5 день месяца Огня Очага 201 год. 4 эра. Айварстед. Владение Рифт. Империя Тамриэль.

Путь до небольшой деревушки, расположенной у самого подножия высоких, покрытых снегами гор прошел достаточно спокойно. Вопреки ожиданиям и рассказам торговцев о нападениях животных возничий смог избежать неприятных столкновений, делая остановки на ночь в оговоренных ранее местах. Места рядом с, погрузившимся в старые газеты Мартином освобождались, тогда как новые попутчики в большинстве своем игнорировали молчаливо имперца, в ногах которого тихо урчал серый волк.

Сам Мартин практически не заметил, как промелькнул заполненный солдатами и стражниками Ривервуд, в котором с повозки сошла Диса. Под радостные крики жителей и беженцев, жрица достаточно тепло распрощалась с бывшим заключенным, благословляя его. Хрупкая, фигура светловолосой нордки слишком быстро растворилась среди стражи и нуждающихся, после чего ступившая на широкие улицы поселения девушка принялась за возведение круга перемещения, способного в случае нападения дракона переместить жителей Ривервуда к воротам Вайтрана.

Быстро промелькнул и имперский форт Нойгард в котором Мартин смог столкнуться с уставшим Хадваром. Повышенный до капитана темноволосый норд оказался переведен в форт по приказу генерала Туллия, который поручил легионеру подготовиться к тому, чтобы выгнать братьев бури из форта Кровавый трон. Вместе с этим из обрывков слов Хадвара имперец смог понять, что легион надеется обнаружить работающий портал, который смог бы незаметно привести их в Виндхельм.

Впрочем, мимо взгляда имперца не прошли, расположенные за фортом, свежие могилы рядом с которыми лежали металлические нашивки и обломки серебряных мечей. Не остались незамеченными и возведенные рядом с фортом виселицы, на которых болталось несколько молодых нордов. Дежурящие у виселицы члены имперского легиона отгоняли от мертвецов как тех, кто просил упокоить повешенных глупцов, так и тех, кто пытался забросать тела камнями или грязью.

– Знати – гильотина, беднякам – виселица. – ответил тогда имперцу Хадвар, потирая красные от недосыпания глаза, после чего добавляя: - Мы снимем и похороним их в братской могиле через два дня. По крайней мере так предписывают законы, против которых я пойти не могу.

Услышавший тогда слова Хадвара Мартин мог лишь хмуриться, вспоминая о том, что в его время каждого предателя ждала виселица. Исключением была лишь присяга лже-Императору за которую предписывалось отрубать голову. Однако… слова темноволосого норда не были ложью и были нововведением правнука Мартина – Атрея Септима. Погрузившийся в чтение старых газет и книги по истории, Мартин с удивлением и некой гордостью в груди читал о том, как сложилась судьба его потомков, которые, как и когда-то в прошлом, вновь успели оставить след практически в каждом королевском доме Империи.

Взошедший после его «смерти» на рубиновый трон Тит…несмотря на свои слова продолжил его дело, не пытаясь повернуть вспять проведенные реформы. Вместо этого его замкнутый сын все свою жизнь занимался улучшением законодательства, внося правки и создавая по всей Империи суды...прославившись созданными академиями права, пособиями для отправляющихся в приюты сирот и борьба с гильдией воров, превратившейся в итоге в полулегальную организацию. Верный муж, любящий отец, справедливый правитель, служивший Империи до самого последнего вздоха…Удачно женившийся, на любимой всем сердцем Розалин Умбранокс, Тит оставил после себя неизгладимый след, доказывая Мартину то, что его маленький мальчик действительно стал прекрасным Императором.

Судьба остальных его детей сложилась тоже хорошо. С тихой радостью в сердце Мартин читал о том, как, ушедший в часовню Акатоша, Уриэль дослужился до поста Верховного жреца Империи, преданной тенью вставая рядом с младшим братом. Младшая из его дочерей – Алоизия успешно вышла замуж за Верховного короля Скайрима и ярла Солитьюда – Эндагера, оставляя после себя трех замечательных детей, каждый из которых нашел свой путь и один из которых в последствии занял место отца…и, к тихой ярости спящего в душе в Мартина дракона, обрывая свою ветвь на убитом не так давно Верховном короле Торуге.

Старшая же Октавия…к удивлению, Мартина связала свою жизнь с Ресдайном, добиваясь своей цели и каким-то образом занимая место официальной жены Хортатора. Прочитавший о свадьбе дочери и близкого друга Мартин слишком быстро поймал себя на мысли о том, что хотел бы серьезно поговорить как с Титом, так и с Руэлом, спрашивая у них о причинах подобного поступка. На памяти имперца Нереварин никогда не выказывал интереса в отношении Октавии, громко смеясь над ее обещаниями выйти за него замуж. Руэлу всегда хватало Ворина Дагота и умершей в родах Литты из дома Телванни, с которой глава дома Дагот заключил скандальный брачный контракт, целью которого было продолжение прямой ветви дома. Октавия же…гуляющая в стенах Башни белого золота шутка после «смерти» бывшего священника перестала быть шуткой, становясь непонятной Мартину истинной и создавая в столь странном союзе – наместника Араваса Индарела, правившего Ресдайном.

Ознакомившийся с жизнью собственных детей Мартин мог лишь потирать виски, задаваясь вопросом насколько сильно повлиял на них его уход. Он не жалел о своем выборе, однако не мог не признавать того, что рад был бы поприсутствовать на свадьбе по крайней мере двух своих детей…быть может если бы он остался, то смог бы понять причину, по которой Руэл и Тит поддержали выбор Октавии. Быть может…если бы все тогда сложилось иначе, если бы Риг смог бы выжить в тот проклятый Богами день…если бы его дети были бы не от Селии…тогда все действительно сложилось бы слишком хорошо, а сам Мартин был бы счастливейшим из смертных.

Холодный ветер, отвлек покинувшего постоялый двор Мартина от мыслей, заставляя его поправить, сброшенный внезапным порывом, капюшон плаща. Сверкающие в свете солнца узкие, золотые листы мягко падали на землю, создавая своеобразные дорожки удивительной красоты. Небольшие, созданные из темного дерева, двухэтажные дома располагались друг от друга на значительном расстоянии, охватывая обе стороны широкой реки. Рядом с каждым домиком была пристроена небольшая терраса, опора которой уходила под воду. Привязанные к перилам небольшие лодочки бились друг о друга, заставляя сидящих на них птиц беспокойно взлетать в небеса. Лишенное стен поселение было окружено небольшим забором, вершины которого были украшены зачарованными серебряными наконечниками. Обрывался же забор у длинного каменного моста, ведущего к уходящей вверх горной тропе.

Взгляд перешедшего через мост Мартина остановился на каменных широких каменных ступенях. Семь тысяч шагов…семь тысяч шагов, которые имперцу предстояло пройти вновь.

Лица бывшего священника коснулась улыбка, тогда как сам он на секунду увидел присевшую перед каменной скрижалью Амарис, отдающую последние указания агентам ордена. Игнорирующая быстро рассказывающего о красотах Глотки Мира Талина, рыжеволосая босмерка терпеливо ожидала вердикта Мартина, готовясь в любой момент нарушить правила паломничества и сотворить заклинание полета, сократившее бы их путь. Кажется, в тот день она, несмотря на все предпринятые меры безопасности, никак не могла спокойно выдохнуть, останавливаясь у каждой скрижали и воздавая быструю молитву Кинарет.

Лай Ами вырвал бывшего заключенного из плена воспоминаний, заставляя его покачать головой. Царившая у подножия Глотки Мира шумная, суетливая атмосфера сменилась успокаивающей тишиной, среди которой не было места ни звонкому смеху Вечного Чемпиона, ни звериным рыкам Героини Даггерфолла.

Стальные глаза коснулись высокой, полукруглой скрижали из темного камня. Перед скрижалью виднелся небольшой каменный алтарь для подношений, рядом с которым сидел лысый норд средних лет. Грубые черты загорелого лица были искажены усталостью, тогда как светло-голубые глаза с некой обреченностью смотрели на ступеньки. В светлой небольшой, завязанной в косичку, бороде были заметны седые волоски, тогда как простые одежды коричневого оттенка позволяли предположить о том, что человек перед ним был фермером.

Подойдя ближе Мартин заметил лежащий рядом с человеком полураскрытый наплечный мешок, из которого на землю выпало яблоко. Оказавшейся перед человеком Ами присел, внимательно смотря на вздрогнувшего человека и издавая знакомое Мартину тихое урчание. Под взглядом глаз имперца незнакомец неуверенно протянул руку, слегка поглаживая божественного спутника по голове.

– Впервые вижу такого дружелюбного волка. – хриплый голос человека был полон удивления, тогда как поднявшиеся на Мартина глаза с любопытством прошлись по, скрытой под плащом, фигуре. – Ваш?

– Мой. – не стал отрицать Мартин, заслуживая в ответ радостный лай Ами.

В словах бывшего заключенного не было лжи, однако они не несли с собой и правду. Ами был живым существом, связавшим свою жизнь и судьбу с супругом имперца. Зверь был волен делать, что хочет и не был обязан следовать за Мартином, преподнося ему свою верность и храня его от бед. С другой стороны, бывший Император помнил увиденное им когда-то животное, ластящееся к руке Рига и выпрашивающее ласку божества заблудших душ. Мартин помнил, как быстро рос сидящий перед ним волк, которого они любили побаловать мясом или ягодами, пуская в свою постель или натравливая на слуг Меридии. И помня все это, чувствуя чужую верность, Мартин не мог ощущать свою ответственность перед Ами.

– Хороший зверь. Верный и могучий, такой какой должен сопровождать истинного воина. – сказал тем временем человек, продолжая поглаживать завилявшего хвостом Ами. Теплая улыбка коснулась светло-голубых глаз человека, придавая грубым чертам едва заметное очарование. Довольно тявкнувший Ами, потянувшийся за лаской, вызвал тихий, хриплый смешок норда, который с искренним интересом поинтересовался: - Вы собираетесь на Высокий Хротгар?

Мартин мягко улыбнулся, понимая любопытство норда. Призыв Седобородых и статья «Скайримского вестника» сделали свое дело, заставляя любопытных потянуться к Глотке Мира. Как и во время кризиса Обливиона многое хотели лично узреть героя, хотели похвастаться мимолетной встречей или после рассказать прибывшим на место газетчикам о том, какой их герой на самом деле. Отличия Мартина от Рига было лишь в том, что бывшего Императора выделяли лишь стальные глаза, которые без внимательного рассмотрения нельзя было опознать. Красивых, темноволосых и сероглазых имперцев на территории Тамриэля было гораздо больше, чем хрупких, подобных расцветшему цветку золотоглазых бретонцев, длинные серебряные волосы которых казались похожими на свет лун. Мартин никогда не выделялся на фоне других и если бы не текущая в жилах драконья кровь, то вряд ли бы кто-то обратил бы на него внимание.

– Желаю совершить паломничество и узреть своими глазами древний монастырь, в котором когда-то постиг мудрость Талос. – дипломатично ответил Мартин.

– Поверьте это стоит того. – сказал человек, издавая неловкий смешок. – Умиротворенное, лишенное каких-либо забот место…было бы оно еще поближе к земле…семь тысяч ступеней с каждым годом проходить все сложнее.

Имперец согласно склонил голову, вспоминая о том сколько раз их небольшой отряд делал перевал, переводя дух и рассматривая открывающийся с гор вид… действительно тогда имперца отвлекали лишь хриплое дыхание и завывавший в вышине ветер.

– И Дух замрет красой сраженной, забудя холод и печаль. Высокий Хротгар тих, безмолвен, лишь ветра шепот на устах. – сказал внезапно Мартин, заставляя норда мягко улыбнуться.

– Пройди средь тысячи ступеней, услышь дракона тихий рев. Путь Талоса, слова Богини, сомненью дай же ты отпор. – продолжил за имперцем собеседник, качая головой и издавая тихий смешок. Потерев лоб, лысый норд с некой гордостью произнес: – Знаете, в домике старосты есть автограф Вечного Чемпиона, пусть Десять Богов рассудят его душу.

Улыбка Мартина дрогнула, а сам он почувствовал, как болезненно сжимается его сердце от подобных новостей. Это было ожидаемо…однако Талин…светлый, открыто улыбающийся певчий, звонко смеющийся и видящий красоту в каждом живом существе. Так непохожий на обычных альтмеров…слышать о его смерти было неприятно.

– Пусть Девять упокоят его душу. – голос Мартина дрогнул, а сам он не удержавшись прикрыл глаза, гоня из разума образ изумрудных глаз золотокожего друга.

Горестно взревел в душе бывшего заключенного дракон, отдавая дань уважения ушедшему альтмеру, тогда как в громком, прозвучавшем внезапно лае, Ами мелькнуло предупреждение. Мартин резко раскрыл глаза, замечая, как в льдисто-голубых глазах мелькает что-то похожее на насмешку или снисхождение, тогда как слегка опущенная голова зверя словно намекала на что-то, указывая на ошибочность мнения людей.

Глаза, прикусившего губу имперца, расширились, а сам он внезапно задумался о том какое посмертие мог получить бывший герцог Мании, один из героев Тамриэля и близкий друг божества, отвечающего за переход души между планами? Так ли нужно было скорбеть о том, кто даже после смерти смог бы найти себе занятие, оказываясь в заведомо выигрышном положении?

– Вы тоже собираетесь пройти через семь тысяч ступеней? – поинтересовался с улыбкой Мартин, пытаясь перевести тему.

– Я…думаю сейчас у меня нет особого выбора. – в голосе человека послышалась неуверенность, после чего он быстро посмотрел на лежащий перед ним мешок.

– Разве паломничество не подразумевает добровольный выбор? – искренне удивился Мартин, с непониманием смотря на собеседника.

– Седобородые заключили договор с Айварстедом. – произнес в ответ человек, заставляя Мартина терпеливо кивнуть в ожидании продолжения: - Раз в месяц несколько жителей поднимается по ступеням к монастырю, чтобы доставить им припасы.

Мартин промолчал, с трудом вспоминая о скудном рационе Седобородых. Обитали Высокого Хротгара ели мало и редко, тогда как на столах у них всегда можно было увидеть зерно, рыбу и соленое мясо. Реже на столах на в монастыре оказывали фрукты. Тогда, проходя обучение и разбираясь с приходящими из Сиродила бумагами Мартин не задумывался о том, как в монастырь попадает еда.

Теперь же…имперец с неким безразличием отметил то, что он полученной информации мало что изменилось в его жизни. Жизнь во дворце и кулинарные шедевры лучших поваров Империи не смогли сделать Мартина прихотливым к еде, а сам он, вспоминая жизнь в часовне или Университете волшебства был готов с головой погрузиться в учебу.

– Если собираетесь подняться, будьте осторожны. У нас уже несколько дней алхимики и торговцы разоряются на зельях исцеления. – поделился внезапно с имперцем человек, выпрямляясь.

Рука норда коснулась наплечного мешка, после чего, подняв лежащее на земле яблоко, человек закинул кожаную сумку себе на правое плечо. Покачнувшись, человек болезненно выдохнул, делая шаг вперед. Нахмурившийся Мартин, прикусил губу, замечая, как перед человеком оказывается тявкающий Ами, словно щит закрывая своим телом жителя поселения. Тихое, умиротворенное тявканье, сменилось громким лаем. С веток деревьев взлетели вороны, недовольное карканье которых пронеслось по местности. Вместе с этим, откуда-то издалека послышался тихий шум, кажущийся словно бы упавшим с гор снегом.

– Смелый у Вас зверь. – усмехнулся тем временем человек, осторожно обходя Ами и оказываясь на первой ступени длинной, уходящей вверх лестницы.

– Но нельзя не назвать его разумным. – сказал в ответ Мартин, поправляя капюшон плаща.

Стальные глаза коснулись простых одежд человека, окидывая взглядом худую, хорошо сложенную фигуру. На поясе норда не было видно оружия, тогда как сам он не казался имперцу сведущим в магических искусствах. Не видел бывший священник и артефактом или зелий, способных снизить вред холода или защитить от внезапного удара. Мартин мягко кивнул Ами, признавая справедливость его беспокойства и спокойно предлагая:

– Если Вы позволите, то мы с моим спутником с радостью составили бы Вам компанию.

– Если Вы беспокоитесь о старике, то напрасно. – покачал головой норд, прикладывая руку к груди. – Я множество раз восходил на Высокий Хротгар и знаю каждую тропу и ступеньку лучше всех в деревни.

– Тогда для нас стало бы честью, если бы провели нас к обители Седобородых. – улыбнулся в ответ бывший священник, замечая, как одобрительно склоняет голову волк. Невольно дотронувшись пальцем до кольца, имперец спокойно добавил: - Думаю, раз в последние дни алхимики и торговцы поселения разоряются на зельях, то лишний клинок не станет для Вас помехой.

Голубые глаза норда задумчиво прошлись по фигуре Мартина, вслед за этим перемещаясь на гигантского волка. Бывший священник терпеливо ожидал ответа, понимая, что в его собственном предложении звучали слова долга и ответственности. Мартин мог отступить, удовлетворяясь первоначальным ответом норда. Имперец с легкостью мог сам взойти на Высокий Хротгар, медленно восстанавливая в памяти практически исчезнувшие из разума воспоминания. Рядом с ним был спутник любимого супруга, который в случае неправильного поворота вывел бы его к монастырю.

Однако…он все еще чувствовал ответственность за чужие жизни, не желая рисковать понапрасну теми, кто встречался на его пути. Мартин был рабом своих привычек и эмоций, подчиняясь как долгу целителя, обязанного спасать и защищать жизни, так и рычащему в груди дракону, предъявляющего право собственности на души бывших подданных.

– Ваша правда. – признал разумность слов имперца человек, склоняя голову и быстро говоря: - Если действительно хотите отравиться со мной в путь, то запаситесь терпением. Мои ноги уже не те, что прежде и остановок будет достаточно много.

– Значит и красотами я успею насладиться. – спокойно сказал Мартин, чувствуя, как сжимается его сердце.

Глубоко в душе имперца поднялся недовольный рев поднявшего голову зверя, который напомнил ему об Алдуине. Улыбка Мартина дрогнула, когда он вспомнил о черной слизи на мраморном полу и страхе в голосе супруга.

Подобное решение лишь замедлило бы его, удлиняя влияние чужих душ и бессмертных на Рига. Разумно ли было медлить, зная, что стоит на кону? Разумно ли ему ради жизни первого встречного позволять Пожирателю Мира усилиться, ставя тем самым себя в невыгодное положение? Неужели кризис Обливиона не смог научить бывшего священника тому, что в момент опасности нужно действовать быстро?

На секунду прикрыв глаза, имперец дотронулся до связи. Сомнения…сомнения и страх ошибиться были в жизни каждого смертного всегда. Они делали свой выбор, веря в лучшее и вверяя свои души судьбе. Холодность, подлость, безразличие всегда работали лучше и быстрее, чем доброта и сочувствие к ближнему. Однако правильным ли был подобный выбор? Кто-то сказал бы, что да, вступая в сделку с совестью и совершая то, что на его взгляд казалось правильным. Делало ли это героя неправым? Не делало. Важно было лишь то, на какие жертвы готов был пойти смертный для достижения своих целей…по крайней мере пока в дело не вступали чувства, а на чашу весом не ложилась жизнь любимого человека.

Мартин глубоко вздохнул, принимая окончательное решение и доверяясь словам Рига. Он не просил его вмешаться…несмотря на голос и ощущения он сказал ему, что все порядке, что ему не стоит беспокоиться. Несколько лишних часов не изменят картины, тогда как Богам, с которыми бывший священник заключил сделку, выгоднее сохранить его супруга живым…Алдуин живой и тоже нуждается в отдыхе, тогда как сам Мартин просто сохранит силы перед тренировками. Безопасный путь в компании того, кто знал забытую им местность был для имперца более предпочтительным, чем возможное нападение, вслед за которым могло последовать ранение. Исцеление требовало времени и сил, тогда как злоупотребление зельями могло стать достаточно опасным для смертного человека. То, что он совершит в процессе хорошее дело, присматривая за неожиданным спутником, было лишь приятным бонусом, тогда как его поступок был бы одобрен любимым супругом.

Рев дракона в душе темноволосого имперца стих, позволяя тому подойти к скрижали.

– Вы не будете против, если я буду задерживаться возле подобных алтарей? – уточнил Мартин у спутника, замечая, как тот усмехается в бороду.

– Это паломничество. – в голосе лысого норда слышалось веселье, а сам он, сделав второй шаг добавил: - Оно предполагает, чтобы Вы останавливались перед скрижалями и алтарями, внимая мудрости или вознося молитвы Богам, благодаря Их за силы.

Под взглядами волка и норда Мартин преклонил колено перед алтарем, замечая на темном камне небольшую серебряную вазочку, в которой находились четыре красные палочки благовоний. Прикусив губу имперец, слегка согнул указательный палец, сосредоточиваясь на намерении тепла и слабой огня. Желание разрушение, желание поджечь предмет пронеслось в разуме имперца слишком быстро, тогда как на кончике пальца загорелся слабый огонек, при помощи которого бывший священник зажег одну палочку благовония.

Ало-золотое пламя осветило вырезанные, в находящемся за алтарем полукруглом камне изогнутые, большие буквы. Глаза Мартина неосознанно прошлись по словам, отмечая их схожесть с тем, что было вырезано на стенах нордских руин. Впрочем, в отличии от непонятных слов на стенах руин, смысл первой скрижали на пути паломника не оказался сокрыт от имперца, который чувствуя слабый запах лаванды и сандала смог разобрать видимые им когда-то в прошлом строки: «Прежде рождения людей Мундус был во власти драконов. Их слово было Голосом, и они говорили, лишь когда нельзя было молчать. Ибо Голос мог затмить небо и затопить землю».

Подобные слова были истинны и сходились с тем, что знал Мартин об истории Нирна. Восемь аэдра сотворили мир, вкладывая в него части своей души. Они воздвигли барьеры между планами, создали ветра и снега, придумали время и смерть, любовь и закон. Они создали мир, переместив в него смертные расы, уходя на Небеса и отдавая мир во власть драконов, которые должны были стать учителями и защитниками народов Тамриэля.

– Я вновь ступаю на этот путь. – прошептал Мартин, дотрагиваясь до связи и чувствуя ставшую уже привычной стену из страха и отчаяния. – Возвращаюсь в то место, где так и не успел завершить свое обучение. Я не знаю, как они продолжат мое обучение, не знаю какие знания передаст мне сердце и хранитель Великой Башни, однако я попробую разобраться с договором в ближайшие полгода. Пожелай мне удачи, Varla Angue, и держи себя вдали от бед. Как бы… глупо…

Мартин резко замолчал, прикусывая губу и чувствуя, как в сквозь страх и отчаяние появляется эмоция понимание. С тоскливой улыбкой бывший священник провел по кольцу, признаваясь перед миром в своей пристрастности и эгоизме:

– …как бы…вызывающе или эгоистично это не звучало, но…без тебя, я готов бросить этот мир в недра Обливиона.

Глубоко вздохнув имперец поднялся с колен, не удерживаясь и касаясь губами серебряного кольца. Связь дрогнула, позволяя ему сквозь прорывающийся холод и страх ощутить знакомую теплоту, пытающуюся в поддержке коснуться его души. Слабые, практически незаметные ощущения исчезли слишком быстро, оставляя в душе бывшего священника тоску. Тихо зарычавший в душе дракон был проигнорирован имперцем, ступившем на первую ступеньку древней лестницы. Под взглядами Богов, в сопровождении простого человека и охраняющего их божественного спутника, Мартин Септим начал свой путь к Высокому Хротгару.