Проступивший в серости алый отблеск — нежданный гость. Сакура, пребывающая в ленивой полудреме, напрягается мгновенно, машинально лезет в подсумок за кунаем.

Рука хлопает по полу-материальному бедру, не нащупывая крепления.

Ах, да, какие же тут подсумки, кунаи… тут — посмертие!

Бессмысленно-беспощадное, серое и скучное посмертие. Никакой опасности, никакой встряски — как еще только инстинкт к оружию тянуться сохранился?

Посмертие — это для тех, кто нагрешил и теперь вынужден ждать, когда подойдет его очередь на перерождение, в полном и туманном одиночестве.

Смириться с одиночеством сложнее всего. Даже сложнее, чем принять свою смерть. Если с последним Сакура справляется за один длинный и эмоциональный период, то с первым она мечется из крайности в крайность: то сходит с ума, то впадает в спячку, то отчаянно ищет хоть кого-нибудь условно-живого (вот тогда она обрадовалась бы даже этому Учихе).

Сколько это длилось? Возможно, не один год. Сакура не сразу научилась считать время.

…она расслабляет ладонь, давая ей спокойно повиснуть. Ей все равно. Воля Огня осталась там, в шуршащей над головой зелени листвы. Посмертие научило ее чему-то новому.

Нет смысла пытаться убить того, кто уже умер. Как и нет смысла ненавидеть и бояться старых врагов (они померли, все в порядке).

Сакура видит серую паутину, облепившую грозный алый доспех, и смотрит в хищный разрез черных ледяных глаз без какого-то суеверного страха.

В посмертии тесно, пускай его просторы и бескрайние. Серость, если оставаться на одном месте без движения, давит на голову и просачивается в живот неприятным сосущим ощущением. Сакура ассоциирует его с голодом.

Серая паутина поглощает со временем их всех. У кого-то — прорывает трещины в доспехе, у кого-то — обесцвечивает глаза, у кого-то — вплетается в волосы. Это заставляет двигаться. Даже этого Учиху.

Ледяной взгляд скрежещет по ее фигуре, снимая пыльную крошку, прорезает наметившееся спокойствие и тускнеет. Грозный алый доспех растворяется в сером мороке тумана, словно и не было его никогда.

Сакура может сказать себе: привиделось. Но в то же время — слишком уж зацепился взгляд за трещину на грудной пластине доспеха.

И она чувствует гаденькое злорадство, недостойное для такого умудренного смертью человека, почти сразу забивая его надеждой: они больше никогда не столкнутся.

Посмертие — бескрайняя серая пустыня. Встретившись однажды, можно больше никогда не найти друг друга.

Разве что… сильно искать?

Но Сакура искать не станет. Этот Учиха — тем более. Что ему до нее?

Но Сакура ошибается.

Спустя пару дней, переворачиваясь в густом воздухе (она мертва, да, и воздуха тут нет, но дышать — привычка), она натыкается на жуткий взгляд снова и машинально отплывает назад.

У Учих морозить взглядом — это особое клановое додзюцу, будто им мало шарингана. Сакура покрывается точками-мурашками, зарастает инеем, буквально чувствует, как ресницы леденеют, и готовится к чему-нибудь… неприятному. Очень тонкое и хрупкое предчувствие подогревает градус для возможного ответа.

Но к ней почти сразу теряют интерес. Темная и ледяная тень в алом доспехе снова растворяется, исчезая.

Кого же он искал? Хашираму? Своего брата? Был же у него какой-то брат — из-за него вся эта история и пошла.

Но почему наткнулся на нее?..