Декабрь 1943 — фабрика ГИДРЫ, Старгард, территория оккупированной Польши

Быть того не могло. Я ведь думала… что его больше нет. Так ведь?

Когда Кимбли закончил раздавать приказы, он вместе со своими солдатами направился к другому выходу из цеха. Недолго думая, я бросилась за ними.

Не мог он быть Багровым алхимиком. Зольф Ф. Кимбли из Аместриса давно мертв.

Должно быть, они услышали мои шаги, поскольку один из солдат обернулся и наставил на меня пистолет. Сразу же после он открыл огонь, но я увернулась и замахнулась своим самопальным оружием. Обрубок трубы выбил пистолет из его руки; солдат совершил ошибку, решив проследить взглядом его траекторию, за что и получил трубой по голове. На пол он сполз, не издав и звука, а я побежала дальше.

Я начала вспоминать, когда в последний раз видела Кимбли — или, скорее, то, что от него осталось. Гордыня как раз пытался захватить мое тело, но я обратила процесс против него. И в этой массе кричащих… душ? Я поежилась при мысли, что такое количество несчастных душ было заперто в подобном чудовище. Но я помнила, что среди них я видела Кимбли. И он не был размытой тенью.

Напротив, он по-прежнему был одет в тот омерзительный белый костюм.

Наверное, только он и мог сохранить рассудок в том хаосе и тьме: он и при жизни был поехавшим садистом.

Ударив второго солдата трубой в живот, а третьего грубо познакомив с моим правым кулаком, я побежала дальше.

Гордыня что-то сделал с Кимбли; может, поглотил? Если так, то здесь его определенно быть не должно. Но лицо этого нациста…

Я не могла забыть, как едва не погибла в Бадзукуле. Мой последний кошмар теперь казался каким-то мрачным предчувствием… От воспоминаний о том дне мой живот пронзила фантомная боль, и я схватилась за место, которое пронзил штырь. Я гнала от себя эти игры разума. Я не ранена. В моем животе больше ничего нет, он полностью излечен.

Ударив четвертого солдата по голове, я выпрямилась и огляделась. Четыре солдата. А где же Кимбли? Он же был с…

Кто-то обхватил меня рукой за шею. Еще одна рука сжала мое левое запястье, заставив выронить от боли трубу.

— Так-так, какой настырный gör, — раздался из-за спины голос Кимбли, и я на миг застыла. Даже интонации у него остались теми же…

Я глубоко вздохнула и напустила на себя равнодушный вид, закатив глаза. К списку моих прозвищ помимо «пацана» прибавилось еще и «паршивец». Он сильнее стиснул мою шею, и я ударила его локтем в живот. Он охнул, выругался и отпустил мое левое запястье. Я собиралась было перебросить его через плечо и сбежать, но тут…

— Отпусти его!

В коридоре нарисовались Стив и Баки, уже взявшие Кимбли на мушку. Я удивленно застыла. Как, черт возьми, они здесь оказались? Неужели я так погрязла в воспоминаниях, что не услышала их приближения?

Видимо, Кимбли только и дожидался какой-нибудь промашки с моей стороны, поскольку к моему виску тут же прижалось холодное металлическое дуло пистолета.

— Meine Herren, — сказал он, и я услышала знакомую усмешку в его голосе, из-за которого у меня дрожь пробежала по спине. Он был по-прежнему безумен. Неужели это и в самом деле Кимбли? Если так, то почему он до сих пор не узнал меня? — Я бы посоветовал вам бросать оружие, или этот gör…

— Хватит звать меня паршивцем, мудень, — прорычала я на немецком, обращая на него свой гнев. — Их-то ты назвал господами… лицемер, — добавила я, подумав.

Это на миг лишило его дара речи.

— Ты говоришь по-немецки? — спросил Кимбли с толикой удивления в голосе. Я закатила глаза.

— Я же немец, depp, — ответила я, скосив взгляд на его руку, сжимающую пистолет. Мой пистолет. Что ж, он самолично подал мне идею. — Так и будешь дулом в меня тыкать или выстрелишь, наконец, м, Hurensohn?

— Эд! — в отчаянии воскликнул Стив, пока Баки, не сводя винтовки с Кимбли, глядел на нас во все глаза.

— Ты знаешь многовато брани для своих лет, gör, — со вздохом заметил Кимбли. — Эти вульгарные американцы так плохо на тебя повлияли?

Я хмыкнула.

— Это они за мной вульгарщину подхватывают, arschgesicht, — я чувствовала, что Кимбли начинает закипать. И немудрено: я успела обозвать его «идиотом», «сукиным сыном» и «жопоголовым». Пришла пора подсекать рыбку. — Так и будем продолжать сей содержательнейший разговор или ты уже перейдешь к действиям? Ну, скажем, стрельнешь?

— Ты так жаждешь смерти, gör? — спросил Кимбли. Я пожала плечами, отчего Стив и Баки лишь сильнее забеспокоились.

— Эд, что ты творишь? — запинаясь, пробормотал Стив, и я впервые услышала нерешительность в его голосе. Увы, я не могла выложить все карты на стол.

Я улыбнулась ему, и Кимбли спустил курок. Я услышала щелчок, увидела удивленные лица Стива и Баки. Стив даже уронил пистолет. Но больше ничего не произошла. Стояла чистая, благодатная тишина. Во всяком случае, для меня.

Воспользовавшись заминкой, я перекинула Кимбли через плечо, припечатав его к полу. Пока он не отошел от шока, я рухнула на него и принялась мутузить что есть сил.

По лицу. По груди. По голове. По всему, до чего могла достать.

Я не могла выбросить из головы его усмешку. Ту самую, что преследовала меня месяцами после событий в Бадзукуле. Усмешку, которая напоминала, что в тот день я могла погибнуть.

Я могла погибнуть, потому что не пожелала убивать. Я не хотела убивать мудака, теперь лежащего подо мной. Даже после того, как он угрожал Уинри и унизил солдат Бриггса. Даже после всех тех ужасных вещей, что он сотворил в Ишваре, потому что не мог сдержать жажду убивать.

— Эд, хватит! — чьи-то сильные руки с лёгкостью сдернули меня с Кимбли и оттащили в сторону, как бы я ни вырывалась. — Эд, успокойся уже! — крикнул Стив, крепче сжимая меня в медвежьих объятьях.

Я пыталась отдышаться, но каждый вздох выходил хуже предыдущего. Видя, как отдаляется от меня человек на полу, я осознала, что это всё же не Кимбли. Или как минимум не тот Кимбли, который… Нет. Того больше нет. Он мёртв. Мертв.

— Он мёртв, — пробормотала я, когда наконец-то смогла перевести дух. — Это не… он.

— Эд, что это сейчас было? — спросил Баки, подбирая мой упавший пистолет. — Ты и впрямь хотел умереть?

— Больше никогда так не делай! — добавил Стив, ставя меня на пол и разворачивая к себе лицом. — О чем ты думал?

Я закатила глаза и провела ладонями по лицу.

— О том, что я не зарядил пистолет, — ответила я, развернулась и забрала оружие у Баки. — Я не стал его заряжать, потому что не собирался им пользоваться. Я не настолько глуп, чтобы вручить врагу рабочее оружие, которым можно меня убить, — я убрала пистолет в кобуру и глянула на Стива. — Ситуация была у меня под контролем, пока вы не появились.

Стив тяжело дышал; его сжатый кулак трясся, пока он смотрел на меня.

— Под контролем? Под контролем?! Ты чуть не умер, и ты говоришь, что ситуация была у тебя под контролем?!

— Эй! Не было никаких «чуть»! Пистолет был разряжен!

— Он был приставлен к твоей голове!

— И разряжен! Я ведь по-английски говорю, да? Раз-ря-жен!

— Не в этом дело, Эд! Ты…

— Так, вы, оба, — вмешался Баки, вклинившись между нами и отпихнув нас друг от друга. — У нас нет на это времени.

Стив глубоко вздохнул, прикрыв рот и помассировал подбородок. Я же тем временем сжимала и разжимала кулаки, бесясь с бессмысленности этой перепалки.

— Баки прав, но мы всё равно продолжим этот разговор, когда вернёмся в Лондон. Я ясно выражаюсь? — строго спросил Стив. Я не ответила: обсуждать здесь было нечего. — Эд? — я продолжала молчать, и он вновь вздохнул. — Ладно, иди с Баки и убедись, что оставшиеся пленники выбрались с базы. Этот-то приказ ты способен выполнить?

Не стирая мрачное выражение с лица, я отсалютовала ему и процедила:

— Да, Капитан.

Ему, похоже, потребовалась вся сила воли, чтобы не наорать на меня, но он лишь стиснул зубы и покачал головой.

— Пошли, Эд, — сказал Баки. — Мы свяжемся по рации, ладно, Стив?

Тот напряжённо кивнул, и Баки потащил меня за левую руку в смежный коридор.

_______________

— У тебя хоть чуть-чуть развит инстинкт самосохранения? — спросил Баки, пока мы обыскивали пустую зону содержания.

— Verpiss dich, — раздражённо пробормотала я.

— Gesundheit, — ответил Баки, и я буквально слышала улыбку в его голосе.

Я закатила глаза: чувство юмора в нём просыпалось в самые ненужные моменты… Он даже ответ мне дал неверный.

— Серьёзно, Эд, что происходит? — поинтересовался Баки, заглядывая в соседнюю зону содержания и держа наготове винтовку. — Ты даже не представляешь, как мы там перепугались.

— И что ты предлагаешь? — проворчала я. — Сказать, что этого больше не повторится? Я не собираюсь давать обещания, которые не планирую сдержать.

— Эд, он приставил тебе к голове пистолет.

— Разряженный пистолет, — уточнила я уже раз в двенадцатый, заглядывая в третью зону содержания. Куда ГИДРЕ столько людей? Для каких целей они захватили столько солдат?

— Тебя это будто совсем не колышет.

Я растерянно глянула на него.

— Меня что?

— Не колышет. Ну, тебе это до лампочки, — я продолжала недоумевать. — Тебе как будто всё равно, — перефразировал он, и я кивнула. Стоит запомнить.

— Да, мне было всё равно, что он прижимает к моей голове бесполезное оружие, — заметила я, пожимая плечами. — Мне ничего не угрожало. Не моя вина, что вы подумали иначе.

— Вообще-то твоя.

— Этот разговор никуда не приведёт, — выпалила я, поворачиваясь к Баки. — Я безрассуден, Стив верно подметил. Но такой уж я уродился. При мне Стив творил не менее идиотские вещи, скажем, планировал дойти пешком до Австрии или выпрыгнул из летящего самолёта, но никто из вас почему-то его не отчитывал.

— Потому что он — Капитан Америка, — ответил Баки, смерив меня взглядом. — По его венам течёт особая сыворотка, благодаря которой он может выживать в идиотских, безумных ситуациях. Поверь мне, в Лондоне его знатно отчехвостили за самоуправство. Тебя попросту не успели. Ты ведь, знаешь ли, тоже выпрыгнул из того самолёта.

— Ладно, — фыркнула я, вскинув руки. — Хочешь, чтобы я сказал, что я глупый, безрассудный ребёнок, который слишком много о себе возомнил и которому стоит постоять в сторонке, чтобы его не ранили или, чего хуже, не убили?

Баки устало вздохнул и опустил винтовку.

— Эд, это не… Я… — он провёл ладонью по волосам, словно пытаясь подобрать верные слова. Я не знала, что он хотел от меня услышать. — Ты определённо упрямее Стива, — пробормотал он.

— Ага, конечно, — фыркнула я, вытаскивая рацию и переключая её на нужную частоту. — Все пленники покинули зоны содержания, — сухо доложила я. Мы проверили всё, что могли, стало быть, хотя бы один приказ за сегодня я выполнила в точности.

— Как раз вовремя, пацан! Баки! Монти только что закончил закладывать взрывчатку. Вымëтывайтесь оттуда! — крикнул из динамиков Дум-Дум. Я раздражённо закатила глаза.

— Хорошо, уже уходим, — ответила я.

— Поживее!

Я выключила рацию и мы с Баки побежали прочь из зон содержания.

Что за день-то такой? Стив без конца клюёт мне мозги, остальные не доверяют мне ничего самой сделать, в мою жизнь без предупреждения решил ворваться Кимбли, теперь вот Баки захотел устроить дурацкий разговор по душам. К чему ещё мне гото…

Черт.

Мы с Баки резко остановились посреди цеха. Прямо перед нами оказался Кимбли с пистолетом в руках, а его лицо…

Вернее, то, что я с ним сделала…

Оно было покрыто — залито — кровью, текущей из всего: от разбитого носа до раны на лбу. Один его глаз настолько заплыл, что даже не открывался. Однако ему, похоже, было достаточно и второго глаза, чтобы взять нас на мушку.

— Так-так-так, кого же это я вижу? — заметил Кимбли, сплевывая кровь на пол. — Может, сегодня я всё же преподам тебе ценный урок, паршивец.

— Эд, — прошептал Баки. — Что он говорит?

Я с трудом сглотнула; мне совсем не нравилось, к чему он клонил.

— Что он преподаст мне урок, — поколебавшись, перевела я.

— Да, урок, — уже по-английски повторил Кимбли, сместил руку и направил пистолет прямо на меня. — Если у тебя есть шанс убить, убей. Или убьют тебя.

Моё дыхание стало рваным; воспоминания о том дне захлестнули мой разум. Я, химеры, металлический штырь, кровь… Так много крови, текущей из моего тела…

— Эд, уходи!

Раздался выстрел, и меня потащило в сторону и с силой ударило об пол, привалив чем-то тяжелым. Мигом позже давление на грудь пропало и раздалось ещё несколько выстрелов, а потом…

Повисла тишина. Просто… тишина.

— Эд! — я подняла взгляд, и воспоминания о прошлом отступили при виде лица Баки. — Эд, что это сейчас было? Какого чёрта ты застыл?

Я покачала головой, пытаясь отогнать от себя воспоминания об инциденте в Бадзукуле.

— Прости… — прошептала я и отвернулась, наткнувшись взглядом на неподвижно лежащее на полу тело Кимбли.

Баки… Баки убил его.

— Эд, серьезно, что это сейчас было?

— Я в порядке, — сказала я вместо ответа, хватаясь за какой-то аппарат, чтобы подняться.

— Я не спрашивал, в порядке ли ты. Я спросил, какого черта сейчас было.

— Ничего, Баки. Отстань уже! — проворчала я, направляясь к выходу.

— Ты застыл, Эд! Застыл! Он мог тебя убить!

Я вскинула руки, в отчаянии закричав:

— Ну прости! Да, мой косяк! Я всё испортил! Так, видать, мне по судьбе написано! Гробить всё, чего добились остальные! Я. Всё. Испортил! Может, пойдем уже, пока я еще где-нибудь не напортачил?!

Разумеется, именно в этот момент начались взрывы.

Баки огляделся, широко распахнув глаза, и я впервые услышала, чтобы он выругался.

— Совсем не вовремя, — пробормотал он, после чего схватил меня за левую руку и поднял. — Бежим отсюда!

_______________

Как только мы с Баки выбежали за ворота фабрики, за спиной у нас раздалась череда взрывов, ударная волна которых отбросила нас вперёд. И если Баки просто проехался по льду и врезался в сугроб, я отлетела в танк.

Причём правым плечом.

Боль охватило всё моё тело. Её было так много и так разом, что я закричала.

— Эд!

Чья-то рука обхватила меня за талию и потащила вверх. Я умудрилась встать на ноги. Вроде бы.

— Давай, Эд. Нужно уходить.

Мою левую руку забросили на чьё-то плечо, мою талию сжали его крепче, и кто-то — Баки, я специально скосила взгляд, чтобы убедиться, что это Баки, — практически вынес меня со взрывающейся базы ГИДРЫ.

Потом мы побежали. Хотя, скорее, Баки бежал за нас обоих, пока я лишь перетаскивала ноги и старалась игнорировать ноющую боль в правом плече.

Хуже и быть не могло. Я понимала, что боль исходит от моей автоброни. Мне оставалось лишь надеяться, что повреждения можно починить, иначе меня ждут долгие и мучительные объяснения. Которые, скорее всего, не останутся в нашем узком кругу.

— Всё, Эд. Думаю, тут мы можем остановиться.

Баки замедлился и дал мне привалиться к ближайшему дереву. Я соскользнула на заснеженную землю, даже не думая о том, насколько она холодна: всё моё внимание было сосредоточено на автоброне и на поисках положения, в котором меня бы не встряхивало от боли при каждом движении.

Баки тем временем вытащил рацию и попытался связаться с остальными. Увы, он потратил несколько минут на бесплодные поиски нужной частоты, что быстро начало меня раздражать. Может, зря мы условились менять её время от времени… Я слышала, что Баки неплохо управляется с техникой, но расчёты, похоже, ему давались плохо. Поэтому я протянула руку и выхватила у него рацию, проигнорировав его возмущённый вопль. Тремя секундами позже, проверив время и проведя расчеты, я передала ему настроенную рацию, из которой тут же раздался голос Джима:

— Как слышно, прием?

Баки перевел взгляд с рации на меня, после чего забрал ее из моей руки.

— Баки на связи. Мы с Эдом выбрались с базы. Остановились примерно в трех милях к северо-востоку от нее.

— Вы в порядке? — спросил Джим.

— Я — да, но вот Эд — уф! — Баки согнулся напополам, и я выхватила у него рацию. Может, конечно, не стоило бить его со всей дури в живот…

— В порядке. Мы оба в порядке, — сумела спокойно ответить я. Кажется, мне даже удалось принять положение, в котором плечо болело не так сильно. Из-за этого я начала подозревать, что в автоброне повредились провода: именно они подсоединяли ее к моим нервным окончаниям.

— А куда делся Баки? — забеспокоился Джим.

— Поскользнулся, — ответила я, на что этот якобы поскользнувшийся сердито нахмурился. Он стоял передо мной на одном колене и пытался отдышаться.

— Ясно. Мы выдвигаемся в вашем направлении. Дожидайтесь нас там. Если вам придется оттуда уйти, свяжитесь с нами. Как слышно, прием?

Какой прием Джим вечно упоминает? Он ведь даже не видит нас! Но тут Баки выхватил у меня рацию и сказал:

— Принято, прием, — он опустил рацию и еще раз глубоко вздохнул. — Зачем ты опять ударил меня в живот? — не дав мне и шанса ответить, он со стоном поднялся на ноги. — Глупый вопрос. По той же причине, что и тогда. Ты не хочешь, чтобы другие знали. Но, Эд, ты же ранен и…

— Я в порядке, — прервала его я, хоть понимала, что откровенно лгу. Я не могла объяснить Баки, что я повредила, иначе придется рассказать ему про автоброню. А я была совершенно не настроена делиться хоть с кем-то своими тайнами после того, что услышала от Стива…

Баки посмотрел на меня, и у него поникли плечи.

— Эд, почему ты такой упрямый?

— Серьезно? — я изогнула бровь. — Ты будто забыл, что твой лучший друг в десять раз меня упрямее.

— Я знаю, какой Стив и почему он такой. А ты…

Я резко встала и пошла прочь.

— Я не люблю рассказывать о себе. Стоит мне открыться, как какая-нибудь Scheißkerl решает растрезвонить об этом на весь мир.

Баки тут же нагнал меня, заставив замереть на долю секунды. Я сменила направление, желая убраться от него.

— Я в курсе, что вы сговорились гоняться за мной, как стая наседок, но оставь ты уже меня в покое! — крикнула я, вновь — сука! — меняя направление и снова натыкаясь на Баки.

— Эд, прекрати, — он вздохнул, пытаясь остановить меня. — Ты можешь хотя бы выслушать меня? — я продолжала избегать его. — Эд, прошу тебя, — вновь уворот. К этому моменту мы успели пройти ебаный круг. — Эд…

Когда я собиралась снова сменить направление, он попытался схватить меня за руку. В попытках увернуться я поскользнулась и свалилась на зад, мгновенно начав изрыгать ругательства. Я услышала, как Баки вздохнул, после чего он опустился передо мной на колени. Его взгляд был прикован к моей ладони, крепко сжимавшей правое плечо. Дурацкая автоброня…

— Теперь-то мы можем поговорить? Или мне повалить тебя на землю? Меня ведь даже совесть мучить не будет — ты же сам сказал, что не ранен.

Я мрачно уставилась на него. Как бы здраво ни звучали его слова, он по-прежнему меня бесил. Я вцепилась в правое плечо, нашла положение, в котором оно болело не так сильно, и посмотрела на заснеженную землю, игнорируя Баки.

— Эд, мы не гоняемся за тобой, как наседки, — пробормотал Баки, садясь передо мной. — Мы просто волнуемся, что из-за нас твоя жизнь постоянно в опасности.

Я зыркнула на него.

— Волнуетесь? То бишь, не доверяете? Никто из вас мне не доверяет и при этом до странного уверен, что со мной обязательно должно случиться что-то плохое, поэтому, чтобы облегчить душу, вы решили обращаться со мной, как с ребенком, пока… что? Пока я не выдержу и не свалю от вас? Этого вы добиваетесь?

Баки вздохнул и провел ладонью по волосам.

— Эд, я ничего подобного не говорил.

— Это не нужно выражать словами, Баки. Ваши действия говорили сами за себя. Вы. Мне. Не. Доверяете. Это предельно очевидно.

— Эд, мы доверяем тебе. Иначе тебя бы не взяли в команду, — резко ответил Баки. — Но я совершенно не понимаю, почему ты упорно пытаешься сделать всё в одиночку. Мы присматриваем за тобой и волнуемся, потому что, если уж начистоту, за тобой водится привычка куда-то сбегать и делать что-то, причем что-то опасное, самостоятельно. И, нравится это тебе или нет, порой за тобой действительно нужно присматривать. Тот солдат ГИДРЫ явно не собирался повторно обмениваться с тобой любезностями, а ты вдруг — по причинам, которые ты мне вряд ли назовешь — решил застыть у него на мушке. Почему? Зачем так рисковать, Эд?

Я зарычала, ненавидя ситуацию, в которой мы оказались. Баки рассуждал логично и повторял многое из того, что когда-то сказал нам с Алом Мустанг. Тогда он был прав, а Баки был прав теперь.

— Эд, ты постоянно твердишь про доверие, но оно работает в обе стороны. Ты должен рассчитывать на нашу помощь, как мы рассчитываем на помощь друг друга, — куда мягче добавил Баки.

Я фыркнула, чувствуя, как ко мне начинает подкрадываться чувство вины.

— Эд?

Проклятущее чувство вины… Я с трудом сглотнула и тяжело вздохнула.

— Я рискнул, потому что делал так всегда, — наконец, ответила я. — Я рисковал, чтобы не пришлось рисковать моему брату. Именно поэтому я угодил в этот бардак, а он… Не знаю, — я провела ладонями по лицу, ругая себя за то, что так откровенничаю, но мне нужно было это сказать, чтобы они всё поняли. — Я хочу, чтобы до вас наконец-то дошло, что я делаю всё так, как умею, и, да, иногда лажаю.

— Как с тем солдатом ГИДРЫ, — заметил Баки. — Дважды.

Я пожала плечами.

— Это другое дело… Я привык сражаться на передовой и обычно держу ситуацию по контролем, и мне хочется, чтобы вы мне не мешали. Я рискую собой, чтобы другим не пришлось, потому что я знаю, что могу выбраться из любой передряги. А если всё скатится в дерьмо, я знаю, что могу положиться на кого-то из вас, — я тяжело вздохнула, пристально глядя на снег. — Как было с тобой.

— Знаешь, пацан, это самая долгая речь, которую я от тебя слышал.

Я вздохнула и закатила глаза. И как я не их не услышала? Обернувшись, я увидела всю остальную команду, стоявшую неподалеку.

— И сколько вы слышали? — проворчала я. Джим поднял рацию.

— Буквально всё.

Я повернулась к Баки и смерила его взглядом.

— Я думал, что ты понятия не имеешь, как ей пользоваться, — заметила я, кивая на рацию на его ремне.

— Я просто ее не выключал, — с ухмылкой ответил он. — Поверь мне, все должны были это услышать.

— Иди нахер, — пробормотала я и попыталась приподняться, но тут кто-то бережно подхватил меня под левую руку и помог встать на ноги. Мне даже не требовалось оглядываться, чтобы понять, кто это. — Спасибо, Стив, — пробурчала я.

— Эд, ты — часть команды, — сказал он, когда мы пошли прочь от базы ГИДРЫ. — Но, должен признать, самая упрямая ее часть.

Я наконец-то подняла на него взгляд.

— Серьезно? Хочешь обсудить, кто из нас двоих более упрямый?

— Ты, естественно, — ответил кто-то за спиной, и я обернулась, чтобы строго глянуть на солдат. Краем уха я уловила, как прыснули Стив и Баки, и закатила глаза. Невероятно…

— Возвращаемся к самолету, — заявил Стив, указывая дорогу.

— Самолету?!