко улыбаясь, шел ко мне вместе с одним из ассистентов.

— Сенатор Брандт, — поприветствовал я в ответ. — Боюсь, не смогу задержаться и поговорить с вами. Надеюсь, вы не в обиде.

— Ну что ты, что ты! — отмахнулся Брандт. — Не стоит заставлять поклонников ждать. Я просто заскочил узнать, как у вас дела.

— Жаловаться не на что, — ответил я. — Благодарю.

— А как… Ох, как там его?

— Элрик, сэр, — пробормотал его ассистент.

— Ах, да, Элрик! Мне доложили о том ужасном инциденте.

За столько месяцев гастролей Брандт мог бы и запомнить, как зовут Эда. Но я предпочел об этом умолчать: он обладал нужными связями, чтобы отправить меня на фронт, а именно к этому я и стремился.

— Ему уже лучше, — ответил я. — Жаль оставлять его одного, но долг зовет.

— Да-да. Верно сказано, — заметил сенатор. — Что ж, главное, что ему уже лучше. Ну, ни пуха ни пера вам, капитан!

Подходил мой черед выходить на сцену.

— Спасибо, сенатор.

Увы, мне никак не удавалось сосредоточиться ни на самом концерте, ни на общении со зрителями. Похоже, вид у меня был настолько потерянный, что организаторы спешно завершили нашу встречу.

— Иди-ка отдохни, Кэп, — сказал мне один из них, прогоняя меня за кулисы.

— Спасибо, — пробормотал я, но совета его не послушался: вышел через черный вход и быстро направился в отель. Разумом я понимал, что пару часов Эд и впрямь как-нибудь справится со всем сам, но никак не мог унять беспокойство.

И оно меня не подвело: у двери нашего номера на коленях стоял какой-то человек и пытался вскрыть замок.

— Эй!

Он подскочил от неожиданности и, заметив меня, попытался удрать, но запутался в собственных ногах. Я без труда нагнал его, схватил за воротник и оторвал от пола.

— Ты что это удумал? — сердито спросил я.

— Ни-ничего, — выдавил он. Я нахмурился, окинул его взглядом и заметил пистолет, спрятанный под пиджаком.

— Давай попробуем еще раз, — процедил я и пошел к номеру, волоча его за собой.

Я отпер дверь и распахнул ее. И пригнулся как раз в тот момент, когда кто-то решил врезать мне по голове.

— Стив! — просипел Эд.

Голос к нему уже вернулся, отек горла спал. Но мне всё равно казалось, что ему больно говорить. Я посмотрел на предмет, который Эд хотел обрушить мне на голову: металлическую лампу с прикроватной тумбочки. Эд тем временем разглядывал человека, которого я продолжал держать за воротник.

— Он хотел… вскрыть замок? — пробормотал Эд, кивая на незваного гостя.

— Да. И я хочу узнать, почему, — ответил я, вталкивая его в комнату и усаживая на единственный стул.

Он хотел было выхватить пистолет, но я оказался быстрее и выдернул тот из кобуры. Эд смотрел на оружие во все глаза, переводя взгляд с меня на мужчину.

— Итак, — начал я, захлопывая дверь. — Не потрудишься объяснить, что происходит?

— Я же сказал — ничего! — повторил мужчина, выискивая путь на свободу. Я подался вперед, положил руку на спинку стула и пристально посмотрел на него.

— Спрошу еще раз. Ты пытался вскрыть замок. Зачем?

— Я… Я думал, что это мой номер! Я просто ключ потерял!

Я подавил желание закатить глаза.

— Можно было попросить запасной у портье. Это было бы проще.

— М-мне было слишком неловко!

Я продолжал смотреть на него.

— Клянусь! Я…

Я надавил на спинку стула, заставив тот накрениться, и взломщик запаниковал.

— Ты ведь видел, как я на сцене поднимаю мотоцикл, так? — спросил я, склонив голову набок. — Ты весишь определенно вполовину меньше него. Как думаешь, что я могу с тобой сделать?

Он запаниковал и сместил взгляд на Эда, стоящего позади меня.

— Я… Я…

— Ты пытался вскрыть замок. Зачем?

Его пробила дрожь, и я еще немного накренил стул.

— Мне заплатили, чтобы его убрать! — выкрикнул взломщик, указывая на Эда. Я так и знал…

— Для чего? — рявкнул я. — И кто?

— Не знаю! Мне позвонили и велели сделать это сегодня, пока вы не вернулись!

— Тебе что, даже причину не назвали?

— Тот, кто звонил, сказал, что это для вашего же блага!

Я замолчал, прокручивая в голове его слова. Для моего же блага? Кому в принципе могла прийти в голову такая идея?

— Прошу! Отпустите! — взмолился взломщик. Я уставился на него, гадая, не утаил ли он что-то от нас.

— Пусть идет, — тихо прохрипел Эд.

Мужчина неуверенно взглянул на меня, и я кивнул, возвращая стул на место. Как только его ножки коснулись пола, взломщик дал деру, чуть не сорвав дверь с петель. Мог бы хоть закрыть ее за собой…

Эд сделал это вместо него и вздохнул.

— Интересный способ… начать вечер, — низким голосом заметил он. Я сел на освободившийся стул и провел ладонями по лицу.

— Зачем кому-то желать тебе зла, Эд? И почему это будет мне на благо?

Он изогнул бровь и ткнул в себя пальцем.

— Немец.

— Эд, мы это уже проходили… — за эти месяцы мы встречали разных людей, которым по тем или иным причинам не нравился Эд, но он всегда списывал это на свое происхождение. Я возражал, говоря, что кому-то может попросту не нравиться его грубое отношение ко всему, но он всегда сводил всё к немцам или к Германии.

— Да, — сказал он, закатив глаза. — Только людей… типа Брандта… это не изменит.

Я вздохнул. Брандт Эда на дух не выносил. Сегодня, правда, из вежливости поинтересовался, как Эд… себя чувствует…

Брандт знал, что Эд в номере один. Не мог же он…

Или мог?

«Для моего же блага».

— Стив?

Да, мог…

— Брандт, — сказал я, поднимаясь со стула и меряя шагами номер. — Он спрашивал о тебе. Он и его ассистент единственные знали, что сегодня ты будешь в номере один. И он бы больше всех выиграл, если бы тебя не стало.

Эд был вне себя от гнева.

— Никаких немцев. Никаких друзей под боком. Можно только посочувствовать… Мудак.

— Эд, — неохотно упрекнул я, но не мог с ним не согласиться.

— Ты это не докажешь, — со вздохом заметил Эд, скрестив руки. — Это лишь предположение.

Он был прав.

— Значит, придется мне с тебя глаз не спускать, — заметил я. Эд страдальчески посмотрел в потолок.

— Scheiße.

— Эд!

_______________

На следующий день концерт был только вечером, поэтому я сдержал слово и не выпускал Эда из виду: в театре он сопровождал меня везде и всюду, и я даже возвращался за ним, стоило ему отойти дальше, чем на три фута. Матерился он из-за этого почем зря.

— Капитан Роджерс!

Опять он…

Сенатор Брандт и его ассистент снова прошли за кулисы, и я натянуто улыбнулся, увидев их. Хоть мы с Эдом и не могли их ни в чем обвинить, я не собирался спускать события прошедших дней им с рук.

— А, Алрек! Как поживаешь? — чересчур громко поинтересовался сенатор.

— Элрик, — процедил Эд. — У меня всё прекрасно.

Он пока что даже говорить нормально не мог.

— Ужасное, кошмарное происшествие. Надеюсь, такого больше не повторится, — заметил сенатор. На такое я уже не мог закрыть глаза.

— Но могло повториться, — заметил я. — Прошлой ночью кто-то пытался вломиться в наш номер.

Сенатора это не слишком-то удивило…

— К счастью, я пришел раньше обычного и спугнул его, — продолжил я. — Если бы что-то случилось с моим ближайшим другом… — я положил ладонь на голову Эда. Может сколько угодно меня потом за это ругать. — Не знаю, смогу ли я и дальше выступать на этих концертах. Мне нужно время, чтобы прийти в себя.

Полагаю, сенатор распознал угрозу в моих словах и потому сразу же дал заднюю, широко распахнув глаза.

— Ну конечно! Разумеется, капитан! Я даже охрану к вам приставлю! Ничего плохого с вами обоими не случится, я гарантирую!

— Спасибо, сенатор, — кивнул я.

Он быстро попрощался и оставил нас. Как только он скрылся из виду, Эд скинул мою ладонь.

— Молодец, — хмуро заметил он. — Но больше так не делай. Пальцы сломаю.

Я невольно прыснул.