6 день месяца Огня Очага 201 год. 4 эра. Глотка Мира. Владение Вайтран. Империя Тамриэль.
Зверь спустившийся с небес на вершину горы превосходил своим видом убитого Мартином дракона. Белоснежная, сверкающая в лучах вышедшего из-за туч солнца, чешуя была подобна безупречным кристаллам хрусталя. Острые шипы, покрывающие большую часть тела величественного зверя были частично обломаны, словно представший перед ним дракон не раз и не два вступал в тяжелый бой. Своеобразная обломанная шипастая корона на голове представляла собой одновременно и печальное, и прекрасное зрелище. Сердце имперца невольно дрогнуло, когда при взгляде на вытянутую морду древнего монстра он заметил на его голове странное сочетание вырванных и согнуты на голове шипов. Поражал воображение и длинный, острый хвост, занимающий, казалось бы, значительную часть вершины горы, оставляя у обрыва заостренный кончик. Прислонившиеся к гигантскому туловищу величественные, перепончатые крылья с хорошо заметными жилами на секунду казалось были способны закрыть собой солнце. Низкие, могучие лапы с хорошо слышимым ударом коснулись покрывавшего вершину горы снега, оставляя на земле глубокий след трехпалой, когтистой лапы.
Имперец, слегка склонил голову, узнавая спустившегося с небес монстра. Партурнакс – мастер горы, наставник Седобородых. Тот, кого все смертные, проходящие через путь паломника считали человеком. Когда-то давно подобное стало для Мартина и сопровождавших его меров сюрпризом. Там, где перед ними появились щиты певчего, где на руках грандмастера Клинков загорелся огонь и там, где едва не закричал Мартин, их встретили лишь радушие и спокойствие. Дракон…древний зверь, помнящий о старых временах и проявивший милосердие к смертным…тогда, даже помня о спутнике Талоса, это показалось имперцу таким… удивительным.
– Dr-rem yol lok, mal yuvon Dovah. – грубый, глубокий голос рычащего существа был наполнен жестокостью, которую нельзя было увидеть в спокойном взгляде зверя. Серые как небо глаза бегло коснулись поклонившегося дракону Арнгейра, после чего переместились на молчавшего Мартина. Прозвучавшие следом слова заставили имперца в неуверенности прикусить губу: – Unt r-roo fun nau Dovah tinvaak?
Мартин дрогнул, осознавая свою беспомощность. Смысл произнесенной старым драконом фразы не смог пройти мимо него. «Попробуешь ли ты поговорить на речи дракона?» Вопрос и предложение, озвученные старым мастером горы, когда-то были встречены с радостью…когда-то он горел желанием, пытаясь узнать, как можно больше, пытаясь понять и осмыслить язык тех, чья кровь текла в его жилах. Тогда изучение языка дов казалось Мартину не просто актом вежливости…тогда это казалось бывшему священнику чем-то правильным, а сам он в компании неунывающего и загоревшегося новой идеей Талина пытался постичь мудрость древних слов. Сейчас же…лишенный практики, спешащий разобраться с угрозой, чувствующий приближение развязки…попытка поговорить на родном языке учителя была обречена на провал с самого начала.
Мартин отрицательно качнул головой, замечая, как серые глаза дракона вспыхивают изумлением. Дракон в душе имперца противился его решению, тогда как разум неуверенно проявлял в его памяти значение некоторых слов. Под шум ветра, неуверенный голос бывшего священника произнес:
– Drem yol lok, Paarthurnax… - имперец замялся, пытаясь вспомнить то как на языке дов звучало отрицание. Под терпеливым взглядом дракона, Мартин все же сказал: – Nid…Zu…krosis.
Дракон кивнул, создавая небольшой порыв ветра. Взгляд зверя стал хмурым, после чего он с спокойно произнес:
– Хор-рошо, Довакин. Я вижу ziil…твою неувер-ренность. Мы будем говор-рить на yoor-re tinvaak…языке смер-ртных. – мастер горы замолчал, переводя свой взгляд на Седобородого.
Арнгейр молчал, терпеливо дожидаясь пока дракон даст ему указания. Тихий вздох дракона был больше похож на фырканье, создавшие теплый порыв воздуха. Последовавшая следом просьба дракона заставила старца почтительно склониться:
– Daal, wuth fahdon. Dovahkiin fen stin vulon.
Седобородый почтительно поклонился дракону, после чего, спрятав руки в рукава, проследовал к спуску вниз. Под взглядом Мартина тощая фигура быстро скрылась за скалами, оставляя его наедине с мастером горы. Глаза Партурнакса коснулись лица имперца, после чего прижатое к телу крыло приоткрылось, указывая в сторону каменной стены.
– Пойдем, Довакин. – спокойно сказал Партурнакс. – Tiid meiz… время пришло… Alduin daal…Алдуин вер-рнулся и настала пор-ра заняться тобой всер-рьез.
Кровь из прокушенной губы проникла в рот, тогда как сам имперец последовал в сторону знакомой ему каменной стены. Его глаза коснулись свернувшегося в клубок Ами, спокойное урчание которого проносилось по горе. Глаза божественного спутника были прикрыты, а сам он казался умиротворенным, не выказывая никакого страха перед драконов. Серый мех заметно колыхался, заставляя попавший на тело зверя снег, падать на землю.
– Fahdon gein do deinmaar-r Vus… - в голосе Партурнакса мелькнуло слабое уважение. Большой палец, невольно услышавшего слова дракона,
Мартина провел кольцу. Сердце имперца невольно сжалось, тогда как разум подсказал ему перевод двух последних слов… «хранитель Нирна». Ами не стал сюрпризом для дракона, который похоже знал кому принадлежал, отдыхающий у исписанной драконьим диалектом стены, зверь...Подобное отношение не было удивительным, однако не могло не заставить имперца задаться вопросом: откуда хранивший смертный план дракон-отшельник знал о символах и сопровождении не так давно введенного в культ божества?
Оказавшийся подле божественного спутника Мартин, осторожно присел, прислоняясь к холодному камню и обхватывая себя руками. Вспыхнувшее вокруг него алое свечение морозного щита принесло с собой мимолетное чувство уверенности и успокоения.
– Zu zin gr-rind…для меня честь увидеть тебя снова Довакин. – глубокий голос Партурнакса слегка замялся, а сам он, словно подбирая слова продолжил: – Наши…беседы были…ценны для меня.
Дракон в душе Мартина удовлетворенно поднял голову, расправляя крылья. Там, где внутренний зверь радовался невольному превосходству, ценя свое признание, человек, видевший чужую искренность, мягко улыбался. Мартин не обманывал себя, прекрасно осознавая, что для старого дракона-отшельника он был лишь способом развлечения. На взгляд имперца его нельзя было назвать хорошим собеседником, способным в равной мере беседовать с сердцем древней башни. Развлечь своей наивностью – быть может, но разговаривать на равных, меняя взгляды или заставляя задуматься – вряд ли. Слова были лишь актом вежливости, на которое следовало ответить точно также.
– Отвечу тебе тем же, защитник и сердце великой Башни. – спокойно произнес Мартин, замечая, как сощуриваются глаза дракона. – Наши беседы действительно были одним из немногих моментов, воспоминания о которых я бережно храню в своем сердце.
– Вежлив, как и r-rus…тогда. – оскалился в ответ дракон, внимательно наблюдая за действиями присевшего имперца. – Пр-режде, чем… пр-иступить к обучению нам нужно… снова попр-риветсвовать др-руг др-руга как dovah…др-раконы. Dahmaan…помнишь ли ты Довакин, что это kos…значит?
Мартин неуверенно кивнул, с большим трудом припоминая свою первую встречу с мастером горы. Приветствие драконов было давней традицией, где первым всегда говорил старший, показывая свое превосходство и власть перед младшим. Он открывал ему первое слово своего крика…своей сущности, воздействуя на чужой разум силой своей души…он давал ему часть своего опыта, наставляя и ограждая от опасностей. Доказывая, что они одной крови… которой нет смысла сражаться и обещая в случае нужды свою защиту. Взамен же старший требовал повторного доверия, постигая часть души своей крови.
– Как тебе будет угодно. – спокойно произнес бывший священник, невольно вздрагивая и поднимая руки в попытке сотворить заклинание щита. Недовольно приподнявший голову золотой дракон протестующе зарычал, молчаливо указывая на соблюдение традиций и то, что мастеру горы не было смысла вредить им. Мартин опустил руки, невольно закрывая глаза и добавляя: - Я внимаю твоей мудрости, старший.
– Вслушайся в мой tu’um…кр-рик Довакин. – в голосе Партурнакса послышался приказ, тогда как сам голос будто бы стал грубее и жестче.
Мартин дрогнул, невольно вспоминая о том, какова была истинная сущность мастера горы. Его рука неосознанно дрогнула, после чего имперец рефлекторно потянулся к связи, ощущая привычную ему стену из страха и отчаяния. Пусть он и звался Довакином…но все же при всем этом он оставался смертным человеком, которому сложно было бы пережить сущность истинного дракона. Воздух рядом с ним потеплел, тогда как голос заметившего его переживая Партурнакса громко взревел:
– Познай его своей sil…душой! Ощути его всем kopraan… телом, всем своим hah… р-разумом! Vuhkein…ср-разись с ним, Довакин, и пойми его так как понимает его Dovah… др-ракон! Yol!
Мир дрогнул, тогда как темнота перед глазами Мартина потонула в ярком свете. Жар коснулся всего тела имперца, заставляя того сильнее впиться в губы, в ожидании скорого конца и боли. Дракон в душе бывшего священника радостно закричал, тогда как засиявшая перед глазами связь задрожала, погружаясь в пучины безграничного страха и отчаяния. Смертное сердце застыло в страхе, тогда как окутавшее его пламя, словно заботливая мать, мягко коснулось его лица. Оказавшаяся под руками шерсть, сопроводилось болезненным криком зверя, заставившим Мартина открыть глаза, замечая, как алые искры растапливают снег. Подчиняющиеся воле имперца руки загорелись золотом исцеления, тогда как проснувшийся Ами с заботой ткнул носом в руку бывшего священника.
Мартин громко закашлялся, выдыхая и набирая в грудь воздуха. Застывшая грудь вновь начала свое движение, тогда как стук быстро бьющегося в груди сердца громким набатом прозвучал в разуме имперца. Драконорожденный хрипло выдохнул, понимая, что вопреки всем законам его тело выдержало пламя дракона, а сам он все еще пребывает в плане смертных.
– Nu los ziil tiid... тепер-рь твоя очер-редь, Довакин. – практически невидимая снисходительность, казалось бы, прозвучала в словах Партурнакса. Серые глаза зверя без какой-либо мягкости всматривались в лицо имперца, тогда как глубокий, наполненный жестокостью, голос рычал: - Tinvaak ni joor-re...пр-риветсвуй меня не как смер-ртный, но как Dovah!
Зверь в душе имперца поднял голову выказывая желание, пронесшиеся в разуме открывшего глаза Мартина. Драконами властвовали эмоции…скорые на расправу, яростные в битве, безумные в любви. В словах Партурнакса и Аргейра были свои подсказки. Он должен был поприветствовать не как сомневающийся смертный, но как ожившая стихий – безумная и не подвластная простому человеку или меру. Мартин мог лишь последовать совету, забывая о том, чему его учили в Университете. Там, где раньше было формирование намерения и привычная подготовка к разрыванию потоков, появился лишь жар желания.
Собственная воля бывшего священника формировала намерение, следуя союзу сердца и души, не пытаясь в этот раз упрямиться дракону. Глаза Мартина загорелись, когда распахнувший крылья зверь раскрыл свою пасть. Желание ответить, показать свою силу и подчинить себе то, что до конца не было подвластно даже Богам. Желание подчинить себе то, чего ему никогда не хватало и то, в чем бывший священник так отчаянно нуждался. Нестерпимая щекотка опалила горло имперца, последовавшего вслед за течением.
– Tiid! – яростный, если ли не звериный рев, закричавшего человека был не похож на то, как он обычно использовал подобную силу.
Там, где раньше хватало простого, спокойного слова, звучавшего словно гром среди ясного неба, появилась взволнованная, отчаянная ярость, раскрывающего душу имперца. Вырвавшаяся из горла, кашлянувшего Мартина мутная дымка, окутала глотку мира, касаясь морды дрогнувшего дракона. Завывавший в вышине ветер стих, а сам Мартин в посеревшем от его крика мире, смог увидеть застывшие в одном положении снежинки. Лежавший у каменной стены Ами превратился в обычный серый комок, взъерошенная шерсть которого будто бы превратилась в статую. Грудь дракона на несколько секунд застыла без движения, тогда как серые глаза показались бывшему священнику кукольными. Пасть Партурнакса стала медленно раскрываться, тогда как голова древнего зверя с видимым усилием медленно поднялась к небесам.
Громкий, жестокий смех ударил в небеса, после чего драконья пасть растянулась в своеобразной улыбке. Время возобновило свой ход и Мартин услышал недовольно тявкнувшего Ами, развернувшегося к ним спиной и закрывшего лапой морду. Мощный порыв ветра заставил имперца покачнуться, прикрывая лицо рукой от летящего в него снега. Раскрывший же крылья Партурнакс, склонил голову, говоря:
– Geh! Geh! Да! Dovah sos los mul! – вздрогнувший от звериного рева Мартин с непониманием смотрел на своего учителя, по оттенку голоса предполагая лишь то, что тот выразил одобрение. Опустивший крылья Партурнакс глубоко вздохнул, беря свои эмоции под контроль. Спокойный взгляд коснулся лица имперца, после чего дракон сказал: - Kr-rosis, Довакин. Zu sizaan…Я потерял контроль над собой.
– Все в порядке. – вежливо произнес Мартин, мягко улыбаясь учителю. – Я понимаю, что обычаи…дова отличаются от того к чему привыкли смертные. Вы более открыты на эмоции, что сказывается на вашем общении. – Мартин замолчал, замечая мелькнувшие в глазах собеседника любопытство. – Людям… смертные в моменты сильных переживаний тоже переходят на родной язык, не задумываясь о том, чтобы объяснять произнесенные ими слова другим.
– Мало кто unt siiv… пытается найти общее в нас. – в глубоком голосе дракона послышалась непонятная бывшему священнику эмоция. Стальные глаза невольно нахмурились, тогда как дракон продолжил говорить: - Твоя кр-ровь стала mul… сильнее с нашей последней gr-rind… встречи, Довакин. С этим намного pr-ruzaan…лучше работать. Mindok mulaag Alduin… зная способности Алдуина, тебе нельзя будет pr-raan...р-расслабиться.
Мартин промолчал, понимая справедливость произнесенных слов. Возникший на секунду перед взором гигантский черный дракон, разверзающий небеса своим криком. Падающие с небес пылающие камни, разрушающиеся защитные чары, окутывающая закрывшее небо фигуру аура ужаса. Это было стало первым, что заметил в противнике бывший священник, непомнящий в тот момент самого себя. Следом появлялся опыт убийства, напавшего на Вайтран дракона… скорость, маневренность и понимание небес. Убить того дракона было не просто и ради этого они, поднявшись в воздух провернули безумный в своем отчаянии план. Но раз таким был неизвестный дракон, то каким мог быть первенец, созданный по легендам для того, чтобы уничтожить мир?
– Тогда нам нельзя напрасно тратить время. – сказал спокойно бывший священник, невольно проводя пальцем по холодному металлу кольца. Сталь в глазах имперца опасно вспыхнула, тогда как собственный разум слишком быстро провел параллель между двумя кризисами, заставляя Мартина произнести: - По моему опыту кризисы часто решаются скоростью.
– Как fun… скажешь, Довакин. – улыбка Партурнакса превратилась в хищный оскал, после чего белый дракон указал в сторону обрыва. Вырвавшийся из пасти рык нес в себе приказ: - Отойди от R-rotmulaag и встань там куда я тебе показываю.
Мартин спокойно подчинился, осторожно подходя к обрыву. Небольшой кусок снега дрогнул, осыпаясь под его ногами и быстро скрываясь в пустоте. Сердце имперца невольно дрогнуло, тогда как внутренний дракон тоскливо зарычал. Мир на секунду дрогнул перед ним, заставляя падающий с небес снег исчезнуть, а серое небо покрыться чистой голубизной. Бескрайние, размывающиеся, белые степи и видимые его взору острые скалы не стали неожиданностью для имперца, который с удивлением отметил как далеко внизу снег удивительно плавно переходит в цветущие, золотистые луга. Тонкие, небольшие фигуры деревьев, чьи макушки никогда бы не смогли достать до вершины Глотки Мира, слегка дрожали, тогда как слетающие с ветвей белые и черные птицы казались бывшему священнику маленькими, практически незаметными точками.
Однако…внимание его привлекал не мир…поражало его не охватившие разум осознание его хрупкости…игнорировал он и фальшивое умиротворение… Вместо этого его взгляд смотрел на тонкую, возвышавшуюся далеко-далеко белоснежную башню, которая вопреки всему словно бы касалась верхушкой небес. Сияющая в лучах солнца золотом она была чем-то немыслимым и удивительным, чем-то заставляющим сердце останавливаться в восхищении.
Плотная стена из вновь начавшегося снега слишком быстро скрыла за собой башню, уничтожая часть очарования невозможной картины. Мир вновь дрогнул, заставляя Мартина понять, что видимая им башня была лишь мимолетной иллюзией, тогда как в реальности он, находясь в Скайриме, никогда бы не смог увидеть ее вновь.
– Vukein naal Dovah…ср-ражение с др-раконом — это испытание. – глубокий, рычащий голос Партурнакса заставил бывшего священника вздрогнуть, поворачивая голову в сторону учителя. Серые как грозовое небо глаза внимательно смотрели на бывшего священника, тогда как голос дракона продолжал: – Испытание zii…воли, испытание hah… разум и kopr-raan… тела. Dovah… Др-ракон учится чер-рез aus…боль, набир-рается опыта чер-рез faas… опасность. Мы бьемся др-руг с др-ругом, испытывая наш siil… душу и доказывая нашу бдительность пер-ред угр-розой хаоса.
Мартин кивнул, пытаясь понять смысл слов своего наставника. Арнгейр говорил, что Партурнакс будет его обучать мышлению дракона. Опустившийся перед ним дракон действительно подходил к к его обучению с подобной стороны, однако пока имперец не понимал, как слова мастера горы помогут ему победить Алдуина.
– В битве двух Dovah…др-раконов есть пр-равила. – продолжил между тем Партурнакс. – Mu zaan… мы кр-ричим, мы al… кусаем, раздир-раем когтями и хвостами. Vukein ving… бьемся кр-рыльями и телом, но neh... никогда не спускаемся на gol…землю. Gol los dinok…упасть – значит пр-роиграть.
Слова белого дракона пока не удивляли бывшего священника. Оказавшийся на земле дракон – мертвый дракон. Эту истину темноволосый имперец знал, понимая, что в Алдуин никогда не спуститься с небес на землю. Пожиратель Мира не поставит себя в невыгодную позицию, дожидаясь пока Довакин прицелиться или ударит мечом и заклинанием. Подобному дракону у Вайтрана он будет летать среди облаков, обрушивая на землю всю свою мощь.
– R-roo krongr-rah Mir-rmulnir-r…ты победил Мир-рмулнир-ра благодар-ря р-развитию смер-ртных. – произнес с оскалом хранитель горы. – Noz Alduin nid med…но Алдуин не будет таким. Он – kinbok…пер-рвенец, тот кто был kin kinbok do mul…р-рожден пер-рвым среди сильнейших. Он будет volaan, mul, motmahus, hadrimus…быстр-рее, сильнее, ловчее и умнее. Ни один su veysun… воздушный кор-рабль не сможет догнать его и ни одно заклинание не сможет ok diin tiid... задержать его больше, чем на несколько мгновений.
В воздухе появилось ощутимое напряжение. Невольно Мартин дрогнул, проводя пальцем по холодному кольцу. Вкус крови вновь коснулся его губ, принося отрезвляющую разум боль. Стальные глаза быстро коснулись отвернувшегося мордой к стене Ами, после чего бывший священник дотронулся до связи. Он понимал, о чем говорил Партурнакс, осознавая правдивость услышанных им слов. Дракон знал чей опыт перенял ступивший когда-то на вершину горы Император, знал какие знания передали ему заточенные души. Дракон слышал истории сопровождавших Мартина меров и знал о слухах, которые когда-то кружили вокруг имперца...
Застывший среди снегов имперец, глубоко вздохнул, чувствуя в своем сердце вину. Он понимал свой долг, осознавал необходимость, но никак не мог забыть его страха. Глаза человека, вновь коснулись оскалившейся морды. Алдуина было не победить с земли, что означало сражение в небесах. Дирижабли и артефакты действительно не смогли бы оказать достойного сопротивления, тогда как заклинание левитации никогда не давалось Мартину. Ни одно известное сейчас изобретение не смогло бы дать достойного ответа на угрозу, чего нельзя было сказать о крыльях дракона…Однако тот, кого когда-то называли золотым драконом Тамриэля не мог сделать этого.
Радость полета…безграничное чувство свободы – именно это давали крылья. Крылья, заставлявшие его дыхание исчезать в ужасе. Риг…боялся увидеть Мартина в небе. Он отшатывался от имперца как от огня, лишь затем, чтобы после с дрожью прижаться к нему. В те моменты бретонец с отчаянием обнимал его, вслушиваясь в дыхание и молча моля Мартина о том, чтобы тот никогда не выпускал золотого дракона в небеса. Ведь там, где бывший священник чувствовал восхищение перед небом, Риг ощущал лишь страх, зная, что появление золотого дракона в небе было смертью Мартина.
– R-roo yah tol wundun…ты ступил на этот путь, Довакин. – прорычал Партурнакс, замечая изменившиеся поведение имперца. – Ты знал на, что шел и обязан был подготовить свой р-разум к sahlo ahrk zahr-raamiik … уступкам и жер-ртвам. Подавляя себя, подавляя ziil r-rii…свою сущность др-ракон осознанно ослабляет себя. Он вступает в битву со своим sil… естеством, вр-ручая себя hokor-ron…вр-рагу. Alduin nid aaz…Алдуин не окажет тебе подобного милосер-рдия.
Слова Партурнакса заставили сердце Мартина дрогнуть. Обитавший в душе имперца дракон безвольно опустил крылья, издавая недовольный рык. Разум человека понимал, что он должен был переступить через образ ужаса любимых глаз. Должен был понять, что события того видения не коснулись их, а появление в небе золотого дракона не принесло бы увиденного Ригом огня и боли потери. Бой в небесах, явление того самого «чуда» было необходимостью, способной привести Мартина к желанному результату. Риг бы понял его…пришел бы в ужас, но понял и принял бы, давая неравный бой страху.
– Я…признаю истинность твоих слов. – голос Мартина дрогнул, тогда как развернувшийся к ним Ами внезапно зарычал.
Под взглядом бывшего священника зверь внезапно вскочил на ноги, громко лая и делая рывок в сторону оскалившегося дракона. Крылья мастера горы распахнулись, создавая мощный порыв ветра. Мартин покачнулся, прикрывая свой лицо от полетевших в его сторону маленьких комков снега. Раздавшийся звук удара, сопроводился тихим скулением ударившегося о камень волка, который вновь вскочил на лапы, делая новый рывок.
– Значит, начнем тр-ренир-ровать тебя как Dovah… др-ракона, Довакин! – взревел в ответ Партурнакс, отрываясь от земли и воспаряя в небеса.
Понявший слова дракона Мартин, сосредоточился на образе дракона. Проникшие в его душу сожаление было практически сразу подавлено, тогда как бывший священник медленно выстраивал в своем разуме изученное когда-то ранее строение драконьего тела. Золотые крылья возникли перед его глазами, после чего поднявший голову дракон протестующе закричал, чувствуя внезапный удар.
Земля исчезла из-под ног имперца, а сам он, раскинув руки увидел панический ужас в глазах стоящего у обрыва Ами. Ощущение падение, чувство выбитого из груди воздуха охватило разум имперца, заметившего как длинный, белый хвост дракона скрывается в небесах. Ветер засвистел в ушах имперца, тогда как плотная стена жесткого снега без какого-либо труда начала бить по лицу быстро падающего вниз имперца. Снег касался его лица везде, оставляя свои болезненные удары и лишая необходимого ему воздуха. Холод трепал его щеки, тогда как весь его контроль на несколько минут был потерян.
Дракон учился через боль – так сказал Мартину Партурнакс. Обращение происходит через осознание – так учила его при тренировках Амарис, заставляя заучить строение и физиологию драконьего тела. Магия подчиняется тому, кто осознает свои действия – так учили имперца маги Университета Волшебства. Бой и реальный опыт пробуждает в нас умение быстро мыслить – такой урок преподало ему даэдропоклоничество и вторжение Обливиона. Эмоция, осознания того что держит тебя в мире живых, то что заставляет смертного бороться, забывая о силе противодействия – так научила его жизнь, так научило его сердце и близкие.
Мартин глубоко вздохнул, изгоняя из своего сердца страх боли и смерти. Образ золотых глаз смотрел на него с нежностью, тогда как едва заметная улыбка несла с собой тепло. Кувырок, заставивший его перевернуться в воздухе сопроводился четким представлением строения легендарного зверя. Дракон внутри него зарычал, игнорируя мелькнувшие рядом белые крылья, тогда как все быстрее снижающийся Мартин сформировал в своем сердце намерение.
Имперец пробудил свою кровь ради него, выбирая вознесшегося Бога своей парой. Та история лишила его счастья, заставляя его пойти по пути долга и долгой подготовки. Теперь же, когда тягостный сердцу титул был оставлен, а время пришло, он больше не имел права на ошибку. Нестерпимая щекотка опалило горло смертного дракона, заставляя того глубоко вздохнуть, удерживая в голове нужное ему видение. Мартин знал ради кого он жил…понимал ради кого он готов нарушить собственные клятвы…осознавал, что без победы никогда не смог бы показаться перед любимым супругом, которого он эгоистично оставил ради игры Богов.
Тело имперца болезненно выгнулось, подчиняясь воле, ухватившегося за потоки Этериуса, драконорожденного. Сквозь охватившее тело боль, ломавшую невидимым молотом его кости, бывший священник сосредоточился еще сильнее, вновь проливая кровь искусанных губ. Дракон в душе громко закричал, сопровождаясь видением родных сердцу золотых глаз, принесших в его сердце уверенность в собственных действиях. Когда-то Риг положил в основание их общего пути свои разум и душу...что ж, в таком случае имперец внесет свой вклад, ставя на тот путь помимо собственной души, любящие сердце.
Среди суровых холодов и бескрайних снегов раздался яростный рев, смешавшийся с воем ветром. Взмах двух золотых крыльев разрезал воздух, тогда как довольный смех летевшего рядом с учеником Партурнакса знаменовал начало обучения. Начавшийся на жестокой земле путь, продолжили спокойный небеса, знаменуя окончательное возвращение золотого дракона Тамриэля.