6 день месяца Огня Очага 201 год. 4 эра. Высокий Хротгар. Владение Вайтран. Империя Тамриэль.

Мастер Арнгейр, посетивший ранним утром просторную столовую обители, спокойно присел напротив завтракавшего Мартина. Стальные глаза имперца сощурились в попытке рассмотреть в полутьме покрытой темным камнем комнаты высокую фигуру старика. Скрывающиеся под капюшоном старческое лицо слабо освещалось бликами, практически полностью затухшего очага, расположено в небольшом углублении в центре круглого овального каменного стола. Впрочем, даже этого хватило Мартину для того чтобы увидеть застывший на лице новоявленного учителя интерес. Сидевший у ног имперца Ами лениво поднял голову, дотрагиваясь лапой до светлой мантии и вынуждая имперца осторожно бросить в полупустую металлическую тарелку пару ягод черники. Благодарно тявкнувший Ами, как и далеком прошлом, быстро опустил голову в тарелку, с радостью принимая небольшую подачку бывшего священника.

– Надеюсь сегодняшняя ночь не доставила Вам неудобств? – тихий вопрос Седобородого был практически не слышим для поднявшего голову Мартина.

– Не стоит беспокойства, мастер. – мягко улыбнулся в ответ имперец, почтительно склоняя голову перед стариком. – Я прибыл на обучение, а не на светское мероприятие.

– Что все же не отменяет того факта, что раньше Вы жили в других условиях. – заметил спокойно Арнгейр, кивая на практически нетронутую тарелку пресной, давно остывшей, пшеничной каши.

Улыбка Мартина дрогнула, после чего имперец невольно провел большим пальцем по металлу, надетого на безымянный палец, кольца. Дракон в душе бывшего священника недовольно зарычал, указывая на неудобоваримость местной кухни, которая никогда не смогла бы сравниться с тем, что готовили в Сиродиле или Хай-Роке. Кровь коснулась губ темноволосого человека, который бросил взгляд на колыхающиеся от сквозняка серые флаги, развешанные по периметру высокой, просторной столовой. Простые серые флаги едва слышно касались каменной стены. В редких попадающих на них отблесках света становились видны вышитые на ткани изогнутые линии, представляющие собой слова на языке дов…языке драконов, знания которого за отсутствием практики затерялись в голове имперца.

– В прошлый раз мы предоставили Вам больше свободы. – произнес тем временем Арнгейр, внимательно наблюдавший за лицом бывшего священника. – Вы прибыли сюда по нашему приглашению, готовясь исполнить волю Богов. Поэтому для Вас необязательно следовать нашему пути во всем. Если что-то кажется Вам нестерпимым, способным повлиять на Вашу обучаемость, то я прошу Вас сообщить об этом мне.

Дракон в душе имперца довольно заурчал, словно намекая Мартину на необходимые для удобства требования. Мягкая постель…более теплые одеяла… руны, защищающие от гуляющего в коридорах обители ветра…свечи и листы бумаги, чтобы можно было заниматься ночью…более вкусная пища…все это казалось привыкшей к роскоши душе правильным и логичным. Подходящим для властителя Империи, но никак не для того, кто добровольно отказался от своего статуса. Седобородые веками обучали пути Голоса достойных, не пытаясь подстраиваться под их желания меняя привычный для учеников уклад жизни и позволяя им обдумывать в медитации полученные знания. Неудобство и умеренность были привычны для древних старцев…простота было привычной для тех, кто рос вдали от дворца и тех, кто избрал своим путем служение.

– В прошлый раз к Вам на обучение прибыл Император со свитой. – сказал наконец Мартин, качая головой. – Сейчас к Вам прибыл ученик, стремящийся получить необходимые знания. Я благодарен Вам, мастер, и обещаю Вам, что если мне что-то понадобится, я несомненно обращусь к Вам. Сейчас же меня все устраивает.

Арнгейр промолчал, терпеливо наблюдая за тем как имперец возвращается к еде. Пресный вкус остывшей, рассыпчатой пшеничной каши на самом деле не был таким уж ужасным. Пусть она не походила на сладкую, несущую в себе ореховые нотки, густую кашу из Вэйреста…пусть была лишена многочисленных кусков мяса или овощей, как в Сиродиле…однако она была съедобной. И этого, учитывая зачем здесь был имперец, сейчас было достаточно.

– Кто начнет мое обучение? – спросил имперец, заканчивая завтрак и кладя ложку горизонтально.

Взгляд имперца со всем возможным спокойствием смотрел на старого норда, тогда как прямая спина словно возвышала бывшего священника над древним старцем. Рядом приподнял голову молчавший Ами, глаза которого внимательно следили за жестами Седобородого.

– Сегодня Вы встретитесь с Партурнаксом. – спокойно произнес Седобородый, поднимаясь из-за стола. Тонкие, покрытые мозолями, руки забрали со стола деревянную тарелку, убирая ее на небольшой каменный комод, на котором находилось еще несколько подобных тарелок. Сразу после этого, норд вернулся за стол, добавляя: - Как я говорил вчера Вы поднимитесь к нему в моем сопровождении, после чего я оставлю Вас до вечера.

– Вы знаете чему именно он будет учить меня? – поинтересовался у норда Мартин, замечая, как собеседник отрицательно качает головой.

– Мы обговаривали лишь общие моменты. Он займется формированием у Вас...понимания мышления…дракона. Я же займусь Вами как человеком, помогая Вам усилить свой Голос и напоминая о том, что выбор некоторых путей не принесет Вам удовлетворения. – слова Седобородого заставили Мартина в задумчивости прикусить губу.

Подобный подход сильно отличался от того с чем столкнулся имперец при первом посещении Высокого Хротгара. Тогда мастера горы обучали его пониманию пути Голоса. Они делились с ним опытом, заставляя проговаривать все, что он ощущал при поглощении частичек душ. Они долго беседовали с ним, пытаясь помочь ему направить свой голос, формируя в нем намерение, перерастающие после в крик. Они напоминали ему о смертности и ценности жизни, пытаясь помочь пробудившемуся дракону нащупать правильный тон, который мог при правильном подходе частично обойти стороной союзников.

– В прошлый раз методы отличались. – высказанные Мартином слова проявили на лице Седобородого мягкую улыбку.

– В прошлый раз, Вас обучали пониманию и контролю. – ответил бывшему священнику старик, вновь поднимаясь из-за стола. – Это была первая ступень на Вашем пути. То, что должно было стать фундаментом, на который должно лечь обновление Ваших способностей. Познав контроль, мы знаете сколько нужно вложить силы для того, чтобы Ваш крик не стал угрозой ни Вам, ни близким. Поняв слово Вы можете безопасно использовать его. Теперь же пришло время для того, чтобы снизить боль от использования, увеличивая частоту обращения.

– Иными словами в прошлый раз я проходил ступень ученика, тогда как сейчас дорос до адепта. – констатировал Мартин, замечая, как в синих глазах Седобородого вспыхивает веселье, тогда как сам вывод вызывает слегка склоненную голову.

– Для Довакина возможно. – произнес спокойно Седобородый, соединяя, спрятанные в рукава мантии, руки перед собой. В тихом голосе новоявленного мастера слышалось плохо скрываемая теплота: - Для того, же в ком не нет драконьей крови, эту ступень можно назвать экспертом.

– Тогда мне становиться любопытно как становятся мастерами пути. – слова вставшего из-за стола имперца встретили лишь загадочную улыбку Арнгейра.

Голова Седобородого медленно качнулась в сторону полукруглой, ведущей в один из коридоров обители, высокой арки. Поднявшийся с пола Ами, с тихим урчанием встал подле Мартина, готовясь в любой момент последовать вслед за людьми. Одновременно с этим, слух бывшего священника уловил тихое:

– Вы узнаете об этом в том случае, если после выполнения своей миссии пожелаете связать свою жизнь с путем Голоса. Сейчас же, нам пора начать Ваше обучение, милорд.

Последовавший за Седобородым Мартин вышел в длинный, узкий коридор. Расположенные справа от Мартина редкие каменные факела слишком слабо освещали пространства, заставляя имперца всматриваться в силуэты колышущихся флагов или глинных урн, стоящих в редких нишах. Слева от бывшего священника виднелись небольшие лесенки, поднимающиеся к небольшим, находящимся перед застекленными бойница, меховым коврикам.

Слабый лунный свет падал лишь на ковер, позволяя проходящему мимо человеку рассмотреть темный цвет шерсти. Подолы светлой мантии бывшего священника тихо шелестели, тогда как капюшон, обшитого рыжим лисьим мехом, плаща слегка приподнимался, подчиняясь гуляющему сквозняку. Вместе с этим, имперец улавливал и тихое, протяжное завывание ветра, властвующего за стенами обители и бьющегося о стекла небольших окон.

– Как Вы помните tu'um или Крик состоит из трех слов. – голос Арнгейра эхом пронесся по коридору, заставляя Мартина вздрогнуть от неожиданности.

Неосознанно рука, прикусившего губу имперца, коснулась шерсти идущего рядом Ами. Насторожившийся волк наклонил голову, позволяя пальцам имперца провести по серой шерсти, после чего божественный зверь шумно фыркнул, всматриваясь в пустынные коридоры. Не обративший внимание на чужое беспокойство Седобородый между тем продолжил: - С каждым новым словом он становится сильнее, прорывая ткань смертного плана и заставляя его подчиняться крови дракона.

– Я помню, как мне говорили о том, что нужно понимать опасность употребления более одного слова. – сказал, глубоко вздохнувший имперец, понимая, что, несмотря на свои слова, новоявленный учитель не собирался упускать возможности передать ему свои знания. Мартин нахмурился, вспоминая тому, что ему говорили при первом посещении монастыря: - Одно слово заставляет мир дрогнуть, два слова меняют его, тогда как три разрывают. Я кричу тогда, когда понимаю, что иного пути нет, используя свою кровь для защиты и возвращения поколебленного равновесия.

– Это верно. – кивнул Арнгейр, сворачивая за угол и выводя имперца в пустынный главный зал. Спустившись по ступеням, Седобородый прошел к левой лестнице. Дождавшись пока рядом с ним окажутся Мартин и Ами, норд продолжил: - Так мы учили Вас контролю, позволяя осознать собственную силу. Вы помните, что вы чувствовали при использовании в полной мере крика «безжалостной силы?»

Мартин кивнул, чувствуя с каким удовлетворением приподнимает голову, спящий в душе дракон. Власть…безграничная власть при помощи, которой он мог заявить о себе и своем праве. Сила способная не просто оттолкнуть противника, но разорвать его на части, подчиняясь лишь воле Мартина. Уверенность в том, что он мог оказать достойное сопротивление всякому, кто попытался бы посягнуть на его близких. Жажда использовать слова снова и снова, насаждая свою волю другим, утверждаясь за счет дарованной ему крови и убеждаясь в том, что даже принцы даэдра могут покачнуться.

– Меня тренировали этому крику в первую очередь. – вспомнил Мартин, замечая, как вновь кивает, коснувшийся резьбы на металлической двери, Арнегейр.

– Безжалостная сила…проста в изучении и представляет собой пример того, что должен понять последователь пути. – сказал бывшему священнику норд, открывая дверь и слегка вздрагивая от ворвавшегося в обитель порыва ледяного ветра. Краем глаза Мартин заметил, как сощурились синие глаза старика, тогда как его широкие плечи едва заметно опустились. Последовавшим следом словам Седобородого нисколько не помешал завывающий снаружи ветер: - Сперва последователя заставляют понять смысл слова, осознавая его внутри себя при помощи долгих медитаций и тренировок. Потом передают второе слово, повторяя процесс. Следом же он постигает последние слово, пробуя его на камнях.

– Когда под влиянием крика камень обращается в пыль, а человек задыхается в попытке восстановить дыхание, ему говорят о том, чтобы он представил на месте камня смертного человека. – произнес Мартин, вспоминая о собственном опыте.

Коснувшийся его лица холод сейчас казался имперцу не столь опасным и угрожающим, как тот что настиг его в мелькнувших воспоминаниях. На секунду он ощутил неприятную, распространяющуюся по всему горлу боль…лишавшую его дыхания и заставляющую его касаться руками мокрого снега. На мгновение перед ним предстал не пустынный, серые двор с одной решеткой, а уничтоженное им скопление нагроможденных друг на друга камней…возле которого один из обучавших его старцев поставил удивленного Талина.

– А после перед учеником ставят живого человека или мера, говоря искателю закричать. – продолжил говорить Мартин, замечая, как его голос дрожит от возникших перед ним воспоминаний. – Говорят использовать любое сочетание безжалостной силы, четко осознавая возможный вред. – Мартин глубоко вздохнул, скрывая свое лицо под капюшоном плаща. – Для того, кто проповедует о мире у Вас достаточно жестокие способы обучения.

– Которые тем не менее работают. – покачал головой Арнгейр, отводя от имперца взгляд. Пропустив мимо себя волка и бывшего священника, Седобородый закрыл за ними дверь, с хорошо заметной виной шепча: - Или, как выяснилось, работают почти всегда.

Возникшая во внутреннем дворе монастыря тишина была гнетущей. Вина старика не стала неожиданностью для Мартина, успевшего ознакомиться с газетами. Методы обучение Седобородых действительно были действенными и осознавшие последствия своих слов ученики всегда отказывались от крика, заслуживая в ответ многочисленные попытки давления учителей.

Мартин помнил, как, не задумываясь ни секунды отказался кричать на друга, заслуживая в ответ одобрительный кивок мастеров. Помнил, как следом холодная старческая рука болезненно держала его за плечо, в то время как другой старец открывал свой рот, чтобы закричать на практически беззащитного Талина. Помнил, как он быстро оглядывался по сторонам, пытаясь увидеть некстати спустившуюся с гор Амарис или обычно охранявшего его Баруса. Помнил…как закричал, используя на видимой им угрозе одно единственное слово «Fus».

– Кто-нибудь когда-нибудь пытался использовать все три слова? – спросил внезапно для самого себя Мартин.

– В обучении нет… - покачал головой Арнгейр, на несколько секунд замолкая: -… в жизни как выяснилось да.

Успокаивающе тявкнувший Ами вызвал на лице Седобородого грустную улыбку. Божественный зверь слегка качнул головой делая шаг в сторону старика и легонько утыкаясь носом в бок серой фигуры. В завывшем порыве ветра, покрывшаяся, упавшим с камней и металлических врат, снегом фигура волка словно пыталась что-то сказать. Мартин покачал головой, касаясь зубами ноющих маленьких, кровоточащих ранок.

– Почему Вы обучили его? – спросил имперец, не называя вздрогнувшему старику имени.

– Он… - голос Арнгейра дрогнул, после чего он качнул головой. Рука старца мягко прошлась по шерсти волка, после чего Седобородый направился вниз по тропе, скрываясь за широкими, одинокими колоннами.

Последовавший за ним Мартин, нахмурился, ожидая какого-либо ответа. Он не собирался давить на старика и если бы тот отказался отвечать, бывший священник бы отступил, забывая о своем вопросе. Однако…он должен был понять, как могли Седобородые, учившие его ценности смертной жизни и призвавшие когда-то Талоса, обучить убийцу…представителя крови дракона. Как могли мудрые Седобородые пропустить жестокость в сердце ученика, использовавшего переданные ему знания для разрушения и смуты?

Стальные глаза коснулись тонкой фигуры старца, который остановился перед широкой, покрытой снегом лестницей. Высокая, соединившая лестницу арка венчалась головой, раскрывшего пасть, каменного дракона. Толстый слой льда, покрывший каменные ступеньки, был покрыт глубокими трещинами, затруднявшими подъем. Мартин дрогнул, покачиваясь от сильного порыва ветра и поправляя едва не слетевший с головы капюшон. Его глаза сощурились, тогда как плотная стена холодного, падающего с небес, жесткого снега коснулась его лица, затрудняя взор и дыхание.

Проскользивший назад Ами, оставил на покрытом льдом камне царапины, с трудом удерживаясь от падения с лестничного пролета. Недовольное рычание вырвалось из пасти божественного зверя, тогда как остановившийся у арки Арнгерй, поднял голову в небо.

– Подойдите, милорд. – тихий голос старого норда не мог заглушить даже завывающий ветер.

Облаченная в серую мантию тощая фигура Седобородого застыла словно статуя, игнорируя суровые порывы приходящего с вершины горы ветра, терпеливо дожидаясь медленно подошедшего имперца. Оказавшийся за спиной бывшего заключенного Ами тихо тявкнул, скрываясь за спиной имперца и не пытаясь выйти вперед. Вставший же рядом с Арнгейром Мартин, услышал:

– Я хочу услышать Ваш tu'um, милорд. Хочу знать, как часто Вы можете обращаться к силе своей крови.

Просьба старого норда была понятна имперцу, который ненадолго прикрыл глаза. Дракон в его душе приподнял голову, с недовольством отмечая грязное, заполненное тучами серое небо. Такие небеса не подходили для покорения небес, мешая взмаху крыльев. Снег пусть и не был угрозой для истинного дракона, однако мешал глазам, увидеть недостойного подданного. Подобная погода мешала увидеть его во всей красе…горло имперца знакомо защекотало, тогда как сам он вспомнил о пройденном пути. Путь был опасен не только своей дорогой, но и небом, ухудшающим свою видимость с каждым новым шагом.

Вопреки своему внутреннему дракону, Мартин не хотел красоваться, он хотел безопасного пути…там, где была возможность честно добраться до места, он игнорировал зов, тогда там, где его путь пролегал к вершине Башни, не было места трусости. Он не мог позволить себе задержаться внизу, не мог допустить того, чтобы его новоявленный учитель упал в темноту пропасти…небеса нужно было расчистить не из-за грязи, недостойной взора дракона, а из-за необходимости и безопасности.

Намерение изменить небо, сделать его чистым, лишенным плотного снега и сурового, могучего ветра захватило разум имперца. Горло обожгло, тогда как сам Мартин сосредоточившись на ощущениях, обернул свое намерение в слово. Крик драконорожденного пронесся по горе, становясь хриплым кашлем, который имперец не в силах был подавить:

– Lok Vah Koor!

Рука Мартина коснулась горла, потирая его и пытаясь унять пронесшийся по его телу жар. Его глаза раскрылись, тогда как слух уловил то, как обиженно взвыл стихающий ветер. Мощный порыв заставил имперца покачнуться, замечая, как серые небеса разглаживаются, а острые хлопья белого снега исчезают, падая последними маленькими снежинками на замерший камень.

– Теперь произнесите любое слово. – попросил его Седобородый, внимательно наблюдая за пытающимся сдержать кашель имперцем.

– Пойдемте. – голос Мартина напоминал ужасный, прерывающийся хрип, который быстро перешел в кашель.

Имперец успокаивающе улыбнулся заурчавшему Ами, оказавшемуся по левую руку от человека. Зверь мягко прислонился к бывшему священнику, начиная тереться о мантию. Потерев горло Мартин сосредоточился на намерениях исцеления, направляя магию школы Восстановления на раздраженное горло. Боль и жар медленно покинул тело человека, сделавшего первый шаг на узкую, заснеженную тропинку.

Последовавший за ним Седобородый потер бороду, задумчиво наблюдая за действиями драконорожденного. Синие глаза сощурились, после чего старый норд бросил взгляд на чистое небо.

– Как быстро Вы восстанавливаетесь если не взываете к магии Восстановления или иным средствам исцеления? – поинтересовался у имперца старец, начиная медленно подниматься в гору.

– Около часа. – голос Мартина все еще был хриплым, однако вырывавшийся недавно кашель больше не тревожил его горло.

Имперец глубоко вздохнул, прикусывая губу и вновь потирая горло. Его взгляд коснулся своеобразного каменного моста, созданного из скал и заканчивающегося острыми, напоминающими закругляющиеся крылья. Широкие каменные ступеньки закруглялись, сворачивая направо и поднимаясь в частично закрытую от снега долину. Устремляющиеся в небеса ели служили домом для белых сов, тогда в небольшой, скрытой от невнимательного взгляда кустарником, норе был заметен серый и рыжий мех.

– Это быстрее, чем у большинства Седобородых. – в задумчивости сказал Арнгейр. – Я помню, как слышал, что Вы говорили о использовании крика как о… нестерпимой щекотке, которой мы даете волю?

Мартин кивнул, следуя по снежной тропинке вдоль долины. Шедший рядом с ним Ами с восторгом смотрел на ели, оглашая окрестность громким лаем. Недовольные совы с тихим криком вспорхнули с веток, скрываясь в вышине и покидая долину. Вместе с ними дрогнул и небольшой белый холмик, располагающийся у входа и при приближении оказавшийся серым лисенком, который с опасливым фырканьем откатился в сторону.

– У Вас удивительная память. – тихо произнес бывший священник, покидая долину и оказываясь на огибающей гору лестнице, лишенной каких-либо перил.

Поднимавшийся вслед за ним старик лишь мягко улыбнулся, благодарно склоняя голову. Слабый порыв ветра коснулся лица имперца, слегка приподнимая капюшон плаща и намекая на то, что природа вновь возвращает свои позиции, медленно восстанавливаюсь после крика. Мартин вздрогнул, чувствуя как щекотка вновь касается его горла, тогда как внутренний дракон вновь приподнимает голову. Серые небеса медленно заволакивало тучами, тогда как маленькие снежинки, начинали медленно кружиться в воздухе, постепенно становясь плотной, мешающий смертному взору, стеной.

– Что бы Вы посоветовали? – спросил Мартин у Седобородого.

– Пока я бы подождал, наблюдая за тем как природа исцеляется после Вашего влияния. – спокойно ответил бывшему священнику Седобородый, бросая взгляд на небо. – Боевые крики действуют мгновенно, разрушая мир. Полностью произнесенный боевой крик оказывает влияние и на принца даэдра. Судить о том, как усилить их сложно и поэтому на этой неделе мы пока сосредоточимся на тех, что меняют реальность.

– Но у Вас уже есть идеи? – поинтересовался у старого норда Мартин, замечая, как тот в согласии кивает головой.

– Естественно. – слова Арнгейра подтвердили предположение имперца, после чего старый норд спросил: - Что в Вас формируется раньше намерение или щекотка?

– Второе. – признался Мартин, оказываясь в небольшой покрытой снегом долине, через которую был перекинут полукруглый, окруженный острыми, шипастыми перилами, мост.

Расположенная рядом с мостом жаровня резко вспыхнула, позволяя заметить вырезанный в скале алтарь, позади которого была изображена раскинувшая руки нордка. Длинные волосы прекрасной, застывшей в камне, девы ниспадали свободными волнами, обрамляя мягкое лицо. Длинное, свободное платье, не скрывало ни рук, ни ног, тогда как окружавшие изображение девы многочисленные завихрения походили на языки пламени или ветра. Под ногами, же привлекали взгляд, склоненные в глубоком поклоне драконы, словно бы вопреки всем привычкам преклоняющееся перед неизвестной. Горевшая на алтаре одинокая свеча освещала долину ярким голубым огнем, позволяя заметить спрятанные в скале норы или небольшие пещеры. Вместе с этим, взгляд Мартина цеплялся и за немногочисленные, покрытые снегом, деревья.

– Должно быть иначе. – сказал Арнгейр, задумчиво кивая. – Вы – Довакин, тот кто с самого рождения несет в себе великую силу. Силу способную как созидать, так и разрушать. Вы…как и нашего мастера Вас тянет к власти. Вы жаждете ее и противитесь…

– Я не должен быть рабом своих эмоций. – предположил Мартин, пытаясь понять к чему вел его новоявленный мастер.

– Вы…если бы были бы одним из нас, то я удалил бы в самые дальние кельи Высокого Хротгара до тех пор, пока в медитации не нашли бы баланса. – ответил ему Седобородый, ступая вслед за имперцем на новую, заворачивающую направо и поднимающуюся вверх, часть лестницы. Сквозь усилившийся ветер Седобородый, качнул головой, избегая взгляда Мартина и продолжая: - Баланса между эмоциями и разумом. Принятие, осмысление, смирение и нахождение мира с Вашим внутренним зверем.

– Именно это следующий шаг? – уточнил Мартин, чувствуя, как собеседник что-то недоговаривает ему.

Невольно он обратился к известной ему информации, пытаясь вспомнить о том, что ему было известно о Седобородых…он помнил, что они жили уединенно, разрывая связи с миром и не обращая внимания на кризисы, охватывающие Империю. Они сохраняли нейтралитет, практически никогда не высказываясь в пользу какой-либо стороны. Но…прочитанные Мартином газеты знали одно исключение…

Ульфрик Буревестник – золотоволосый норд, которого Мартин встретил, как только пришел в себя. Аристократ. Ярл Виндхельма. Убийца представителя драконьей крови. Повстанец, пытающийся…совершить переворот или отделиться от Империи? Или же герой, которого девять раз спасали Боги, подтверждающие тем самым его слова о чарах?

Зарычавший рядом Ами был проигнорирован, поднимающимся вверх по ступеням, Мартином. Нижняя губа имперца болезненно горела от частого прикусывания, тогда как холодный ветер лишь ухудшал ситуацию. Впрочем, не способного избавиться от столь вредной привычки имперца это мало волновало. Бывший священник в задумчивости кусал губы, задаваясь многочисленными вопросами, ответы на которые он не мог получить. Почему аристократ, сын ярла, был выбран Седобородыми для обучения? Почему тот, кто был рожден править оказался на обучении Седобородых? Если бы он был вторым или третьим сыном ярла вопросов бы не возникло…но был ли Ульфрик младшим? Были ли у него братья или сестры? Был ли он относительно свободен в своем выборе? Или же здесь было нечто иное?

Мартин дрогнул, останавливаясь и поднимая голову. Кровь дракона…Бывшему Императору множество раз говорили о том, что его кровь сумела оставить свой след в каждом королевском доме Империи. Большая или меньшая степень… капля, которой не хватило бы для проверки амулетом, но могло хватить для пробуждения или крика. Какими были глаза Ульфрика? Мелькала ли в них сталь? Мог ли ребенок пробудить свою кровь, чтобы Седобородые почувствовали в нем дракона? Капля…капля благословенной крови…которая быть может смогла бы в случае непредвиденного положить начало чему-то новому…

– Вы хотели назвать его Довакином? – внезапно спросил Мартин замечая, как ступеньки перед ним заканчиваются.

– Мы хотели обучить его. – покачал головой поднявшийся вслед за ним Арнгейр. – Хотели, чтобы он взял под контроль свой дар, надеясь, что быть может он останется в монастыре. Мы должны были наставлять таких как он, таких как Вы. Но…мы ошиблись, пробудив в нем дар и не обуздав в нем зверя.

– Вам нужна была страховка в случае если что-о пойдет не так. В случае, если явится враг, тогда как обещанный герой ошибется. – понял Мартин, замечая, как расширяются чужие глаза. – Обучиться может каждый, но не каждый может быть выбран. Обучить же того, в ком с рождения живет предрасположенность намного легче.

– Вы ошибаетесь, милорд. – осуждающе качнул головой Арнгейр. – В Ваших словах много обвинений и мало истины, тогда как сами Вы оскорбляете того, кто желает Вам лишь благо.

– В таком случае, я приношу Вам свои искренние извинения. – вежливая улыбка Мартина несла в себе холод, тогда как рычавший в душе зверь желал вмешаться. – Мои слова были излишне…поспешными, а сам я за попытками понять события прошлого, упустил из внимания возможное оскорбления. Обещаю, что впредь я не попытаюсь безосновательно обвинить Вас или жителей Высокого Хротгара.

Имперец понимал, что без доказательств его теория оставалось лишь теорией. Безумная теория, доказывающая что? Игру Богов? Новую сторону Седобородых? У бывшего священника было слишком мало данных о том, чтобы обвинять и судить тех, кто еще вчера обязался его обучать. Он прибыл сюда для одной цели, тогда как интриги и грязные ходы ему давно пора было оставить в прошлом. Он больше не был Императором, который обязан был видеть в каждом слове и жесте двойное, если не тройное дно. Ему больше не нужно было сосредотачиваться на благе подданных, оставляя это на потомков, прекрасно справляющихся и без самонадеянного, вернувшегося из прошлого, старика, выбравшего сердце и игру Богов. Его долгом был Алдуин, тогда как Империю нужно было оставить тех, кто сейчас и будущем окажется на рубиновом троне.

– Я приму к сведению Ваш совет о балансе. – сказал Мартин, унимая рычащего в душе зверя.

Ярость золотого дракона была понятна имперцу, однако она ничего не изменила. Злость, попытки узнать истину, попытки вмешаться – они лишь бы замедлили бы его, лишая хорошего отношения и добровольно обучающих его учителей. Ему нужно было отступить, сосредотачивая свое внимание не на упущенном, а на настоящем. Стальные глаза прошлись по белоснежным скалам, окружающим вершину горы. Вбежавший на гору Ами с радостным лаем побежал вперед, скрываясь за частью каменной стены. Проводивший его взглядом Мартин между тем произнес:

– Надеюсь сегодня вечером или завтра Вы расскажите об этом подробнее.

Арнгейр кивнул. Рот Седобородого приоткрылся словно старец хотел что-то сказать имперцу. Однако совету или тихим словам человека не суждено было прозвучать, тогда как шум двух крыльев заставил Мартина поднять голову к небесам. Сильный порыв ветра покрыл фигуры смертных поднявшимся с земли снегом, после чего земля под их ногами дрогнула. Наполненный спокойствием серые как само небо глаза коснулись лица имперца, тогда как раскрывшаяся пасть явила взору драконорожденного несколько рядов острых зубов, спустившегося с небес белого дракона.